Органические побуждения индивида и их влияние на способы осуществления поведения личности

«Потребности нужды» и «потребности роста»

К органическим побуждениям индивида, имеющим видотипичный характер, относятся побуждения голода, жажды, половое побуждение, выступающие как органические предпосылки осуществления деятельности. «В психологии потребностей нужно с самого начала исходить из следующего капитального различения: различения потребности как внутреннего условия, как одной из обязательных предпосылок деятельности и потребности как того, что направляет и регулирует деятельность субъекта в предметной среде»[114]. Потребность как органическая предпосылка деятельности субъекта относится к индивидным свойствам, проявляющимся в активации и возбуждении, в обладающей слабой селективностью поисковой активности, т. е. в формально-динамических характеристиках деятельности человека. После встречи органического побуждения с тем или иным объектом потребность преобразуется в мотив деятельности личности и начинает определять направленность поведения. Формально-динамическая характеристика побуждения при этом не исчезает, а начинает выступать в иной форме — в форме побудительной силы мотива личности. В психологии личности основное внимание уделяется изучению мотивов поведения, в то время как побуждения индивида, т. е. те органические предпосылки, которые определяют диффузную поисковую активность, изучены недостаточно. Эти побуждения характеризуют как потребности нужды (А. Маслоу) или потребности сохранения (П. В. Симонов), которые подчинены принципу «редукции напряжения», стремлению к достижению равновесия, гомеостаза. За расчленением потребностей на «потребности нужды», присущие индивиду, и «потребности роста», присущие личности, стоит представление об иерархической уровневой организации личности, в основе которой размещены базальные биологические потребности, а на вершине — социальные потребности.

П. В. Симонов предпринимает попытку рассмотреть проблему побуждений в контексте эволюционного подхода, напоминая, что элементарной единицей эволюции является популяция, а не отдельная особь. Он также отмечает, вслед за А. А. Ухтомским, что с возникновением социального образа жизни «...основной тенденцией развития мотивов (потребностей. — А. А.) является экспансия в смысле овладения средой во все расширяющихся пространственно-временных масштабах (хронотопе), а не редукция как стремление к защите от среды, уравновешенности с ней, разрядке внутреннего напряжения... Эта тенденция развития («потребности роста»), по терминологии западных авторов, может реализоваться только благодаря ее диалектическому единству со способностью к сохранению живых систем и результатов их деятельности, благодаря удовлетворению потребностей нужды»[115]. Таким образом, П. В. Симонов разделяет побудительную сферу человека как бы на две подсистемы, одна из которых обеспечивает гомеостаз и в эволюционном аспекте выражает общую тенденцию к сохранению вида, другая подсистема, в состав которой входят, например, потребности познания, выражает тенденцию развития вида на уровне отдельного индивида. Рассмотрение проблемы побуждений индивида с позиции эволюционного подхода представляет важный шаг в преодолении преобладающего в психологии изучения потребностей, изолирующего потребности из процесса развития в социальном образе жизни.

Вместе с тем подобный анализ человека в известном смысле остается в рамках расчленения потребностей сферы индивида на биологические потребности, подчиняющиеся закономерностям естественного отбора, и присущие человеку социальные потребности. Несколько иной вариант анализа биологических потребностей предлагает известный этнограф С. А. Арутюнов. Он отмечает, что уже на уровне чисто биологических явлений, например родов, полового акта и т. п., проявляются этнические различия, обусловленные образом жизни. Эти этнические различия затрагивают те способы, те приемы, посредством которых удовлетворяются естественные потребности, т. е. внешнюю сторону поведения, в то время как сам характер действий остается неизменным, универсальным и инвариантным. Человек может спать и на полу в шалаше, и удерживаться от сна, но альтернативного действия в сфере естественного поведения (не спать вообще) не существует. По мнению С. А. Арутюнова, «естественные» модели поведения тем и отличаются от социокультурного поведения, что они не имеют альтернативы (есть или не есть, спать или не спать и т. п.). Реализация «естественного» поведения, побуждаемого общечеловеческими индивидными потребностями, не предполагает выбора конечной цели поведения, а социальный образ жизни затрагивает способы достижения этой цели.

Иная точка зрения заключается в том, что органические побуждения индивида не представляют характеристику особи как таковой, а выражают отношения, системные структурно-функциональные качества индивида в обществе (В. А. Иванников). Последовательное проведение этой точки зрения приводит к тому, что социально-исторический образ жизни личности в обществе преобразует как побуждения индивида, так и способы их удовлетворения. Сфера человеческих потребностей не может быть разведена на «потребности нужды» и «потребности роста», а тенденцию к сохранению и изменению развивающейся системы относят к любым проявлениям мотивации человека. Граница проходит не между биологическими и социальными потребностями человека, а между потребностями человека и потребностями животных, так как исторические преобразования охватывают всю сферу потребностей человека в обществе (А. Н. Леонтьев). Действует ли механизм «редукции напряжения» или нет, зависит не от естественного или социального генеза потребностей самих по себе, а от того, какое место в структуре человеческой деятельности занимают те или иные побуждения. Зависимость механизмов регуляции органических побуждений от того, какое место занимают они в структуре деятельности человека — место мотива, цели, условия осуществления деятельности, — выступает при рассмотрении такого «естественного» побуждения, как голод.

Положение о зависимости влияния потребности на поведение от ее места в структуре деятельности личности было оконкречено в гипотезе, согласно которой влияние пищевой потребности на поведение личности зависит от того, в установках какого уровня деятельности [116] проявляется эта потребность. Из этой гипотезы вытекают следующие предположения. Если потребность к пище приводит к актуализации импульсивных установок (установок на уровне операций), то она должна подавляться целевой установкой, вызванной инструкцией (установкой на уровне действия). Изменение воздействия на поведение импульсивной установки на пищу может произойти лишь в том случае, если в ситуации депривации пищевой объект займет место мотива деятельности. При этом импульсивная установка на пищевой объект возвысится до уровня смысловой установки (установки на уровне деятельности) и станет подавлять целевую установку, не связанную с пищей. Если же взять испытуемых, у которых мотивы, связанные с пищей, занимают ведущее место в мотивационной сфере личности, то у них смысловая установка на пищевые объекты будет проявляться в действиях, прямо не связанных с пищей (С. А. Курячий).

Изложенная гипотеза обусловила построение методики эксперимента и выбор определенного контингента испытуемых. В основу специально созданной для проверки данной гипотезы методики был положен методический принцип «прерывания» деятельности, в данном случае за счет введения неопределенной стимуляции. Кроме того, методика была построена так, чтобы «столкнуть» между собой установки различных уровней деятельности и тем самым выявить доминирующую установку.

Эксперимент проводился в два этапа. Вначале испытуемым предлагали чистый листок бумаги и бланк с заданием, в котором содержались «скелеты» слов, например: ко-ка, -олод-, тор-, б-лка (всего 24 слова). Затем испытуемым давалась инструкция, в которой их просили, как можно скорее вставить пропущенные буквы в слова так, чтобы образовалось слово, отвечающее теме «Природа». Если слово с ходу не удавалось заполнить, то испытуемого просили переходить к следующему слову, После выполнения первого этапа эксперимента испытуемых просили вернуться к тем словам, которые им сразу не удалось заполнить, и вставить в них пропущенные буквы, уже не придерживаясь какой-либо определенной темы. Таким образом, из предложенных «скелетов» слов можно образовывать слова, относящиеся как к теме «Природа» (например, белка, торф, ветка), т. е. в соответствии с заданной инструкцией, так и слова, имеющие прямое (булка, торт) или косвенное [(вилка, блюдо) отношение к пище. В эксперименте участвовало три группы испытуемых. Первая группа — контрольная. В нее вошли студенты факультета психологии МГУ (25 человек). Вторая группа испытуемых состояла из больных, проходящих в клинике курс лечения голодом (10 человек). В третью группу испытуемых вошли больные нервной анорексией, проходящие курс лечения в клинике (7 человек). Остановимся вкратце на характеристике этой группы больных. Заболевание нервной анорексией, невротическое по своему характеру, наблюдается преимущественно у молодых склонных к полноте девушек. Оно начинается с того, что ради улучшения внешности или по какой-либо аналогичной причине девушки начинают резко ограничивать себя в питании, что обычно приводит к сильному истощению и дистрофии. В ходе развития заболевания мотив произвольного голодания и соответствующая этому мотиву деятельность становятся доминирующими в жизни этих больных, нередко подчиняя себе все остальные мотивы. Выбор пал на больных нервной анорексией именно потому, что для них все события и предметы, связанные с едой, имеют личностный смысл, который и проявляется в соответствующей фиксированно» смысловой установке[117].

В экспериментальном исследовании было установлено, что испытуемые контрольной группы образовывают слова преимущественно в соответствии с инструкцией, связанной с темой «Природа». У них пищевая потребность реализуется на уровне операций, обусловливая существование импульсивных установок, которые подавляются целевой установкой, вызванной инструкцией. Сходная картина наблюдается у больных, находящихся на лечении голодом сроком до одного месяца. У них количество «пищевых» слов, данных в первой части эксперимента, лишь незначительно превосходит количество «пищевых» слов в контрольной группе. Этот, факт нивелирования воздействия пищевой депривации на мотивационную сферу подтверждает наши предположения об относительной независимости поведения от воздействия пищевой депривации. У этих больных целевая установка, как и в контрольной группе, подавляет импульсивные установки на пищевые объекты.

Однако во второй части эксперимента у этих больных возрастает количество слов на тему «Пища», поскольку ситуация голодания, естественно, повышает у данного контингента испытуемых значимость связанных с пищей объектов и ситуаций.

Среднее количество «пищевых» слов в одной из подгрупп больных нервной анорексией в первой части эксперимента значительно превышает среднее количество «пищевых» слов в остальных двух группах. Этот факт свидетельствует о существовании у больных нервной анорексией фиксированных смысловых установок, подавляющих в экспериментальной ситуации целевую установку, вызванную инструкцией. Таким образом, предложенная методика позволяет выявить факт повышения импульсивных установок на пищевые объекты до уровня смысловых установок и тем самым факт изменения места пищевой потребности в структуре деятельности личности.

Факты, полученные в ходе данного экспериментального исследования, позволяют опровергнуть положение о том, что поведение человека в ситуации пищевой депривации определяется в основном характером самой депривации. В действительности поведение человека в ситуации пищевой депривации определяется в первую очередь тем уровнем деятельности, на котором реализуется у данного человека потребность в пище. Сама же пищевая депривация в определенном временном диапазоне (примерно до месяца) может не вызывать изменений в поведении личности.

Описанные факты относятся к органическим побуждениям, связанным с удовлетворением голода. Однако выделенные в психологии личности закономерности, проиллюстрированные на материале пищевых побуждений, носят более общий характер и относятся к органическим побуждениям индивида в целом. Сами по себе органические побуждения человека не могут быть отнесены ни к «потребностям нужды», ни к «потребностям роста». Будет ли подчиняться динамика органических побуждений гомеостатическому принципу «редукции напряжения» или же за проявлением органических побуждений будет стоять тенденция к изменению, развитию, стремление к нарушению равновесия, зависит от того, какое место занимают эти побуждения как в структуре отдельной деятельности личности, так и в иерархии мотивов личности в целом. В том случае, если органические побуждения проявляются на уровне условий осуществления действия, т. е. в стереотипизированных формах активности, они выражают общую тенденцию к сохранению и подчиняются механизмам гомеостаза, редукции напряжения. Однако при определенных обстоятельствах те же органические побуждения могут занять место смыслообразующих мотивов деятельности личности, за которыми стоит тенденция к изменению системы в тех или иных критических ситуациях, например в ситуации осознанно объявленной человеком голодовки. В этом случае органические побуждения будут включены в контекст неадаптивного поведения индивидуальности, отстаивающей те или иные жизненные цели и идеалы. При этом индивидуальность может сама поставить перед собой альтернативу «есть или не есть», «быть или не быть», затрагивающую витальные конечные цели поведения. Социально-исторический образ жизни личности в обществе перестраивает закономерности функционирования органических побуждений индивида, динамика которых зависит от их места в структуре деятельности личности и которые, преобразовавшись в деятельности, становятся не только предпосылками поведения личности, но и ее результатом.

Глава 3

ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ