По левую сторону от реки Аргун».

 

«Чехи»

… А вообще-то «чехи»(чичи) и чеченцы – это понятия очень разные. Чеченец – это житель России, такой же. Как всякий другой (москвич, чуваш, тунгус и так далее), для него врагов особо нет, ему вся эта война непонятна, не нужна и мешает жить очень сильно. Чеченец хочет тишины и мира. Он, так же как все россияне (во всяком случае, как большинство жителей этой страны) не хочет работать и хочет много денег. Чеченец видит, что живет хреново и хочет, чтобы его дети жили лучше. Он крутится, как может. Торгует на рынке, пашет землю, пасет баранов, ворует нефть из нефтепровода и перегоняет ее на бензин, чтобы выкроить денег и отправить детей подальше (в идеале – в Москву, учиться в институтах). Он не горит желанием воевать и не держит рабов. Все, что хочет чеченец – это просто хорошо жить.

Но, наступает момент, когда у чеченца гибнет от бомб сын или мать, когда его, на зачистке села, озверевший от войны и потерь омоновец бьет прикладом автомата в зубы, когда пьяный контрактник, без слов убивает и забирает его баранов, когда приходит беда (а беда на этой земле приходит часто)… И тогда разум уходит на задний план. Чеченец начинает жить амбициями и местью. В этот момент к нему приходят тени его предков-абреков, а древние старики-аксакалы рассказывают ему и о подвигах на разбойничьем поприще его дедов и прадедов, и о том, что месть справедливее прощения. Чеченец постепенно исчезает и появляется «чех»…

«Чехи» бывают трех видов (если не считать залетных арабов, турков, бендеровцев, афганцев и прочей нечисти) и каждая разновидность «чехов» обитает примерно в своем районе (с редкими исключениями).

Первая и самая малочисленная разновидность – это профессиональные воины (например, басаевские отряды). Они начали воевать давно, еще до войны в Чечне, отметились в заграничных войнах и горячих точках постсоветского пространства (Карабах, Абхазия и так далее). Воюют и за деньги, и за идею войны, как таковую. Обучались и в афганских подготовительных лагерях, и в центрах подготовки ФСБ. Настоящие псы войны, точнее – волки. Обитают в основном в Веденском районе, реже – в других областях. Воюют профессионально, хорошо вооружены и обмундированы, более-менее дисциплинированы. Как истинные волки стараются не охотиться там, где живут (чтобы не подвергать опасности свои вотчины). Идея войны для них не месть, и не навар, а война как таковая. Категорических врагов нет, есть враги по ситуации.

Вторая и самая распространенная разновидность «чехов» - партизаны. Для этих враг четко очерчен – это «федералы» и все, кто с ними сотрудничает. Адрес обитания очень широк. На равнине это треугольник - Шали – Гудермес – Аргун. В горах – Итум-Калинский и Ножай-Юртовский районы. Крупным счетом отряды партизан попадаются по всей Чечне. Идеология у партизан в основном одна – месть! Месть за поруганную и порушенную родину, месть за смерть родственников, месть за всю херню. С каждой бомбардировкой и с каждой зачисткой ряды партизан растут и крепнут, но, видимо это и надо правительству, ибо, чем больше чеченцев уйдет в партизаны, тем больше их погибнет в боях и тем меньше останется потенциальных боевиков, а маленьким чеченятам, пока они растут, можно вбивать в головы любую идеологию. Времена, опять же, не сталинские, за любую операцию против чеченского народа придется отдупляться перед мировым сообществом (геноцид и вся херня). А так, взял в руки оружие – и уже боевик, подлежащий уничтожению. И не важно, по какой причине ты стал боевиком. Воюют партизаны в основном в своих районах и поэтому их села попадают под самый жесткий пресс. Обмундирование и вооружение у них самое пестрое – кто во что горазд и кто что раздобыл. Сильная сторона партизан – многочисленность и постоянный приток пушечного мяса. Слабая сторона – финансирование не ахти и постоянно приходится кланяться какому-нибудь богатенькому залетному Хаттабу или местному Жириновскому (типа Салмана Радуева), а это для нохчи унизительно. Что они делают в лесу им предельно ясно. Дом разбит, семья или на кладбище или в лагере для беженцев, да и других дел нет. Остается лес.

Борьба, по понятиям партизан, будет долгой и жестокой: убьют меня – придет мой брат, убьют его – придет следующий брат и так далее. А вопрос: «Что будет, когда убьют последнего брата?» - считается риторическим и остается без ответа. Хрен его знает, что будет, пока воюем…

Третья, самая злобная и опасная разновидность – это бандиты. Бог у них один – золотой телец, идеология – навар! Девиз – «Настоящий мужчина живет только грабежом и разбоем!». Крупным счетом им плевать и на русский народ, и на чеченский народ, и на любой другой народ со всеми его трудностями и проблемами. Это именно они когда-то подставили чеченский и ингушский народы под жесткий сталинскую мясорубку, а до этого, в революцию, признали своими большевистские призывы «Грабь награбленное!» и «Отнять и поделить!», тем более, что большевики выдали абрекам мандат на уничтожение извечных врагов чеченцев – терского казачества (и посильно помогли в этом вопросе – одни только подвиги Гикало чего стоят). Именно они после разгрома белоказачества тут же взялись крошить красных. Они были всегда – и в кавказских войнах девятнадцатого века, и в советские времена. Погромы шестидесятых в Грозном начались именно с бандитских провокаций, и резню славянского населения начала девяностых проводили не чеченский крестьянин с чеченским рабочим, а матерый бандит-нохча. Больше всего рабов всех национальностей, в том числе и чеченской, и больше всего отрезанных голов и выпущенных кишок именно на их территории. Попадаются они везде, но их мало где любят. Правда, везде боятся и поэтому обитают бандиты свободно на строго ограниченном квадрате. С запада это Урус-Мартан, с востока – Старые Атаги, с севера – Гикаловский и с юга – Комсомольское. Их не устраивает любая власть, будь то «великий Кавказский эмират» с шариатом или «великий Советский Союз» с конституцией… Закон один – никакого закона! Даже если их отделить от всех, они доебут всех своих соседей. Поэтому, крупным счетом, именно благодаря им война на этой земле будет всегда!

Район с селами Гойское, Грушевое, Комсомольское, Урус-Мартан и прочими зовется «крысиным», отсюда родом самые отмороженные и людоедские банды, типа банд братьев Ахмадовых, Арби Бараева и Русланчика Хайхороева. И именно в этот район в начале мая направлялась воевать «бешенная бригада»…

 

 

Гойское.

8 мая 1996 года.

 

…Когда-то очень давно здесь были самые красивые, богатые и плодородные земли в Чечне. Природа и люди совместно создали тут райский уголок. Это не надтеречные полупустыни с нескончаемыми, десятиметровыми песчаными барханами и не гудермеские болота. Даже сейчас, в дикой разрухе и запустении, здесь все зеленеет и плодоносит. Безразмерные зеленые пастбища с каналами и арыками через каждые три-четыре километра, огромные фруктовые сады и виноградники, вся природа тут говорит - «Живи и радуйся!».

Но мало радует вся эта красота местных жителей. Какой смысл пахать и трудиться, когда соберешь, вроде, урожай, а тут придут бандиты и все отнимут. Для молодых еще проще, есть незамысловатая идеология – угнанный конь всяко дешевле заработанного. Зачем пахать и сеять, когда можно взять автомат, подпоясаться дедовским кинжалом, сходить к соседям и отнять! А теперь вот пришел на эту землю нескончаемый дурдом под названием ВОЙНА…

С севера эту плодородную долину прикрывает от непогоды далекий Терский хребет, а с юга и юго-запада встал непроходимой стеной Большой Кавказ. В этом Кавказском хребте есть два прохода. Слева – «волчьи ворота», из которых вытекает река Аргун. То Аргунское ущелье стережет 245-й мотострелковый полк, стоящий в районе Шатоя и Борзоя. Дальше, на юг за ними, российских войск нет. Только редкие, одинокие группы разведки и спецназа иногда шарятся там, высматривая и вынюхивая, что да как…

Там - нетронутые и труднодоступные базы боевиков, и только толпы рабов долбят день и ночь горы и скалы, прорубая дорогу на Итум-Кале и выше, через развалины Тус-Хароя до границы с Грузией. Та дорога является стратегически важной и нужна боевикам для получения из-за границы с Панкийского ущелья от братьев чеченцев-акинцев, грузов, необходимых и важных для ведения боевых действий с федералами. Рабы, вгрызающиеся в скалы, состоят в основном из военнопленных и работяг строителей, которые в погоне за длинным рублем съехались со всей России восстанавливать разрушенный Грозный, но вместо кучи денег заработали только цепь на шею да рабскую долю…

Справа в Кавказских горах есть другой проход, за ним - дорога на Ингушетию. Но тот проход, как пробкой, заткнут селом Бамут или, по-местному, «легендарной неприступной крепостью Бамут». То село весной 1995-го года федеральные войска попытались сходу и в лоб закидать шапками, да как всегда чего-то не срослось, и с тех пор там ведутся вялотекущие боевые действия. Такие бои позволяют боевикам утверждать, что Бамут федералы никогда не возьмут! Но то было до нас. А теперь проверять легенду о неприступности местных сел в эту плодородную райскую долину пришла 166-я мотострелковая «бешеная» бригада. От ущелья до ущелья с южного края этой долины приткнулись к горам села Алхазурово, Комсомольское, Грушевое, Танги, а где-то дальше – Рошни-Чу, Ачхой-Мартан и конечная цель нынешнего нашего путешествия – спрятавшийся в горных лесах Бамут.

Немного напрягает, что, когда влезем в горы, придется расстаться с танками и БМП – в этих горах технике ходу особо нет. Вместо дорог только тропы, ущелья да направления, верхом на броне делать тут нечего. Зато пешим, небольшим группам в этой местности раздолье – можно будет, как появятся боевики, появляться из ниоткуда и уходить в никуда. В предыдущих боях в Ножай-Юртовском и Веденском районах наша бригада уже поднатаскалась в тактике, когда надо разбиваться на роты и взводы и щупать местность веером, как пальцами раскрытой ладони, а нащупав противника собираться обратно в кулак. Теперь надо осваивать новую для нас тактику – работать мелкими группами автономно…

Но это потом, а сейчас 166-й мотострелковой бригаде предстояло чистить от нечисти равнину, ту самую «житницу и здравницу» Кавказа, которую воспел Гайдай в своей «Кавказской пленнице».

Посреди поля, в двадцати километрах от предгорий, торчит, как бугор на ровном месте село Гойское. Для того, чтобы схлестнуться с местными «чехами» в первом раунде Гойское подходит как нельзя лучше. Вокруг ровное, как бильярдный стол, поле, все кругом просматривается на несколько километров и места для маневров не меряно. Было решено боевиков из населенного пункта не выдавливать, а долбать их прямо в селе. Местные мирные жители из Гойского свалили заранее, а это – добрая примета. Значит «чехи» решили от боя не уклоняться и тоже горят желанием схлестнуться в битве. Пехота ловко обложила взводами, как волков красными флажками, все Гойское по периметру, перекрыла обе дороги, ведущие из села – на Урус-Мартан и Алхазурово, и приготовилась к штурму. По докладам местных стукачей рабы копошились на укреплениях Гойского не один месяц, и разведка получила приказ слазать и посмотреть поближе, чего же они там нарыли…

Взглянуть на укрепления и оценить обстановку вышли две разведгруппы. По фруктовым садам, примыкающим к селу с севера и по западной окраине (там, где по дну заросшего кустарниками и деревьями оврага течет речка Гойта) повел свою группу Аббат, а с восточной стороны поглядеть, что к чему вышла группа Кобры.

 

 

***

- Хрен поймешь, вроде наши… Видишь, БМП стоит?

- Не…, это бородатые. А БМП – сгоревшая, гляди внимательней…

Макс и Кобра через бинокли разглядывают восточную окраину Гойского. Рядом с пулеметом скучает Прист. Пулемет ему достался в наследство от Ромки Колдуна после его гибели в Белгатое. Колдун был парень сильный и боеприпасы к пулемету таскал сам. Прист тоже не слабый, но не настолько здоровый, как был Колдун и поэтому вторым номером на подносе лент с ним работает Пашка. Димыч рассматривает Гойское через прицел своей снайперской винтовки. Он недавно вернулся из госпиталя, куда попал после того, как словил пять пуль в задницу под Курчалоем. Повезло – ранение не смертельное и не опасное, но заживало очень долго. Свою пятую точку, разнесенную вдребезги, он залечивал два месяца и до сих пор предпочитает спать на животе.

Разведгруппа подкралась к селу и залегла в пятистах метрах от крайних домов. Вот уже двадцать минут Кобра и Макс прошаривают взглядом каждый бугорок, но никаких суперукреплений не видно.

- Не врубаюсь, чего тут пленные нарывали столько времени? Одну линию окопов?

Прист задумчиво роняет:

- Один пленный сбежавший рассказывал, что под стволами автоматов умудрялся вырывать до ста метров траншеи в полный рост за сутки…

- А что «чехи»-то такие спокойные? Ходят в полный рост. Орут чего-то, смеются. Им завтра подыхать, а похоже, что всем по хрену…

- А они фаталисты, наверное, конченые или обкуренные вдребезги. Пленных-то не видно там?

- Не видно. «Чичи», похоже, трупами себя не чувствуют, обреченные себя так не ведут. Больше похоже, что они всерьез нас завтра победить собираются.

На рации оживился Связь:

- Аббат в огневой контакт вступил. Ввязываться не стал, отошел. Потерь нет…

- Давай я тоже долбану по «чехам» очередь патронов на сто - Присту явно не терпится пострелять, - Может, достану кого!

- Завтра настреляешься… Ладно, «чичей» с этой стороны человек тридцать-тридцать пять, дотов и дзотов не видно, разве что какой-нибудь подземный город имеется, но это завтра поглядим…

 

Тут Макс замер:

-Ну ни хрена себе! Похоже, нашёл пленных, метров пятьдесят левее БМП, видишь?

Картина, увиденная им в бинокль напомнила дикое средневековье - на бугре стояли два креста, а на них в позе Иисуса Христа весели висели двое распятых солдат.

-Бля, расскажешь- не поверят! На фотик это щелкнуть надо,а еще лучше на камеру заснять. Вот чего журналюгам запечетливать надо для истории. Ну суки!.....

-В штабе у одного бойца есть камера, завтра возьмем эту деревеньку-вот и заснимем сразу.

Димыч, рассматривающий распятых бойцов в прицел СВД глубокомысленно изрекает:

-Похоже это они нам знак поставили, типа запугать хотят и на хуй послать….

Прист, перехвативший у Макса бинокль, никак не оторвется от раскрывшейся картины:

 

-Ну “Чичи”ебаные, пиздец вам суки!!!Всем пиздец!!!

-Совсем, бля страх потеряли-в край охуели твари!

Прист уже сейчас готов рвать в атаку на Гойское, Кобра его остужает:

-Ладно все, успокойся. Завтра предоставлю тебе возможность от души повоевать. Село окружено, ни куда они от тебя не денутся.Ну все парни, темнеть скоро будет, поползли домой….

Прист нехотя отводит взгляд от крестов и, глядя на Гойское, цедит сквозь зубы:

-Пиздец вам завтра. Всем пиздец.

В его глазах читается приговор и селу Гойское и всей Чечне!

С утра, как только показалось солнце, бригада двинулась на штурм Гойского. Выполняя роль штурмового отряда взвод “Кобра”, захватив без потерь мост через реку Гойта, залег в садовых участках по левую сторону дороги. Сопротивление “чехов” оказалось неожиданно вялым - на встречу нашим било не больше десятков автоматов, да и те вскоре замолкли. Дождавшись, когда через мост пройдет первая БМП, облепленная пехотой, группа бросилась через дорогу.Прист, больше других жаждущий ближнего боя, рванул первый, но тут же залег и дал очередь вдоль дороги. Боевик, выскочивший из дома у трассы и пытавшийся пересечь улицу в противоположном нашему направлении, упал на колени скошенный очередью Приста и дальше попытался уползти на карачках.

Прист, с рычанием бросившийся к нему, остановился в десяти метрах от боевика, явно ошарашенный - на него глядело лицо славянской наружности, причем, довольно бухое..

-Ты кто такой!?

-Я местный…

Голову это типа заливала кровь - своей очередью Прист умудрился отстрелить ему ухо…

-Да какой ты на хрен местный? Ты в зеркало себя видел?!

-Я пленный…

-Ты определись кто ты - местный или пленный…

Тут до Приста доперло:

-Наемник что ли?

-Не стреляй, я не виноват, меня заставили!

Диалог явно затягивался, и Кобра крикнул Присту:

-Брось его на хрен, оставь пехоте, давай вперед!!!!

Перебежав дорогу, группа вломилась во двор дома, из которого только что летели автоматные очереди. Зачистив дом (он оказался пустой) осмотрели все подсобки и углы, но никого не обнаружили, зато нашли лаз-нору, уходящую под землю. Без фонарика лезть смотреть чего там было бессмысленно, и для очистки совести, кинув внутрь пару гранат, все рванули дальше, однако Димыч задержался и уставился в снайперский прицел в сторону поля по направлению подземного хода.

-Уходят…

-Не уйдут!

-Уже ушли…. Смотри на кустарники в поле…

Теперь и Кобра в бинокль рассматривал безрадостную картину. На первый взгляд ничего необычного на поле не наблюдалось, но, если приглядеться, то становилось понятно, что “чехи” действительно улизнули не приняв боя. То тут, то там в километре от села из-под земли выскакивали фигурки и уходили по кустарникам в сторону Урус-Мартана. Село Гойское оказалось просто замаскированными подземными проходами во всех направлениях, и пока бригада наступала на село по земле “чехи” спокойно уходили из него под землей. Теперь стало понятно, чего тут рыли пленные. Ходов здесь было не меньше, чем дырок в головке сыра, и каждый длиной около километра. “Чехи” и не собирались с нами воевать, поэтому они так спокойно себя тут чувствовали. Когда группа дошла до моста через Аргунский канал, стало окончательно ясно, что боевиков в селе нет, и оставив южную часть Гойского, которая находилась за каналом, на растерзание пехоте взвод “Кобра” пошел вдоль арыка назад, к тому месту, где вчера видели кресты с распятыми пацанами. Но и здесь то же ждало разочарование, сгоревшая БМП стояла на месте, а крестов не было. ”Чехи” за ночь успели прибрать за собой все следы своего беспредела…

 

 

СМЕНА ТАКТИКИ.

…После Гойского наша бригада двинулась на Грушевое и Комсомольское, но боевики не стали особо цепляться и биться за эти села, а по старой доброй традиции ушли в горы, благо далеко им идти было не надо. Мы, по той же традиции, должны были от них отстать и остаться в населенных пунктах, но делать этого не стали, а, оставив технику на дорогах, тоже вошли в лес не давать “чехам” покоя. Углубившись в лес на пятнадцать-двадцать километров, роты бригады встали на горных тропах и реках. Разведрота разбила свой лагерь между речкой Гойта и тропинкой, уходящей вниз на Комсомольское. День мы вышагивали по спирали вокруг лагеря, высматривая и вынюхивая “чехов”, а ночью разбились на тройки и сели в засаду вдоль тропинки. Мне выпало сидеть в дозоре с Димычем и Дрюсиком. Рассевшись в десяти метрах друг от друга мы стали ждать подвигов и приключений….

…Приведений в Чечне я наблюдаю не в первый раз, от хронического недосыпания со мной это иногда случатся, как не поспишь пару-тройку дней и сразу начинается нашествие всякой потусторонней хрени наяву. В первый раз сильно испугался, потом со временем стал привыкать. А впервые я столкнулся с этой бедой на учебно-боевой вылазке в бывшей шалинской танковой учебке, когда отрабатывали отражение внезапного нападения на разведдозор. Мой напарник из Ярославля Ромка Колдун с упоением на бегу расстреливал из пулемета условного противника, а я бежал за ним и собирал пустые отстреленные ленты, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Глянув в лес я реально чуть не обделался - на меня глядела собака которая ростом была выше деревьев, и собака эта была ну очень реальная! До меня сразу дошло что это видение, но собака от этого не исчезла и пока мы шли по лесу я чувствовал ее взгляд. Оглядываясь я видел, что она так же сидит на месте и смотрит мне вслед.

Видение, которое я наблюдаю сейчас не такое пугающее, как шалинская собака, но то же очень явное и реальное. По тропинке, один за другим идут три чеченца, причем в таком виде, какими их рисуют в учебниках истории, реальные абреки из девятнадцатого века - в древних одеждах, с кремниевыми ружьями и кинжалами, с газырями на груди, бородатые и полупрозрачные.

Ущипнув себя убеждаюсь, что не сплю. Оглядываюсь на напарников – Димыч отсутствующим взглядом смотрит тропинку, а Дрюсик тихо и мирно посапывает в дреме. Шепотом спрашиваю, что б успокоить свою совесть:

-Димыч, спишь?

- Неа…

-Видишь кого-нибудь?

-Где?

-На тропинке….

Димыч смотрит на меня(видно в моем голосе что-то не то), на тропинку, опять на меня:

-Ни кого не вижу. А что?

-Не, ни чего….

Тем временем абреки проходят уже мимо меня. У них суровые лица и замученный вид. На меня они не смотрят, идут по своим делам. В ночи от месяца света довольно мало, но этих чеченов я вижу очень отчетливо. Они не отбрасывают тени, и глядя в ночной прицел я наблюдаю пустую тропинку, но убрав прицел от глаза я вижу что они проходят мимо Димыча и вскоре исчезают за поворотом, а Димыч все так же тупо смотрит в одну точку….

Что это было? Плод уставшего и больного воображения? Либо знак какой-то от высших сил? А может проще все - и эти чечены реальные исторические личности. Вот вышли они двести лет назад в набег, спалили и разграбили какую-нибудь безымянную казачью станицу, да пошли назад - но проклял кто-то их на пепелище, прошептал вслед злобное проклятие запоганив тем свою душу, и нет им теперь дороги домой. И идут абреки уже второе столетие, ждут, что вот за ближайшей горой увидят они наконец сакли своего родного аула, но проходят года – и нет конца их пути….

И тела их давно умерли и разложились, и на развалинах их очагов давно вырос лес, а они все идут и идут. Устали их души и хотят упокоения - а нет им покоя. Закрыты врата рая для них ибо прокляты они, и даже в ад их не пускают - ибо не чувствуют их души греха ни какого за собой. Ведь не услышали они тогда, очень давно пророка Ису - что ненависть это смертный грех и не может быть кровная месть богоугодным делом. И не поняли они слова пророка Мухамеда про гибель во имя веры, решив, что если погибнут в разбойничьем набеге уничтожая и калеча невинных, то будет им прощение от Аллаха всех их грехов. Ведь было все по шариату, ведь сам имам благословил их на этот джихад во имя газавата - священной войны, объяснил седобородый святой старик, что мало того молятся кафиры Иисусу Христу, так еще ересь эту на мусульманские земли тащат - а за это убивать, жечь и грабить надо, показывал наивным чеченцам нужные строки священной книги-корана… И поверили они ему, а теперь вот не могут ни как вернуться из набега. И будут они влачиться по горным лесным тропинкам еще тысячи лет, до скончания света, познавая на себе что старославянские слова путь и пытка - однокоренные…

- «Крым» на реке обстреляли!..

Ну вот бля, поспали называется! Просидев ночь над тропой в бесплодном ожидании передвижек боевиков с рассветом мы вернулись в свой временный лагерь, решив что “чехи” либо ушли на гору Тамыш, либо свалили, еще куда подальше. Но “чехи”, были рядом… Пять бойцов из “Крыма” (это название третьего батальона пехоты), просидев ночь в дозоре, с утра спустились к реке за водой - и попали в засаду! Отделались легко – двое раненых и простреленный бидон. Они схлестнулись и разбежались, а нам теперь, вместо того что бы по завтракать и лечь спать, предстоит пуститься за ними в погоню, пока след не остыл…На поиск нас ведет только что представленный нам новый начальник разведки бригады с хищным позывным Гюрза, спецназовец-ГРУшик, прикомандированный откуда-то из- под Воронежа. Позывной у него опасный, а выглядит довольно средне -невыразительный голос, взгляд хитрого, но довольно мирного мужичка, мягкие крестьянские повадки. Короче, будем поглядеть в деле, из какого теста сделан этот товарищ. По слухам боевой опыт у него велик, так что поглядим, посмотрим, увидим. А напарник его, прапорщик и тоже спецназовец с мирным позывным Серикбай - вот где хищник, которого ни чем не замаскируешь! Плотный молчаливый азиат с восточным уйгурским лицом, боец и волчара, похоже, жуткий. Не знаю, какую должность он занимает по штатно-должностной книге, работа у него одна, телохранитель Гюрзы! Будь у меня такой охранник, я бы чувствовал себя спокойно в любых ситуации и при любых раскладах. Глядя на него я пришел к мысли, что видно мама от рождения поила его волчьим молоком, иначе откуда тогда такой взгляд, походка, повадки…..

Мы спустились к реке, к тому месту, где прошла стычка “чехов” с пехотой. Лично я ни хрена здесь не понял и не увидел, но Серикбай по каким-то не понятным приметам определил, что “чехи” ушли на запад, и Гюрза, глянув на карту, принял решение прогуляться в том же направлении.

…Солнце уже садиться, и коснулось краем, вершин деревьев, а мы все идем и идем вперед. Ловлю себя на мысли, что в моей душе произошла странная метаморфоза. Еще пару месяцев назад, маршируя по Чеченской земле, я чувствовал себя солдатом империи, римским легионером, винтиком огромной военной машины. Теперь все не так, вся наша «бешеная бригада» не более чем партизанский отряд, правда, очень крутой, но в сущности такой же, как те боевики, которых мы ищем в лесу, и мы мало чем от них отличаемся. Лес, который был пристанищем и укрытием для “чехов” как-то не заметно и для меня стал родным. Раньше он меня напрягал, а сейчас я вдруг понял, что мне в нем уютно, хотя раньше в ста метрах от дороги слегка терялся… Даже мысль, что вот мы оторвались уже на много километров от родной разведроты и батальонов нашей безумной пехоты, и броня наша хрен знает где, и что если встретим, то никто не прикроет и не придет на помощь - теперь все это не очень напрягает, горы укроют, и лес спасет! И пусть нас здесь всего двенадцать человек и “чехов” хрен знает сколько, не пройдем, отобьемся и растворимся.

…“Чехов” мы так и не нашли, следы их потеряли и, выйдя под вечер к реке Мартан, решили тропу заминировать и возвратиться обратно на речку Гойта, тем более что на следующий день 166-я мотострелковая бригада по плану должна была оставить этот лесной массив и передвигаться за Ачхой-Мартан, ближе к Бамуту.

 

 

ЛЕС.

22 мая 1996 г.

 

…Похоже мы, наконец, получим то, о чем мечтали и чему стремились. Бригада стоит перед лесом, в нем полно “чехов” и велика Чечня, а отступать им некуда, за лесом Бамут! В лесу эхо стрельбы и взрывов, и меня потряхивает легкий мандраж. Активность в этом лесном массиве явно выше, чем в горах над Комсомольским и Грушево, похоже “чичи” решили здесь укрепиться и дать нам бой, как было уже в начале апреля в Белгатое. Там мы шагали за ними две недели, тут чуть подольше… По кромке леса заняли оборону какие-то бойцы в камуфляжах и тельняшках. Сначала я их принял за десантников, а оказалось что это казаки. До сих пор я представлял их по другому - папахи, шашки нагайки и прочие навороты, а оказалось они выглядят обыкновенно, люди как люди… Казаки залегли по краю леса, и я не знаю что они там видят, но долбят активно и много, в сам лес при этом не суются. 166-я бригада тем временем построилась для получения боевой задачи. Рядом с нашей разведротой выстраиваются какие-то незнакомые бойцы

Экипировка у них высший класс, все в новых горных комбинезонах, у каждого вместо вещмешка ранец десантника, все в разгрузках типа “лифчик” обуты в малопоношенные берцы, на головах зеленые косынки… Интересуюсь у Кобры:

- Что за типы такие новороченные?

- Это спецназ ГРУ.

- А чего раз спецназовцы, в “горки” одеты, а не в прыжковки?

- Это 876-я рота специального назначения главного разведуправления. Они во Владикавказе дислоцируются, у них специализация (война в горах).

Мда… звучит громко, а то, что они супермены по их лицам видно, даже самые маленькие бойцы умудряются смотреть на нас сверху вниз, с легким игнором во взгляде. Еще бы, мы-то одеты не со склада, а кто во что горазд и кто чего достал, и только офицеры наши на Российскую армию похожи, а остальные - партизаны партизанами.

Комбриг с начальником штаба, тем временем ходят вдоль строя, начштаба молчит, а комбриг толкает речь, объясняет наши ближайшие задачи. Дойдя до разведроты, останавливается и смотрит на меня. Узнал…

- Вернулся?...

- Так точно.

- Кстати, - при этом палец комбрига уперся мне в грудь, - с чеченами ни каких разговоров не заводить, типа “ты кто такой” и “что ты тут делаешь”? Стрелять сразу, без всяких базаров!

Это он припоминает мне разговор в Белгатое с Исой, тогда мне почему-то надо было объяснить этому басаевскому боевику, за что и почему я должен его застрелить. Мне это казалось важным, а сейчас я понимаю всю глупость и не нужность той беседы, у каждого своя правда есть, и объяснять тут ни чего не надо, потому как бесполезно.

…Через час нам предстоит войти в лес, найти там боевиков и вступить с ними в бой.

 

Виды боя бывают разные. Самый простой бой-это в поле днем на малопересеченной местности. В поле легко маневрировать и принимать решения в кутузовском стиле – охваты и прикрытия, заслоны и обходы, на всю катушку можно пользоваться техникой, авиацией и артиллерией. И маневры тут самые простые, рассыпались цепью, и вперед в атаку. Попали под сильный огонь: залегли, навели артиллерию и дальше вперед, справа и слева по одному. Пять шагов пробежал и упал, перекатился, прикрывая напарника. И ищу глазами себе новое укрытие в пяти-десяти шагах впереди. Опять вскочил, пять шагов пробежал, упал, перекатился и так далее… Приблизился к врагу на расстояние броска гранаты, и дальше самый острый момент - гранату швырнул и вместе со взрывом вперед без остановки, дальше штыком и прикладом, в общем все просто.

Самые не приятные виды боя, это зимой и в пустыне. Там сама природа с тобой воюет. Можно издохнуть или остаться инвалидом обмороженным и не увидеть противника. Не знаю, как там в пустыне, но зимой в засадах и секретах приходилось валяться. Хорошего мало, проведя ночь в снегу, на ветру к утру не только на курок нажать - автомат в руках удержать мало-реально. На Кавказе зимы то еще более-менее сносные, а если вдруг горячей точкой станет Чукотка или Якутия вот туда я точно не за что не впишусь воевать ни за идеи, ни за патриотизм, ни даже за большие миллионы…

Такой вид боя как бой высокогорье тоже считается не легким, но обученным и экипированным войскам можно много дел натворить. Основное правило в высокогорье, кто выше забрался, тот почти победил. Окопов и траншей в горах особо не пороешь, но, используя грамотно местность, можно создавать очень мощные укрепрайоны и естественные, крайне неприступные крепости. Правда в высокогорье Кавказа правило
“кто выше, тот сильней” срабатывет не всегда, и основная причина этому – природные условия. Туманы тут не редкость и облака часто ползают ниже вершин, так что высоко забравшейся рискует оказаться в крайне не выгодном положении. Тот, кто выше сидит - как на ладони, и не видит того, кто внизу, в тумане. В начале войны, в январе 95-го, группа спецназа высадившаяся в горах, из-за такой шутки природы попала в плен. Офицеры той группы когда-то воевали в Афганистане, и используя опыт афганской войны, забрались на вершину. В результате, пользуясь туманом “чехи” беспрепятственно маневрируя обложили гору минометами и, показательно стрельнув пару раз, предложили спецназовцам выбор - смерть или плен. Спецназовцы тогда предпочли позорно сдаться…

Всеми признано, что самый жесткий, кровавый и беспощадный бой-это бой в городе! Круче него это бой в городе зимой в ночных условиях!!! В город, с его многоэтажками и узкими улицами, подземными канализациями, мостами и отсутствием места для маневра можно вводить дивизии и они будут там исчезать бесследно. В городе часто бывает, что нет фронта, нет тыла и на “ура” большой массой войск, как в поле, там вопросов часто не решить. Любой дом можно превратить в крепость, и любая улица может стать западней… Город Грозный поначалу пытались задавить немереным количеством техники и войск и в результате улицы Грозного стали могилой для тысяч солдат и офицеров. Взять город под контроль смогли лишь только к марту, когда переняли тактику боевиков. Успех начал приходить, когда поняли, что, например, только контролируя ротой перекресток можно продвигать батальон дальше по улице, уменьшив во много раз риск попасть в огненный мешок, и что, например, взвод пехоты, усиленный саперами, набитый гранатами и тротилом, и наступающий сквозь дом принесет победу скорее, чем танковый полк, прущий по улице. Снайпер на чердаке, миномет на крыше, пара гранатометов в подвале и пара пулеметов под прикрытием десятка автоматчиков на этажах - вот та самая боевая единица, которая может успешно воевать в городе. А если этот отряд усилить знающим свое дело авианаводчиком, арткорректировщиком, парой саперов и санинструктором, то такой группе вообще цены нету. Пол сотни таких обученных отрядов, и в быстрой победе в Грозном можно было бы не сомневаться, но видать кому-то из больших генералов и политиков нужны были горы трупов и море крови, иначе как объяснить все то, что произошло в Грозном в начале войны?

Ну а нам нынче предстоит самый интересный на мой взгляд вид боя - бой в горном лесу. Пехотинец или танкист предпочел бы, конечно, битву в чистом поле, но для разведчика лес куда как приятней… Даже зимой в лесу поглаже, чем в поле или в горах, и теплое незаметное убежище из веток и снега соорудить и замаскировать можно, и с костром проблем не возникнет -дрова кругом. А сейчас конец мая, вообще рай, нет необходимости таскать с собой и на себе спальники и бушлаты, воюй налегке в свое удовольствие! Плюс кавказский лес это не белорусское полесье - болот, комаров да мошек на уровень поменьше…

…План комбрига прост, ясен и в своей простоте гениален. В Бамут мы попремся всей бригадой напрямки через лес, оставив почти всю технику на месте, и работать будем поротно. Одна рота пехоты, подкрепленная парой БМП, пойдет по лесной дороге. Задача этой роты - навести больше шума, отвлекая на себя внимание всех попадающихся на пути нашего следования ”чехов” ну и заодно вычислить вдоль тропы укрепленные высотки и сбивать с них боевиков. Они будут работать справа от нас. Нам же поставлена задача следующая - совместно со спецназовцами из Владикавказа (их позывные Гусары) и второй ротой пехоты войти в лес в километре от дороги, и выставить пехоту повзводно, на три, указанные на карте, высотки треугольником, после чего гусары уйдут в сторону и будут работать самостоятельно, а мы должны будем между тремя точками пехотных блокпостов наматывать километраж зигзагами, да по улитке в поисках приключений и “чехов”, баз боевиков и подвигов… Остальные силы бригады прикрывают нашу возню, выполняя роль войсковой маневренной группы и резерва, на случай если мы вдруг умудримся нащупать немеренные силы противника и встрять в кровавый п..дарез, то есть при жестком встревалове нам не нужно будет а панике метаться и искать выход из сложившейся ситуации, а надо просто, по возможности, закрепиться, крикнуть в эфир “караул, все пропало!!!”, дать свои координаты и ждать помощи… В таком стиле мы будем работать пару дней, после чего в том же порядке передвинемся вплотную к Бамуту и заходим в него с востока и юга. По идее нас там ждать не должны, и поэтому, теоретически, все должно получиться красиво и просто.

В начале лесной дороги, в метрах ста от кромки леса стоит подбитый ментовской уазик, от него, как от маяка, мы будем расходиться каждый в своем направлении. Рота пехоты, работающая на дороге, уже пошагала в глубь леса. Не прошло и пятнадцати минут как они вступили в огневой контакт. Первая же лесная высотка у дороги оказалась занятой “чехами”, и судя по звукам долетающим до нас, долбят нашу пехоту из крупноколиберного пулемета ДШК. Сходу этой высоткой им, похоже, овладеть не удалось, но резерв у нас мощный, так что справятся. Время и нам под шумок уходить в лес…

 

***

 

…Избегая полян, открытых мест и тщательно маскируясь, не встревая ни в какие перестрелки и пропуская мимо себя всех попадающихся на пути нашего следования “чехов” (а лес действительно набит боевиками, группы от десяти до тридцати «нохчей» встречаются нам уже третий раз), соблюдая дистанцию между бойцами по пять-десять метров, наша банда из ста двадцати человек уже второй час, медленно, но верно двигается к точке номер один. Если все срастется как надо, без сюрпризов и проблем и мы сможем по- тихому расставить на указанных на карте точках три блокпоста пехоты, то можно будет разом, в одночасье заблокировать огромный кусок леса со всеми тропинками и ручьями, и, либо загонять, как волков на номера “чичей” на пехоту, либо (если прервес сил будет не в нашу пользу) отступать почти в любом направлении, заманивая боевиков в подготовленные на точках засады. Для того что б план сработал надо всего ничего - потихонечку, на мягких лапках и без палева пройти через лес и занять каждому взводу указанное ему место.

Но без сюрпризов и проблем не бывает, и на третий час пешего ползания по лесу, остановившись в густом кустарнике где то в километре от точки номер один мы вдруг обнаружили, что у нас бесшумно и бесследно пропало из цепи тридцать два человека… Последний из подтянувшихся пехотинцев утверждает, что видел идущих за ним бойцов не более чем десять -пятнадцать минут назад. По предварительной договоренности все оставшиеся или потерявшиеся должны были оставаться на месте и ждать, когда за ними вернуться. Десять-пятнадцать минут с нашей скоростью это не больше километра, и Гюрза, не долго думая, решает отправить троих разведчиков с рацией обратно по нашим следам, с задачей найти потерявшихся и привести их. Выбор пал на меня, Макса и Связь. Лично мне эта задача дико не нравится, идти с сотней людей по лесу набитому “чехами” всяко веселее чем втроем, да вдобавок возвращаться нам нужно будет по памяти, без карты и компаса (карт в российской армии дикая нехватка, в Грозном в начале войны вообще бывало наступали по туристическим путеводителям), а в чужом не знакомом лесу это может закончится тем, что искать придется уже нас самих. И опять же пока все остальные будут валяться отдыхать, мы будем наматывать километраж…

Но, во-первых, приказ есть приказ, во-вторых, взыгравшие понты и амбиции не дают мне заскулить прилюдно(как ни как задача серьезная, кому попало не доверят), ну, и в-третьих, всего-то километр туда и километр обратно топать, за пол часа должны обернуться…

…По лесу разносится эхо боя, идущего на дороге – тропе по левую руку от нас. Там сцепилась с “чичами” и рубится насмерть первая рота пехоты, выполняя поставленную перед ней задачу - навести как можно больше шума на дороге. Мы с Максом и Связью уже больше часа гуляем зигзагами по лесу, пытаясь найти наш потерявшийся пехотный взвод, и грохот этого боя служит нам ориентиром, не давая заблудиться. Трескотня автоматов слышна еле-еле (все-таки мы далековато от дороги), но крупные калибры и взрывы гранат определяются довольно четко. По долетающим до нас звукам можно даже понять, что там происходит. Сначала (пока мы еще ни кого не потеряли и углублялись в лес по своему плану) стрельба шла параллельно нашему движению и была вразнобой, видно пехота стреляла в никуда, просто в лес для собственного успокоения. Это они после утреней перестрелки с “чехами” не могут успокоиться, и судя по тому, что стрельба передвигалась, пехота продолжала движение по тропе. За тем раздались короткие очереди пулемета ДШК (это “чеховский”, у пехоты такого калибра с собой нету), стрельба стала активной, нервной и застыла на одном месте. А вскоре раздалась долбежка автоматической пушки БМП-2 (это уже наша, та, которая усиливала пехоту). Но потом видно что-то пошло не так и звуки боя покатились в обратном направлении (видно пехота решила отойти на исходные позиции), после чего нервенность пропала и перешла вялотекущею перестрелку (похоже значит ни кто, ни чего не добился и каждый остался при своем).

Минут двадцать назад мы засекли тени передвигающейся группы и уже решили что наконец- то нашлась пропажа, но Макс вовремя обратил внимание на их малочисленность (явно не тридцать бойцов). Это еще хорошо что они ходят по лесу как у себя дома, не особо скрываясь и разговаривая в полный голос, мы успеваем залечь и прикинуться пеньками…

… Очень близкая очередь из ДШК стеганула по нервам, как плеткой. В своих скитаниях мы все-таки подошли на опасно близкое расстояние к дороге (завалить на могут как “чехи” так и свои, разбираться, кто там шарится по лесу вряд ли кто станет), и сейчас мы наблюдаем такую картину: в метрах трехстах от нас, на маленькой высотке рядом с дорогой, “чехи” установили пулемет и, сидя боком и немного спиной к нам, с упоением долбят по «зеленке». Связь полушепотом доложил по рации:

- “Гюрза”, “Гюрза” я “Кобра-два”, наблюдаю четыре цели с большим “красавчиком”, карандашей не пилили, жду дальнейших указаний…

Выслушав речь Гюрзы, ответил:

-Есть не встревать, выходить к маяку, на связи…

После чего Связь обрадовал нас с Максиком:

-Нашлась пехота, они обратно к подбитому ментовскому уазику вышли. Нам задача - выходить на кромку леса и оттуда идти к дороге, забрать пехотинцев и бегом возвращаться обратно к Гюрзе, они там уже задолбались отдыхать… И все надо проделать в темпе, времени мало, слишком большая задержка, до темноты можем не успеть.

Меня напрягает другая сторона вопроса:

- Нормальный расклад, выходить к дороге, но близко к дороге не подходить, могут ненароком застрелить свои… Или нам, идя по лесу, издалека орать “не стреляй, свои!!!” Тогда чечены пристрелят! Ладно, поползли потихоньку, для начала по дальше от пулемета, здесь мы точно к дороге не выйдем…

Углубившись обратно в лес мы полезли по склону, заросшего густым кустарником лесного оврага в направлении кромке леса, держа ориентиром по левую руку не прекращающуюся перестрелку на дороге. По нашим расчетам лес должен был бы давно уже закончится, но он все также окружал нас зеленой стеной и не думал выпускать нас на открытое место…

Наконец лес поредел, и я решил сориентироваться на местности старинным и верным способом - забраться на дерево повыше и осмотреться. Закинув автомат на плечо и выбрав дерево поветвистей, годное для осуществления моего замысла я потянулся к нижней ветке и замер, слушая как сердце колотится у меня где-то в районе пятки. За деревом меня ожидал сюрприз, в лоб мне уперся ствол автомата. Говорят, в такие моменты перед глазами проносится жизнь, но у меня в голове вертелась только одна мысль: ”Это пиздец!” Я не видел ни чего, только глаза человека, целившегося в упор мне в голову, а инстинкт самосохранения орал в мозгу, что, если я вякну хоть слово или отведу свой взгляд от его глаз, он меня тут же пристрелит! Несколько огромных, долгих и длиннющих секунд я старался даже не дышать, но, наконец, он спросил:

- Вы кто такие?

И только после этого ко мне вернулась соображалка. Перво- наперво я понял, что к автомату сейчас лучше не тянуться и вообще руки рекомендуется держать на виду у этого человека. Во-вторых, не плохо бы понять кто он такой? Рожа вроде славянская, но в Комсомольском мы уже видели типа, который, являясь русским воевал за чеченов, так что это не показатель. Сказать ему чего ни будь вроде: “Все нормально мы тут просто гуляем …”- хрен знает, как он отреагирует. Опять же комбриг с утра сказал: “Разговоров не заводить, стрелять без всяких базаров…”- а у меня позиция для боя крайне несуразная, автомат на плече и руки на ветке. Вывернусь если из этой ситуации - никогда в жизни больше автомат на плечо не повешу, отстегну ремень и выкину на хрен!

Тут этот воин, наконец, отвел взгляд от меня и уставился мне за спину. Стараясь не делать резких движений, я оглянулся посмотреть, чего его там так заинтересовало. Сзади и чуть сбоку стоял Макс и держал этого бойца на прицеле:

- Слышишь парень, все нормально, мы свои - опусти ствол!

-Здесь нет своих…!

-Мы разведка, 166-я бригада, ты-то кто?

-Я казак, Я давно за вами наблюдаю, хотел пристрелить вас, а вы с рацией.

-И чего?

-У чеченов раций нету.

Не знаю, кто ему такую глупость сказал, но все к лучшему, а то положил бы нас тут в рядок, легко! Приглядевшись, я убедился, что действительно одет и экипирован он как те казаки, что мы видели сегодня утром - тельняшка, камуфляж, подсумок…

-Слышишь казак, мы тут нашу пехоту ищем, тут человек тридцать не проходило?

-Были такие, с час назад, туда пошли, и он махнул рукой в сторону дороги.

-Ну, спасибо. И, кстати о птичках, у боевиков бывают рации… Ладно, удачи тебе.

…Своих потерявшихся пехотинцев мы обнаружили сидящими и лежащими вокруг ментовского уазика. Макс, не взирая на звания, субординацию и прочую ерунду от души обложил хуями пехотного летеху:

-Бля, сказано же было, что если потерялись и отстали, то сидеть на месте и ждать! Какого хрена вы тут оказались?

Летеха флегматично и с великим пофигизмом дождался, когда Макс выдохнется и поведал приключение своего взвода.

Оказалось, дело было так. Параллельно нашей группе, только немного в стороне шла небольшая команда “чехов”. Наша-то колонна перемешалась крайне тихо, осторожно и каждый видел только спину впереди идущего товарища. Когда они отстали, то боец, шедший первым, засек мелькнувшую фигуру боевика и, приняв его за своего, без всякого сомнения пристроился за ним, а следом и все остальные… Через какое то время “чехи” повернули к дороге и выйдя на поляну боевик идущий последним оглянулся. Наш пехотинец, увидев бородатую харю, тут же рухнул на землю, а чечен, видно офигевший от такого эскорта. дал очередь и вместе с остальными боевиками растворился в зелени леса. Наши пехотинцы в ожидании атаки провалялись с полчаса в круговой обороне, и въехав что их тут вряд ли кто будет искать (а рации у них не было)решили вдоль дороги вернуться обратно, на то место откуда вышли с утра, и там уже выйдя на связь объяснить Гюрзе всю ситуацию.

Время поджимало, и мы, толком не отдохнув, пошли обратно в лес…

 

***

 

Когда в тебя долбят из минометов или даже с артиллерии, то все обстоит в общем-то не так уж и плохо, можно сразу легко определить откуда по тебе ведут огонь и спрятаться за дерево, занырнуть в ямку, залечь за бугорок. Другое дело минометный обстрел - болванки летят прямо с неба сверху вниз и заныкаться от этой беды особенно некуда… Мы только-только выставили первый блок пост и доложились по рации начальству, что точка номер один на месте, как тут с неба прилетел сюрприз - раздался звук, напоминающий смесь шипения и свиста, в полусотне метров от нас среди деревьев вырос столб дыма и через долю мгновения раздалось усиленное лесным эхом громкое “Бум!”… Твою мать!!!! Мы с Максом переглядываемся, случайный выстрел или нас запалили? Через несколько секунд двойной взрыв в деревьях и удары веток по спине отметают малейшее сомнение, нас все-таки обнаружили! Нам ничего не остается, кроме как валяться, вдавливаясь в землю, и пережидать обстрел. С неба летит следующая пара мин и тут время останавливается и, сжимаясь от ужаса, ухает сердечко, дело в том, что мина которая упадет рядом, и мина летящая прямо на тебя имеют разнос звучания. Та, что бухнет рядом раздает непрерывный нарастающий свист, а мина, которая предназначенная тебе летит с легким придыханием, как-будто немного вибрируя… Я зажимаю уши, раскрываю пошире рот и молюсь аллаху, Христу и матери моржихе, что б эта херня приземлилась все таки с обратной стороны моего дерева, которое меня защищает. Кто-то из богов видно внял моей просьбе, меня слегка подбрасывает от взрыва, но все комья земли и осколки пролетают справа и слева от меня, это редкая удача! Макс с искривленным лицом хоть и держится руками за уши, стучит ногами по земле в нокауте (видно выхватил не слабо по барабанным перепонкам), но тоже вроде целый. Очередная пара мин взрывается где-то за нами и затем наступает тишина. Раздается команда Гюрзы: ”Валим быстро!!!”- и мы, оставив на бугре три десятка пехотинцев, берем ноги в руки и бегом уходим в сторону точки номер два. Гюрза, рисуясь, встает в головном дозоре, это хороший понт и достойное решение, поднимающее его командирский авторитет. Дело в том что, передвигаясь по лесу на такой скорости, с которой несемся сейчас мы, есть все шансы с разбегу влететь в крупные не приятности. Гюрза это прекрасно понимает, но все ровно добровольно занял смертельно опасное место в нашем строю…

…Через час мы, немного поплутав, выходим на точку номер два, и как только докладываем по рации о выставлении второго блок-поста нас опять накрывают мины!... Гюрза предполагает, что “чехи” пеленгуют нашу рацию с помощью специальной аппаратуры и объявляет радиомолчание. Лично по моему мнению все обстоит немного проще, такие штуки что б пеленговать стоят хренову тучу баксов и вряд ли чеченским партизанам по карману. Скорее всего у нас на хвосте повис какой-то местный индеец, который идет по нашему следу, и как только мы останавливаемся он тут же корректирует по нам огонь…

От всей этой беготни у меня уже реально путаются мысли, перед глазами желтые и зеленые круги, яркие белые звездочки и хрен еще знает что… Ужасно хочется пить, но моя фляжка давно уже пуста. Я нашел лужу с мутной водой, набираю этой жижи во фляжку и закидываю туда пару обеззараживающих таблеток. Растворения этих таблеток надо ждать сорок минут и со следующим разрывом мин до меня доходит, что незачем выжидать так долго, когда жить осталось всего минут десять… После этого с мыслью: “ да пропади все пропадом” я спокойно напиваюсь прямо из лужи. Далее следует очередная команда: ”вперед, бегом!”- и мы опять маршируем по лесу. В паре километров от третьего блок-поста залегли, на точку номер три Гюрза решил выходить, когда начнет темнеть.

…Высотка, на которой мы должны выставить третий блок-пост имеет жутковатый вид. Деревья, которые когда-то росли на ней, размолочены в лохмотья, по этому бугру явно отработали “Грады”. Немного ранее “гусары” отделились от нас, и ушли на запад к реке, а остатки нашей группы залегли в метрах ста от высотки. Нас с Максом Кобра отправил в разведку, слазать наверх и посмотреть, что там к чему. Склон этого пригорка довольно крутой, но памятуя дневную встречу с казаком и ствол автомата направленный мне в лоб, свое оружие я держу строго в руках и на плечо больше не вешаю. Но хотя этот веселый и полный приключений день уже подошел к концу, он еще не закончился, и на вершине высотки меня ожидал последний и самый интересный на сегодня сюрприз. Поднявшись наверх, и, проползя сквозь кустарник, я остолбенел! Теперь мне в голову был направлен ствол танка ПТ-76, кроме танка на бугре желтел бульдозер, но “чехов” не наблюдалось. Взяв танк на прицел гранатамета РПГ-26 “аглень” (наконец-то нашелся ответ на вопрос, мучавший меня целый день – а на хрена я эту лишнюю тяжесть с собой таскаю? Ведь не один раз намеревался сегодня выкинуть этот гранатомет на хрен, а не выкинул, и, гляди-ка же, пригодился) я наблюдаю реакцию каждого, кто забирается следом за нами на бугор, реально шок, это по нашему! У Гюрзы в глазах радость, еще бы захват бронетехники врага на медаль тянет, а то и на орденок! Дрюсик с Димычем, наплевав на то, что танк может быть заминирован лезут внутрь… С обратной стороны высотки бульдозером прорыт пологий съезд для танка, видно “чехи” собирались здесь оборудовать укрепрайон, но либо передумали, либо не успели. Как бы там ни было, а теперь оборону тут заняли мы.

…Минометы нас больше не тревожат. Видимо помог режим радиомолчания или (что более похоже на правду) следопыт, идущий за нами, потерял нас из виду. Наступила ночь, но успокоения темнота не приносит. Мы прекрасно понимаем, что потерявшие нас “чеховские” минометные корректировщики наверняка прикладывают все усилия, что бы понять, куда мы делись, да и высотка эта сто процентов у них на особом счету, не собираются же они подарить нам танк просто так!

Мы с Максом дремлем по очереди, по часу. Сначала взвинченные нервы не дают вырубиться, но Макс показывает мне “страусиный” способ. Если засунуть голову в листву, то создается иллюзия безопасности и засыпаешь почти моментально. Где-то в три часа ночи в лесу на тропинке, которая проходит не далеко от нашей высотки раздается треск мотоцикла. Мотоцикл замолкает в метрах трехстах от нас и следующие пару часов мы не столько слышим сколько чувствуем, как “чехи” шарятся вокруг нашего бугра. Но видимо им не хватает смелости подняться к нам, а мы ни чем не выдаем своего присутствия прекрасно понимая, что штурмовать нас они скорее всего не будут, а вот раздолбить всю высотку из минометов скорее всего могут, и на хрена нам это надо!... На самый хреновый случай мы с Максом шепотом обсудили план действий, если все таки “чичи” рискнут подняться к нам - даю осветительную ракету из ракетницы, Макс из своего РПК сразу рисует восьмерку во весь магазин, а я кидаю гранаты. Затем, пока Макс перезаряжается, я долблю точечно по целям. Дальше по ситуации. Но план не пригодился. В пятом часу утра мотоцикл опять завелся и его шум, удаляясь, затих в лесу. И снова до рассвета наступила тишина…

 

 

Река Фортанга.

23 мая 1996 г.

 

Утро 23-го мая началось с кровавого анекдота, и зачинателями веселухи выступили пехотинцы с точки номер два, еще раз подтвердив древнюю истину, что дуракам везет! Намаявшись и набегавшись по лесу за день до этого, и выставив часовых, все двадцать человек завалились спать. Часовые, немного поскучав в охранении и решив, что один хрен рано или поздно умрем, и что тоже необходимо отдохнуть, недолго думая, с чистой совестью задремали. С первыми лучами солнца на высоту со сладко спящими бойцами выполз неведомо откуда идущий одинокий боевик. Узрев всю эту картину, он решил вступить в неравный бой. Но это дикое дитя гор, видимо, тоже не блистало умом, и не учло несколько моментов: во-первых, безбашенные пехотинцы уже не первый месяц не вылезали из леса и из боев, и щелчок предохранителя автомата сработал для них круче всякого будильника, и, не успев даже проснуться, все моментально растворились, кто в ямку, кто за дерево. Во-вторых, стреляя с бедра длинными очередями по двадцати человекам одновременно попасть в кого-нибудь можно было только дураком (ибо за двумя зайцами погонишься - всяко голодным останешься, а за двадцатью - и вообще думать нечего). Ну, и в-третьих, автомат бьёт со скоростью 600 выстрелов в минуту, и разумеется через несколько секунд перед проснувшимися пехотинцами стоял чечен с автоматом без единого патрона… В следующее несколько секунд, выхватив порядка полусотни попаданий (и это с десятка метров) бездыханный фарш из боевика уже лежал на земле, и еще через пять минут он уже был по справедливости разобран на сувениры между всеми участниками дурдома (ибо понять кто же конкретно сделал смертельный выстрел было не реально). Далее по рации начальнику разведки бригады Гюрзе было передано, что вот, героическая пехота ни свет, ни заря уже валит “духов”, и так далее и тому подобное.

В отличие от пехоты мы не спали всю ночь (часовую дрему в пол глаза сном не назовешь), но мечты подремать днем остались мечтами. На вызов нужно было ответить, и в результате вся разведрота пошагала прочесывать лес в поисках достойной добычи, те более, что бамутский лесной массив был набит боевиками всех мастей как осенний лес опятами.

Не прошло и пятнадцати минут с момента нашего ухода с точки номер три, как по рации пехота сообщила, что по нашим следам мимо них только что прошла снайперша непонятной национальности (ибо общается с охраной через переводчика), а сами они в бой с ними вступить не могут(ибо позиция не выгодная), а охраны у “англичанки” (как ее тут же окрестили) пятнадцать харь да при двух пулеметах, короче добыча двигается на нас, значит, нам и воевать!

Упустить такой подарок судьбы было нельзя – баба, да вдобавок снайперша, причем явно не рядовая (с таким-то эскортом)!!! В общем, через некоторое время мы рассыпались по верху какого-то заросшего кустарником оврага, то ли лога в цепь, и стали жадно пускать слюнки в ожидании жертвы… Но время шло, и минут через минут двадцать стало ясно, что что-то пошло не так - лесным эхом дошли голоса, но в секторе обстрела так ни кто не появился. Добыча улизнула, но куда? На нас не вышли и назад не возвращались (точка номер три молчит) Путь у них оставался только один - к реке Фортанге. Гюрза раскинул карту:

-Если пробежаться пару километров, то вполне можем их прихватить перед мостом. Бегом марш!

Через десять минут мы были на точке, с которой шли две тропинки, одна вниз к мосту, вторая вдоль реки по верху склона на север к броду. Возник вопрос - куда идти?

Лично у меня на тот момент уже не было сил вообще куда-то шарахаться, за последние трое суток я поспал, дай бог, часа четыре и после пробежки по лесу чувствовал себя крайне неважнецки. По этому мне очень понравилась идея Кобры - оставить на всякий случай кого ни будь здесь, а остальным двигаться к мосту (ибо мало шансов, что кто-то сунется идти через реку в брод, можно штаны намочить, когда есть чудесный удобный каменный мостик, но все таки чем черт не шутит…) Со мной остался радист Связь и Прист с пулеметом и вторым номером Пашкой. Так же изъявили желание остаться Гарик и Мороз (тоже с пулеметом) из взвода “Удар” и Елка из взвода “Лотос”. Плюс решил никуда не ходить Чичи - “пиджак” с саперной роты. Все остальные (около тридцати человек) ушли в сторону моста.

Расставив охранение (Прист с Пашкой закопались в листву на пятьдесят метров в верх по склону, Гарик в одиночестве ушел вниз на пятьдесят метров) мы впятером заняли круговую оборону и стали ждать добычу…

 

***

 

… Ожидание явно затягивалось - три битых часа я, борясь с дремотой, слушаю связюка, который шепотом рассказывает, что творится в эфире. От Гюрзы вестей нет, его рация молчит и со стороны моста не доносится никаких звуков. Тишину иногда нарушают самолеты, которые летают бомбить Бамут (он в паре километров за рекой), да пару раз вертушки прилетают расхерачивать соседний берег. Шум от этих атак неповторимый, если уж у меня здесь нервы сжимаются от ужаса, то как же чувствуют себя “чехи”, попадая под обстрел этой херни? Наверное, это очень мощный психологический пресс…

У меня то же есть своя маленькая рация “Р-162”, но в условиях гор она крайне малоэффективна, и еще со времен похода на Хиди-Хутор я сделал вывод, что проще так докричаться, чем передать что-нибудь в эфир. Иногда “чехи” вылезают на нашу волну и начинают завывать “аллах акбар” и «бисмиляхи рахмани рахим…». Я уже выучил эту суру наизусть и иногда подпеваю им для прикола, но меня с моей игрушечной рацией вряд ли кто- нибудь слышит…

Связь оживляется:

-Арткорректировщик засек группу боевиков, просит дать один “огурец” для корректировки…

Раздается прерывистый свист, и у меня внутри все сжимается, к нам с неба летит сюрприз! Старые песни о главном, только вчера сидели пол дня под минометным обстрелом разных калибров, и вот, похоже, опять все сначала. Взрыв, и в десяти метрах от нас дымиться свежая воронка. У Связи глаза по полтиннику:

-Говорит, нормальное попадание, просит еще пять “огурцов”.

Все сомнения отлетают, молотят нас! Мороз оглядывается:

-Сваливаем?

-Куда на хер сваливаем, ложись!!!

… Вокруг еще пять взрывов!

- Связь, бля, скажи - своих долбят!

- Не получится, аккумулятор сел, рация только на прием работает, жопа…

… Интересно то, что нашего корректировщика рядом быть не может, и возникает вопрос, а кто же тогда наводит на нас огонь? Немного успокоил связюк:

-Говорит, отличная стрельба, цель уничтожена…

Ну, хвала аллаху, мы, типа, уничтожены и, если не шевелиться, может отвяжутся от нас? Несколько минут ожидания - в эфире тишина, а я-то подумал вторая серия вчерашней истории началась. А так все живы, малость контужены, но без ранений, так что херня, мелочи жизни…

… На сей раз тишина устанавливается не надолго, минут через пятнадцать впереди сверху громкий разговор явно не по-русски. Адреналин через край, руки ходуном ходят, но по опыту знаю, что это до первого выстрела. Мелькнувшие впереди тени сворачивают и уходят к мосту. Похоже трое, и похоже идут прямо впасть к Гюрзе! Сжимаюсь в ожидании начала стрельбы, но почему-то стоит тишина, либо Гюрза взял их на ножи, либо хрен его знает. Проходит пять минут, десять, но со стороны моста ни каких движух. Не знаю, что и думать. Снайпершу-“англичанку” мы явно упустили, но команды сваливать не было, и остается только любоваться природой, молиться, чтоб какой-нибудь шалый вертолет не пришиб нас по случайности, бороться со сном и ожидать хер знает чего…

 

***

 

Дежавю… С того берега реки Фортанги на меня смотрит красивая девушка. С этой красавицей я уже виделся на проклятой земле Ичкерии, и очень даже знаком. Сердце забилось, как пулемет, это смерть собственной персоной. Стройная, в полупрозрачном саване, огромными красивыми черными глазами смотрит на меня, молчит и улыбается. Я ей улыбаюсь в ответ. Похоже у нас взаимные чувства друг к другу…

-Череп, идут…

Это Мороз - маленький разведчик-срочник, лежащий впереди в десяти метрах от меня, оглядываясь повторяет шепотом:

-Идууут…

Я встряхиваюсь, похоже, задремал. Со стороны моста треск веток и приближающиеся тени. Видно возвращаются наши, судя по всему, охота на сегодня закончена. Собераюсь встать, зевнуть и потянуться, но зевок застревает в глотке, а сердце останавливается, на нашу полянку из кустарника выходит махровый партизан! Чернобородый, с ядовито-зеленой повязкой на голове, в полугражданской одежде, и бело-грязных кроссовках, весь обмотанный пулеметными лентами, он быстрым шагом проходит мимо Мороза и с отсутствующим взглядом, явно ни кого не замечая, идет на меня. На каждый его шаг у меня проскакивает с десяток мыслей. Кто это? почему молчат Прист с Пашкой? Может это свой, один из “гусаров”? Они должны где- то рядом работать. Хотя вряд ли, “гусары” все, как один одеты в горки и берцы и повязаны в защитно-зеленые косынки, а это явно «чех»! Похоже, это снайперша-“англичанка” со своими волчарами нарисовалась. Неужто дождались?

Первый “чех” уже поравнялся со мной, мимо Мороза прошел второй чечен, а из куста вышел третий.

В голове мешанина - бля, по чему молчит Прист? Где Гюрза? Что происходит, ссука?! Приста с “Пашкой, похоже, сняли по-тихому! А это значит, наша огневая мощь уменьшилась на один пулемет! Хрен с ним, горевать потом будем. Сейчас план такой - ближайшему чернобородому прострелить в упор колени и всадить пулю вниз живота (что бы потом допросить была возможность), расхерачить всех, кто вылез из кустарника, засыпать густо очередями сектор от оврага до поляны слева, закидать гранатами, и рывком вперед, мочить всех кто мужского пола. Главное не задеть “англичанку”, она нам нужна живая, целая и тепленькая. Ну, понеслась!!!

… Чечен, шедший первым, выхватил сразу три очереди и согласно своему плану стреляю ему по ногам, Елка с другой стороны разнес ему голову, а Мороз, недолго думая, всадил ему очередь в спину. В следующую секунду я моментально оглох - со стороны кустарника не дальше чем с десяти метров от Мороза по нам ударило не меньше двадцати стволов! Ни поднять головы, ни высунуться из-за дерева нет ни какой возможности. Я в ужасе несколько секунд наблюдаю, как надо мной отлетает кусками кора и сыпятся ветки. Твою мать! Похоже, это не те, кого мы ждали, уж больно их до хрена! Затем огонь потух, и пошла волна атаки, чечены (явно не дети, знают чего делают) скачками от дерева к дереву пошли на сближение. Очередь пулемета Гарика заставила их залечь, но ни о какой контратаке не может идти и речи, нереально даже сменить огневую позицию!

В следующее мгновение все поменялось - “чехи” перенесли огонь хрен знает куда, а из кустарника вдруг выскочил Пашка. На одном плече у него весит пулемет, а на другом - Прист. Левой рукой он поддерживает Приста, а с правой короткими очередями с автомата стреляет себе под ноги по лежащим “чехам”. Сбив волну чеченской атаки и добежав до Связи, Пашка выхватывает пулю в горло, и, упав, бьется в судорогах. За то очухавшийся Прист орет благим матом:

-Я их посчитал! Их больше сорока пяти человек, это сколько я видел! И в лесу кроме этого еще есть!!!

В неожиданно наступившей тишине крик Приста прозвучал как приговор. Связь, помолч