Кризис власти и гражданские войны в начале XVII в. 2 страница

Хотя основные боевые действия разворачивались не на территории Франции, война легла тяжелым бременем на французов. Оплата армий, субсидии союзникам привели к гигантскому росту государственных расходов. Если в 1630 г. последние составляли около 42 млн ливров, то в 1641 г. – 117 млн. Для изыскания этих сумм правительство многократно увеличивало налоги. Если в 1630 г. талья составляла около 7,5 млн ливров, а габель – 1,6 млн, то в 1641 г. – 32,5 и 7 млн соответственно. На столь беспрецедентное усиление фискального гнета население ответило невиданными со времен Жакерии восстаниями. Наиболее крупными из них стали движения «кроканов» в Перигоре (1637) и «босоногих» в Нормандии (1639).

Поводом для восстания «кроканов» стали экстраординарные добавки к талье, увеличившие ее на треть. 22 апреля 1637 г. крестьяне убили двух сборщиков налогов и стали вооружаться. Через неделю повстанческая армия насчитывала уже до 10 тыс. человек. Движение носило всесословный характер. Хотя основную массу восставших составляли крестьяне, в их военный совет входили также дворяне, священники, судейские, купцы, ремесленники. «Генералом» повстанческой армии стал родовитый дворянин Ламот Лафоре. После неудачной попытки взять Периге повстанцы в начале мае заняли крупный город Бержерак, не имевший укреплений. «Восставшие коммуны Перигора» – так они себя сами называли, воспринимая данную им кличку «кроканы» («грызуны») как бранную – в своих обращениях к населению и в письме королю объясняли, что требуют лишь уничтожения «притеснений» и возвращения к «справедливым» налогам 1610 г.

Армия Ламота Лафоре была хорошо дисциплинирована и не допускала ни малейшего насилия по отношению к жителям Бержерака. В конце мая она двинулась к Ажену. Правительство вынуждено было отозвать с испанского фронта большой отряд герцога Лавалета и бросить его на подавление восстания. 1 июня герцог в упорном бою под Ла Совта разбил авангард повстанческой армии, а затем блокировал ее основные силы в Бержераке. Не имея артиллерии, а, значит, и шансов на успешный исход обороны, Ламот капитулировал с условием, что бывшим повстанцам будет позволено разойтись по домам, а Лавалет постарается добиться для них помилования. И хотя несколько сотен восставших не захотели сложить оружие и до конца июня участвовали в анти-фискальном движении в соседней провинции Керси, Лавалет сдержал слово и добился решения Королевского совета о помиловании перигорских повстанцев. Были отменены и надбавки к талье, вызвавшие протест.

Поводом для восстания «босоногих» стал слух о том, что правительство готовится распространить габель на Нижнюю Нормандию, ранее освобожденную от этого налога. Подобная мера оставила бы без работы 10–12 тыс. рабочих солеварен и разорила бы многих горожан, занятых производством и контрабандой соли. Восстание началось 16 июля 1639 г. с убийства в Авранше судьи, которого по ошибке заподозрили в том, что он привез указ о введении габели. На следующий день солевары разгромили учреждения, связанные со сбором налогов. Движение так же, как и в Провансе, носило анти-фискальный и всесословный характер. Руководили им два дворянина, два священника и два судейских от имени таинственного Жана Босоногого. В разгар боевых действий на фронтах Тридцатилетней войны правительство не имело свободных войск для быстрого подавления восстания, а местные власти, заинтересованные в сохранении провинцией налоговых привилегий, попустительствовали «босоногим». С июля по ноябрь те регулярно совершали походы в близлежащие от Авранша поселения, где громили дома фискальных чиновников. По всей провинции распространялись воззвания с призывом уничтожить все налоги, введенные после 1610 г. В августе произошли анти-налоговые восстания в Руане и Кане. В сентябре «босоногие» создали «Армию страдания», насчитывавшую до 5 тыс. человек.

С завершением кампании на фронте королевские войска прибыли в Нижнюю Нормандию и 30 ноября разгромили «Армию спасения». Участники восстания подверглись жестоким репрессиям. Десятки людей были казнены или сосланы на галеры, их дома разрушены, семьи изгнаны. Строго были наказаны и местные власти за попустительство восставшим. Однако правительство не стало вводить в провинции габель.

Тяготы войны, от которых страдало население Франции, общественное мнение связывало с именем Ришелье, ставшего крайне непопулярным. Когда в «год Корби» Париж охватила паника, толпа на улицах кричала «Да здравствует король! Смерть Ришелье!». Подобными настроениями попыталась в своих интересах воспользоваться родовитая аристократия, влияние которой в военное время возросло, поскольку именно из ее рядов набирался командный состав армии. Гранды организовали ряд заговоров с целью устранить первого министра и заключить мир с Габсбургами.

Осенью 1636 г., во время контрнаступления на Корби, группа офицеров из окружения Гастона Орлеанского и графа Суассона планировала убить Ришелье при посещении тем действующей армии. Заговор не удался лишь из-за того, что Гастон в последний момент струсил и не решился подать условленный сигнал.

Весной 1641 г. аристократическая оппозиция впервые после казни Монморанси осмелилась на открытый военный мятеж. Граф Суассон и герцог Фредерик Буйонский на испанские деньги собрали вооруженный отряд в Седане и выступили в поход на Париж. По дороге к ним присоединились многие дворяне, недовольные Ришелье. 9 июля Суассон разгромил высланную против него королевскую армию, но в тот же день погиб из-за нелепой случайности. Поправляя забрало шлема стволом пистолета, он нечаянно нажал на курок. Оставшись без предводителя, армия мятежников рассеялась. Герцог Буйонский покаялся и получил прощение.

Осенью 1641 г. при дворе сложился новый заговор против Ришелье. В центре интриги находился фаворит короля маркиз Сен-Мар, заручившийся поддержкой Анны Австрийской, Гастона Орлеанского, герцога Буйонского и командира королевских мушкетеров да Тревиля. Они собирались убить Ришелье и заключили тайное соглашение с испанцами об установлении мира и союза между двумя странами в случае успеха заговора. Узнав в июне 1642 г. от Анны Австрийской о планах заговорщиков, уже смертельно больной Ришелье предпринял активные контрмеры. Припугнув Гастона Орлеанского, он вновь заставил его выдать сообщников. Герцог Буйонский был арестован и купил себе прощение, лишь передав французской короне принадлежавший ему Седан. Ответили же за всех Сен-Мар и советник Парижского парламента де Ту. После недолгого расследования их казнили в сентябре 1642 г. 4 декабря того же года умер и сам Ришелье.

Ришелье считал, что государство должно заниматься активной поддержкой культуры и тем самым направлять ее развитие в нужную для себя сторону. Придавая большое значение идеологическому обоснованию своей политики, кардинал щедро покровительствовал литераторам, чьи сочинения служили этой цели. Будучи сам ярким публицистом и политическим мыслителем, автором ряда пьес, Ришелье выступил инициатором создания в 1634 г. Французской академии, которая объединила в своих стенах крупнейших писателей того времени и была призвана следить за чистотой французского языка.

В 1631 г. при поддержке Ришелье во Франции впервые появляется еженедельное издание «Газет» (до того существовал лишь ежегодник «Меркюр франсэ»). Кардинал широко использовал первую французскую газету для формирования общественного мнения по различным вопросам политики и сам не раз анонимно выступал на ее страницах в качестве автора.

По заказу Ришелье был осуществлен ряд крупных архитектурных проектов. Наиболее известные из них – великолепный дворец кардинала в центре Парижа, известный ныне как Пале-Руаяль, и часовня Сорбонны, где Ришелье завещал себя похоронить. Сорбонне он оставил и свою богатейшую библиотеку, насчитывавшую несколько тысяч томов.

 

Фронда

Умирая, Ришелье рекомендовал Людовику XIII в качестве своего преемника кардинала Мазарини. Карьера Джулио Мазарини начиналась при дворе Римского Папы. Сын мелкого сицилийского землевладельца, благодаря тонкому уму и недюжинным способностям, успешно продвигался на дипломатическом поприще. Будучи легатом во Франции, он обратил на себя внимание Ришелье и, по его приглашению, в 1639 г. перешел на французскую службу. Благодаря покровительству первого министра, он получил в 1641 г. кардинальскую шляпу, хотя и никогда не был священником. Следуя рекомендации Ришелье, Людовик XIII после его смерти, приблизил к себе Мазарини, которого не только ввел в Королевский совет, но и сделал крестным отцом наследника престола.

14 мая 1643 г. умер и сам Людовик XIII. Регентшей при пятилетнем Людовике XIV стала королева-мать Анна Австрийская. Правда, ее полномочия существенно ограничивались Регентским советом, указ о создании которого покойный король подписал за две недели до смерти. Председательствовать в Совете должен был Гастон Орлеанский, а в его отсутствие – принц Конде и кардинал Мазарини. Однако уже 18 мая Парижский парламент по просьбе королевы кассировал завещание монарха, и регентша обрела всю полноту власти. В тот же день она назначила первым министром кардинала Мазарини. Впрочем, за этот успех ей пришлось заплатить дорогую цену: парламенты, чье влияние на государственные дела кардинал Ришелье сумел существенно ослабить, теперь вновь обрели былой политический вес и высокую степень независимости от центральной власти.

Оживилась аристократическая оппозиция. После смерти Ришелье ко двору вернулись прежде опальные гранды, участники былых заговоров. Будучи иностранцем и к тому же не слишком высокого происхождения, Мазарини не мог позволить себе в общении с аристократией того властного тона, которым разговаривал с ней его предшественник, сам принадлежавший к старинному дворянскому роду Франции. Поэтому там, где Ришелье действовал резко и напористо, Мазарини использовал хитрость и обходительность. Такая манера ведения дел создавала у его политических противников впечатление о слабости первого министра. Но видимость была обманчива:

Мазарини проводил ту же политику, что и Ришелье, хотя и другими методами. В 1643 г. он решительно пресек попытку нового аристократического заговора, отправив герцога Бофора, сына Цезаря Вандомского в Венсенский замок, а герцогиню Шеврез – в ссылку.

Во внешней политике Мазарини столь же последовательно, как Ришелье, продолжал войну против Габсбургов. Военное счастье было на стороне Франции. 19 мая 1643 г. юный герцог Энгиенский, сын принца Конде, разгромил испанцев при Ро-круа. В 1644–1647 гг. французские армии успешно действовали в Нидерландах и на Рейне под командованием лучших полководцев своего времени – герцога Энгиенского, унаследовавшего после смерти отца в 1646 г. титул принца Конде, и виконта Тюренна, младшего брата герцога Буйонского.

Война стоила дорого. Вместе с военными расходами росли и налоги. Только талья с 1635 по 1643 г. увеличилась в 8 раз. Причем, основная тяжесть фискального гнета ложилась на провинцию, поскольку власти, стараясь не раздражать жителей столицы, создали для Парижа льготный податной режим. Однако возможности дальнейшего усиления налогового пресса на провинцию были исчерпаны. Военные действия, постои войск и подати опустошили даже самые богатые области Франции. Все чаще в разных частях страны протест против фискального гнета выливался в восстания. В этих условиях правительство вынуждено было обращаться к экстраординарным способам пополнения казны, прежде всего – к займам. Финансисты, которым покровительствовал генеральный контролер (с 1647 г. сюринтендант) финансов Эмери, получали огромные барыши, субсидируя государство на крайне выгодных для себя условиях.

Впрочем, по долгам тоже надо было платить, и власти в поиске новых доходов решились посягнуть на фискальные привилегии парижан, на что не осмеливались предшествующие правительства. Летом 1644 г. Эмери предложил ввести налог на владельцев домов в пригородах Парижа. Это вызвало недовольство населения столицы, вылившееся в уличные беспорядки. Другая инициатива Эмери – обложить налогом наиболее богатых горожан – была погребена парламентом в юридической казуистике. В 1645 г. новая попытка ввести налог на домовладельцев опять вызвала конфликт правительства с парламентом. В 1646 г. парламент вновь стал рупором недовольных, протестуя против взимания пошлин на ввозимое в столицу продовольствие. Осенью 1647 г. во время уличных беспорядков в Париже, которые устроили возмущенные ростом налогов горожане, парламент фактически солидаризировался с бунтующими и подверг критике фискальную политику правительства.

В конце 1647 г. истек срок полетты. Эмери, рассчитывая, что накануне пересмотра ее условий судейские станут более покладистыми, отправил на регистрацию в парламент шесть новых фискальных эдиктов. 15 января 1648 г. эти законы были зарегистрированы на королевском заседании, хотя по ходу процедуры финансовая политика правительства и подверглась резкой критике. Но уже на другой день парламент под формальным предлогом вновь вернулся к рассмотрению ранее принятых эдиктов.

В мае 1648 г. правительство объявило новые условия полетты. Пытаясь заручиться поддержкой парламента, оно продлило для него полетту на прежних основаниях, зато для других суверенных судов Парижа – Большого совета, Счетной палаты и Палаты косвенных сборов – условия были ужесточены. Однако расколоть судейскую корпорацию властям не удалось. 13 мая Парижский парламент издал «акт единства», предложив другим суверенным судам прислать свои делегации для совместного заседания в палате св. Людовика во Дворце правосудия, чтобы обсудить общее положение дел в государстве.

Так началась Фронда. Во французском языке слово «фронда» (la fronde) имеет двойное значение: это и «рогатка», т. е. безделица, игрушка, хотя и опасная, и «праща» – боевое оружие. Широкое анти-правительственное движение во Франции 1648–1653 гг., получившее подобное название, также имело двойственную природу. С одной стороны, оно представляло собою последнюю попытку аристократии, в том числе судейской, вооруженным путем вернуть себе доминирующее положение в государстве, все более утрачиваемое по мере укрепления абсолютной монархии. Преследуя исключительно эгоистические цели, лидеры крупных аристократических кланов с необыкновенной легкостью меняли свою политическую позицию и в зависимости от политической конъюнктуры поочередно поддерживали то правительство, то Фронду. Происходившее в те годы на вершине общественной иерархии весьма напоминало некое театральное действо с быстро меняющимися мизансценами или своеобразный калейдоскоп, поочередно соединявший основных действующих лиц в самых причудливых сочетаниях.

Однако была у Фронды и другая сторона. В отличие от предшествующих аристократических мятежей XVII в., в движение оказались вовлечены широкие слои общества. Значительная часть населения, уставшего от тягот Тридцатилетней войны, приняла за чистую монету демагогические лозунги аристократической оппозиции и поддержала ее, надеясь добиться ослабления налогового гнета. Таким образом, при взгляде «снизу» Фронда видится как широкое анти-фискальное восстание, ставшее прямым продолжением налоговых бунтов 30-40-х годов XVII в.

Историки традиционно делят события Фронды на два периода: «парламентская Фронда» (1648–1649) и «Фронда принцев» (1650–1653). Впрочем, деление это несколько условно. Хотя на первом этапе инициатива в анти-правительственном движении, действительно, принадлежала суверенным судам и, прежде всего, парламентам, крупные аристократы («принцы») тоже принимали в нем активное участие. А на втором этапе, хотя тон Фронде задавали уже «принцы», роль парламента также оставалась весьма существенной.

После принятия «акта единства» правительство какое-то время пыталось помешать совместному заседанию представителей столичных суверенных судов, но 11 июня все же его разрешило. Мазарини не хотел обострять положение внутри страны в тот момент, когда шедшие в Мюнстере мирные переговоры с Империей близились к успешному завершению.

Начав свою работу 30 июня, «Палата св. Людовика» в течение десяти дней подготовила и представила королеве программу реформ, получившую название «27 статей», где провозглашалась неприкосновенность имущества и личности; предлагалось заключение без следствия ограничить 24 часами, отозвать всех интендантов из провинции, отменить систему откупов, сократить талью на, освободить из тюрем арестованных за неуплату налогов, создать палату правосудия для расследования злоупотреблений финансистов, не вводить без согласия парламента новые должности и налоги.

Стремясь выиграть время, правительство пошло на уступки. 9 июля был отправлен в отставку Эмери, 11-го отозваны все интенданты из округа Парижского парламента, объявлено о сокращении тальи на и отмене недоимок по налогам. 31 июля король принял «27 статей», за исключением запрета на аресты по распоряжению монарха, но потребовал роспуска «Палаты св. Людовика». 1 августа парламент приступил к обсуждению королевской декларации. Все это происходило на фоне массовых анти-фискальных выступлений по всей стране. Крестьяне нередко переставали платить вообще какие бы то ни было налоги и требовали дальнейшего понижения тальи.

20 августа принц Конде разбил испанцев при Лансе. Мазарини решил воспользоваться охватившей столицу победной эйфорией, чтобы перейти в наступление на своих политических противников. 26-го во время праздничных торжеств гвардейцы королевы арестовали двух лидеров оппозиции, в том числе Пьера Брусселя, который не только пользовался среди парижан широкой популярностью, но и был офицером городского ополчения. Этим неосторожным шагом власть привела в действие механизм внутригородской солидарности: сначала на защиту Брусселя поднялся квартал, где он жил и отрядом ополчения которого командовал, затем восстание охватило весь Париж.

27 августа сотни баррикад перекрыли улицы. Толпа напала на канцлера Сегье, который спасся только благодаря подоспевшему к нему на выручку отряду гвардейцев. Пале-Руаяль, где находились юный король, королева-мать и Мазарини, окружили тысячи вооруженных горожан. Парламент послал во дворец делегацию с просьбой освободить арестованных. Королева согласилась при условии, что палаты парламента прекратят объединенные заседания. Делегация отправилась обратно, однако по пути подверглась нападению горожан, недовольных тем, что Бруссель еще не освобожден. Тогда королева приказала отпустить арестованных без каких-либо условий. После их возвращения восстание прекратилось.

Последующие два месяца шли переговоры между королевой и парламентом о возможности принятия к исполнению «27 статей». Наконец, 22 октября королевская декларация закрепила достигнутый компромисс: большинство требований «Палаты св. Людовика» было принято, но запрет на аресты по распоряжению монарха распространялся только на судейских, а талья сокращалась лишь на 1/5.

24 октября 1648 г. был подписан Вестфальский мир с Империей. Война с Испанией продолжалась, но, как обычно, с наступлением осени активные боевые действия прекратились. Правительство получило возможность использовать высвободившиеся войска против внутренней оппозиции. К концу года армия принца Конде из Фландрии переместилась в окрестности Парижа. Находившаяся в Германии армия Тюренна с наступлением мира отошла на Рейну, поближе к границам Франции.

В ночь на 6 января 1649 г. Анна Австрийская, юный король, Мазарини и двор тайно покинули столицу, перебравшись в Сен-Жермен. Оттуда все суверенные суды Парижа получил предписание выехать в различные провинциальные городки. На совместном заседании членов судов и городских властей Парижа было принято решение не повиноваться. Парламент объявил Мазарини «смутьяном», приказал ему в недельный срок покинуть страну и наложил секвестр на его имущество. На сторону парламента встал ряд крупных аристократов: принц Конти (брат Конде), герцог Лонгвиль (муж их сестры), герцог Буйонский, герцог Бофор и некоторые другие. Они и возглавили армию Фронды. Душой и одним из наиболее активных организаторов сопротивления стал коадъютор (заместитель) парижского архиепископа Поль де Гонди.

Не имея достаточно сил для штурма столицы, принц Конде перекрыл идущие к ней дороги. Его наемники вели себя в центре Франции, как в завоеванной стране, грабя, насилуя и убивая мирных жителей. Крестьяне боялись ехать в Париж, и там вскоре начались перебои с продовольствием. Участившиеся волнения городских «низов» напугали парламент. Некоторое время он еще рассчитывал на помощь, втайне обещанную ему Тюренном. Однако армия отказалась вслед за полководцем перейти на сторону Фронды, и Тюренну пришлось бежать заграницу. Пришедшее в феврале из Англии известие о казни короля Карла I окончательно убедило судейскую аристократию в необходимости искать мира с правительством, пока и во Франции в оппозиционном движении не возобладали радикальные элементы и оно не вышло из-под контроля парламента. Анна Австрийская и Мазарини, не имея возможности силой подавить оппозицию, также проявили готовность к компромиссу, поскольку с началом весны испанцы возобновили боевые действия. 1 апреля королева и парламент заключили соглашение о мире: судейские отказались от требования изгнать Мазарини и обещали до конца года не проводить совместных заседаний палат.

Таким образом, в ходе конфликта ни правительству, ни парламенту не удалось добиться желаемого. Единственной выигравшей стороной оказался клан Конде. Бывшие противники, теперь примирившиеся между собой, Конде, Конти и Лонгвиль диктовали свою волю правительству, добиваясь для себя новых земельных владений, должностей и денежных пожалований. Королева и Мазарини вынуждены были идти на уступки, чтобы выиграть время для замирения провинций.

В Гиени и Провансе продолжались локальные Фронды. В обеих провинциях противостояние между губернаторами и местными парламентами приняло форму гражданской войны. Мазарини сумел погасить конфликты, проявив гибкость опытного дипломата. В Провансе центральная власть заняла нейтральную позицию и выступила посредником, не дав, в конечном счете, ни одной из противоборствующих сторон добиться решающего преимущества. В Гиени же, напротив, правительство поддержало губернатора и силой принудило парламент Бордо к миру, который был заключен 26 декабря 1749 г.

Парламентская Фронда завершилась.

Покончив с оппозиционным движением в провинции, Анна Австрийская и Мазарини втайне начали готовить удар по клану Конде. В этом их союзниками оказались герцог Бофор и коадъютор Гонди. Бывшие фрондеры из ненависти к Конде вступили в альянс с королевской властью, рассчитывая на солидное вознаграждение. Гонди, например, был обещан сан кардинала.

18 января 1650 г. Конде, Конти и Лонгвиль были арестованы в Пале-Руаяле и отправлены в Венсеннский замок. Принцесса Конде, герцогиня Лонгвиль, герцог Буйонский, Тюренн и их сподвижники бежали в провинцию, чтобы поднять на восстание свою клиентелу. Началась Фронда принцев.

Первое время правительству удавалось относительно легко справляться с сопротивлением. Однако в июне восстал недавно замиренный Бордо, где сторонники Конде встретили теплый прием. Мазарини лично возглавил подавление мятежа. Но и в Париже было неспокойно. То и дело происходили стихийные демонстрации против Мазарини и в поддержку принцев, порой выливавшиеся в беспорядки. Оставшемуся в столице Гастону Орлеанскому с большим трудом удавалось удерживать ситуацию под контролем, да и то лишь благодаря помощи Бофора и Гонди. 1 октября правительство подписало с властями Бордо мирное соглашение, сделав им существенные политические уступки. По условиям договора, фрондеры смогли покинуть город и продолжить борьбу в других местах.

В декабре 1650 г. правительственные войска разбили Тюренна, который возглавил отряды фрондеров в северо-восточных областях и пытался при поддержке испанцев начать наступление на Париж. Казалось, правительство сумело овладеть ситуацией. Однако та снова резко изменилась из-за распада коалиции Мазарини и партии Гонди – Бофора. Первый министр нарушил свои обещания. В частности, коадъютор не получил обещанный ему сан кардинала. В начале 1651 г. Бофор и Гонди вступили в сговор со сторонниками Конде. Их также поддержал Гастон Орлеанский, командовавший всеми правительственными войсками. Оказавшись в полной политической изоляции, Мазарини 6 февраля 1651 г. тайно бежал из Парижа. Поселившись в прирейнских землях Германии в замке Брюль, он через свою разветвленную агентуру внимательно следил за происходившим во Франции и через секретную переписку руководил действиями королевы.

Конде и другие принцы торжественно вернулись в Париж. Впрочем, борьба партий не утихала. С новой силой обострился непрекращающийся конфликт между родовитым дворянством и оффисье. Недовольные усилением роли парламентов, провинциальные дворяне устраивали в Париже собрания, требуя созвать Генеральные штаты и ограничить права судейских, в частности, отменить полетту. Противостояние представителей дворянства и парламента грозило перейти в вооруженное столкновение. Собрание духовенства высказалось в поддержку требований родовитого дворянства. Чтобы разрядить обстановку, королева обещала собрать Генеральные штаты в сентябре 1651 г., но это, в действительности, ее ни к чему не обязывало: с наступлением 5 сентября совершеннолетия Людовика XIV обещание регентши теряло свою силу.

С официальным вступлением короля в свои права вокруг него объединились и сторонники Мазарини. В оппозиции остался лишь Конде, демонстративно отсутствовавший на торжественной церемонии провозглашения совершеннолетия монарха. Вскоре попытка королевских войск разоружить приверженцев Конде привела к новой вспышке гражданской войны. Как и прежде, Конде опирался на Бордо, а также на ряд принадлежавших ему крепостей. Однако число его союзников сократилось: на стороне короля выступили Лонгвиль, герцог Буйонский и Тюренн. К зиме в руках фрондеров остались лишь провинция Гиень да крепость Монрон. Казалось, мятеж вот-вот будет подавлен.

Ситуация резко изменилась с приездом Мазарини во Францию 25 декабря 1651 г. Месяц спустя кардинал прибыл в ставку короля в Пуатье, где был встречен с распростертыми объятиями. Парижский же парламент, ранее осудивший мятеж Конде, теперь объявил вне закона и Мазарини. Война вспыхнула с новой силой. Во главе собранной по распоряжению городских властей Парижа армии был поставлен герцог Гастон Орлеанский. Ему предписывалось сражаться против Мазарини, но не пускать в город и отряды Конде. Однако герцог вступил в тайный союз с Конде и фактически встал на его сторону.

Весной 1652 г. центр военных действий переместился к столице. Тюренн нанес несколько поражений сторонникам Конде, и от полного разгрома тех спасло лишь вторжение по их просьбе на территорию Франции наемной армии лотарингского герцога Карла IV. Мирное население подвергалось самому разнузданному насилию со стороны солдатни всех армий, но мало что могло сравниться со зверствами лотарингцев. Герцог даже хвастался тем, что его воинство, проходя через опустошенные области, за недостатком провианта питалось местными жителями. Лишь в начале июня Тюренн вынудил Карла IV увести его головорезов.

Боевые действия в окрестностях Парижа продолжались. Снабжение столицы продовольствием оказалось нарушено. Жители города страдали от дороговизны, обвиняя во всех бедах Мазарини. Авторитет парламента и городских властей, стремившихся держаться в стороне от Конде, быстро падал, а симпатии городских «низов» к фрондирующим принцам, напротив, росли. В свою очередь, теряя поддержку городской элиты, мятежные гранды активно заигрывали с плебсом. В Париже герцог Орлеанский откровенно попустительствовал нападкам «низов» на городских магистратов, которые неоднократно подвергались оскорблениям и даже прямому насилию. Герцог Бофор даже набрал себе отряд из городских нищих и открыто призывал деклассированные элементы к расправе над действительными и предполагаемыми сторонниками Мазарини. В Бордо летом 1652 г. власть и вовсе перешла в руки плебейского союза «Ормэ», пользовавшегося поддержкой принца Конти.

Оказавшись между двух огней, парламент и городские «верхи» были готовы на примирение с королем, но не могли согласиться с тем, чтобы у власти остался Мазарини. Приняв 16 июня делегацию парламента, Людовик XIV дал ей понять, что Мазарини может быть удален, если мятежные принцы сложат оружие. Однако 25 июня после обсуждения парламентом мирных предложений короля толпа, подстрекаемая сторонниками Конде, устроила беспорядки. В столице воцарилась анархия.

2 июля в ожесточенном сражении у Сент-Антуанских ворот королевская армия под командованием Тюренна нанесла поражение войскам Конде, от полного уничтожения которых спасло лишь то, что сторонники Фронды впустили их в Париж. 4 июля принцы фактически произвели переворот, захватив власть в городе. Когда в Ратуше собрались парижские нотабли, чтобы обсудить мирные предложения короля, принц Конде, герцог Орлеанский и герцог Бофор демонстративно покинули заседание, после чего люмпены и переодетые в штатское солдаты устроили резню именитых горожан, убив сотни человек. Новый муниципалитет возглавил Бруссель, поддерживавший Конде.

Однако популярность фрондеров быстро сходила на нет. Солдаты бесчинствовали, грабили парижан и понемногу дезертировали. Приверженцы различных политических «партий» ссорились между собою.

После того, как король 12 августа дал почетную отставку Мазарини, роялистские настроения в Париже стали преобладающими. 23 сентября Людовик XIV издал прокламацию, приказывая восстановить прежний муниципалитет. В Пале-Руаяле состоялась многолюдная манифестация сторонников короля, поддержанная городским ополчением. Бруссель ушел в отставку. 13 октября Конде бежал во Фландрию к испанцам. 21 октября состоялся торжественный въезд короля в столицу. Всем участникам Фронды, за исключением поименно перечисленных ее лидеров, была дарована амнистия. Парламент зарегистрировал распоряжение короля, запрещавшее судейским вмешиваться в государственные дела и финансовые вопросы. 3 февраля 1653 г. к власти вернулся Мазарини.