Корея после окончания Второй Мировой войны.

 

15 августа 1945 года, навечно останется в памяти корейского народа как дата, знаменующая завершение японского колониального господства. Многие, основываясь на распространённых некорректных исторических интерпретациях, полагают, что в этот день советская армия уничтожила последнего японского солдата на корейской земле и водрузила знамя, символизирующее момент освобождения. В реальности событие весьма отличались от выдуманного идеологическими режиссерами сценария и отнюдь не день завершения военной кампании советскими войсками, отмечается в Китае и Корее.

Свобода от японских колонизаторов, бесспорно, стала итогом победы союзных войск над фашисткой Германией и логическим исходом судьбы для Японии, ввязавшейся в заведомо не равную, проигрышную войну с США 7 декабря 1941 года. Нападение на Пёрл-Харбор, предрешило в целом судьбу не только Японии, но и вызвав прямое вступление США во Вторую мировую войну, судьбу Германии. Непосредственное участие США, как и в Первой Мировой войне, оказало главное и решающее влияние на всю военную кампанию, на судьбу планеты. Подобное умозаключение, преобладающее в освещении мировой истории в силу своей объективности, вызывает доверие и убеждает непредвзятостью. Не принижая заслуг других стран антигитлеровской коалиции, вместе с тем, чтобы исчезли сомнения, не нужно забывать о той грандиозной, неоценимой, разносторонней помощи, полученной ими от Америки в годы войны. В ряде случаёв, для того же Советского Союза, она явилась незаменимой услугой, учитывая отсутствие собственной качественной технологической базы. Сумма военной помощи Великобритании составила 30 миллиардов долларов, Советскому союзу 12 миллиардов долларов. Чтобы сложилось представление о величине этих цифр, заметим, что сумма всей послевоенной помощи по «плану Маршалла» странам Западной Европы, Англии, Франции, Западной Германии, Бельгии, Голландии, за 1948-1951 годы, благодаря которой произошло восстановление экономик этих стран, составила 13 миллиардов долларов.

В отношении Японии политическое и военное руководство США, никогда не сомневалось в возможности достижения единоличной победы. И в этом ключе не рассматривало участие Советского Союза в качестве какого-нибудь имеющего значение фактора. Более того, ряд дальновидных политиков и военных экспертов были резко настроены против совместных действий, проницательно усматривая в соучастии, нежелательное усиление послевоенного коммунистического влияния Советов в Восточно-Азиатском регионе. Подобная интерпретация ситуации, требовала быстрого сворачивания конечной фазы войны и принуждения противника к скорейшему признанию поражения. Взрывы двух атомных бомб 6 августа в Хиросиме и 9 августа в Нагасаки, помогли развеять сомнения, витавшие в японском руководстве и окончательно склонить его к решению о капитуляции, с чем и выступил император 15 августа по радио.

Не следует воображать, что атомные бомбардировки явились оружием, повлёкшим наибольшие жертвы. Практиковавшиеся до этого ковровые бомбардировки японских городов, только в течении нескольких ночей на протяжении марта, апреля губили в несколько раз больше людей, чем комплексные итоги атомной бомбардировки спустя десятилетия, но противник не выказывал намерения сдаваться. Атомная бомбардировка, таким образом, обернулась средством психологического воздействия для достижения политических целей. Используя бомбы, США руководствовалось желанием быстрого завершения войны и отсутствием намерений штурмовать японские острова. По опыту островов Иводзима, Окинава, оно понимало, что десантирование сопряжено с огромными потерями в живой силе. Разумный, взвешенный подход всегда был характерен для военного командования США. Это позволило ограничить общие потери во Второй Мировой войне, несмотря на обширность театра военных действий и грандиозность стратегических операций, 297 тысячами человек. Можно с уверенностью констатировать, что финальные события войны обернулись демонстрацией невиданного успеха руководства США, добившегося поставленной стратегической задачи без излишних материальных и человеческих издержек.

Советский Союз вступил в войну против Японии в ночь с8-9 августа, к исходу Дальневосточной кампании. Начав неожиданные боевые действия против достаточно многочисленной, но слабо механизированной Квантунской армии, дислоцированной в Маньчжурии и Корее. Японское командование считало её состояние адекватно отвечающим оснащению китайской армии. Несмотря на военное превосходство и фактор внезапности, советские войска не смогли подавить сопротивление противника. Бои стали стихать только к концу последней декады августа, то есть намного позже дня официального провозглашения капитуляции. Потери советской армии к тому времени превысили 600 тысяч человек, что напрочь, исключало витавшие в верхах планы по захвату о. Хоккайдо.

В японском военном руководстве вероятность победного исхода в противоборстве с США, даже в 1941 году вызывала у многих понятное сомнение, учитывая её зависимость от ресурсов и несопоставимости потенциалов. Адмирал Ямамото, воплотивший блестящую операцию в Пёрл-Харборе, в преддверии войны заметил, что войну развязать легче, чем выйти из нее. Сложившаяся к августу 1945 года политическая обстановка в условиях капитуляции Германии объективно обрекала Японию на безысходность и неприглядный логический конец, о чем не могли не размышлять в Токио. Не могли японцы похвастаться и стратегическими успехами в Китае где, за почти полтора десятка лет военного прессинга, им так и не удалось ни покорить Срединное государство, ни уничтожить китайское правительство. Данный момент заслуживает особого внимания, ввиду того, что со времен Советского Союза, по причине некорректного, тенденциозного изложения, у многих бытует мнение об освобождении Китая от японских оккупантов советской армией. Даже офицеры японской армии, никогда не допускали вероятность покорения Китая Японией. Мало кто знает и о том, что на Каирском совещании 1943 года, Китай планировал свое послевоенное обустройство и жизнь соседей на равных с США и Англией, не интересуясь мнением СССР. Свобода, явилась делом рук самого китайского народа и иные утверждения, при изучении фактов безосновательны. Все это подчеркивает, что в основе масштабной операции Советов, в боях после провозглашения капитуляции 15 августа, приведших к огромным людским потерям, пребывала не военная необходимость, а политические и другие соображения. Они подтверждаются сложившимся мировым мнением и хроникой событий. Прямо склоняют к тому и откровенные высказывания Н.Хрущёва, изложенные в его мемуарах.

Бои на Корейском полуострове имели место в северо-восточной части приграничной зоны, где советские войска, в составе которых принимали участие и корейские партизаны, вступили в ожесточенные бои с японцами. К моменту капитуляции удалось овладеть лишь небольшим районом, примыкавшим к городам Унги, Чхончжин, Килчжу вдоль транспортной магистрали. Боевые действия весьма осложнялись горным рельефом и упорным сопротивление противника.

Американское военное командование, считая с провозглашением капитуляции, миссию выполненной, не торопило события. Лишь к исходу августа, 28 числа, в Йокогаму прилетел генерал Д. Маккартур, а 2 сентября на крейсере «Миссури» в Токийском заливе произошла официальная церемония подписания провозглашённой 15 августа капитуляции. Событие знаменовало окончание Второй Мировой войны, развязанной в сентябре 1939 года руководством фашисткой Германией и СССР. Таков окончательный нынешний вердикт вынесённый мировым сообществом на основании документов прослывших как «секретные протоколы» пакта Рибентропа- Молотова от 23 августа 1939 г. Если иметь в виду, что речь в них со всей определённостью, идёт о военном разделе сфер влияния, об агрессивных намерениях в отношении Польши, прибалтийских государств, Финляндии, Румынии, то трудно что-либо опровергнуть и вряд ли, даже, самая авторитетная комиссия по фальсификации, способна найти убедительные контраргументы. Советская агрессия против Финляндии, обернулась всеобщим осуждением и изгнанием СССР из Лиги Наций в ноябре 1940 года. Не следует забывать и о том, что СССР с 1922года, вплоть до рокового 22 июня 1941г, осуществлял масштабную моральную и ресурсную поддержку Германии. Кремлёвское руководство не таило восторгов по поводу военных успехов Гитлера, а раздел Польши советская пресса облекла даже в форму войны двух миролюбивых государств, против польского фашизма. Позже была ещё одна совместная военная операция дружественных держав в заполярье против Норвегии, за что Гитлер выразил особую благодарность Сталину. Советы заботливо готовили кадры немецких танкистов, лётчиков и даже офицеры «гестапо» обучались «концлагерной грамоте» под заботливой опекой опытных чекистов. Мир знал о дружбе двух социалистических режимов и до 22 июня 1941г. не отделял СССР от стран «оси» Берлин-Рим-Токио, о чём свидетельствуют документы речей Рузвельта и Черчиля. Таким образом «секретные протоколы» не открыли ничего нового для историков и представляют актуальный интерес лишь в связи декларацией «Россия правопреемница СССР». Она как любая обозначающая фраза полна загадок и тайного смысла. Не понятен смысл и объём преемственности вкладываемый в сей термин: как страна, пребывающая в ином, уполовиненном составе населения, в изменившихся географических параметрах, понимает «преемственность»? Если подразумевается идейная подоплека и отстаивается имперская политика СССР, то до каких пределов могут простереться пределы правопреемственности? Отсюда возникают новые вопросы: К чему должны быть готовы граждане новой России? И что следует ожидать гражданам новых независимых государств? В России не слышен призыв к атаке, но остаётся привычка власти бить в барабаны, оборачивать всё, без корректного умозаключения в мутную патриотическую упаковку. Горький прошлый опыт, между тем, подтверждает старую китайскую истину, что народ должен критически взвешивать каждый шаг своих правителей. Иногда весьма цинично понимающих субстанцию национальных интересов, как незначительный постскриптум бумажки. История имеет свойство повторяться.

6 сентября 1945 года, то есть спустя три недели после выступления императора с сообщением о капитуляции в порту Инчхона (Сеул) совершается высадка американского военного контингента во главе с генералом Хейджом. К тому времени советские войска успели, уже без боев, оккупировать все важнейшие города, включая те, что находились на западном побережье. Так, 24 августа армия занимает Пхеньян, 29 августа Синичжу. Быстрое продвижение советских войск на фоне скоротечной капитуляции Японии, спутало неторопливые планы американского командования. Они даже вызвали опасения, что весь полуостров может попасть под влияние Советов и США передают союзникам, что линией условного раздела станет служить 38 параллель, южнее которой принимать капитуляцию японских войск будет армия США. Устанавливая условную линию раздела сфер влияния, никто не исходил из далеко идущих планов и не предполагал о вытекающих из этого последствиях. Какие же события предшествовали этой инициативе?

Впервые вопрос о послевоенной судьбе Кореи, был затронут на совещании в Вашингтоне в марте 1943 г. Президент Рузвельт считал, что страна должна будет продолжительное время пребывать под эгидой американской администрации. Накануне Тегеранской конференции в Египте произошла Каирская встреча представителей США, Китая и Великобритании, о которой практически не знает Российская публика. Каирская конференция детально рассматривала послевоенный план обустройства территорий, оккупированных японскими войсками. Китайская делегация, направленная национально-демократическим правительством Чан Кай Ши, однозначно настаивает на возрождении Кореи в статусе независимого государства. Союзники принимают предложение и в итоговом документе, прописывается решение содействовать этой задаче. Предложение, не вызвавшее никаких возражений, логически следовало из сотрудничества Китая с корейским правительством в изгнании и совместном участии в антияпонском движении. Нужно заметить, что на фронтах Второй мировой войны в составе войск союзников по антигитлеровской коалиции активное участие принимало немало корейцев в рядах той же американской и советской армии. Последующие встречи союзников в Тегеране в 1943 году и Ялте в 1945 году не внесли изменений в достигнутые в Каире перспективные планы. Сами корейцы не имели колебаний на этот счет и не ставили под сомнение вопрос о необходимости возрождения независимого государства. В августе 1944 года по инициативе одного из видных деятелей антияпонского движения сопротивления Ё Ун Хена, были созваны руководители действовавших на территории Китая и Маньчжурии отрядов сопротивления и создан «Комитет государственного строительства». В ее программе первым пунктом декларировались планы возрождения независимого, демократического государства. В рамках намеченных задач были отправлены представители в оккупированные провинции для проведения соответствующей подготовительной работы.

С распространением вести о японской капитуляции 15 августа 1945 года организация преобразовывается в «Подготовительный комитет», который немедля развивает бурную деятельность и успевает до 22 августа сформировать все ветви центрального административного аппарата. Прообраз правительства сразу же распределил круг проблем по 12 ведомствам и возложил на них вопросы, связанные с продовольственным обеспечением, общественным порядком, культурой, строительством, транспортом, планированием и т.д. В провинциях в течении второй половины августа также создаются 145 органов местных административных структур. Власти японского генерал-губернаторства, продолжавшие на юге сохранять реальную силу, не противодействовали деятельности Комитета и в преддверии капитуляции даже вышли с просьбой обеспечения безопасности японских граждан, изъявив при этом готовность передачи всех полномочий и разоружения. Известие о разделе сфер компетенции между союзниками, повлекло к резкому изменению первоначального решения и японцы, не препятствуя подготовительной работе патриотических сил, объявили о своем решении провести обряд разоружения только перед американским военным командованием. Церемония капитуляции состоялась 8 сентября 1945 года, спустя несколько дней после высадки американских войск.

Вникнув во внутреннюю ситуацию в стране и в работу, проделанную подготовительным комитетом по организации местных органов власти в провинции, в которых заметно преобладали левые, прокоммунистические сторонники, американская военная администрация издала 10 сентября указ, устанавливающий переход власти в ее распоряжение. Ограничившись распоряжением, американское командование не выказало намерения формировать что-то на свой вкус или вмешиваться в политический процесс, занимаясь разборкой соответствия и качества. Обстоятельство послужило тому, что политический процесс обрел большую естественность самостоятельность. Настроенные крайне, левые коммунистические элементы так не думали и с ходу, без размышления призвали подключиться к подпольной террористической и партизанской деятельности. Севернее 38 параллели сложилась иная обстановка с сосредоточением полноты власти в руках советской военной администрации. В отличие от американского, советское командование четко представляло последовательность действий и содействовало сторонникам социалистического выбора. Оно приступило к целенаправленному подавлению демократической оппозиции и обеспечению силовой поддержки формируемых органов власти.

Так на Корейском полуострове начала складываться непростая обстановка, полная противоречий. При объективном обзоре и размышлении невольно складывается впечатление, что 15 августа 1945 года не стал днем освобождения от иностранного господства. Уж слишком вызывающе ситуация не соответствует тому смыслу, что вкладывается в смысл «свободы». Старая зависимость сменилась другой, от воли США и Советского Союза разделивших и оккупировавших страну. США и особенно Советы руководствовались отнюдь не горячим желанием освобождения. Над всем довлела и во всем прослеживалась цель большой политики: ограничить влияние потенциальной мощи соперника и продвижение своего влияния.

События на Корейском полуострове ничем не выделялись и сопровождались схожими моментами, имевшими место в Германии, странах Восточной Европы, Греции. Повсеместно, национально-патриотические движения оказались расколотыми на два непримиримых, противоположных лагеря со схожими заблуждениями и эфемерными представлениями. Многие не усматривали различий между демократическими и коммунистическими идеалами, ценностями. Чему способствовала печальная неустроенность бытия, коммунистическая пропаганда и непоследовательность демократических лидеров.

Предположительно временное разделение страны по 38 параллели, при разной полярности политических устремлений Советов и США, усиливало и укрепляло полосу отчуждения. Корея превращалась в некое подобие полигона, где без помех происходило соперничество бывших союзников с привлечением на свою сторону участников политических движений внутри страны. Обстановка обостряла противостояние и выпячивала, отступавшие на второе место в период национально-освободительной борьбы, идеологические пристрастия.

Между тем союзники, оккупировавшие Корею и провозгласившие свое право на решение ее дальнейшей судьбы, изначально не задумывали разделение страны, и создавшееся положение требовало обсуждения. Возникшая неопределенность стала темой Московского совещания в декабре 1945 года, на котором встретились представители СССР, США и Великобритании. Решение, выработанное на Московской встрече, практически узаконило сложившееся положение без учета мнения самого корейского народа, не предполагавшего о возможности разрыва страны. Впрочем, участники совещания тоже, как бы, не задавались такой целью, и в окончательном варианте документа устанавливалось некое пятилетнее соправление под контролем США, Советского Союза и Китая. На начальном этапе этого периода, предполагалось единение усилий и оказание помощи в избрании представителей единого Временного правительства. Основываясь на волеизъявлении народа, страна должна была избрать демократический или коммунистический путь развития. При этом, американская сторона настаивала на 10 летнем сроке контроля, а Советская вообще выступала против. Несмотря на более вдохновляющую позицию Советов, будет заблуждением думать, что ход СССР был лишен политических расчетов и исходил из душевных забот и переживаний за судьбу корейского народа. Расчет Москвы строился на уверенности в превосходстве своей пропагандистской машины и преимуществе левых сил. Весть об итогах Московского совещания, решение об установлении контрольного срока управления, вызвало протест и гнев возмущения на Юге. На Севере наоборот наблюдалась спокойная реакция, так как течение жизни уже контролировалось и во всех, сформированных под зорким оком Советского военного командования, административных структурах преобладали сторонники левых. Такое положение усилило неприятие правых и умеренных патриотических сил. Оно подвигало их к открытому обвинению в адрес коммунистов в попытке продажи интересов страны и желании обрести статус марионеточных республик, пребывавших в составе Советов.

К подобной интерпретации документа располагало и то, что в русском варианте соучастия в управлении, фигурировало слово «опекунство», а в американском «trust» - поручение, доверие. Несомненно, юридическая трактовка этих слов подразумевает разный смысл и несхожие действия. В целом же договор отражал расплывчатые общие намерения, оставляя за полем зрения, существующие противоречия между бывшими союзниками, от которых как раз и зависело реальное воплощение документа в жизнь. Корейская проблема на тот момент не существовала, она возникла из противоречивых, несовместимых геополитических и стратегических планов Советского Союза и Америки. Корея стала заложницей этих интересов, и мало кого интересовало мнение самого народа. Антагонизм устремлений великих держав, делал бесполезными эмоционально наполненные дебаты-выступления и они же обращали утверждённый договор в «филькину грамоту», невозможную для исполнения.

Особенно наглядно это выявилось на работе советско-американской совместной комиссии по воплощению московских договоренностей. Проведенные в течении 1946 года два заседания не обнаружили близости позиций и не привели к принятию определенных решений. В 1947 году после новых майских переговоров в Москве, создается вторая комиссия предназначенная организовать выборы и избрание Временного правительства Кореи. В июле того же года, после первого заседания, комиссия прекращает деятельность, осознав бесперспективность и бесплодность пустой траты времени, при несовместимости исходных, официально не декларируемых позиций. К тому времени уже ясно обозначилась разница приоритетов между США и Советским Союзом. Стало очевидным, что Советы, не стесняясь в выборе средств и методов, прикрываясь лживой демагогией, игнорируя мнение народов, стремящихся к свободе, озабочены лишь распространением коммунистической идеологии. Та же оккупация стран Восточной Европы советскими войсками выявила лишь усердные труды по искусственному взращиванию прокоммунистических группировок и подавлению демократических движений.

Неприглядная картина, несущая угрозу свободному миру, подвела США к пониманию необходимости отречения от прошлой изоляционистской политики, соответствующей «Доктрине Монро», и занятия более активной позиции в мире. Уход с глобальной политической арены в условиях послевоенной экономической разрухи и слабости стран Западной Европы, без сомнения привел бы к победе сил, лояльных Советскому режиму. Президент США Г. Трумэн, прозорливо заметивший опасную тенденцию, 12 марта 1946г. озвучил в парламенте новую историческую роль страны: «в поддержке свободных народов, которые противостоят попыткам их покорения вооруженным меньшинством или «давлению извне». Последняя фраза, содержала прозрачный намек на Советы. Речь стала пунктом исторического поворота в истории США и в соответствии со значением получила наименование «Доктрины Трумэна». Она не стала моментом объявления «холодной войны», уже потому, что такая война вовсю полыхала, вследствие агрессивной экспансионистской политики Советов, намерившихся разжечь революционный пожар в мировом масштабе. Неизбежные мировые конфликты были заложены не только в идеях, но и в природе малообразованных людей склонных к абстрактному краснобайству. Они всегда выделялись склонностью рассуждать о необъятных вещах: о патриотизме, строительстве коммунизма, мировой революции, продовольственном и жилищном строительстве, прочих необъятных национальных проектах, но не ведали, как обустроить жизнь конкретных людей. Сей чувственный приём, имеющий склонность лицемерного романтизма, отодвигал исполнение в неведомое, туманное «прекрасное далёко».

Ко времени провозглашения «Доктрины Трумэна» в Северной Корее уже свершился экспорт коммунизма и под бдительным и жестким оком Советского военного командования произошел бесповоротный переход к социалистическому укладу жизни. Будет ошибочным предполагать, что там наблюдалось единодушное мнение по этому вопросу или отмечалось подавляющее превосходство носителей коммунистической идеологии. Дело обстояло как раз наоборот, и данное обстоятельство вынудило 33 летнего Ким Ир Сена, на которого сделали ставку Советы, прибегнуть к помощи известного 63 летнего деятеля национально-освободительного движения Чо Ман Сика в сентябре 1945 года. Авторитетный лидер, сформированной им демократической партии, пользующийся доверием широких кругов общества, предназначался в роли троянского коня, способного продвинуть малоизвестную коммунистическую группировку во главе с ее вожаком в центр политической арены. Все вершилось под контролем и заинтересованным, координирующим обеспечением советских наставников-идеологов.

Чо Ман Сик поддался банальному в таких случаях словесному потоку заверений-обещаний коммунистов. Демократическая партия скооперировалась с ними и коммунисты смогли выдвинуться, занять без осложнений заметное место. Последовавшие неизбежные события, с каждым разом, открывая глаза на несхожесть целей, все больше разводили руководителей партийного союза. Попытка Чо Ман Сика, несогласного с решением Московского совещания об установлении опекунства, выйти со своими соратниками из партии, привела к его отлучению, аресту и изоляции, к чему сразу же приложила руки советская военная администрация. Советы, пользуясь силовым господством, активно вмешивалось и направляло политический процесс в нужное ей русло. На любые попытки выступления оппозиции тут же наклеивались ярлыки сторонников фашизма, прояпонских элементов и безжалостно подавлялись. К разряду подобных была отнесена мирная демонстрация учащейся молодежи в городе Синичжу, выразившей своё возмущение актами бесчинств советской военщины. Чтобы осмыслить причину оккупационного беспредела, следует иметь представление о том, что происходило в советских городах, обратившихся в прифронтовые, в преддверии войны с Японией. Государство в русском обществе всегда ассоциировалось с существом наделённом беспредельным правом без обязанностей по отношению к своим подданным. Это существо превосходило страшного «Левиафана» философа Гоббса, ибо его зверь-государство, всё же ограничен правом народа, защищать свою жизнь. Власть в России воплощает идею абсолюта-государства, а потому обладание ею, сопрягается не с ответственностью, обязанностями. В этом находят объяснение высокомерие, чванство человека причастного к любой сиюминутной и долговременной власти от продавца, рядового чиновника до главы государства. Власть обуяна гордыней, страстью постоянного напоминания о своём присутствии и в итоге она оборачивается из гаранта спокойствия, в причину неудобства, беспокойства народа.

Период советской оккупации Северной Кореи, в целом несравним с теми бедствиями, невзгодами, кои пришлось перенести населению Восточной Германии. Он сопровождался обычными идеологическими принуждениями, сортировкой по классовому признаку и как ни странно, тем же целенаправленным вывозом всего, что представляло какую-то ценность. О невиданном по масштабам, мародёрстве, о том, что из всех стран Восточной Европы, из Маньчжурии, из Северной Кореи, Советский Союз демонтировал и вывез станки и оборудование фабрик и заводов, знают немногие. В России до сего дня стыдливо обходят эту тему, понимая, что сей поступок, не очень-то красит моральный облик государства-освободителя в глазах общественного мнения. На этом фоне беспрецедентная в мировой истории помощь США послевоенной Европе по плану Маршалла, вызвавшая неудовольствие Москвы, выглядит проявлением высочайшего благородства и милосердия американского народа, учитывая то, что Конгресс не мог принять сие решение без одобрения избирателей.

Подобное «освобождение» от колониального наследства в Северной Корее привело к обречению тысяч людей на безработицу и голод. Безвыходность положения, послужила удобным поводом для вербовки на работу, в различные места Советского Дальнего Востока. В условиях послевоенной острой нехватки рабочих рук, люди, согласные исполнять любую неквалифицированную работу, дабы избежать голодной смерти, представляли большую ценность, чем заключенные сталинских лагерей. Кроме того, сия мера позволяла ослабить протестные настроения в самой оккупированной зоне. С началом Корейской войны был наложен запрет на возвращение, и они были вынуждены выживать в стране, где всегда культивировалось пренебрежительное отношение власти к не титульным народам и правам любого человека. Где жизнь полна парадоксов; можно прожить 200 лет и подобно Поволжским немцам в одночасье стать изгоем. Можно 20 лет по навету провести в концлагере и ссылке и оставшиеся годы прожить по уличному адресу, на фасаде коего красуется имя палача!

Особый путь прохождения коммунистического чистилища ожидал корейцев оказавшихся в южной части о.Сахалин в бывших японских территориальных владениях. Их бесправная жизнь, обставленная актами и статьями уголовного кодекса, регламентами передвижения, нахождения, немногим отличалось от режима лагерей, коими славился знаменитый остров. Гражданскими правами их наделили лишь в середине 70 годов.

К положительным моментам деятельности Советской оккупационной администрации в Северной Корее, следует отнести не потребовавшую каких-либо затрат, земельную реформу, проведенную при непосредственном участии образованного 2 февраля 1946 года народного комитета. В рекордно сжатые сроки, в течении трех недель, все сельскохозяйственные угодья были бесплатно перераспределены между 725 тысячами дворов, что вызвало всеобщее ликование и одобрение народа. Наряду с этим провозгласили 8 часовой рабочий день и равноправие полов. Обычные для коммунистов стандартные мероприятия и лозунги, включая фантазии по панораме будущего светлого общества, выполняли при этом роль внешнего орнамента декорации. Главной же по важности и действенности стала земельная реформа. С приходом японских колонизаторов в Корее произошло серьезное и несправедливое изменение в структуре землепользования. Мелкие земледельцы не смогли противостоять организованному натиску иностранного капитала и спекулятивным колебаниям цен на продукцию. Они постепенно утрачивали свои землевладения и переходили в ранг арендаторов и сельскохозяйственных рабочих. По статистике 1930 года в собственности мелких землевладельцев числилось 1.7%, янбанов 3.6% земельной площади, остальная часть была сосредоточена в руках немногих колониальных владельцев. Сложившаяся реальность соответствовала условиям опыта Советов в период октябрьской революции, и особый упор во время агитации был сделан на больном вопросе. Земледельцы слабо ориентировались в подоплеке коммунистических идей и с вдохновением вставали на сторону новой власти. Атмосфера бытия, возникшая с приходом Советской армии, вынуждала сомневающихся, дабы избегнуть репрессий и гибели, бежать на Юг в американскую зону. За непродолжительный период 1946 года в северной части полуострова произошла резкая перемена политической обстановки и практически сошла на нет, исчезла деятельность оппозиционных движений. Споры свелись в основном к дискуссиям в рамках дозволенного обмена мнениями.

3 ноября 1946 года произошел завершающий этап подготовительных мероприятий и все успешно завершили выборы «Временного народного комитета», предназначенного исполнять административные функции в Северной Корее. Слово «временный» уже тогда повсеместно, некорректно исключалось, что подчеркивало о совсем не временных намерениях советской стороны, не принимавшей всерьёз Московские договоренности. Выборы проводились по привычной для Советов схеме и пестрели множеством явных и скрытых нарушений, тем не менее, их сочли благополучно свершившимися и 3459 человек получили депутатские полномочия. Депутаты, собравшиеся 17 февраля 1947 года, провели утверждение состава президиума в количестве 237 человек, те в свою очередь 21 февраля на своем заседании утвердили Исполнительный комитет во главе с Ким Ир Сеном. Многоступенчатая суета, сопровождавшая выборы, порождала видимость народной демократии и легитимности верховной власти. Апробированная прежде в Прибалтике, Молдове, позднее в странах Восточной Европы, она являлась пародией на свободные выборы. В ней прослеживался опыт Советов и черты, объединяющие их с экспериментами по выработке условного рефлекса.

Таким образом, 22 февраля 1947 года следует считать исторической датой, знаменующей фактическое образование государства и правительства Северной Кореи. Пока отсутствует юридический контур государства, что вводит в заблуждение американцев и южан, лелеющих надежду на единение страны и продолжающих прилагать усилия в этом направлении. Для нового северокорейского руководства и Советских политтехнологов, исполнение решений Московского совещания по формированию Временного общего правительства, было уже не актуально. Они приняли и провели решение, не подлежащее пересмотру. Самым наглядным подтверждением тому стала последовавшая следом работа по созданию армии, превышающей нужды обороны, что было невозможно без военной помощи Советов.

Север обрел единодушное мнение с ярко выраженным красным оттенком, и с этого времени все дебаты по политическим вопросам и партийным разногласиям сосредоточились только на Юге. Несмотря на продекларированные права и обязательства, военная администрация США, в силу укоренившейся привычки американцев к плюрализму мнений, самоустранилась от участия в споре правых и левых и не выказывала намерений искоренить коммунистическую заразу. Её фактически не интересовали внутриполитические разборки, хотя более пристальное внимание позволило бы пресечь террористическую деятельность коммунистических сторонников. Что несомненно снизило бы общий накал противостояния и предоставило возможность избежать инцидентов, ставших следствием эскалации нетерпимости между сторонами. Провозглашаемый ей срок доверительного управления, подчеркивая претензии на сферу политического влияния, не имел четкого алгоритма действий, не допускающих колебания и сомнения. В ее замысле, вполне объяснимом, позицией великой державы, отсутствовал намек на желание ограничения суверенитета. В зоне американского военного командования не вершился процесс насаждения капитализма, как об этом твердила советская пропаганда, маскируя неприглядный поступок по прямому экспорту коммунизма и борьбу с инакомыслием. Наличие на Юге драматических эпизодов споров, борьбы политических партий указывают на возможность такого обсуждения и одновременно, на дистанцированность американской военной администрации, от внутриполитической жизни.

Политическая действительность, все отчетливее обозначившая наметившуюся тенденцию раскола, заставила известных руководителей демократического движения, чей высокий авторитет и уважение заслуженно ковались в продолжительной антияпонской борьбе, попытаться приложить последние усилия для сохранения целостности страны. Будучи людьми высокообразованными, они осознавали трагичность момента и переступив через партийные барьеры, смогли по философски взглянуть на сложившиеся исторические фантомы в разрезе вечного Бытия. Ё Ун Хён, Ким Гу, Ким Гу Сик, Ким Чан Сун, Хан Чен Хве, Чо Со Ак, Чо Сон Хван, Чо Хван Гу, олицетворяли и воплощали тех подвижников, коим привык на протяжении веков поклоняться и верить корейский народ, видя в таких людях эталон просвещенности, морали, символизирующих как само знание, так и звание учителя. Новое время, сопряженное с привнесением извне идеологических пристрастий, противоестественно расколола народ по классовым и прочим надуманным признакам. Но этим людям хватило мудрости, отринув личные склонности, встать на поиск путей примирения, преодоления отрицательного влияния внешних сил. Их устремления объединились в попытке создания общей платформы, коя позволила бы сформировать единое правительство. Время позволяло пока еще двигаться в этом направлении и обмен мнениями показал, что американская военное командование, усматривая в таких усилиях реализацию Московской договоренности, не имеет возражений. Пять вынужденных визитов Ё Ун Хёна в Пхеньян для встречи с северокорейским руководством не принесли успеха. Безуспешной оказалась и намерение умеренных на Юге объединить в рядах новой партии крайне правых и левых. Юг к тому времени уже полнился теми, кто на себе испытал плоды политических и экономических реформ на Севере и никакие уговоры уже не могли примирить их с коммунистами. Наряду с другими вопросами главной проблемой, вызывающей нападки левых, являлась нерешенность аграрного вопроса. Взвешенные предложения Ё Ун Хёна и других лидеров центра вызывали раздражение и неприятие со всех сторон. 61 летний Ё Ун Хён погиб 19 января 1947 года после покушения и учитывая всю остроту политических баталий высока вероятность того, что к этому могла быть причастна любая сторона, как левые, так и правые.

Безрезультатный итог работы второй американо-советской комиссии в июле1947 года на фоне шантажирующих призывов Севера к формированию самостоятельного правительства, подвели США к решению о передаче всех полномочий по выборам в ведение ООН и выводе оккупационных войск, за исключением 500 военных советников. День выборов наметили на 10 мая 1948 года. 7 января 1948 года прибыли представители ООН и развернули деятельность по подготовке всеобщих выборов. Генеральная Ассамблея ООН на своем заседании ещё 26 февраля утвердила проведение выборов 10 мая. Советский Союз игнорируя прежние договорённости и желание корейского народа, бойкотировал заседание ООН, не приняв участие в нем. Вполне ожидаемо, попытка представителей ООН распространить свою работу в северной части страны, оказалась невозможной из-за недопущение их в этот район, что происходило по прямому указу Москвы. После недолгих размышлений, ООН постановила провести выборы там, где это возможно, что означало юридическое закрепление сложившегося положения и разделение страны на две части.

Весть о проведении выборов в пределах Южной Кореи под эгидой ООН, подводившее к законодательному разделу страны на протяжении 1300 лет, пребывавшей в едином государственном пространстве, всколыхнула весь Юг и вызвала бурные демонстрации протеста и забастовки. Произошло 1385 выступлений, 1047 случаев нападения на полицейские участки, 9 штурмов административных учреждений. В результате масштабных акций, не прекращавшихся несколько месяцев, в столкновениях погибло 202 человека, в том числе и работники полиции. На острове Чечжу мирная демонстрация протеста закончилась немотивированной стрельбой полицейских и гибелью 6 человек. Трагическое событие послужило причиной нарастания противостояния, крайне настроенных элементов с той и другой стороны. Оно обернулось возможностью вымещения личной неприязни некоторых представителей военного руководства острова, ранее бежавших с Севера. Проблема самих выборов при этом отошла на второй план. В произошедших вооруженных и просто карательно-мстительных столкновениях погибло немало невинных людей.

Решение о проведении отдельных выборов на Юге побудило ряд деятелей общественно-политических партий выступить в унисон народному мнению. Ким Гу и Ким Гу Сик, входившие в это число, решили попытаться использовать последнюю возможность для урегулирования спорных вопросов между Севером и Югом и принятия взаимоприемлемой позиции, исключающей распад страны на две части. Времени оставалось в обрез, когда в апреле они пересекли 38 параллель и направились в Пхеньян. Отъезду Ким Гу предшествовала масштабная демонстрация, участники которой пытались отговорить его от не обещавшего успехов рискованного мероприятия. Ким Гу отрицательно относился к односторонним выборам на Юге, был против вмешательства иностранных держав, не имел предрасположенности к крайним коммунистическим идеям. Но в этот переломный момент истории, он считал своим долгом, обязанностью, отбросив все личные, партийные пристрастия, попытаться преградить раскол страны.

Вот как выразительно и исчерпывающе выразил он свои устремления: «Меняется философия, еще более непостоянны, временны, учения связанные с политикой, экономикой. Не прерывается только неизменно пульсирующее бытие народа. Нет народа, чью историю бы не сопровождали споры, проистекавшие из религиозных, политических или экономических разногласий и эти же исторические примеры, взвешенные на весах разума, уподобляют их важность, с суетой возникшей вслед за порывом мимолетного ветра. Следует осознать; народ выжил только потому, что противостоя ветрам, еще прочнее крепил свои корни и сохранял стебли, сплетая их между собой. И сегодня не нужно забывать, что претендующие на вечность немногочисленные, так называемые левые и правые, представляют всего лишь скоротечную волну, проносящуюся по зеленому лугу. Нет ничего вечного: и идеи меняются, и верования меняются. Вечной видится только жизнь народа, связанного общностью судьбы и единством бытия на этой земле». Обращает внимание душевная боль, искренняя тревожность обращения, ее глубина и присутствие знания некоей неведомой философской мудрости. Как ни удивительно и странно, но в обращении политика отсутствует апелляция с ссылкой на обстоятельства, нет конъюнктурного интереса. Призыв больше уподобляется диалогу с ученой аудиторией, а не с народом. В этом нет ничего удивительного, в ней просматривается сила сложившейся привычки социума соразмерять всё с истинами мировоззрения.

Пхеньянская встреча политиков Юга и Севера корейского полуострова не изменила ход событий. Не повлияли ни известность, ни авторитет Ким Гу и Ким Гу Сика, признаваемый, даже северокорейскими лидерами.

Выборы 10 мая 1948 года в Южной Корее, несмотря на бурные предвыборные прения и угрозу коммунистов бойкотировать их ввиду нерешенности аграрной проблемы, в целом прошли буднично и спокойно. Участие в них приняло более 80% избирателей. В партийных списках числилось почти десяток различных партий, отражавших весь спектр мнений. В соответствии с пристрастиями избирателей они обрели своё место в парламенте. Предпочтение было оказано беспартийным, «Гражданскому обществу» и Демократической партии, получившим соответственно 85, 55 и 29 мест.

Депутаты на своем первом заседании избрали главу правительства. Им стал Ли Сын Ман, авторитетный деятель движения сопротивления, получивший в юности образование в престижном американском вузе. Должность, предварительно определенная как премьер-министр, по его настоянию была переименована в президентскую. Наименование нового государства по сути, ничего неожиданного не содержало. На голосование предложили три варианта бытовавшего и распространенного наименования: Корё, Чосон и Хангук. Большинство депутатов склонилось к последнему. Хангук- означающее страна ханей, обязано своим происхождением стародавним временам, когда на полуострове жили причислявшие себя к племенам маханей, чинханей, пёнханей и т.д. Слово хан – на корейском языке соответствует простору, ясности, светлости и в названии нового государства, кроме подчеркивания исторических корней, в целом сохранился тот же смысл, что содержался в слове Чосон – подразумевавший страну утренней свежести, чистоты, ясности. Слово хан всегда употреблялся жителями полуострова наравне с другими, национально идентифицирующими понятиями кореец, чосонец, так что все укладывалось в привычные традиции.

Конституция, утвержденная первым парламентом, провозглашала суверенное государство, приверженность демократическим ценностям, курс на создание условий для всесторонней реализации и удовлетворения индивидуальных дарований, потребностей в зависимости от личных способностей. Декларировались равные права граждан в доступе ко всем политическим, экономическим, общественным, культурным институтам государства. Каждый человек, имея идентичные права, вытекающие из равенства граждан, полагаясь на свои способности, руководствуясь личной ответственностью и волевыми устремлениями, провозглашался свободным в своем жизненном выборе. Конституция ставила целью нового государства достижения мира и благополучия в обществе ради будущих поколений и рассматривала плюрализм мнений, как необходимое условие для его воплощения. Статья 87 Конституции рассматривала транспорт, связь, банковское дело (кредитную систему), страхование, электроснабжение, водоснабжение, мелиорацию, газоснабжение, в качестве отраслей, пребывающих в коллективной, государственной собственности. Кроме того, на будущее оговаривалось, что важные, имеющие значимость предприятия, должны подпадать под собственность государства. Таким образом, Конституция содержала достаточно пунктов, делающих ее сходной с Конституцией стран социалистического толка. Удивительный факт свидетельствовал о том, что в политическом течении Южной Кореи, пребывавшей под эгидой США, раздел на правых и левых носил фиктивный окрас и более значительное место занимали стандартные, обыденные, демократические точки воззрения. Душу большинства депутатов не захлестывали, а головы не затуманивала ненависть к классовым врагам, кои к тому же отсутствовали после 45 летнего периода японской колонизации. Конституция Республики Корея показала схожесть представлений правых, левых, несомненное наличие почвы для достижения консенсуса и создания единого государства. Политтехнологи Советского Союза наперед просчитали подобный оборот событий, чем и объясняется демонстративный бойкот заседания ООН и отказ от сотрудничества в проведении выборов. Это был первый, но не последний бойкот. Он практиковался Советами регулярно, когда возникала очевидность очередного осуждения мировым сообществом его внешнеё политики.

Как уже отмечалось, ко времени избрания правительства Южной Кореи в Северной Корее уже свыше года успешно функционировал административный орган, исполнявший эту роль. Вот только именовался он несколько по-другому, вроде Президиума (верховного совета) Народного собрания. После выборов 10 мая 1948г. на Юге становится понятным, что дальнейшие уловки потеряли актуальность. Последние события подтвердили предрасположенность Юга следовать в русле американского империализма и нежелание сохранения целостности страны. Северу остается только «умыть руки» и сделать то же самое. Примерно такова была лицемерная раскладка советских идейных вдохновителей скоротечно в августе 1948 года в Северной Корее инсценировавших ответные выборы с ожидаемым 99,97 процентным единодушием трудящихся масс. Дабы не было сомнений, откуда дует ветер, дополнительным украшением выборных пунктов служил портрет Сталина. Выборы завершились подтверждением легитимности старого руководства и провозглашением 10 сентября еще одного корейского государства – Народно-демократической республики с приставкой Чосон. Председателем правительства единогласно утвердили коммунистического вождя Ким Ир Сена.

Почти единогласный успех выборной кампании, грешившей множеством нарушений самой процедуры, объяснялся достаточно просто: полным и окончательным решением вопросов с оппозицией. Циничная политика Советов, ни в грош не ставила ни волеизъявление народов, ни человеческие права. Все попиралось и растаптывалось ради эфемерных коммунистических идей. Выборы, проведенные в Болгарии, Польше, Венгрии, Чехословакии, Румынии и Восточной Германии по аналогичной схеме, служили той же задаче. Они создавали видимость законности коммунистических режимов, сателлитов Москвы, трактуемых в обиходе как народная демократия.

Раздел страны на два государства по идеологическому признаку, привел к усилению эскалации противостояния. Все завязывалось и складывалось под влиянием Москвы запрессовывавшей бытие другого народа сообразно своим представлениям в заранее заготовленные мерки. Нежелание Москвы полагаться на волю корейского народа, бойкотирование предложения США, международного сообщества в лице ООН, предопределило разделение страны и последующее развязывание войны на Корейском полуострове.

В рамки этого вывода укладывается и военное содействие, оказываемое Советским Союзом в становлении нового режима, сравнимое с медвежьей услугой. Не упустив случая очистить заводы и фабрики от станков и оборудования, «освободив» таким образом, от негативных воспоминаний о прошлой японской оккупации, Советы принялись тут же щедро накачивать военную составляющую. Активная работа по созданию вооруженных сил, началась задолго до провозглашения государства и к тому моменту, когда появилась визитная карточка, оно обладало уже внушительной армией, включающей пехотные, танковые и авиационные дивизии. Накануне войны, то есть к июню 1950 года, в составе вооруженных сил КНДР числилось 10 пехотных дивизий, 242 танка и 211 самолетов. Прочий военный арсенал никто и не считал. В отношении военного превосходства Север был недосягаем для Юга, имевшего двукратное превышение численности населения. Южная Корея самостоятельной возможности создания адекватных по масштабам сил обороны не имела. Военная помощь со стороны США после фактического ухода войск в 1948 году оговаривалась некоторой обещанной финансовой поддержкой. Между тем, обстановка двусмысленности, возникшая после провозглашения двух государств, накаляясь пограничными боевыми столкновениями, инцидентами в районе 38 параллели, непреклонно вела к обострению взрывоопасной ситуации.

Северокорейский лидер еще в момент своего прибытия в сентябре 1945 года довольно прозрачно озвучил руководящие директивы Советского руководства, что Северная часть страны станет плацдармом для распространения социалистической революции на всю страну. Это настроение единодушно поддерживали бывшие партизанские командиры, ныне возглавившие административный аппарат и вооруженные силы северокорейского государства. В их представлении Юг оставался изнывающим под оккупацией американского империализма и группировки прояпонских элементов, установивших между собой тесное сотрудничество для эксплуатации и притеснении трудового народа. Не лишним будет отметить, что они укреплялись и примерами неэффективного управления администрации первого президента Республики Корея Ли Сын Мана. Впрочем, вряд ли политическая дальновидность государственного деятеля, могла изменить ход событий в стране, в период грандиозных перемен, острых нерешенных проблем и противостояний. Обстановка предопределялась не только обстоятельствами, но и традициями сознания. Моральные обязательства людей, оказавшихся в руководстве Севера, склоняли их к решительным действиям. К тому же располагало и наглядное военное превосходство над Югом. В войне они видели исполнение долга и неуклонную верность данному слову. И в этом упорстве тоже проявляется укоренившаяся национальная черта менталитета, берущая начало отнюдь не в идеях коммунизма, а в тех же восточных философиях.

Чтобы почувствовать эту ауру и осмыслить события, происходившие в новейший период истории, следует еще раз внимательно взглянуть на беспокойное прошлое Кореи. Разве не удивителен сам факт существования на протяжении нескольких тысячелетий небольшого, независимого государства, ничем не огражденного, никакими препятствиями, от великой, могучей китайской империи – цивилизации, включившей в свой состав полсотни народов. Поразительно, но на не столь уж большом полуострове, произошло становление довольно немногочисленного народа, строго определяющего, идентифицирующего себя, как самостоятельное образование, уверенного в значимости своей традиции, культуры, не желающего с ними расставаться и менять их на модные веяния даже сегодня. Сложилась нация, не предрасположенная к сомнениям, в накопленных ценностях, с категоричным сознанием, предрасположенным точке зрения Конфуция и Будды, что стоит верить только выводам своего разума, полагаться на истины, пребывающие в личном круге. Отсюда проистекает упрямство, самоуверенность, гордыня, негибкость. С другой стороны, эти же качества подразумевают, без них невозможны верность, преданность, стойкость, упорство, прочность, искренность.

Превалирующий над всем приоритет сложившихся мнений исходит из уверенности, что совокупность этих качеств и составляют фундамент образования. То есть, взращенный философскими учениями рационализм предполагает не выбор в экстремальных ситуациях в сторону выгод-удобств, а то, что истины интеллекта предполагают долг, представляющий более важную ценность, чем жизнь. Над всем и во всем довлеет-присутствует сознательная убежденность, что смысл жизни заключается в преданном исполнении своего обязательств, долга, что это и есть доказательство образованности. В ней проявляется особая восточная форма стоицизма, не имеющая ни божественной обусловленности, ни зависимости от другого человека. И главное, что делает его несовместимым с современным экзистенциализмом, это отсутствие сознательного компромисса при столкновении сознания и бытия. Устное народное творчество изобилует повествованиями, восхваляющими учёного следующего долгу образованного человека, деяния сына и дочери, готовых пожертвовать собой ради благополучия родителей, рабов и слуг, несущих свои обязательства, следуя данному слову. Подобная истовая вера в торжество личных моральных обязательств, при отсутствии признаков материального вознаграждения или божественного наказания, возможно, выглядят странностью и иррациональностью. Но несомненно, из нее выступает честь и высота достоинств человека.

Сложившиеся убеждения передаются из поколения в поколение и неразрывно упаковываются с представлениями об учености, знании и просвещённости. Предметы поклонения корейского общества – тушь и кисть, выглядят не столь эффектно и убедительно как меч и привлекают намного меньше подражателей, но принципиальность, упорство, граничащее с упрямством в отстаивании убеждений, превосходят по прочности аргументы меча. При этом, отсутствие привычек беспрекословного, бездумного подчинения приказу, порой не способствует общественному спокойствию и приводит к ожесточенному конфликту между политическими группировками. Проблема скрывается не в том, что обществу не достает понимания непостоянства идей, а в том, как присягают и исполняют их. Сложившиеся привычки, исключают снисходительное отношение к споро меняющим убеждения, усматривая в этом элементарную необразованность. Прочность и увязка по многим параметрам принципиальных вопросов, усложняет успех идеологических учреждений, ибо идеи давно уже заняли своё место. Это же делает неактуальной проблему скорого падения нравов по прихоти, например, опустившихся средств массовой информации.

При таком раскладе возникает еще один вопрос: полагались ли коммунисты Северной Кореи полностью, без тени сомнения, на идеологические откровения и открытия учителей из Советского Союза? Ответ будет отрицательным. Полномасштабное восприятие и копирование опыта Советов было невозможно, при заметной, бросающейся в глаза разнице мировоззренческих традиций. В качестве, наглядного примера, вспомним героя-пионера Павлика Морозова, предавшего близких людей и вознесенного до уровня святого. Его житиё служило примером для подражания миллионов детей на протяжении нескольких поколений. В Корее, если, даже допустить, что подобный факт имел место, ни коммунистам, ни антикоммунистам, не пришло бы в голову преподнести его в качестве образца для подражания. На Востоке с далекого прошлого утвердились совершенно иные представления об этичности: когда некий правитель сообщил Конфуцию: «В одной из деревень жил прямодушный человек. Его отец украл барана, и он донес на своего отца». Конфуций ответил: «В моей деревне прямые люди отличаются от ваших. Отцы покрывают сыновей, а сыновья отцов. В этом прямота и состоит». Здесь отчётливо указывается на то, что входит в круг моральных норм и утверждается право человека, на критическое восприятие любых установок, включая государства.

Штрихом, характеризующим различие философских воззрений, служит симония и отношение к дармовщине. В русском бытии любые подаяния, начиная от от того, что на языке гоголевского героя именовалось «благодарностью за услугу», милостыней и кончая гуманитарными подношениями сердобольных иностранцев, принимаются, как должное и услуга дающему, озабоченному, проблемой расходования лишних денег. Ни малограмотного, ни профессора, ни крестьянина-колхозника, ни важного чиновника, в большинстве случаев не волнует моральная сторона проблемы «халявы», постыдность, как факта просьбы, так и принятия помощи. Миллионы людей терпя унижения, ежедневно простаивают у дверей, так называемых социальных учреждений, в надежде на копеечные льготы. При этом никто не замечает двусмысленности, урона, наносимого человеческому достоинству государством, а склонны видеть удачу и божью благодать.

Из абсолютной разницы воззрения следовало то, что северокорейские коммунисты, рассматривая Советы как союзников, в целом не питали иллюзий и не собирались в долговременной перспективе терпеть ни оккупацию, ни диктат идеологических установок. Подтверждением тому служит пункт проекта совместной резолюции, документа разработанного при визите Ким Гу и Ким Гу Сика накануне выборов в апреле 1948 года, где США и Советы ставятся на одну доску и вносится требование о невмешательстве тех и других.

При очевидном более обширном предыдущем культурном багаже, детерминированности убеждений от философских накоплений, Восток не мог прямо копировать и переносить на свою почву Советский опыт, вытекавший из особенностей русского бытия. Наглядно иллюстрирует это и история соседнего Китая, где в 1949 года, также не без помощи Советов, завершился продолжительный спор, между национально--демократическими и коммунистическими сторонниками, провозглашением Китайской народной республики. Дабы глубже осмыслить суть различий, не следует забывать, что русский марксизм представлял варево поваров, имевших особые представления о вкусах. Блюдо, возникшее на русской почве, объективно вызрело в условиях вечной нестабильности, внутренней слабости, незрелости данного общества. Вспомним, как изначально легенда, уникально, оформляет варяжское завоевание: «Земля наша велика и богата, а порядка в ней нет—идите княжить и владеть нами». Относительное качество жизни не изменилось и спустя тысячу лет, что доказывает вера тех, кто до сего дня считает убогую советскую систему «утерянным раем» народа. Возможно, они правы, если иметь в виду уровень относительного комфорта, стабильности достигнутый впервые, в эпоху позднего социализма и последующее падение жизни. Однако, факты не доказывают экономического процветание Советов. И становится очевидным, что проблема таится не в приходе чуждых идей, «квинт эссенции Запада», как считали иные известные личности, а скорее в отсутствии привычек придавать им значение. Присутствие истинной философии, имеет то преимущество, что меняет обстоятельства жизни. История показывает, что экономический расцвет Западной Европы обеспечивался философскими учениями и перестройкой сознания. «Евроремонт» немыслим без оного.

В нынешней Российской бытности часто декларируется приверженность Европейской философии, но ближайшее внимание обнаруживает лишь признание истоков философской мысли от греков, проявление симпатии к течениям немецкого идеализма и противоестественное соединение с метафизикой православия. Всё это настолько несогласованно, что будет напрасным трудом искать причины того, почему именно с идей Платона, Сократа, Аристотеля следует вести отсчёт философии, с чем связанно особое предрасположение к Гегелю, Ницше. И почему религиоведение следует обязательно отнести в ведомство философии. Картина напоминает Кантовский феномен: что-то от объекта суждения и что-то от укоренившейся привычки восприятия смятенной персоны. Философия всегда подразумевала наличие принципов сознания, что и делает её мировоззрением и орудием познания. Философия не лишена роднящих с религией чувственных корней, но она не может полагаться на откровение, стремясь к разумному объяснению устройства Мира. Сомнительно, что подобные порочащие связи могут возвысить авторитет русской философской мысли.

Беспринципность российского бытия наглядно иллюстрирует разнообразие беспочвенных вер в колдунов, экстрасенсов, заговор Запада, происки масонов, НЛО, американцев, китайцев, исламистов и прочих, плетущих сеть интриг, дабы ослабить её могущество. И редко кто задумывается, как происки врага сопрягаются с повсеместной коррупцией, преступлениями власти, «друзей народа», состоянием дорог и отсутствием туалетов в общественных местах?

Восток к левым идеям пришел исходя из патриотических, национально-освободительных, антиимпериалистических устремлений и вполне объяснимо, что людям, следовавшим благородным порывам души претили, были чужды представления уголовного коммунизма. Народы Востока привлекала новая интерпретация старой идеи о возможности построения гармоничного социума, встраивающего человека в систему общественных отношений, с максимальным удобством и комфортом. Так, по крайней мере, тогда представлялось для многих. И тот же маоизм, являясь сочетанием конфуцианских, даоских воззрений с идеями Маркса, обрел более теплую философскую опору. При этом, убеждения Мао Цзе Дуна расположились, где-то между представлениями в даосизме о гармоничном единстве, равноценности противоположностей и утверждениями материалистов об их борьбе и антагонизме. Все это, несомненно, и помогло Китаю избежать тех потрясений, потерь, коими сопровождалось строительство социализма в России, и сохранить уважительное отношение народа к первому руководителю современного китайского государства.

Председатель КНР Мао Цзе Дун, имел черты характера и взгляды на роль личности в дао-пути Китая, провоцировавшие порой резкие уклоны в правлении. Вместе с тем, в действиях китайского руководителя отсутствовало лицемерие, цинизм и пустая риторика. Преобладало то, что свидетельствовало о хорошем образовании и знании философии, выпускником Пекинского университета. Некорректное сравнение Мао Цзе Дуна с недоучившимся грузинским семинаристом-уголовником, ставшим «смотрящим» по Советской империи, возникли именно из желания исключения невольно возникающих неудобных вопросов-ассоциаций. Мао Цзе Дун никогда не довольствовался марксисткими идеями-планами экономического переустройства общества и пытался найти, подкрепить их философскими объяснениями, пользуясь традиционными, прошедшими проверку временем разработками конфуцианства, даосизма. В этом ракурсе само действие им рассматривалось как опыт, дающий знание. «Чтобы узнать вкус, следует попробовать», - утверждал Мао Цзе Дун и уже отсюда становится понятным, что его нельзя отнести к банальным коммунистическим догматикам. Речь идёт о проверке априорного положения, не имеющего другого обоснования, кроме опыта. Мао Цзе Дун далек от того, чтобы утверждать безапелляционно. Он осознаёт абстрактность ряда логических выводов и знаковое значение слов, не всегда несущее уверенный ответ и требующее эмпирического позиционирования в контексте.

Великая цивилизация тысячелетиями, постоянно в своём мышлении и действиях опиравшаяся на труды философов, просто не могла безосновательно ориентироваться на пришлые идеи. Причина сомнений и поисков таилась в том, что за минувшее столетие с момента опиумных войн в стране, погружённой в хаос великих потрясений, произошёл раскол традиционного мышления. И приход нового времени не мог в одночасье привести к единомыслию. События «культурной революции» стали моментом прояснения истины. Они помогли осознать тем, кто ориентировался на западную или русскую модель экономики, что возможен только китайский путь, с учётом накопленных традиционных ценностей. Утверждение Мао Цзе Дуна, что «высадка большого древа имеет свои особенности», обрело специфическое обоснование. Подтверждает это философская дискуссия получившая старт, в след за событиями «культурной революцией», в конце семидесятых годов. В итоге приоритетными стали идеи неоконфуцианства. Так, что не стоит преувеличивать влияние и значение марксизма в китайском государстве. Особенно наглядно подтверждает это и нынешнее товарное изобилие. Не следует забывать, что коммунистические идеи, всегда обрекали на голод и дефицит товаров.

Именно прекрасная философская аура таит секрет успешного существования многонациональной страны. Она благополучно преодолевала возникающие исторические препятствия на протяжении тысячелетий, когда обращались в прах прочие империи. Китай на сегодняшний день остаётся одним из организованных государств, регламентирующих широкий диапазон вопросов, что в целом, тоже не противоречит прошлой конфуцианской практике. В то же время, общественная система ставит человека в достаточно комфортные условия конфуцианской золотой середины, позволяющей реализовать свою волю. Основываясь на философских корнях уважения человеческой личности, она питает надежду, взращивает реальные плоды перемен. В китайском случае все ожидаемо укладывается на свое место в соответствии с прошлыми не стареющими философскими представлениями об учености и образовании.

Дабы было понятнее, обратимся к слову «интеллигенция», кое только в России имеет столь необычное, загадочное и даже душераздирающее наполнение. Не случайно А.Тойнби при изучении цивилизаций, уделяет особое внимание феномену русской интеллигенции. Он выделяет её как промежуточную, чужеродную для общества группировку. В задачу которой по замыслу творца (имеется в виду не бог, а Пётр Великий) должна была входить функция передачи, высаживания Западных новшеств в русскую почву. Учёный справедливо отмечает, что бесправная русская интеллигенция обратилась не в уважаемое связующее звено, а в объект презрения, как верхов, так и низов. Советская власть продолжила традицию, указав на её функциональное предназначении, в качестве прокладки между господствующими трудовыми классами. Парадоксальная обстановка не согласующаяся с благоговением, с элементарным уважением к образованной личности, присущим любому человеку в нормальном социуме, стала средой существования-выживания интеллигенции. Между тем, в странах Дальнего Востока даже слово «учитель», служит особым предикатом, указывающим на высшую степень уважения. Подчёркивая значимость профессии для общества, здесь с глубокой древности считали равными благодеяния родителя, государя и учителя.

Русские чудеса объяснимо укладываются в пределы расписанных прав рабовладельческой системы. Статус здесь гарантировался «благородством» происхождения, а не столь очевидным превосходством обретённого знания-образования, умом, способностями и моральными качествами. Русской интеллигенции озабоченной «хлебом насущным», горячим желанием обрести признание