Становление корейских государств Когурё, Пекче, Гая, Силла. Приход учения Будды. 3 страница

Философско-экзистенциальное учение Будды наделено восхитительной простотой, изяществом, жизнелюбием и не имеет своей целью потусторонние проблемы. Буддизм своей задачей считает объяснение смысла человеческого существования, что сравнимо с поиском места осколка в мозаичной панораме мироздания. Не случайно сам путь к великой истине Будды, наставники объясняют, как терпеливый, вдумчивый труд по изучению множества неприметных фактов и связей, составляющих панораму жизни. Познание, просветление--подразумевает новый взгляд на прежние верования и сознание, объемлющее, пронизывающее мир от незначительного до великого в единстве и связи. Алгоритм постижения имеет явную схожесть с обретением образования, но он выходит за пределы понятия эрудиции учёного и специалиста. Просвещённость, просветление Будды подразумевает круг знаний философского характера позволяющих человеку обрести не навыки и знания конкретного труда, а постижение способа мышления сопоставимого с бесконечностью Вселенной. Буддизм, аналогично даосизму и конфуцианству, никогда не уповая на сторонние откровения, делал ставку на индивидуальное свободное сознание человека. Именно поэтому подвижники указывают, что истина кроется не в образах Будды, символизирующих память об учителе и не в атрибутах храмов. Они изначально обращают внимание на условия независимого настроя разума к восприятию, подобно тому, как учитель объясняет первокласснику, как следует сидеть и держать ручку.

В идеях Будды нет ничего, что указывало бы на их зарождение из озабоченности проблемами бессмертия души или задач гарантирования плодородия, хотя обычно эти банальные мотивы служили первопричиной функционирования популярных идей в то время. О чём наглядно свидетельствуют культ Осириса, Зороастризм, орфизм, иудаизм и христианство.

Фундаментальной философской основой буддизма, служит положение о несамостоятельности, непостоянстве окружающего Мира, отсутствия в нём того, что имело бы независимое, суверенное существование. Отсутствие такого абсолюта, оборачивает, превращает, делает бытие всего относительным, взаимосвязанным, переменчивым. Доступная картина целостности Мира, представляющегося постоянным или преследующим некую цель, на деле является эфемерным представлением нашего разума, иллюзией действительности. Буддизм соглашается с многообразием существования того, что воплощено в формы и события и рассматривает все, как результат бесчисленных отношений нестабильных объектов. Отсутствие самостоятельной сущности обращает всё в промежуточные конструкции в бесконечном процессе потоке метаморфоз-трансформаций. Мир предстаёт, как бесконечный процесс взаимовлияний, взаимообусловленностей. По логике буддизма очередной расклад есть следствие всеобщей нестабильности. Он служит причиной для будущей расстановки-картины и сложно в чём-либо конкретном узреть причину или следствие, так как во всём отсутствует постоянство. Все задано-запрограммировано отсутствием во всем сущем, в чем бы то ни было, своей индивидуальной самобытности, ядра, сути, абсолюта, самодостаточности, которая могла бы противостоять переменам и поддерживать стабильность, демонстрировать вечность субстанции, ибо отсутствует такая субстанция, сущность. «Пустота порождает формы, форма есть пустота». Будда рассматривает мир, как бесконечный процесс изменения.

Это наиважнейший тезис философии Будды, который не замечается многими и не усвоив его сложно понять, увязать остальное. Он объясняет, почему Будда отказывался от обсуждения пейзажа нирваны или образа бессмертного бога. В контексте философии Будды то, что не имеет своего немеркнущего ядра, есть «ничто» и несомненно, было бы странно его изображение того, что не существует. Кажется, что в мире, очерченном буддизмом невозможно познание, но это не так и об этом свидетельствует важная роль отводимая разуму, сознанию человека и принципам суждения, логически увязывающим причину и следствие..

Насколько содержателен буддизм, можно судить по тому, что в Европе некоторые известные философы, даже в 19в. спорили по поводу адекватного восприятия изменчивого материального мира, следуя по стопам Локка, Беркли, Юма, Лейбница, Канта и Гегеля. Отказ Будды от субстанционального понятия в мировом порядке не противоречит выводу Локка. Юм, развивая эмпиризм пришёл к выводу, что чувственное восприятие объектов, не даёт знаний, затрагивающих причины и наши суждения больше основаны на привычном опыте. Буддизм изначально указывает на миражи разума, логично вытекающие из конструкции мира, не имеющего индивидуальной сущности. И всё же, несмотря на отсутствие остатков дымящегося шнура, он считает возможным не только опытное но и разумное познание, и обращает внимание на отношения, связи, достаточные для формирования такого человеческого знания. Эта способность человека, не всегда согласуется с выводами Лейбница, Беркли, и Гегеля считавшими, по разной причине, ограниченными, иллюзорными или фрагментарными наши познавательные возможности. Они считали их неспособными объять весь вселенский комплекс, представляющий подобие непостижимого божьего замысла, бесконечной совокупности самостоятельных душ-монад, или беспредельной Абсолютной идеи. Большинство людей, думаю, согласятся, что сведения об опасности огня не предполагают информацию связанную с химическим составом всех горючих материалов, и не требуют опыта поджогов окружающих предметов, но тем не менее, их можно отнести к области достоверного знания ибо они оказываются достаточными в практической жизни, несмотря на незнание молекулярного строения или загадок Вселенной. Точно также, как знания о человеке, коими мы руководствуемся, не нуждаются в сведениях о всех его родственных связях и отношениях с внешним миром. Мы можем выносить полезные, здравые суждения о многом, независимо от общего объёма знаний. И самое главное, можем без экспериментов, априорно и логически верно делать правильные выводы, затрагивающие этическую сторону проблемы. В этом состоит рационализм и оптимизм буддизма.

Логика буддизма со всей определённостью подводит нас к изучению причины и следствия в том, в чем мы можем действительно достичь успеха, в нашем сознании, в понимании самих себя. Если, в целом, картина мира представляет постоянно меняющийся калейдоскоп, который склоняет к влечениям, наваждениям, вызывая страдания, то осознание, понимание трансформации миража, остаётся единственной реальной опорой человека. Наше сознание то единственное место, где мы можем чётко установить связь между причиной и следствием, между мотивацией поведения и её итогами. При этом явно отпадает необходимость в наделении сознания понятием сущности, ибо изучаются сами причины и последствия.

В видении Будды, всё в этом Мире сравнимо со сжатой рукой, в которой нет ничего и пустым сундуком вопреки ожиданиям кладоискателей, то есть с формой без независимого, устойчивого ядра. Но это не та пустота, которая выступает в качестве абсолютной, самостоятельной сущности, в идеях мыслителей вплоть до И.Канта. Она также невозможна, ввиду обусловленности от тех же причин, на которые акцентирует буддизм. В этом буддизм наиболее соответствует утверждениям современной физической науки считающей пространство, способом существования материи. Пустота буддизма, также является переменной данностью Мира. Даосизм не делает различий между пустотой и содержательностью, считая их взаимообусловленными и нестабильными. Дао берет начало в пустоте и возвращается обратно, что явно указывает на ее потенцию и энергетическую заряженность. Весьма любопытно также, что даосизм рассматривает категорию пустоты, наравне с прочими объектами и обращает внимание, на то, что для использования пустоты-пространства человек возводит стены домов и делает посуду. В религиозных верованиях, утверждая абсолют бога, не замечают серьёзность категории пустого пространства, ибо своим, наряду с творцом, существованием, она подтверждает значимость и подразумевает, как это не выглядит парадоксально, самодостаточность наравне с богом.

Если Гераклит причину того, что «все течет, все изменяется» объясняет горением огня, Платон с Аристотелем усматривают во всём божий промысел, то Будда выводит из свойств материи, отсутствием в ней признаков-качеств, присущих абсолютному бытию. Даже если подобно Платону и Аристотелю допустить, что Бог, в качестве причины и есть тот самый единственный, абсолютный субъект; вечный и неменяющийся, то с позиции Будды сразу же логично возникает вопрос: зачем ему в таком случае вмешиваться в судьбы и события, до коих нет никакого дела? Если же Бог начало истока или цель, то кто же сотворил его? Если следуя по стопам Лейбница считать, что этот Мир обнаруживает кем-то созданную гармонию, то возникают глубокие сомнениям относительно провозглашаемой мудрости и квалификации творца. В любом варианте признания божественного присутствия, отсутствует здравая, разумная точка опоры. Не случайно, к аналогичному выводу, о том, что если и есть Бог, то он скорее погружён в свои мысли и самоустранился от Бытия, включая дела человеческие, пришли многие философы прошлого. В итоге чего И.Кант убедительно устранив возможные мотивы оправдывающие божье бытие, согласился лишь с практической ролью религии, как с плацебо приносящим пользу, благодаря вере в лечебные свойства.

Каноны Будды, не имеют ничего общего с параграфами, пунктами, передаваемого пророками божьего закона-повиновения. Они диктуются не необоснованными мистическими откровениями, а следствиями, вытекающими из опыта, чувств и логического умозаключения. Это делает их, даже в свете современного философского пристрастия и скептицизма, комфортно соответствующими тому, что следует относить к знаниям. Подтверждением служат четыре основные истины, входящие в базис буддизма, кои далеки от символа веры и больше напоминают диагноз врача, логически объясняющего дискомфорт человеческого бытия исходя из непостоянства Мира, ложных устремлений, приводящих к дисгармонии, страданиям и разладу с окружающим миром:

1–В этой жизни человека все обусловлено-детерминировано феноменами, желаниями, пороками, чувствами, от коих проистекают его беды. 2 – Все эти явления не носят абсолютный, неизменный характер и имеют обусловленное существование. 3 – Если зло, само зависимо, обусловлено причинами, то человек устраняя их (условия, способствующие возникновению) может добиться счастья, комфортного бытия. 4 – Для этого следует избрать правильный, восьмеричный путь--блокирующий, преграждающий возникновение зла-негатива в мыслях, словах, поступках. Ограничивать неуемные желания-влечения, стремиться к обретению знаний, мудрости, просветлению, образованию. Восьмеричный путь—это совокупность факторов, правильных в этическом плане. Они включают убеждённость, решимость, единство слова, дела, поведения, стремления, мышления и самоуглубление.

Существуют различные русские интерпретации—герменевтики слова «Будда», они не всегда точно передают его значение. Наиболее соответствующим, адекватным по смыслу синонимом будет «просвещённый». Словарь Даля, слово «просвещённый» трактует, как человек образованный, книжный, с понятиями об истине, доблести, долге, осветлённый, озарённый и освещающий путь. Оно полностью соответствует тому значению слова «Будда», что обретается в буддийских регионах и подводит к постижению, почему буддизм ассоциируется с учением земного учителя.

Будда разъясняет, что ложные представления причиняют страдание и с этим трудно не согласиться. Найдутся ли аргументы оспорить утверждение, что в список, обуславливающий человеческие несчастия, входит невежество, неверные устремления и выводы. Что опора на разум в здравом теле, может открыть тайны бытия и истины, способные укрепить его и осчастливить? Сохранилась легенда, повествующая о том, как Будда, практиковавший продолжительное время методы телесного изнурения, решив омыться, едва не утонул, не имея сил выбраться из воды. Его спасла случайно проходившая дочь местного пастуха и привела в чувство, накормив рисом и молоком. Случай привел к озарению, и Будда осознал ошибочность действий, выбивающих из рук человека его главное и единственное оружие, способное служить светочем жизни – разум. Многие в древности связывали причину человеческого дискомфорта с неуемными потребностями тела и пытались найти выход в голоде и изнурениях, хотя виновность тела, а не духа остаётся спорной. Будда понял, что это путь, ведущий к примирению со смертью, путь пессимиста не обещающий просветлений и открытий, а потому отверг его. Крайности голодания, изнурения тела, скорее подчеркивают упрямство фанатика, чем беспристрастное отношение к жизни и смерти философа, озабоченного поиском истины. Здесь не достает естественного баланса между жизнью и смертью. Из двух путей: низкого потакания своим слабостям и крайнего неблагородного жесткого аскетизма, Будда избирает путь, названный им срединным. Будда проблемой считает не саму жизнь, а отношение к ней, вытекающее из сознания. Он не возводит в трагедию ни жизнь, ни смерть, и в этом его убеждение сходится с взглядами даосов, расценивавшими смерть как естественное продолжение пути – дао.

Не рассматривает буддизм человека и как симбиоз двух самостоятельных сущностей, материального тела и эфирной души. В нем речь идет о человеческом «Я» в разумном и сознательном качестве. В понятии Будды Я--это сознание сконцентрированное на познании, ибо только в такие мгновения человек осознает себя наиболее цельно, как личность. Будда понял, что сущность человека сплетена из его мировосприятия и представляет, нечто схожее с жаром огня в топке сознания. Говоря словами буддийского философа эпохи Хань, Сынчо разум не восприимчив, ибо не имеет ощутимые атрибуты сущности. Точка зрения, явно предвосхищающая мнение Д. Юма об отсутствии психологической субстанции «Я». Невозможность однозначного определения, формулировки «Я» и отсутствия в целом того, что выступало бы за пределы накопленных файлов «впечатлений», «желаний». Каждый имеет некоторое представление о конструкции того, что он принимает за «Я», но чаще всего под понятием «Я», он реально подразумевает отдельные мысли. И безногий и безрукий говорит «Я», подразумевая несуществующую цельность некоей стабильной субстанции. Но существует ли «Я», как единый комплекс? Тезис, в равной мере относимый и к «душе» служит очевидным подтверждением необоснованности религиозных предположений о самостоятельности её конструкции.

Будда никогда не претендовал на место Бога, и не изощрялся в чудесах. Он подобно Конфуцию считал себя учителем, который должен обосновать свои знания перед учениками и незамедлительно доводит до сведения, что не следует ожидать чудес. «Мое учение научит вас совершенной ясности, истинности, цельности, убедительности. Вы поймете, что мир, жизнь являются нескончаемой, бесконечной цепью, состоящих из множества причин и следствий». (Здесь и далее использованы выдержки из «Будда» Юрчук В.В. Минск.1998г.) Будда далек от того, чтобы требовать неукоснительной веры в свое учение: «Человек должен руководствоваться собственными знаниями, опираться на свой опыт, на то, что выношено собственным Я, все это и поможет ему лучше понимать жизнь» и категорично добавляет: «Наставником человека должны быть сама Жизнь». Вполне очевидно, что в совокупности тезисы содержат открытый призыв к индивидуализму, к тому самому который ведёт к либерализму, ибо самостоятельность поступков подразумевает не только свободу мышления, но и равенство этических полномочий. Такие идеи не исчезают бесследно и весьма важны своими последствиями.

Каждый философ озабочен поисками истин, могущих послужить фундаментом, способным укрепить правоту его предположений. Подобно тому, как заблудившийся путник оглядывает окрестности в надежде увидеть признаки жилья, мудрец, чувствуя потерянность человечества, осматривает Вселенную, пытаясь определить причину печали. Будда не примкнул к тем, кто усматривал в этом божественный промысел, то есть он не стал акцентировать проблему человека с целью окружающего мира, считая её «пустой» и не нужной. Вспомним, что современная наука, изучая природу, тоже не ставит задачу поиска цели, являющейся фикцией исходящей из странностей человеческого разума. Будда, вошёл в число тех, кто интроспектно, обратил взор на внутренний мир человека, его сознание и понял, что источником дискомфорта является разум, и он же может указать выход. Объектом изучения мудреца стало «Я» человека. Он достиг ясного понимания, что наш разум является властелином, инструментом исследования Мира. Будда так характеризует «Я»: «Я – это то, что способно постигать предметы, мир, а наше сознание бестелесно, хотя и существует в самом теле. Это то, о чем мы можем сказать – Я существую, Я присутствую».

Утверждение немногим отличается от выводов французского философа Р. Декарта: «Я мыслю, следовательно, я существую». Пожалуй, это был один из важных пунктов просветления Сидхартхи Гаутамы, ставшего Буддой. Чтобы понять значение и цену такого философского рационализма, вспомним, как было воспринято аналогичное открытие в Европе. Западная цивилизация, приняв христианство, набросила и шоры, ограничивающие кругозор разума. Только к 17 веку после мучительных поисков приходит к отрезвляющему открытию, что единственно достоверным инструментом исследования непостоянного Мира, служит персональный разум человека.

На смену банальной вере приходит скептический анализ, стремящийся исключить ошибки эмоций и чувств. Рационализм самого Декарта, не идентичен рационализму современности, который не допускает реальность всего того, что не подтверждается опытом и здравой логикой. Он предполагал возможное существование фантомных творений разума и закономерно не свободен от связи с религией. Но сила провозглашённых им принципов такова, что никакие ограничения, путы условностей, уже не в силах сдержать разум мыслителей нашедших точку опоры. Человек всё воспринимает через чувства, эмоции и они всегда будут сопровождать, раскрашивать его отношения с внешним Миром. Декартовский подход не отвергает чувства. Он позволяет здраво вносить долю сомнения в их адекватности внешнему миру и выявляет метод объективной беспристрастности в познании, при использовании коего и скептицизм и уверенность в истине имеют позитивную, ясную и очевидную точку отсчёта: Я могу во всём сомневаться, но только не в том, что в данный момент размышляю об этом!

Рационализм Декарта, питаемый обоснованным скептицизмом, в целом был настолько новым явлением что, придав заряд оптимизма, стал вехой, от которой начинается отсчет современной философии и берет начало мировоззренческая традиция прагматизма западноевропейцев, не полагаться «на авось». Выдающееся событие получило наименование «Картезианской революции». И как показали дальнейшие события, оно стоило того. Семена, брошенные Декартом, повлияли на мышление западноевропейцев и историю развития человечества. Отдавая должное Рене Декарту, невозможно не восхищаться Буддой, за 2200 лет до него озвучившего полезность безусловного рационализма, опоре на разум. При этом благодаря ясности, согласованности, чёткости формулировки основополагающего принципа о причине неустойчивости окружающего мира, последующие логические построения приобрели стройность и убедительность, не потребовав присутствия творца. Между тем то, что очевидно в отношении познания окружающего Мира, не столь убедительно в области этики, ибо сомнительны некоторые априорные и нелогические суждения, без которых она, не может обойтись. Примером служат божьи заповеди, упакованные с желанием попасть в рай. Здесь наблюдается раздвоение ценностей и целей, не имеющих принципиальной связи с реальной жизнью. Учение Будды логично предполагает, что если всё подвержено переменам, мы не можем остановить процесс, но можем управлять им там, где это возможно, в сознании. «Мудрый человек должен быть светильником разума самому себе». «Человек должен учиться тайнам жизни у самого себя, а не слепо верить в другие учения» - такова его уверенность. И это не противоречит современной теории познания, считающей, что человек всё познаёт через свой мир сознания и чувств, а потому ссылка на чей-то высший моральный авторитет в целом не состоятелен. Мы можем предполагать, что другие устроены по нашему подобию, но в целом мы знакомы только с собственным миром мыслей и чувств. Рационализм Будды опирается на опытные знания каждого, что и придаёт его тезисам сходство с выводами практикующегося врача. Любое утверждение Будды рационально подтверждается опыта жизни и объяснимо непостоянством мира из коего вытекают последствия. Учение преследует реальные интересы «Я» и ориентирует стремление человека на взращивание независимой сферы самосознания личности включающей весь Мир, без которой он обречён на участь пленника привычек бытия, суеверий. Это одно из важнейших принципов буддизма, без коей сложно понять установки сон(дзен)--буддизма, почему отсутствует механизм группового просветления и почему всемирно известные, здраво мыслящие люди прислоняются к учению Будды.

Философия Будды всегда обладала достаточной полнотой и прочностью, чтобы быть открытой для критического взгляда. Он призывал своих сторонников не опасаться диспутов. Великие идеи гуманизма обрели значимость, жизнеспособность, благодаря тому, что удивительная простота этических конструкций, соответствуя общечеловеческим представлениям, одновременно была логически убедительна и для взыскательного ума.

Занятый изучением извечных вопросов человечества, волнующих его до настоящего времени, Будда всесторонне анализирует сознание человека. Он обращает внимание на следствия, производные, следующие из зависимого способа бытия мира и миражи неуравновешенного человеческого эго–Я. Всё это сближает буддизм с психологией. Бессмертие в представлении Будды, тоже полно глубинного смысла достойного философа: «… когда же я покину вас, то не стоит вам думать, что мое Я, уже больше не живет рядом с вами. Ведь вы постигли те сутры, законы, истины, которые я открыл для вас и всему миру, поэтому вам и всем людям останется мое учение и посредством моего учения мое Я и будет всегда рядом с вами, поэтому мое Я и не сумеет покинуть вас никогда», - говорит он своим ученикам.

Искусственность, необъективность, излишняя эмоциональность, мистификация, без чего не могли обойтись классические религии, свойства неприсущие буддизму. В нем наоборот обращает внимание обезоруживающая искренность, открытость, честность, справедливость этических построений, отсутствие политических соображений, желания понравиться или навязать своё мнение. Интерес Буддизма ограничивается конкретной земной жизнью человечества. Входя в лоно какой-нибудь религии, человек уже с момента причащения, выразившееся в крещении или обрезании, испытывает некоторое чувство превосходства и избранности над прочими, не имевшими чести пройти подобный обряд, а потому не имеющими шанса обрести счастье в загробном мире. Буддизм не дает оснований для такого снобизма, высокомерия. В нём нет места комплексам, сопряжённым с генетической, врождённой греховностью и проклятьем рода человеческого, усвоенным христианством из иудаизма. Человек прислоняется к буддизму в поисках личных ответов на жгучие вопросы, кои ставит перед ним сама жизнь.

Равенство, ставшее одним из основополагающих тезисов учения, в представлении Будды, понятие глубоко этическое и глобальное. Он считает, что «нет смысла по рождению различать образованных, знатных, богатых и нищих людей, а их необходимо отмечать по их делам в жизни; только благодаря своим делам и жизни человек и может стать образованным, ученым и знатным, и только благодаря своим делам и жизни он может стать низким человеком». В его утверждениях присутствует, по-человечески понятная, логическая очевидность. При этом отсутствует опора на всеобъемлющего, пантеистического Бога стоиков и Спинозы. Кажущаяся простота учения, вытекающая из базовых общедоступных тезисов, ошибочна. Подобно тому, как математика включает не только арифметику, но и высшую математику, так и философия Будды от простых очевидных фактов, берет путь к истокам человеческого разума, сознания, затрагивая вопросы, включенные ныне в сферу интересов аналитической философии, психологии. Возможно, по этой причине считалось, что учение существует в двух вариантах: упрощённом, для восприятия большинством и полном, понятном просвещённым. О философской глубине буддизма свидетельствует понимание необходимости критического восприятия «слова», имеющего склонность, несмотря на скрытую неопределённость, к формированию прочных образов. Именно буддизм наравне с даосизмом Чжуан-цзы, отражает чёткое понимание, того что «слова», не только помогают мышлению, но и вносят заблуждение по причине своей знаковой природы и человеческой привычке воспринимать их без сомнения, подобно «оси Земли», «центру Вселенной» или «душе». «Слово» в буддизме ассоциируется со знаками представления, с именем, с формой индивидуумов, с проницательностью разума и с опорой мысли. Последнее, возможно, самое поразительное и справедливое утверждение. То, которое, способствует точности и глубине сознательного размышления. Бытиё в учении Будды, уподобляется стволу (скандха), где ветвями служат элементы восприятий, ощущений, мышления, сознания. Буддизм впервые, наряду с конфуцианством, обратил пристальное внимание на методы мышления и слова, выделил, те «технологии», которые, позднее выделившись из философии, образовали отрасли психологии и физиологии.

Буддизм не укладывается в русло привычных представлений о религии. Он озабочен вопросами, входящие в философский, а не религиозный круг. Об этом свидетельствует и дошедшая терминология. Даже то, что в переводе привычно звучит как «монах», грешит неточностью. Буддийский аналог, подразумевает разум, интеллект и речь идет о наставнике, учителе, а не об одиноком отшельнике. Разнятся как истоки возникновения, так и цели существования учреждений, где пребывают относимые к монахам. Будда не случайно запрещал употребление слова «брат» при общении, подразумевая его неуместность в общении людей, цель коих образование. Христианских монахов объединяет в большей степени то, что заставляло собираться некогда вместе греческих орфиков, следователей культа Вакха-Диониса, для исполнения мистических таинств, причащения и обретения неких свойств избранности. Хотя, надо отдать должное, в средние века католические монашеские объединения «Св. Доминика», «Св. Франциска», трансформировавшиеся в образовательные центры взрастили немало знаменитых мыслителей, таких как св. Фома Аквинский, Роджер Бекон. Особого внимания заслуживает труд ордена Иезуитов, уделявший особое внимание общественному образованию, взрастившего математика-философа Декарта. Но в целом это редкие лучики света в царстве мрака. Образование, утверждающее зависимость человеческой жизни не от Божьего провидения, а от качества просвещения, явно не укладывается ни в христианские, ни мусульманские каноны. Не случайно, именно с падением авторитета церкви, в Западную Европу приходят мыслители подобные Гельвецию, выводящие человеческое совершенство от совершенного воспитания. Палач сжёгший его книгу, был бессилен уничтожить столь очевидные идеи эпохи Реформации.

Буддийские храмы, изначально возникли из задач просвещения и продолжают оставаться учебными заведениями. Мир сопрягает буддизм больше со словом философия и такой подход справедлив. При всей своей кажущейся простоте канонов, учение требует уяснения структуры и инструментов мышления и как истинная философия не роется в мистическом ворохе. Всё пропитано здравой, объективной логикой правил мышления и основано на восприятии, знакомстве, опыте каждого. С ними редуцируются, согласовываются утверждения учения. Не случайно буддизм не склоняется ни к противопоставлению разума и материи, ни к оттеснению внешних объектов в область несуществующего или неважного. Будда прекрасно осознаёт, что все восприятия; негативные, позитивные и нейтральные, отнюдь не плод ума, а вереница событий изменчивого реального Мира, упакованная в картотеку сознания и, что хаос в ней служит причиной дискомфорта. Понимая, что боль, страдания, во многом определяются трактовкой бытия, не ориентированностью сознания, он обращает внимание на обычные факты жизни, желая раздвинуть мышление от заурядного до великого. Будда понимает, что прекрасные поэмы слагаются из обычных слов, а маленькие слабости оборачиваются большим злом. Этим буддизм отличается от христианских религий, где вера в чудеса легиона святых, зачастую блаженных при жизни, заглушает здравомыслие, а перспектива дискомфортной вечности не пугает верующих, грешащих, пропорционально механизму амнистии. Буддизм руководствуется не грядущим призом, а истинами важными в этой человеческой жизни. В нём изначально присутствовало понимание, что не только распад тела влечет угасание мысли, но и в живом теле может отсутствовать разум. Не случайно буддизм требует обязательной проверки умственных способностей и физического здравия, избравших путь Будды.

Радикальная разница, существующая между буддизмом и классической религией, не ускользнула от взгляда власть имущих, как не могла не озаботить их, ввиду возникающих трудностей внедрения. Содержание учения исключало метод насильственного принуждения: его философское содержание предполагало постоянный анализ и объяснения, почему следует делать так, а не иначе. Думается, что именно философская основательность выкладок Будды, устранила необходимость присутствия PR-менеджера, вроде св. Павла, мудро выправившего узкие, специфические, иудейские наклонности христианства, в расчёте на более широкое интернациональное и партийно-организационное применение. Для распространения своей власти христианская церковь, всегда умело использовала как обстоятельства, так и изящную интерпретацию божьего слова, что, несомненно, поразило бы самого автора тезисов. Не последнюю очередь в укреплении религиозных устоев имел также, банальный инстинктивный страх человека: Как говорил У.Черчилль: «…Бывают времена, когда молятся все…». Такова природа человека и сомнительная польза религии, представляющей силы невежества. Для признания ей, в общем-то, достаточно согласия, а не знаний. Смирение и любовь, возносимые религией в разряд эксклюзивной собственности, вполне могут обретаться вне её сферы. Вера никогда не мешала успешной карьере разбойника и продажного политика. И далеко не случайно современная статистика показывает, что позиции религии прочны в экономически слаборазвитых странах с высоким уровнем преступности и несущественны в высокоразвитых государствах. А может излишняя вера в Бога и препятствует организации земного бытия?