Сказание об убиении Джаядратхи 1 страница

 

Глава 61

 

Дхритараштра сказал:

Когда наступил следующий день после убийства Абхиманью, что делали пандавы, преисполненные печали и скорби? И кто среди воинов моих сражался с ними? Зная о подвигах Савьясачина, как могли, о скажи: мне, кауравы, воины мои, совершив такое зло, оставаться бесстрашными? Как они отважились в сражении даже взглянуть, на того тигра среди людей, когда он подступал, подобно всеразрушительной яростной Смерти,, сжигаемый скорбью о сыне?

 

При виде воина, на чьем знамени изображен царь обезьян, (того героя), скорбящего из-за смерти своего сына, размахивающего в битве своим огромным луком, что делали мои воины? И что, о Санджая, произошло в сражении с Дурьйодханой? Громкие прискорбные сетования доходят тут до меня, но не слышу я более возгласов радости? Те пленительные звуки, весьма приятные для слуха, которые прежде раздавались в чертоге царя страны Синдху, — все те звуки уже не слышатся сегодня более! Увы, в лагере сыновей моих не слышно более звуков многочисленных певцов и панегиристов, возносящих хвалу, и всякого рода плясунов! Прежде такими звуками мой слух услаждался непрестанно. Но сегодня, увы, когда все они (сыны мои) опечалены, я неслышу более тех звуков, произносимых (в их лагере)!

 

Прежде, о Санджая, когда я восседал в чертоге Сомадатты, твердого в правде, я обычно слышал, о сын мой, такие восхитительные звуки! Увы, я, должно быть, лишен религиозных заслуг, раз я замечаю, что жилище сыновей моих сегодня оглашается печальными звуками и лишено (всякого шума), воодушевляющего на отвагу и смелость! В домах Вивиншати, Дурмукхи, Читрасены и Викарны и других моих сыновей не слышу я звуков, (которые обычно слышались раньше)! В доме у того-могучего лучника, сына Дроны, который был прибежищем для моих сыновей, которому обычно прислуживали брахманы, кшатрии и вайшьи, а равно (многочисленные) ученики, который услаждался днем и ночью полемическими рассуждениями, разговорами и беседами, восхвалениями тех, кому совершаются жертвенные возлияния и у кого просят подаяния, и который был почитаем многими из кауравов, пандавов и потомков рода Сатвата, — в доме у того сына Дроны, увы, о сута, сегодня не слышно звуков, как бывало прежде! Певцы и плясуны обычно прислуживали усердно могучему лучнику, сыну Дроны. Увы, их звуков не слышно более (в его жилище)!

 

Тот громкий шум, который поднимался в лагере Винды и Анувинды каждый вечер, увы, тот шум сегодня не слышится более! Также и в обиталищах кекаев громкие звуки от пения и хлопаний в ладоши, которые производились обычно отрядами их воинов, постоянно предававшихся веселью и пляскам, — те звуки, о сын мой, сегодня уже не слышатся более! Голоса тех жрецов, могущих совершать жертвоприношения, жрецов, которые обычно прислуживали сыну Сомадатты, вместилищу священного знания, увы, голоса их уже не слышатся более! Звон тетивы и звуки от повторения вед, свист копий и мечей и грохот колесниц обычно раздавались непрестанно в жилище Дроны. Увы, тех звуков я больше не слышу там! Те звуки песен, происходящих из различных стран, тот громкий шум от музыкальных инструментов, который обычно раздавался там, — увы, сегодня уже не слышатся более!

 

Когда Джанардана, неувядаемый (славою), прибыл из Упаплавьи, желая мира из сострадания ко всем существам, я тогда, о возница, сказал злобному Дурьйодхане: «Избрав Васудеву средством, заключи мир с пандавами, о сын мой! Я считаю, что время уже наступило (для этого)! Не нарушай, о Дурьйодхана, (моего повеления)! Если ты откажешь Кешаве, просящему (теперь) о мире и обращающемуся к тебе ради твоего же блага, то тогда не будет для тебя победы!»

 

Однако Дурьйодхана отклонил (посредничество) Дашархи, того быка среди всех лучников, который затем говорил ему о том, что могло быть для него благим и полезным. И этим он не избежал бедствий. Увлеченный самой смертью, злоумышленный (сын мой), отвергнув мои (советы), последовал мнению двоих (приверженцев своих) Духщасаны и Карны. Ведь сам я не одобрял игры в кости. Видура не отзывался похвально о ней. Не одобрял игры правитель Синдху, не одобрял ее и Бхишма.

 

Ни Шалья и ни Бхуришравас, ни Пурумитра и ни Джая, ни Ашваттхаман, ни Крипа, ни Дрона не одобряли игры в кости, о Санджая! Если бы мой сын поступал согласно мнению этих мужей, тогда он вместе со своими родственниками, друзьями и близкими жил бы долго в полном благополучии. Учтивые и сладкоречивые, говорящие приятное среди своих родственников, принадлежащие к высокому роду, всеми чтимые и мудрые, пандавы несомненно обретут счастье.

 

Человек, обращающий свое внимание на справедливость, всегда и всюду достигает счастья. Он и после смерти достигает блаженства и милости.

Обладающие достаточной мощью, пандавы достойны владеть половиной земли. Вплоть до самых границ морей, земля является таким же наследственным их владением, (как и кауравов).

 

Пользуясь (верховной властью), дандавы будут всегда стоять на пути справедливости. «У нас есть родственники, о сын мой, к (голосу) которых пандавы всегда будут прислушиваться. Это (такие, например, как) Шалья, Сомадатта и Бхишма, великий душою, Дрона, Викарна, Бахлика и Крипа, а также другие среди бхаратов, преклонные в годах и благородные. Если они скажут им от твоего имени, о сын мой, то пандавы несомненно будут действовать согласно их благим советам. Или кто среди них, ты думаешь, может найтись такой, который будет говорить тебе иначе? Кришна никогда не покинет стезю добродетели. А те все послушны тебе. И слова, проникнутые справедливостью, сказанные мною, герои те никогда не истолкуют по-иному, ибо пандавы все справедливы душою!» — так, о сута, жалобно сетуя говорил я многократно своему сыну. Но глупый, он не послушался меня, Я думаю, что все это пагубное веяние времени!

 

В этом мире, где существуют Врикодара и Арджуна и герой из рода Вришни — Сатьяки, Уттамауджас из страны Панчалийскойп и Юдхаманью непобедимый, Дхриштадьюмна неотразимый и Шикхандин неодолимый, ашмаки и кекайи и Кшатрадхарман из рода Сомака; правитель чедиев и Чекитана и могущественный сын властителя Каши, сыновья Драупади, Вирата и Друпада, могучий воин на колеснице, а также оба близнеца (Накула и Сахадева), тигры среди мужей, и Сокрушитель Мадху, дающий советы, — кто же на самом деле сразился бы с ними, если сам он хочет жить?

 

Кто другой, кроме Дурьйодханы и Карны, а также Шакуни, сына Субалы, и Духшасаны, четвертого среди них, ибо другого, пятого, я не вижу, (отважился бы противостоять им), применяющим божественное оружие? Ибо те усмирители врагов сокрушили бы (всех). У тех, у кого на колеснице — сам Вишваксена с поводьями в руках, а воином — Арджуна, облаченный в доспехи, — у тех никогда не может быть поражения! Не вспомнит ли (теперь) Дурьйодхана о тех сетованиях моих? Ибо те оба тигра среди людей — Бхишма и Дрона, ты сказал мне, убиты.

 

Я думаю, что, видя эти ощутимые плоды слов, сказанных дальновидным Видурой, сыновья мои теперь терзаются горем. Как бушующий огонь, раздуваемый ветром, сжигает сухую траву на исходе зимы, точно так и Дхананджая спалит мое войско! Расскажи мне обо всем, что случилось после того, как было причинено Партхе то великое горе вечером. Ибо ты, о Санджая, искусен (вести повествование)! Когда был убит Абхиманью, о сын мой, каким был образ ваших мыслей?

 

Нанеся сильную обиду Обладателю лука гандивы, о милый мой, воины мои никогда не смогут перенести в бою его подвиги! Что же решил предпринять Дурьйодхана и что решил Карна? И что решили делать Духшасана и сын Субалы? Ведь то, что случилось в сражении, о Санджая, со всеми моими сыновьями, сошедшимися вместе, то несомненно произошло, о сын мой, вследствие дурных поступков злобного (Дурьйодханы), чей порочный ум поддался жадности, чей рассудок извращен под влиянием гнева, — того, кто домогается верховной власти, кто глуп и кто лишился разума от (кипящей в нем) ярости!

 

(Какие же меры были тогда предприняты Дурьйодханой) —

дурно обдуманные или хорошо обдуманные? О том расскажи мне, о Санджая!

Так гласит глава шестьдесят первая в Дронапарве великой Махабхараты.

 

Глава 62

 

Санджая сказал:

Ну хорошо, я расскажу тебе обо всем, ибо я сам лицезрел все это воочию. Слушай же спокойно, ибо велика твоя вина! Как плотина (становится бесполезной), после того как вода вытекла (с поля), точно так же и сетования твои бесполезны, о царь! Поэтому не печалься, о бык из рода Бха-раты! Удивительны предписания Разрушителя, — их невозможно переступить! Не печалься же, о превосходнейший из рода Бхараты, ибо это хорошо известно издавна! Ведь если бы ты прежде удержал Юдхиштхируг сына Кунти, а также сыновей своих от игры в кости, то тебя никогда не постигло бы это бедствие!

 

 

Если бы, опять же, когда время для битвы наступило, тобою были сдержаны (обе враждебные стороны), воспламененные гневом, то тебя тогда не постигло бы это бедствие! Если бы раньше ты принудил кауравов связать непослушного Дурьйодхану, то тебя никогда не постигло бы это бедствие! Ведь пандавы, панчалы и вришни все, а также другие влиятельные люди знали о том заблуждении ума твоего. Если бы ты, исполняя свой отцовский долг, поставил сына своего на правильный путь и поступал по справедливости, то тебя никогда не постигло бы это бедствие!

 

Но ты же — мудрейший в мире. Оставив (извечный) закон, ты последовал мнению Дурьйодханы, Карны и Шакуни. Поэтому все эти сетования твои, о царь, которые я слышу, тогда как сам ты предаешься мирской пользе, представляются мне медом, смешанным с ядом! Раньше Кришна не уважал так сильно ни царя (Юдхиштхиру), сына Панду, ни Бхишму и ни Дрону, как обычно уважал тебя, о царь!

 

Когда же, однако, он распознал тебя как отстранившегося от обязанностей царя, с тех пор Кришна не стал уже чтить тебя столь глубоко! Твои сыновья (часто) обращались

к партхам с оскорбительными речами. Но так как ты оставался безразличен к ним, желая верховной власти своим сыновьям, то последствия такого (безразличия твоего) сказались на тебе самом! Уже тогда унаследованная верховная власть была подвержена опасности, о безупречный! (Если это не так), то тогда ты обрел бы всю эту Землю, завоеванную партхами!

 

Царство, принадлежащее кауравам, равно и слава их были приобретены (царем) Панду. Затем все то (царство и слава) было увеличено благочестивыми пандавами. Однако те подвиги их, дойдя до тебя, оказались (для них) совершенно бесплодными, так как последние были лишены даже своего наследственного царства тобою, алчным к наживе.

Теперь же, во время битвы, ты, о царь, осуждаешь своих сыновей, указывая на различные их ошибки. Это едва ли считается пристойным!

 

Ведь кшатрии, сражаясь, не заботятся о своей жизни в бою! И действительно, те быки среди кшатриев сражаются, проникая в боевой строй партхов! Кто еще, в самом деле, кроме кауравов, отважился бы сражаться с таким войском, которое защищают Кришна и Арджуна, Сатьяки и Врикодара? С теми, у кого воином выступает Гудакеша, а советником Джанардана, у кого защитниками — Сатьяки и Врикодара, — какой же лучник из смертных осмелился бы сражаться с ними, кроме кауравов или тех, кто следует за своими предводителями? И насколько все может быть выполнено преданными повелителями людей, верными закону кшатриев и преисполненными храбрости, настолько же все то делают воины кауравов! Поэтому слушай меня обо всем, как происходила воистину та чрезвычайно страшная битва между теми мужами-тиграми: между кауравами и пандавами!

Так гласит глава шестьдесят вторая в Дронапарве великой Махабхараты.

 

Г л а в а 63

 

Санджая сказал:

Когда прошла та ночь, Дрона, лучший из носящих оружие, начал выстраивать все свои воинские подразделения в боевые порядки. Слышались, о царь, различные голоса неистовых героев, кричащих в гневе и жаждущих убивать друг друга. То натягивая свои луки, то натирая руками тетивы у луков, то глубоко вздыхая, они выкрикивали на поле битвы: «Где теперь тот Дхананджая!» Другие стали бросать вверх (и ловить вновь) извлеченные из ножен мечи, упорные и хорошо закаленные, цветом подобные небу, с острыми лезвиями и снабженные красивыми рукоятями.

 

Тысячами виднелись храбрые воины, помышляющие о сражении, проделывающие (различные) приемы мечами и луками с искусством, приобретенным опытом. Иные, подбрасывая вверх палицы, снабженные колокольцами, смазанные сандалом и украшенные золотом и алмазами, вопрошали о Пандаве. Другие, опьяненные гордостью от (сознания) своей силы, обладающие толстыми руками, заграждали небосвод булавами с железным наконечником, напоминающими флаги, водруженные в честь Индры. Еще другие, все храбрые воины, украшенные пестрыми цветочными венками, помышляющие о сражении, расположились там и сям (на поле боя), вооруженные различным оружием. «Где Арджуна? Где Говинда? И где надменный Врикодара? И где же их союзники?» — так вызывали они их на битву.

 

Тогда, затрубив в свою раковину и сам подгоняя коней, чтобы скакали быстрее, Дрона стал стремительно носиться туда и сюда, выстраивая свои войска. И после того как все те воинские подразделения, испытывающие наслаждение в битве, заняли свои места, сын Бхарадваджи, о махараджа, сказал тогда Джаядратхе: «Ты сам, сын Сомадатты и Карна, могучий воин на колеснице, Ашваттхаман и Шалья, Вришасена и Крипа вместе с сотней

 

тысяч коней и шестьюдесятью тысячами колесниц, четырнадцатью тысячами слонов, исходящих течкой, и двадцатью одной тысячей пехотинцев, одетых в кольчугу, пусть займут место на расстоянии трех гавьюти от меня. Там не в силах будут противостоять тебе даже боги с Васавой во главе, а что уж говорить обо всех пандавах! Успокойся же, о правитель Синдху!».

 

После таких слов, сказанных (Дроной), Джаядратха, правитель Снндху, успокоился. И он отправился (к указанному месту), окруженный гандхарскими ратниками и теми могучими воинами на колесницах, а также всадниками, облаченными в панцирь, готовыми сражаться рьяно, с копьями в руках. Кони Джаядратхи, о владыка царей, были хорошо обучены в езде и вее были увенчаны султанами из буйволовых хвостов и украшены золотом. И семь тысяч таких коней и две тысячи других, происходящих из страны Синдху, были с ним.

 

Твой сын Дурмаршана, жаждущий сражаться, расположился сам во № главе всех войск в сопровождении полутора тысяч возбужденных слонов, ужасных видом, одетых в кольчугу, страшных в своих действиях и управляемых опытными погонщиками. А двое других сыновей твоих.— Духшасана и Викарна заняли место в передовых подразделениях войска для осуществления целей властителя Синдху. Тот боевой строй, установленный сыном Бхарадваджи, частью в виде круга и частью в виде тележки, был длиною двенадцать гавьюти, а шириною с тыловой стороны простирался на пять гавьюти.

 

Дроной самим был установлен тот строй с расположившимися повсюду в нем многочисленными храбрыми царями и бесчисленными отрядами колесниц, конницы, слонов и пехотинцев. В тыловой части того строя был запасной, непроницаемый отряд, построенный в виде лотоса. А внутри того лотосообразного строя был образован другой, скрытый строй, называемый иглой. Установив таким образом этот могучий боевой строй, Дрона занял свое место. У головы иглообразного строя расположился могучий лучник Критаварман. А непосредственно за ним — правитель Камбоджи и Джаласандха, о достойнейший! Следующим же сразу за ними стоял Дурьйодхана вместе с советниками.

За ними расположились в том войске, выстроенном в виде тележки, и сотни и тысячи воинов, неотвращающихся (от битвы), для защиты иглообразного строя.

 

Позади же их всех, о царь, окруженный могучей ратью, занял свое место царь Джаядратха у ушка того иглообразного строя. У входа же в тележкообразный строй, о царь царей, стоял сын Бхарадваджи. За ним находился правитель бходжей и сам охранял его. Облаченный в белые доспехи, в белом одеянии и тюрбане, широкогрудый и могучерукий, стоял Дрона, натягивая свой лук, будто сам Разрушитель в порыве гнева. Взирая на колесницу Дроны, осененную знаменем и запряженную гнедыми конями, украшенную алтарем и шкурой черной антилопы, кауравы преисполнились восторга.

 

Увидев тот боевой строй, установленный Дроной, подобный взбушевавшемуся океану, сиддхи и чараны пришли в великое изумление. «Этот строй может пожрать всю Землю вместе с ее горами, морями и лесами, изобилующую различными странами», — так думали все существа. И глядя на тот могучий строй, расположенный в виде тележки, со множеством колесниц, людей, коней и слонов, поднимающий страшный шум, имеющий необычайную форму и способный разрывать сердца врагов, царь (Дурьйодхана) возрадовался.

Так гласит глава шестьдесят третья в Дронапарве великой Махабхараты.

 

Глава 64

 

Санджая сказал:

После того как подразделения войск (кауравов) были (так) выстроены в боевые порядки и громкий шум поднялся (отовсюду), о достойнейший; после того как стали звучать ударяемые литавры и барабаны, после того как (раздались) громкие крики воинов и звуки музыкальных инструментов; после того как затрубили в раковины и раздался ужасный рев, заставляющий подниматься волоски на теле; после того как постепенно снарядились и приготовились (к битве) герои бхаратийские, желающие сражаться, и после того как страшный час наступил, показался Савьясачин.

 

Множество тысяч воронов и ворон резвились там, (кружа) перед (колесницей) Савьясачина, о потомок Бхараты! Различные твари со страшным визгом и шакалы, являющие собою неблагоприятное зрелище, стали завывать направо от нас, в то время как мы направлялись (на битву). Со страшным шумом падали со всех сторон сверкающие метеоры. И сама Земля вся дрожала при наступившей страшной опасности. Сухие ветры в сопровождении грома дули во всех направлениях, разнося жесткий песок и мелкие камешки, когда сын Кунти прискакал к началу битвы.

 

Тогда сын Накулы, Шатаника, и Дхриштадьюмна, сын Паршаты, — те оба воина, наделенные мудростью, построили в боевые порядки воинские подразделения пандавов. Затем в окружении тысячи колесниц, сотни слонов, трех тысяч коней и многих сотен пехотинцев, на участке (размером) в полторы тысячи луков твой сын Дурмаршана, стоя впереди всех войск, сказал: «Подобно тому как берег морской сдерживает обиталище Макаров, я буду сегодня сдерживать Обладателя лука гандивы, того усмирителя (врагов), одержимого в битве.

 

Пусть сегодня увидят (люди) неистового Дхананджаю столкнувшимся со мною в сражении, словно неприступную каменную громаду — с каменной скалой!» — так говоря, о великий царь, тот благородный и великий духом могучий лучник, о государь, стоял, окруженный могучими лучниками.

 

Тогда, словно сам Разрушитель в неистовом гневе, или Васава с громовой стрелою, или сама неотразимая Смерть с булавою в руке, понуждаемая Временем; или невозмутимый (Махадева), вооруженный трезубцем, или Варуна, носящий свою сеть, или сверкающий огонь в конце юги, собирающийся сжечь существа, сокрушитель ниватакавачей, воспаленный гневом и мщением и возносящийся силою, всегда побеждающий Джая, стойкий в правде и намеревающийся исполнить свой великий обет; облаченный в панцирь, вооруженный мечом, увенчанный золотой диадемой, с белым щитом и в белом одеянии, с красивыми браслетами ангада (на руках) и чудесными серьгами; стоя на превосходнейшей из колесниц, (воплощенный) Нара, сопутствуемый Нараяной, потрясая луком гандивой в сражении, сиял блистательно, как взошедшее солнце!

 

И Дхананджая, преисполненный великой доблести, поместив снаряженную колесницу на самом переднем участке своего войска, где должен был обрушиться могучий поток стрел, затрубил в свою раковину. Тогда и Кришна бесстрашно изо всей силы затрубил в свою раковину панчаджанью одновременно с Партхой, о достойнейший! И от рева их раковин все воины в твоем войске, о владыка народов, содрогнулись и впали в бесчувственное состояние. И волоски на теле у них поднялись от содроганья.

 

И подобно тому как все существа испытывают страх от раскатов грома, так и воины твои перепугались от рева тех раковин. И все упряжные и верховые животные испускали кал и мочу. Так все войско вместе с животными (находившимися в нем) было охвачено глубокой тревогой. От звука тех (обеих) раковин, о царь, все люди впали в отчаяние, о достойнейший!

 

Некоторые из них, о царь, проникнулись страхом, другие же лишились

чувств. И тут обезьяна на знамени (Арджуны) вместе с другими существами, усевшимися на нем, широко раскрыв свою пасть, испустила ужасный рев, устрашая твоих воинов. И тогда вновь зазвучали раковины и цимбалы, и ударили в барабаны-мриданги и анаки ради подбадривания твоих воинов. И (тот шум) смешался со звуками различных (других)

музыкальных инструментов, с криками воинов и шлепками от похлопываний их рук, с львиными рыками, издаваемыми при вызове (своих противников) на битву могучими воинами на колесницах, в сопровождении музыкальных инструментов.

 

И когда тот громкий, буйный шум поднялся там, увеличивая страх у робких, сын Пакашасаны, чрезвычайно обрадованный, сказал отпрыску рода Дашарха: «Погоняй коней, о Хришикеша, туда, где стоит Дурмаршана! Прорвав этот боевой строй из слонов, я проникну во вражеское войско!».

 

В ответ на эти слова Савьясачина могучерукий Кешава погнал коней туда, где находился Дурмаршана. Свирепым и ужасным было то сражение, которое произошло там между одним и многими и которое оказалось гибельным для колесниц, слонов и людей! Тогда Партха, словно исторгающий ливни Парджанья, окатил своих врагов ливнем из стрел, подобно тому как облако (поливает дождем) горы. И те все (вражеские) воины на колесницах тоже, с большой ловкостью рук, быстро покрыли Кришну и Дхананджаю густою сетью своих стрел.

 

И тогда могучерукий Партха, так сдерживаемый в битве врагами, преисполнился гнева и начал сносить своими стрелами головы с туловищ у воинов, сражающихся на колесницах. И земля стала усеянной красивыми ликами, обрамленными серьгами и шлемами, с глазами, искаженными (от гнева), и впадинами между сомкнутой верхней губой и закушенной нижней. И в самом деле, рассеянные (по полю брани) лики воинов выглядели величаво, будто группы лотосов, вырванных и разбросанных кругом по полю.

Расцвеченные золотом и забрызганные кровью, они выглядели, о царь, как скопления облаков, пронизанных молнией.

 

Шум от падающих на землю голов, о царь, был подобен грохоту падающих плодов пальмиры, созревших от времени. И при этом некоторы& из безглавых туловищ стояли, опираясь на луки, другие, извлекши мечи, стояли, занеся их рукою. Те быки среди мужей, невыносящие сына Кунти в сражении и жаждущие победы над ним, не осознавали отчетливо (того мгновения), когда их головы падали на землю (снесенные Арджуной).

 

Земля покрылась головами коней и хоботами слонов, руками и головами героев-воинов. «Это Партха! Где Партха? Вот Партха!» — именно такою мыслию, поглощенною всецело Партхой, о владыка, были одержимы воины в войсках твоих! Приведенные в замешательство Временем, они считали весь мир заполненным только Партхой, и поэтому многие из них: гибли, убивая друг друга, а иные убивали даже самих себя. Издающие горестные вопли и истекающие кровью и лишившиеся чувств, многие герои лежали в страшных мучениях, взывая к своим друзьям и близким:

 

Руки, держащие короткие стрелы, метательные копья или дротики, мечи или секиры, или заостренные колья, или сабли, или луки и пики; или стрелы, или палицы, или (руки) одетые в латы и украшенные браслетами ангада и другими украшениями, руки, видом подобные громадным змеям и напоминающие железные засовы, (виднелись) на поле брани. Отсеченные (от туловищ) могучими стрелами, они подскакивали, извивались и двигались повсюду, точно в порыве ярости, проявляя большую силу. Всякого из тех, кто в гневе устремлялся против Партхи в том сражении, настигала роковая его стрела, пронзая тело каждого.

 

В то время как Партха подплясывал на колеснице по пути ее следования и натягивал свой лук, никто там не мог найти даже малейшего удобного случая (чтобы поразить его). От ловкости сына Панду, с какой он брал стрелы, накладывал их и метал, вражеские воины приходили в изумление.

 

И в самом деле, Партха пронзал своими стрелами слонов и погонщиков слонов, коней и всадников, воинов, сражающихся на колесницах, и их возниц. Не быда никого (среди его противников), заходящего ли в обход, или выдвинувшегося впереди (других), или сражающегося, или же стоящего перед ним, которого бы не убил тот сын Панду.

 

Как солнце, поднимающееся на небосводе, рассеивает густой мрак,, точно так Арджуна уничтожал войско слонов своими стрелами с оперениями цапли. (Поле), занятое твоими войсками, из-за рассеченных (стрелами) слонов, упавших на него, выглядело будто Земля, устланная горами во время гибели мира. Как в полдень на солнце никогда невозможно смотреть существам, точно так и на Дхананджаю, воспаленного гневом, невозможно было взирать в той битве врагам его.

 

То войско сына твоего, о усмиритель врагов, так измотанное стрелами (Дхананджайи), было разбито и разбежалось в великом страхе. Как полчища облаков, разорванные и гонимые могучим бушующим ветром, то войско было разбито и рассеяно (Партхой). И (никто) не мог тогда даже взглянуть на него. Погоняя поспешно своих коней стрекалами, изогнутыми концами лукова гневными рыками и одобрительными понуканиями, кнутами, ударами пяток (по их бокам) и грозными словами, твои всадники и воины на колесницах, а равно и пехотинцы обратились в бегство, теснимые (стрелами) Арджуны.

 

Другие (сражавшиеся на слонах) убегали (с поля битвы), погоняя слонов ударами пяток и надавливанием большими пальцами ног (в бока) и крюками, но, приведенные в замешательство стрелами (Партхи), бросались ему же навстречу. И право же, у твоих воинов тогда был сбит пыл и рассудок их был тронут смятением.

Так гласит глава шестьдесят четвертая в Дронапарве великой Махабхараты.

 

Глава 65

 

Дхритараштра сказал:

Когда передовой участок моего войска, уничтожаемый так Носящим диадему, был разбит наголову, какие же герои выступили в той битве против Дхананджайи? Действительно ли (каждый из них сражался с ним, или) все они, тщетные в проявлении своей решимости, вошли в строй в виде повозки и пребывали там без страха, найдя опору в Дроне, как в надежной стене?

 

Санджая сказал:

Когда Арджуна, сын Пакашасаны, начал непрерывно изматывать так и истреблять превосходнейшими стрелами то войско твое, многие герои в нем либо были убиты, либо, утратив свой пыл, нетерпеливо выжидали удобного случая пуститься в бегство. И никто в том сражении не был в состоянии даже взглянуть на Арджуну.

 

Тогда сын твой Духшасана, о царь, видя войско в таком положении, сильно разгневался и ринулся против Арджуны в битву. Облаченный в красивый золотой панцирь, в шлеме, украшенном золотом, тот герой Духшасана, наделенный неистовой отвагой, о великий царь, окружил Савьясачина могучим войском слонов, будто собираясь поглотить всю эту Землю.

 

От бренчания колоколец у слонов и рева раковин, от звона натягиваемой тетивы и трубных звуков слонов Земля, страны света и воздушное пространство, казалось, все стало наполненным сплошным шумом. И тот шум в короткий промежуток времени стал свирепым и ужасным.

 

Завидя тех (громадных животных) с вытянутыми хоботами, разъяренных и быстро устремляющихся на него, подобных крылатым горам, Дхананджая, тот тигр среди мужей, с громким львиным рыком начал поголовно истреблять то войско слонов своими стрелами. Как макара проникает в глубь обширного океана, вздымающегося громадными волнами от силы ветра, точно так и Носящий диадему проник в то войско слонов.

 

И в самом деле, Партха, покоритель вражеских городов, показывался во всех направлениях подобно палящему солнцу, переступающему извечный порядок в отношении сторон света и времени в день гибели мира. И от стука копыт коней и от грохота ободов колес (колесничных), от криков воинов и от звучаний тетивы, от рева раковины девадатты и звона лука: гандивы слоны стали еще более медлительны в своем порыве и вовсе лишались чувств.

 

Те слоны были иссечены Савьясачином своими стрелами, прикосновение коих подобно ядовитым змеям. И в битве той они были пронзены во все члены острыми стрелами, исчисляемыми многими сотнями тысяч, посланными луком гандивой. Так убиваемые Носящим диадему, они,, испуская громкий рев, падали непрерывно на землю подобно горам с отрезанными крыльями. Другие слоны, пораженные стрелами в десна, в выпуклости на лбу и в виски, издавали поминутно крики, подобна журавлям.

 

Носящий диадему начал затем срезать своими стрелами с серповидным острием головы воинов, находящихся на спинах слонов. И те головы, украшенные серьгами, когда (непрестанно) падали на землю, напоминали-скопища лотосов, коими Партха делал подношения богам. Меж тем как: слоны бродили по полю брани, многие воины свисали с них, лишенные доспехов, страдающие от ран и забрызганные кровью, и (казались будто) нарисованные кистью.

 

В некоторых случаях двое или трое (воинов), пронзенные одной пернатой стрелой, метко выпущенной (из лука гандивы), падали (вместе) на землю. При помощи прямых стрел с серповидным острием (Партха) рассекал на части тетивы, луки, знамена, ярма и дышла у (вражеских) воинов, сражающихся на колесницах. Невозможно было заметить, когда он накладывал и выпускал (стрелы) или метал (дротики). Было только видно, что Партха казался пляшущим (на своей колеснице) с луком (в руке), натянутым до круга. Тут иные слоны, глубоко пронзенные длинными железными стрелами и изрыгающие кровь изо ртов, мгновенно падали на землю.