Затем Северус погасил свет, и лишь слабое мерцание было видно у стола. Несколько минут он наблюдал за дрожащей тенью Грейнджер на стене, затем закрыл глаза, пытаясь заснуть.

— — -

Северус не знал, откуда брало начало всё это сумасшествие, но он боролся с чем-то необъяснимым. Сознание его было укутано глубоким серым туманом, мелькали звуки и картины, но не было ничего, за что он мог бы ухватиться. Кроме кого-то держащего его за плечи. И принимая в расчёт то обстоятельство, что это было единственным объектом осязаемым, то он боролся именно с этим.

Когда сопротивление ослабло, руки его почувствовали нечто мягкое, но в то же мгновение кто-то вцепился в его запястья, крепко сжав их.

— Проснитесь же, наконец! — Это были первые слова, которые он мог ясно разобрать в этом всепоглощающем хаосе.

В следующий момент он распахнул глаза и, моргая, огляделся в тёмной комнате. Дыхание его было учащённым, и он с трудом начинал осознавать, в какой ситуации вообще находился.

Грейнджер стояла, склонившись над ним, и крепко держала его руки. Щека её была тёмно-красной, а несколько прядей волос выбились из узелка на затылке. Она тяжело дышала. С цепочки на ее шее свисал маленький кулон.

— Вы прекратите, наконец, крушить всё вокруг себя? — Спросила она строго.

Северус кивнул. После этого она отпустила его, провела рукой по лицу и глубоко вдохнула. Так как теперь она повернулась к свету, он отчётливо видел отпечатки руки на её щеке.

— Мне жаль, — сказал он тихо, и когда она непонимающе взглянула на него, Северус указал на её лицо.

Грейнджер махнула рукой.

— Сама виновата. Я должна была знать, что приближаться к вам надо осторожно. Он не был уверен, рассматривала ли она это как общую истину или лишь применительно к этой ситуации.

Северус промолчал, так как она была права, в любом случае. И всё же ему было неприятно, что он ударил свою бывшую ученицу. И что она так запросто принимала это.

— К каким выводам вы пришли? — Спросил он её через несколько минут, вырвав Грейнджер из глубокой задумчивости.

— У зелья неправильная дозировка. Я добавлю туда больше расслабляющих компонентов. Иначе вы можете поранить самого себя.

И, очевидно, также и других. Но такой опасности при нормальных обстоятельствах не существует. Всё же ему показалась, что она теперь намеренно держится от него подальше.

— А помимо этого?

Она кивнула.

— Помимо этого зелье действует хорошо. Вы не разговариваете во сне и выглядите довольно расслабленным, исключая фазы активной переработки. Я боюсь, что как раз попала вам под руку во время одной из них.

— И это нормально, что сон не приносит отдыха? — Постепенно наступало измождение, а ведь он принимал зелье всего четыре дня. Даже во время активной деятельности шпиона при Волдеморте он больше отдыхал во сне.

— Я боюсь, что это неизбежно. Я могу приготовить для вас ещё одно снотворное зелье, которое вы можете принимать днём, но это собьёт весь ваш ритм сна и бодрствования.

— Не думаю, что будет хуже. К тому же сон для переработки прошлого я с удовольствием перенёс бы на дневное время. На выражении "переработка прошлого" он с отвращением скривил лицо и увидел, что Грейнджер слегка улыбается.

— Можно сделать и так. Собственно, хорошая идея. Тогда я могла бы присматривать за вами, без того, чтобы сбивать свой собственный ритм. Она подошла к письменному столу и торопливо записала что-то в свой блокнот.

Северус вспомнил, что у неё самой частенько были проблемы со сном. В последнее время он часто видел, как она ночами блуждает по дому, что в ее комнате горел свет. Они оба не могли обвинить друг друга в безответственном отношении к собственному организму, но он знал себя и свои собственные реакции, когда ему на это намекали. В последние же два года Грейнджер присвоила себе такой тон общения, который был присущ раньше только ему. Северус был уверен, что она тут же осадит его, рискни он только намекнуть ей на её проблемы. Или она справится с этим самостоятельно или когда-нибудь сломается. Раньше с ним такие вещи уже случались.

Он сам не знал, почему теперь стал относиться намного спокойней к этому. Может быть потому, что Грейнджер выглядела оживлённее, более заинтересованно, имея возможность заниматься его проблемами. И он не мог отрицать, что она стала ему в какой-то степени не безразлична. Это служило оправданием Северусу спокойному отношению к её попыткам его лечить.

— Я утром сразу же займусь передозировкой зелья и приготовлением второго снотворного, — объявила она, наконец, и мимолётно взглянула на него.

При этом он заметил, что под глазом у неё заметно посинело. В приступе стыда за содеянное он встал и направился к ней. Грейнджер выпрямилась и скептически посмотрела на него. Когда он остановился всего в нескольких шагах от неё, она нахмурила лоб.

— Что это ещё значит?

Северус не ответил, но вытянул руку, взял её за подбородок и повернул лицо ещё больше к свету. Грейнджер раздражённо застонала.

— Ничего страшного. — И хотела вырваться.

— Позвольте судить об этом тому, кто видит лучше, чем краем глаза, мисс Грейнджер. — Он сощурил глаза и аккуратно провёл указательным пальцем по посиневшему месту. Затем он вдавил палец в её висок, и Грейнджер зашипела от боли.