Тема 7. А.А. Кизеветтер. А.А.Корнилов 5 страница

Преподавал в частных гимназиях, в Екатерининском сиротском институте, на Педагогических курсах при петербургских женских гимназиях. Преподавание заставило разработать общую историческую концепцию, задуматься над теоретическими основами исторического знания.

Основные темы научных интересов Преснякова в предреволюционный период — история политических отношений на Руси до XVI в., источниковедческие вопросы летописания XVI в., история общественной мысли XIX в.

После некоторых колебаний Пресняков выбрал тему магистерской диссертации о московских летописных сводах XVI в. Такое начало научной деятельности было традиционным для историков петербургской школы, в которой большое значение придавалось источниковедческой подготовке. Материал, который изучал Пресняков, малоизвестный и в главной части был неизданным, а в старых изданиях присутствовали ошибки. Несколько лет работал в архивах Москвы и Петербурга, исследовал рукописи из частных коллекций. Впервые составил научное представление о московской исторической энциклопедии XVI века - Лицевом (иллюстрированном) летописном своде. В качестве введения к диссертации написал очерк историографии русского летописания, оставшийся единственным обстоятельным трудом на эту тему. Перед Пресняковым встала задача воссоздать историю московского летописания в связанном виде. Однако этим же занимался Шахматов. Преснякову было неудобно продолжать работу над этой темой. Отказался от диссертации по выбранной теме, но продолжил трудиться над изучением московских летописей как сотрудник Археографической комиссии.

События кануна и начала первой русской революции приводят его в ряды кадетской партии, он обратился к изучению общественного движения в России XIX в. Появились его работы о декабристах, Герцене, народниках. Проводил мысль о преемственности революционного движения в России, считал, что общественное движение интеллигенции стремилось положить конец дуализму правительства и народа. Видел решение этой проблемы в победе либерально-конституционного строя, к которому, по его мнению, вела русская революция.

После революции историк отходит от участия в политической жизни. Углубляются его научные интересы по изучению истории Киевской Руси, древнерусского права. Стремился создать новую концепцию отечественной истории, свободную от схематизма традиционных воззрений, господствующих в науке.

Продолжились поиски Пресняковым философского осмысления истории. Изучил теории неокантианства и различные течения неопозитивизма. Сам сторонник «научного реализма» и на первый план в построении картины исторических событий выдвигал показания источников. В духе традиций петербургской школы сформулировал задачу «восстановить права источника и факта» исследовать исторические данные вне подчинения их построению какой-либо готовой идеологической схемы. Материал, изучаемый ученым, дает ответы только на те вопросы, какие ему источником поставлены. Но принцип научного реализма требует, чтобы вопросы ставились в зависимости от свойств изученного материала и не навязывали ему того, чего он дать не может, по основному своему характеру. Такой подход позволил Преснякову в давно известных источниках увидеть новые факты и закономерности истории средневековой России.

Важнейшим вопросом истории Древней Руси для Преснякова была проблема национального самоопределения русского народа. Он считал, что Киевская Русь имеет огромное значение как период «выработки всех основ позднейшей национальной жизни, как бы далеко не развилось позднее дальнейшее развитие этих основ по разделении населения Киевской Руси на новые культурно-исторические типы: малороссов, белорусов и великороссов».

Пресняков резко выступал против представления о «чистоте расы» как основе определения народности. Он доказывал, что обруселые в ряде поколений немцы, евреи, поляки, принадлежат к русской, а не к какой-либо иной народности. Признаком народности не может служить антропологический тип, т.к. уже с древнейших времен такие признаки перемешаны у любого европейского народа. Не может являться таким признаком и язык, имеющий большие диалектные различия в пределах данной народности. По мнению Преснякова, признаки народности - в «психологических навыках», определенных влиянием той национальной среды, в которой вырастает человек, а также в общности территории и государственной организации.

Пресняков разбирает проблему характеристики общественного строя славян до образования государства, ученый подвергает критике теорию родового быта, сформулированную Соловьевым. По его мнению, первобытные приемы эксплуатации природных богатств требовали, чтобы группы расселявшихся по Восточноевропейской равнине славян занимали весьма широкие территории, но трудности ведения земледелия, охоты и рыболовства не допускали проживание малыми семьями. Поэтому древнейшими ячейками славянского племенного быта, согласно источникам, были «семейные общины - дворище, и соседские общины – вервь». Группа больших семей, живших на определенной территории, объединялась в племя.

В становлении государства у восточных славян Пресняков признавал большое значение норманнской силы. Но варяжское нашествие было, по его мнению, отнюдь не единственной или решающей силой в концентрации восточного славянства как основы новой исторической народности. Уже в X веке происходит процесс поглощения варягов-находников славянской средой, а важнейшим фактором, кующим национальное и государственное объединение, выступает «давление внешней опасности» со стороны печенегов и других кочевников. Пресняков разделяет убеждение П. Н. Павлова-Сильванского, что «община старше государства». На данных источников, Пресняков показал, как княжеская власть варягов-завоевателей столкнулась на Руси с обычным правом народных общин и лишь постепенно, в течение веков, преодолевала замкнутость самоуправляющихся общинных миров. Свое господство над славянскими племенами князья утверждали «примучиванием» их, обложением данью, что привело к упорной борьбе со славянами, восстававшими против варяжского ига.

Подверг Пресняков сомнению и упрощенные трактовки Киевской Руси как развитого единого государства. Для этого периода был характерен примитивный уровень государственности: княжеская власть лишь внешним образом наложилась на территориальные союзы, состоявшие из ряда соседских общин. Поэтому Киевщина оказалась не в состоянии создать единого государства и преодолеть внутреннюю разрозненность отдельных земель-волостей. Стремительно нарастали центробежные тенденции, приведшие к раздробленности в удельном периоде.

Пресняков не согласился с мнениями о порядках владения русскими землями-волостями (с теорией «родового владения» Соловьева, ни с теорией «лествичного восхождения» князей Ключевского, ни с теорией договорного начала Чичерина и Сергеевича). По мнению ученого, в X-XII вв. господствовали отношения семейного владения, право на княжение в волости приобреталось наследованием по отцу. Князь-отец осуществлял семейный раздел своих волостей. Но интересы политического или семейно-династического характера до поры не давали торжествовать принципу вотчинного распада. Князь, завладевший Киевом, стремился сохранить единство распоряжения силами всей страны. Это порождало кровавую борьбу, устранение сильнейшим князем братьев-соперников. Затем распри сменяются поисками компромисса, признанием сильнейшего из князей старейшим в их среде. Этот непрочный компромисс разрушился в удельном строе, подчинившем политическое преемство вотчинному наследованию.

Историк занимался также изучением истории княжеского права. Одно из важнейших направлений деятельности древнерусских князей - создание рядом с обычноправовыми союзами членов племен особого союза княжеской защиты, в который входили княжеская дружина, и население княжеских сел. Княжеская защита и созданные ей порядки рассматривались как общеисторическое явление у всех европейских народов. Наряду с княжеским, в XI-XII вв. заметным явлением становится землевладение церкви и бояр. Эти владения изымались из обычного права народных общин в «особый организм». Экономические потребности данных хозяйств привели к возникновению разряда полусвободных зависимых людей. Князь, церковь, боярство выступают как новые социальные силы, их опора - в крупном землевладении, они несут гибель старому складу жизни волости-государства.

Ученый впервые рассмотрел на равных основаниях прошлые судьбы русского, украинского и белорусского народов. Он утверждал, что для развития русских земель в составе Великого кн. Литовского были свойственны те же самые общеисторические явления, что и для великорусского северо-востока. Тем самым им была отвергнута традиционная схема, построенная на противопоставлении киевского, владимиро-суздальского, московского и петербургского периодов. Считал необходимым изучать все государственные формирования, в которые вошли вост. славяне, чтобы понять национальное единство и самобытность России.

Критика Пресняковым взглядов представителей наиболее влиятельного направления в историографии, возглавляемого Ключевским, сделала его вождем той части научной молодежи, которая выступала с более «западнических» позиций, чем их московские коллеги. Ученый проводил идею сходства России и Запада, он дополнил ее утверждением о сравнительно большей роли государства в истории России.

Пресняков не замыкался в изучении средневековья. По архивным материалам им была написана монография «Правительствующий Сенат в царствовании Елизаветы Петровны». Вывод гласил, что время Елизаветы имело более значительное «историческое содержание», чем «век Екатерины».

Своеобразным итог дореволюционного творческого пути историка стала монография «Образование Великорусского государства» (защищена как докторская в 1918 г.). В центре внимания монографии - эволюция княжеской власти. Пересмотр «внешней истории» образования единого государства на русском северо-востоке является необходимой предпосылкой для углубленного изучения творивших ее социальных и культурных сил, но внутренние закономерности выявлены после революции на новой методологической основе.

Настоящий переворот в воззрениях в воззрениях Преснякова произошел после 1917 г. Ученый пересмотрел всю систему своих историко-философских воззрений. Он стал активно усваивать марксистскую социологию и пытался приложить принципы марксизма к изучению русского прошлого. Продолжая изучать историю средневековой Руси, в частности занимаясь теоретическими вопросами феодализма в России, ученый стал уделять значительное внимание истории XIX в. – изучению декабристского движения, российскому самодержавию XIX в., истории международных отношений и т. д. На ряду с этим он обращался к проблемам восточнославянского этногенеза, на основе этнолингвистической теории Марра и археологических трудов Ростовцева и Готье. Сформулировал новый метод комплексного историко-археолого-лингвистического исследования.

Обратившись к разработке теоретических вопросов феодализма в России, Пресняков заговорил о процессе феодализации в киевский период. Историк считал, что ранний период феодализации, «переход отношений дружинных в феодальные», выступил на русской почве даже отчетливее, чем на Западе. Великороссия XIV-XV вв. - типичное феодальное государство.

Значительное число работ посвятил Пресняков изучению истории российского самодержавия в XIX в. Это - монографии об Александре I, Николае I, статьи о самодержавии Александра II и Александра III.

Еще одно направление исследований П. - история международных отношений России в XVIII-XIX вв. для работ по этой тематике характерно представление об объективной обусловленности внешней политики «совокупностью интересов, определяющих весь ход государственной жизни в данных международных условиях», и о «подчиненном техническом значении правительственной дипломатии, в изучении которой слишком часто вырождается история внешней политики государств». В таком ключе рассматривал ученый и формирование идеологии Священного союза, и соотношение экономики и политики в польском вопросе в начале XIX в.

Пресняков обратился также к темам новейшей истории - революция 1905 г. и 1917 г., царствование Николая II, гражданская война. Интересовался Пресняков и проблемами исторической науки. Помимо читавшихся им лекций по историографии, он создал несколько глубоких по содержанию «историографических портретов» русских историков – С. М. Соловьёва, В. О. Ключевского, К. Н. Бестужева-Рюмина, А. С. Лаппо-Данилевского, А. А. Шахматова и др.

Послеоктябрьская карьера Преснякова складывалась, в целом, удачно. В 1918 г. он был избран профессором Петроградского университета, а в 1920 г. - чл.-корр. Российской академии наук. Был одним из организаторов (в 1921 г.) и директором (с 1922 г.) Исторического научно-исследовательского института при Петроградском университете (институт фактически существовал до 1925). В 20-е гг. преподавал в педагогическом ин-те им. А. И. Герцена и Институте красной профессуры. Затем, в 1927 – 1928 гг. был директором Ленинградского отделения Института истории РАНИОН.

Последние годы Пресняков тяжело болел (рак горла). Умер 30 сентября 1929 г.

Основные труды. «Царственная книга, её состав и происхождение» (1893),

«Княжое право в Древней Руси: очерки по X—XII векам» (1909),

«Московское царство» (1918),

«Образование Великорусского государства: Очерки по истории XIII—XV столетий» (1918),

«Александр Первый» (1924),

«Апогей самодержавия. Николай I» (1925),

«14 декабря 1825 г.» (1926),

«Лекции по русской истории» (1938 - 1939).

Проблема «Россия и Запад». Вероятно, влияние выводов Павлова-Сильванского объясняет известный радикализм решения проблемы «Россия и Запад» в сочинениях Преснякова. В его изложении со времен Киевской Руси вост. славянство выступало как органическая и неотъемлемая составляющая христианского мира, его форпост и посредница в культурном обмене с Азией. Россия прошла те же стадии развития политической организации социального строя и духовной культуры, что и европейские государства.

Наступление славян на Степь в IX-XII вв. трактовалось Пресняковым в рамках общеевропейских колонизационных процессов раннего средневековья. Удельная система в оценках ученого выступала прямым аналогом феодализма. Брак Ивана III с племянницей византийского императора Софьей Палеолог представляется Преснякову как свидетельство глубоких связей Московии с европейской культурой. В XV-XVI вв. «при Иванах» Русь переживала, как и Европа, эпоху Возрождения, а ереси вызывали у исследователя аналогию с европейской Реформацией. Установление в XVI в. «беспощадной военной диктатуры», закрепощение крестьянства, выдвижение дворянства в качестве опоры самодержавной власти характеризовали генезис государственных отношений не только в Московском царстве, но и в Венгрии, Дании, Швеции, Пруссии и Польше.

Географическая отдаленность России от центров цивилизации, соседство с Азией, малонаселенность, постоянно присутствующий фактор внешней опасности обусловили разномеренность и различную интенсивность переживания сходных с Западной Европой общественно-политических тенденций. Вся история России есть история колонизируемой страны, повторял Пресняков вслед за Соловьевым. Однако в отличие от западных соседей рост территории восточнославянского расселения в значительной степени объяснялся не экономическими, а оборонными факторами.

«Распыление» населения и падение его жизненного уровня в ходе миграционных процессов консервировали экстенсивные методы хозяйственной деятельности, а растянутость коммуникаций обусловила слабость внутриэкономических и политических связей. Задержка экономического развития привела к тому, что централизация, всемерно подталкиваемая внешней агрессией, объективно привела к подавлению всей народной жизни потребностями государства, закрепощением всех общественных сил и интересов. В итоге, на пороге нового времени Россия оказалась недостаточно подготовленной к решению тех задач общественного строительства, которые в связи с оформлением третьего сословия были поставлены на повестку дня ее европейскими соседями.

Складывание империи путем механического приращения новых территорий препятствовало созданию условий для внутреннего объединения ее народов «в творческих началах культуры и гражданственности», что предопределяло ее будущий распад. При этом Пресняков подчеркивал, что указанные им особенности носили не качественный, а количественный характер.

Проблема начальной русской истории. Падение интереса отечественных ученых 2-ой пол. XIX в. к проблеме начальной русской истории привело по мнению Преснякова к тому, что в научно-литературном обороте остаются подчас рядом непримиримые и необобщенные элементы старых разрушенных теорий с новыми выводами и наблюдениями. Однако в начале XX века были созданы предпосылки для концептуального прорыва в освещении догосударственной истории вост. славян и периода Киевской Руси:

1). Совершенствование методики летописного и актового источниковедения

2). Фактический материал, полученный в результате сравнительно-исторического изучения западных и восточных памятников

3). Данные языкознания, исторической географии и археологии

В результате попытка освещения начальной русской истории предпринята Пресняковым в магистерской диссертации «Княжеской право в древней Руси: Очерки по истории X-XII столетий» (1909). С 1913 г. ученый работал над докторской диссертацией «Образование Великорусского гос-ва. Очерки по истории XIII-XV столетий», которую защитил в 1918 г. (оппоненты С.Ф. Платонов, С.В. Рождественский).

Пресняков занимался проблемой этногенеза и расселения славянства в доисторический период. В IV-V вв. общеславянская племенная группа выделилась из балто-славянской и перекочевала из бассейна Зап. Двины сначала в бассейн Вислы, а в конце V - начале VI вв. на Дунай, где произошел ее раскол на южную и восточную ветви. Последняя в VII-VIII вв. была вытеснена словенами на Сред. Днепр. На ее основе в районе Волыни сформировался мощный союз племен, распавшийся под ударами кочевников. В VIII-IX вв. политический центр вост. славянства был перенесен в район Киева.

Теоретико-методологические взгляды. Ученый полагал, что построение концепции всемирно-исторического развития возможно только на базе общей теории познания. При этом поставленную А.С. Лаппо-Данилевским задачу достижения «цельного знания» Пресняков считал невыполнимой: непрекращающийся количественный и качественный рост сведений об окружающей действительности делает невозможным построение какой-либо законченной системы. Любые попытки в этом направлении ведут к догматизму.

С падением гегельянских общеисторических схем наступила пора оскудения философской мысли среди историков. Позитивизм - мало надежная основа. К тому же исследователи позитивисты в своем большинстве ставили перед собой лишь задачу воссоздания «прагматически связанной картины» событий. Эмпирический характер истории был возведен в теорию (школа Ранке), утвердилось убеждение, что единственная задача историка - восстановление прошлого.

Пренебрежение теоретическими вопросами науки сдерживало ее поступательное развитие, ибо «только в свете широких исторических перспектив, вскрывающих сложные, а иногда и отделенные связи изучаемых явлений, могут быть полно и всесторонне разрешены конкретные задачи исследования», а без определенной предварительной схемы невозможно сколько-нибудь упорядоченное собирание фактов.

Под историческим процессом Пресняков понимал совокупность разнородных явлений. Их непрерывная смена и сложное взаимодействие подчинено определенному порядку, системе. Критиковал взгляды Ланглуа и Сеньобоса, отводивших слишком большое место элементу случайности в истории. Он всецело выступал сторонником законосообразного, поступательного и эволюционного характера общественного развития.

Ученый причислял себя к сторонникам историко-социологического течения в историографии. Он выступал против взгляда на историческую науку как вспомогательную по отношении к социологии, против отождествления их предметов. Основываясь на общих методах исследования, эти науки имеют разные задачи. Социологические законы формулируются на основе сравнительного изучения «повторяющихся фактов местных историй». Объектом же исторической науки выступают конкретная деятельность общественных групп или личности, специфика проявлений общих соц.-эк. закономерностей в рамках определенной эпохи и места, выявляемых методами сравнительного изучения и психологического истолкования. Пресняков критиковал Лакомба, который придавал слишком большое значение изучению «коллективных действий» в истории в ущерб индивидуальным.

«Научная теория истории» Преснякова строилась на основе так называемого психологического течения позитивизма. Человеческую деятельность (материальную и духовную) он рассматривал как отражение смены «психологических потребностей» в результате взаимодействия со «средой». Путем изучения содержания и причин смены «коллективной эволюции психологических состояний» выявляются закономерности исторического развития.

Пресняков полагал, что психологическое течение социологии не противоречит теории экономического материализма (сам термин он находит не очень удачным), ибо изменения психологических состояний человека, вызывающие его поступки, в конечном итоге есть отражение его взаимодействия с «материей». Будучи убежденным, что экономическая жизнь определяет все стороны общественной и индивидуальной жизни, ученый, однако, не был склонен прямолинейно объяснять мотивацию всех человеческих поступков непосредственным ее воздействием.