Инженер Гриднев «химичит» ОЗМ

 

Весна приходит в город раньше, чем в деревню. Снег на ростовских улицах стаял, крутолобые булыжники мостовых мокро блестят на солнце, в предместьях чугунные тумбы водоразборных колонок напоминают присевших отдохнуть грузных черных птиц.

Первым делом едем в лабораторию–мастерскую. Тут, как всегда, едко пахнет бикфордовым шнуром и гарью зажигательных снарядов, кипит работа. За время моего отсутствия Гриднев, Медведев, Косое, Белова и Кретова наладили выпуск управляемых противопехотных мин, создали надежные образцы подпрыгивающих и рычаговых мин, взрывающихся под днищем танка. Руководящие минированием обводов Артемьев, Чехонин, Минеев, Мартыненко, Козлов и Федоров с недавнего времени получают неплохую продукцию.

— А мы и вышибной заряд из аммонала сделали, товарищ полковник! — с ноткой торжества говорит Гриднев.

Смотрю на Сергея Васильевича с недоверием. Перед отъездом на побережье мы беседовали об изготовлении осколочно–заградительных мин, так называемых ОЗМ. Заводы производят ОЗМ, используя обычные 152–миллиметровые снаряды. Установленные в землю, ОЗМ по сигналу или при механическом воздействии вылетают на поверхность, взрываются на высоте одного — двух метров, поражают живую силу противника. Несложно было бы конструировать ОЗС и из трофейных снарядов, но мы не имели вышибных пороховых патронов. Их следует раздобыть или сделать.

— А нельзя вместо пороха использовать аммонал? — поинтересовался Гриднев.

— Ничего не получится. Аммонал обладает бризантными свойствами и мину разнесет. Делайте пороховой заряд, Сергей Васильевич!

На том и расстались, и вот, пожалуйста, сюрприз!

— Как же удалось перехитрить аммонал, товарищ Гриднев?

— Поедемте в поле, покажем!

— Увы, сейчас нет времени, еду в штаб армии. Но как только вернусь — держитесь, проверку учиним строгую!

Штаб 56–й армии располагался не в Ростове, а в одном из подгородных сел. Здешние жители эвакуировались, улицы выглядели осиротевшими. Журина я нашел в хате, где размещался штаб инженерных войск. В полевых петлицах Евгения Михайловича уже не два, а три прямоугольника: подполковник. Поздравил его, спросил, как дела, какими думами живут в штабе фронта.

— Дела отличные. Создаем резерв противотанковых мин, — ответил Журин. — А думы… Вы же читали приказ Верховного от 23 февраля? Инициатива в наших руках, стало быть, готовимся к жаркому лету!

Я спросил, передал ли Евгений Михайлович командующему армии мою докладную о желательности создания специальных гвардейских бригад для действий на вражеских коммуникациях. Эту докладную я готовил в долгие ночи ожидания минеров, ушедших на северный берег Таганрогского залива.

Докладную Журин передал, но сказать что‑либо об отношении к ней генерала Цыганова не мог.

— Знаю одно: командующий приказал, как появитесь, направить вас к нему. Вот и пойдемте!

Командующий армией квартировал в небольшой, неказистой с виду хате.

Охрана, знающая Журина, пропустила к Цыганову без лишних формальностей. Сени и горница сверкают чистотой. Командующий, член Военного совета Комаров и начальник штаба Арушуньян сидят за кипящим самоваром.

— Присаживайтесь, присаживайтесь, — взмахом руки прерывая обращение Журина, приглашает Цыганов. — В самое время успели, почаевничаем.

Но тут же за столом просит подробно рассказать о вылазках минеров в тыл врага. Естественно, заходит речь и о моей докладной на имя И. В. Сталина. Командующий армией говорит, что прочитал докладную внимательно и со сделанными выводами согласен. Пользуясь случаем, спрашиваю, нельзя ли создать для начала хотя бы один гвардейский батальон минеров при 56–й армии. Цыганов качает головой:

— Не получится. Прежде всего понадобятся средства связи, а кто их без утверждения штатов даст? Попробуйте обратиться к командующему фронтом. Если спросят мое мнение, я поддержу. А сейчас, товарищи инженеры, попрошу срочно заняться минными полями в полосе армии.

 

 

Весенние заботы минеров

 

Утром следующего дня мы с Журиным выехали на ростовские обводы.

Южное солнце пригрело, снег в степи становился серым, оседал, стаивал, взгорки оголялись, воздух над нами дрожал, разъезженные дороги вихляли.

Из машины я видел ряды колючей проволоки в три и четыре кола, земляные нашлепки над дзотами, узкие, словно прищуренные для прицела бойницы дзотов, линии окопов, зигзаги траншей. Неплохо потрудились бойцы 8–й саперной армии генерал–лейтенанта А. С. Гундорова, 28–го управления оборонительного строительства полковника Мальцева и ростовские жители!

А вот и противотанковые рвы. Наполненные талой водой, они походят на оросительные каналы. Тревожит мысль, что на картах противника рвы уже отмечены. Не напрасно же ползают в небе фашистские самолеты–разведчики! Впрочем, врага ждет неприятное разочарование. Куда бы ни сунулся, повсюду наткнется на мины. Войска 56–й армии и оперативно–инженерная группа установили на обводах около двадцати семи тысяч мин. Капризная ростовская зима с ее свирепыми морозами, бурями и снегопадами, внезапно сменяющимися продолжительными оттепелями, конечно, усложнила жизнь минеров. Деревянные корпуса мин, установленные во время морозов, при оттепели набухали. Набухают они и сейчас, когда с каждым днем становится теплее. Мины приходится проверять. Все до одной. Даже металлические. Это нелегко, опасно. Журин сообщил, что несколько бойцов погибло, а несколько получили ранения. Возможны потери и в будущем. Но отказаться от проверки и восстановления минных полей нельзя. К лету они должны быть в полной боевой готовности…

На ознакомление с минированием обводов и тыловых рубежей в полосе армии уходит почти двое суток. Убеждаюсь, что возле полевых дорог мины придется снять: дороги раскисли, шоферы грузовых машин, объезжают труднопроходимые участки, сворачивают на целину, возможны несчастные случаи. Минирование же тыловых рубежей лучше разделить ни два этапа.

На второй день, к вечеру, приезжает из Ростова Гриднев, привозит осколочно–заградительные мины с вышибным патроном из аммонала. Отправляемся на один из внешних участков обводов, в открытую степь.

Гриднев с бойцами устанавливает поодаль друг от друга две ОЗМ. Спускаемся в темное, пахнущее сырой землей и сырым деревом помещение дзота, устраиваемся у смотровых щелей. Гремит взрыв. По дзоту стучат осколки.

— Метров двенадцать. Высоковато! — замечает Чехонин.

Второй снаряд взорвался в трех метрах над землей. Расставленные в радиусе 60 — 100 метров мишени оказались поражены все до одной! Гриднев принимал поздравления. Поздравил и я конструктора, но предложил продолжать испытания, чтобы добиться стабильности взрывов ОЗМ на высоте двух–трех метров.

Артемьев взглянул на дело иначе:

— А может это хорошо, что снаряды способны летать далеко? Ведь в этом случае их можно применять не только в обороне, но и в наступлении!

Я выразил сомнение в необходимости такого применения снарядов саперами и возможности достижения хороших результатов, но должен признать, что мои сомнения были необоснованными. Артемьев не расстался со своей идеей, доказал ее ценность. В последние месяцы войны созданные им, сержантом Лядовым и другими саперами дальнобойные инженерные мины успешно применялись при штурме вражеских городов.