Элементы договора хранения.

❖ Стороны.

Стороны в договоре хранения именуются хранитель и поклажедатель. Поскольку особые требования в ГК к фигурам хранителя и поклажедателя отсутствуют, по общему правилу в качестве сторон могут выступать любые субъекты. Однако эта констатация не исключает того, что применительно к отдельным разновидностям хранения закон предъявляет особые требования к сторонам, прежде всего, фигуре хранителя.

Например, хранение в гостинице. Кто же там может выступать в качестве хранителя? Любое ли лицо? Или хранение в ломбарде, хранение в камерах хранения транспортных организаций. Во всех этих случаях это изъятие из общего правила, за их пределами хранителем может быть любой субъект.

Тоже касается фигуры поклажедателя. К поклажедателю, как правило, никаких требований не предъявляется, но изъятия существуют. Например, тоже хранение в гостинице. Кто может быть поклажедателем, чтобы договор был квалифицирован как хранение в гостинице. Только постоялец. Гостиница только для них соответствующие установления в ст.925 ГК РФ воплощает. Это частный случай, за пределами частного случая никаких специфических требований закон не предъявляет к фигуре поклажедателя. В этом качестве может выступать любое лицо.

В литературе существует т.з., согласно которой в качестве поклажедателя может выступать только собственник или иной титульный владелец имущества. Позиция оправдывается тем, что договор хранения является договором реальным. Для заключения договора необходима передача вещи. Передать больше, чем имеешь сам невозможно, если лицо не собственник – он не может быть поклажедателем. При всей распространенности этого подхода, он абсолютно некорректен, потому что он справедлив ровно до последнего вывода. Договор хранения по общему правилу является реальным. Чтобы заключить договор нужно передать вещь. Для того чтобы передать вещь нужно ей обладать. Теперь вопрос: обладать в каком смысле? Иметь право на вещь или фактически обладать?

Очевидно, что конструкция договора хранения (поскольку хранитель не наделяется титулом в отношении имущества, следовательно, поклажедатель не переносит с помощью этой конструкции на хранителя титул) не предполагает наличие титула у поклажедателя. Фактически передать вещь может любое лицо, у которого она фактически находится. Не важно, имеет ли лицо титул или нет. Более того, попытки утверждать обратное ведут на к коллапсу. Т.е. если представить, что в качестве поклажедателя может выступать только собственник, тогда получается, что если договор заключен не собственником, этот договор противоречит закону и недействителен. Он недействителен, т.е. никаких причитающихся вознаграждений хранитель не получит, может быть самому поклажедателю от этого будет хорошо? Нет. Потому что тогда если возникнет вопрос о повреждении, утрате или гибели соответствующего объекта, то никакого риска, связанного с этой утратой на хранителя переложено не будет, и никакой ответственности хранитель нести не будет. Следовательно, никому от этого хорошо не будет. Договор по этой канве оказывается недействительным. При этом хранитель может каким-то образом исключить подобный риск? Риск того, что не собственник заключает договор? Хранитель даже если собаку купит, получить полноценную информацию о том, является ли лицо действительным собственником передаваемого объекта, не сможет. Либо получение этой информации, которая будет только вероятностной, займет столько сил и времени, что на его дальнейшую деятельность влияния не окажет.

Теперь вопрос: если хранитель проверит это не может, но отсутствие титула будет противопоставлено хранителю в том смысле, что он не получит причитающегося вознаграждения. Искусство добра и справедливости должно поддержать подобное развитие событий? А.А. глубоко сомневается. А дальше идет в ход самый спекулятивный вывод. Если кто не согласен со сказанным, кто считает, что ПС поклажедателю не нужно, тогда значит, и вор может заключить договор. А.А. ничего страшного в этом не видит. Более того, если вор заключит договор хранения, от этого только всем будет польза. Ибо хранитель самореализуется и получит вознаграждение, за счет деятельности хранителя будет обеспечена сохранность вещи, в конечном счете, удовлетворен интерес собственника, потому что вещь останется. Поклажедатель (вор) сможет многое сэкономить с т.з. его дальнейших взаимоотношений с собственником. Потому что если вещь будет утрачена, повреждена, то возникнет вопрос о возмещениях, что вряд ли прелестно с т.з. вора – поклажедателя, потому что он может быть вор, но о своем имущественном положении вправе позаботиться. Более того, возможность заключения вором договора хранения в качестве поклажедателя не стимулирует его к воровству, мы не поощряем его злонамеренное поведение. Мы осуждаем воровство, но в рамках деятельности по хранению ничего неправомерного нет. Никаких действий по сокрытию, уничтожению имущества нет. С т.з. общественно защищаемых интересов вором поклажедателем не совершается. Поэтому это спекуляция – надевание на поклажедателя маски злоумышленника.

Никаких оснований для поддержания позиции, что вор не может быть поклажедателем, не имеется. Чтобы быть поклажедателем, надо фактически обладать вещью, с титулом фактическое обладание никак не связано. Слава Богу, в нашей практике на уровне кассаций имеются судебные постановления, которые прямо признавали, что наличие титула у поклажедателя не является необходимым для заключения договора, равно как отсутствие титула не может служить основанием для отказа хранителя в выдаче вещи.

❖ Предмет.

Здесь мы должны признать, что договор хранения относится к родовой группе договоров об оказании услуг, ибо ни к какому материализованному результату деятельность хранителя не приводит и привести не способна, посему предметом договора будут услуги по обеспечению сохранности объекта. Объектом приложения соответствующих услуг могут выступать только вещи. Это обусловлено тем, что по общему правилу предмет должен передаваться во владение, а способными к передаче во владение могут быть только вещи. По этой же причине мы должны констатировать, что из всех возможных вещей объектом приложения услуг хранителя могут выступать только движимые вещи. Применительно к недвижимым вещам, возможность заключения в отношении них договора хранения, возможность передачи их на хранение невозможно, за одним исключением.

Применительно к такой разновидности договора хранения как секвестр, законодатель прямо указывает на допустимость заключения договора в отношении недвижимого имущества. За этим исключением, которое обусловлено прямым указанием закона, никаких случаев совершения договора хранения, объектом приложения усилий хранителя в котором будет недвижимое имущество, не существует. Еще раз напомним, что речь идет о недвижимости в силу правовой природы, недвижимость в силу закона способна к передаче во владения, ограничений здесь нет и быть не может.

Говоря о вещах как объекте приложения усилий хранителя, необходимо отметить, что объектом хранения могут быть вещи как неодушевленные, так и одушевленные вещи – животные. С т.з. ГП животные находятся на режиме вещей. Животные могут быть объектом данного договора, простой жизненный опыт нам это подсказывает. Уезжаем в командировку, черепашку отдаем специализированной организации – сегмент таких услуг сегодня серьезно развивается, подобное предложение на рынке существует, заключаемые договоры будут договорами хранения. Одушевленные вещи – животные – могут быть объектами хранения, за исключением случаев, предусмотренных законом. Самый показательный пример – транспортные уставы, подавляющее большинство которых указывает на то, что животные не могут быть сданы на хранение в камеры хранения. Причем, речь идет не только об автоматических камерах, речь идет о любых договорах хранения с использованием камер хранения, прежде всего, ручных, т.е. там, где есть обслуживающая бабушка (мне нравится это выражение – И.К.). В силу транспортных уставов установленные изъятия для такого вида хранения – объекты в виде одушевлённых вещей - оказываются невозможными.

Заканчивая разговор о вещах как объектах хранения, необходимо подчеркнуть, что объектом хранения могут быть как индивидуально-определенные вещи, так и родовые. Применительно к последней ситуации самым наглядным примером подобного является иррегулярное хранение.

Здесь разберем вопрос, который мучает цивилистическую доктрину на протяжении уже более 2 тысячелетий, это вопрос о вещно-правовых последствиях заключения договора иррегулярного хранения. Кто является собственником вещей, которые сданы на хранение на условиях договора хранения? Более чем 2000 опыт привел к генерированию 3 основных концепций.

Концепция №1 – принадлежность объекта от заключения договора иррегулярного хранения не изменяется, ПС на объекты, сданные на условиях иррегулярного хранения, остается за каждым из поклажедателей, который сдал вещи, с этим ПС ничего не происходит.

Концепция №2 – при иррегулярном хранении возникает общая долевая собственность всех поклажедателей.

Концепция №3 – ПС на вещь, сданную на условиях иррегулярного хранения, принадлежит хранителю.

На протяжении более чем 2 000 лет эти концепции конкурируют между собой, находят новых сторонников, находят новые позитивные источники, в которых они воплощаются. Этот вопрос является актуальным и для отечественного права. Тем более он является актуальным, что если посмотреть на предписания Главы 47, то зная феномен иррегулярного хранения, наш законодатель вопрос о его вещно-правовых последствиях не решает вообще. Следовательно, для нас крайне интересно, кому принадлежит соответствующий объект? Ввиду актуальности этого вопроса и для нас, в сегодняшней доктрине эта дискуссия разгорелась вновь. В поддержании всех трех т.з. отметились и представители нашей кафедры. Кто хочет подробнее ознакомиться с соответствующей дискуссией: Журнал «Закон» за октябрь 2006 года, где в 3 номерах три статьи представителей нашей кафедры изложены. Какие же плюсы и минусы, какие ключевые аргументы могут быть выдвинуты в поддержку каждой из этих концепций?

Концепция № 1.

ПЛЮСЫ: Этот вариант полностью соответствует идеи хранения. Договор хранения не предполагает переход ПС, а его механика включает лишь необходимость передачи фактического владения, с этой т.з. концепция № 1 данной идеи соответствует. Плюсы этой концепции на сем заканчиваются, потому что дальше возникает большое количество вопросов и большое количество неудовлетворительных с т.з. наших основных догматов ответов, даваемых этой концепцией, они вступают в противоречие.

МИНУСЫ: С т.з. континентальной ПС всякое ПС может возникать только на индивидуализированный объект. А само иррегулярное хранение предполагает, что вещи одного поклажедателя смешиваются с вещами других поклажедателей, в этом состоит суть отношений иррегулярного хранения. Когда один поклажедатель насыпал зерно, тут все понятно, хорошо, мы можем индивидуализировать этот объект. Но как только сюда же насыпал зерно другой поклажедатель, возникает вопрос: если ПС каждого из них сохранилось, причем, в неизменном виде, а само зерно перемешалось, где границы зерна первого поклажедателя и где зерно второго поклажедателя? Получается, что индивидуализированного объекта нет.

Исследователи, которые придерживаются данной т.з. говорят, что ниег острашного – надо условную границу провести. Сколько они – пополам? Один 10 т, второй – 10 т. Просто поделить пополам. Но вопрос о фикции не может быть решением о принадлежности. Кроме того, эта концепция оказывается предельно неудачной как только у нас отношения переходят в аномальную стадию. Прибежали мыши и половину скушали, осталась половина зерна. Чье они скушали? От этого зависит вопрос, сколько можно требовать от поклажедателя зерна, а в какой части будет возникать вопрос об ответственности?

Представители данной концепции говорят, что каждый поклажедатель вправе требовать своего объема, а пусть остальные доказывают, что это не его зерно. Но такое изменение бремени доказывания полностью не соответствует нашей основной посылке с т.з. вещно-правовой принадлежности, ибо доказывать вещную легитимацию должен тот, кому имущество принадлежит. Чтобы требовать выдачи, если ПС не изменяется, именно поклажедатель должен представить доказательства, что это его, т.е. он должен доказать, что мыши съели не его. Кроме того, при таком подходе некорректно будут распределяться РСГ. Хорошо, первый поклажедатель свои 10 т забрал, второй приходит – нет ничего. Теперь представим, что не мыши съели (потому что это ответственность хранителя), а гибель происходит по обстоятельствам, за которые хранитель не отвечает, когда мы переходим в категорию РСГ.

Например, ветры злые налетели и 5 т из 20 т уничтожили. Кто риск несет? Если первый забрал свои 10 т, то РСГ лежит на втором. Почему на втором? С т.з. закона оправдать это невозможно, справедливость вопиет о том, что это решение неадекватно. Не может законодатель защищать того, кто быстрее бежит к хранителю. Кроме того, как решить тот же вопрос, если они одновременно предъявили требование? Этот вопрос оказывается для данной концепции тупиковым. Но нельзя не сказать, что эта концепция в рамках сегодняшней палитры нормативных воплощений данного вопроса в различных зарубежных правопорядках, эта концепция также представлена. Английское право из нее исходит, там именно такое решение вопроса. Но для них нет многих проблем, возникающих у нас. Начиная от идеи индивидуализации объекта ПС, поэтому там эта концепция может быть принята, для нас – это не вариант. Единственным плюсом является соответствие идеи хранения как договора, не предусматривающего переход ПС, дальше одни минусы, поэтому всерьез эту концепцию рассматривать не надо.

Концепция № 2.

ПЛЮСЫ: Второй вариант интереснее, потому что он является самым справедливым решением. Помимо этого, он сохраняет и плюс, присущий концепции №1, потому что договор хранения не направлен на передачу титула, при таком подходе никакого перехода ПС не происходит. Плюс самая справедливая концепция, потому что за счет идеи возникновения общей долевой собственности легко решаются вопросы, которые были тупиковые для концепции №1. Как распределяются риски? Пропорционально долям. Такой подход в свое время существовал и в отечественном законодательстве, ГК 1964 года прямо указывал на возникновение отношений общей долевой собственности.

МИНУСЫ: У этого подхода есть и минусы. На каком основании здесь возникает общая долевая собственность? Он обусловлен тем обстоятельством, что у нас вообще нет регулирования вопроса о правовых последствиях смешения. В силу действующего законодательства общая долевая собственность возникает на делимые вещи только в случаях, прямо предусмотренных законом. Где в законе предусмотрено, что здесь возникает общая долевая собственность? Такого нет.

Этот аргумент против скоро будет устранен, потому что в проекте реформирования ГК предполагается регулирование вопросов в разделе вещного права, если этот раздел примут. В разделе вещного права предлагается решение вопроса о правовых последствиях смешения: в случае смешения происходит возникновение общей долевой собственности, но это не единственный аргумент против. Дальше, если посмотреть, практически ни одно правил из механизма, установленного для общей долевой собственности, для данной идеи, для феномена иррегулярного хранения, сработать не может. Потому что если это общая долевая собственность, то как одному из поклажедателей получить часть? Получение части из общего будет ничем иным как выделом или разделом. А выдел и раздел совершаются с согласия всех сособственников.

Получается, что поклажедатель приходит к хранителю, хранитель говорит: «Я тут прочитал, оказывается, что общая долевая собственность. Поэтому ты сбегай к остальным поклажедателям, пусть они дадут согласие, только тогда я тебе все выдам». Дальше, феномену общей долевой собственности присуща такая черта как наличие права преимущественной покупки. Приходит поклажедатель, говорит: «Хочу выделить». В основном используются товарные склады, а там складские документы, в т.ч. товарораспорядительного свойства. «Хочешь распорядиться своим объектом, зерном – иди, соблюди правила о преимущественном праве покупки». Это рушит всю систему.

Оказывается, что за исключением вопроса о распределении рисков практически ни одни из частных вопросов, связанных с феноменом общей долевой собственности, применительно к иррегулярному хранению решен быть не может. По крайней мере, он не может быть решен до тех пор, пока законодатель не сказал, что в иррегулярном хранении особая общая долевая собственность, и эти правила просто неприменимы. Но такого он не сказал, и в ближайшее время говорить не собирается

Концепция № 3. В результате заключения договора иррегулярного хранения на все объекты, преданные на хранение, ПС переходит к хранителю.

ПЛЮСЫ: Прелесть этой концепции состоит в том, что она самая простая. Потому что при ее принятии ни одного вопроса неразрешимого нет. Съели мышки – хранитель несет ответственность, ветры злые налетели - хранитель несет ответственность, поскольку РСГ лежит на собственнике, а собственником выступает хранитель. Эта концепция позволяет ответить на все вопросы, для нее тупиковых вопросов нет.

МИНУСЫ: Первый минус – эта концепция абсолютно не соответствует идеи хранения, Если хранение – это договор, направленный только лишь на передачу фактического владения и не опосредующий переход титул, а в этом его квалифицирующая черта была, так быть не может до тех пор, пока мы не видим специального указания в действующем законодательстве.

Вопрос является дискуссионным. Никаких формальных поводов с т.з. позитивного регулирования к использованию этой концепции нет. Нигде у нас в законе не отражено, что ПС переходит к хранителю. Все аргументы исторически-правового свойства, что это изначально был заем, потом к этим отношениям стали применять правила об ответственности хранителя. За счет применения правил об ответственности хранителя этот договор стал договором хранения. Он всегда занимал некое промежуточное место между займом и хранением, всегда назывался хранением условно, но если посмотреть пандектную литературу, то именно этот вариант там был воплощен, что это договор хранения (иррегулярное хранение = хранение), ПС переходит к хранителю, но с т.з. места и времени исполнения применяются правила о займе.

Этот подход воплощен сегодня и в Германии. ГГУ исходит из того, что при иррегулярном хранении ПС переходит. Единственный больной вопрос, который мы уже ставили: в чем с т.з. 3 лиц принципиальная разница в оформлении отношений? Это вопрос банкротства, т.е. будет ли субъект, передавший вещь, конкурировать с ними или он будет иметь преимущество путем возможности изъять вещь, последовательное проведение идеи, что иррегулярное хранение – это хранение, но ПС переходит к хранителю, оно лишает практической необходимости оформлять договоры займа с помощью договоров хранения. Никаких преимуществ при банкротстве здесь не происходит. Опять, в германском законодательстве именно эта концепция поддержана, но у советских собственная гордость, вряд ли это является исчерпывающим аргументом.

С т.з. национальной правовой системы А.А. сказал, что ГК 1964 года решал этот вопрос. ГК - общая долевая собственность. Но если мы знаем историю своего многострадального отечества, то в советские времена гражданское законодательство и кодификация гражданских законодательств относилась на уровне республик, поэтому на уровне Союза существовали Основы, а на уровне Республик ГК. 15 республик и 15 ГК 1964-1965 гг. Причем, все они базировались на одном посыле – на Основах гражданского законодательства СССР 1961 года. Вроде бы эти союзные Кодексы должны были быть идентичные, ведь правовая система одна и та же. Но ГК 1964 года российский – общая долевая собственность, а ГК Казахстана или ГК Украины тех же лет говорил, что при иррегулярном хранении ПС переходит к хранителю.

Это показывает, что такой подход для нашего правопорядка не является чуждым и в общем и целом мог бы быть принят. Но здесь до тех пор, пока законодатель прямо не поставит точку в этом вопросе, это вопрос личных предпочтений, самостоятельных аргументов. Можно выбрать любую концепцию, но 1 концепция самая плохая, ее не выбирать. В поддержку концепции № 2 высказывался В.В. Байбак, а № 3 – А.Д. Рудоквас.

➔ Срок.

Применительно к договору хранения срок – это период времени, в течение которого хранитель должен хранить вещь. Ст.889 ГК РФ – условие о сроке не является существенным условием договора. Норма п.2 ст. 889 ГК РФ говорит, что если договором срок не определен, то речь идет о заключении договора до востребования, и хранитель обязан хранить вещь до востребования. Условие о сроке – несущественное условие договора. Из ст.889 ГК РФ мы можем констатировать, что возможно существование договоров хранения срочных, с одной стороны, и до востребования, с другой. Надо понимать, что между этими договорами нет непреодолимой разницы. Кроме того, во всяком случае, и при срочном, и при бессрочном договоре, хранитель обязан возвратить объект хранения по первому требованию поклажедателя.

Соответствующее регулирование призвано защитить интерес поклажедателя, даже срочный характер договора в возможности истребования возврата этого имущества поклажедателя не ограничивает. Это потому, что здесь услуга оказывается именно поклажедателю, только его интерес в совершении хранителем подобных действий. Это не должно для нас разрушать систему, мы часто с подобными величинами сталкивались, например, в банковском вкладе. Примерно здесь из той же логики законодатель исходит. Правило, о котором А.А. сказал, закреплено в ст.904 ГК РФ, ничего странного в этом правиле нет.

➔ Цена.

Поскольку договор хранения может быть как возмездным, так и безвозмездным. Цена существует только в возмездном договоре и представляет собой вознаграждение хранителя. Размер вознаграждения устанавливается соглашением сторон. Ст.896 ГК РФ, которая регламентирует вопрос о вознаграждении, не содержит никакого правила, относительно существенности или несущественности данного условия. Нам особое правило в Главе 47 не нужно, у нас есть общая презумпция того, что в возмездных договорах цена не выступает в качестве существенного условия. Если не генерировать некий экстраординарный пример, то ничего неадекватного в использовании аналогичных показателей для подавляющего большинства договоров хранения не будет. Восполнение с помощью ст.424 ГК РФ будет являться вполне адекватным.

➔ Форма.

Вопросу о форме договора хранения посвящена ст.887 ГК РФ, которая в общем и целом повторяет ключевые правила Главы 9, но обращает на себя внимание целым рядом особенностей. Если мы обратимся к п.1 ст.887 ГК РФ, то в зависимости от субъектного состава и стоимости вещи определяется форма договора хранения. Это правило крайне похоже на общее правило ст.161 ГК РФ, там тоже субъектный состав. Только в общем правиле вторым показателем была сумма, а здесь категория суммы заменяется категорией стоимость вещи, передаваемой на хранение. То, что эти нормы схожи, обнаруживается ввиду отсылки к ст.161 ГК РФ.

Попутно вопрос - в ст.887 ГК РФ осталось 10 МРОТ, в то время как в ст.161 ГК РФ теперь фигурирует 10 000 рублей. Если стоимость объекта, передаваемого на хранение, будет составлять 5 000 рублей, в какой форме договор быть заключен? 5 000 р. - это больше 10 МРОТ, но меньше 10 000 рублей. Поскольку мы должны системно истолковывать гражданское законодательство, мы во всех случаях, когда речь завязана на форму, мы во всех случаях должны заменять МРОТ на 1000 рублей. Именно это будет соответствовать идеи, которая заложена в ст.161 ГК РФ. Для хранения это тем более очевидно и адекватно, потому что здесь есть прямая отсылка к ст.161 ГК РФ. В противном случае у нас получится бессистемное регулирование. Мы в однотипных договорных конструкциях, для которых нет специального регулирования и мы будем обращаться к ст.161 ГК РФ, 5 000 р. будет давать нам устную форму, а в таком же договоре, для которых есть специальное регулирование в МРОТах – письменная форма. Эта величина должна быть автоматически заменена.

Второе специальное правило, связанное с формой, закреплено в следующем абз. п.1 ст.887 ГК РФ, там говорится о консенсуальном договоре хранения, т.е. том договоре, где есть обязанность принять вещь на хранение. А консенсуальный договор может быть смоделирован при условии участия в договоре профессионального хранителя. Получается, что второе специальное правило состоит в том, что всякий консенсуальный договор хранения должен быть совершен письменно, вне зависимости от каких бы то ни было указаний.

С т.з. формы третье специальное правило воплощено в предписаниях п.2 ст. 887 ГК РФ, где указывается, что письменная форма считается соблюденной в случае, когда сдача вещей на хранение удостоверена выдачей сохранной расписки, квитанции, а также знаков легитимации – жетонов и т.п. За счет формулы «письменная форма считается соблюденной», мы вынуждены констатировать, что в п.2 речь идет о квазиписьменной форме, которая в действительности не является таковой, потому что у нас выдача знака легитимации против сдачи объекта на хранение не даст письменную форму с т.з. предписаний ст.434 ГК РФ, однако письменная форма в данном случае будет считаться соблюденной. Следовательно, прибежали мы в Университет, вдруг сдали пальто на хранение, побежали на занятия (или в столовку пошли), нам дали соответствующий номерной жетон. Приходим усталые после столовки, а пальто нашего и нет. Можно с помощью свидетельских показаний доказывать, что пальто было хорошее, был воротник бобровый? Да, т.к. здесь письменная форма будет считаться соблюденной, а значит, никаких ограничений с т.з. средств доказывания не будет. Это три специальных правила, относительно формы, которые содержатся в ст.887 ГК РФ.

Но ст.887 ГК РФ на этом не заканчивается. В ней есть еще и два специальных правила, относительно последствий несоблюдения требуемой письменной формы. По общему правилу в случае несоблюдения простой письменной формы – недопустимость использования свидетельских показаний в подтверждение факта и условий совершенной сделки. Это общее правило, применительно к договору хранения, подвергается определённым коррективам. Корректив № 1 – последний абзац п.1 ст.887 ГК РФ, когда речь идет о чрезвычайном хранении. Применительно к чрезвычайному хранению, законодатель прямо указывает, что передача вещи на хранение может быть доказываема с т.з. свидетельских показаний. Предпосылку политико-правовую и исторически-правовую мы уже освящали, самое главное, понять, в чем это правило состоит.

Ввиду специфики заключения договора чрезвычайного хранения, письменная форма часто оказывается несоблюденной, но законодатель дает некие бонусы поклажедателдю с учетом той обстановки, в которой заключался договор. По общему правилу, если бы этого регулирования не было, он не смог бы ссылаться на свидетельские показания в подтверждение факта и условий сделки. Здесь же правила ст.887 ГК РФ дают ему возможность на эти свидетельские показания ссылаться. Что он может с помощью свидетельских показаний подтвердить? Факт может подтвердить, многие из условий – да. У нас же реальный договор, поэтому факт передачи вещи – не только факт заключения договора, это и фиксация объекта. Иные условия можно доказывать с помощью свидетельских показаний? Например, срок или цену? Нет, потому что здесь действует общая логика: ст.162 ГК РФ задает нам общие правила: свидетельские показания в подтверждение факта и условий не допускаются.

Ст.887 ГК РФ является исключением из общего правила, исключение не толкуется расширительно. Это исключение изымает действие общего правила только в тех пределах, в которых оно установлено. Ст. 162 ГК РФ говорит: факт и условия. Ст.887 ГК РФ говорит, что можно доказывать передачу, т.е. факт и часть из условий. Это подпадает под исключение, все, что не подпадает под исключения, идет в общие правила. Следовательно, ни срок, ни вознаграждение, ни иные условия с помощью свидетельских показаний при чрезвычайном хранении доказывать невозможно.

Еще одно специальное правило, касающееся последствий несоблюдения простой письменной формы, установлено п.3 ст.887 ГК РФ. Здесь речь не идет о каком-то отдельном специальном виде хранения, это правило универсального свойства. В изъятие из общего посыла ст.162 ГК РФ в случае спора можно ссылаться на свидетельские показания в отношении спора о тождестве объекта, переданного на хранение и объекта возвращенного.

О каких обстоятельствах идет речь с т.з. факта и условий? Нам это важно, потому что только правильно поняв п.3, мы можем определить его пределы, а за сет определения его пределов, мы можем правильно определить оставшиеся пределы действия общего положения, общего посыла ст.162 ГК РФ. П.3 ст.887 ГК РФ является изъятием из общего правила, изъятие не толкуется расширительным. Там говорится, что только в споре о тождестве вещи, принятой на хранение и возвращаемой хранителю. Вопрос №1 – факт заключения договора можно доказывать? Нет. Тождество возвращаемой вещи и факт заключения договора – разные обстоятельства. Доказывать можно объект, но факт с помощью свидетельских показаний доказывать нельзя.

Соответственно, тот же пример. Нам понравилось ходить в Университет, поскольку нам были дарованы свидетельские показания в предшествующей ситуации, нам понравилось пользоваться услугами гардероба, в лисьей шубе мы приходим, сдаем ее в гардероб, идем в столовую, оттуда возвращаемся – ничего нет. Номерок нам был выдан. Ситуация будет разрешена также как и при первой матрице. А теперь вариант, при котором мы идем, шубу сдали, а номерок нам не дали. Приходим назад, говорим – хотел бы шубу свою получить. «Первый раз Вас в лицо вижу, идите отсюда». Можно приводить свидетельские показания в подтверждение того, что шуба была нами сдана? А от этого зависит все. Свидетельские показания можно использовать? Нет. Ст.887 ГК РФ здесь ничего не изменит. Но если вместо шубы нам говорят – все ушли, по всей видимости – это ваше, и болоневую курточку нам дают. Здесь можно доказывать, что была передана на хранение шуба, потому что здесь и есть единственный случай, подпадающий под п.3 ст.887 ГК РФ – это спор о тождестве вещи возвращаемой и принятой на хранение. Но если хранитель говорит, что договора не было, то мы не можем через п.3 ст.887 ГК РФ, через спор о тождестве доказывать факт заключения договора с помощью свидетельских показаний.

Под изъятие подпадает только эта ситуация, все остальное охватывается ст.162 ГК РФ – недопустимо. Поэтому здесь вопрос стоит об адекватном понимании тех правил, которые содержатся в ст. 887 ГК РФ. Получается, что в сухом остатке в ст.887 ГК РФ есть три специальных правила, касающиеся формы и два специальных правила, касающихся последствий несоблюдения требуемой письменной формы, за пределами этих специальных правил действует общее регулирование, которое установлено в Главе 9 ГК РФ.

Содержание договора хранения.

Обязанности хранителя.

➔ Обязанность принять вещь на хранение (в консенсуальном может быть)

Необходимо вспомнить, что договор хранения может быть совершен как по модели реального, так и по модели консенсуального договора. В последнем случае это означает возникновение у хранителя обязанности принять вещь на хранение. В реальном договоре такой обязанности не существует и существовать не может, потому что там передача и принятие вещи – момент перфекции договора. Однако в консенсуальном договоре такая обязанность может появляться.

Если мы посмотрим на те правила, которые регламентируют соответствующую обязанность, а это п.2 ст.886 ГК РФ и ст.888 ГК РФ, то увидим, что и в том, и другом случае законодатель говорит, что соответствующая обязанность должна быть исполнена в установленный договором срок, т.е. вещь должна быть принята на хранение в установленный договором срок. Вопрос: является ли этот срок, в течение которого поклажедатель передает, а хранитель обязуется принять вещь, существенным условием? С одной стороны, возникает вопрос о ст.314 ГК РФ. Однако возникает вопрос, будет ли восполнение с помощью ст.314 ГК РФ адекватным? В ст.888 ГК РФ, п.2: Если в соответствующий срок вещь не будет передана хранителю, он освобождается от своей обязанности. Если с помощью ст.314 ГК РФ восполним срок разумным сроком, можем ли мы достоверно утверждать, что этот срок истек, и обязанность хранителя прекратилась, либо этот срок не истек и он от обязанности не освободился? Применение п.2 ст. 888 ГК РФ окажется крайне затруднительным.

Видимо по этой причине в литературе существует т.з., согласно которой срок передачи вещи на хранение в рамках консенсуального договора должен рассматриваться в качестве существенного условия. А.А. не знает, так ли это, но что применение п.2 ст.888 ГК РФ при противоположном варианте окажется затруднительным – без тени сомнений.

В случае, если хранитель не исполнит свою обязанность, поклажедатель вправе потребовать возмещения убытков. Предлагаемый в некоторых литературных источниках вариант прямого понуждения хранителя является крайне неадекватным и не имеет процессуальных механизмов реализации. Как представить, что хранитель примет эту вещь, с помощью каких механизмов? Если астрент, то злая воля способна уклониться. Раз механизмов реализации здесь не существует, то и такого способа защиты также нет. Единственное, чем может довольствоваться поклажедатель – возмещение убытков или выплата неустойки, если это установлено договором.

➔ Хранитель обязан хранить вещь, причем, обязан хранить ее в течение обусловленного договором срока, если таково не установлен, то до востребования.

При этом мы должны учитывать, что законодатель устанавливает ряд правил, когда при хранении хранитель может инициировать принятие поклажедателем вещи обратно до наступления срока или до соответствующего востребования. Например, если речь идет о хранении до востребования, по истечение обычного срока хранения закон предоставляет возможность хранителю потребовать от поклажедателя забрать вещь обратно. Данное правило исходит из защиты подразумеваемого интереса хранителя, потому что до востребования – бессрочный – не значит вечный, тем самым хранитель имеет возможность выйти из договора, заявив соответствующие требования поклажедателю.

Кроме того, существует возможность у хранителя инициировать возврат вещи поклажедателю и в рамках срочного договора. В частности, в ситуации, когда вещь стала опасной для окружающих и их имущества, хранитель вправе потребовать от поклажедателя досрочного получения вещи последним. Тоже возможность такого одностороннего отказа имеет свои логические объяснения, ввиду нарушения интересов третьих лиц, а равно неохватываемых договором интересов хранителя. Например, сдали мы собачку, а она чумкой заболела. Сдали мы ее на 15 лет, а она заболела. В подобной ситуации, поскольку есть заслуживающий внимание интерес 3 лиц, законодатель его учитывает, и дает хранителю право требовать досрочного получения вещи от поклажедателя.

В течение соответствующего срока хранитель обязан хранить вещь, т.е. обеспечить ее сохранность посредством принятия определенных мер. Круг действий, направленных на обеспечение сохранности, комплекс тех мер, которые для этого обеспечения сохранности, исключающего порчу, повреждение или утрату имущества, определяется договором. Если же договором конкретный перечень мер не установлен, хранитель обязан принять обычные, с учетом всех обстоятельств, меры. Однако во всяком случае должен принять установленные нормативно общеобязательные меры. Например, противопожарные, санитарные и т.п., поскольку в этих нормативно установленных мерах скрыт публичный интерес, эти меры должны приниматься всегда. Итак, круг мер, которые должен выполнить хранитель, определяется договором, если договором не установлено, то хранитель должен принять обычные меры.

Иным образом строится регулирование ситуации, когда речь идет о безвозмездном хранении. Ст. 891 ГК РФ в п.3 указывает, что если для безвозмедного хранения круг мер, необходимых к принятию хранителем не установлен, хранитель должен заботиться о переданной вещи не менее, чем о своей собственной. Получается, что у нас для возмездного и безвозмездного хранения несколько различаются идеалы, исходя из которых мы будем анализировать, приняты хранителем все необходимые и достаточные меры для обеспечения сохранности или нет. В возмездном хранении мы будем ориентироваться на обычные меры, в безвозмездном хранении мы будем ориентироваться на меры, которые хранитель принимает по отношению к собственному имуществу. В конечном счете идеал этих мер поставит нам забота хранителя о собственном имуществе. По гамбургскому счету это два разных восполняющих правила, если круг действий договором не установлен.

➔ Исполнение хранителем соответствующей обязанности по обеспечению сохранности предполагает личное исполнение, как следствие, по общему правилу хранитель не вправе без согласия поклажедателя передавать вещь на хранение 3 лицу.

Само согласие поклажедателя на привлечение 3 лиц может быть выражено в любой момент, в т.ч. это может быть заранее данное согласие в самом договоре, согласие, которое дается после его заключения посредством самых разных форм, это обстоятельство не имеет значения. По общему правилу без согласия поклажедателя хранитель вещь на хранение 3 лицу передавать не вправе. Но из этого установления есть одно изъятие. Вопреки изложенному выше и в качестве исключения из изложенного выше, хранитель может передавать вещь на хранение 3 лицу, если вынужден к этому силой обстоятельств и лишен возможности получить согласие поклажедателя.

Говоря о действиях хранителя в рамках реализации его функций по обеспечению сохранности переданной вещи, мы должны помнить, что договор хранения опосредует передачу лишь фактического хранение, как следствие, законодатель устанавливает, что хранитель обязан воздерживаться от пользования хранимой вещью. Из данного правила существует два изъятия. Изъятие №1 – хранитель справе пользоваться хранимой вещью, если это предусмотрено договором. Изъятие №2 – хранитель вправе пользоваться хранимой вещью, если это необходимо для обеспечения ее сохранности. Первое изъятие не нуждается ни в каких примерах и иллюстрациях, тут стороны вольны предусмотреть, когда угодно и сколько угодно установления соответствующей возможности пользования. В качестве самой банальной иллюстрации второго изъятия в литературе приводится пример с недойной коровой, т.е. когда на хранение передается дойная корова, то доить ее, т.е. извлекать полезные свойства – пользоваться. Юристы, искушенные зоологией, говорят, что в этом случае (даже если прямо не предусмотрено договором) хранитель имеет возможность и должен использовать объект. По той причине, что по законам физики, если не доить, молоко заполнит все пространство, и корова лопнет ☺.

➔ При прекращении договора хранитель обязан возвратить поклажедателю вещь.

При этом он должен возвратить ту же самую вещь, за исключением, установленным для случаев иррегулярного хранения, где по самой природе отношений поклажедателю возвращается равное количество вещей того же рода и качества. Он должен возвратить ту же вещь в состоянии, в котором она была принята на хранение с учетом ее естественного износа. Еще один реквизит – он должен возвратить соответствующую вещь вместе со всеми плодами и доходами. Правда, последнее является правилом диспозитивным, иное может быть предусмотрено договором, т.е. вопрос о судьбе доходов и плодов стороны праве решить между собой договором. Например, установив, что соответствующие плоды и доходы переходят хранителю, когда они будут выступают одной из форм платы по договору. Если иное договором не установлено, все плоды и доходы должны быть вместе с вещью возвращены поклажедателю.

Если указанные реквизиты не соблюдаются, т.е. если происходить утрата, порча или гибель хранимой вещи, возникает вопрос об ответственности хранителя. Применительно к ответственности хранителя, регулирование такой ответственности установлено предписаниями ст.901 и 902 ГК РФ. Ст. 901 ГК РФ устанавливает основания такой ответственности, ст.902 ГК РФ устанавливает объем этой ответственности. Что касается ст.901 ГК РФ. Смотрим в книгу и видим, что вопрос об основаниях ответственности хранителя решен дифференцированно, в зависимости от субъекта, который выступает в качестве хранителя. Для непрофессионального хранителя ответственность строится за вину. Непрофессиональный хранитель отвечает только за вину, а если утрата, порча или повреждение либо гибель объекта произошли по причинам случайным или по обстоятельствам непреодолимой силы, непрофессиональный хранитель никакой ответственности не несет. Иным образом строится ответственность хранителя профессионального. Ст. 901 ГК РФ говорит, что профессиональный хранитель отвечает, независимо от вины, а пределами ответственности профессионального хранителя выступают, во-первых, обстоятельства непреодолимой силы, во-вторых, свойства вещи, о которых такой хранитель не знал и не должен был знать. Все же остальное, что находится в установленных пределах, влечет за собой ответственность профессионального хранителя.

Эта дифференциация ст.901 ГК РФ похожа на общее решение вопроса о договорной ответственности, общее решение вопроса ст.401 ГК РФ, где вопрос был решен, в зависимости от того – предприниматель или нет. Во многом похожа, но есть два несовпадающих момента. С одной стороны ответственность профессионального хранителя по ст.901 ГК РФ оказывается Уже, чем по ст.401 ГК РФ. Потому что по ст.401 ГК РФ пределом ответственности предпринимателя выступала бы только непреодолимая сила, здесь же добавляется еще одно обстоятельство, в этой связи ответственность Уже. Но есть такой нюанс в ст.901 ГК РФ, который позволяет нам сказать, что с т.з. оснований оно может быть и Уже, но с т.з. распространения оно явно шире. Потому что в ст.401 ГК РФ предприниматель против непредпринимателя, а в ст.901 ГК РФ критериям является профессиональный против непрофессионального.

А кто относится к категории профессиональных хранителей? Исчерпывается ли эта категория только предпринимателями в истинном смысле слова. Нет, в легальном определении профессионального хранителя прямо указано, что к числу профессиональных хранителей относится некоммерческая организация, если хранение составляет для нее одну из основных целей деятельности. Поэтому в этом смысле с т.з. сферы применения ст.901 ГК РФ оказывается шире, чем ст.401 ГК РФ. Эта дифференциация прямо зафиксирована законом и не вызывает сложностей в применении на практике. Например, в свое время Высшие Суды указывали, что профессиональный хранитель должен нести ответственность в ситуации, когда утрата имущества произошла в результате кражи ее неустановленными лицами, констатировав абсолютно верный посыл: «Кража – не является непреодолимой силой». Примерно такие же выводы были, относительно случаев, когда утрата имущества профессиональным хранителем являлась следствием разбойного нападения, здесь тоже признаков непреодолимой силы нет.

Примерно из той же канвы исходил и ВАС в деле 2012 года – это дело Китфинанс инвестиционный банк. Там у профессионального хранителя хранилось некоторое имущество, принадлежащее банку, сам ангар, в котором хранилось имущество, был расположен в порту, начался пожар, продолжался 13 часов, несколько вертолетов, 10 отрядов был задействовано на его тушение, ничего не помогло, источник возгорания дошел до ангара, в котором находилось имущество, и оно сгорело. Собственно, Китфинанс поставил вопрос об ответственности профессионального хранителя за необеспечение сохранности, за гибель указанного имущества, и на некоторых нижестоящих звеньях в удовлетворении иска отказали, поскольку как услышали – 13 часов, куча вертолетов, 10 отрядов и т.д. - признавали это непреодолимой силой. ВАС, рассматривая соответствующее дело, указал, что пожар к числу обстоятельств непреодолимой силы не относится. Чем непреодолимая сила отличается от случая? Что непреодолимая сила – всегда объективная невозможность устранения, поскольку этого, применительно к пожару не существует, обстоятельство не является непреодолимой силой, следовательно, профессиональный хранитель должен нести ответственность за необеспечение сохранности имущества, утраченного в результате сильного пожара. Ст. 901 ГК РФ разрешает нам вопрос об основаниях ответственности хранителя. Дифференцированно, в зависимости от того, идет ли речь о профессиональном или непрофессиональном хранителе.

Вопрос об объеме ответственности разрешен в ст. 902 ГК РФ. Здесь соответствующее решение также дифференцировано, но уже по иному критерию – возмездность или безвозмездность договора. Соответственно, в рамках возмездного договора объем ответственности хранителя - убытки в полном объеме. Применительно к безвозмездному договору, объем ответственности хранителя – реальный ущерб. Получается, что объем в ст.902 ГК РФ в зависимости о того, возмездный или нет, основание в ст. 901 ГК РФ – в зависимости от того, профессиональное или нет.

Если представить себе ситуацию, что профессиональный хранитель заключает возмездный договор хранения и вещь полностью уничтожена, то основание ответственности – будет отвечать независимо от вины до пределов непреодолимой силы и свойств вещи, о которых он не знал и не должен был знать, с т.з. объема – убытки в полном объеме, включая упущенную выгоду.

Если же профессиональный хранитель заключает безвозмездный договор, с т.з. основания он будет отвечать независимо от вины до пределов непреодолимой силы и свойств вещи, о которых он не знал и не должен был знать, с т.з. объема – реальный ущерб.