От изоляции к глобализации

Глобализация как ведущая тенденция мирового развития

Феномен глобализации

Возникновение феноме­на глобализации, понятой как процесс становления единого взаимозависимого мира, ныне мало кем оспа­ривается и ставится под сомнение. Его по-разному воспринимают, интерпретируют и оценивают, вплоть до взаимоисключающих характеристик и выводов. Многие исследователи отмечают неопределенность, расплывчатость самого термина «глобализация», но отказаться от него, пренебречь им в дискурсе о совре­менности и будущем человеческой цивилизации уже не могут. В этом плане су­щественный вклад внесли работы Р. Робертсона, И. Валлерстайна, Э. Гидденса, М. Кастельса, У. Бека, А. Уткина и др. исследователей, посвятивших феномену глобализации специальные работы.

В литературе по глобализации легко просматрива­ется широкое и узкое толкование этого понятия: от обозначения особой стадии всемирно-исторического процесса до наименования конкретных явлений и тен­денций. Говорят о «глобальных вызовах», «глобаль­ной экономике» или «глобальной безопасности», на­зывают признаки-тенденции, вроде размывания наци­ональных барьеров в экономике или суверенитета го­сударств, отождествляют с информационной или тех­нологической революциями. Например, под глобали­зацией понимают «общественный процесс, в ходе ко­торого уменьшается зависимость социального и куль­турного развития от географического фактора, и это во все большей степени осознается людьми» (М. Уотерс); по определению Международного валютного фонда, это «интенсивная интеграция как рынков то­варов и услуг, так и капитала».

Большинство авторов трактуют и применяют по­нятие глобализации в значении, близком этимологии самого слова «глобальное», т.е. как нечто взятое в це­лом, всеобщее, всемирное. К глобальным относят яв­ления, факторы, тенденции и процессы, которые ста­ли общезначимыми, общечеловеческими для мирово­го сообщества в целом, затрагивают интересы и выра­жают потребности всех народов и граждан, стран и культур и так ими воспринимаются и оцениваются. Это и возрастающее единообразие товаров, поставля­емых на мировой рынок и пользующихся всеобщим спросом, и стандартизация навыков и приемов в сфе­ре профессиональной деятельности (в производстве, науке, технологии), и распространение и укоренение поведенческих стереотипов и манер общения людей, никак не связанных с их национальной и культурной принадлежностью. Всеобщее признание и популяр­ность термина «мировой стандарт» явно навеяно и укоренено в сознании людей именно процессом глоба­лизации, а не какими-то сугубо внутренними, локаль­ными причинами и факторами. Люди разных верова­ний, убеждений и привычек, не возражая и не догова­риваясь друг с другом, просто принимают как данность и нечто само разумеющееся некие общие формы и нормы общения и поведения, одежды и этикета, быто­вых удобств и развлечений. Оставаясь во многом раз­ными, они в чем-то жизненно важном становятся по­хожими друг на друга, не испытывая при этом нелов­кости и несвободы.

Будучи символом всеобщего, глобализация, однако, в ее гуманистическом смысле и толковании не имеет ничего общего с унификацией, стандартизацией и обезличиванием. Глобализация — это то, что свойст­венно и принадлежит всем, не требуя ни от кого отка­за от своей индивидуальности и своеобразия. С другой стороны, все глобальное перестает быть только ло­кальным, частным и автономным и становится общим достоянием. Как и почему это возможно? Ответ на этот вопрос позволяет раскрыть и понять сущность глобализации как процесса, способного гуманизиро­вать мир и всю систему человеческих отношений.

Сущность глобализации открывается в явлениях и процессах более глубокого уровня, чем она предстает в феноменологическом срезе. Отправным пунктом яв­ляется осознание и признание объективного факта: в мире возникли вопросы и проблемы, которые ни одна страна и народ не могут решить автономно, изолиро­ванно и безотносительно друг к другу. Благодаря раз­витию информационных технологий, преодолевающих любые организационные ограничения и политический контроль, произошло такое уплотнение, сжатие миро­вого пространства и времени, что привычные способы и механизмы взаимодействия и со­трудничества стран и народов уже не срабатывают, не дают ожидаемого результата и эффекта.

Жестко фиксируя усиливающуюся зависимость стран, народов и культур друг от друга, глобализация соединяет ее с взаимностью, тем самым обозначая рубикон в естественно-историческом процессе развития человеческой цивилизации. Государства и сообщест­ва, продолжая решать свои текущие дела и проблемы, вдруг оказались перед необходимостью сообща, соли­дарно искать и находить ответы на вызовы времени, которые породила отнюдь не глобализация, но именно ей предстоит эту историческую миссию взять на себя. Важно не только признать взаимозависимость как тенденцию и потребность глобализирующегося общества, но сделать ее принципом, законом сосущество­вания и солидарности людей.

Существуют подходы и теории, наделяющие глобализацию исключительно негативной, разрушительной силой, вещающих о рождении некоего «сверхобщества», которое надстраивается над современным социумом и процветает за счет всего остального человечества. Важно оп­ределить и обозначить основание, из которого исходят авторы той или иной точки зрения или концепции.

В концептуальном социально-философском плане, по мнению В.И. Толстых, следует отдать предпочтение идее единст­ва мира, рассматривая его в качестве глубинного и конститутивного принципа построения и жизнеуст­ройства будущего глобального общества. Российский ученый исходит из того, что мы все - христиане и мусульмане, иудеи и будди­сты, люди разных рас и культур — обитаем в едином пространстве планеты Земля, которая является на­шим общим домом. Живем по разным календарям, как бы в разных временных координатах и измерени­ях, каждый отсчитывая «свое» время, и вместе с тем, находимся в одном и том же времени, именуемом со­временностью. Глобализация будет настолько благом и принята мировым сообществом народов, культур и цивилиза­ций, насколько сумеет аккумулировать в себе великую потребность человека и человечества выжить и вы­стоять в каждодневной борьбе за существование и жизнь, достойную называться человеческой. Видимо, наступило как раз то время, когда эта потребность, возникшая вместе со становлением человеческого ро­да, становится осознанной необходимостью и получа­ет реальный шанс превратиться в ведущую и домини­рующую тенденцию всемирно-исторического разви­тия.

В отличие от расхожей идеи неизбежности столк­новения цивилизаций В.И.Толстых исходит из того, что сущест­вующее многообразие культур и цивилизаций есть ис­торически сложившийся способ сосуществования, со­жительства людей, народов, наций и стран с природой и друг с другом. Акцент ставится на единстве, а точнее — единстве в многообразии. Такой подход и взгляд пред­ставляется наиболее плодотворным для осмысления феномена глобализации. Научиться жить самим, да­вая жить другим, — в этом и заключается основная идея глобализации (в ее гуманистическом истолкова­нии).

Настаивая на приоритете единства, безусловно, нельзя забывать о многообразии мира, которое пред­ставляет собой не меньшую ценность. Единство и це­лостность человеческого бытия вне и без его многооб­разия — это мир-казарма, состоящий из «метропо­лии» и «резерваций». Созданный по образу и подо­бию некоего эталона, якобы единственного и наибо­лее прогрессивного, принципы и нормы жизнеустрой­ства которого механически усваиваются другими, та­кой мир, конечно, не нуждается в плюрализме культур и образов жизни. Многообразие выступает и выгля­дит тогда как преграда на пути универсализации мира. Глобалисты-гегемонисты как раз и рассчитывают на эрозию, стирание культурной самобытности и особен­ностей образов жизни, ментальностей народов и этно­сов, на подчинение их некоему единому образцу циви­лизованного бытия.

Поэтому можно понять осторожность тех исследо­вателей, которые тезис о единстве и целостности ми­ра относят главным образом к сферам экологии и эко­номики.Касаясь сфер политики, и особенно культуры, они применяют его менее категорично, высказывая ряд серьезных оговорок и уточнений. Хотя глобализа­ция дает о себе знать и в этих сферах, здесь многооб­разие и различия выступают как принцип и закон их полноценного существования и развития. Не следует упускать из виду и то, что покушение на многообразие в области поли­тической и культурной жизнедеятельности, как прави­ло, вызывает ответную реакцию самозащиты — в об­лике консервативного традиционализма и национали­стического фундаментализма. Это одна из ловушек глобализации, реальную опасность которой нельзя недооценивать.

Вызовы и проблемы глобализации имеют общий фокус и концентрируются вокруг вопроса человечес­кого измерения и самого процесса глобализации, и будущего глобального общества. Все они так или ина­че упираются в главный вопрос: насколько грядущий глобальный мир будет лучше, гуманнее и справедли­вее современного мира, взятого со всеми его достоин­ствами и несовершенствами? Именно на него пред­стоит дать ответ мировому сообществу, которое ока­залось ныне в ситуации альтернативных решений и выбора, который еще надо сделать.

Мировые религии и культуры внесли огромный вклад в выработку и определение универсальных цен­ностей и жизненных смыслов человеческого бытия, сформулировав их в понятиях солидарности, свободы, равенства, братства, справедливости, терпимости, не­насилия, сотрудничества и т.д. Каждая новая эпоха по-своему их толковала и пыталась реализовать, к со­жалению, часто безуспешно и средствами, которые дискредитировали благородные намерения и высокие цели. Эпоха глобального мира - это время и шанс претворить идею человеческого всеединства в реаль­ность. Поиски социальной, духовной и этической па­радигмы глобального общества преследуют именно эту цель, и от того, насколько они будут успешными, зависит судьба и конечные результаты процесса гло­бализации.

От изоляции к глобализации

Понятие «гло­бализация» вошло в повседневный язык, и не проходит дня, чтобы политики, публицисты, журналисты не обращались бы к проблемам глобализации, рас­сматривая последнюю или как источник разных бед современного мира, или, наоборот, как шанс их преодоления. Появились термины, родственные глоба­лизации или построенные на основании аналогий, сравнения с ней и метафор, имеющих порой юмористическую, порой негативную, уничижительную ок­раску, и в обыденном мышлении эти слова все шире распространяются, мож­но сказать, «делают карьеру»: макдонализация, кока-колизация, американи­зация, вестернизация, культурный империализм. На рубеже XX-XXI вв. в протестах, сопровождавшихся беспорядками и насилием, которые прошли в Сиэтле, Вашингтоне, Праге, Давосе, Генуе, проявилась новая волна радикаль­ных социальных движений, направленных против глобализации.

Одним из первых, кто обратился к проблематике глобализации, был американский социолог Роланд Робертсон, который определял ее как «со­вокупность процессов, делающих единым социальный мир». В каком смысле единым? Это выражается в нескольких направлениях.

Во-первых, современ­ные, новейшие технологии опутывают мир сетью коммуникаций и телеком­муникаций, и наиболее явным выражением этого является всемирная ком­пьютерная сеть интернет. Достаточно бросить взгляд на карты авиалиний, маршрутов авиакомпаний или на схемы связей в интернете, чтобы отдать себе отчет в том, что в масштабе целого мира перемещаются люди, информационные блоки, изображения. Технология радио и телевидения позволяет огромным массам людей, рассеянных по всему земному шару, одновременно виртуально участвовать в одних и тех же «глобальных событиях»: в Олимпиадах, фут­больных матчах на первенство мира, визитах в разные страны Папы Римского, концертах Роллинг-Стоунс. В этом смысле сбываются слова канад­ского теоретика средств массовой информации Маршалла Маклюэна, ска­завшего, что мир превращается в «глобальную деревню».

Во-вторых, людские общества становятся все теснее связанными развитой сетью экономических, финансовых, политических, стратегических, культур­ных взаимозависимостей. События в одной части мира немедленно влияют на то, что делается в самых отдаленных от нее странах. Биржевой крах в Гон­конге отдается эхом в обменных пунктах Варшавы. Падение добычи нефти в Ираке определяет повышение цен на бензин в Исландии. Заявление главы Центрального американского банка влияет на решения инвесторов в Брази­лии. Визит российского президента в Китай вызывает тревогу у стратегов НАТО. Мини-са­мокаты или туфли на платформах появляются почти одновременно в мага­зинах Берлина, Милана, Лондона и Ломжи.

В-третьих, появляются новые формы экономических, политических, куль­турных организаций наднационального характера, не связанных с каким-либо конкретным государством или с какой-либо отдельной страной. Наиболее очевидным примером такого рода могут служить крупные промышленные корпорации, банки, торговые фирмы. Некоторые из них еще сохраняют сим­волическую связь с той страной, откуда они ведут свое происхождение: «Сони», «Тойота», «Микрософт», «Боинг», но другие существуют уже в чисто между­народном пространстве: «Кока-Кола», «Макдональдс», «Каррефур», «Джене­рал Моторс», «Ситибанк» и т.п. Масштаб их операций далеко выходит за гра­ницы одного государства. В политике гораздо более ранним явлением, обре­тающим, однако, сегодня новые формы, были международные организации ООН, ЮНЕСКО, Интерпол и т.п. Такие или подобные им организации обре­тают сегодня определенные атрибуты государственного суверенитета, им да­ются права принимать решения, обязательные для стран-членов этих органи­заций (таковы, например, Европейская Комиссия, Европарламент) или право осуществлять юрисдикцию над судами отдельных стран (таким правом обла­дает Трибунал по расследованию преступлений против человечества в Гааге, а также Верховный Суд по правам человека в Страсбурге). Типично наднаци­ональный характер имеют новые социальные движения и отпочковавшиеся от них более прочные организации или ассоциации, например «Гринпис», кото­рый вышел из экологического движения, «Амнисти Интернэшнл» (Между­народная Амнистия), которая вышла из движения за права человека. В мире средств массовой информации существуют наднациональные телевизионные компании, например СиЭнЭн, международные журналы, например «Интер­нэшнл Геральд Трибьюн» или «Тайме». В области спорта самые знаменитые футбольные клубы уже не представляют свои страны (какую-либо отдельную страну), ибо разве можно считать команду голландской или британской, если в ее составе играет только один голландец или только три англичанина, а ос­тальной состав формируют так называемые «интернационалы»? К сожалению, глобализация затрагивает также преступные организации, прежде всего та­кие, которые занимаются нелегальной доставкой и сбытом наркотиков или торговлей так называемым «живым товаром».

В-четвертых, появляются социальные группы, жизнь и трудовая деятель­ность которых уже совершенно оторвана от конкретного места. Когда-то в та­ком положении были только дипломаты, сегодня к ним добавились бизнесме­ны, менеджеры, финансисты, персонал авиакомпаний, профессиональные спортсмены, артисты, в известной мере ученые. Эти люди постоянно меняют место проживания, кружатся по всему миру, значительную часть своей жиз­ни проводят в отелях, имеют свои офисы и квартиры во многих метрополиях, буквально не выходят из самолетов, пересекающих океаны по трансконтинен­тальным маршрутам. В крупных аэропортах для них приготовлены залы для конференций, чтобы они могли провести там деловые встречи, даже не посе­щая город, не покидая аэропорт. Недавно в связи с введением в строй новой авиатрассы из Нью-Йорка в Токио через Северный полюс, возникла пробле­ма повышенной радиации в районе Северного полюса, которая может пред­ставлять опасность для пассажиров, пролетающих этой трассой чаще, чем три раза в неделю.

Результатом такого рода изменений становится прогрессирующая униформизация мира. Капиталистический экономический рынок с характерными для него формами сделок, организациями, институтами, этикой конкуренции, потребительской ментальностью раньше всего овладел миром. Как утверждает американский теоретик Иммануил Валлерстайн, уже с XV в. капитализм стал «мировой системой ». Важный шаг в сторону установления полного господ­ства этой системы был предопределен упадком плановой системы хозяйства, наступившим вместе с падением коммунистического режима в СССР и стра­нах Восточной Европы. В политике очередная, «третья волна демократиза­ции» (как называл это явление американский политолог Самуэль Хантингтон) прошла над миром в 1980-х годах, оставив нетронутыми только небольшие анклавы авторитарных и тоталитарных режимов. Типичные демократические институты и формы политической жизни (парламенты, выборы, предвыбор­ные кампании, активное общественное мнение и т.п.) сегодня практически оди­наковы в большинстве стран мира.

Гомогенизация охватывает также сферу культуры. Это прежде всего каса­ется ядра культуры - языка. Все более интенсивные и распространенные меж­дународные, наднациональные контакты требуют общего языка. Идея эспе­ранто или других искусственных языков не прижилась в мире. Зато таким всемирным средством общения все более явно становится английский язык, международная карьера которого началась в среде авиаторов - пилотов и дис­петчеров воздушных линий, а затем перекинулась в сферы туризма, науки, техники, компьютерного программирования, бизнеса и т.д. Сегодня знание английского языка становится все более распространенным, всеобщим обра­зовательным требованием, а многие страны (скандинавские государства, Гол­ландия) становятся практически двуязычными. Униформизация, стирание различий, в огромной степени охватывает сферы материальной культуры, по­требительского рынка, моды, образа жизни. В магазинах всего мира можно купить одни те же продукты, стилисты и дизайнеры проектируют одинако­вые автомобили, архитекторы строят похожие дома, портные шьют похожие костюмы и платья. Люди читают одни и те же книги, смотрят одни и те же фильмы, одни и те же футбольные матчи, слушают одни и те же мелодии и хиты. Подобными становятся обычаи, даже в столь тесно связанных с мест­ными традициями сферах жизни, какими являются семья и религия.

Психологическое отражение всех этих явлений в групповом сознании имеет амбивалентный характер. С одной стороны, люди все чаще начинают мыслить в категориях общей судьбы, общих угроз и надежд. Понятие «Мы» расширя­ется, выходя за границы общины и национального государства. Появляется региональная идентичность (например, понятие «мы - европейцы»), а также зародыши истинномировой солидарности. Сильнейшим выражением такой солидарности является идея прав человека, которые обретают универсальное измерение, не ограниченное (как политические права) интересами граждан какого-либо одного государства, или (как социальные права) отдельных клас­сов, или дискриминируемых групп.

С другой стороны, глобализация моби­лизует оборонительное сознание, направленное на защиту утраченной или утрачиваемой культурной самобытности, собственных обычаев, традиций, ве­рований, образа жизни. Усиливается локальная идентичность и лояльность, ее этнические и религиозные проявления. Французский социолог Мишель Маффесоли пишет в этой связи о рождении новой«пле­менной культуры».

Столкновение этих двух противоположных тенденций (с одной стороны, расширения горизонта мышления и воображения за пределы собственной деревни, города, страны, региона, континента - на весь мир, а с дру­гой - сильнейшей идентификации с локальными культурами) является фак­том, характеризующим общественное сознание, и это столкновение может иметь сильнейшее революционное воздействие на общества будущего. В таком мире живем мы сегодня.

Этапы глогбализации

Глобализация — слияние национальных экономик в единую, общемировую систему, основанную на быст­ром перемещении капитала, новой информационной открытости мира, технологической революции, при­верженности развитых индустриальных стран либера­лизации движения товаров и капитала, коммуникаци­онном сближении, планетарной научной революции; для нее характерны межнациональные социальные движения, новые виды транспорта, телекоммуникаци­онные технологии, интернациональная система обра­зования (А.И.Уткин). Постепенное сближение стран и континен­тов покрывает всю историю человечества. Но рево­люционно быстрыми темпами это сближение осуще­ствлялось лишь дважды.

Первый этап глобализации. На рубеже XIX и XX вв. мир вступил в фазу активного взаимосближения на основе того, что торговля и инвестиции распространи­лись в глобальном масштабе благодаря пароходу, те­лефону и конвейеру. Такие теоретики первой волны глобализации, как Р.Кобден и Дж. Брайт, убедительно для многих экономистов и промышленников обосно­вали то положение, что свободная торговля необрати­мо подстегнет всемирный экономический рост и на ос­нове невиданного процветания народы позабудут о распрях. Британия со всем своим морским, индустри­альным и финансовым могуществом стала гарантом этой первой волны глобализации.

Идея благотворного воздействия глобализации на склонную к конфликтам мировую среду получила наи­более убедительное воплощение в книге Нормана Эйнджела «Великая иллюзия» (1909). В ней автор аргументировал невозможность глобальных конфлик­тов вследствие сложившейся экономической взаимо­зависимости мира: перед 1914 г. Британия и Германия (основные внешнеполитические антагонисты) явля­лись вторыми по значимости торговыми партнерами друг друга, при том что на внешнюю торговлю Брита­нии и Германии приходилось 52% и 38% их валового национального продукта соответственно. Но в августе 1914 г. предсказание необратимости глобального сближения наций показало всю свою несостоятель­ность. Первая мировая война остановила процесс экономически-информационно-коммуникационного сближения наций самым страшным образом.

Для реанимации процесса понадобилось немало времени. Лишь в последние десятилетия XX в., после двух мировых войн, Великой депрессии и многочис­ленных социальных экспериментов, либеральный экономический порядок, созданный в XX в., стал воз­вращаться в мировую практику. В соревновании с плановой экономикой западная — рыночная система экономической организации — победила, превращая мир в единую рыночную экономику.

Второе рождение (или возрождение) глобализа­ции началось в конце 1970-х гг. на основе невероят­ной революции в информатике, телекоммуникациях и дигитализации (перевода информации в цифровую форму). За последние тридцать лет мощь об­щего числа компьютеров удваивалась в среднем в те­чение восемнадцати месяцев. Объем информации на каждом квадратном сантиметре дисков увеличивался в среднем на 60% в год начиная с 1991 г. В результа­те всех этих изобретений стоимость переноса инфор­мации сократилась драматически, и ныне огромные объемы информации могут быть перенесены посред­ством телефона, оптического кабеля и радиосигналов.

Стал очевидным новый характер глобализационных процессов. Например, британский концерн «Юнилевер», имеющий 500 подчиненных компаний в 75 странах, как и «Эксон», 75% доходов ко­торого получаются не в США, могут быть названы на­циональными лишь условно. Транснациональные кор­порации и неправительственные организации стали легко пересекать национальные границы и осуществ­лять власть над населением менее развитых стран, по­скольку «ни национальные правительства, ни локаль­ные власти не смогут собственными силами справить­ся с проблемами, порожденными растущей взаимоза­висимостью». Согласно данным, оглашенным на Кон­ференции ООН по торговле и развитию (май 2000 г.), в 1999 г. общая сумма слияний между фирмами раз­личных стран и поглощений местной фирмы иност­ранной составила 720 млрд. долл.

Современный этап глобализации. К началу XXI в. были выработано Соглашение об информационной технологии, заключены многочисленные соглашения о телекоммуникациях и финансовых услугах, достиг­нуты такие важные соглашения, как о приеме во Все­мирную торговую организацию Китая.

Если на первом (столетней давности) этапе глоба­лизации опорой ее служила глобальная Британская империя, то ныне за процессом резко ускорившейся глобализации стоят Соединенные Штаты. Они броси­ли свой несравненный вес, свою фактическую гегемо­нию ради процесса открытия мировой экономики: со­здание многосторонних институтов, активное участие в многосторонних раундах торговых переговоров, от­крытие собственных рынков для импорта, шаги по ре­ализации торгового либерализма.

С точки зрения американца Т. Фридмана, глобали­зация — это новая система, которая заменила «систе­му холодной войны». Не каждая страна может считать себя частью этой системы, но практически все госу­дарства (как и промышленные компании) находятся под давлением - они должны адаптироваться к вызо­ву глобализации. Но политический и экономический выбор большинства правительств резко ограничен тем, что в мире существует одна сверхдержава и пра­вит в мире капитализм.

Прежняя система международного разделения труда, основанная на взаимоотношениях между «раз­витой индустриальной основой мира», полуперифери­ей индустриализирующихся экономик и периферией неразвитых стран, изменяется в сторону создания еди­ной глобальной экономики, в которой доминирует «глобальная триада» Северной Америки, ЕС и Вос­точной/Западной Азии. Здесь размещены главные производительные силы мира и «мегарынки» мировой глобальной экономики, в которой центральную роль играют глобализированные транснациональные кор­порации.

Глобализация — это процесс, определяемый ры­ночными, а не государственными силами. Чтобы при­влечь желанный капитал и надеяться на блага, на пло­ды современной и будущей технологии, государства должны жестко следовать правилу сбаланси­рованного бюджета, приватизации экономики, откры­тости инвестициям и рыночным потокам, стабильной валюты.

Глобализация означает гомогенизацию жизни: це­ны, продукты, уровень и качество здравоохранения, уровень доходов, процентные банковские ставки име­ют в данном случае тенденцию к выравниванию на ми­ровом уровне. Глобализация изменяет не только про­цессы мировой экономики, но и ее структуру. Набира­ет силу невероятный по мощи воздействия на челове­чество процесс, генерирующий трансконтиненталь­ные и межрегиональные потоки, создающий глобаль­ную по своему масштабу взаимозависимость. Миро­вая экономика не просто становится взаимозависимой — она интегрируется в практически единое целое. Различие между взаимозависимой экономикой и эко­номикой глобализированной — качественное. Речь идет не только о значительно возросших объемах тор­говых потоков, но и о таком мировом рынке, который выглядит как рынок единого государства.

Понижая барьеры между суверенными государст­вами, глобализация трансформирует внутренние со­циальные отношения, жестко дисциплинирует все «особенное», требующее «снисходительного» отно­шения и общественной опеки, она разрушает культур­ные табу, жестоко отсекает всякий партикуляризм, безжалостно наказывает неэффективность и поощря­ет международных чемпионов эффективности.

Инвестиции ТНК к 2020 г. увеличатся в четыре ра­за и достигнут уровня в 800 млрд. долл. Не меньшими темпами увеличится стоимость товаров, произведен­ных в заграничных филиалах транснациональных кор­пораций (5 трлн. долл. в конце XX в.). Возникнет под­линно единая международная система, ценящая преж­де всего технологические новшества, позитивные пе­ремены. Центром усилий в XXI в. станут образование, развитие инфраструктуры, занятие конкурентоспо­собных позиций на мировом рынке информатики, ми­кроэлектроники, биотехнологии, телекоммуникаций, космической техники, компьютеров, т. е. привнесения новаций, модернизация как константа национальной жизни.

Американский теоретик Р. Фолк полагает: «Оче­видно, что растущая экономическая взаимосвязь, сов­мещенная с влиянием Интернета и глобальных средств связи (особенно телевидения), воспевающих консьюмеризм и создающих общее и одновременное восприятие новостей, изменяет наше представление о мировом порядке фундаментальным образом. Госу­дарство не является более доминирующей силой на мировой арене. Глобальные рыночные силы в виде многонациональных корпораций и банков излучают сильное и независимое влияние. Они действуют на международной арене с минимальными ограничения­ми. Существенно воздействие локальных и трансна­циональных инициатив отдельных групп граждан по всевозможным проблемам местного значения — от строительства дамб до противодействия правительст­венным репрессиям. Международный порядок, опре­деляемый этими силами, представляет собой переход от мира суверенных территориальных государств к возникающей мировой деревне... В значительной ме­ре социал-демократическая версия сочувствующего гражданам государства заменяется неолиберальным жестоким государством».

Глобализация заставляет правительства гармони­зировать национальную экономическую политику с потребностями и пожеланиями соседей и потенциаль­ных конкурентов. В обстановке интенсивной конку­ренции, когда ускоряется движение потоков капита­лов, лишь немногие страны могут позволить себе до определенной степени независимую валютную поли­тику и поддерживать определенную экономическую самодостаточность.

Особая заинтересованность в глобализации ха­рактерна для лидеров мировой экономической эффек­тивности - 34 государств-членов Организации эко­номического сотрудничества и развития (ОЭСР), в которых живет чуть больше десятой доли человечест­ва, но которые владеют двумя третями мировой эко­номики, международной банковской системой, доми­нируют на рынке капиталов. Они обладают возмож­ностью вмешательства практически в любой точке земного шара, контролируют международные комму­никации, производят наиболее сложные технологиче­ские разработки, определяют процесс технического образования.

Как любой процесс, по мнению Э.Л. Азроянца, глобализация структу­рируется взаимно порождающими, а не отрицающими друг друга тенденциями. Так, существуют субъективная и объективная составляющие, разные прави­ла игры для тех, кто в центре, и тех, кто вдали от него, довольных и недовольных ее последствиями.

Субъек­тивный аспект реализуется в основном через страте­гию и тактику поведения акторов процесса для дости­жения своих интересов вне зависимости от интересов других участников.

Объективный аспект, в свою оче­редь, представляет интегральный результат общих усилий, как правило, отличающийся от всех субъек­тивных устремлений, но связанный с ними характером траектории достижения цели.

В субъективном срезе процесса глобализации вы­деляются следующие моменты:

Ø западная культура предлагается миру как единственно универсальная и прогрессивная, а вестернизация — как механизм реа­лизации этого проекта;

Ø предпринимаются попытки до­казать и убедить людей в том, что тотальная унифика­ция мира безальтернативна;

Ø широко распространяет­ся мнение, что либеральная (неолиберальная) эконо­мика и демократия не исчерпали своего созидательно­го потенциала и являются главными инструментами глобализируюшегся мира;

Ø настойчиво разрушаются представления о государстве, которому противопос­тавляется «глобальное свободное общество»;

Ø куль­турная экспансия конвертируется в экономическую зависимость;

Ø приватизируется политика, поскольку в нее все чаще и интенсивнее вторгаются частные акто­ры, принимая на себя функции, ранее принадлежащие государству;

Ø воздействие на сознание людей превра­тилось в высокодоходный бизнес.

Объективный аспект проблемы включает следую­щие моменты:

Ø цель глобализации на современном этапе (в плане объективного хода исторического раз­вития), заключается в том, чтобы создать условия ка­чественного перехода общества (экономического, по­литического, социального) в глобальное общество, доминантой которого станет духовное производство и глобальное сознание;

Ø неизбежную тесноту взаимо­действия и формирования глобального общества сле­дует строить по принципу сочетающегося, а не унифи­цированного единства культур, ненасильственного по­строения наднациональных структур и консенсусных форм управления и координации;

Ø необходимы равно­правный диалог культур через поиск «площадок» бес­конфликтного сотрудничества и веротерпимость, вы­равнивание цивилизационного уровня развития.

4. Глобализация как процесс формирования единого финансово-информационного пространства

Глобализация — процесс стремительного форми­рования единого общемирового финансово-информа­ционного пространства на базе новых, преимущест­венно компьютерных технологий (М.Г. Делягин). В этом ее отличие от интеграции, высшей стадией которой она является.

Атрибуты глобализации — глобальное телевиде­ние, «финансовое цунами» спекулятивных капиталов, сметающее и воздвигающее национальные экономи­ки, первый кризис глобальной экономики в 1997—1999 гг. и второй в 2008-2009 гг. и, наконец, вершина всего — Интер­нет, виртуальная реальность, интерактивность. Одна­ко внешние атрибуты и инструменты глобализации не должны заслонять главного — влияния новых инфор­мационных технологий на общество и, шире, на чело­вечество в целом.

Единый мир возник на базе качественно новых компьютерных технологий, которые породили новые информационные технологии, а те в свою очередь ка­чественно изменили природу бизнеса.

Главное в глобализации — изменение предмета труда. Основной формой существования человека на всем протяжении его истории было изменение приро­ды. Информационные технологии сделались наиболее прибыльными, наиболее коммерчески эффективным бизнесом стало не преобразование мертвых вещей, которым занималось человечество с момента своего появления, но преобразование живого человеческого сознания — как индивидуального, так и коллективно­го.

Информационные технологии впервые удешевили и упростили технологии формирования сознания до такой степени, что они в отличие от государственной пропаганды стали практически общедоступны и ком­мерчески эффективны.

В результате изменением нашего сознания зани­мается не национальное и даже не зловещее «миро­вое» правительство, а практически любой желающий. Тот, кто не делает этого, давно вытеснен из бизнеса, в котором нечего делать без PR-технологий: в отличие от традиционного мар­кетинга они приспосабливают не товар к предпочте­ниям людей, а, напротив, людей — к уже имеющемуся товару.

Превращение формирования сознания в наиболее выгодный бизнес - не частный вопрос коммерции. Оно изменяет сам характер человеческого развития: если раньше человечество изменяло окружающий мир, то теперь оно перешло к изменению самого себя. В силу эффективности, влиятельности и привлека­тельности своей деятельности элитой информатизированного общества становятся люди, участвующие в формировании сознания. Это «инфор­мационное сообщество», обладающее специфически­ми мировоззрением, системой ценностей и стилем по­ведения, неминуемо обособляется в рамках каждого отдельно взятого общества.

В результате в рамках каждого общества возника­ет глубокое противоречие между «информационной элитой», осуществляющей формирование общест­венного и индивидуального сознания, и основной массой населения (в том числе высокообеспеченного и образованного), в силу специфики своей деятельности не имеющей доступа к информационным технологиям и являющейся поэто­му исключительно объектом их применения. При этом чем более развитым является общество, тем острее в нем проявляется данное противоре­чие, так как тем выше в процентном отношении доля «информационной элиты» и тем заметнее ее деятель­ность.

Обособление во всех странах групп людей, рабо­тающих с информационными технологиями, в «ин­формационное сообщество» неизбежно ведет к по­степенной концентрации этого сообщества (в силу материальных, в том числе потому, что интеллект, хо­тя и выживает, не воспроизводится в бедности и опас­ности, и интеллектуальных факторов) в наиболее раз­витых странах.

Это создает объективно обусловленный техноло­гический разрыв, в первую очередь между развитыми и развивающимися странами.

Данный разрыв закрепляется из-за кардинального изменения ключевых ресурсов развития человеческо­го общества, происходящего под воздействием инфор­мационных технологий: это уже не пространство с же­стко закрепленным на нем производством, а в первую очередь мобильные финансы и интеллект. Соответст­венно эффективное освоение территории — уже не оз­доровление находящегося на ней общества, но, напротив, обособление (которое обычно является результа­том кризиса) внутри него и изъятие его финансов и интеллекта. При этом прогресс более развитого об­щества идет за счет деградации «осваиваемого», при­чем масштабы деградации, как всегда при «развитии за счет разрушения», превосходят выигрыш более развитого общества.

Таким образом, распространение информацион­ных технологий и глобализация качественно изменили сотрудничество между развитыми и развивающимися странами: созидательное освоение вторых первыми при помощи прямых инвестиций (бывшее содержани­ем как основанной на прямом политическом господст­ве «английской» модели колониализма, так и осно­ванной на косвенном экономическом контроле «аме­риканской» модели неоколониализма) уступает место разрушительному освоению при помощи изъятия фи­нансовых и интеллектуальных ресурсов. Именно ос­мысление реалий и последствий этого перехода поро­дило понятие «конченых стран», безвозвратно утра­тивших не только важнейшие — интеллектуальные — ресурсы развития, но и способность их производить.