Лекции.Орг


Поиск:




Дьявол собственной персоной 20 страница




Но эти результаты были в интернете повсюду. Сатиры (или же силены, как их часто называли) были существами, созданными для веселья и забав, танцующие с нимфами под музыку флейты. Самый старый и самый мудрый из них, Силенус, был наставником Диониса, и владел даром пророчества. На древних вазах было много изображений сатиров, и все они совпадали по основным признакам: густые волосы, борода, заостренный нос, полные губы.

Я быстро расправилась с заданием и отправила его Джайлсу за два часа до полуночи. Затем я вышла из комнаты. Если за этим скрывалось хоть что-то большее, чем древний миф – и за всем прочим, во что меня просили поверить в этот день, – тогда человек, открывший для меня Проктер Холл, назвавший меня нимфой и затем бесследно исчезнувший, должен быть двух тысяч лет от роду.

Если предположить, что он вообще существует, то наверняка у него есть ответы на все мои вопросы. И во мне появилось подозрение, что где-то там, за полем для гольфы, он уже ждет меня.

 

ДВОР КЛИВЛЕНДСКОЙ БАШНИ был странно тихим. Беззвучная, неподвижная ночь скрывалась под карнизами и арками, словно тихо ожидала прихода своего времени; даже чье-то одинокое окно светилось тусклее, чем обычно. Может быть, завершив долгий пятничный ужин, люди поспешили перейти в менее заброшенные корпуса кампуса.

И где же мне начать поиски этого существа – мужчины, по сути своей являвшегося призраком? Та секретарь в дворницкой приняла меня за лунатика из–за невинного упоминания смотрителя/ключника. Теперь я могу ярко представить ее реакцию, если добавлю в список «наставника Дионисия».

О, и кстати, он не стареет. Вероятно, он даже и не умрет. Вы могли заметить его прогуливавшимся на своих... копытах. Нет? Это вам ни о чем не напоминает?

Проктер Холл был, как обычно, закрыт. Потом я вспомнила, как он говорил что-то о схождении вниз. О каких-то лабиринтах. Спустятся ли твои друзья с тобой, или ты отважишься пойти в одиночку?

Вот она, та маленькая лестница, на которой я увидела его в первый раз. Сделанная из белого камня, она так круто уходила вниз, что мне, просто взглянувшей на нее, стало нехорошо. Я никогда не проверяла, куда она вела, и никого не спрашивала об этом.

Ты едешь учиться, а не гоняться за призраками прошлого. Оно очень быстро станет для тебя падением по спирали вниз.

Я начала спускаться вниз. Где-то наверху эхо моих шагов звучало все тише и тише под сводчатым потолком.

Подвал. Подобие гостиной с телевизором и хаотично стоящими стульями. Столы для бильярда. Мишень для игры в дартс. Старый пыльный диван цвета ржавчины. И табличка:

 

ПБар

Подвальный бар

Это твой оазис!

 

Я проследовала по коридору через многочисленные повороты мимо ряда закрытых дверей, пока одна из них не заинтересовала меня. В ней не было ни смотрового глазка, не был приколочен номер, зато там были два листочка плюща, искусно вырезанные прямо на дереве, и было видно даже тонкую паутину прожилок и крошечные витки на стебле. Увидеть рисунок плюща в кампусе было обычным явлением, это лишний раз напоминало о том, что Принстон находился в числе восьми учебных заведений (Лига Плюща), чьи названия были в верхней строчке по рейтингу ВУЗов в стране. Но под листочками карандашом кто-то нарисовал шесть кружочков, изображавших перевернутую пирамиду.

Виноград.

Мне никогда не приходила в голову мысль, что листья плюща и виноградные листья, оказывается, так похожи. И что единственным отличительным знаком были ягоды.

Я потянулась к ручки двери.

– Ты никогда не должна открывать дверь, в которую, возможно, ты не захочешь входить.

Мое тело словно окаменело от звуков этого голоса. Я не слышала никаких шагов. Я не заметила большой темной тени, крадущейся за мной по коридору. И он вообще не должен существовать вне границ этих старых легенд. Но когда я обернулась, он был там. Такой реальный, что в этом не было сомнений. Как будто он шел рядом, сжимая в руке конец невидимого поводка, привязанного ко мне.

 

ПРОСТО УДИВИТЕЛЬНО, КАКАЯ ЧУШЬ ПРИХОДИТ В ТВОЮ ГОЛОВУ, когда ты страшно напугана.

Так вот как я умру? В подвале? На мне нет даже белого платья, только обычные джинсы и флисовая толстовка с капюшоном. А эти острые штуки в его нагрудном кармане, это что... стрелы для дартса?

Он спокойно стоял и смотрел на меня. В тишине.

У этого типа точно козлиное выражение лица. Мы можем придумать классный триллер в духе старой доброй классики: Молчание Козлов. Подзаголовок: Забита Насмерть в Подвале Стрелами для Дартса.

Он поднимает руку.

Я делаю шаг назад.

Эльза тоже умерла в подвале? Может быть, через несколько лет в кампусе нас будут называть “Пропавшие Сестры Славин”.

– Не бойся меня. Я не причиню тебе вреда.

Мило с его стороны сказать такое. Но разве обычно тебе не говорят что-то подобное, перед тем как убить и сбросить тебя в какую-то канаву?

– Кто вы такой, Сайлен? Я имею ввиду... кто вы на самом деле?

– Я мог бы тебе сказать. Но какой в этом смысл, если ты уже догадалась?

– Почему тогда ваши ноги не... – Я взглянула туда, где должны были быть его ноги, если бы его брюки не были бы такими длинными и практически не волочились по полу.

– Более козлиными? – Его низкий горловой смех эхом отскочил от стен. – Если бы я захотел, они бы такими были. Но ты не находишь, что они привлекли бы чужие любопытные взгляды?

При этих словах его невысокое тело начало менять свою форму и трансформироваться в подобие зверя с черной кожей и всем остальным – и вот он уже стоял на копытах с улыбкой, словно все эти метаморфозы не потребовали от него ни малейшего усилия.

– Значит, вы действительно... – Я не могла сказать это слово вслух, совершенно пораженная тем, что рядом со мной стояло существо из легенд и мифов – сатир во плоти – и совершенно уверенная в том, что теперь моя жизнь никогда не будет прежней, когда он подтвердит мои догадки, – сатир Силенус?

– Да, я Силенус. Хотя я лично предпочел бы для тебя остаться Сайленом. Меня уже достаточно долго называли Силенусом на протяжении сотен лет.

Сотни лет. Он, должно быть, видел очень многое за это время. И где-то в не самом дальнем уголке его памяти среди этих витков времени есть секрет, который теперь просочился в мою такую короткую человеческую жизнь.

– Вы знали мою сестру? – Сама возможность этого заставила меня позабыть обо всех вопросах, что я должна была ему задать (ну например, что же скрывается за этой дверью и почему он считал, что я не захочу входить в нее). – Я видела вас в ежегоднике от 1992 года. Вы должны были знать ее.

– Только глупец может заявлять, что знает сердце, подобное ее, – он вздохнул и покачал головой. – Я был этим глупцом.

Что означало одно – даже всеведущий сатир не смог устоять перед прекрасными чарами, как и все остальные.

– Вы расскажете мне о ней?

Его тело постепенно снова приняло человеческий облик, как будто волосатый черный снежный человек начал таять и принимать прежнюю форму, меняя темную кожу на штаны и копыта на ботинки. Затем он направился по направлению к винтовой лестнице. Медленная неуклюжая походка – было очевидно, что человеческие ноги не самый его любимый способ передвижения в пространстве. Сзади он казался уставшим, неуклюжим, слегка полным мужчиной... если бы его не сопровождало звучание флейты. Однажды я уже слышала эту мелодию, сыгранную им, и теперь узнала ее: она была из балета “ Послеполуденный отдых фавна ” и была написана Дебюсси. На греческом она звучала бы немного иначе – “ Послеполуденный отдых сатира ”. Прозрачные мечтательные ноты, словно волшебный дым от фимиама, поднимались к потолку, как будто он решил заколдовать весь дом, или по крайней мере, повергнуть его в сон.

Мы все еще поднимались по последним ступенькам, когда дверь скрипнула. Проктер Холл открылся, приветствуя нас у своего преддверия.

Он пропустил меня вперед. Вокруг было темно, но как только мы вошли, люстры словно вернулись к жизни и выглядели теперь так необычно, как я еще никогда не видела – статические электрические лампочки превратились в крошечные язычки пламени, дрожа внутри стеклянных плафонов. Ни один звук не сможет покинуть эти стены. Я понятия не имела, куда я шла.

– Ты поражена? – он протянул мне руку. Я ожидала, что его кожа будет невероятно холодной, но она была теплой, как и у любого человека. – Я рад, что ты не больше не боишься меня.

В чём был смысл страха? У него были силы, которые я и представить не могла (или понять, или пытаться сбежать от них). И хотя часть меня все еще ожидала, что я в любую секунду проснусь в своей постели, я начала понимать, что это не было просто сном. То, что рука, держащая мою руку, была реальной.

– Реальной? Вещи становятся реальными, только если ты сама захочешь этого.

Он еще и читал мои мысли. И, как будто все происходящее недостаточно нервировало, он вдруг начал вести меня сквозь столы. Буквально сквозь них. Я могла видеть стулья, которые я так много раз расставляла, деревянные поверхности столешниц, которые я протирала в конце каждой смены, но теперь наши тела двигались в обширном пространстве так, как будто в столовой был только пустой воздух.

Когда мы достигли противоположного конца комнаты, он отпустил мою руку.

– События прошлого не должны быть частью настоящего. И все же ты хочешь позволить им войти в твою жизнь?

– Она была моей сестрой. И наверное, до сих пор ею является. Это делает ее частью моего настоящего, даже если она действительно стала... – Менадой? Неким гибридом самодивы? Мне необходимо было найти разумный способ произнести это: – Это правда, что она спасла Риса?

– Правда является очень гибким понятием, Тейя.

– Но это все же лучше, чем секреты. Я всю свою жизнь была окружена какими-то тайнами.

– Так значит, теперь тебе нужен кто-то, кто мог бы раскрыть их тебе. А что заставляет тебя думать, что я их законный хранитель?

– Если не вы, то кто же?

Он указал на огромный камин рядом с нами.

– Что ты видишь?

Высоко в камне был вырезан щит школы в сети лиственного орнамента. Это были плотные листья, чьи пышные края напомнили мне о дереве над горным озером, о котором я прочитала в легенде несколько месяцев назад.

– Это дуб?

– Да. Что еще?

Я узнала белочек. Ящериц. Еще были бабочки и птицы. Но он все ждал чего-то большего. Потом я заметила голову другого животного, выглядывающую между ветвями. Были изображены только морда и пара колючих глаз на ней: талисман школы. – Этот тигр?

– Это ровно такой же тигр, как эти листья на двери – листья плюща.

– Они не были от плюща, я была в этом уверена. Они были просто замаскированы под символ Принстона, если только не приглядеться хорошенько.

– Это рысь. – Он посмотрел на резное изображение и словно обращался к животному, скрытому внутри, а не ко мне. – Это самое неуловимое животное: хранитель тайн. Она приходит и уходит как призрак, она видит, сама оставшись незамеченной. Одна из священных гонцов бога.

– Бога?

– Диониса. Только рысь может раскрывать тайны прошлого. Через глаза животного ты можешь увидеть события, скрытые пеленой времени, так, как если бы они происходили прямо сейчас на твоих глазах. Но тот, кто ищет рысь, получает или благо, или бич.

– Я не знаю, что это значит.

– Прошлое становится благословением или проклятием после того, как ты увидела его. Хочешь ли ты испытать свою удачу?

Я ответила, что хочу. Если единственный способ узнать правду означал риск навлечь на себя проклятие, что ж, пусть будет так. Он отвел глаза и снова посмотрел в глубь зала. Ничего не шевелилось. На секунду даже мерцание ламп замерло под тяжелым ребрами потолка. И затем, была ли это правда или я только хотела, чтобы это было правдой, но перед нами возникло животное – его лапы бесшумно касались пола и каждое движение плавно перетекало в следующее, поражая ловкостью молодого хищника. И вот наконец, его глаза устремили свой странный взгляд на нас: голубовато–зеленые, как глубокие воды озера, в котором плакучая ива соединила свое отражение с отражением чистого неба.

– Теперь подойди и задай ей свой вопрос на ухо.

Я подумала, что он шутит, но он кивнул в сторону рыси. Вещи становятся реальными, только если ты сама захочешь этого. Практически онемев от страха, я медленно встала на колени и потянулась навстречу зверю, сначала лишь одной рукой.

Пестрый мех был настолько мягким, что я едва могла чувствовать его, мои пальцы словно погружались в свежевыпавший снег. На ушах животного поднялись торчком пучки черных волос. Царапая пол, оно обнажило свои когти.

Я наклонилась к нему, успокоенная тихим звуком мурлыканья, и прошептала свой вопрос: только одно слово. Имя девушки, у которой была самая необычная судьба из всех, кого я знала.

Словно ужаленная этим звуком, рысь отскочила. Она остановилась в нескольких футах от нас, глядя в коридор своими глазами, полными ясной мудрости. Потом что-то начало меняться в этих глазах, в ее гипнотическом взгляде, как будто вся необъятность времени сосредоточилась в нем, возвращая события давно прошедших дней и заставляя их снова принять осязаемую форму прямо здесь, в Проктер Холле.

Лужайка. Голые деревья. Ночь, опьяненная красотой луны. И быстро идущая девушка в белом пальто. Она стремительно идет по траве, словно ее время уже на исходе.

Она пробирается через застекленную дверь, стараясь не разбудить того, кто заснул среди пустых бутылок и разбросанных партитур. Она склоняется над человеком. Улыбается. Она берет его руку и надевает на палец кольцо.

Затем парень просыпается. Она пытается поцеловать его, но он видит это кольцо и превращается в безумца: его внезапная ярость, отблеск серебряного кольца, брошенного на пол, их сердитые голоса (не было слышно ни одного слова, как будто звуки приглушены глубокими водами). Девушка спокойно смотрит, как он нашаривает среди связки автомобильных ключей один нужный, и затем надевает на нее шлем. Но даже после того, как она натянула шлем, и после того, как двигатель взревел в ночи, холодок от ее растаявшей улыбки не желает покидать комнату...

Поездка на мотоцикле предстала перед нами наяву – необратимое, окончательное действие, каким может быть только прошлое. Но мне не нужно было видеть что-то еще, я уже знала все остальное. Джейк выразил все произошедшее лишь несколькими словами на нашем пути назад из Карнеги Холла:

– Одна молния не бьет дважды в ту же семью.

– Что произошло?

– Риз попал в аварию на своем много назад. Кое–кто пострадал, и мой брат винил себя. Теперь он не подходит и близко к тому, что имеет только два колеса.

Затем авария. Риз умирает на ее глазах. И моя сестра решает отдать свою жизнь за него. Приняв это решение за них обоих – чтобы навсегда завладеть его жизнью.

Визг шин наполнил пространство зала. Затем воздух снова стал пустым. И только четырехлапая тень растворилась в темноте, направившись в сторону вестибюля.

 

– ТЕПЕРЬ ТЫ БОЛЬШЕ ПРИМИРИЛАСЬ С ПРОШЛЫМ, когда ты увидела это своими глазами?

Да, я видела это. Но предъявление Эльзой своих прав на Риза было больше чем просто частью прошлого. И я никогда не смогла бы смириться ни с чем из этого всего.

– Что произошло после аварии?

– Я помог твоей сестре пройти через это.

– Через … что?

Его рот открылся в поросли густой бороды. И закрылся.

– Это правда, что говорят об этих ритуалах? Что Дионис принимает жертву – человеческую жизнь – в обмен на бессмертие?

Он кивнул.

– Так Эльза и Риз... они больше не люди?

Еще один кивок.

Я старалась не паниковать. Риз – даемон. Эльза... стала тем, о чем я предпочитала даже не думать. Дикие существа, обязанные быть друг с другом навечно в обманчиво идиллической обстановке университетского городка Принстона.

Неудивительно, что Риз влюбился в меня безо всякой на то причины и так быстро. Эльза и я были похожи. Он мог быть с ней каждое полнолуние (очевидно). Но были еще и новолуния, и четверти луны, а также другие фазы луны между ними. Должно быть, в такие времена он чувствовал себя одиноко. До тех пор пока, наконец, ее поразительный двойник не появился в утреннем тумане прямо перед ним. Почему он должен был вдруг пройти мимо?

Благословение или проклятие.

Сайлен пристально смотрел на меня.

– Наши сомнения – наш самый главный враг, Тейя. Но в твоем сердце ты знаешь правду.

– Ты имеешь в виду гибкую правду?

На этот раз ему нечего было ответить мне. Я попросила его рассказать мне об остальном, что бы он там не имел ввиду под словами "помог ей пройти через это".

– После аварии у нас было очень мало времени. Всего несколько минут, прежде чем лунный свет коснулся бы лунных часов.

– Коснулся чего?

– Лунных часов. Название "солнечные часы" более привычно для людей, но здесь нет никакого различия. Полдень становится полночью, вот и вся разница. – Он вытащил двойную флейту из кармана и положил ее на ладонь. – Одна трубка лежит горизонтально, другая направлена вверх под острым углом. – Лунный луч упал на лезвие, чтобы отбросить от него тень. Без этого, – его пальцы скользили вдоль верхней трубки флейты, – не было бы никаких лунных часов, а только обычное украшение для сада. Те часы, которые мы использовали в ту ночь, могли бы сойти за фонтан, как один как раз за этими стенами.

Я видела эти фонтаны. Их было несколько вокруг университетского городка и даже один в Галечнике, в саду за пределами этой огромной библиотеки. Издали они всегда выглядели заброшенными; я никогда не видела бьющей из них воды. Но по–видимому, они могут быстро стать чем-то еще: часами, приманивающими луну.

– Все должно быть сделано во время полнолуния, только тогда часы точны. Позднее несовершенная орбита луны отбрасывает положение тени вперед на четыре десятка минут каждую ночь, и тень никогда не сможет выровняться вновь.

– Выровняться с чем?

– С полуночью. Когда свет от полнолуния попадает на лезвие ровно в двенадцать ночи, его тень с шипением возрождается к жизни. Она зажигается, как свечной фитиль, самим богом.

– Дионисом?

– Им самым. Всякий раз, когда ему предлагается чья-то жизнь, появляется змея, чтобы принять ее.

– Значит... это то, как моя сестра умерла?

– Умерла? – Его губы изогнулись в немного печальной улыбке. – Сама смерть теперь просто увядает у ее ног. Но конечно, это стало одним из условий обмена, если это то, что ты имеешь ввиду.

Он подошел к нише в стене напротив камина. Один магистр однажды уже назвал ее "Альков".

– Я уверен, что ты знакома с легендой о Святом Граале. Некоторые полагают, что это чаша, из которой Христос пил на тайной вечере, и в которой была собрана его кровь после того, как Он был снят с креста. Другие видят в нем некий мистический котелок. В одной из валлийских легенд король Артур с риском вошел в подземный мир, чтобы украсть кельтский котелок, который мог бы оживить его мертвых воинов. Эти ланцеты, – он указал на три витража, сформировавшие полуокружность алькова, – рассказывают нам историю рыцарей, которые пытались найти Грааль. Одной из наиболее спорных сцен является изображение сестры сэра Персиваля, как она пожертвовала своей жизнью, чтобы излечить смертельно больную женщину. В нем был применен ритуал кровопускания. Отсюда и название на стеклянной панели: "Замок странного обычая".

Я посмотрела на окна. В них не было уже цвета, просто паутина из кусочков стекла, потемневшая до момента рассвета. Но где-то там наверху, скрытая среди других, была сцена, о чьем отношении к смерти моей сестры я уже начинала догадываться.

– Представь себе, сколько крови должно быть взято от одного человека, чтобы очистить больную кровь другого! Кровь девственницы считалась более чистой и чаша, полная такой крови, была достаточной мерой, но даже это могло привести к анемии и смерти человека. Любая более меньшая доза – скажем, потир, – означала, что должно было быть примешано что-то еще. И это что-то было даже более мощным средством, чем кровь: змеиный яд.

– Но разве яд не убивает?

– Не при правильном использовании. Ты знаешь, что обычно говорили римляне? – Он ждал, как будто это было вполне естественно, что я буду просто тусоваться с древними римлянами в современной школе. – В чаше нет смерти. Они вводили яд в качестве лекарственного средства, зная, что он может излечить при проглатывании так же, как он мог бы убить, если бы попал в рану.

– И моя сестра получила яд в рану?

– На самом деле здесь оба случая. Сначала змея принесла смерть в ее вены, и затем напиток сделал ее бессмертной. Эта идея – что можно выпить эликсир жизни и обрести бессмертие, – так же стара, как само человечество. Если оглянуться на прошлое, то "Грааль" будет лишь обычным черепом, в котором были смешаны кровь и яд с образованием вещества непревзойденной лекарственной силы. В Греции мы используем блюдо для смешивания, называемое кратер. Но даже простая глиняная чаша может сделать то же самое. – Он поднял руку и я увидела в ней маленькую чашку, наполненную водой. "Человек может давать ему имена, окутать его тайной, погрузить его в запутанный миф. Но в конце концов Грааль – это просто чаша. Его единственная сила исходит от того, что мы наливаем внутри него.

– Я вижу только воду внутри этой чашки.

– Ты начинаешь с воды; она является источником всей жизни. А ты затем добавляешь другие составляющие.

Я наблюдала, как он поднялся на несколько ступенек к тому, что могло бы быть алтарем, если бы Проктер Холл был церковью. Массивный стол раскинулся под витражом: Высокий Стол, за которым декан Уэст имел обыкновение читать молитву на латинском языке и править своей облаченной в мантию империей ученых. Теперь Сайлен провел рукой по поверхности... и там начала появляться фигура, мужская фигура! Затем другая – женская. Тела лежали словно во сне, покрытые белым покрывалом, две головы почти касались друг друга в середине.

– Я думала, что только рысь может вызывать секреты к жизни?

– Секреты – да. Но это мое собственное прошлое, и я могу раскрыть его тебе всякий раз, когда я этого хочу.

Он протянул руку под покрывало. Поднял руку женщины. Держал чашку под ней до тех пор, пока слабый всплеск упавшей капли не пронесся по залу. Я представила себе крошечный надрез, едва заметный на ее бледной коже. То, что Джайлс заметил в гробу, было вовсе не уколом от шипа, а следом от укуса змеи, все еще кровоточащим.

– Ты, наверное, ожидала увидеть меня держащим флаконы в руках – белый и красный, яд и кровь. Но с помощью укуса змеи эти два компонента уже смешиваются. А если клык змеи принадлежит самому Дионису, одной капли достаточно, чтобы превратить чашу в чудесный фонтан молодости.

Он поднял чашу в мою сторону, и я сделала шаг назад, в ужасе, что он ожидал, что я буду пить из нее.

– Не волнуйся, это не напиток для живых. Но с другой стороны, один глоток, влитый в мертвые губы, – и к тому времени, когда взойдет следующая луна, жизнь вернется к телу. На этот раз навсегда.

– Тогда как моя сестра оказалась в похоронном зале?

– Это был единственный путь.

– Но почему, если никто и не собирался проводить похороны?

– Потому что новости о пропавшей студентке стали бы катастрофой для всех, участвующих в этом. Новые расследования, вопросы СМИ, предложения вознаграждения за любую информацию... судорожный поиск искомого был бы просто бесконечным. С другой стороны, пропавшее тело мертвой студентки – эта новость забывается за одну ночь. Здесь нет никаких перспектив погони за тайной, никакого красивого счастливого конца. Подобная статья попадет на первую страницу, затем эту страницу скомкают и выбросят в мусорную корзину, вот и все.

Может быть, это и было концом для всех остальных. Но были еще два человека в месте, который я зову своим домом, и они никогда не переставали надеяться найти все ответы на свои вопросы. И они так и продолжать ждать их всю свою жизнь.

– И Рис тоже закончил свою прежнюю жизнь в похоронном доме?

– Нет, у него не было никаких видимых изменений, поэтому он продолжил учиться в школе. Только двое поняли, что с ним что-то не так – его брат и тот дворецкий. Брат, конечно, осознал это лишь спустя годы.

– Почему тогда Эльза изменилась, а он нет?

– Потому что он ни с кем не заключал договор. Когда я приложил чашу к его мертвым губам, он получил бессмертие – и все, предлагающееся к этому, – но без обязательств, как вы, люди, любите говорить. Конечно, он стал обязан ей, и так будет всегда. Но не самому Дионису. Что и делает даемона прекрасным созданием, практически ничем не отличимым от обычного смертного.

– А моя сестра?

– Твоя сестра вынудила бога на самое чудовищное соглашение: заставила смерть отступить от уже принесенной жертвы. Немногие осмеливались рискнуть, невзирая на последствия подобной сделки. Так что она... обратилась, если можно так сказать. Претерпела метаморфозы. Той ночью она отдалилась от человеческой сущности настолько, насколько это возможно, хоть снаружи и осталась прежней. Отдалилась настолько, что никогда не сможет вернуться.

И все же, тогда, под сосной, она казалась человеком...

– Это вы украли ее тело из гроба?

– Бессмертие характеризуется глубочайшим одиночеством из всех вообразимых. Мне не хотелось, чтобы первые мгновения в этом качестве она провела в похоронном бюро, да еще и одна.

– А Риз?

– Когда он очнулся, она была с ним.

Меня взволновали мысли о том, как Риз открыл глаза и увидел ее, как она улыбнулась ему, осознавая, что отныне он принадлежит ей навечно.

– Именно этого Эльза и добивалась, верно?

– Это определенно было эффективнее любого кольца, что она могла надеть на его палец. Но чего она хотела на самом деле, так это быть девушкой, на чей палец однажды захочет надеть кольцо он сам.

– Рано или поздно она будет этой девушкой.

Сатир замолчал, подбирая слова.

– Я верю, что он уже нашел ее. И она не та, с которой он видится при полной луне.

– Пока, может, и нет. Но всем остальным не сужденно задержаться в его жизни надолго, включая меня.

– Краткость не имеет значения. Как ты знаешь, любовь упряма. Она не уходит, когда вторгается разлука.

В его голосе слышалась едва различимая горечь, и мне стало интересно, так ли сильно его сердце отличалось от наших человеческих.

– Для одной ночи размышлений достаточно. Последний шаттл до «Форбса» будет здесь довольно скоро. – Он поднял руки, и Проктер Холл снова стал нормальным: два тела исчезли, а канделябры застыли, вернувшись к привычному электрическому освещению. – Я могу организовать куда более быстрый транспорт, но на сегодня, вероятно, с тебя хватит феноменальных событий.

Я улыбнулась, осознав, как прав он был.

– Шаттл будет в самый раз.

Он открыл тайную дверь у алькова и оказалось, что та вела сразу наружу.

– Сайлен, мне бы хотелось увидеть, где умерла моя сестра. – Он приподнял брови, снова поправляя меня. – То есть, где она перестала быть человеком. Вы упоминали, что это произошло где-то рядом?

– Прямо по соседству. – Он указал на смежное здание, в котором я узнала Уайман Хаус, дом, где жил декан, на чьи владения я однажды случайно посягнула. – Поверь, это место такое же, как и прочие.

– Не такое же. Не для меня.

Я последовала за ним по заднему двору через туннель из листвы, что куполом нависала высоко над нашими головами и шелестом отзывалась в темноте. Закончился туннель в саду. Как он и сказал: такое же место, как и прочие. Гравиевые аллеи. Геометрические цветочные клумбы. Ровно подстриженные фигурные кусты. В центре же сада был изолированный каменный водяной фонтанчик, грезивший, чтобы к его горловине вернулся давно покинувший его голос.

Я обратила внимание, что там не было носика, просто гладкая восьмиугольная поверхность.

– Он всегда исполнял роль часов?

Сайлес кивнул и наверх поместил свою флейту, после чего отпустил инструмент. Трубочки остались на месте (одна – лежащей на плоскости, другая – указывающей на ночное небо), словно были удерживаемы заклинанием. И появились часы. Отбрасывающие тонкую безобидную тень в виде угла – около пять часов, спустя неделю после последнего полнолуния.

– Твоя сестра была... она была необыкновенно...

Я слышала это слишком часто.

– Смелой?

– И это тоже. – Огромные глаза лихорадочно засверкали в свете полной луны, словно сами были циферблатами. – Но, кроме того, она была невероятно стойкой.

Он, должно быть, решил, что я буду такой же, как и она. Но я не была ни смелой, ни стойкой. Даже само нахождение в саду, где некогда была ожила шипящая змея, вонзившая свои клыки в мою сестру, наполняло меня таким ужасом, что с тем же успехом этот яд мог растекаться в моей собственной крови.

– Я знаю, Эльза была смелой, но как она ввязалась во все это? Все эти темные ритуалы и жертвоприношения... все это захватило ее задолго до встречи с Ризом, разве не так?

– Тьма не захватывает нас по своей прихоти, Тейя. Она тщеславна. И жаждет быть приглашенной.

Когда мы вернулись к Кливлендской башне, автостоянка пустовала. Последний шаттл до Форбса, должно быть, ушел.

– Не переживай, мы его не пропустили.





Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2017-02-24; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 273 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Два самых важных дня в твоей жизни: день, когда ты появился на свет, и день, когда понял, зачем. © Марк Твен
==> читать все изречения...

777 - | 713 -


© 2015-2024 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.009 с.