Из преданий о Русской земле

Георгий Гребенщиков

РАДОНЕГА

СКАЗАНИЕ О НЕУГАСИМОМ СВЕТЕ И О РАДУЖНОМ ЗНАМЕНИИ
ЖИТИЯ ПРЕПОДОБНОГО СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО К 600-ЛЕТИЮ
СО ДНЯ ЕГО ВСТУПЛЕНИЯ В ХОТЬКОВСКИЙ МОНАСТЫРЬ

 

Н.К. Рерих Святой Сергий Радонежский.1932

 

Гребенщиков Г. Сказание. Чураевка: АЛАТАС, 1938

Содержание

Гонец. ВМЕСТО ПОСВЯЩЕНИЯ
ОБРАЩЕНИЕ К ЧИТАТЕЛЯМ
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ТВОРЕНИЯ
СЛАВОСЛОВИЕ
ИЗ ПРЕДАНИЙ О РУССКОЙ ЗЕМЛЕ
ПО ДОРОГЕ В ПРЕСВЕТЛЫЙ КРАЙ
РАССКАЗ О РУССКОМ ВОИНЕ
СВЕТ ВО ТЬМЕ
ЧАС ЕГО РОЖДЕНИЯ
ДЕТСТВО И ОТРОЧЕСТВО
ЮНЫЙ ИНОК
ИГУМЕН ВСЕЯ РУСИ
БИТВА НА КУЛИКОВОМ ПОЛЕ
РАЗОРЕНИЕ СВЯТЫНЬ
ОГОНЕК ЛАМПАДЫ

 

ГОНЕЦ

Осеннею листвой затрепетал прощально
Последний русский, серебристый тополь,
И темною полоской в дыме погребальном
Исчез, в слезах невольных, Севастополь.

Безвестность впереди тоской объемлет душу.
Навстречу гибелью грозит Девятый Вал.
Но кровью обагренную родную сушу
Пловец навеки в сердце заковал.

Не сдавшимся, не трусом и не беглецом
Спешит отверженный от разъяренной смуты,
Но протестующим, самоотверженным Гонцом
Он устремлен к Всевластному Кому-то.

Он не сомкнет в пути скорбяще-зорких глаз
И не упьется, жаждущий, в чужом пиру,
Чтобы во всех краях, средь многих чуждых рас,
Исполнить свой обет отшельника в миру.

И пронесется он по воле всех ветров,
По всем морям пройдет в ладье убогой,
Согнется под сумой средь нищенских шатров,
Но не согнет спины у вражьего порога.

Лишь в белых облаках, дворцах из перламутра
Найдет Гонец Обитель Высших Сил.
И будет Божий Суд во всем сиянье Утра,
И тьма сгорит в огне Божественных Светил.

РАДОНЕГА

(Из цикла очерков "Гонец")

Дорогие друзья!

После долгого молчания я решил написать это письмо тем из вас, кто еще не утратил редкую ныне способность: верить, надеяться, мечтать. По нынешним временам – это наивно, но наивность – первое качество юности, присущее не только молодежи, но и наиболее счастливым старцам.

В нашу страшную эпоху всеобщего упадка веры в ближнего, в эпоху горьких разочарований и потрясающих предательств, в эпоху умерщвления идеалов вообще – нам так необходимо хоть во что-либо поверить, хоть чему-либо порадоваться, хоть о чем-либо наивно помечтать!

Да, вы правы, упрекая меня в том, что иногда, вместо расширения, я суживаю свой путь. Я сознательно ухожу с большей разбойничьей дороги на глухую, узкую, лесную тропу. Но это не значит, что я ухожу от людей. Это значит, что мне хочется уединенно, крепче и глубже о них подумать, а еще лучше что-либо сделать, испытать выносливость своих физических и духовных мускулов; проявить простое трудолюбие, проверить себя: могу ли сделать сам, о чем пишу и к чему зову других. Но... "Горе мне, аще не благовествую!" – однажды воскликнул апостол Павел.

В нашем суетном и многогрешном бытии мы, конечно, не достойны даже и сравнивать себя с благовестителями высших истин жизни, но искать их, но мечтать о них и действенно испытывать, по силе разумения укреплять в себе светлые идеалы, полученные нами в наследие от истинных подвижников прошлого, – это мы можем и должны.

Поэтому считаю уместным и своевременным наш вопрос о том, что я подразумеваю под словом "Радонега"?

В мыслях мой ответ складывается очень просто, а словами объяснить его сложнее. Однако постараюсь уточнить его, как сумею.

"Радонега", как слово, происходит от древних русских понятий, столь созвучных и даже дополняющих одно другое слово: "Радуница" – послепасхальный день поминовения родителей, родителей усопших, но давших нам жизнь; "Радуга" – спектральная гармония солнечных образований полукруга на небесном склоне после большого летнего дождя. Само это явление природы дает чудесное знамение, прекрасное и во многом символическое. Отсюда непосредственная связь со словом "Радость" – нечто малообъяснимое физически, но явное в смысле возвышения наших эмоций, нашего духа, как бы позванного небесной радугой в высоту, в неведомый нам мир возвышенных чувств и устремлений.

Чтобы логически и символически связать эти три понятия в одно нам более понятное и глубоко знаменательное, само собой напрашивается древнее русское слово "Радонеж" – скромный, ныне почти позабытый и уже не существующий подмосковный городок, из которого произошел один из величайших строителей нашей Родины – преподобный Сергий Радонежский.

Но так как в своей книжке "Радонега" мне хотелось собрать и выразить мысли и образы не только о Прошлом, но создать из них послание (message) к Грядущему, то есть, опираясь на примеры Прошлого, как бы вынести некий урок для Будущего, я и решил назвать свою книжку этим новым словом "Радонега". Пусть это новое слово несет в себе добрые старые семена для нового посева. Пусть в этом понятии прозвучит кроме исторических справок призыв к новому действенному построению той Обители Духа, которая ныне столь кощунственно повсюду разрушается.

Как я уже сказал, я сделаю это по мере своих сил и разумения, не претендуя на безукоризненность своего труда, тем более, что размеры этой книги мне не позволяют использовать все собранные материалы полностью. Да и как послание, как призыв к разрозненным сердцам, она не должна быть громоздкой.

Чтобы дать отчет о мотивах, побудивших меня сделать отступление от своих обычных светских писаний и написать "Радонегу", я позволю себе несколько уточнить эти мотивы.

Прошло уже почти десять лет с тех пор, как мой Гонец передал вам мои первые письма с Помперага. Сколько воды и крови утекло с тех пор! Сколько ушло испытанных друзей, сколько братьев превратилось в недругов! Сколько погибло надежд и дивных намерений под осколками разбитой Правды Прошлого! Все эти десять лет я все же высидел на Помпераге, правда, с большими пробелами в своей программе и с огромными моральными и трудовыми потерями. Многое не выполнил, как того хотелось. Но несколько больших путешествий по Америке и два из них от Атлантического до Тихого океана и обратно оказались сверх программы. Они ободрили, окрылили мой дух и многому научили.

Писал за эти десять лет очень мало и как-то об этом не жалею. Не жалею потому, что все еще учусь создавать качество, а не количество, чтобы словам было тесно, а мыслям просторно. Кроме того, по правде говоря, не чувствовал настоящей связи с вами и с родным народом.

Да и где он, кто он ныне настоящий родной русский народ? Даже многомиллионные массы, обитающие ныне в самой России, – в эту эпоху – не настоящий, не родной народ. Но все же только там, в огне и страшных испытаниях, в просторах до основания потрясенной Родины, выковывается настоящий русский народ. Он должен быть фундаментом моих надежд, причиной моих самых радужных мечтаний и моей непрестанной тоски. И я пишу, тружусь, тоскую и терплю – только для них, для грядущих поколений Великой Будущей России.

Но, как много раз повторяюсь, Будущее никогда не создаю само собою. Она вырастает из корней Прошлого. Если даже корни вырваны, – нужны семена с того же древа, которое вырастало и крепло целые века. Поэтому никто, ни знатные единицы, ни самые могучие коллективы, никогда не смогут ничего создать великого и настоящего, не опираясь на достижения прошлых поколений. Политические веяния, их борьба и насилия – только кратковременные вспышки времени. Душа же народа многовечна и в сущности своей неистребима. И чем тяжелее ее испытания, тем сильнее и победнее ее рост в грядущем.

Я верю, горячо и крепко верю, что и народы России, во всей многоплеменности, во всем многоязычии, пойдут по путям, отмеченным великими подвигами прошлого, великими светильниками родной старины. Конечно, все народы неизменно идут вперед, к чему-то новому, но так как Свет един, и Свет, испытанный героизмом и святостью истинного Подвига, всегда основанного на Любви, Вере и Надежде, на отказе от своих эгоистических интересов, на постоянном духовном созидании, а не на разрушении Жизни, – то народы не могут не пойти по тем же следам испытанного Абсолютного Добра.

Итак, Будущее – это сад, вырастающий из вечных и чудесных семян Прошлого, но он вырастает только при посредстве Настоящего. Настоящее – это тот заботливый садовник, без которого все в саду заглохнет и зарастет бурьяном. И несчастен тот народ, который живет в эпоху сомнения, безверия, духовного бездействия. Он лишается участия в построении Грядущего, а лишенный этого участия, он умирает.

Посмотрим прямо, широко и зорко на настоящее нашей Отчизны. Оно кажется отчаянным, и муки и жертвы миллионов людей не поддаются описанию. Но кто смеет сказать, что русский народ умирает? Он не только жив, но он являет собою чудо невероятного преодоления ужасающей эпохи. Не в силу его политической неволи, а именно вопреки ей он встает Гигантом, мускулы которого закалены в огне и адских муках и потому является ничем и никем несокрушимыми. Может ли быть, чтобы у этого Гиганта не было души и сердца, а следовательно, и Веры, Надежды и Любви?

Когда мы смотрим на многоцветную радугу русского искусства и особенно когда радуемся победному шествию по всему миру русских песнопений и литературных произведений наших классиков-писателей, мы невольно оглядываемся назад, к истокам былых построений и достижений, к корням нашего исторического бытия. Только там, в кузнице великих испытаний прошлого, складывалась все проникающая печаль наших песен или все окрыляющая победная радость хвалебных гимнов или восторженных народных и церковных песнопений. Только оттуда, из кладезей исканий правды Божьей и чистого подвига, согретого кроткою любовью к Богу и к человеку-брату, черпала наша литература ее благо вдохновенные, гуманитарные идеи или возвышающие образы.

Безымянные летописцы давно несуществующих скитов и обителей были первыми столпами русской литературы. Без этих источников вдохновения, без этих традиций и религий прошлого не могло быть ни Ломоносова и Льва Толстого. Все наши композиторы, все наши художники и скульпторы, великие певцы и артисты, великие государственные деятели и даже ученые – все они обязаны своими достижениями тому былому нашего отечества, которое когда-то получило ореол святости, создало легенду Града Китежа, удостоилось названия Дома Пресвятой Богородицы.

Вот почему было бы неблагодарно и даже недобросовестно, для каких бы то ни было потомков православной Руси утверждать, что прошлое достойно забвения и даже порицания. Пренебречь, а тем более надругаться над тем, что в течение столетий почитались миллионами народа, было для него святынями и дало столь богатый плод культуры, – это значит быть отступниками от своего народа, разрушителями настоящих и будущих путей и русской и общечеловеческой культуры.

Излишне спорить о том, какой великий грех был вскормлен невежеством прошлого, но это невежество, это мракобесие, выросшее к нашим временам в чудовищное самоистребление, явилось результатом всего того же отступничества от истинно христианских устоев духа, которое привело Россию в ее современный ад. За это мы и несем справедливое наказание. Но можем ли мы быть судьями даже этой грешной части прошлого, коль скоро сами не способны устроить нашу жизнь на лучших основаниях?

Те же из современников, кто мог бы, по качеству своих действий возвысить голос против этого греха, неминуемо должны черпать все то же вдохновения и лучшие примеры из Великого Прошлого, и потому это они, подобно царю Давиду, должны воскликнуть:

– "Господи, устне моя отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою!"

Именно хвалу Богу, молитвенную благодать за все Им посланное, есть ли это радость достижения или очищающий пламень испытания, – должен испытывать всякий разумный русский человек. Ибо много неистребимых сокровищ получил он от прошлого своей отчизны, которая многократно прославлена и просияла подвигом ее святых подвижников. Среди этих подвижников один из первых, один из примернейших утвердителей смысла бытия и светодателей всем племенам России является преподобный Сергий Радонежский, бессмертный в своем деянии на все времена.

Поэтому в наши смутные дни всякий современный человек, а образованный тем паче, должен задуматься над простой и непреложной истиной:

Мы ничего не знаем о Боге, как насекомые ничего не знают и не могут знать о человеке. И, несмотря на большой технический и научный прогресс, было бы слишком самонадеянно думать, что новые поколения знают больше, чем ушедшие.

Кротость и смирение перед волей Божьей, сознание своей зависимости и ограничений во всем были основными мотивами подвига многих святых мужей мира сего во все времена. Именно через эту кротость начинали они свой трудный и светлый путь к постижению Божественной мудрости. А эти постижения привели их к чудесам веры и приближали к Богу, а стало быть, и к сокровенным таинствам и к радостям, нам ныне непонятным.

Однако не попытка что-то разъяснить или кого-то поучать о многократно и вдохновенно разъясненных истинах побуждает меня писать и говорить о житии святых подвижников, но внутренняя потребность благодарности Творцу за то, что по Его Помыслу такие подвижники существовали и в сонме обликов Святой Руси являли собою яркие светочи незакатных радостей, к которым всегда и всякими путями человечество будет стремиться.

* * *

Друзья мои, далекие и близкие, настоящие и будущие! Цель этого моего письма к вам заключается, конечно, не только в том, чтобы вместе помечтать о лучшем Будущем и тем ограничиться. Цель эта в том, чтобы мечту хоть частично, по мере наших сил, превратить в созидательное действие. Много добрых мыслей превратилось в чудные явления жизни даже в наше время, на наших глазах.

Еще вчера мечта, казавшаяся несбыточной, а сегодня – дивное сооружение архитектуры: храм, музей, библиотека. Еще вчера – мечта изобретателя, казавшаяся безумной, ныне является осуществленною действительностью, обслуживающей человечество: электричество, аэропланы, радио.

Но так как в технически усовершенствованной цивилизованной жизни преобладает диктатура материализма, то все технические достижения, все наши удобства и комфорт жизни не только не дали нам настоящего счастья, но и отняли у нас все наше время и превратили нас в рабов мелочного недосуга. Боле того: материализм удушает целые народы и весь мир, создавая непрерывные войны и революции, забастовки и восстания, а с ними вместе карательные усмирения, массовые казни, ужасающую преступность.

Логически, или вернее, трагически встает вопрос:

– Можем ли мы, современное поколение, остановить или задержать нависшую над миром разрушительную катастрофу?

На это можно было бы ответить следующим образом:

– Все зависит исключительно от нашей веры в добрые начала жизни: если мы способны верить, что можем, то и самые препятствия к предотвращению катастрофы обратятся в помощь. Если же будем колебаться, сомневаться и бездейственно препираться друг с другом, – катастрофа только ускориться и разрушительная сила ее увеличится.

Но всякая вера без дела – мертва, и потому нужно немедленное действие, пусть даже малое, посильное, пусть не всеобщее, а лишь в пределах единичного подвига, – и тогда изумительное чудо духовного, а следовательно, и общественного оздоровления и государственного возрождения будет явлено, – если не для всех, то хотя бы для тех, кто действует. Ибо весь мир лежит не вне нас, а в нас самих. Весь мир изменится к лучшему в тот самый момент, когда озарится смыслом жизни наше личное сознание.

О каком же действии мы можем говорить?

Пока что, пока мы разрознены, только о действии духовного отрезвления, морального самоочищения и просто трудового напряжения. Все равно в какой роли, в каком труде, но с неуклонной, вдохновенной мыслью – помочь Родине нашей, Русской Земле, в ее духовном и творческом оздоровлении.

Всем сердцем с Вами

Георгий Гребенщиков
7 января 1938 г.
Чураевка на Помпераге.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ТВОРЕНИЯ

За тьмою тем временем, когда еще ни тьма, ни свет не знали дня и ночи, когда еще ни время, ни пространство не были никем, ничем сотворены; когда еще ни начиналось никакое бытие, когда все поглощала пустота или бесцветное, безликое Ничто, блуждающее без границ, без формы и начала, в хаосе распространенное, – тогда, еще тогда во тьме безвременья, бездневия, безночия, носилось Некое Зерно грядущих сотворений, таинственное Семя мирозданий – Начало Всех Начал. Тогда в утробе Хаоса, во снах без сновидений, без памяти о всепрошедшем, без грез о всегрядущем, уже покоился непробужденный Бог.

Была безвидна и пуста бездонность тьмы и не было ни тверди, ни начатков света и Божий Дух носился над туманами, как нерожденное дитя среди миров непробужденных... Безусловно шли тьмы тем безвремений, и не было конца божественному сну в ночи.

Но вот когда-то в глубине глубин вневременных настал час пробуждения и Бог затосковал во тьме, устал в бездействии и нехотя открыл всевидящее Око, увидал тьму и пустоту, и хаос. И Он вздохнул всею силою тоски и загремели громы в безграничности, и в бесконечности времен настало Время. И в громах появился отблеск Ока и во тьме блеснул свет первых гроз. В борьбе с покоем тьмы проснулась Воля, в грозе и бурях хаоса – всесильный Свет. И то, что некогда было безмолвием – стало Гласом и отзвук Гласа зазвучал во всех углах Вселенной и пробудил, и позвал мертвое небытие к извечной Жизни и возгласил в грозе и Буре.

– Да будет Свет!

От грома-гласа Божия впервые засверкала молния, рассекла беспредельность, разорвала все ткани мертвой, бесконечной пустоты, пронизала все пространства, и загорелась тьма вселенской ночи и возжегся вечный блеск животворящего Огня.

И стал Свет. Оформился Лик Божий и очей Его возникли светлые лучи и полетели стрелами в просторы хаоса и, как от брошенного в воду камня, бесконечными кругами-волнами, спиралями, бесчисленными взрывами гроз и полыханий молний, потекли и полетели во все стороны от лица Божия лучи Жизни, и зажглись бесчисленные солнца. И отступила тьма, сгустилась в тучи, темно-синие с зелено-желтыми краями и повисла черными крылами, и обвалами клокочущего пара стала опускаться в голубые бездны. И раскрылись синие просторы бесконечных глубин и высот, и свет стал рождать свет.

И отделился свет от тьмы, и назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И увидел Бог, что это хорошо.

И был вечер, и было утро – День Первый.

* * *

Как убог и жалок человек, когда он не видит и не чувствует непрерывно творящихся вокруг него бесчисленных чудес Жизни. Если они непостижимы в своем величии, то тем более они должны усилить зоркость.

Зато, как осмысленна и как радостна жизнь всякого, кто даже в простом цветении придорожной травинки, видит чудо. Он встретит всякое явление в природе улыбкой изумления и восторга.

Встань утром рано и взгляни, как всходит солнце; взгляни, как бы в первый раз, – и каждый час, каждую минуту ты увидишь все, тебя окружающее, в чудесном свете нового понимания. И ты поймешь, как прекрасен свет этого первого дня твоего внутреннего озарения.

И день твой будет полон смысла,

и закат его станет гимном благодарности,

соединяющий все мироздания, – в тебе нашим упованием на жизнь вечную утверждаемся…

Господи, помоги мне, как птенцу бескрылому, удержаться в гнезде веры моей! Да вырастут и окрепнут крылья мои для полета по садам премудрости Твоей. Боже, заостри слова мои для вразумления ненавидящих Тебя. Да не постыжуся вовеки сражаться за дела Твои и да перестану устремляться на высоты надзвездных таинств Твоих!

Тебе, Вседержителю, Творцу неба и земли, Создателю Света, огня неугасимого, Творцу бесчисленных видимых и невидимых миров, Тебе, сотворившему разумеющего человека – во веки слава!

Тебе, человеку, возлюбленному чаду твоего Создателя, сосуду страха Божия – премудрости начала, тебе, держателю духа, лотосу любви и веры, утвердившему человеческий род, увенчанный Сыном Божиим – во век благословение!

* * *

Да отольется на пламени сердца моего меч огненный! Да рассечет он узы разума моего и мозг мой да излучится и наполнится светом, Тобою единожды сотворенным для всей Вселенной. Да приобщусь навеки к Свету Твоему единосущному и сердце мое да будет чудом непревзойденным, каплею огня неугасимого, семенем, бросаемым в пространство Десницею Всемогущего, Всеведущего, и Вездесущего Творца моего. О, капля пламени, упавшая из горнила Всесоздания, возникай во тьме, пылай, свети и согревай пути свои. О, земное мое око, озарись светом Ока Всевидящего и увиждь невидимое, неизреченное, неповторимое Творение миров.

И вы, все шорохи и громы мира видимого, все голоса и вздохи живых созданий, все завывания мировых ветров, все бушевания бурь, все плески вод, стремящихся в моря, все стихии волнующихся океанов, все кристаллы льдов, обрушенные горными высотами, все вскрики радостей и ужасающие вопли страха, все шумы падающих в бездну разрушаемых планет, все дыхания вселенских туманностей и все зачатия, и полеты планет и звезд, все полыхания бесчисленных вселенских солнц, все неисчислимые трепетания воскрыленных воинств ангельских, все и все от века сущее, все бывшее и все грядущее для бытия, во всем безвремении время, во всей беспредельности пространство, во всей необъятности свет, во всей таинственности бытие, – примите в неизреченный хоровод свой малую крупицу моего сердца, ничтожный свет очей моих, каплю крови жертвенной любви моей, первый вскрик рождения моего и последний вздох земных скорбей моих!

Прими, о Господи, всю радость веры моей и всю скоробь моего безверия и сотвори чудо откровения неоспоримого: слуху моему дай радость и веселье и разуму моему смирение. Да услышит мой слух глас надземных гимнов, едиными вселенскими устами возглашающих:

Слава в Вышних Богу, и на земле мир и в человецех благоволение! Слава Творцу, рожденному прежде всех век, Им же вся бывша и пребудет во веки веков!

ИЗ ПРЕДАНИЙ О РУССКОЙ ЗЕМЛЕ

Не одна наша земля от скорбей претерпела. Не наш народ един муки телесные и душевные восприял. Но всяческое убо страсти и все времена – наша отчизна наиначе всех”.

* * *

“Во всякой стране, во все времена, с тех пор, как уразумели люди добро и зло, – почитали они свет и разум и старались следовать за самыми добрыми в слове и деле, за самыми терпеливыми в подвиге”.

“Есть ли такой народ на земле, который не имел бы своих вождей духовных, своих святых подвижников? А если есть такой народ на земле, то темна и безрадостна судьба его”.

“Но отчего случилось на Руси такое, больше всех иных земель и государств имели мы святых подвижников и почти все они были замучены за благо, ими смиренно в житии творимое? Почти все были гонимы за правду Божию, почти все приняли мученический венец Христов!”

“Задумаемся над этим, братие, задумаемся и пересмотрим прошлое без лицеприятия. Воскурим священное кадило Веры Православной во имя будущих судеб нашей родины и всего мира, в котором не последнее место занимает отчизна наша с седых времен”.

* * *

“Самая зимняя из стран, самая студеная и пасмурная дочь земли, – Россия. Увеличенная в своем пространстве Сибирскими полями и лесами, таящими в себе все блага для грядущих судеб ста племен Российских, страна наша полгода под покровом белым, под снегами чистыми. И прекрасна она в белизне своей, заманчива для всякого пришельца из других земель, посреди лежит между Востоком и Западом, на пути у всех веков и у всех народов, на перепутье к Алтаю и к Гималаям, святым горам всея земли”.

“Это единственная страна, которая от древних времен в своих богослужебных возгласах зовет молиться “О мире всего Мира”. Но почему же из благого устремления получилось столько зла, Вавилонское разногласие и столпотворение?” Оставим суд над виноватыми! Ибо трудно доказать вину всего народа, да и кто может взять на себя смелость судить двести миллионов народа?”

“Из всех виноватых первые семь аз. Как смел я кого-либо судить, когда я первый уклонился из бесчисленного сонма мытарей, когда судили и казнили мытарей! Как смел я судить неправых воинов, когда я первый бросил меч на поле брани? Как смею я судить преступника, если я не помог ему избежать преступления, и не знаю, какие пути привели его к судьбе его?”

“Итак, не для суда, но для рассуждения соберем наш разум, соберем наши сердца и в мире и в доверии к суждению каждого, задумаемся над судьбою всех нас вместе и над поступками каждого в отдельности. Если же судьба всех нас вместе не под силу нашему разумению и если каждый из нас не осмелится раскрыть свои деяния перед всеми, – то хоть поищем мы в судьбе минувшего таких достойных обликов, которые бы помогли нам отыскать потерянный нами путь к очищению и оздоровлению жизни. Задумаемся, братие, но чистой совести”.

* * *

“Дует над заснеженной Русью ветер, гонит мелкий снежный песок. Дымится вся земля в поле, засугроблен лес, погребены бесчисленные села и деревни. Дымиться вся Россия под серебряным дыханием бегущих белой чередой зим. И так от века и до века – целые столетия. Когда-то пригреет весна, когда-то приласкает солнышко, а люд честной трудом своим и телом согреет всю ее, Россию необъятную. Люд честной, трудящийся, непрерывно продолжает строить ее, бережет ее заветы, создает ее святыни. Кто же он и где он? Каков же лик его, строителя, каково же слово и дело его и в чем они остались – закрепились? И чем живы люди, во имя чего перенесли через тысячелетия всю скорбь и всю радость? Как и почему случилось, что не умерла легенда о человеке праведном, о том самом человеке, который нежданно-негаданно, сам, по доброй своей воле, молился и о страждущих в путях, и о сущих в мире далече? Чей богатырский труд поднял всю неисчислимую каменную тяжесть выстроенных благолепных храмов и монастырей, и городов, и острогов, и крепостей, и прекрасных белокаменных столиц. Рассудите люди, поразмыслите по чистой совести, без принуждения, без споров и перекосердия: какая же была та сила, которая вела Россию к ее теперешнему состоянию: злая или добрая? Если злая, то зачем вы ею вооружаетесь – для каких добрых намерений? Если благо вы творите, то не лучше ли ту силу как энергию включить для усиления блага вашего? Никогда еще деревья не росли в землю, но только из земли и вниз корнями. Никогда не покупалось благо злодеянием. И горе тому саду, который полит кровью и посыпан пеплом: для всех поднявших меч на брата – это сказано…”

* * *

“Испокон веков повелось на Руси о всяком благе благую весть народу посылать. И посылалась весть такая больше в колокольном звоне, в благовесте, достигавшем дальних полей, где труженик пахарь или пастух могли слышать и молится в положенный час. Даже в погибельную снежную метель слали колокола свои звоны и призывы, чтобы заблудившиеся путники шли бы на голос колокольный и спасали бы себя от беспокаянной смерти, и идут эти звоны колокольные издревле, несут сказ-былину о временах, о былых скорбях и о былых радостях, – связывают прошлое с будущим, указуют на непрерывность жизни человеческой. И все поэты мира, все слагающие песни и божественные звуки музыки, слушали те зовы колокольные, учились у них думу свою думать, полагали звуки их на музыку, и в песни, и в лучшее строительство грядущего. Ибо в металле колокола сама земля поет. И ничто не пробуждало так человеческую совесть в темный, страшный час ночного искушения, как колокольный звон. Но откуда и когда и в чьей отчаянной душе могла возникнуть мысль об умерщвлении в мире звона колокольного? Чья страшная совесть могла восстать против красоты тысячелетий? Какой на себя страшный и незамолимый грех несет вся Русь, если она не выносит зова о всеобщем благе!”

“А снежная метелица метет, метет. Все также по земле звериные и человеческие следы заметает. И так – столетия: единый белый снег неизменен и верен Русской земле. И перестоит он все неправды, переспорит кривду, сбережет какие-то скиты в глухих лесах, сделает недоступными пути к святым отшельникам, а те отшельники замолят все грехи Руси великой, мирской богомолицы, всемирного страдалица Народа Русского”.