Внезапно погасший свет в школе «Эша».

Стэйси Кейд

«Проект бумажная кукла»

Правила

Книга – 1

 

 

Оригинальное название: The RULES by Stacey Kade 2013

Стэйси Кейд «Правила» 2013

Серия: «Project Paper Doll»/«Проект Бумажная Кукла»

Номер в серии: 1

Переводчики: DirtyTail, AnnaRomanoff, A_Lenka, Melly, elizawetaa

Редактор: Кузнецова Наташа с (1 по 7 главу), Анна Малина

Обложка: Ксения Левченко

Переведено специально для группы: http://vk.com/stacey_kade

 

 

Аннотация

 

§ Никогда никому не доверяй.

§ Помни, что они всегда ищут.

§ Не высовывайся.

§ Не ввязывайся.

§ Не влюбляйся.

Пять простых правил. Ариана Такер следовала им с той ночи, когда сбежала из лаборатории генетики, где была создана, в результате объединения человека и внеземного ДНК. Спасение Арианы – и ее приемного отца – зависит от ее способности вписаться в среду обычных людей в маленьком городке штата Висконсин, скрываясь в школе от тех, кто стремится вернуть потерянный (и дорогой) «проект».

Но когда жестокий розыгрыш в школе идет наперекосяк, на ее пути встает Зейн Брэдшоу, сын начальника полиции и тот, кто знает слишком много. Тот, кто действительно видит ее. В течение нескольких лет она пыталась быть невидимой, но теперь у Арианы столько внимания, которое является пугающим и совершенно опьяняющим.

Внезапно, больше не так все просто, особенно без правил...

 

Правила

Стэйси Кейд

«Проект Бумажная Кукла» - Книга 1

 

 

Сьюзен, моей сестре и лучшей подруге.

Ты всегда была рядом со мной (ну... с твоего рождения. Я полагаю, не так много можно сделать за двенадцать лет и 361 день).

Спасибо.

Я люблю тебя, и благодарна за каждый день, что ты являешься частью моей жизни.

 

Внимание!

Любое копирование без ссылки на переводчиков и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Все права принадлежат автору!

 

Пролог (Ариана)

 

У меня имя мертвой девушки. Технически, я думаю, что у меня ее жизнь.

Настоящая Ариана Такер умерла на больничной койке в пятистах милях от того места, где я впервые вдохнула свежий воздух, увидела небо и узнала мир за пределами белой комнаты, где прожила всю сознательную жизнь.

Я в долгу перед Арианой за свою свободу. И как бы ужасно это не звучало, я благодарна Такер за ее смерть.

Если бы она была счастливым и здоровым ребенком, не думаю, что ее отец — теперь и мой — сделал бы то, что сделал. Вытащил из темноты и спас меня, когда стены дрожали, а легкие горели от дыма.

Но, Ариана Такер была человеком.

Я — нет.

Поэтому, существуют правила – залог моей безопасности и безопасности моего отца.

Они просты.

1. Никогда никому не доверяй.

2. Помни, что они всегда ищут.

3. Не вмешивайся.

4. Не привлекай внимание.

5. Не влюбляйся.

Я беспрекословно подчинялась этому «Кодексу жизни» на протяжении десяти лет, пока достаточно повзрослев, не осознала, правилам невозможно следовать вечно. И чем дольше продолжается время безропотного послушания, тем непреодолимее становится желание устроить бунт. По веским причинам. Из-за неизбежных обстоятельств. Потому что чувствуешь, что нет иного выбора. И стоит обойти лишь одно, остальные, с хрупкостью битого стекла, рушатся следом.

Назад пути нет.

 

Глава 1 (Ариана Такер)

Установление порядка необходимо для тех, кто скрывается. Как оказалось, люди очень примитивны. Они едят целую неделю одно и то же на завтрак, паркуются в одних и тех же местах, и покупают одну и ту же зубную пасту. Наилучший способ вписаться в окружающую среду, следовать их примеру. Создать свои собственные шаблоны и следовать им без исключений. Конечно же, в моем случае было искусственное создание, которое не имеет собственных предпочтений или скажем прямо, имеет нехватку воображения. Но они не знали этого.

И вот, утро вторника, первый день моего учебного года: Вторник — на завтрак кукурузные хлопья. Утро, мой первый день в школе, предстоит еще разговор с отцом.

В начале, эти разговоры отца/псевдо-дочери, были для подготовки к жизни во внешнем мире: обсуждение проблем, с которыми я могу столкнуться в течение дня, упражнения, которые я должна была выполнять, и планы, которые составил мой отец для дальнейшего применения. Он работал по ночам, поэтому утро было единственным временем, когда я могла не облажаться.

В такие дни наши утренние разговоры все чаще превращались в догонялки, с небольшими подбадриваниями "Эй, помни, ты не такая, как все". Как будто я нуждалась в этом напоминании.

Но сегодня все было по-другому, так не должно было быть. Оно никогда так не начиналось.

Телевизор на кухне, расположенный на стойке у раковины для идеального просмотра, показывал "Fox News". Резкие голоса утренних ведущих обсуждали последние новости. Как обычно.

— В самом деле? — спросила я отца, который сидел за столом с миской кукурузных хлопьев.

Он проворчал, что-то невнятное, его взгляд был прикован к бегущим титрам внизу экрана. Он был одержим новостями в последнее время, в частности, слушанием сенатом комиссии по расследованию незаконно присвоенных фондов в Министерстве обороны. Я думаю, что только военный человек всегда оставался военным.

Я со вздохом села рядом с отцом. Это были не те телевизионщики, которые обязаны были обучаться дикторскому мастерству, чтобы поразить идеальным сочетанием справедливого негодования и приближенности к панике, они точно были не теми. Их правительство хранит какие-то секреты. Я живое доказательство этому. Они просто беспокоятся обо всех ошибочных вещах. Все время. На это было неприятно смотреть, честное слово.

— Ты знаешь, — сказала я. — Исследования показали, что среди тех, кто смотрит такие вещи, десять процентов параноиков и семьдесят восемь процентов тех, кто хочет купить старый ракетный бункер и превратить его в жилище на случай постапокалиптической жизни.

Это привлекло внимание моего отца. Он посмотрел на меня с кислым видом, и стал рассказывать, что думает по поводу этой статистики:

— Это не убьет тебя, если ты будешь более осведомленной в политике, — сказал он, показывая на меня своей ложкой.

Я потянулась за кукурузными хлопьями.

— Многие вещи не убьют меня, — ответила я. На самом деле этот список был гораздо длиннее, чем для обычного человека. — Но это не большая рекомендация, верно? — Я насыпала хлопьев в свою миску и подцепила одну штучку. — «Съешьте их и вы останетесь в живых». Скоро и на коробках от хлопьев будет такая реклама.

Он закатил глаза:

— Ты смешна.

Я улыбнулась:

— Я могу быть такой. Иногда.

— Гораздо реже, чем ты думаешь, детка. — Он улыбнулся с нежностью, чем застал меня врасплох. — Итак, — продолжал он, нажимая на кнопку отключения звука на пульте дистанционного управления, — твой первый день в школе. У тебя есть все, что для этого нужно...

Его мобильный телефон ожил мягким, но навязчивым звуком, который испугал нас обоих. Ему не часто звонили с работы вне рабочего времени.

Он снял телефон с пояса и посмотрел на экран, держа его на расстоянии вытянутой руки, чтобы можно было прочесть то, что высветилось на экране. Отец снова забыл свои очки для чтения.

 

Я продолжила, есть, ожидая, когда он объявит о неизвестном номере или закатит глаза и пробормочет что-то об идиоте Кагане. Я понятия не имела, кем был Каган, но, по словам моего отца, он регулярно достигал Олимпийских стандартов идиотизма.

Вместо этого, я заметила, как цвет отхлынул от лица отца.

Страх наполнил мой рот словно песком, кукурузные хлопья превратились в противную кашу.

— Что случилось?

Мой отец оттолкнулся от стола, с телефоном в руке.

— Оставайся здесь, — приказал он, и направился в свой рабочий кабинет.

Мгновение спустя я услышала, как дверь захлопнулась.

Я положила ложку дрожащей рукой. У других детей были кошмары о клоунах, монстрах и — как в случае с моей подругой Дженной — помощнике гамбургера из рекламы. Я же, часто думала о больших черных фургонах, которые едут бесшумно по нашей дороге и о безликих мужчинах, которые стаскивают меня с кровати, прежде чем я успеваю закричать.

Я встала, выплюнула свои хлопья в раковину и промыла рот водой. У меня закружилась голова, появились ужасные картинки, одна хуже другой, настоящий каталог всего, что может произойти.

Я могла бы попытаться подслушать разговор отца — не слова, а его мысли. Но эта способность, — которая во мне — функционировала не так эффективно, как хотелось бы. Вдобавок ко всему, мысли отца было не так легко прочесть. Я не могла ничего от него получить, если он не хотел этого, благодаря подготовленной и интенсивной тренировке ума, во время службы.

Но, тем не менее, была одна вещь, которую я точно знала: когда они придут за мной будет уже слишком поздно. У меня будет время только чтобы спрятаться, даже не убежать, и из этого не выйдет ничего хорошего.

В теории, я ничего не должна бояться. Десяток солдат или "поисковые специалисты" не должны стать проблемой для кого-то вроде меня. Я не была совершенной в этой области. По крайней мере, не настолько.

Мое сердце неровно трепетало в груди, напоминая мне, как сильно я ненавидела то, что было частью этой жизни. Слабачка.

Я снова села и взяла ложку, рассматривая свое отражение в перевернутой миске. Неужели меня кто-то узнает?

Я практически похожа на человека, насколько это вообще возможно.

Всеми частями тела. Не хочу, чтобы люди думали, что я шпион/убийца, которая может подойти к кому-либо и забрать его мозг ради информации или убить, ну, вы понимаете.

Но пройти мимо группы людей совсем не то, что затеряться в толпе. Над этим мне пришлось поработать.

Я рассматривала свои изменения во внешности, в искаженном отражении, заверяя себя, что моя маскировка еще была в порядке.

Светлые волосы близко походили по цветовому диапазону к натуральному, как у обычных людей. Но их структура была еще прочнее — тяжелые и мягкие, однако на кончиках они были шелковыми, как рубашка Дженны, которую она присвоила себе из шкафа матери в прошлом году — и они подросли, образуя кудри, которые я ненавидела. Поэтому я зачесывала их в хвост или узел.

Цветные линзы делали мои глаза темными, то есть синими, как у людей, которые ни чем не отличались от моих одноклассников, маскируя неестественный цвет моих глаз.

Моя кожа была слишком бледной, а вблизи при определенном освещении и вовсе серебристо-серая, но я не могла ничего подделать с этим. Этого было не достаточно, чтобы стать заметной, пока я не встану рядом с человеком, у которого был фальшивый ярко-оранжевый загар... ну или если вы знаете то, что ищите.

И были люди, которые делали это. Много людей.

О чем был этот телефонный разговор? Я сглотнула и почувствовала, как в горле пересохло.

 

Моим единственным спасением было то, что всё их внимание было сосредоточено в местах, удаленных от наших дел. Я жила в менее десяти миль от информационно-технической лаборатории, здания «Проекта бумажной куклы» и места моего личного ада.

Мой отец неожиданно вернулся на кухню, застав меня врасплох. Я ударила своей ложкой о стол, производя громкий звук, от чего мы оба вздрогнули.

— Все в порядке? — спросила я.

Он устало кивнул, но я заметила, что он стал каким-то отстраненным. Он не сел, только оперся руками о стол, как будто нуждался в поддержке.

Волны страха заставили меня встать на ноги, и мой стул опрокинулся назад.

— Тебе нужны таблетки? Они лежат на подоконнике.

Отец уже был не так молод. Он все еще был в хорошей форме — он говорил, что благодарит за это регламентированное обучение, которое получил во время нахождения в спецназе в свои двадцать — но ему будет уже пятьдесят шесть в этом году. Он посерел за эти годы, я знала его, и хотя взгляд его был резким, как всегда, ему было трудно передвигаться, как будто он нес тяжкий груз на своих плечах. В прошлом году, я игнорировала каждый урок, которому он хотел научить меня, и звонила "911", когда находила его лежащем на полу в зале и хватающим ртом воздух. Это, как, оказалось, была паника, вызванная стрессом. У него также было невероятно высокое давление, еще один признак того, что его тело уже не так хорошо приспособлено для жизни. Интересно, почему.

Я подошла к нему, но он отмахнулся.

— Я в порядке. Я принял лекарство сегодня утром. Идем в школу. Ты же не хочешь опоздать.

Нет, конечно, это было бы нарушением четвертого правила: Не высовываться. Когда отец впервые озвучил мне его, я поняла его в буквальном смысле. Став второклассницей, которая ходила везде, вжимая свою голову, я абсолютно точно выглядела не так, как все. Эй, если вы пытаетесь выжить в подземной секретной лаборатории в течение шести лет, то потом видите, что ваше понимание метафор немного шатко.

Дело в том, что люди замечают вас, не только когда вы опаздываете, но и когда приходите рано.

Я почувствовала свежий порыв разочарования при ходьбе, словно была почти невидимкой. Я не принадлежу «GTX». Но они по-прежнему контролируют мою жизнь, вплоть до мельчайших деталей. Иногда это бывает хуже всего.

Я никогда не приглашала кого-то в дом или не могла пойти к кому-нибудь. Я должна была быть у себя, но не так много, как хотелось бы, иначе они стали бы волноваться о моем социальном неблагополучии и заставляли бы ходить на консультации. Я жила в постоянном страхе, даже если было что-то хорошее. Я вечно буду студентом «В», хотя я смогла превзойти учебный школьный план за прошлые года. Оценка «В» была потрясающим вариантом, не достаточно низким в знаниях, чтобы привлечь внимание учителя и не достаточно высоким, чтобы оказаться на почетном месте.

Я даже не смогла сопровождать своего отца, когда его отвезла машина скорой помощи в больницу в прошлом году. «GTX» часто предоставляют своих специалистов, и возможно, один из врачей смог бы меня узнать.

Это была моя жизнь. И так будет в течение последующих бесконечных двух лет, пока я не смогу уйти под прикрытием остальных выпускников.

После того, как я покину Уингейт, я стану свободной. Ну, более свободной. Я никогда не смогу полностью расслабиться, никогда не смогу просто существовать, и не думать над тем «кем» или «чем» я являюсь. Но жить подальше от «GTX» — и вездесущего чувства опасности — поможет, хотя бы немного.

Я выдвинула свой стул, но сразу не села. Я должна знать.

— Они среди нас? — спросила я, заставляя свои слова преодолеть внезапно появившейся ком в горле. Отец до сих пор работал на «GTX» — он должен знать. Уходить после того, как их дорогое творение пропало, значит накликать на себя подозрения. Насколько известно, там знали, что я была его дочерью, и он получил полную опеку надо мной, когда умерла его бывшая жена в штате Огайо. И его пребывание в «GTX» давало одно преимущество: он имел источники внутри компании, которые могли сказать ему, что будет в будущем заранее.

Он изумленно поднял глаза:

— Нет, Ариана. Нет. Ничего подобного. Просто, мне необходимо время, чтобы с этим справиться.

Я сухо кивнула. Я скорее умру, чем позволю «GTX» забрать меня или наказать моего отца за помощь мне.

— Ты не должна волноваться.

Он протянул руку и осторожно коснулся моего плеча.

Я снова заставила себя не вздрогнуть. Иногда, мне становилось некомфортно из-за прикосновений. Это еще один вариант, из-за которого я могла быть поймана. Большинство людей не избегают случайного прикосновения, как будто это могло привести к воспламенению. Но, с другой стороны, большинство людей не потратили и года, будучи сломанными (сознательно) ради научного проекта.

— Хорошо. — Я попыталась улыбнуться, желая, чтобы отец был более-менее довольным — это была моя территория — и, отодвинувшись, как только смогла, мое сердце застучало медленнее благодаря тому, что адреналин стал сходить на нет.

Иногда я почти забывала. До сих пор, те далекие дни в лаборатории, казались мне кошмарным сном с излишним количеством деталей. Другие времена... ну, давайте просто скажем, что сегодня был один из этих дней.

— Ари!

Крик прошелся надо мной, в переполненном и шумном спортзале, достаточно громком, чтобы заставить меня подскочить. Сегодня, «дерганная» мое второе имя.

На самом деле, я не знаю, есть ли у меня второе имя, если подумать об этом. Я никогда не видела свидетельство о рождении, которое теоретически принадлежало мне.

Я наблюдала за толпой, за тем, как головы поворачивались в мою сторону, некоторые из них смотрели на инициатора крика, но большинство из них были направлены на меня. Такое чувство, что центр внимания сиял снизу, с пола.

Я поморщилась. Спасибо Дженна. Я нашла ее светлое и нетерпеливое лицо на трибуне примерно в районе шестого ряда. Она энергично махала, как будто я не слышала ее — как будто половины школы не слышало ее. Все-таки это была не ее вина. Это была просто Дженна. Восторг превратил ее в одиннадцатилетку. Я завидовала ей. Если бы неустанный оптимизм и определенная жизнерадостность были фактически требованиями для команды поддержки «Эша» (вместо плотного карандаша для глаз, и распространения слухов о распутности), то Дженна была бы капитаном. Может быть, даже команда была ее.

Я направилась вглубь зала, а затем повернула в сторону трибуны — обходя выставленные ноги в проходе и рюкзаки, небрежно лежавшие на пути. С каждым шагом я чувствовала людей, смотрящих на меня. Большинство учеников с самого утра были здесь — вынужденные торчать в этом месте до первого звонка, так как это должно было сдержать нас всех от «греха». Угу. Как будто не было достаточно времени в течение дня. Мне показалось, что учителя не хотят отвлекаться от своего драгоценного времени сплетни-за-кофе для наблюдения за коридорами перед уроками.

Независимо от того, что сказал мой отец, это возможно стоило риска для опоздания, чтобы избежать зова этого рогатого скота. Тысяча умов в одном месте, гудящих с беспокойством, волнением и чистым ужасом первого школьного дня, причиняли мне лишь головную боль. Вся практика в мире не могла заблокировать цунами мыслей и эмоций.

Но пока что я сосредотачивала свое внимание — это было сложнее, чем вы думаете — все это просто было далеким и смутно раздражающим шумом в задней части моего мозга. Подобно радио, настроенное на сотни станций сразу.

— Ты здесь! — завизжала Дженна, когда я добралась до ее ряда. Она встала и оттолкнула более трех людей, которых я не узнала и стиснула меня в объятия, которые были чуть менее болезненными.

Я ожидала этого — что Дженна обнимет меня — поэтому это было не так уж ужасно. Она знала, что я по ее словам не была «обидчивой», но это оказалось преимущественным качеством для нее, чтобы сломить меня. Это иногда более или менее работало. Я доверяла Дженне на столько, что могла подавить свою панику из-за кого-то, находящегося в моем пространстве. Было не похоже, что она собирается воткнуть в меня неожиданно шприц, как это делали остальные санитары, все те годы. А иногда случайная любовь была хороша. Напомню, я была очень рада, что хоть кто-то может видеть меня, даже если это была ложная версия «меня».

Кроме того, попытка вырваться, могла тем самым задеть ее самолюбие и возможно, оставить меня с трещиной ребра или двумя. Это не будет преувеличением. Мои кости хрупкие. Частью из них были пространственно-огненные-потоки или космические вещи. Не гравитация, а маленькая плотность костной ткани или чего-то другого.

Я неловко похлопала Дженну по спине, когда встретилась с ней, и она отпустила меня.

— У меня есть отличные новости, — сказала она, сверкая взглядом. Она повернулась к незнакомцам, которые наблюдали за всем этим, словно перед ними разыгрывалось реалити-шоу. — Вы будете не против, потесниться для моей подруги? — спросила она без намека на сарказм.

Все трое, две девушки и парень — только что перешедшие в старшую школу, судя по тому, как они выглядели, и, судя по их слегка испуганным выражениям на лицах — сжались вместе, чтобы освободить место для меня.

Дженна села и потянула меня вниз.

— Почему ты не отвечала на мои сообщения?

Потому что ответы привели бы к новым сообщениям и опасности приехать для меня, в конце концов. Дом Дженны был классифицирован, как строго запрещенный.

— Мой отец. Ты знаешь это, — сказала я, используя слишком знакомое слово, я никогда не обращалась к нему так. Мне было не до этого. Но однажды утром, это просто выскочило за завтраком, приблизительно через год, после того как он спас меня. Могу ли я называть его папой?

Я не намеренно исследовала нашу связь с ним. Это слово, причинило ему боль.

Он быстро оправился, дал мне тарелку и спросил, хотела бы я арахисового масла, как будто ничего не произошло. Но было уже слишком поздно. Я видела его реакцию, и знаю, что это означает. Мне приходится носить имя его дочери, но я никогда не буду ей.

Поэтому я называла его отец, когда мне приходилось звонить ему, где бы я ни была, и казалось, что теперь все наладилось. Но каждый раз, когда я думала или называла его так, то память подкидывала мне этот момент с тостом. Напоминала мне, что хоть он и любил меня и рисковал жизнью ради меня, этого никогда не будет достаточно.

— Лето время для семьи, — сказала я Дженне, произнесенное мной было поводом использовать отца, когда Дженна попросила меня приехать к ней — это было лето после первого курса.

Дженна закатила глаза.

— Боже, он очень строг. — Она раздраженно откинула светлые волосы с розовых щек. — Значит, ты потратила время в виртуальной реальности.

Мое лицо покраснело. Я огляделась вокруг, вдруг нас могли подслушать. В прошлом году, я в минуту слабости, рассказала секрет Дженне. Не большой, разумеется. Но все же я предпочитала не распространяться.

Она нежно ткнула в меня локтем.

— И как жизнь в домике мечты под названием "Dream-Life"? (компьютерная игра прим.: переводчика) Прекрасно, как обычно? — с усмешкой спросила она.

Я откашлялась.

— Замечательно. — Ответила я, борясь с разочарованием от того, что рассказала ей. Не то, чтобы тайна была ужасной, просто стыдно. — Что происходит с тобой? Какая у тебя важная новость? — быстро спросила я, надеясь, что она клюнет на приманку и сменит тему. Для Дженны, большая часть развлечений, прошла за уходом за собой. Это могло быть все что угодно — распродажа блеска для губ с блестками, новый парень в школе или диета, которая поможет сбросить пять фунтов, последнее стоит на пути популярности в ее голове.

Она сразу же засияла.

— Итак, на прошлой неделе, я вернулась домой, проводив Брендли в бассейн, так?

Брендли был младшим братом Дженны. Я кивнула.

— И ты ни за что не догадаешься, с кем я столкнулась в чате. — Она с волнением подпрыгнула на своем месте.

Очень плохое предчувствие появилось в моем животе.

— Рейчел Джейкобс! — закричала она, сжимая мое предплечье от волнения. На этот раз, я услышала, как мои кости заскрипели, и мне пришлось вырваться.

—Плечо. — Мне удалось слабо кивнуть в ответ на ее хмурый взгляд. Моя голова пошла кругом, слишком много информации. Рейчел Джейкобс? Рейчел была счастливым лучиком для Дженны? Эта история не закончиться хорошим концом.

После приезда в Уингейта целью Дженны был наш первый курс, чтобы прорваться выше среднего уровня — она не пользовалась популярностью — и стать одним из почитаемых членов ближайшего круга Рейчел. Она сказала мне, что в своей старой школе, она была слишком застенчивой, слишком ранимой, слишком легко отступающей от того, что она хотела получить. Но она решила измениться здесь, в «Эше».

Что само по себе может, сделать нашу дружбу невозможной, но Дженна не имела большой удачи в своей миссии. Она не была спортсменкой. Она была милой, но сердце подсказывало не останавливаться. Ее семья была богатой — мама ортодонт, а отец серьезный партнер в какой-то большой юридической фирме в Милуоки — но они не давали ей денежных средств и снисхождения. У нее комендантский час начинался раньше, чем у меня в будние дни, верите или нет.

Но что более важно, она ужасно желала этого. Что было автоматической дисквалификацией из нашей дружбы.

Кроме того, Рейчел Джейкобс была злыдней. Ну, не злыдней, как демон или отродье — блуждающее зло, хотя иногда она заставляла меня задумываться. Нет, просто она наслаждалась тем, что причиняла зло и страдания другим. И такая она, честно говоря, потому, что ее дедушка, Артур, был главой «GTX». На самом деле генеральный директор, и человек, ответственный за мое существование. Если вы считаете, что я должна быть благодарна ему, то позвольте мне напомнить вам, что существовать это не то же самое, что жить. Я в течение шести лет существовала в «GTX», он сделала достаточно, чтобы мне пришлось сожалеть.

Я бы сделала все возможное, чтобы держать Дженну подальше от Рейчел, если это возможно. Но они были соседками, и не было ничего, чтобы я могла сделать. Это было главной причиной, почему дом Дженны был закрыт для меня.

Беда была в том, что у Дженны нет навыков выживания. Настолько, что мне приходилось заботиться о ней — она была единственным человеком, кроме моего отца, поэтому я буду бороться, чтобы защитить ее — она была немного похожа на маленького кролика, которого держали слишком близко к змее, убеждая, что они могли стать лучшими подругами, если нашли бы время, чтобы узнать друг друга. Она действительно думала, что дружелюбие возьмет вверх над всем.

— Мы гуляли каждый день, — торжествующе сказала Дженна.

Я смотрела на нее сбитая с толку. Это не имело абсолютно никакого смысла. Дженна хотела быть подругой Рейчел, поэтому была плохой, для того, чтобы Рейчел получал удовольствие от ее способностей. Я смотрела, как она играла напротив меня в прошлом году. И Рейчел не пыталась оправдать это в своих мыслях. (Несмотря на мои ограничения в чтении мыслей, я почти всегда слышала Рейчел, за исключением наиболее оживленных комнат. Она громко мыслила, на высоких децибелах, выше, чем остальные. Словно, ее мысли пострадали от слишком большого самомнения.)

— Правда? — спросила я, стараясь не показаться слишком скептической.

— Она сказала...

Прозвенел звонок, и неожиданно толпа двинулась, как один гигант, состоящий из тысячи мелких деталей. Мысли и эмоции достигли предела и прошли через мой мозг, словно лесоруб по дереву.

Дженна спускалась по лестнице, разговаривая со мной все время, но из-за шума в тренажерном зале и хаоса в моей голове, я пропустила большую часть того, что она говорила.

—...в бассейне, потому что Ками и Кэсси были в Париже...

Хорошо, это может быть одной частью пазла. Рейчел, вероятно, была недостаточно уверена, что бы требовать обожание публики постоянно.

—...и Зейн был там! — Дженна достигла пола, и, повернувшись ко мне, ухватилась рукой за сердце, как будто оно могло врезаться прямо ей в грудь, как это бывает в мультфильмах. (К вашему сведению, мультфильмы кажутся страшными, когда твоё понимание реального мира является шатким. Мне снились кошмары о Хитром Койоте, и сейфах, падающих с неба, в течение нескольких недель, после первого просмотра этого шоу.)

— Мы разговаривали, — сказала она. — Это было удивительно.

Я подавила желание закатить глаза. Зейн Брэдшоу. Благодаря давлению мыслей Дженны, я могла прочесть каждый известный факт о нём.

Игрок в лакросс, сын начальника полиции Уингейта, любитель рока девяностых годов и тех элегантных рубашек на пуговицах. Он был хорош собой и почти чертовски высок. Но имел достаточное количество мышц, чтобы не казаться странным. Он имел всё, что считается привлекательным: высокий рост, широкие плечи, тёмные волосы и серо-голубые глаза. (Что я могу сказать? У меня есть определенный типаж. В лаборатории, в качестве исходной подготовки, я видела фильмы о "Супермене" из семидесятых и восьмидесятых годов, и они произвели на меня огромное впечатление. В то время, я бы хотела встретить Супермена, что бы он спас меня. Но потом, когда я стала старше, то наблюдала за новой версией с Брендоном Рутом и Томом Уэллингом и у меня, возможно, появились…эм, другие фантазии.)

Но Зейн Брэдшоу — в результате моей постоянной мысленной давки — был одним из бессмысленного стада. Он крутился вокруг Рейчел Джейкобс, принимая участие в её средненьких оленьих играх, он куда-то дел ту часть своего мозга, которая позволяла свободно мыслить.

Единственное исключение было в прошлом году на алгебре, когда он заметил, что я без труда выполняю свою домашнюю работу и решил, что это странно. Это было ошибкой с моей стороны. Я не подумала, что математика является трудной для других людей, а это означает, что она должна быть трудной и для меня. Скрываться у всех на виду, значит сомневаться в каждом выборе, что я делаю, подумать двадцатью разными способами и взглянуть на то, что я совершаю. Иногда это вредит.

К счастью, Зейн кажется, не интересуется ничем, кроме себя.

Дженна взяла меня под руку, более мягко на этот раз, пока мы ждали, когда толпа пройдёт, что бы двигаться дальше.

— Это был хороший разговор, и ты знаешь, он идёт на Неделю Костра... — Она подскочила на цыпочки от волнения.

Тьфу. Неделя Костра. В «Эше» была традиция, которая должна была помочь первокурсникам почувствовать себя желанными и подняться для всех в предстоящем году. Они называли это Неделей Костра, хотя, было всего четыре дня, и костер был на последнем вечере. Будет Ярмарка завтра вечером в зале; в четверг футбольный матч, где черлидерши будут красоваться перед всеми, чтобы о их узнали в летних лагерях; а в пятницу будет костер, затем танцы в зале, в котором принимают участие только первокурсники. Все остальные будут на неофициальной части у костра. Так я слышала. Я никогда не ходила ни на один из них. Слишком рискованно. Я не нуждаюсь в этом. Весь чертов город, явится на него, а также в субботу утром будет организован парад от «GTX». Ох, нет.

— Поэтому я думаю, что Зейн может позвать меня пойти с ним. Не так официально, но чтобы просто поболтать, ты знаешь. Может быть. Я не знаю. Что ты думаешь? — с надеждой посмотрела на меня Дженна.

Ох. Я пыталась найти ответ, который не полностью обидит ее, и чтобы это было полуправдой. Слухи распространились за этот год или где-то около того, Рейчел и Зейн неофициально то встречались, то расставались. Скандал, как сказала бы Дженна. Если эти слухи были верными, казалось маловероятным, что Рейчел позволит чтобы кто-то вмешивался в это, даже если она была дружелюбной с Дженной.

— Все возможно. — Сказала я наконец, чувствуя ущербность своего ответа.

Но Дженна, казалось, не замечала этого. Она просияла и болезненно сжала мою руку.

— Я так и знала, — взвизгнула она, а я поморщилась.

Затем она сделала глубокий вдох.

— Хорошо, я знаю, со всеми этими новыми событиями, ты вероятно взволнованна, что произойдет с нами в этом году, — сказала она, когда мы проходили через двери зала в коридор.

На самом деле, нет. Я еще не отошла от беспорядочных мыслей о новом непоследовательном поведении Рейчел, чтобы думать о чем-либо подобном.

— Но я хочу, чтобы ты знала, что я не отказываюсь от своих друзей. Я не такая.

И она не была. Если она, по какой-то случайности, окажется на периферии круга Рейчел — Рейчел вполне умна, способна сохранять соратников, которые будут есть измельченное стекло, чтобы делать ее счастливой — тогда, Дженна толкнет меня ударом ноги и завопит вместе с ней.

Потрясающе. Тогда я буду одна, оставленная Дженной. Я действительно не хочу делать этого. Мы только стали друзьями, потому что Дженна отчасти не давала мне выбора, ощущая в себе тот же самый вид одиночества, которое она чувствовала как новая девушка. Но теперь это было большее, чем это. Я скучала бы по ней.

Дженна продолжала болтать, пока мы поднимались по ступенькам, я не замечала ничего необычного, но достигнув второго этажа, моё внимание привлекло, что-то странное. Это был сильный поток волнения, ожидания и ужаса, но не у одного человека, а у довольно многих, что и привлекло моё внимание. Это было не нормально.

Я кивнула Дженне и попыталась сосредоточиться на том, что ощущала.

Слышать мысли, не похоже на просмотр телевизора или чтение книги. Люди не думают законченными предложениями, не говоря уже о целых абзацах.

Если бы эксперимент «GTX» продолжали после меня, то была бы целая команда людей, как я — как все мы, способные общаться друг с другом без слов, мы шпионили бы за врагами или обучались, что бы стать убийцами.

Но в неподготовленных человеческих умах был беспорядок. Все кричали разбросанными словами и лёгкими фразами. А иногда я получала образы или чувства. Это было трудно, сказать, что происходит в чьей-то голове — в тех редких случаях, когда я хотела, особенно, когда вокруг было много людей, которые толкаются и пихают друг друга, их умы перемешиваются и запутываются, как и их тела.

«…не я. Слава Богу»

«…просто так сказала…»

«…делает меня полной. Я знаю это.»

«Это будет потрясающе!»

«Если миссис МакКафэрти снова поставит меня в первом ряду, я пойду...»

— Тебе не кажется? — спросила Дженна, подталкивая меня.

— Ага, — сказала я отвлекаясь. Я не получила достаточно много информации, что бы собрать её воедино. Мы были на ходу, как и все остальные, поэтому изолировать один ум было невозможно. Лучшее, что я могла определить, было то, что люди, гудящие обо всём, что происходит, шли в противоположном направлении. Люди вокруг нас, движущиеся вверх по течению в зал, были погружены в свои домашние задания или шмотки.

Дженна рассмеялась.

— Ты снова где-то «далеко» от меня, не так ли?

Я поморщилась.

— Прости. Просто задумалась об одной вещи.

Обычно, я бы отпустила её. В прошлый раз, я улавливала столько мыслей в кафетерии, во время скандала, когда требовали картофель фри в день печёной картошки. Кого это волнует?

Но это… было по-другому. Это ощущалось более личным, и я не знала почему.

— Зейн! — пропищала Дженна и потащила меня вперёд.

Брэдшоу, стоял, прислонившись к стене, его голова и плечи возвышались над всем остальным, прямо на пересечении наших шкафчиков.

Быстрая вспышка покорного терпения промелькнула на его лице, когда он увидел Дженну, но он спрятал её достаточно быстро и она к счастью, не увидела этого. Он вежливо поприветствовал её и обратил внимание на то, что она описывала, сопровождая резкими и безостановочными движениями рук, экспрессивной мимикой и хихиканьем.

О, Боже Дженна… Независимо от того, что произошло за прошедшую неделю, существовала одна вещь, которая никак не укладывалась в моей голове, где Зейн Брэдшоу проявлял бы внезапный интерес к девушке, которую ранее он никогда и за живую то не считал.

Я съежилась в ожидании какой-нибудь унизительной фразы, но Зейн просто улыбнулся Дженне, с таким же мягко-раздраженным выражением лица, какое люди, как правило, оставляют для очаровательных щенков, пытающихся сжевать чьи-то шнурки.

Мы не должны были этого делать.

Ясность этой единственной мысли и удар сопутствующего стыда от Зейна, прорвались через остальную часть шума.

Вот тогда я и получила одно изображение из головы Зейна Брэдшоу, громко и чётко, без искажений.

Шкафчик смазывается какой-то белой пастой, слова «Заноза в Заднице» быстро выцарапываются на верхней части, плоские трубки из «Препарейшен Эйч»[1], свисающие из вентиляционной решетки, содержимое, которых выжато внутрь... и улыбающееся лицо Рейчел.

О нет. Я знала, что ее дружба с Дженной была слишком хороша, чтобы быть правдой.

— Дженна! — Я начала пробироваться через людей, что бы добраться до неё, не обращая внимание на словесные и умственные протесты, против моих локтей оставляющих синяки. — Дженна!

— Что? — Она удивлённо оглядела меня. Её щеки были розовыми, а глаза искрились.

— Мы должны идти... Эээ... — Я старалась подобрать слова, пытаясь побороть желание схватить её за руку и утащить прочь без объяснения причин. Не желая, я взглянула на Зейна, который отвернулся. Трус. Всё, что он должен был сделать, это увести её или попросить её пойти с ним в любое место, и она бы не подумала об этом дважды. Она бы не думала не о чём, кроме этого.

— Мне нужен сок, — выпалила я. Дженна всегда знала о том, что я съела или не съела. Сказать, что у меня были проблемы с питанием, это мягко выразиться. К счастью, это помогло мне смешаться с остальными девушками в Эше. — Из кабинета медсестры. Я снова забыла съесть свой завтрак и теперь чувствую, что вот-вот упаду в обморок...

Я всё лепетала, пока лоб Дженны не сморщился от беспокойства.

— Я думаю, что у меня есть завтрак в сумке. Позволь мне пойти и взять его. Оставайся с Зейном.

Прежде чем я успела остановить её, она бросилась за угол к своему шкафчику.

Дерьмо, дерьмо, ДЕРЬМО.

Я последовала за ней, молясь, что бы толпа зрителей была не слишком большой, что бы я смогла добраться до неё раньше.

Но, как всегда бывает в подобных ситуациях — зрители разошлись, как автоматические двери в проходе.

Я увидела это в тот же момент, когда она сделала это. Она замерла на полу шаге, плечи её застыли, а голова склонилась на бок, будто она сомневалась в том, что видела.

Самое мудрое решение для меня, было бы просто уйти. Притворится, что я не видела этого. Я не могла позволить себе принять участие, с таким количеством смотрящих людей. Они заметили бы. Они говорили бы. Обе эти вещи слишком опасны, чтобы даже подумать о них, особенно после того, как я потратила годы, создавая статус невидимой.

Плечи Дженны начали дрожать.

Я не могла просто стоять и смотреть, как она сокрушается.

Я бросилась к ней.

— Послушай меня, — сказала я торопливым шепотом. — Мы собираемся пройти мимо, будто мы даже не видели этого. Мы собираемся прямо в туалет — это важная часть. Ты не можешь плакать, пока мы не внутри.

Она не ответила.

Я взяла ее за руку.

— Ты меня слышишь?

Дженна кивнула, её голова сдвинулась лишь на дюйм, но я слышала её дыхание, будто она задыхается, как она делает каждый раз, когда звонит мне, после просмотра «Дневника Памяти»[2].

— Если ты заплачешь на глазах у всех, они выиграют. Хочешь этого?

— Но почему они хотят этого? — у неё перехватило дыхание, едва подавляя рыдания.

— Не имеет значения. Просто идём. — Незнакомое давление росло внутри меня. Я не позволю Рейчел выиграть это.

Обняв ее одной рукой, я потащила Дженну в сторону туалета, к счастью люди расступались на нашем пути.

— Боже мой, Дженна, что случилось со шкафчиком? — Спросила Рейчел, когда мы прошли мимо.

Дженна напряглась.

— Игнорируй ее, — прошептала я.

Рейчел громко вздохнула.

Взгляд через плечо показал, что Рейчел последовала за нами с раздосадованным видом.

Да, необходимость идти за кем-то, кого подвернула мучениям, попахивает скандалом.

 

Прежде чем, я смогла решиться до конца, я толкнула Дженну в туалет вперёд себя и загородила путь Рейчел.

Моё сердце билось так сильно, что всё тело дрожало.

— Ты собираешься сейчас же уйти, — сказала я спокойно, но в наступивший тишине, окружившей нас, я подозревала, что каждый слышал меня, даже Зейн на расстоянии. Очевидно, он решил посмотреть на шоу.

Рейчел засмеялась.

— Прости, ты кто такая?

Я проигнорировала её.

— Все вы, — сказала я, взглянув на кучку клоунов Рейчел и кучу приятелей Зейна, находящихся в нескольких футах от нас.

Она поравнялась со мной, стоя на заостренных кончиках своих шпилек (кто носит такую обувь в первый же день в школе? Только Рейчел Джейкобс) слегка касаясь меня.

— Я думаю, что это не твоё дело, — сказала она.

Рейчел была миленькой. Она была выше меня, с длинными чёрными блестящими волосами, которые выгладили дорого и шикарно. Она не походила на своего деда, кроме выражения на лице. Жёсткие глаза, губы улыбаются, но не сильно. Они кричали, что Вы ничто, я могу делать всё, что хочу.

Внезапно я оказалась маленькой и застрявшей в этой лаборатории снова, из которой нет выхода, и доктор Джейкобс говорит мне, что это нормально, если я не хочу сотрудничать. Пока я не возражаю, я нахожусь одна в темноте, в течение нескольких дней. В конце концов, он не сможет заплатить своей бригаде, чтобы находиться здесь, если я продолжу тратить их время.

Над головой замерцали огни, и я не могла их остановить. Хуже того, я была не уверена, что хотела этого. Вторя звуку популярности, как электрические лампочки взорвались, и стекла посыпались.

Люди начали кричать и суетиться, Дженна забыла свои страдания, ради своей защиты. Один из преданных Рейчел, Трей, я думаю, что так его зовут, бросился к Рейчел и потянул её прочь.

Ах да, я везде вселяла страх в сердца людей. Мои вторгающиеся на планету родители были бы так горды.

Моя Земля — дом отца? Расстояние уменьшается.

 

Глава 2 (Зейн Брэдшоу)

— Да что она о себе возомнила!? — громко причитала Рейчел, испуская пар.

С момента утренних событий с участием Арианы Такер и Дженны Мэйборн прошло без малого двенадцать часов, но Джейкобс по-прежнему не могла успокоиться.

Я покачал головой. Если Рейчел не получает то, чего она хочет, то просто обязана сделать жизнь других людей невыносимой — это было известно всем.

Растянувшись на двух деревянных лавках на заднем дворе Джейкобсов, прикрыв глаза, мои ноги все равно свисали с них — конечно, один из серьезных недостатков моей жизни, это шесть футов и четыре дюйма роста. Но это не причиняло мне неудобств, так как я легко мог двигаться. Я взял и открыл третье пиво, которое лежало на моем животе. Пена скатилась по бутылке между пальцев, оставляя мокрое и прохладное пятно на рубашке.

В нескольких шагах от меня Рейчел и близняшки — её самые близкие и самые дорогие подруги — жаловались на Ариану. Периодически их недовольства перемежались с плеском воды, при этом, впрочем, ничуть не теряя эмоциональности.

— Рейчел, разве Такер не единственная, кто была в нашем классе вечность, — заметила Ками Эндрюс, акцентируя своё недоверие шлепком по воде.

— После смерти матери, она переехала сюда из Огайо к отцу, — девушка сделала паузу. — Кажется, раньше она была больна или что-то вроде того. Но теперь ей лучше.

Я уловил задумчивые нотки в голосе Ками, когда та попыталась вспомнить подробности.

Вторая из близняшек, Кэсси, не обращая внимания на мозговой штурм сестры, тихонько напевала себе под нос «Знамя, усыпанное звёздами».

— Я знаю, кто она, — голос Рейчел прозвучал раздражённо. — Я слышала её имя раньше. Но кто ей вообще позволил появляться из неоткуда и вести себя словно «Мисс Моральный Проповедник»? Кем возомнила себя, эта чертова защитница?

Ариана действительно повела себя странно, вмешавшись в чужое дело. Сама того не желая, Такер привлекла к себе лишние внимание, превратившись в очередной «раздражитель» для королевы школы. Хотя я и не смел произнести этого вслух, факт оставался очевидным.

Правда заключалась в том, что никто не пойдёт против Рейчел, даже, если она будет мучить их напрямую. И незаметная тихоня Ариана, пришедшая на защиту Дженны, стала для всех нас настоящим шоком. Подходящий выбор времени. Неожиданные спецэффекты, возможно, где-то работал трансформатор, заставляющий фонари мигать, не причинивший никому вреда. И все для удачного исполнения стиля «Кэрри»[3] готово.

Ариана не дрогнула, даже во время прямого противостояния с разъяренной Рейчел. Я никогда и предположить не мог, что у девчонки Такер напрочь отсутствует страх. Это было восхитительно.

— Она со мной в классе по физкультуре, — протянула Кэсси своим хрипловатым голосом.

Она и Ками уже полностью сформировались. И, несмотря на то, что сестры были идентичными близнецами, уже сейчас можно было точно сказать, что Ками будет умной, а Кэсси хорошенькой.

— Но она никогда не принимает участия, — добавила девушка, — сидит на трибуне, или на траве, когда мы занимаемся на улице.

— Мне кажется, Такер была в моём классе по "Углубленной грамматике", — попыталась вспомнить Ками, но не получив подтверждения, оборвала свою мысль.

Разговор возобновил Трей.

— О чём речь? — поинтересовался парень, прошлепав по плитке мимо все еще веселящихся в бассейне Мэттью и Джонаса.

— Об этой девчонке, — бросила Рейчел, усиливая обиду в голосе.

О Боже, только не снова.

Я могу с точностью предсказать дальнейший ход событий. Рейчел начнет ныть с интонацией "любите меня". Трей устремится исправлять положение.

Рейчел вновь станет собой и даст ему пощёчину. Вот в чём беда любой постоянной компании — ты знаешь, что каждый из них собирается сделать, до того, как они это действительно сделают. Бывало, новые ребята появлялись, то пополняя наши ряды, то покидая их, само собой, в зависимости от настроения Рейчел. Но костяк группы оставался неизменным. Это — Трей, я и Джонсон с близняшками. Тот день, когда Рейчел выбрала для себя наш стол и забила каждому по дополнительному печенью во время ленча, раз и навсегда определил для нас круг школьного общения.

— Детка, ты всё ещё расстроена из-за неё? — громкий всплеск и визг со стороны Ками и Кэсси, оповестил о том, что Трей присоединился к ним в джакузи.

И началось...

Приоткрыв глаза и, повернув голову в их сторону, я со скептическим удовлетворением заметил, как рука Трея скользнула на плечо Рейчел. Даю ему три минуты, не больше.

— Я никогда не видел эту девушку раньше, — осторожно заметил парень.

— Она новенькая, верно?

Чувак. Трей.

Я разочаровано вздохнул.

Он никого не замечал, кроме Рейчел. Особенно таких, как Ариана Такер, главной целью, которой было сделаться, как можно незаметнее. Признаться честно, я сам никогда не обращал особого внимания на неё, пока в прошлом году на алгебре не пересел за соседнюю, позади нее,

парту. Тогда, я не уверен, но вопреки тому, что обычно говорит мой старик об ускользающих от меня деталях, что-то в Ариане я все-таки смог увидеть. Не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь назовет ее миленькой, но было в Такер что-то такое, что заинтересовало меня.

Может быть «привлекательная» — это и есть наилучшее слово. Я не понимал, что бросается мне в глаза, но вместе с тем не мог отвести взгляда, всякий раз как видел ее.

Большинство людей, казалось, не замечали девушку. И это было ещё одной странностью.

Я хотел собрать по кусочкам мозаику об Ариане Такер. Немного отсюда, немного оттуда.

Она всегда делает домашнее задание чернилами. ЧЕРНИЛА. Господи, кто делает математику с помощью пера?

Но этого было недостаточно для формирования целостного образа.

Сегодняшние события не принесли ответа, а лишь добавили еще больше деталей, требующих разгадки. И я был уверен, что рано или поздно соберу этот пазл.

— Ты что-то хочешь добавить Зейн? — резкий голос Рейчел прорезался через разогретый августовский воздух, вызывая легкий озноб.

— Она всегда пропускает два вопроса.

Не уверен, зачем я сказал это, но точно знал, что лучше принять участие в играх Рейчел. Плевать на пивное веселье или на изжившие воспоминания о лете, проведенном с отцом.

Эти месяцы были намного лучше, чем раньше. Куинн — мой идеальный старший брат — устроился в колледж на работу на это лето, сократив тем самым возможности для прямого сравнения

и, следовательно, на определения моих недостатков. Хотя мой отец и без этого мог бы удостоиться звания «худшего».

Раньше я никогда не приходил в школу до начала уроков, пока Рейчел не потребовала, чтобы мы все помогли устроить эту её сегодняшнюю «шутку».

Пожалуй, я слишком устал от фразы, что «мы лучше, чем остальные». Сейчас, вспоминая все минувшие события, мне с трудом верилось, что когда-то я считал все это забавным.

— Что ты сказал? — потребовала Рейчел, отвлекая меня от собственных мыслей.

Взгляд мимоходом коснулся японских дизайнерских фонарей, висящих прямо над моей головой, и скользнул дальше, в сторону джакузи.

— Я сидел за Арианой в прошлом году, она всегда писала пером и всегда пропускала по два вопроса в тестах, викторинах. Вот и всё.

Такер была не высокой, и увидеть через её плечо не составляло большого труда, пока миссис Скалиари возвращала наши работы. Заметив чернила, мне сразу же захотелось узнать больше.

— Одни и те же два вопроса? — спросила Ками, нахмурившись.

— Нет, обычно разные, но всегда два, — не раздумывая, ответил я.

Это означало, что иногда она получала 98 из 100 баллов, но бывало, когда задания были в три вопроса, она полностью заваливала их.

Кроме того, она пахла лимонами, но это был настоящий запах, а не суррогат из парфюмерной отдушки. Я был уверен, что её волосы были светлее, чем она хотела показать людям, создавая впечатление, словно постоянно перекрашивает свой природный темный цвет.

Скорее всего, у нее были неприятности дома. В прошлом году, ей накладывали шины на пальцы четыре раза. И меня не покидало чувство, что, возможно, у неё есть татуировка. Один раз воротник её рубашки сдвинулся, и я увидел край небольшой квадратной повязки. Такие использовала мама, что бы заклеивать мои травмы после скейта. Уже после, зная, что искать, я стал замечать каждый день слабые контуры прямоугольника под одеждой, в том же самом месте.

Это не могло быть травмой, слишком долго держалась повязка. Моим лучшим предположением было то, что Ариана, возможно, стыдилась своей татуировки. Возможно, это случилось по пьяни, на весенних каникулах. Маркус Пейнтер, один из атакующих в нашей команде по лакроссу, набил себе имя своей возлюбленной на руке, но на тот момент, она уже была его бывшей.

Тихая, послушная Ариана Такер, наверняка стыдится тату, зачем же она ее сделала? Я не мог понять этого. С другой стороны, я не мог принять события, которые произошли сегодня и связать с тем, что мне уже было известно. И в отличие от Рейчел, я был очарован этим.

— И что с того? — нетерпеливо огрызнулась Рейчел. — Она сознательно пропускает вопросы, чтобы не казаться ботаником или что-то типа того. Кого это волнует?

Девушка, которая перед толпой готова вступить в бой с Рейчел Джейкобс, беспокоясь о других людях, без сомнения достаточно умна.

— Дело в том, что она не должна была ввязываться, — продолжила Рейчел. — Это не имело к ней никакого отношения.

Трей потёр её плечи.

— Детка, это не имеет значение, так ведь? Всё кончено. Мэйборн получила свое.

Простонав сквозь зубы, я снова закрыл глаза. Скучные и неизбежные последствия надоели. Трей хороший парень, но он был обречён повторять одни и те же промахи снова и снова, в надежде привлечь Джейкобс.

— Нет, Трей! — возмутилась Рейчел. — Она унизила меня на глазах у всех. Это не может просто так закончиться.

Я мог бы поспорить и заметить, что Ариана никого не унижала. Она только встала на защиту Дженны и отказалась подчиняться Рейчел. Но для Джейкобс подобное вызывающее поведение было равносильно облизыванию чьих-то ботинок.

Рейчел плохо справлялась с разочарованием, не имея на этом поприще большого опыта. Её родители всегда оставляли на счёте дочери приличные суммы, тем самым подталкивая девушку уделять максимум времени самой себе. Её отец разъезжал по командировкам для «GTX», а её мать была либо с ним, либо на каких-нибудь спа-курортах. Её дед, доктор Джейкобс обожал свою внучку. Он осыпал её дорогими подарками: одежда, машины, отпуска на солнечных островах, в любом месте, где она пожелает.

Я однажды был свидетелем их разговора. Дед позвонил своей внучке в очередной раз, и мне показалось, что редкие минуты его внимания, Рейчел ценит куда больше всего остального, хотя и не хочет в этом признаваться.

Вопреки, а может быть и благодаря этому, она была очень щедрой с теми, кого считала достойными. Трей, Ками, Кэсси и я, имели постоянное приглашение в её дом и доступ ко всему, что ей принадлежало. Она рассматривала нас, как семью, вместо своих кровных родственников, ожидая при этом кровной преданности в ответ.

Со стороны бассейна раздался громкий всплеск.

— Джонас! — закричала Рейчел. — Иди сюда, ты мне нужен.

— Детка, — запротестовал Трей. — Я же здесь.

— Заткнись. Это тебя не касается! — в голосе Рейчел скользнуло раздражение, с которым я хорошо был знаком.

Такой поворот событий не мог мне понравиться. Джонас, как правило, сначала действовал и только потом думал, и то не всегда. Как-то в клубе Скаутов, в четвертом классе, во время ночного

похода он демонстрировал знания карате внутри палатки. Тогда после одного из его приемов треснула главная подпорка, разрушая крышу над головой в самый разгар ливня.

Я мысленно простонал, открывая глаза и следя за тем, как Джонас бодро вылезает из бассейна.

— Что случилось? — он провел рукой по волосам и капли воды попали на Кэсси, заставив ту взвизгнуть.

Рейчел оперлась подбородком, на свои сложенные руки на краю джакузи.

— Я хочу, чтобы ты пригласил Ариану на Неделю Костра.

Очень и очень плохо.

Коварство Рейчел оборачивалось благополучно только для нее самой.

Лицо Джонса выглядело забавным. Думающая обезьяна — только представьте.

— Ты шутишь?

Рейчел предостерегающе вскинула бровь.

Джонас сделал шаг назад, качая головой.

— Ой, да ладно, Рейчел, — заискивающе улыбаясь, пробормотал он. — Еще шаг и я затащу Лайни Прайс в койку.

— Лайни Прайс переспит с кем угодно, — с отвращением выплюнула Ками.

— Не совсем. В июне, в лагере, она сходила в церковь и стала заново рожденной девственницей, — усмехнулся Джонас. — Вызов принят.

Да, и это были мои друзья.

— Так переспи с двумя вместо одной, — махнула рукой Рейчел. — Ты желаешь "вызов"? Хорошо, вот тебе вызов. Такер мало кому доверяет.

— Потому что она фрик. А у меня имеется репутация, ты же знаешь.

Джонас все еще не соглашался, но я почувствовал, как он колеблется, соблазняясь идеей обольстить Ариану.

Такие, как он принимают вызов, не думая о последствиях. А время шло, Рейчел начинала злиться.

— Я сделаю это, — слова вылетели прежде, чем я смог их остановить. Какого черта я ляпнул? Мне не нужны такие неприятности. У меня их и без того предостаточно!

— Что?

Я не совсем был уверен, кто задал этот вопрос: Рейчел, Трей, Ками, Кэсси или Джонас — все смотрели на меня.

Я пожал плечами.

— Я сказал, что сделаю это. Позову ее на Неделю Костра.

Джонас громко выдохнул, не скрывая облегчения.

— Спасибо, чувак. Ты спас мне жизнь, — он повернулся и пошел обратно в бассейн, на ходу крича Мэтти о соревновании пушечного ядра.

— Ты же ненавидишь Неделю Костра, — подозрительно заметил Трей.

— Сомневаюсь, что и Ариана поклонница, — я с трудом представлял ее лицо, окрашенное школьными цветами. — Поэтому, нам будет, о чем поговорить.

Рейчел прищурившись, буравила меня взглядом.

— Почему?

— Что "почему"? — на секунду я замешкался, зная, что последует за этим.

— Почему ты вдруг стал мистером «Общение», когда дело коснулось Арианы Такер?

— Рейчел, — пробормотал Трей в тщетном предупреждении.

— Нет, за последний год, он в основном игнорировал нас. Я думаю, что у нас есть право знать, что заставило его вернуться.

И причина была…

Мне уже доводилось мириться с жалостливыми взглядами и перешептываниями за спиной, хотя они и изжили себя уже через несколько месяцев. Было ли так важно, напомнить всем, что случилось? Видимо, Рейчел считала, что да.

— Вы хотите, чтобы кто-то пригласил ее, — спокойствие в голосе далось мне без труда, — а я разговаривал с ней несколько раз.

Небольшое преувеличение, если не считать того, что 2.333333 было ответом номер 10 в домашнем задании. И она едва взглянула в мою сторону, когда я это заметил.

Тем не менее, я не мог смириться с мыслью, что Рейчел готова послать к ней кого-то другого. То, что Ариана сделала сегодня, требовало огромного мужества. Она не заслужила страданий из-за планов Рейчел и Джонаса. И только я мог попытаться их предотвратить.

Я устал от игр Рейчел, но останавливать ее было уже слишком поздно. Потраченные усилия не будут того стоить, ведь я уеду отсюда через два года. Не говоря уже о том, что, наличие в друзьях дочери из прославленной семьи Джейкобс, было единственным, чего я добился в жизни, по мнению отца.

Рейчел склонила голову набок, рассматривая меня. Затем неспешно поднялась и вылезла из джакузи. Концы ее темных волос были влажными, а участки кожи, не прикрытые красным бикини, быстро покрылись мурашками.

Я приготовился, ожидая, что она начнет задавать вопросы. Возможный вызов даже в какой-то степени дразнил меня.

Но вместо этого она наклонилась, так близко, что я почувствовал запах хлорки от ее кожи вперемешку с тяжелым парфюмом.

— Добро пожаловать, Зейн. — с усмешкой произнесла она. Задержалась так на секунду и, шокируя меня и всех остальных до чертиков, накрыла мой рот своим.

Медленно отстранившись, Рейчел направилась к дому, оставив меня наедине с Треем. Парень впился в меня ненавидящим взглядом и, не пытаясь скрыть, что желает видеть меня в окружении языков пламени, предварительно растянутого на дыбе.

Превосходно.

Для нас Рейчел была — всегда ищущей «два по цене одного». Нередко ее способность строить планы служила началом нового хауса.

Я не сомневался, так будет и в этот раз.

 

Глава 3 (Ариана)

Отец терпеливо ждал, когда я расправлюсь со своим завтраком — сегодня он состоял из четырех яиц-болтуний — чтобы устроить внеплановый допрос.

Стоило мне проглотить очередной кусок, как он, не дожидаясь следующего, придвинул уже заметно потрепанную газету на середину стола. Теперь и я могла видеть, что именно привлекло его внимание.

— Ты собираешься рассказать мне об этом? — без эмоционально спросил отец, поддаваясь чуть вперед.

Жёсткость в его взгляде застала меня врасплох, как и слабый запах алкоголя. Утро для него ещё не наступило. Судя по всему, отец даже не ложился сегодня спать. Я не видела его пьяным с тех самых пор, как закончилась его скорбь по дочери. На тот момент я жила с ним не больше двух недель, и именно на эти даты пришлось известие о ее смерти. Помню, как выскальзывала посреди ночи из кровати — хотя это было под запретом — и видела его с бутылкой виски и фотографией Арианы в руках, хотя обычно он прятал все напоминания о дочери в подвале. Отец и не думал, что она вылечится. Давая мне ее имя, он осознавал, какой именно исход наиболее вероятен. Но эта готовность не помогла ему. Напротив, она сделала его горе ещё сильнее. Отец прошел через период, когда бутылка была его постоянным спутником, и я надеялась, что этот этап остался в прошлом.

Именно поэтому мне не составило труда понять, что что-то не так, ещё до того, как я заглянула в газету.

Статья находилась в центре полосы, прямо под гигантской рекламой магазина "Резиновый Майк". Мне хватило нескольких строк, чтобы понять, в чем дело.

Внезапно погасший свет в школе «Эша».

Вчерашним утром произошел необъяснимый сбой в электросетях вышеупомянутой школы. В результате взрыва лампы на верхнем этаже «Эша», ряд учеников был осыпан дождем из осколков...

Дерьмо. Я втянула воздух, непроизвольно давясь своей яичницей.

Вчера я просидела до позднего вечера, слушая новости и проверяя поток ссылок в интернете, в страхе встретить упоминание о случившемся. Я не боялась широкой огласки, ведь в любом случае "GTX" проконтролировало бы ситуацию, если бы она привлекла слишком много зрителей. Мне необходимо было удостовериться, что произошедшее не вышло за пределы школы. Но надежда на это была более чем наивной. То, что казалось не достаточно значимым для телевизора и не достаточно эффектным для интернета (кто бы стал тягаться со скандальными знаменитостями и милыми котятами, застрявшими в коробках), было, как раз достойно целой полосы в местной газетенки Уингейта.

Боже, ну почему вчера никто не объявил этот городок свободным от идиотов, или почему никто не украл кучу садовых гномов и не расположил их в различных эротических позах, прямо перед главным входом в Методистскую Церковь?

Вообще-то, я находила это довольно-таки забавным. Ты не можешь получить лучшего примера лицемерия, чем глядя на людей, сталкивающихся с вопиющим — пусть и на примере гномов — проявлением сексуальности. Они краснеют и бледнеют, хотя внутри сами желают попробовать то, что делает красный гном по отношению к синей садовой фее. Люди не могут

скрывать от меня свои мысли вроде этих, без умений и должной практики. Что это — развитая гениальность или проектный изъян — выбирать вам.

Прочистив горло, я выплюнула яйцо в салфетку и осторожно спросила:

— Насколько все плохо?

— Весьма плохо, — отец выглядел помрачневшим и усталым, но он не указывал на заднюю дверь с настоятельным шепотом, призывающим к бегству. Это позволяло сделать вывод, что опасность быть пойманной мне не угрожает, а значит можно немного расслабиться.

— Ты собираешься рассказать мне? — повторил свой вопрос отец, тыча пальцем в бумагу. Весь его внешний вид, с головы до ног, указывал на профессиональную принадлежность — внушительный начальник охраны, которым отец и являлся. Он по-прежнему продолжал носить униформу и рубашку, на которой обычно были плечевые ремни. Сейчас они и пистолет, скорее всего, покоились запертыми в сейфе его спальни. Куртка отца, украшенная логотипом «GTX»,

свисала со спинки стула. Как правило, он убирал ее с поля моего зрения, зная, насколько я ненавижу этот фирменный знак.

Когда-то, еще в самые первые мои годы в «GTX», может быть, сразу после рождения, они поставили на мне клеймо, как на обычной домашней скотине. С тех самых пор на моей правой лопатке находилась татуировка с логотипом «GTX», с большой стилизованной буквой G и моим проектным номером GTX -F107, как раз прямо под ней грубовато-выведенными буквами. Я всегда наносила повязку на этом месте, чтобы никто не смог заметить. Но каждый раз, когда я меняла ее, воспоминания новой волной давали о себе знать. Один вид клейма был способен причинить мне буквально физическую боль, каждый раз вынуждая непроизвольно злиться.

— Я не смогу защитить тебя, если ты продолжишь что-то от меня скрывать, — произнес отец с глубочайшим неодобрением.

Осуждение в его голосе отдалось болью в желудке. Я ненавидела разочаровывать его, этого человека, который бы рискнул всем ради меня.

— Мне нечего сказать, — я сглотнула, избегая родного взгляда. — Это было просто... ничего.

Отец не ответил, но суровое выражение его лица отчетливо давало понять всю степень недовольства моим обманчивым «ничего».

— Это продлилось недолго, — стараясь реабилитироваться, быстро добавила я.

Недолго, как и любой другой подобный инцидент со времен моего побега из «GTX». Хотя, по