Лубянка: карающий меч партии. 2 страница

ГЛАВА 2

СТАЛИН И БЕРИЯ

Сталин и Берия. Кто из советских, а ныне российских историков не пы-тался добраться до корней взаимоотношений этих двух исторических фигур.Кто-то, как, скажем, один из руководителей одиозного Главпура генерал отЦК Дмитрий Волкогонов, то и дело прибегая к прямой фальсификации фактов,безуспешно пытался навязать читателю искаженный образ Берия, как бледнойтени кремлевского диктатора. Другие, не склонные к столь буйной фанта-зии, продолжали разыгрывать "грузинскую карту". Увы, и эти домыслы неприблизили нас к истине. Загадка отношений между Сталиным и моим отцомтак и осталась загадкой. Сопоставим, читатель, лишь два неопровержимых факта. Факт первый.Москва, Красная площадь. День похорон Сталина. С трибуны Мавзолея Лав-рентий Берия произносит свою знаменитую траурную речь: "Кто не слеп, тотвидит..." Факт второй, почему-то до сих пор, в отличие от первого, незаинтересовавший историков и публицистов. Москва. Кремль. Заседаниеиюльского Пленума ЦК КПСС. После той траурной речи прошло всего четыремесяца, но одно из обвинений в адрес отца звучит дословно так: "Берияхотел подорвать культ личности товарища Сталина". В сумбурном выступле-нии на Пленуме Анастаса Микояна есть и еще одна примечательная фраза: "Впервые дни после смерти товарища Сталина он ратовал против культа лич-ности". Сама стенограмма того Пленума, рассекреченная лишь недавно, на первыйвзгляд способна пролить свет на взаимоотношения главы советского госу-дарства и одного из его ближайших соратников. Тот же Микоян то и делосокрушается, что "товарищ Сталин излишне доверял Берия", но тут же опро-вергает самого себя, утверждая, что этого... не было. Столь же сомни-тельны и аргументы, свидетельствующие о явном недоверии. Мол, во времявойны Сталин разделил МВД и государственную безопасность, а ЛаврентийПавлович был назначен в Совет Министров и Государственный Комитет Оборо-ны. Если учесть, что 30 июня 1941 года отец вошел в ГКО, сосредоточившийвсю власть в государстве, то выступление А. Микояна звучит более чемстранно. Но так или иначе, пусть лишенное элементарной логики, но тем не менеепрозвучавшее с высокой трибуны заявление заслуживает внимания и наводитна определенные размышления. Сколь искренен был мой отец, выступая на траурном митинге в мартепятьдесят третьего? Не противоречит ли это его другим заявлениям? То, что он мог сказать - и говорил! - на заседаниях Президиума ЦК,непозволительно было произнести с такой трибуны. Думаю, это понятно. Хо-тя отец действительно выступил первым против культа личности Сталина,что, как абсолютно ясно из материалов Пленума ЦК, это и вызвало перепо-лох в кремлевском руководстве. Меня нередко спрашивают, кто я, сталинист или антисталинист. Так вот,я не считаю себя ни сталинистом, ни антисталинистом. Я против Системы,породившей Ленина, Сталина, Троцкого, Бухарина, Рыкова... Этот списокчитатель может продолжить без труда. Вспомните хотя бы репрессии. Ведьне в тридцать седьмом они начались и даже не в тридцать четвертом. Го-раздо раньте! А сколько невинных жертв на совести тех, кто пришел ужепосле Сталина? Да и не в цифрах дело. Виновата Система! А потом уже Ста-лин, Троцкий, кто-то другой. Но и Сталин - это однозначно - виновен. Ите, кто его окружал, виноваты. Но коль Сталин стоял во главе, то и от-ветственности на нем, разумеется, больше. Смерть Сталина я воспринял, скажу откровенно, двояко. В основном мнебыло жаль Светлану, его дочь. Она ведь - я это хорошо знал - и до этогобыла одиноким человеком, а после смерти Сталина жизнь ее и вовсе не за-ладилась. Внешне, конечно, и Хрущев, и Ворошилов, к примеру, ее опекали,на самом же деле эти люди прекрасно знали очень слабую психику Светланыи подталкивали ее к тому, что в конце концов и случилось... О том, что произошло со Сталиным, я узнал от мамы, когда пришел домойпообедать. Обычно в это время приезжал и отец, но в тот день его не бы-ло. Мама сидела заплаканная и сразу же сказала мне, что у Иосифа Висса-рионовича удар и, по всей вероятности, он не выживет. - Ну а ты-то чего плачешь? - спросил. - Помнишь ведь, что отец гово-рил... Речь шла о том, что готовил нам Сталин. Мама, разумеется, обовсем знала - отец действительно предупреждал нас о том, что может слу-читься. - Знаешь, - ответила, - я все понимаю, но мне его все равно жаль - онведь очень одинокий человек. Я сел обедать, а мама поехала к Светлане. Ио смерти Сталина, и о поведении его близких и соратников в те дни напи-сано много, но в основном это пересказы или явные домыслы. Широко из-вестно, скажем, что Светлана у кровати Сталина чуть ли не сутками сиде-ла. Мы же знали, что она находилась дома и была совершенно спокойной. Яне хочу сказать, что она не любила отца, но это была отнюдь не та безум-ная любовь, о которой столько написано... На похоронах Сталина я был, разумеется. Как всегда в подобных случа-ях, партийные органы дали разнарядку по организациям, а те уже выделялилюдей. Но это конечно же не значит, что в противном случае я бы не по-шел. Тогда, в марте пятьдесят третьего, я не был уже тем мальчишкой изтбилисской школы, боготворящим вождя. Он многое знал и многое понимал.Сегодня могу сказать совершенно однозначно: проживи Сталин еще нескольколет, и в Президиуме ЦК не осталось бы никого из тех, кто пережил Стали-на. Мой отец, разумеется, не исключение. Его уничтожение готовилось ещепри жизни Сталина, о чем он и рассказывал нам с матерью. Помню, уже после смерти Сталина, когда отец рассказывал маме, какиереформы предложил провести Хрущеву, Маленкову и другим, она сказала: - Какая разница, сделал бы это Иосиф Виссарионович или они... Если быон - было бы не так обидно. Мама прекрасно знала сталинское окружение и не верила, что отцу поз-волят осуществить свои замыслы. Во всяком случае, никаких сомнений, чтоотца отстранят, у лев не было и тогда... Вне всяких сомнений, смерть Сталина спасла жизнь его окружению. Оннеизбежно заменил бы своих соратников совершенно новыми людьми, которыене знали бы всего того, что знали Молотов, Маленков, Хрущев и другие,включая, повторяю, моего отца. Убрал бы Сталин, вне всяких сомнений, иминистра государственной безопасности Игнатьева. Сталин уже готовилсявойти в историю как абсолютно, я бы сказал, чистый человек, создавшийвеликое государство, выигравший великую войну. Будем объективны: уходя,Сталин оставлял действительно великую страну, вполне обоснованно гордив-шуюся многими достижениями. Другой вопрос, какой ценой это было достиг-нуто... Отец все это отлично понимал, но хотя и имел столкновения со Стали-ным, как ни один другой член Политбюро, смерть главы государства егорасстроила. Здесь не было, знаю, наигранности, как, скажем, у Хрущева.Думаю, смерть Сталина, несмотря ни на что, он переживал чисто по-челове-чески. Наверное, это звучит несколько странно в контексте того же "Минг-рельского дела", но это так. Не был отец ни жестоким, ни злопамятным че-ловеком. И об этом знали многие. Из воспоминаний Светланы Аллилуевой: "Только один человек вел себя почти неприлично - это был Берия. Онбыл возбужден до крайности, лицо его, и без того отвратительное, то идело искажалось от распиравших его страстей. А страсти его были - често-любие, жестокость, хитрость, власть, власть... Он так старался в этотответственный момент, как бы не перехитрить и как бы не недохитрить! Иэто было написано на его лбу. Он подходил к постели и подолгу всматри-вался в лицо больного - отец иногда открывал глаза, но, по-видимому, этобыло без сознания или в затуманенном сознании. Берия глядел тогда, впи-ваясь в эти затуманенные глаза; он желал и тут быть "самым верным, самымпреданным" - каковым он изо всех сил старался казаться отцу и в чем, ксожалению, слишком долго преуспевал... В последние минуты, когда все уже кончалось, Берия вдруг за метил ме-ня и распорядился; "Уведите Светлану!" На него посмотрели те, кто стоялвокруг, но никто и не подумал пошевелиться. Когда все было кончено, онпервым выскочил в коридор и в тишине зала, где стояли все молча вокругодра, был слышен его громкий голос, не скрывавший торжества: "Хрусталев!Машину!" Это был великолепный современный тип лукавого царедворца, воп-лощение восточного коварства, лести, лицемерия, опутавшего даже отца,которого вообще-то трудно было обмануть. Многое из того, что творило этагидра, пало теперь пятном на имя отца, во многом они повинны вместе..." В книге "Двадцать писем другу" есть и такие слова: "Страшную рольсыграл Берия в жизни нашей семьи. Как боялась и ненавидела его мама!" Амежду тем моего отца мать Светланы, Надежда Аллилуева, не могла ни лю-бить, ни ненавидеть. Они просто-напросто не были знакомы. Жена Сталиназастрелилась в 1932 году, за шесть лет до переезда нашей семьи в Москву.Светлана была еще ребенком... Светлану я понимаю, хотя и не могу, естественно, согласиться с тем,что она написала. Ей просто хотелось, чтобы ее отец выглядел не такужасно... Широко известно имя человека, официально обвиненного во всехпреступлениях, так что можно писать о нем что угодно. Мораль здесь, нас-колько понимаю, отступает на другой план... Несколько лет назад, переехав в СССР, Светлана пожелала встретиться снами - мама еще была жива. Мы решили, что не стоит этого делать, ивстреча не состоялась. О ее жизни я знаю лишь из сообщений западнойпрессы. А когда-то мы были очень хорошо знакомы. Я учился в одной школе сдетьми Сталина. Светлана Аллилуева сидела за одной партой с моей будущейженой. Она нас с Марфой и познакомила. Запомнилась дочь Сталина умной, скромной девочкой. Хорошо знала анг-лийский. Очень была привязана к моей матери. Уже во время войны попал яв одну неприятную историю, связанную со Светланой. После возвращения сфронта подарил ей трофейный Вальтер. Проходит время, и в академию, где яучился, приезжает генерал Власик, начальник личной охраны Сталина. - Собирайся, - говорит, - вызывает Иосиф Виссарионович. Приезжаю. Никогда раньше такого не было, чтобы вызывал. Поговорили немного о моей учебе, а потом и говорит: - Это ты Светлане револьвер подарил? А знаешь, что у нас дома с ору-жием было. Нет? Мать Светланы в дурном настроении с собой покончила... Я обалдел. Знал, что мать Светланы умерла, но о самоубийстве никто унас в доме никогда не говорил. - Ладно, - сказал Сталин, - иди, но за такие вещи вообще-то надо на-казывать... Со Сталиным я, разумеется, встречался не раз в самых разных обстоя-тельствах и в самое разное время и должен признаться, что отношение кнему у меня и сегодня далеко не однозначное. Когда мы жили в Грузии, топросто молились на него. В Москве отношение к нему изменилось. Мне при-ходилось слышать разговоры родителей о Сталине, да я и сам уже понимал,кто повинен в репрессиях, политических процессах и прочем. И тем не менее это был человек, который мог очаровать любого. Неправ-да, что его считали великим человеком лишь заурядные льстецы. Думаю,многие деятели культуры, включая выдающихся советских писателей, худож-ников, были по-своему искренни, воспевая Сталина. Хотя, безусловно, про-ходимцев, кормившихся, как это часто бывает, на восславлении вождя, тожехватало... Я бы не рискнул даже сегодня упрекать в чем-то и некоторых известныхписателей Запада, в свое время оказавшихся очарованными Сталиным. Ихвполне можно понять. Сталин действительно был человеком, способным оча-ровать и умудренного житейским опытом старика, и мальчишку. Нечто подоб-ное я испытал на себе, так что, полагаю, имею моральное право утверждатьименно так. Речь не о том, плох был Сталин или хорош, диктатор он или нет. Разу-меется, диктатор, и мне абсолютно непонятен спор между "сталинистами" и"антисталинистами". Повторяю: ни к тем, ни к другим я себя не отношу. Неважнее ли увидеть за конкретной исторической фигурой явление? Но, к со-жалению, попыток действительно разобраться в "феномене Сталина" знаюнемного. Из воспоминаний видного политического, государственного и военногодеятеля Франции Шарля де Голля (1890-1970): "...У меня сложилось впечатление, что передо мной хитрый и непримири-мый борец изнуренной от тирании России, пылающий от национального често-любия. Сталин обладал огромной волей. Утомленный жизнью заговорщика,маскировавший свои мысли и душу, безжалостный, не верящий в искренность,он чувствовал в каждом человеке сопротивление или источник опасности,все у него было ухищрением, недоверием и упрямством. Революция, партия,государство, война являлись для него причинами и средствами, чтобывластвовать. Он возвысился, используя в сущности уловки марксистскоготолкования, тоталитарную суровость, делая ставку на дерзость и нечелове-ческое коварство, подчиняя одних и ликвидируя других. С тех пор Сталин видел Россию таинственной, ее строй более сильным ипрочным, чем все режимы. Он ее любил по-своему. Она также его принялакак царя в ужасный период времени и поддержала большевизм, чтобы служитьего орудием. Сплотить славян, уничтожить немцев, распространиться вАзии, получить доступ в свободные моря - это были мечты Родины, это былицели деспота. Нужно было два условия, чтобы достичь успеха: сделать мо-гущественным, т. е. индустриальным, государство и в настоящее времяодержал, победу в мировой войне. Первая задача была выполнена ценой нес-лыханных страданий и человеческих жизней. Сталин, когда я его видел, за-вершал выполнение второй задачи - среди могил и руин. Он был удачлив по-тому, что встретил народ до такой степени живучий и терпеливый, что са-мое жестокое порабощение его не парализовало, землю, полную таких ресур-сов, что самое ужасное расточительство не смогло ее истощить, союзников,без которых нельзя было победить противника, но которые без него такжене разгромили бы врага. За пятнадцать часов моих бесед со Сталиным я изучил его величествен-ную и скрытную полигаму. Коммунист в маршальской форме, притаившийся ко-варный диктатор, завоеватель с добродушным видом, он старался всегдавводить в заблуждение. Его страсть была суровой, без какой-либо малопо-нятной привлекательности". Оправдать Сталина невозможно, да я к этому, насколько понял читатель,и не стремлюсь. Но это действительно был умный человек, прекрасно пони-мавший все недостатки большевистского течения. Это не был маньяк, неспособный анализировать ситуацию и свои поступки. Когда было необходимо,он умело использовал и то, что позволял большевизм. В первую очередь этоцентрализация власти. Единоличная власть позволяла очень быстро и эффек-тивно решать те вопросы, которые в условиях демократии не решались бы,уверен, десятилетиями. Наверное, это положительный момент, но где тагрань, которую нельзя перейти?.. И когда ему было нужно, ту же властьСталин столь же легко использовал в иных целях. И в этом тоже его вина.Будь он недалеким человеком, параноиком, тем, кем его сегодня пытаютсяпредставить, и спрос с него был бы меньше. Но ведь не было этого! Навершине пирамиды большевистской власти стоял человек одаренный, что лишьусугубляет его вину. Кто-то верно заметил: интеллектуальный потенциал руководителей СССРнеуклонно снижался десятилетиями. И это тоже правда. Смешно, наверное,сравнивать сегодня Сталина с Хрущевым, Черненко или Горбачевым... Говорюоб этом опять же не в оправдание Сталина. Напротив, даже в рамках боль-шевизма - власти страшной и деспотичной - диктатуры пролетариата он мно-гое мог бы при желании изменить. Не все - этого ему бы не позволила Сис-тема, но - многое. Сталин же не только не тел на смягчение режима, но имногие вещи сознательно обострял, используя большевистские догмы для по-давления противников этого течения. Отсюда и массовые репрессии, и поли-тические процессы. Я не могу согласиться с тем, что Сталин был человеком, не ведавшимжалости и сострадания, но не принимаю утверждения, что этими репрессиямиСталин создал систему круговой поруки, вовлекая в преступления тысячи итысячи людей. А разве не с этого начал другой большевистский вождь, Вла-димир Ильич? А разве не Троцкий с легкостью необыкновенной создал конц-лагеря, в которых большевики погубили миллионы людей, не Троцкий ли, ссогласия Ленина, ввел институт заложников? Позволю не согласиться с за-щитниками Ленина и большевизма. Сталин лишь усовершенствовал то, что на-чиналось при Ленине. С моей точки зрения, Ленин и Сталин не уступалидруг другу ни в уме, ни в коварстве, и я бы не спешил с выводами, кто издвоих вождей "самый человечный человек"... Тут еще надо крепко, оченькрепко подумать... Лукавили все последующие "вожди", когда убеждали нас в том, что Ста-лин предал своего "великого учителя". Ленинские работы и письма из такназываемого секретного фонда - а пока опубликована лишь часть их - впол-не позволяют утверждать обратное. "Арестовать...", "Расстрелять...","Повесить...", "Расстреливать на месте...", "Арестовать несколько сот ибез объявления мотивов...". Мы столько писали и говорили о животворномнаследии Владимира Ильича. Почему же стыдливо молчим об этом "наследии"?Не было ведь у власти ни Сталина, ни НКВД с Ягодой и Ежовым во главе... А может, дело даже не в Ленине, по крайней мере не только в нем, а втой структуре власти, которую он представлял, в той страшной и бесчело-вечной Системе, порожденной большевизмом? Но и в Ленине, разумеется, то-же. При жизни моего отца обо всем этом в силу вполне понятных причиннельзя было говорить, но я знаю, что отец был далек от обожествления Ле-нина и Сталина. Ему вообще претил культ любой личности, а если учесть,что отец был человеком информированным, то нетрудно догадаться, скольмногие грехи и того и другого были ему известны. Смешно отрицать роль Сталина в судьбе отца. Глава партии и государс-тва санкционировал и его назначение на пост руководителя Грузии, и пос-ледующий перевод в Москву. Отец был назначен на должность народного комиссара внутренних дел вконце ноября 1938 года, после Ежова. Чем же был обусловлен выбор Стали-на? Когда Сталин утверждал перевод моего отца в Москву, насколько пони-маю, рассуждал так. Этот сравнительно молодой человек - отцу не было со-рока - имеет опыт работы в разведке. Положительный или нет, но опыт ра-боты в ЧК, приобретенный в двадцатые, у отца действительно был. Возмож-но, Сталин думал и так: будет беспрекословно выполнять все указания вож-дя, а проще говоря, тихо под ним ходить. Оказалось, не так... Первыйсерьезный конфликт между отцом, с одной стороны, и Сталиным и Политбюро,с другой, произошел уже в сороковом, когда решалась судьба тысяч поль-ских офицеров, расстрелянных впоследствии в Катыни. Сталин этого не за-был, но неповиновение - случай редчайший! - не привело даже к снятию сдолжности моего отца. Скорей всего, считал, что еще не время менять нар-кома. Система ведь здесь была отработанной до мелочей: из человека выжи-мают все, что требуется, а когда он уже не нужен, убирают. Причем всегдаСталин соблюдал и другое непременное условие: "проштрафившегося" заменялравноценной фигурой и лишь тогда, когда позволяла обстановка. Любые кад-ровые изменения не должны были вредить делу... Сталин объективно оценивал в тот период напряженную обстановку, сло-жившуюся вокруг партии и лично его, как ее лидера. Недовольство его ли-нией, в особенности массовыми репрессиями, ощущалось даже в ближайшемокружении. Второе немаловажное обстоятельство. Приближение большой войны. Жда-нов, когда произошло столкновение отца со Сталиным по поводу Катыни, тутже предложил: - НКВД готов возглавить я! Сталин на это не пошел. В любом деле он хотел все же видеть специа-листов. Жданов, партийный аппаратчик до мозга костей и активный сторон-ник массовых репрессий, в такой должности уже был не нужен - репрессиипрекратились, а возобновлять их Сталин не собирался. Напротив, в тот мо-мент в должности наркома внутренних дел необходим был человек иногосклада. Сталин был жестоким, но умным человеком и прекрасно понимал, чтодальнейшие репрессии могут привести в итоге к краху его личной власти.Наверное, он решил, что все это делается уже специально, чтобы убратьего самого. Необходим был человек, который, под контролем, конечно, нозатормозит тот каток, который создала коммунистическая Система. А такимчеловеком и был мой отец, "забрасывавший" Москву письмами в защиту гру-зинской интеллигенции. Словом, в тот период он Сталина вполне устраивал.К тому же существовал еще внешний раздражитель - Троцкий, не дававшийпокоя большевистскому лидеру еще с тридцатых, а добрый десяток попытокубрать его провалились. Пройдет время, и начнется война. И вновь отецокажется на своем месте. Впоследствии, когда на базе спецлабораторийНКВД будет создано атомное управление, ему поручат заниматься и этойпроблемой. А еще - ракеты, самолеты, промышленность, проект водороднойбомбы... Видимо, исходя из этих соображений, Сталин и не спешил убиратьмоего отца. Оснований считать именно так у меня предостаточно, и главноеиз них то, что Сталин всегда учитывал ситуацию. В конце жизни, когда бы-ли созданы зенитные ракеты и почти готовы межконтинентальные, когда бли-зились к завершению работы по водородному проекту, Сталин, очевидно, былготов к тому, чтобы заменить и отца, и остальных членов руководствастраны, но не успел... Наивно думать, что кто-то мог в тех условиях чтолибо изменить. Конеч-но, это всего лишь мои предположения, но я абсолютно уверен, что, убравмоего отца, Сталин нашел бы у многих из своего окружения поддержку. Впервую очередь был бы удовлетворен партийный аппарат, видевший в отцеугрозу собственному благополучию. Он ведь никогда не скрывал, что высту-пает против диктатуры партийного аппарата над государством. А партийнаяверхушка, да и вообще партийные структуры, к таким вещам всегда былиочень чувствительны... Вообще партийная верхушка сослужила плохую службу и Сталину. Отец ещепри жизни Сталина говорил о вреде культа личности. И, кстати, Сталин самоб этом говорил. Я уверен, что в последние годы жизни Сталина партийнаяверхушка умышленно пропагандировала этот культ и не только из свойствен-ного ей во все времена подхалимажа. Тут, вне всяких сомнений, был даль-ний прицел. Что, мол, нам всем оставалось делать. "И Бог, и царь, и во-инский начальник..." Он, мол, во всем виноват. Известно ведь, что этукарту потом партия довольно умело разыграет на XX съезде, все свалив наушедшего из жизни лидера. Остальные, как всегда, предстали невинными яг-нятами. Отца к тому времени уже не было в живых, а никто другой из быв-ших соратников Сталина не нашел в себе мужества честно сказать о ролисталинского окружения в преступлениях режима. Примерно так произошло и в Германии. Там ведь тоже все свалили наГитлера. Удобно, что и говорить. Но диктатура диктатурой, а ведь не одналичность все это проделала... Помню, отец говорил не раз: - Сталин допустил вещи, не простительные никому. По его прямому ука-занию или с его согласия были действительно совершены страшные преступ-ления, и не следует искать оправдания Сталину, как это порой делали иделают. Не искал их и мой отец, хотя и не был сторонником дискредитацииСталина как личности. Так по крайней мере было весной пятьдесят треть-его. Он считал, что надо раскрыть прежде всего линию партии, во главекоторой стоял Сталин. Именно партия и, в первую очередь, ее высшее руко-водство должны ответить перед народам за все, что случилось. - Я не знаю, - говорил отец Хрущеву, Маленкову и остальным, - оста-немся ли мы на своих постах. Мы отчитаемся, а там пусть решает съезд.Сочтут нужным заменить нас, пусть так и будет. Тогда вместо нас придутмолодые люди и наверняка не повторят тех ошибок, которых не избежалопрежнее руководство. Хрущев и Маленков, знаю, с ним соглашались: - Да, мы тоже были молодыми и возмущались, что старики нам мешают де-лать дело. Надо, конечно, собирать съезд и идти на такой разговор... Были, правда, сомнения, как быть с именем Сталина. Так или иначе,считали члены Президиума ЦК, откровенный разговор на съезде больно уда-рит по авторитету бывшего Генерального секретаря. Отец возражал: - Без откровенного разговора нам не обойтись. Задача не в том, чтобысразу же публично сокрушить культ личности Сталина или дискредитироватьего в глазах народа. Начинать надо со всех нас, членов Президиума ЦК. Мыотчитаемся, вскроем ошибочность курса партии и послушаем, что скажет съ-езд. И здесь члены Президиума соглашались с отцом. Соглашались, зная, чтоникогда не пойдут на такой рискованный шаг. В глазах тогдашних руководи-телей страны это конечно же было верхом безрассудства. Рассказывая о Сталине, невольно вспоминаю наш переезд в Москву. Отецне хотел возвращаться на чекистскую работу и просил перевести его на хо-зяйственную. Так в его жизни бывало уже не раз. Но даже когда решение опереводе отца в Москву состоялось, мама никак не хотела уезжать из Тби-лиси. Сталина это очень рассердило, и в течение суток всю нашу семьюпривезли в столицу. Второй конфликт возник, когда мама отказалась всту-пать в партию. Сталин даже сделал ей замечание. Мол, вы не домохозяйка,а советский ученый, к тому же жена наркома и не можете находиться внерядов партии. За те пятнадцать лет, которые отец проработал в Москве, случалось вих отношениях со Сталиным всякое, но близкими людьми, как принято поче-му-то считать, они никогда не были. По-грузински Сталин говорил оченьредко, да и тогда непременно извинялся перед остальными. И на "ты", какпишут, они никогда не были. Сталин всегда обращался к отцу по имени-от-честву. Отец был единственным человеком в Президиуме ЦК, который позволял се-бе дискутировать со Сталиным. Тот, кстати, позволял это и остальным.Второй вопрос, что ни Хрущев, ни Маленков, ни другие никогда не спорилии не пытались возражать Хозяину, как они его называли. Слепое подчине-ние, готовность исполнить любую волю Хозяина объяснялись, на мой взгляд,довольно просто: сковывал страх за собственную карьеру. Сталин же на откровенность вызывал часто, и я не думаю, что ему дос-тавляло особое удовольствие видеть в собеседниках всего лишь послушныхисполнителей. Напротив, я знаю, что он очень любил - и умел, надо приз-нать - переубеждать оппонента. Но это случалось конечно же крайне редко:с ним просто-напросто предпочитали не дискутировать. Кроме отца, нас-колько знаю, иногда мог в чем-то не соглашаться с ним Молотов. Возможно,в более ранний период таких людей было несколько больше. По всей вероят-ности, таким человеком был Троцкий. В остальных не уверен. Возьмите ран-ние речи Бухарина, Каменева, Зиновьева и других. Там ведь сплошное восх-валение Сталина. Культ личности создавали именно они, причем сразу жепосле смерти Ленина. От отца знаю, что из военных без боязни вызвать не-довольство диктатора отстаивал свою точку зрения, причем решительно,лишь один-единственный человек - Георгий Константинович Жуков. Так былои в сорок первом, и в сорок втором, и в последующие годы. Это был чело-век, которого нельзя было не уважать. Видимо, так считал и Сталин. На "ты" Сталин был лишь с единственным человеком - Молотовым. Это незначит, что я стремлюсь таким образом дистанцировать своего отца от Ста-лина. Но так было. Сталин действительно не позволял себе в отношении мо-его отца и Молотова того, что позволял себе в отношении, например, Мико-яна и Ворошилова. С последними он просто не считался. Пожалуй, самой одиозной фигурой в сталинском окружении был Жданов. Онревновал любого человека, который в тот или иной момент был близок Ста-лину. Как никто другой, он буквально рвался в наследники диктатора. Се-рый кардинал в окружении Сталина - так, наверное, будет точно. Именно онидеолог массовых репрессий в стране. Когда будут рассекречены архивы,наверняка обнаружатся телеграммы и письма, подписанные им и Сталиным.Зачастую стоит одна подпись Сталина, но стиль его, Жданова. Он ведь нетолько продвинулся на репрессиях, но и намерен был идти в буквальномсмысле по трупам и дальше. Страшный человек! Возможно, мечтал о дальнейшей карьере и Ворошилов, здесь судить труд-но. Но при жизни Сталина дальнейшее его продвижение было исключено - тотего ни в грош не ставил, а позднее нашлись другие, более прыткие и удач-ливые претенденты в вожди. Каганович прекрасно понимал, что претендовать на высшие посты он неможет. Пишут, что он конфликтовал в последние годы жизни со Сталиным,кричал на него. Все - выдумка. Как-то мама спросила у него, неужели онискренне верит в то, что говорит о "врагах народа" и прочем. Кагановичответил так: "Это мои убеждения!" Странный был человек. Пальцем не пошевелил, чтобы спасти своего род-ного брата Михаила, наркома авиапромышленности. Перед Сталиным бегал назадних лапках. Отец рассматривал Кагановича как ренегата. Когда по инициативе моегоотца были предприняты попытки использовать мировое еврейское движение винтересах Советского Союза, Каганович тут же занял оппортунистическуюпозицию. Известно уже, как Каганович заставлял деятелей еврейского дви-жения подписывать антиеврейские манифесты. Известна и его роль в массовых репрессиях. Крови на нем много. Доста-точно вспомнить, что он устроил на Украине... А вот обвинения его в причастности к депортации народов правдивы лишьотчасти. Он, как и большинство членов Политбюро, действительно голосовал"за", но активным проводником русской национальной политики не был.Здесь тон задавали Жданов, Хрущев и другие. Сталин при всех своих дикта-торских замашках не считаться с этой политикой не мог и шел на уступкирусскому национализму. Он играл на нем, на русофильской имперской поли-тике. Это однозначно. Но к Кагановичу прямого отношения, повторяю, этоне имеет. Все основания претендовать после смерти Сталина на пост главы госу-дарства, думаю, были у Молотова. Имею в виду его биографию, а не полити-ческие качества. В партию Вячеслав Скрябин (Молотов - его псевдоним)вступил еще в 1906 году, учась в Казанском реальном училище. В 1909 годубыл арестован как один из руководителей революционной организации. Послессылки учился в Политехническом институте в Петербурге. Весной 1916-говновь сослан на три года в Сибирь. Бежал. В 1917-м - член исполкома Петроградского Совета и Петроградского ко-митета партии, один из редакторов "Правды". Был знаком с Лениным. С се-редины двадцатых - член Политбюро. Как секретарь ЦК замещал Сталина. С1939 года по совместительству стал наркомом иностранных дел. Такой биог-рафии никто в окружении Сталина в те годы не имел. Понимая это, Жданов,к примеру, всячески пытался его дискредитировать в глазах Сталина. В1949 году была арестована жена Молотова, Полина Жемчужина. Люди старшегопоколения помнят то время как период борьбы против "безродных космополи-тов". Жемчужина была одним из активных организаторов еврейского движения вСССР и ее обвинили в связях с мировым еврейским движением. Арест санкци-онировал ЦК. Неправда, что лишь сам Молотов воздержался при голосованиина Политбюро, когда шла речь об аресте его жены. На том заседании высту-пал мой отец, заявивший, что никаких оснований для ареста члена ЦК Жем-чужиной нет. Выяснилось, что Жемчужина вела какие-то разговоры, связан-ные с решениями ЦК, его линией в отношении Еврейского комитета. Вне ЦК иправительства такие вещи обсуждать не позволялось. Молотов знал, что Жемчужину хотели арестовать еще до войны и толькоактивное противодействие отца помешало группе членов Политбюро нанестиудар по Молотову. Это был человек, вне всяких сомнений, более умный, чем Жданов, не го-воря об остальных, но нет ни одного документа, касающегося бывших лиде-ров партии, какихто партийных группировок, где не было бы резолюции Мо-лотова. Имею в виду политические процессы и репрессии. Он делал все, чтоделали и остальные. Прямых столкновений с моим отцом у него никогда не было. Напротив, оночень ценил его, что, впрочем, не мешало Вячеславу Михайловичу резковыступить против отца в связи с Катынской трагедией, некоторыми вопроса-ми, связанными с внутренней политикой государства. Крайне не понравилосьМолотову и выступление отца в защиту Тито. Сталин тогда назвал отца инекоторых других людей, выступающих против конфронтации с Югославией,титоистами, а Молотов в довольно резкой форме заявил, что Тито - преда-тель интересов социалистического лагеря. Отец в таких случаях в долгу никогда не оставался и отвечал столь жерезко. Это не зафиксировано в материалах Пленума, но я знаю, что наканунепроходило заседание Президиума ЦК, на котором Молотов говорил совершеннодругие вещи. Скажем, на Пленуме он критиковал отца за разрыв отношений сЮгославией. Уж кто-кто, а Вячеслав Михайлович прекрасно помнил, как всебыло в действительности. Но примечательно другое - лгали на том Пленумекто больше, кто меньше, но - все. Это вполне понятно. Любопытно другое.Накануне в узком кругу тот же Молотов произнес совершенно другие слова: - Более способного человека, чем Берия, среди нас нет, более энергич-ного и грамотного в тех проблемах, которыми он занимался, тоже нет. Ачто он имел свою точку зрения, то он этого, как все мы знаем, никогда нескрывал. Мы можем соглашаться с ним или не соглашаться, но мы ведь самисогласились с его предложениями, а теперь их же будем ставить ему в ви-ну... У меня нет стенограммы того заседания Президиума ЦК, нет других дока-зательств, но я склонен верить человеку, рассказавшему мне о том выступ-лении Молотова. Думаю, Молотов повел бы себя и на Пленуме совершенноиначе, если бы знал, что отец жив. Очень многие люди, участвовавшие вработе того Пленума, тоже знали, что его нет в живых, а следовательно,бороться уже бессмысленно. Цинизм, который десятилетиями прививала наро-ду партия, напрочь исключал такое понятие, как память... Я неплохо знал Хрущева. Он бывал у нас довольно часто в гостях. Се-годня его пытаются представить борцом с культом личности, а ведь все бы-ло совершенно иначе. Он никогда не возражал Сталину. Правда, за столом,помню, сокрушался, что "Хозяин за младенцев нас держит, шагу ступить недает, не дает развернуться". При нем обычно помалкивал, изображая шута.Здорово пил. Знал я и его семью. С зятем Хрущева, Алексеем Аджубеем, познакомилсяеще до его женитьбы на Раде. Мать Алексея была отличной портнихой. Жало-валась маме, что из-за карьеры сын губит жизнь. Она была категорическипротив этого брака, потому что семью Хрущева не переносила, называя ихИудушками Головлевыми. Алексей был парень действительно способный. Учился в актерской сту-дии. После женитьбы на Раде Хрущевой он стал главным редактором "Комсо-мольской правды", а с конца пятидесятых до дня отстранения Хрущева отвласти был главным редактором "Известий", членом ЦК КПСС, депутатом Вер-ховного Совета. За участие в освещении в печати визита тестя в Америкуполучил Ленинскую премию. По общепринятым меркам, карьера молниеносная иблестящая, но в октябре шестьдесят четвертого по известным причинам онапрервалась. Хотя сам Хрущев, как я говорил, бывал у нас часто, с его семьей мы необщались. Ни я, ни мама в их доме никогда не были, хотя с дочерью Хруще-ва мы учились в одной школе. Что-то знали от Нины Матвеевны, матери Аджубея. - Ну почему ты пере-живаешь, - успокаивала ее мама. - Хорошая девочка, Серго рассказывает,что учится хорошо... - А ты ее видела? - спрашивала Нина Матвеевна. - Нет? Не будет он еелюбить. Не понимаешь разве, из-за чего он женится? Никогда не думала,что Алексей может так поступить... Спустя несколько месяцев, когда мы вместе обедали у нас дома, НинаМатвеевна неожиданно вновь вернулась к больной для себя теме. Видимо,просто хотела с кем-то поделиться: - Ужасная семья, Нина! Они меня не принимают. Я для них всего лишьпортниха. Мама опешила: - Да что ты такое говоришь! Ты - мастер, ты - художник! Этого не мо-жет быть. - Еще как может. Вы исходите из своего отношения к людям, а там со-вершенно другое. Они - элита, а я всего лишь портниха, человек не ихкруга. И в такую семью попал Алеша... Признаться, оказавшись невольным свидетелем этого разговора, я тожебыл несколько удивлен. Нина Матвеевна была не только замечательным мас-тером своего дела, очень образованным и интеллигентным человеком, но инастоящим художником. И уж смотреть на нее свысока у Хрущева, мягко го-воря, никаких оснований не было. Скорей всего сказывалось отношение этойсемьи к людям "не их круга" в целом, а не конкретно к матери зятя. В ка-кой-то степени этот пример довольно точно характеризует нравы, царившиев Кремле и на Старой площади. В отличие от большинства руководителей государства, отец был челове-ком прямым и, что на кремлевском олимпе встречалось еще реже, искренним.Сужу об этом не только как сын, но и как свидетель его поведения в самыхразных жизненных ситуациях. Когда страну буквально потрясло недоброй памяти "Ленинградское дело",отец прямо сказал Маленкову: - Ты ведь, Георгий, проделал то же самое, что и до войны в Белорус-сии. Это тебе, поверь, еще аукнется... Нельзя так! Не дело растворятьневинных людей в политическом авантюризме! Отец имел в виду участие Маленкова, как заведующего Орготделом ЦК, вмассовых репрессиях тридцатых годов в Белоруссии. Маленков оправдывался: - Что я... Это установка Сталина, ты должен понимать. - Нет, Георгий, спросят с тебя. Подумай, что делаете. Не знаю, что осталось в архивах, но, думаю, документы об участии Ма-ленкова, Хрущева, других высокопоставленных партийных чиновников в мас-совых репрессиях должны сохраниться. И вновь говорю об этом отнюдь не в оправдание Сталина. Каждый, счи-таю, должен отвечать за собственные поступки, а не делить вину с кем-то.Знаю, что уже - после окончания репрессий Хрущева не могли остановить -Украина буквально стонала от беззакония. Сталин даже отправил ему запис-ку: "Уймись, дурак!" Из воспоминаний Н. С. Хрущева: "Обвинение и обоснование ареста брались буквально с неба. Смотрели внебо или в зависимости от того, какое ухо почесалось и такие акции нап-равляли против тысяч людей. Подобное поведение характерно не только дляВорошилова, а, допустим, и для Молотова. В 1937 г., в пик репрессий, определяли эту политическую линию Сталин,Молотов, Ворошилов, а при них бегал подпевалой на цыпочках и крутилхвостом Каганович. Каганович не был таким, как Молотов, но хотел бытьдаже злее Молотова. Ближе к Сталину стоял Молотов. Хотя Каганович тожебыл очень близкий к нему человек, и Сталин выставлял его за классовоечутье, за классовую непримиримость к врагам как эталон решительногобольшевика. Мы-то хорошо знали, что это за "решительность". Ведь это тотчеловек, который даже слова не сказал в защиту своего брата Михаила, иМихаил покончил с собой, когда у него уже не оставалось выхода, а емупредъявили обвинение, что он немецкий агент и что Гитлер метит его всостав российского правительства. Просто бред! Что может быть нелепее:Гитлер намечает еврея Михаила Кагановича в правительство России?.. Ла-зарь Каганович не возвращался к трагедии своего брата, когда уже выясни-лось, что произошла грубая ошибка. Ни Сталин, ни кто-либо другой иной невозвращались к этой истории. Просто был раньше Михаил Каганович наркомавиационной промышленности, и не стало его, так что вроде бы и не было.Это характерно для Лазаря Кагановича. Как же он лебезил, как подхалимни-чал перед Сталиным после данного случая, боясь за себя!" Верхом лицемерия считаю выступления Хрущева и других, осуждавших Ста-лина и массовые репрессии. Делали они это отнюдь не ради восстановлениясправедливости, все было гораздо проще - никто из них не хотел и не со-бирался отвечать за содеянное. Не думаю, что Маленков был законченным негодяем, получавшим удоволь-ствие от массовых арестов и казней невинных людей. Видимо, другие людипартийному аппарату тогда просто были не нужны, а Маленков, как и многиедругие, плоть от плоти этого аппарата. В 18 лет вступил в партию. Службув Красной Армии начал в политотделе со скромной должности писаря. Неокончив Московское высшее техническое училище, переходит на техническуюработу в ЦК ВКП(б). Протокольный секретарь Политбюро, заведующий секто-ром кадров в секретариате Генерального секретаря, заведующий ОрготделомМосковского комитета партии (Каганович - первый секретарь), заведующийотделом ЦК, секретарь ЦК... Типичная карьера типичного партийного аппа-ратчика. Наверное, более удачливого, чем остальные, но - такого же. Естьподходящее выражение: "Колебался вместе с линией партии". Когда партиябрала курс на репрессии - он тут же рвался в бой, осуждала этот курс -осуждал и он. Точно так же поступали и тысячи партийных работников вреспубликах, областях, районах. А когда пришло время как-то объяснитьстране преступления Системы, вместе с родной партией поспешили уйти отответственности. Благо, партия никогда и нигде ее на себя не брала. Точ-но так же, как Ворошилов санкционировал аресты военных, поступал и Хру-щев. Без его санкции, как партийного руководителя, ни в Москве, ни наУкраине аресты не проводились. А "Ленинградское дело", "Дело врачей" идругие подобные "дела"? Словом, крови на высшем эшелоне партии было пре-достаточно. Именно ЦК, и в особенности Орготдел ЦК, раскручивал колесорепрессий, что, разумеется, не снимает ответственности со Сталина какглавы государства и Генерального секретаря ЦК. Говорят, что Сталин, то ли сознавая, что его руки по локоть в крови,то ли подчиняясь инстинктивному страху перед возмездием, опасался появ-ляться перед народом и вместо себя выставлял на трибуну двойников. Назы-вают даже фамилию одного из них - уроженца Винницы Евсея Лубицкого. Вотуже несколько лет из одной газеты в другую кочуют рассказы об этом двой-нике кремлевского диктатора. Ссылаясь на его воспоминания, журналистыутверждают, что органы НКВД уничтожили семью Лубицкого, самого же прев-ратили в "Сталина N 2". Почти до самой смерти главы государства он якобыподнимался в дни всенародных праздников на трибуну Мавзолея, встречалсяс иностранными делегациями, появлялся на официальных приемах, что крайнераздражало Молотова, Кагановича, Ворошилова, Хрущева и остальных. Конечно, это еще один миф. Ни у Сталина, ни у моего отца, ни у другихчленов Политбюро двойников никогда не было. Технически, так сказать,здесь ничего сложного, разумеется, нет. Была бы необходимость - подобра-ли бы таких людей, но этого не было. Для безопасности Сталина и его ок-ружения принимались другие достаточно эффективные меры. Я бывал, навер-ное, на всех сталинских дачах, не раз встречался с ним в самые разныегоды, вплоть до его смерти, и заявляю совершенно официально: все это вы-думки. Да и насколько знаю, служба безопасности Украины и, в частности,ее управление по Винницкой области так и не подтвердили за эти годы самфакт существования легендарного Евсея Лубицкого. Выдумок о Сталине с годами все больше. Бытует даже такая версия: Ста-лин, мол, умер еще осенью 1952 года, но сподвижники растерялись и смертьвождя от мира скрыли. Из Кремля тогда же убрали Власика, Поскребышева,дабы не было утечки государственной тайны... И это ерунда. В пятьдесятвтором я видел Сталина раз 15, в том числе и на заседаниях ПрезидиумаЦК, где обсуждались военно-технические вопросы. Да и со Светланой, егодочерью, по несколько раз в неделю встречались. Видел его и в начале1953-го. В конце жизни он бросил курить. Как-то обратился к моей маме с такойпросьбой. В Тбилиси жил врач нашей семьи Кипшидзе. Замечательный доктор!Сталин о нем слышал, вот и попросил пригласить того в Москву. Кипшидзедействительно приехал, обследовал Сталина, но стать личным врачом ИосифаВиссарионовича отказался. Годы, мол, уже не те, тяжело... Думаю, простопобаивался, зная судьбу приближенных врачей... Теперь о покушениях на Сталина. Ни одного покушения - знаю это совер-шенно точно - не было, вернее, не было допущено. В Тегеране немецкаяразведка планировала похищение или убийство Сталина, но чем все закончи-лось, известно - благодаря усилиям советской разведки заговор против"Большой тройки" был раскрыт и руководители Великобритании, США и СССРне пострадали. В конце сорок второго года дезертир Савелий Дмитриев произвел наКрасной площади несколько выстрелов по машине, выехавшей из Спасских во-рот Кремля. Засада была устроена на Лобном месте. Это была машина Микоя-на. Никто тогда не пострадал, а террориста тут же охрана забросала газо-выми гранатами. Сам Дмитриев показал на следствии, что готовил покушение на Сталина.Отец считал, что бывший красноармеец Дмитриев, возможно, считал себяпострадавшим от Советской власти, но доминировали все же иные мотивы -психические отклонения у дезертира Дмитриева безусловно были. Допускаю, что планировались и другие покушения, но они пресекалисьорганами безопасности или на стадии подготовки таких акций, или самитеррористы отказывались от них, не доводя дело до реализации своих наме-рений. Из официальных источников: Террорист Дмитриев был задержан на Красной площади 6 ноября 1942 го-да. 25 августа 1950 года по приговору Военной коллегии Верховного судаСоюза ССР был расстрелян. По данным бывшего КГБ, одно из покушений на Сталина готовило и Глав-ное управление имперской безопасности (РСХА). Террористический акт подкодовым названием "Цеппелин" планировался на осень 1944 года. Большой транспортный самолет приземлился на территории Смоленской об-ласти 6 сентября 1944 года. При заходе на посадку его якобы засекли пос-ты ПВО и сообщили органам безопасности. Тут же по тревоге была поднятаоперативная группа, перекрыты дороги и в результате непродолжительногопоиска задержаны двое немецких агентов, в том числе исполнитель акции33-летний Петр Иванович Шило, уроженец Черниговской области, сын кулака.При себе террорист имел документы на имя майора военной контрразведки"СМЕРШ" Таврина, к слову, Героя Советского Союза, и само орудие несосто-явшегося преступления - "панцеркнакке". В виде стальной трубки оружиекрепилось на правой руке, а кнопки и провода на левой приводили реактив-ный снаряд в действие. Предполагалось, что покушение удастся провести вовремя движения бронированного автомобиля Сталина по одной из московскихулиц. Вместе с Шило-Тавриным была задержана и его напарница в форме младше-го лейтенанта. В разные годы о том неудавшемся покушении писали и бывшие чекисты, ижурналисты, причем многие детали операции "Цеппелин" явно противоречилидруг другу. По одной из версий, изложенной бывшим капитаном Назаровым,фамилия человека, представлявшегося майором "СМЕРШ" Тавриным, Политов.При допросе в райотделе НКГБ (в других источниках - НКВД) диверсант достал немецкие сигареты,чем и выдал себя. Не правда ли, звучит странно? Неужели трофейные сига-реты могли разоблачить террориста? А куда же подевалось орудие преступ-ления? Словом, вся эта история наводит на некоторые размышления. Мне не приходилось слышать о ней. Думаю, о таком громком деле многиебы знали. И все же намерения устранить Сталина у гитлеровских спецслужб были. Из мемуаров шефа политической разведки Германии Вальтера Шелленберга: "Роббентроп встал и, подойдя ко мне, с очень серьезным видом потянулменя в угол. - Одну минуточку, Шелленберг. Мне нужно поговорить с вами об одномочень важном деле. Необходима строжайшая секретность. Никто, кроме фюре-ра, Бормана и Гиммлера, об этом не знает. - Остановив на мне пристальныйвзгляд, он продолжал: - Нужно убрал" Сталина. - Я кивнул головой, незная, как реагировать на такое заявление. Риббентроп объяснил мне, чтовесь режим в России держится на способностях и искусстве одного человекаи этим человеком является Сталин". По словам Шелленберга, Сталина должны были убрать на одной из конфе-ренций. Вполне понятно, что речь идет о Тегеранской конференции, состо-явшейся в 1943 году. Предпринималась, утверждает шеф гитлеровской поли-тической разведки, и еще одна попытка: "После обсуждений с Гитлером Гиммлер предложил свой план, очень напо-минавший план Риббентропа. В соответствии с ним, наши специалисты изго-товили мину для убийства Сталина. Мина размером с кулак имела вид комагрязи. Она должна была быть прикреплена к машине Сталина. Мина имела за-пал, управлявшийся с помощью коротковолнового передатчика, и была нас-только мощной, что когда при испытании мы ее взорвали, то от нашей маши-ны почти ничего не осталось. Передатчик был размером не более пачки си-гарет и мог подорвать мину на расстоянии до одиннадцати километров. Двое бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся до войны в те-чение долгого времени в ссылке в Сибири, взялись выполнить это задание(один из них был знаком с механиком из гаража Сталина). Ночью на большомтранспортном самолете они были доставлены к тому месту, где, по сообще-нию, переданному нашими агентами, находилась ставка Сталина. Они спрыг-нули с парашютами и, насколько мы могли установить, точно приземлились вуказанном месте. Однако это было последнее, что мы о них слышали, хотяоба имели коротковолновые передатчики. Я не уверен, что они вообще попы-тались выполнить задание, более вероятно, что очень скоро после призем-ления они были схвачены или же сами сдались органам НКВД и рассказали озадании". Загадка остается? Бытует мнение, что для сближения со Сталиным мой отец, как пишут,"искал и другие пути". Утверждают, что его двоюродная сестра АлександраНакашидзе длительное время работала хозяйкой в доме Сталина... Секретаздесь нет, есть неточность. Мы жили еще в Тбилиси, когда Сталин обратился к отцу с просьбой по-дыскать женщину, которая бы согласилась присматривать за Светланой, ос-тавшейся без матери. Светлане было тогда лет десять. Среди десяти-пятнадцати кандидатур, предложенных Сталину, он остано-вил свой выбор на Накашидзе. К слову, она не сестра отца, а какая-тодальняя родственница. Но дело даже не в этом. Решал, как вы понимаете,Сталин. Позднее я читал где-то, что она была майором государственной бе-зопасности. Этого я не знаю, не интересовался, честно говоря. Но вполнедопускаю. Все сотрудники, обслуживавшие Сталина и его семью, имели воин-ские звания. Так было и при Хрущеве, и при Брежневе, и при Горбачеве.Объяснение простое - таким образом люди имели право на льготы, доплатуза воинское звание и т. д. Когда Светлане исполнилось 16 лет, Александра Накашидзе решила возв-ратиться в Грузию. Иосиф Виссарионович с большой благодарностью ее от-пустил. Она вернулась на родину, вышла замуж. Вот и вся история о "внед-рении" дальней родственницы отца в дом Сталина. Вспомнили о ней в 1953году, когда искали компромат на моего отца. Я уже говорил, что вместе с родителями, да и сам бывал в доме Стали-на. Знал его детей. Со Светланой даже были приятельские отношения. Судьба ее, как известно, не итожилась. Потеряла семью, детей. Какличность, считаю, она предала отца, которого любой ценой пыталась обе-лить. Я считаю, что в таких случаях надо что-то доказывать собственнойжизнью... Что представлял из себя Василий Сталин? В сорок четвертом Сталин ре-шил послать несколько человек на стажировку в Англию. Старшим группыназначил меня. Я отказался. Дайте, говорю, возможность доучиться в ака-демии. Тогда Сталин впервые в жизни меня обругал: - Ты такой же упрямый, - сказал, - как и вся ваша семья. А я, если честно, отказался не только потому, что действительно хотелокончить Военную академию, но и еще по одной причине. В группу входилВасилий Сталин. Очень душевный парень, но уже тогда был неуправляемым.Спросили бы с меня... Его погубило, убежден, окружение. Я находился в ссылке, когда он по-гиб. На похороны меня не пустили. (По официальной версии младший сын Сталина скончался от алкоголизма19 марта 1962 года в Казани, куда был сослан, после выхода из Лефортовс-кой тюрьмы. Похоронен на Арском кладбище в Казани под фамилией Джугашви-ли. Впервые был арестован 28 апреля 1953 года и содержался во Владимирс-кой тюрьме под именем Василия Павловича Васильева.) В годы войны сын Сталина дорос от выпускника школы летчиков до коман-дира дивизии. В 20 лет - полковник, в 24 года - генерал-майор, в 27 -генерал-лейтенант... Командир авиакорпуса, командующий ВВС Московскоговоенного округа... Думаю, Сталин понимал, чем может обернуться такой фе-ерический взлет? Как-то вышел такой разговор. Сталин упрекал в чем-тоВасилия, а я рядом стоял. - Посмотри, - говорит, - на Серго. Академию окончил с отличием, адъ-юнктуру, аспирантуру. А ты-то почему не учишься? Василий огрызнулся: - Ты-то сам академий не кончал, вот и я обойдусь. О неуправляемостиВасилия достаточно много написано, в том числе и теми людьми, кто самэтому способствовал. Что-либо добавить к этому трудно. Смерть отца на него конечно же подействовала. Стал пить еще больше,не очень следил за тем, что говорил. В 1953 году получил первый срок -восемь лет. Официальная версия - превышение власти, злоупотребления. Вовторой раз его отправили в тюрьму после автомобильной аварии. Зналиведь, что ему пить нельзя, но напоили, посадили за руль. Снова тюрьма,ссылка. Моя мама писала Светлане Аллилуевой из Свердловска: "Отправь его кнам". Я бы помог ему с работой и распоясаться бы не дал. Но Светлана от-ветила, что поздно вести такие разговоры. "Даже я, - писала, - справить-ся с ним не могу. Он пропащий человек". На похороны я не попал, но из писем общих друзей узнал, что Василияубили в драке ножом. До сих пор жалею, что не удалось вырвать его наУрал. Возможно, все сложилось бы для него в конечном счете совершенноиначе. Якова Джугашвили, старшего сына Иосифа Виссарионовича (от первой же-ны), я знал меньше - он был старше меня. Мы встречались и дома у них, ина даче Сталина. По характеру он резко отличался и от Васи, и от Светла-ны. Его мать умерла от чахотки, когда Сталин находился в ссылке. Яковавоспитали родственники Екатерины Сванидзе. Родился Яков в Баку в 1908 году. Учился в Институте инженеров транс-порта, в должности инженера работал на заводской электростанции, в 1937году поступил в Артиллерийскую академию РККА. В мае сорок первого попалв войска, а через несколько дней после начала войны уже участвовал в бо-ях. 4 июля сорок первого командир батареи 14-го гаубичного артиллерийс-кого полка 14-й бронетанковой дивизии, попал в окружение и вместе с ты-сячами других командиров и бойцов оказался в плену. И точно так же, каки миллионы людей, он мужественно перенес все ужасы плена. Не сломили егони пытками, ни уговорами. Яков Джугашвили отверг все предложения и нем-цев, и власовцев и чести воина не уронил. Бельгийский король Леопольд после освобождения - а он содержался внемецком плену вместе с Яковом - написал Сталину, что был свидетелемтрагической гибели его старшего сына. Там, где держали Якова, был иТельман. Как и Тельмана, Якова расстреляли. Расстреляли во дворе тюрьмынезадолго до подхода наших войск. Мне не приходилось слышать о попытках освобождения Якова из немецкогоплена, думаю, они и не планировались из-за бесперспективности подобнойоперации. Но разведка, знаю, располагала данными о перемещениях сынаСталина - его несколько раз переводили с места на место. По сравнению с Яковом Джугашвили король Леопольд находился в привиле-гированных условиях. Немцы оставили его в живых. Впоследствии Леопольднаписал Сталину, что видел Яшу во время прогулок. Что-то он знал о нем иот немецкой охраны. То, что Сталин отверг предложение об обмене фельдмаршала Паулюса насына, правда. При этом разговоре присутствовало довольно много людей. Никаких указаний о посылке спецгрупп в Германию - это я знаю точно -Сталин тоже не давал. Но о поведении Якова в плену Сталину было хорошоизвестно - разведка, как я уже говорил, такой информацией располагала. О том, что Яков - сын Сталина, немцы узнали совершенно случайно. По-пал он в плен раненым, и его узнал такой же раненый однополчанин. Бро-сился к нему. Рядом оказался немецкий осведомитель, он-то и сообщил, ктотакой старший лейтенант Джугашвили. Когда Сталину доложили, что семью Якова высылают, он сказал, что вы-сылают десятки тысяч семей военнопленных и никакого исключения для семьисобственного сына он делать не может - существует закон. (Потом его осу-дили и отменили, как всегда с большим опозданием.) Из Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 29 июня 1956 года"Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении быв-ших военнопленных и членов их семей": "Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР отмечают, что вовремя Великой Отечественной войны и в послевоенный период были допущеныгрубые нарушения советской законности в отношении военнослужащих Советс-кой Армии и Флота, оказавшихся в плену или в окружении противника. Со-ветские воины в Великой Отечественной войне героически сражались с фа-шистскими захватчиками, честно и самоотверженно выполнили свой долг пе-ред Родиной. Однако в силу тяжелой обстановки, сложившейся в первый пе-риод войны, значительное количество советских военнослужащих, находясь вокружении и исчерпав все возможности к сопротивлению, оказалось в пленуу противника. Многие военнослужащие попали ранеными, контуженными, сби-тыми во время воздушных боев или при выполнении боевых заданий в тылуврага. Советские воины, оказавшиеся в плену, сохранили верность Родине, велисебя мужественно и стойко переносили тяготы плена и издевательства гит-леровцев... Несмотря на это и в нарушение советских законов по отношениюк бывшим военнопленным проявлялось огульное политическое недоверие, ши-роко применялись необоснованные репрессии и незаконно ограничивались ихправа. Военнослужащие, выходившие из окружения, бежавшие из плена и ос-вобожденные советскими частями, направлялись для проверки в специальныелагеря НКВД, где содержались почти в таких условиях, как и лица, содер-жавшиеся в исправительно-трудовых лагерях... С1945 года все освобожден-ные и репатриированные военнопленные, даже если на них не было никакихкомпрометирующих данных, сводились в батальоны и в порядке наказаниянаправлялись для постоянной работы на предприятия угольной и лесной про-мышленности, находящиеся в отдаленных районах. Органы госбезопасности впослевоенный период продолжали необоснованно привлекать к уголовной от-ветственности бывших военнопленных, причем многие из них были незаконнорепрессированы. Широкое распространение получили различные незаконныеограничения в отношении бывших военнопленных и их родственников в облас-ти трудового устройства, общественной деятельности, при поступлении научебу, при перемене местожительства и т.п. Грубые нарушения советской законности, допущенные по отношению к быв-шим военнопленным, имели место прежде всего в результате преступной дея-тельности Берия, Абакумова и их сообщников, насаждавших массовый произ-вол и репрессии". Еще одна ложь. Инициаторами репрессий против семей бойцов и команди-ров Красной Армии, оказавшихся в плену, были партийные органы. На приня-тии соответствующего закона настаивали Щербаков, Хрущев, Маленков. Ста-лин пошел навстречу требованиям партийной верхушки и дал согласие. Отец, заявляю это совершенно официально, никакого отношения к судьбевоеннопленных не имел, так как считал, что наказания заслуживают лишьте, кто совершил какие-то преступления. Даже полицейские, не запятнавшиесебя кровью, считал мой отец, заслуживают снисхождения. А карать людей,в силу независящих от них обстоятельств попавших в окружение и плен,нельзя. После его смерти партийная верхушка, включая Хрущева и Маленко-ва, и в трагедии бывших военнопленных без стеснения обвинила моего отца.Процитированный выше документ - тому подтверждение. Я не знаю, носило ли поведение Сталина, отказавшегося спасти сына иего семью, показной характер или нет, но факт остается фактом. Сталинпоступил так, а не иначе. Знаю от Светланы, что, когда ему доложили опленении сына, он очень тяжело это переживал. Заметили это и окружающие.Светлана рассказывала, что он стал забирать ее по ночам к себе и часамивспоминал о детстве Якова. Он даже внешне изменился в те, безусловно,тяжелые для него дни. Яша был цельный человек, который никогда ни перед кем не двурушничал.Таким я его запомнил. Внешне был очень сдержанный и медлительный. Проти-воположность Василию. Возможно, это от матери перешло. В Грузии, в го-рах, живут ратинцы. Считается, что мужчины там - рыцари, но несколькомедлительны. Когда Яша медлил с какими-то решениями, Сталин иногда шутяназывал его ратинцем. В партию он вступил очень поздно, незадолго до начала войны. Считал,что не может состоять в партии, которая проводит политику массовых реп-рессий. Своей принципиальной позиции, насколько знаю, при этом не скры-вал. Во всяком случае, и сам Сталин, и его окружение об убеждениях Яковахорошо знали. Кажется, в сороковом году у него состоялся такой разговорсо Сталиным. - Ты не можешь быть единственным из выпускников академии, оказавшимсявне партии, - сказал тогда Сталин. Не знаю, о чем они еще говорили, нопосле того разговора Яков вступил-таки в партию. О его личной жизни знаю немного. Слышал, что не все складывалось унего, как хотелось, но жена у него, вопреки досужим домыслам, была поря-дочной женщиной. (По сообщениям западной печати, дочь Якова Джугашвили, Галина, живетв России. Ей 32 года, она замужем за алжирским коммунистом и работаетпереводчиком с французского. Жена Якова, Юлия Исааковна Мельцер, родилась в Одессе в семье служа-щего и домохозяйки. По утверждению английской печати, четырежды была за-мужем, в том числе за заместителем наркома внутренних дел Украины Бесса-рабом. Все это домыслы, как и то, что Юлия Мельцер, скончавшаяся в 1963году в Москве, была любовницей начальника личной охраны Сталина гене-рал-лейтенанта Власика. Не выдерживает критики и описание западной прес-сой гибели Якова Джугашвили. Ряд источников со ссылкой на военнопленныханглийских офицеров утверждают, что старший сын Сталина покончил жизньсамоубийством, бросившись на колючую проволоку.) Я читал, что после отрицательного ответа об обмене Якова на фельдмар-шала Фридриха Паулюса, направленного председателю шведского КрасногоКреста графу Бернадоту, Юлия Мельцер находилась в заключении. Мне кажется, что это не так - ее просто выслали из Москвы. Точно также обошлись и с семьями остальных военнопленных. Известно, что в годы второй мировой войны немецкая пропаганда активноиспользовала сам факт пребывания сына Сталина в плену. После того какЯков Джугашвили был захвачен 16 июля 1941 года под Витебском четвертойтанковой дивизией группы армий "Центр", гитлеровцы выпустили листовкутакого содержания: "По приказу Сталина учат вас Тимошенко и ваши полит-комы, что большевики в плен не сдаются. Однако красноармейцы все времяпереходят к нам. Чтобы запугать вас, комиссары вам лгут, что немцы плохообращаются с пленными. Собственный сын Сталина своим примером доказал,что это ложь. Он сдался в плен. Потому что всякое сопротивление германс-кой армии бесполезно! Следуйте примеру сына Сталина - он жив, здоров ичувствует себя прекрасно. Переходите и вы!" Тогда же немецкая пропагандараспространила еще одну фальшивку, опубликовав фотографию Якова, стояще-го рядом с человеком, который якобы являлся сыном Молотова. Листовкадолжна была убедить сражающуюся Красную Армию в предательстве детей выс-ших руководителей СССР. Сына у Молотова никогда не было, и опровергнутьложь было нетрудно. То же можно сказать и о другом утверждении гитле-ровской пропаганды, будто сестра Лазаря Кагановича Роза была женой Ста-лина. Судя по материалам допросов в немецком плену, сам Яков Джугашвилиэто отрицал... Тут немцы решили сыграть на антисемитизме. Сестра или племянница Ка-гановича в действительности не была женой Иосифа Виссарионовича, но ре-бенок от Сталина у нее был. Сама она была очень красивой и очень умной женщиной и, насколько мнеизвестно, нравилась Сталину Их близость и стала непосредственной причи-ной самоубийства Надежды Аллилуевой, жены Иосифа Виссарионовича... Ребенка, росшего в семье Кагановича, я хорошо знал. Звали мальчикаЮрой. Помню, спросил у дочери Кагановича: - Это твой братик? Она смутилась и не знала, что ответить. Мальчишка очень походил нагрузина. Мать его куда-то уехала, а он остался жить в семье Кагановича.Как сложилась его судьба после 1953 года, я не знаю. Не приходилосьбольше слышать и о племяннице Кагановича...