Лубянка: карающий меч партии. 1 страница

Серго Берия. Мой отец - Лаврентий Берия

Автор выражает глубокую признательность за помощь в работе над этойкнигой Михаилу Сергеевичу Конюке и Виталию Евгеньевичу Бежину

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

Книгу, открывающую новую серию "Осмысление века: дети об отцах", мож-но отнести, к разряду необычных. Хотя кое-кто, увидев в ее названии имячеловека, который вот уже четыре десятилетия числится хрестоматийнымзлодеем, скопищем всех мыслимых и немыслимых пороков, может усомниться вподобном определении, сказав: "Что из ряда вон выходящего можно найти вочередных воспоминаниях? И так уже все ясно и подробно описано в вузовс-ких и школьных учебниках..." И все же смеем утверждать, что эта художественно-публицистическаякнига, приоткрывающая многие неизвестные страницы отечественной и миро-вой истории, необычна, и прежде всего тем, что написал ее человек нео-бычной и нелегкой судьбы, о котором в стране и за рубежом до недавнеговремени было известно только крайне узкому кругу лиц. Единственный сын одного из ближайших соратников Сталина Лаврентия Бе-рия - Серго, по воле обстоятельств отсидевший полтора года в одиночныхкамерах Лефортова и Бутырки, долгие годы носил имя Сергея АлексеевичаГегечкори. Серго Берия - личность действительно необычная: семнадцати-летний, с первых дней войны он радист разведгруппы за пределами СССР, вдвадцать восемь - руководитель сверхсекретного КБ, доктор наук. Главныйконструктор ракетно-космических систем, принимавший участие в испытанияхпервой атомной и разработках водородной бомбы, много сделавший для обо-роны страны, и сегодня занят своим делом. Казалось бы, что может он, сын Берия, добавить к тем известным всемумиру фактам истории нашего недавнего прошлого?.. Мемуаров на тему "крем-левских тайн" ныне на книжных полках предостаточно. Взять хотя бы воспо-минания Светланы Аллилуевой (Сталиной), Сергея Хрущева, Андрея Маленко-ва. Все они, рассказывая о своих отцах, дают им свои оценки, по-своемутрактуют их деяния. В чем они правы, в чем нет, судить не беремся. Свой вердикт их мемуа-рам вынесет История, "дама" она, как известно, капризная. Со временемона все расставит по своим местам, всем воздаст по справедливости, ренаша задача оценивать степень объективности и точность фактов в этихкнигах. Безусловно одно, все они могут рассматриваться как попытки доко-паться до правды, приблизить нас к истине. Именно в этом ряду видитсянам и книга Серго Берия, который показывает своего отца таким, каким онего знал. Конечно, не все однозначно воспримут оценки и выводы Серго Берия. Этоестественно. Но читатель должен согласиться, что каждый человек имеетправо высказать свою точку зрения, по-своему осмыслить время и события.Этим правом и воспользовался автор книги "Мой отец - Лаврентий Берия",чтобы рассказать свою правду об отце, о себе и минувшей эпохе. Будет лиона правдой для всех, решит Время.

ГЛАВА 1

НАЧАЛО ПУТИ

Своего деда по отцу Павле я помню смутно. Остались в памяти чернаядедова бурка, башлык да еще рассказы о нем самом, человеке чрезвычайнотрудолюбивом и деятельном. В родной Мингрелии жизнь его не сложилась. В Абхазию он вынужден былперебраться из-за преследований жандармов. Насколько я знаю, связано этобыло с крестьянскими выступлениями. Горное село Мерхеули, хоть и находи-лось в Абхазии, было мингрельским. Видимо, этим и объяснялся выбор деда. Достатка большого ни на старом месте, ни здесь, в забытой Богом дере-вушке, он так и не нажил. А ту малость, что имел, вынужден был оставитьв Мингрелии. Здесь все пришлось начинать с нуля. Бабушка, Марта Джакели, хотя и состояла в какомто родстве с Дадиани,владельцем Мингрелии, тоже была очень бедной женщиной. Первый муж ееумер, и она, имея сына и дочь, вышла замуж за Павле. Тем и закончиласьего холостяцкая жизнь. Знаю по рассказам самой бабушки Марты, что поко-рил ее крестьянин Павле храбростью и красотой. Сама она прекрасно шила ивсю жизнь подрабатывала портняжным ремеслом, внося какой-то достаток вдом. И Павле такой же с юности был - ни минуты свободной. Так и сошлись. У Павле и Марты было трое детей, но судьба всех троих сложилась тра-гично. Один мальчик прожил всего два года и, заболев оспой, умер. Оста-лась глухонемой после перенесенного заболевания Анна. Вся надежда оста-валась на Лаврентия. Павле и Марта очень хотели, чтобы их сын получилобразование. Моему отцу исполнилось семь лет, когда дед решил отправитьего на учебу в Сухумское высшее начальное училище. Существовало в тевремена такое учебное заведение с непривычным ныне названием. Такие учи-лища еще называли реальными. В гимназию отца бы не приняли, а в такихучебных заведениях как раз и учился народ победнее. Правда, для осущест-вления своей заветной мечты дед Павле вынужден был продать полдома -лишних денег в семье ни тогда, ни позднее не было. Некоторых из учителей отца, а это были люди удивительные, учительст-вовавшие действительно по призванию, я много лет спустя встречал в Гру-зии. Много интересного рассказывали они мне о детстве отца, да и сам онвсегда с теплотой отзывался о них, прекрасно понимая, чем обязан своимпервым педагогам. В 15 лет, окончив Сухумское училище с отличием, отец решил учитьсядальше. Пришлось деду Павле и вторую половину дома продать и перебратьсяс семьей в хибару из дранки. А отец отправился в Баку, в механико-строи-тельное техническое училище. Уже став зампредом Грузинской ЧК, отец конечно же помогал родителям,но жили они по-прежнему бедно. Сколько отец ни просил их перебраться вТбилиси и жить с нами, дедушка Павле был непреклонен: "Нечего мне в ва-шем городе делать". Он действительно не мыслил своей жизни без тяжелогокрестьянского труда, любил простор. Постоянно сокрушался: "Почему Сергона целый год ко мне отпустить не хотите? Я из него человека сделаю!" Ма-ма, естественно, была против. Когда узнали, что дедушка Павле простудился и слег, мама тут же пое-хала в Мерхеули, это недалеко от Сухуми. Дед и умер у нее на руках. Авот отец не успел его живым застать... Мама моя, Нина Теймуразовна, моложе отца на шесть лет - она родиласьв 1905 году. Отец ее, Теймураз Гегечкори, выходец из дворянского рода.Мать, моя бабушка Дарико Чиковани, Дарья, княжеского происхождения. И унее, и у деда это был второй брак. У Теймураза Гегечкори в один деньскончались от тифа жена и два сына, у бабушки Дарико после гибели перво-го мужа остались трое детей. Дед долго не женился после смерти первойжены, с Дарико у него был единственный ребенок - моя мать. Как и бабушка, дед был очень образованным человеком, участвовал в на-циональном движении и во время одного из антицарских крестьянских выс-туплений получил семь пуль. Семидесятилетнему старику перебили обе ноги,через год он умер. Человек, стрелявший в деда, царский жандарм, был изместных, мингрел. В деревне этой он продолжал жить и когда мой отец ру-ководил Грузинской ЧК, Закавказским и Грузинским ГПУ, был первым секре-тарем ЦК партии Грузии и умер своей смертью. В какой-то степени, думаю,это характеризует нашу семью. Никто и никогда у нас никому не мстил. Мама окончила сельскую школу в мингрельской деревне, затем гимназию.Воспитывалась она в семье дяди Саши Гегечкори. Тот был большевиком. Наего конспиративную квартиру и приходил мой отец, они и познакомились смамой благодаря Саше Гегечкори. Второй ее дядя - Евгений Гегечкори - стал у меньшевиков министроминостранных дел. Такие разные судьбы... Уже при Советской власти родители уехали в Баку, позднее - в Тбилиси.Мама окончила сельскохозяйственный институт, аспирантуру, защитила кан-дидатскую диссертацию и после перевода отца в Москву работала в Сельско-хозяйственной академии имени К. А. Тимирязева. В 1953 году обеих моих бабушек - одной в то время было 84 года, дру-гой - 81-в одночасье вышвырнули из квартир и отправили в дом престарелыхв сотне километров от Тбилиси. Никому из родственников взять старушек ксебе власти не разрешили. Когда, оказавшись после тюрьмы в Свердловске,мы с мамой получили относительную свободу, ей все же удалось нелегальносъездить в Грузию. К тому времени бабушки Дарико уже не было в живых -она умерла за четыре месяца до приезда мамы. Бабушка Марта была уже совершенно слепой, но когда мама вошла в ком-нату, та взяла ее за руку и тут же определила: "Нино..." Два месяца безуспешно добивались мы разрешения забрать ее в Сверд-ловск, но не успели... Мне до сих пор трудно понять, какую цель преследовали власти, расп-равляясь со всеми родственниками Берия. Что дала, скажем, изоляция этихстарушек? Неужели власти видели и в них угрозу государству? Нас с мамой тогда утешало одно: бабушка Марта хотя бы дожила до тогодня, когда узнала, что мы живы. До этого она о нас, разумеется, ничегоне знала, да и мы о том, как сложились судьбы наших близких, узнали лишьв Свердловске. И о моем отце, и о нашей семье за последние сорок лет неправды напи-сано много. Прожив 87 лет, мама, любившая отца всю жизнь, умерла с твер-дым убеждением, что все эти домыслы, откровенные сплетни понадобилисьпартийной верхушке - а это от нее исходила ложь об отце - лишь для того,чтобы очернить его после трагической гибели. Кому не знакома, скажем, легенда о похищенной Лаврентием Берия своейкрасавицы невесты. В одной из "биографических" книг, изданных на Западе,но хорошо известной и у нас, автор утверждает, что в конце 20-х годовмой отец приехал в Абхазию в собственном роскошном поезде с какой-топроверкой хозяйственных дел в республике и повстречал здесь мою будущуюмать. Девушка ему понравилась, и он ее похитил. Сегодня эта "байка" ко-чует из одной публикации в другую, и никто почему-то не задумывается надфактами. А ведь стоит, наверное. Тогда, в конце 20-х, я уже собирался в первый класс одной из школ мо-его родного Тбилиси. А познакомились мои родители, как я уже говорил,гораздо раньше. Отец сидел в одной камере Кутаисской тюрьмы вместе с Са-шей Гегечкори. Моя мама навещала дядю. Так и познакомились. Достаточносопоставить некоторые факты, даты, и версия похищения рассыплется, каккарточный домик, но этого почему-то не делают. Я уже не говорю о том,что никакого специального поезда молодой чекист Лаврентий Берия и в гла-за не видел - не тот уровень. Я еще вернусь к воспоминаниям о нашей семье, а пока хотел бы немногорассказать об отце. Родился он 17 (30) марта 1899 года. Мечтал об архи-тектуре и сам был хорошим художником. Вспоминаю одну историю, связаннуюуже с моим детством. Верующим человеком я так и не стал, хотя с глубокимуважением отношусь к религии. А тогда, мальчишкой, я был воинствующимбезбожником и однажды разбил икону. Смешно, разумеется, говорить о ка-ких-то убеждениях, скорее всего это стало результатом воспитания, полу-ченного в школе. Словом, бабушка Марта была очень огорчена. Она была ве-рующая и до конца жизни помогала и церкви и прихожанам. Возвратившись с работы, отец остудил мой атеистический пыл и... нари-совал новую икону. Тот разговор я запомнил надолго. "К чужим убеждениямнадо относиться с уважением". Человеком он был разносторонне одаренным. Рисовал карандашом, аква-релью, маслом. Очень любил и понимал музыку. В одном из остросюжетныхполитических боевиков, изданных на Западе, идет речь о Берия как о "единственном советском руководителе, позволявшем себе наслаждатьсяроскошью по западному образцу". Вспоминают "паккард", полученный якобычерез советское посольство в Вашингтоне, роскошную подмосковную дачу,принадлежавшую в свое время графу Орлову, мраморную дачу в Сочи, теннис-ные корты, бильярдные, тир для стрельбы, крытый бассейн, скоростные ка-тера. Утверждают даже, что костюмы для отца шились в Риме и Лондоне, чтоон обладал одной из лучших в стране коллекций пластинок, пил французскийконьяк и читал лишь поэтов-романтиков прошлого... Что тут можно сказать... Какое-то нагромождение домыслов. Мама частопокупала пластинки Апрелевского завода с записями классической музыки ивместе с отцом с удовольствием их слушала. А вот поэзию, насколько пом-ню, отец не читал. Он любил историческую литературу, постоянно интересо-вался работами экономистов. Это ему было ближе. Не курил. Коньяк, водку ненавидел. Когда садились за стол, бутылкавина, правда, стояла. Отец пил только хорошее грузинское вино и только вумеренных, как принято говорить, дозах. Пьяным я его никогда не видел. Аэти россказни о беспробудном пьянстве... Костюмы из Лондона, Рима и еще откуда - это и вовсе смешно. Обратитевнимание: на всех снимках отец запечатлен в на редкость мешковатых кос-тюмах. Шил их портной по фамилии Фурман. О других мне слышать не прихо-дилось. По-моему, отец просто не обращал внимания на такие вещи. Харак-тер жизни был совершенно иной, нежели сегодня. Назовите это ханжеством,как хотите, но жить в роскоши у руководителей государства тогда не былопринято. В нашей семье, по крайней мере, стремления к роскоши не былоникогда. Дача, во всяком случае, была одна, современной постройки, и к графуОрлову конечно же ни малейшего касательства иметь не могла. Да и не отцуона принадлежала, а государству. Пять небольших комнат, включая столо-вую, в одной действительно стоял бильярд. Вот и все. Когда мы переехали из Тбилиси в Москву, отец получил квартиру в пра-вительственном доме, его называли еще Домом политкаторжанина. Жили тамнаркомы, крупные военные, некоторые члены ЦК. Как-то в нашу квартирузаглянул Сталин: "Нечего в муравейнике жить, переезжайте в Кремль!" Мамане захотела. "Ладно, - сказал Сталин, - как хотите. Тогда распоряжусь,пусть какой-то особняк подберут". И дачу мы сменили после его приезда. В районе села Ильинское, что поРублевскому шоссе, был у нас небольшой домик из трех комнатушек. Сталинприехал, осмотрел и говорит: "Я в ссылке лучше жил". И нас переселили надачу по соседству с Кагановичем, Орджоникидзе. Кортов и бассейнов ни укого там не было. Запомнилась лишь дача маршала Конева. Он привез изГермании и развел у себя павлинов. А "паккард" действительно был, как у всех членов Политбюро. Закупилиих тогда, кажется, десятка полтора. Один из них выделили отцу, но в от-личие от Сталина, Молотова, Ворошилова и других отец на нем не ездил.Это была бронированная машина. Отец же пользовался обычной. Говорю это не к тому, что руководители государства не имели каких-тольгот. Мать, как и другие жены членов Политбюро, в магазин могла не хо-дить. Существовала специальная служба. Например, комендант получал за-каз, брал деньги и привозил все, что было необходимо той или иной семье.А излишества просто не позволялись, даже появись у кого-то из сталинско-го окружения такое желание. Лишь один пример: вторых брюк у меня не бы-ло. Первую шубу в своей жизни мама получила в подарок от меня, когда яполучил Государственную премию. И дело не в том, разумеется, что отец сматерью были бедные люди. Конечно же нет. Просто в те годы, повторяю, непринято было жить в роскоши. Сталин ведь сам был аскет. Никаких изли-шеств! Естественно, это сказывалось и на его окружении. Он никогда не предупреждал о своих приходах. Сам любил простую пищу исмотрел, как живут другие. Пышных застолий ни у нас, ни на дачах Стали-на, о которых столько написано, я никогда не видел. Ни коньяка, ни вод-ки. Но всегда хорошее грузинское вино. Это потом уже руководители страныпочувствовали вкус к роскоши. А тогда... Вспоминаю довольно типичную ис-торию с наркомом путей сообщения Ковалевым. Однажды он подарил жене вдень рождения бриллиантики. Сейчас школьницы такие носят. Тут же донеслиСталину. Бедолагу без всяких объяснений выгнали из партии и с работы.Отец потом помогал ему устроиться... Правильно это или нет, судить неберусь. Может, и не к чему был такой аскетизм, но - было. Не раз встречал в прессе такие "факты": якобы при обыске в нашем домебыли найдены сотни тысяч рублей, драгоценности, сорок стволов оружия...Все эти абсурдные вещи не стоят комментариев. Скажем, в Тбилиси жилпортной Саша, уж и фамилии его не помню. Както он приехал в Москву, имама заказала у него платье. На следствии ей припомнили и этот случай:"Использование наемного труда!" Обвинили даже в том, что мама привезла из Нечерноземья ведро красно-зема, использовав государственный транспорт - самолет. Мама тогда дейс-твительно занималась исследованием почв, работая в сельхозакадемии. Глупость на глупости. Утверждали, что она разъезжала на лошадях с зо-лотыми колокольчиками. На самом деле мама действительно любила лошадей иходила в манеж. Золотые колокольчики, естественно, очередная выдумка. Пройдет время, и все эти "обвинения" будут растиражированы и пойдутгулять по свету, обрастая новыми легендами. Как, скажем, эта: якобы уотца была своя элитная преторианская гвардия из 200 грузин. Если веритьтем же западным источникам, "охрана любила Берия, как своего племенноговождя". И это сказки, но подтекст совершенно ясен: два грузина оккупиро-вали Россию и бесчинствовали в ней. Охрана, естественно, тоже из грузин,сотрудники НКВД - тоже грузины... Правда лишь в том, что личная охранадействительно любила отца. И он к ним очень хорошо относился. Было этихребят человек 10-12, не больше. Да и работали они не в одну смену. Боль-ше трех я никогда не видел. Обычно за его машиной шла еще одна машинасопровождения. Вот и вся охрана. Да еще у ворот дачи дежурный находился,но военным он не был. И еще одна любопытная деталь: в личной охране отцабыл один грузин и один армянин - Саркисов. Остальные - русские и украин-цы. Как ни странно, но и саму биографию отца умудрились переписать до не-узнаваемости. Если верить некоторым публикациям, то он стал одним из ру-ководителей государства едва ли не в начале 30-х. Разумеется, это нетак. Он довольно рано пришел в революционное движение, еще в училище ор-ганизовал нелегальный марксистский кружок. В июне 1917 года в качестве техника-практиканта армейской гидротехни-ческой школы его направляют на Румынский фронт. А дальше - революция. Работал в подполье, был арес-тован, снова подполье, и снова арест... После революции жизнь его сложилась совершенно иначе, чем он планиро-вал. Не став архитектором, как мечтал, отец увлекся нефтеразведкой. Егодаже собирались отправить на учебу в Бельгию, о чем он не раз впоследс-твии вспоминал. Но и здесь не сложилось. С 1921 года отец работает за-местителем начальника секретно-оперативной части АзЧК, затем становитсяначальником секретно-оперативной части, позднее - заместителем председа-теля Грузинской ЧК. До этого - непродолжительная работа в ЦК КП(б) Азер-байджана, учеба в Бакинском политехническом институте. Сохранились документы, связанные с работой отца в Азербайджане, дати-рованные 1923 годом. Из характеристики Л. 17. Берия: "...обладает въедающимися способностями, проявленными в разных аппа-ратах государственного механизма... Он с присущей ему энергией, настой-чивостью выполнял все задания, возложенные партией, дав блестящие ре-зультаты своей разносторонней работой... Следует отметить, как лучшего,ценного, неутомимого работника, столь необходимого в настоящий момент всоветском строительстве". Характеристика подписана секретарем ЦК Ахундовым. Столь же высоко це-нят молодого энергичного чекиста, направленного в ЧК партией большеви-ков, его непосредственные руководители. Отец явно с благословения Дзер-жинского становится кавалером ордена Боевого Красного Знамени, награжда-ется именным оружием - пистолетом "Браунинг", часами с монограммой. В 32года он уже председатель Закавказского, Грузинского ГНУ, полномочныйпредставитель ОГПУ в Закавказье. Впереди - высокий пост первого секрета-ря ЦК партии Грузии, руководителя партийной организации Закавказья, пе-ревод в Москву... Блестящая карьера? Безусловно. Но где ее истоки? Вблагосклонном отношении Сталина, как об этом нередко пишут? Отнюдь, в тегоды они просто-напросто не были знакомы. Тогда где? Как правило, путь был один. Вспомните карьеру Маленкова хотя бы. Каки многие другие, он сделал ее в Орготделе ЦК. Не исключение и Хрущев. Вполе зрения Сталина и партийной верхушки он оказался, когда громил троц-кистскую оппозицию. Доносы, интриги - все это было абсолютно типично длятого времени. Биография отца - имею в виду подлинную его биографию, ос-нованную на реальных фактах, а не домыслах - резко отличалась от боль-шинства других. Его довольно быстрое, даже по тем временам, продвижениепо служебной лестнице связано в первую очередь с его позицией, занятой в1924 году по отношению к меньшевистскому восстанию в Грузии. Именно тог-да на него обратили внимание в Политбюро. А произошло вот что. В 1924 году отец, заместитель начальника Гру-зинской ЧК, узнает, причем заблаговременно, о том, что готовится меньше-вистское восстание. Учитывая масштаб будущих выступлений, отец предлага-ет любыми политическими мерами предотвратить кровопролитие. Орджоникид-зе, в свою очередь, передает его информацию в Москву. Ситуация тревож-ная: разведке достоверно известно, что разработан полный план восстания,готовятся отряды, создаются арсеналы. Выступления вспыхнут по всей рес-публике, и пусть они в действительности не будут носить характера всена-родного восстания, но выглядеть это будет именно так. Отец понимал, что эта авантюра изначально обречена на провал, набольшие человеческие жертвы. Необходимы были энергичные меры, которыепозволили бы предотвратить кровопролитие. И тогда он предложил пойти натакой шаг - допустить утечку полученной информации. Его предложение сво-дилось к тому, чтобы сами меньшевистские руководители узнали из досто-верных источников: Грузинская ЧК располагает полной информацией о гото-вящемся восстании, а следовательно, надеяться на успех бессмысленно.Орджоникидзе, видимо получив согласие Москвы не возражал: в той непрос-той обстановке это было единственно верным решением. Но меньшевики этойинформации не поверили и расценили ее всего лишь как провокацию. Видимо,пересилила вера в заверения Франции и Англии. Вы, мол, начните, а мыподдержим... В дальнейшем события развивались так. В Грузию был направлен один излидеров меньшевистского движения, руководитель национальной гвардии Джу-гели. О его переброске отец узнал заблаговременно от своих разведчикови, разумеется, принял меры: Валико Джугели был взят под наблюдение с мо-мента перехода границы. Но всего лишь под наблюдение - арестовывать од-ного из влиятельных лидеров меньшевиков не спешили. Само пребывание Джу-гели в Грузии решено было использовать для дела. По своим каналам отецпредупредил Джугели, что для Грузинской ЧК его переход границы не секрети ему предоставлена возможность самому убедиться, что восстание обреченона провал. К сожалению, и эта информация была расценена как провокация чекистов.Джугели решил, что ГрузЧК просто боится массовых выступлений в республи-ке и неспособна их предотвратить, поэтому пытается любыми средствамиубедить меньшевистское руководство в обратном. Джугели все же был арестован, но из-за досадной случайности - егоопознал на улице кто-то из старых знакомых, и его официально задержали.Уже в тюрьме Джугели ознакомили с материалами, которыми располагала раз-ведка ГрузЧК, и он написал письмо, в котором убеждал соратников отка-заться от выступления. Ни за границей, ни в самой Грузии к нему не прис-лушались. Восстание меньшевики все же организовали, но, как и следовалоожидать, армия его подавила, а народ понес бессмысленные жертвы, которыхвполне можно было избежать. Если бы Орджоникидзе вмешался, кровопролитияеще можно было не допустить, потому что в первые же часы все руководите-ли восстания были арестованы, склады с оружием захвачены. По сути, армиягромила неуправляемых и безоружных людей... Но как бы там ни было, отца, сделавшего все, чтобы избежать кровопро-лития, запомнили. К слову, и в дальнейшем он всегда выступал лишь за по-литические решения любых вопросов, отвергая подход с позиции силы. У чи-тателя еще будет возможность не раз в этом убедиться. Он по своей натуре был аналитиком и никогда не спешил с выводами, ос-новываясь лишь на собственном эмоциональном восприятии тех или иных со-бытий. Для политика это вещь, считал он, абсолютно недопустимая. Вневсяких сомнений, наложила свой отпечаток на его характер многолетняя ра-бота в разведке. Любой его вывод основывался на глубоко проработанномконкретном материале. Сужу даже по тому, как он формировал меня как лич-ность, как приучал к систематическому труду, работе над материалами, со-поставлению фактов, прогнозированию. Сказалась, очевидно, и его давняя тяга к технике. Даже если не имеешьнепосредственного отношения к каким-то расчетам, само занятие ею требуетаналитического склада ума. Я не раз наблюдал, как ответственейшие реше-ния, связанные, например, с новым оружием, он принимал за каких-то 15минут. Но это чисто внешнее восприятие. Я-то прекрасно знал, что за этимстоит. Такому решению предшествовала колоссальная работа. И речь нетолько о многочасовых совещаниях, консультациях со специалистами, но и осамостоятельной работе над материалами. Так было, помню, когда решаласьсудьба ядерного проекта, проектов баллистических ракет, систем ПВО идругих. А еще это был очень целеустремленный, настойчивый человек. Если онбрался за какую-то работу, то всегда доводил начатое до конца. Не чурал-ся черновой работы, изнуряющих поездок. Сколько я его помню, никогда не изменял выработанным еще в юностипривычкам. Вставал не позднее шести утра. После зарядки минимум три часаработал с материалами. Возвратившись с работы, ужинал и вновь шел в свойкабинет. А это еще два-три часа работы. Исключением становились лишьдни, когда затягивались какие-то важные заседания. Еще, разумеется, необыкновенное трудолюбие. Вот, пожалуй, слагаемыетех практических результатов, которых он достигал. В отличие от другихчленов Политбюро, занимавшихся, что скрывать, чистой демагогией да из-вечными "кадровыми" вопросами, ему ведь всегда поручалось конкретное де-ло. Допускаю, что и в партийной работе надо было иметь дело с людьми,заниматься какими-то организаторскими вопросами, но, по моему глубокомуубеждению, претила она отцу именно тем, что не давала, да и не могладать конкретного результата, а следовательно, и морального удовлетворе-ния от сделанного. Когда отца в начале тридцатых направили из разведкина партийную работу, своего недовольства он не скрывал. Но и там, какчеловек деятельный, он нашел себе дело. Строго говоря, в общепринятомсмысле партийной работой он и не занимался, отдав ее на откуп аппарату.Сам же в течение тех нескольких лет, используя права главы республики,поднимал народное хозяйство Грузии. Позднее он и сам не раз подчеркивал,что не дело партии подменять хозяйственные органы, но тогда, в тридца-тые, видимо, иначе просто было нельзя. Тот же первый секретарь ЦК партииреспублики, если он, конечно, не был по натуре аппаратчиком, мог немалосделать и в промышленности, и в сельском хозяйстве, и в строительстве.Должность первого секретаря ЦК позволяла отцу активно вмешиваться в хо-зяйственные проблемы и решать их на самом высоком уровне, чего, скажем,при всем желании не могли сделать сами хозяйственные руководители. К сожалению, в дальнейшем партийные органы превратились всего лишь вконтролирующие органы, далекие от решения практических задач. Наверное, это странно звучит, но мой отец был очень мягким человеком.Странно, потому что за последние сорок лет столько написано о допросах,которые он якобы проводил в подвалах Лубянки, о его нетерпимости к чужо-му мнению, о грубости. Все это, заявляю откровенно, беспардонная ложь.Это по его настоянию - в архивах есть его записка в Политбюро и ЦК поэтому поводу - был наложен запрет на любое насилие над обвиняемыми. Этоон сделал все, чтобы остановить колесо репрессий, очистить органы госу-дарственной безопасности от скомпрометировавших себя активным участием вмассовых репрессиях работников. Впрочем, это тема отдельного разговора,от которого я ни в коей мере не собираюсь уходить. Пока скажу лишь одно:не был мой отец тем страшным человеком, каким пытались его представить вглазах народа тогдашние вожди. Не был и не мог быть, потому что всегдаотвергал любое насилие. Даже когда говорят, что отец, став наркомомвнутренних дел, разогнал "органы", повинные в злодеяниях 30-х годов, этоне так. Ушли, вынуждены были уйти и понести ответственность лишь те сле-дователи, сотрудники лагерной охраны, кто нарушал закон. Этого отец непрощал ни тогда, ни позднее. А тысячи и тысячи честных работников про-должали бороться с уголовной преступностью, как и прежде, работали вразведке и контрразведке. Насколько известно, приход нового наркомавнутренних дел связан и с самой реорганизацией карательных органов, и смассовым освобождением из тюрем и лагерей сотен тысяч ни в чем не повин-ных людей. Сегодня мало кто знает, что наркомом внутренних дел отец был назначенв конце ноября 1938 года. Люди старшего поколения хорошо помнят, когдапрекратились в СССР массовые репрессии. Достаточно сопоставить факты.После 1942 года - и это известно - он уже не имел никакого отношения корганам государственной безопасности. Тогда, в войну, отца сменил наэтой должности Всеволод Меркулов, а после войны органами безопасностируководили Абакумов, Игнатьев. И все же, когда речь заходит о всех пос-левоенных преступлениях Системы, об этом предпочитают не вспоминать. Тои дело встречаешь в различных источниках: министр внутренних дел Л. П.Берия. А все дело в том, что в марте 1953 года мой отец действительновозглавил МВД СССР. Правда, проработать ему там довелось всего лишь тримесяца. Полагаю, читателям этой книги небезынтересно будет узнать и обэтой странице жизни моего отца. Пока скажу лишь, что никакого желанияидти на эту должность у отца не было. К сожалению, в своих нашумевшихмемуарах Никита Сергеевич Хрущев не написал, как в течение несколькихдней просидел у нас на даче, уговаривай отца после смерти Сталина: "Тыдолжен согласиться и принять МВД. Надо наводить там порядок!" Отец отка-зывался, мотивируя это тем, что чрезмерно загружен оборонными вопросами.Но Политбюро все же сумело настоять на своем. Аргументы оппонентов отцабыли не менее вескими: он в свое время немало сделал для восстановлениязаконности в правоохранительных органах, а сейчас ситуация такая же итребует вмешательства компетентного человека. Отец был вынужден согла-ситься. Думаю, это все делалось с дальним прицелом - списать в будущем всегрехи на нового главу карательного ведомства. Надо ведь было как-то объ-яснять народу и довоенные репрессии, и последующие преступления Системы.А отец, как признавался впоследствии сам Хрущев, действительно оказалсяудобной фигурой. Как ни странно, элементарного смещения дат оказалосьдостаточно для того, чтобы полностью извратить факты. Ну, кто, скажите,помнит сегодня, особенно из людей молодых, кто и когда возглавлял НКВД? Многие историки, например, недвусмысленно намекают на причастностьмоего отца к смерти Серго Орджоникидзе, убийству Сергея Мироновича Киро-ва. Говорит об этом и Светлана Аллилуева: "И лето 1934 года прошло также - Киров был с нами в Сочи. А в декабре последовал выстрел Николаева....Не лучше ли и не логичнее ли связать этот выстрел с именем Берия, ане с именем моего отца, как это теперь делают? В причастность отца кэтой гибели я не поверю никогда... Был еще один старый друг нашего дома,которого мы потеряли в 1936 году, - я думаю, не без интриг и подлостейБерия. Я говорю о Георгии Константиновиче (Серго) Орджоникидзе". Уверен,что подобных обвинений читатель встречал немало. Но кто знает, как доро-ги были всю жизнь и моему отцу, и всей нашей семье эти два человека.Серго Орджоникидзе - мой крестный отец... Меня ведь и назвали в честьСерго. Когда родители приезжали из Тбилиси в Москву, непременно останав-ливались в его доме, да и Серго часто бывал у нас, когда приезжал по де-лам или на отдых в Грузию. Такие были отношения. А Сергей Миронович Киров дважды вытаскивал отца из меньшевистскойтюрьмы. Когда убили Кирова, отец работал в Грузии, но позднее рассказы-вал, что никакого заговора, как писали газеты, не было. Убийца - одиноч-ка. Уже возглавив НКВД, отец, разумеется, возвратился к этой трагическойистории и попытался восстановить детали случившегося, но каких-либо до-кументов, позволяющих трактовать смерть Сергея Мироновича иначе, не на-шел. Не было их, естественно, и у тех, кто впоследствии обвинил в орга-низации этого убийства Сталина. Тем не менее и эта версия оказалась жи-вучей. Впрочем, удивляться не стоит. Написала же Светлана Аллилуева, чтово время гражданской войны на Кавказе "Берия был арестован красными иКиров приказал расстрелять предателя"... А как отнестись к утверждениям,что Берия был агентом муссаватистской разведки? Это обвинение в адресотца прозвучало даже на Пленуме ЦК, где отца после его трагической гибе-ли исключили из партии. А ведь то, что отец по заданию партии большеви-ков работал в контрразведке в Баку, никогда не скрывалось. Именно тамначинал он свой путь в разведке. Лучше других знал об этом Анастас Мико-ян, работавший там же по тому же заданию. На Пленуме ЦК просто перекрутили общеизвестные факты. Сам Микоян мневпоследствии говорил, что выступал в защиту отца и рассказал все, чтознает. К сожалению, и это оказалось неправдой. У правящей верхушки не было никогда и не могло быть каких-либо дока-зательств вины отца, а скомпрометировать его в глазах народа было крайненеобходимо - разрушалась легенда... Прочитав эту книгу, читатель, наде-юсь, сам придет к каким-то выводам. Мой же рассказ об отце - лишь штрихик портрету человека, который честно делал свое дело, был настоящим граж-данином, хорошим сыном и хорошим отцом, любящим мужем и верным другом.Я, как и люди, знавшие его многие годы, никогда не мог смириться с ут-верждениями официальной пропаганды о моем отце, хотя и понимал, чтождать другого от Системы, в основе которой ложь, - по меньшей мере наив-но... Когда я говорю об отце, всплывают в памяти давно забытые картиныдетства. Скажем, я с детства интересовался техникой, и отец это всяческипоощрял. Ему очень хотелось, чтобы я поступил в технический вуз и сталинженером. Довольно характерный пример. Понятное дело, ему ничего нестоило даже тогда разрешить мне кататься на машине. Как бы не так... Хо-чешь кататься - иди в гараж, там есть старенькие машины. Соберешь - тог-да гоняй. Старенький "фордик" я, конечно, с помощью опытных механиковсобрал, но дело не в этом. Отец с детства приучал меня к работе, за чтоя ему благодарен и по сей день. Принесет стопку иностранных журналов и просит сделать перевод ка-ких-то статей или обзор тех или иных материалов. Теперь-то я понимаю:если бы дело было серьезным, неужели не поручил бы такую работу профес-сиональным переводчикам? Просто заставлял таким "хитрым" образом тру-диться. И отец, и мать моему воспитанию уделяли много внимания, хотясвободного времени у обоих было, понятно, маловато. Заставляли серьезнозаниматься языками, музыкой, собственным примером приобщали к спорту. Еще в школе я выучил немецкий, английский, позднее - французский,датский, голландский. Немного читаю по-японски. Стоит ли говорить, какэто пригодилось мне в жизни... Вспоминаю наши лыжные походы в Подмосковье, прогулки по лесу. Отецочень любил активный отдых и умел отдыхать. Помню, недели две вдвоем сним занимались мы оборудованием спортивной площадки. И каток небольшойнашли, с тем чтобы уплотнить землю, и сетку волейбольную купили. Оба бы-ли очень довольны. Когда уезжали в отпуск на юг, а мы всегда проводили отпуска вместе,позднее они отдыхали с мамой всегда вдвоем, он любил ходить в горы. Хо-рошо плавал, ходил на байдарке или на веслах. Здесь уже постоянной спут-ницей была мама. Вместе с мамой посещал манеж - к верховой езде был приучен с детстваи, чувствовалось, в молодости был неплохим наездником. Ну а о том, как отец любил футбол, ходят легенды. Утверждают даже,что в молодости Берия был чуть ли не профессиональным футболистом. Этопреувеличение, конечно, хотя, как и волейбол, футбол он очень любил и,наверное, играл неплохо. Когда создавалось спортивное общество "Динамо", его основной задачейбыло приобщение сотрудников к физической культуре, спорту. Тон здесьдолжны были задавать руководители. Так что любовь отца к спорту сталаносить и показательный характер. Молодым чекистам было неудобно отста-вать от начальства... Как и все мы, отец был неприхотлив в еде. Быт высшего эшелона, разу-меется, отличался от того, который был присущ миллионам людей. Была ох-рана, существовали определенные льготы, правда, абсолютно не те, которы-ми партийная номенклатура облагодетельствовала себя впоследствии... При-ходила девушка, помогавшая в уборке квартиры, на кухне. Был повар, оченьмолодой симпатичный человек, и, если не ошибаюсь, он даже имел соответс-твующую подготовку - окончил нечто наподобие знаменитого хазановскогокулинарного техникума. Но, как выяснилось, опыта работы он не имел, что,впрочем, ничуть не смутило домашних. Мама сама готовила хорошо, так чтонаш повар быстро перенял все секреты кулинарного мастерства и готовилвполне сносно. Предпочтение, естественно, отдавалось грузинской кухне: фасоль, оре-ховые соусы. Если ждали гостей, тут уж подключались все. Особых пиршествне было никогда, но всегда это было приятно. Собирались ученые, художни-ки, писатели, военные, навещали близкие из Грузии, друзья. Словом, все,как у всех. На правах члена семьи многие годы, а точнее до самой смерти отца, жи-ла в нашем доме замечательная женщина Элла Эммануиловна Альмедингер.Учительница, немка по национальности. Мы и оказавшись в ссылке не терялис ней связь. Когда началась война, всех немцев начали переселять, а наша немка ни-куда не собирается. Кто-то доложил Сталину, что, мол, в доме Берия про-живает немка и тому подобное. Как-то приезжает Сталин (а у нас заведенобыло обедать всем вместе), и прелюбопытнейшая вышла картина. Сидят заодним столом Иосиф Виссарионович и Элла Эммануиловна. Сталин и спрашива-ет: - Так это вы и есть тот самый представитель Гитлера? Странно, никогдане думал, что вы немка. А Элла Эммануиловна онемела: чем-то обернется для нее этот визит.Обошлось. Сталин рассмеялся, тут же начал вспоминать Австрию, тем дело изакончилось. А к самому факту депортации отец относился крайне негатив-но, но, как это часто бывало, последнее слово, разумеется, оставалось неза ним. Я еще расскажу подробно об участии отца, как члена ГосударственногоКомитета Обороны, в организации отпора врагу на Кавказе. Вспомнил обэтой странице жизни отца я вот почему. В обороне Кавказа участвовали иместные жители. На горных перевалах насмерть стояли и ингуши, и осетины,и чеченцы. Я это видел своими глазами. Отец тоже с глубоким уважениемотносился к этим людям, встречался со старейшинами, деятелями духовенс-тва. К сожалению, решение Политбюро было принято и этих людей выселили.Подлость, безусловно. Но приказ был отдан, и внутренние войска заставилиэту подлость сделать. А началось с того, что группа людей - не народ! - подарила Гитлеруконя и бурку. Да мало ли кто встречал оккупантов хлебом-солью и на Укра-ине, и в Белоруссии, и в России. И кто только не сотрудничают с немцами!Предателей хватало, к сожалению, везде. А Сталину преподнесли это какизмену народа. Тот разбираться не стал: - Сослать всех! И с крымскими татарами, к сожалению, так получилось. Вспоминаю анек-дотический случай. Мой друг, летчик-испытатель Амет-Хан Султан, какдважды Герой Советского Союза, имел на родине собственный бюст. Любопыт-ная штука получилась. Крымские татары из Крыма выселены, а бюст постав-лен крымскому татарину. Неудобно, говорит, что единственный татарин вКрыму в таком виде... Давай моего бронзового двойника уберем. Тебе-то,скорей всего, за такое хулиганство ничего не будет. А мы в то время наполигоне под Керчью работали. Всю ночь промучились, но бюст убрали... Вышло так, что я вынужден был оставить отцовский дом в 16 лет. Войнаперечеркнула точно так же мои планы, связанные с учебой в университете,как и большинства моих сверстников. Я ушел в разведшколу. За тем фронт,годы учебы в Ленинградской военной электротехнической академии. А когдавозвратился в Москву, даже женившись, жил с родителями. Настоял на этомотец. Вся его жизнь проходила на наших глазах. Допускаю, что можноскрыть какой-то отдельный случай, но образ жизни, как ни крути, не скро-ешь. И не только от близких. Такие люди всегда в центре внимания, хотятони того или нет. Вот уже несколько десятилетий имя Берия ассоциируется у миллионов лю-дей и с массовыми репрессиями 30-50-х годов, и с сотнями женщин, якобыставших жертвами любвеобильного члена Политбюро. На первый взгляд, всевыглядит довольно правдоподобно. Не секрет ведь, что известные челове-ческие слабости были присущи большинству советских вождей - от ВладимираИльича до Леонида Ильича. Но почему все-таки ЦК, официальная пропагандаявно культивировали всенародный интерес именно к "постельным утехам" от-ца, создавая отталкивающий образ этакого сексуального монстра? Людистаршего поколения прекрасно помнят, что при жизни никакие "страшныеслухи" о нем по Москве не ходили. Правда, сегодня все чаще утверждаютобратное, словно забыв о том, что живы те, кто без труда может это опро-вергнуть. Что ж, одна ложь неизбежно порождает другую: большая - малень-кую, маленькая - большую. Из стенограммы июльского (1953 года) Пленума ЦК КПСС: "Нами обнаружены многочисленные письма от женщин интимнопошлого со-держания. Нами также обнаружено большое количество предметов мужчи-ны-развратника (речь идет о результатах обыска в его служебном кабинетев здании Совета Министров СССР в Кремле). Эти вещи ратуют сами за себя,и, как говорится, комментарии излишни... Зачитаю показания некоего Сар-кисова, на протяжении 18 лет работавшего в охране Берия. Последнее времяон был начальником его охраны. Вот что показал этот самый Саркисов: "Мнеизвестны многочисленные связи Берия со всевозможными случайными женщина-ми. Мне известно, что через некую гражданку С. (разрешите мне фамилии неупоминать) Берия был знаком с подругой С., фамилию которой я не помню.Работала она в Доме моделей... Кроме того, мне известно, что Берия сожи-тельствовал со студенткой Института иностранных языков Майей. Впоследс-твии она забеременела от Берия и сделала аборт. Сожительствовал Бериятакже с 18-20-летней девушкой Лялей... Находясь в Тбилиси, Берия позна-комился и сожительствовал с гражданкой М. После сожительства с Берия уМ. родился ребенок... Мне также известно, что Берия сожительствовал снекой Софьей. По предложению Берия через начальника санчасти МВД Волоши-на ей был сделан аборт. Повторяю, что подобных связей у Берия было оченьмного. По указанию Берия вел список женщин, с которыми он сожительствовал.(Смех в зале.) Впоследствии, по его предложению, я этот список уничто-жил. Однако один список я сохранил. В этом списке указаны фамилии... бо-лее 25 таких женщин. Список, о котором говорит Саркисов, обнаружен...Год или полтора назад я совершенно точно узнал, что в результате связейс проститутками он заболел сифилисом. Лечил его врач поликлиники МВД Ю.Б., фамилию его я не помню. Саркисов". Вот, товарищи, истинное лицо этого, так сказать, претендента в вождисоветского народа. И эта грязная моська осмелилась соперничать с велика-ном, с нашей партией, с нашим ЦК... Партия, ЦК справлялись с шавками ипокрупнее..." Стоп! Не излишне ли откровенен секретарь ЦК КПСС Н. Шаталин, обличаяморальное падение члена Президиума ЦК? Обратите внимание: "Вот, товари-щи, истинное лицо этого, так сказать, претендента в вожди советского на-рода". "Претендента" уже нет в живых, почему бы не показать его уголов-ником, а не политическим противником? И звучит довольно правдоподобно:ну, кто, скажите, не без греха? Если и преувеличили, не так страшно... "Купился" на "амурные" байки даже известный писатель, посвятившийэтой теме рассказ, юные героини которого трагически погибают после ночи,проведенной в спальне члена Президиума ЦК, в газовой камере, умерщвлен-ные газом "циклон". Камера, естественно, расположена в подвальном поме-щении дома Лаврентия Павловича Берия. Чушь, разумеется. Разве можно говорить об этом серьезно? Какая каме-ра, какой "циклон"... Понимаю, конечно, зачем плели такие вздорные вещина Пленуме ЦК. Не было фактов, которые подтверждали бы участие отца втак называемом заговоре, его причастность к зарубежным спецслужбам или,как тогда говорили, империалистическим разведкам. Вот и решили показатьнароду разложившегося типа - пьяницу, развратника, садиста, якобы возна-мерившегося стать диктатором и ввергнуть страну в пучину кровавого тер-рора. А сейчас-то зачем все это сочинять? Не понимаю... Пожалуй, больше других преуспела в описании любовных приключений не-кая Нина Алексеева, бывшая артистка одного из ансамблей песни и пляскиМосквы. Ей уже давно за 70, но неуемной энергии автора можно позавидо-вать. Вот уже несколько лет старушка охотно выступает перед самой разнойаудиторией, охотно дает интервью и даже собирается издать книгу воспоми-наний о Лаврентии Павловиче Берия, с которым якобы была близка. Можнотолько догадываться, на чем именно собирается акцентировать внимание чи-тающей публики новоявленная писательница. Во всяком случае никаких сом-нений на сей счет после опубликованных на разных языках ее воспоминанийв периодике не появляется. На мой взгляд, Нина Васильевна просто решилазаработать на хлеб в столь трудное время. Ну, посудите сами, можно либез известного скепсиса относиться, скажем, к таким "фактам": "И вы знаете, я, конечно, с ним сблизилась, с Лаврентием Павловичем.Никаких, конечно, насилия с его стороны не было. Вначале мы сели застол. Чего только там не было!...Если уж говорить откровенно, он былсильный мужчина. Очень сильный, без всяких патологии. Такому мужчине,наверное, было мало одной женщины, надо было очень много женщин... Когдаон в первый раз овладел мной, и с такой, вы знаете, страстью, я чувство-вала, что, конечно, ему нравлюсь. У моего дома стали часто появлятьсяправительственные машины, этот Саркисов заходил к нам в квартиру... Явидела его отношение ко мне, очень милое. Но у меня к нему не былострасти. Он мне как-то даже сказал: "Ты холодная, ну почему ты такаякрасивая и такая холодная..." А потом, обстановка его дома на улице Ка-чалова мне не нравилась. Знаете, дом очень красивый с виду, но изнутри,знаете, такое невзрачное впечатление, я не могу сказать, что здесь жилБерия. Двуспальная кровать орехового дерева огромная. Помню, когда Сар-кисов привез меня вторично или в третий раз, я ждала Лаврентия Павловичаочень долго. Вышла ко мне женщина в белом халате, очень милая, любезная,и говорит: "Вы не волнуйтесь, он должен приехать". По левую сторону ко-ридора, отлично помню, была библиотека. Посмотрела там книги - одинсплошной Сталин. Думаю, неужели он не интересуется классикой?" Воздержусь от комментариев. Чего стоит хотя бы описание домашней биб-лиотеки в нашем доме. В таком случае, простите, куда же подевалась при-личная библиотека самого Лаврентия Павловича, книги кандидата сельскохо-зяйственных наук Нины Теймуразовны Берия, доктора физико-математическихнаук Серго Берия? В подвальном помещении, заполненном мифическим "цикло-ном"? Разве можно поверить, что хозяин дома, изощряясь в любовных похож-дениях, устраивал годами ночные оргии в собственной спальне на виду ужены, сына, невестки и остальных домочадцев. Я бы никогда не коснулся столь пикантной темы, если бы не многочис-ленные публикации, где по-прежнему главным действующим лицом вновь ивновь оказывается ветеран сцены госпожа Алексеева. Последняя публикацияее "дневниковых" записей, опубликованная одной из ведущих российских га-зет, просто умиляет. Если раньше Нина Васильевна не могла (?) поведатьмассовому читателю некоторые детали, то теперь, надо полагать, вполнеоткровенна. По ее утверждению, отец возил любовницу в Кунцево, на дачуСталина. Кстати, знакомство с вождем особого впечатления на Алексееву непроизвело. Что ж, бывает. Обнадеживает другое. Судя по всему, очереднойцикл "любовь вождей" вполне может быть продолжен. Кто знает, какие тайныкроются за стенами Кунцевской дачи. Вероятно, Нина Васильевна в будущемне применет рассказать и об этом... Любопытна реакция одного из читателей, возмущенных публикацией настраницах популярной газеты интервью с Алексеевой под хлестким заголов-ком "Раба любви Лаврентия Берия". Что же вызвало неприятие читателя? Самфакт появления в печати очередной сказки о "монстре"? Да ничего подобно-го! "Зачем показывать молодежи, что зверь Берия был не так уж страшен?"На фоне поднадоевших порядком россказней о высматривающем у своего домакрасивых женщин зампреде и вездесущем полковнике Саркисове эта публика-ция, надо полагать, выглядит бледнее... Я читал письмо возмущенного читателя и думал: до чего же живучи вби-тые в нас когда-то стереотипы. Неужели сами мы не ведаем, что творим.Давно уже нет в живых людей, использовавших эту ложь для оболваниваниямасс, нет уже и ЦК с его официальными рупорами и глашатаями неправды, аавтомобиль легендарного полковника все колесит улицами первопрестольной,распугивая очаровательных москвичек. Ей-богу же смешно! Но и грустно -тоже. Ну, какой еще народ позволил бы в течение сорока лет держать себяза простака, чья наивность поистине беспредельна... Я еще раз повторяю, вся жизнь отца проходила на глазах семьи. Срывы,наверное, были, у каждого человека есть какие-то слабости, но такие по-хождения - вздор. Если уж на то пошло, могу рассказать о девушке, кото-рая действительно была любовницей отца, но никогда об этом никому нерассказывала. Я был уже взрослым человеком, но отношения с отцом оставались у насна редкость доверительные. Как-то зовет к себе. "Надо, - сказал, - с то-бой поговорить. Я хочу, чтобы ты знал: у меня есть дочь. Маленький чело-вечек, который мне не безразличен. Хочу, чтобы ты об этом знал. В жизни,- сказал, - всякое может случиться, и ты всегда помни, что у тебя теперьесть сестра. Давай только не будем говорить об этом маме..." Мама умерла, так и не узнав о той женщине. Просьбу отца я выполнил. А женщину ту я видел. Было ей тогда лет 20, может, немного больше.Довольно скромная молодая женщина. Жизнь у нее, правда, не сложилась.Вышла замуж, родился второй ребенок. Муж погиб. Снова вышла замуж...Отец ее был служащим, мать - учительница. А сейчас у моей сводной сестрысамой, естественно, дети. Одно время она была замужем за сыном члена Политбюро Виктора Гришина.Когда Гришин узнал, что его сын собирается жениться на дочери Берия, ре-шил посоветоваться с Брежневым. Насколько знаю, Леонид Ильич отреагиро-вал так: - Хорошо, а какое это имеет отношение к твоему сыну? И что ты делаешьвид, будто не знаешь, что все это дутое дело... К слову, мне не раз приходилось встречаться с Брежневым на заседанияхСовета обороны, других совещаниях, где обсуждались вопросы, связанные смоей работой по созданию новых видов вооружения, но никогда о том, чтослучилось с моим отцом, мы не говорили... Леонид Ильич эту тему простоне затрагивал, делая вид, что Гегечкори это Гегечкори, а об остальном -он не имеет ни малейшего представления. Сам он к делу отца причастен не был. Да что Брежнев - даже не всечлены Президиума ЦК КПСС знали о том, что готовится его убийство. Пост-фактум уже они вынуждены были избрать для себя оптимальный вариант, ис-ходя из своего многолетнего партийного опыта - примкнуть к более силь-ным. Правда, дальнейший ход событий показал, что ни о каком единстве вверхах политической власти и после смерти моего отца речь не шла. Вспом-ните антихрущевское выступление Молотова, Кагановича и других и последо-вавшую над ними расправу Хрущева, затем вынуждены были уйти Маленков,Булганин, т.е. люди, расправившиеся в свое время вместе с Хрущевым с мо-им отцом. Позднее уберут и самого Хрущева. Борьба за власть не прекраща-лась в Кремле никогда, как никогда не прекращалась компрометация новымивождями вчерашних соратников. По этим законам Старая площадь жила допоследнего дня существования КПСС... Все последующие руководители прекрасно знали цену хрущевским "разоб-лачениям". Знали, но разрушать легенду не хотели, так как неизбежнопришлось бы рассказать народу куда более серьезные вещи. Скажу совершенно откровенно: монахом отец не был. Это был нормальныйчеловек, которого не обошли в жизни ни большая любовь, ни вполне понят-ные, думаю, едва ли не каждому мужчине увлечения. Нечто подобное прои-зошло с отцом в Грузии, когда он увлекся одной красивой женщиной. Здесьдело кончилось семейным скандалом. Мама собиралась уйти, но отец, ес-тественно, попросил прощения, и все обошлось. Можете представить реакциюмоей матери, если бы все, что пишут сегодня об отце, было хотя бы части-цей правды. Женщина-грузинка! Она могла со Сталиным спорить, что ей сто-ило хлопнуть дверью и уйти от такого мужа... А к тем показаниям, которые выбивали у Саркисова и других, отношениеу меня совершенно однозначное. И ему, и другим обещали "скостить" срок,если будут говорить то, чего от них ждали. Обманули, конечно. Они нужныбыли на определенном этапе. Подписал - тюрьма. И что, к примеру, могсказать в той ситуации начальник охраны? Что охранял агента империалис-тических разведок и врага народа и партии? Велели говорить, что возил вдом Берия женщин сомнительного поведения, он и повторил. Все это вполнепонятно. В те времена, наверное, просто не могло быть иначе. Возможно, кто-то дал такие показания и из женщин, признавших себя наследствии любовницами отца. Что такое конспиративные квартиры, знает лю-бой оперативник, работающий в органах государственной безопасности, ми-лиции, разведке. Как правило, содержательницами таких квартир были жен-щины, немало женщин было, что тоже вполне понятно, и среди агентуры, ра-ботающей, в частности, с иностранцами. Как руководитель объединенногоМинистерства внутренних дел, куда вошли незадолго до смерти отца и поли-тическая разведка, и контрразведка, отец наверняка бывал в таких кварти-рах, где встречался с агентами. Так что при желании, наверное, в тотзлополучный список можно занести еще великое множество фамилий, включаяиностранные... Не меньшее распространение получила еще одна легенда об отце - с егоименем связывают даже покушение на Сталина, которое якобы произошло вАбхазии. А речь вот о чем. Бытует версия, что в сентябре 1933 года мойотец якобы инсценировал покушение на Сталина, когда тот отдыхал на однойиз южных дач. Цель понятна - заслужить благосклонное отношение вождя.Небылиц на сей счет написано много, а вот что происходило в действитель-ности. Существовали так называемые особые периоды. Это когда Сталин где-тоотдыхал. Так было и в тридцать третьем. Все знали, что Сталин уехал вМоскву. И начальник ГПУ Абхазии Микеладзе, очень хороший, кстати, чело-век, решил отдохнуть. Выехал с друзьями, как говорится, "на природу",слегка расслабиться. Развлекались на берегу. Выпили, закусили, и тут Ми-келадзе увидел пограничный катер. Здесь, на его беду, и пришла в головумысль прокатиться всей компанией, а в ней были и женщины. Кроме того, что Микеладзе руководил органами государственной безопас-ности Абхазии, ему, как начальнику оперативного сектора, подчинялись ипограничники. Но как остановить пограничный катер? Начал стрелять в воз-дух, пытаясь привлечь внимание экипажа. Подчеркиваю, в воздух - не покатеру. Кто мог знать, что на борту пограничного корабля находился в этовремя Сталин... Факт стрельбы зафиксировали и начали разбираться. Нашлись горячие го-ловы, которые тут же расценили это как террористический акт: мол, Мике-ладзе покушался на жизнь главы государства. Так пьяная выходка перерослав покушение. Отцу все же удалось отстоять тогда Микеладзе, тот отделался снятием сработы и переводом на низовую должность в Грузию. Он бывал у нас позднеедома вместе с женой и сокрушался, как несправедливо с ним обошлись. Отецговорил ему: - Слушай, ну что еще можно было сделать? Ты же сам понимаешь, чтопроисходит. Вот меня даже упрекают, что я укрываю террориста. Считай,что еще легко отделался. Мама тоже переживала за эту семью. Жена Микеладзе, очень хорошая жен-щина, была химиком по профессии. Словом, Микеладзе уехал в Грузию, и об этом досадном недоразуменииначали потихоньку забывать, но не все, разумеется. Когда умер председатель Совнаркома Абхазии Лакоба, его смерть связалис Микеладзе. А там вот какой случай произошел. Еще при жизни Лакобы наего даче из его же револьвера застрелилась дочь председателя ГосбанкаРозенгольца. Увязали и с этим фактом. Выстроили версию - специально изМосквы следователь приехал! - будто бы эта девушка подслушала разговорызаговорщиков и ее таким образом "убрали". ГПУ Абхазии к расследованию недопустили. Состоялся суд, и несколько человек были осуждены к расстрелу,в том числе и "террорист" Микеладзе. Правда, я слышал, что московскиеследователи обещали ему освобождение и выдачу других документов. Якобыего расстрел был фиктивным, а решение по Микеладзе принималось чуть лине на самом "верху". Исходили из того, что сломить Микеладзе не удалось- он был действительно очень сильным человеком, - и решили взять угово-рами. Но утверждать, что бывшему руководителю ГПУ Абхазии удалось вдействительности избежать тогда расстрела, я, естественно, не могу. Смерть Нестора Лакобы тоже нередко приписывают отцу, что тоже не име-ет, разумеется, под собой абсолютно никаких оснований. Могу рассказатьодин случай, о котором историки или не знают, или предпочитают не вспо-минать. Уже после убийства Сергея Мироновича Кирова мы с семьей Лакобы отды-хали на Рице. Дороги к озеру еще не было, и отец с Лакобой поехали пос-мотреть, где ее проложить. Нас было человек 15: моя мама, жена Лакобы,его сын, года на два старте меня, наши отцы и еще несколько человек. Разбили палатки и решили заночевать на берегу. Мы, мальчишки, набе-гавшись за день, уснули, конечно, раньше. Я находился в палатке, когдаменя разбудили. Почему-то Лакоба предложил моим родителям, чтобы мы пе-решли в его палатку. Естественно, это вызвало известное недоумение. Пом-ню, мама не соглашалась. Но Лакоба, ничего не объясняя, настоял на сво-ем. Мы перешли. Я опять уснул, а мои родители и жена Лакобы остались си-деть у костра. Было уже совсем темно, когда палатку, где должна была но-чевать наша семья, прошили пулеметные очереди. Я не нахожу других объяснений случившемуся, кроме того, что НесторЛакоба знал о готовящемся покушении на отца и предотвратил его. Будь ониврагами, Лакобе надо было просто промолчать... Никакой вражды между ними никогда не существовало, напротив, отноше-ния между Лакобой и моим отцом всегда были дружескими и доверительными. У Лакобы была совершенно определенная политическая доктрина, которуюон не скрывал даже перед Сталиным. Свою сепаратистскую позицию он, ска-жем, объяснял моему отцу так: даже строительство железной дороги, противкоторой Лакоба категорически возражал, это не что иное, как проникнове-ние России. А этого Лакоба не хотел. Отстаивал свою позицию в таких откровенных разговорах и отец. Он,например, считал, что Союз должен быть единым, и в существование автоно-мий не верил. Другое дело, что республики, входящие в тот же Союз, долж-ны обладать неизмеримо большими правами, нежели это тогда было. - Так или иначе, республики должны примкнуть к какому-то лагерю, -говорил отец. - С точки зрения исторических корней, для Грузии - это со-юз с Россией, потому что вся тысячелетняя история Грузии - это борьбанашего народа за выживание. Георгиевский трактат был принят задолго,мягко говоря, до советизации Грузии, и эту политику надо продолжать. Насведь связывает и единая вера, и единая культура. Надо лишь решительноотказаться от методов, присущих царскому режиму, и не подавлять язык, незаменять национальные кадры чиновниками российского происхождения. И вообще, был убежден отец, надо учитывать местные условия. Он, нап-ример, считал, что Грузия, Украина, другие республики могут иметь нацио-нальную гвардию, что отнюдь не подрывает единство Союза. Но экономика иармия должны, безусловно, быть едиными. По каким-то позициям взгляды отца и Лакобы совпадали, по другим ониспорили, но на их дружбе, отношениях между ними это не сказывалось. От-цу, знаю, импонировало, что Лакоба искренне хотел процветания Абхазии.Это был человек дела, пусть и увлекающийся, но последовательный и дея-тельный. После соответствующих "проработок" на партийных пленумах, уже вконце жизни, а Лакоба, к слову, был очень больным человеком и даже ле-чился в Германии, он изменил свои взгляды и все больше склонялся к тому,что Союз все-таки должен быть единым и другого пути у республик быть неможет. Можно с позиций сегодняшнего дня принимать или не принимать этивзгляды, но речь в данном случае не об этом. Когда я читаю, что Берияпогубил Лакобу, ничего, кроме вполне понятного возмущения, эта ложь уменя не вызывает. То покушение на отца, которое предотвратил Лакоба, кстати, отнюдь неединственное. То, что НКВД не считался в тридцатые годы с партийными ор-ганизациями республик, известно. Центральный аппарат Наркомата внутрен-них дел опирался на указания ЦК ВКП(б). И это факт давно доказанный,здесь я ничего нового не открываю. Люди из Орготдела ЦК выезжали в рес-публики для координации и руководства массовыми репрессиями. В Белорус-сию, например, выезжал с такой целью Маленков, на Украину - Каганович.Разумеется, аресты, расстрелы ни в чем не повинных людей совершались чу-жими руками, но организаторами этих злодеяний были они, представители ЦКВКП(б). Грузия не стала исключением. Каток репрессий прошел и по этой респуб-лике. Еще при жизни Серго Орджоникидзе отец направил через него ряд пи-сем Сталину, в которых не скрывал своей позиции: НКВД ведет планомерноеуничтожение грузинской интеллигенции, грузинского народа. Орджоникидзеполностью поддерживал отца, так как всегда был противником репрессий. После смерти Орджоникидзе избиение кадров приняло еще более массовыйхарактер. Несмотря на протесты моего отца, как руководителя республики,органы внутренних дел продолжали аресты людей. Не по собственной инициа-тиве, конечно, а выполняя прямые указания Центра. Так ведь было и в дру-гих республиках... Среди людей, арестованных по настоянию центральных органов, оказалосьнемало выдающихся ученых, писателей. Мой отец дважды обращался к Стали-ну, спасая, например, среди других, светоча мировой науки Джавахишвили.Дважды спасал Гамсахурдиа. К сожалению, ответом было лишь усиление мас-совых репрессий. Погиб Михаил Джавахишвили, погибли многие другие деяте-ли грузинской культуры, науки. Видимо, поведение отца стало раздражать партийную верхушку, и Ежов,руководивший в то время органами госбезопасности, через своих ставленни-ков в Грузии решил организовать на него покушение. Об этом случае я знаюне с чьих-то слов, потому что волей обстоятельств оказался в тот злопо-лучный день в машине отца....Из Москвы возвращались по Военно-грузинской дороге. Вместе с от-цом, мамой в этой машине находились жена одного партийного работника ивторой секретарь ЦК, белорус по национальности, Хацкевич. Уже стало тем-неть, когда нашу машину попытались остановить, а затем обстреляли спере-ди и сзади. Огонь явно велся на поражение. Хацкевич сидел рядом со мной, и я своими глазами видел, как его рани-ли. Умирал он на руках у моей матери. Все мы слышали его последние слова:"Ты, Нина, не забудь о моем ребенке..." Уже через год из Белоруссии поступили какие-то материалы, в которыхХацкевич, уже мертвый, был объявлен врагом народа. В таких случаях реп-рессировали и семьи, но маме удалось каким-то образом спасти ребенкаХацкевича и устроить его в семью близких нам людей. Одна существенная деталь: Хацкевич носил пенсне, как и мой отец. Ве-роятно, это и сбило с толку тех, кто стрелял в отца. Так что я знаю лишь о двух покушениях на моего отца, сколько же ихбыло всего, сказать не могу. Этих неприятных воспоминаний в семье стара-лись не касаться... Для партийного аппарата - имею в виду аппарат ЦК ВКП(б) - отец, хотяи был секретарем ЦК республики, оставался периферийным работником, но ссобственной позицией. Отношение к таким людям было всегда настороженным.Попытки привлечь отца на свою сторону предпринимали и Ягода, Ежов. Неп-равда, что это были дегенераты, начисто лишенные мозгов, как это подчаспреподносят. Весь ужас и состоит в том, что люди, повинные в злодеянияхпротив собственного народа, были изворотливыми, а нередко и умными людь-ми, что отнюдь не мешало им идти на преступления. Скажем, сделавший карьеру в Орготделе ЦК Николай Ежов, впрочем, как иЯгода и другие, отлично понимал, какую опасность даже в личном планепредставляет для них Берия. Первое: колоссальный опыт работы в разведке.Умен, на хорошем счету. Его знает Сталин. Грузин. Прогнозировать его пе-ревод в Москву вполне можно было без труда. Ни одного секретаря ЦК республики не обхаживали они так, как отца инашу семью. Встречали в Москве, везли к себе на дачу... А отец к этомувнешнему проявлению дружелюбия всегда относился - я это видел - насторо-женно. Меня это удивляло немного, так как я хорошо знал своего отца. Че-ловеком он был открытым и подобные встречи с друзьями очень любил. Помню, зимой это было, Ежов пригласил нас к себе на дачу. Внешне этовыглядело, как приглашение друга. Они ведь с моим отцом на "ты" были...Но отец сказал, что нам эта поездка ни к чему. Повторяю, и Ежов и другие были неглупыми людьми. Они видели и понима-ли, что отец - один из тех, кто может оказаться в центральном аппарате,а конкурентов всегда стремились убирать заблаговременно. Это тоже, еслихотите, железный закон Системы. Отец никогда на эти темы не говорил, но, думаю, "просчитал" он и Яго-ду и Ежова гораздо раньше. Хотя о самих организаторах покушений оченьдолго ничего не было известно, но то, что нити вели к НКВД, было ясно.Непосредственным руководителем