Среди одесситов, составляющих гордость нашего города, есть немало и женских имен. Об одной такой женщине я хочу рассказать.

В 2001 году я работал в Ассоциации бывших узников фашизма. Как-то пришел ко мне незнакомый парень, назвался Олегом и положил передо мной потертую коленкоровую папку:

— Посмотрите, пожалуйста.

Я раскрыл папку и увидел фотографию женщины в морской форме. Лицо ее показалось знакомым.

— Это моя бабушка, — сказал Олег. — Она умерла. Но она была узницей фашистского концлагеря задолго до нападения Гитлера на Советский Союз. Она плавала на судах Черноморского пароходства. Там ее забыли. Пусть о ней помнят хотя бы в вашей ассоциации.

И, оставив папку, ушел.

Я раскрыл папку. Кроме фотографии, там оказалось несколько пожелтевших газет. А под ними — диплом капитана дальнего плавания Берты Яковлевны Рапопорт.

Так вот почему мне показалось знакомым это лицо! Кто же в Черноморском пароходстве, где я проработал много лет, не знал Берту Яковлевну Рапопорт! Их было всего две женщины в Советским Союзе с дипломами капитана дальнего плавания. Во Владивостоке — Анна Ивановна Щетинина, в Одессе — Берта Яковлевна Рапопорт.

Я развернул пожелтевшие газеты. Одна была одесская — «Большевистское знамя» за 5 июня 1939 года, другая — московская «Вечерняя Москва», за то же число. В обеих сообщалось о возвращении в Одессу из фашистского плена на пассажирском теплоходе «Армения» большой группы советских моряков. Среди них была и старший помощник капитана парохода «Катаяма» Берта Яковлевна Рапопорт.

1939 год...

Мне было всего 9 лет, но я хорошо помню очереди у кинотеатров, где показывали кинохронику, снятую Романом Карменом в пылающих городах Испании. Там шла гражданская война. Помню испанских детей, которых, спасая от бомбежек, привозили в Одессу. И мы, пионеры, стройными колоннами, под звуки горнов и барабанов, ходили в порт встречать маленьких испанцев...

«Но пассаран!» — «Они не пройдут!». Этим испанским лозунгом, звучащим на многочисленных митингах, одесситы выражали свою солидарность с борьбой испанского народа, преградившему в своей стране путь фашистскому мятежу.

Каждый день уходили из Одессы к берегам Испании суда — с оружием, продовольствием, медикаментами. Но возвращались не все. На пути в Испанию были потоплены франкистами суда Черноморского пароходства «Комсомол», «Благоев», «Тимирязев». Были захвачены в плен «Цюрупа», «Постышев», «Максим Горький», «Катаяма». Моряки этих судов, став узниками франкистов, первыми испытали на себе, что такое фашизм. Испытала это и Берта Яковлевна Рапопорт...

17 октября 1938 года советский пароход «Катаяма», названный так в честь основателя Компартии Японии, шел с грузом пшеницы из Мариуполя в Ливерпуль. В Средиземном море ночью пароход был внезапно освещен мощным прожектором. На мостике нес вахту второй помощник капитана. В четыре часа утра его должна была сменить старпом — Берта Яковлевна Рапопорт.

Поняв, что пароход освещен военным кораблем (Средиземное море патрулировалось испанскими фашистами), вахтенный помощник вызвал на мостик капитана. Когда Т. Передерни поднялся наверх, к пароходу уже приближался военный корабль, просигналив: «Немедленно остановитесь. При неповиновении будете расстреляны».

Пришлось застопорить ход. С корабля спустили шлюпку, и вскоре на борт советского парохода поднялся франкистский офицер в сопровождении вооруженных солдат.

Берта Яковлевна проснулась от криков, доносившихся с палубы. В туфлях на босу ногу она выбежала из каюты.

На палубе франкистский офицер допрашивал капитана. Увидев Берту Яковлевну, попросил:

— Принесите, пожалуйста, документы.

Когда Берта Яковлевна в форменном кителе с золотыми нашивками на рукавах снова появилась на палубе и подала офицеру документы, тот удивленно спросил:

— Кто эта женщина?

— Старший помощник, — ответил капитан. Изумленный офицер начал молча листать бумаги...

К рассвету по приказу франкистов «Катаяма» взял курс на испанский остров Майорка. В ходовой рубке рядом с заступившей на вахту Бертой Яковлевной стоял франкистский военный моряк. Он строго следил за курсом, стараясь не замечать женщину-штурмана.

С приходом в порт Пальма почти весь экипаж во главе с капитаном был отправлен в концлагерь.

На пароходе, кроме Берты Яковлевны, остались пять моряков: боцман, два матроса, машинист и кочегар.

Расставаясь с Бертой Яковлевной, капитан сказал:

— К вам переходят мои полномочия. Держитесь. Не поддавайтесь на провокации...

На следующее утро, как всегда, по команде Берты Яковлевны на кормовом флагштоке был поднят Государственный флаг СССР. А вскоре к борту подъехала легковая машина, из которой выскочил чернобородый фашист. Увидев красный флаг, он замахал руками, показывая, чтобы флаг немедленно спустили. Но поняв, что на пароходе не собираются выполнять его команду, поднялся на борт и помчался на корму с явным намерением сорвать флаг. Там его ждала Берта Яковлевна. Встав перед флагом, она решительно заявила:

— Пока мы остаемся на борту, вы не посмеете дотронуться до нашего флага. Запомните, палуба парохода — неприкосновенная территория моей Родины, Союза Советских Социалистических республик!

Злобно сверкнув глазами, чернобородый отступил. Но вечером у борта парохода снова появился крытый грузовик. Мужчин отправили в концлагерь, а Берту Яковлевну — в мрачную средневековую тюрьму «Санта-Мария».

В тесной вонючей камере сидели десять женщин. Это были жены и матери Оойцотгиспанской республиканской армии, взятые франкистами в заложницы. Узнав, что новая узница — штурман советского парохода, испанки отнеслись к ней с особым вниманием и теплотой.

Ночью Берту Яковлевну вызвали на допрос.

— Признавайтесь, что вы везли оружие для республиканцев! — заорал следователь. — Ваш капитан это уже признал!

Берта Яковлевна засмеялась:

— Это ложь. Никто из моих товарищей такой протокол не подпишет.

Сильный удар свалил ее с ног. Очнулась в камере. Возле нее хлопотали испанки.

Потянулись унылые тюремные будни. Мыться приходилось в помойном ведре. Гулять выводили редко, а Берта Яковлевна была лишена и этих редких прогулок. Тюремщики применили к ней особый режим. И она объявила голодовку. Весть об этом облетела все камеры. Тюрьма загудела. В окружении свиты к ней пожаловал сам начальник тюрьмы. Он пообещал, что если Берта Яковлевна прекратит голодовку, ей будут созданы более благоприятные условия.

— Не мне, всем, — ответила Берта Яковлевна, показав на соседок по камере.

Начальник усмехнулся и вышел. А ночью Берту Яковлевну перевезли в концентрационный лагерь. Ее соседками по нарам были испанки, воевавшие на стороне Республики: медсестры, телефонистки, штабные машинистки. Подружившись с Бертой Яковлевной, они, как могли, помогали ей выжить в бесчеловечных условиях.

Иногда она получала весточку из соседнего концлагеря, где содержались ее товарищи. Однажды из одной такой весточки она узнала, что вместе с моряками «Катаямы» фашисты держат в заключении моряков потопленного в Средиземном море теплохода «Комсомол». Она знала многих членов этого экипажа: капитана Мезенцева, штурмана Соловьева, с которым вместе училась в одесском мортехникуме, впоследствии известного черноморского капитана, которому тогда, в концлагере, за пение «Интернационала» фашисты выбили зубы.

Но моряки держались.

Наконец, настал долгожданный день освобождения! По требованию советского правительства и под давлением международной общественности франкисты освободили советских моряков. Проститься с Бертой Яковлевной пришел чуть ли не весь женский лагерь. И впервые за все месяцы фашистского плена она не смогла сдержать слез...

А потом была встреча с Одессой. Объятья, поцелуи и море цветов!..

Все рассказанное о Берте Яковлевне Рапопорт я прочитал в газетах и журналах за 1936-й, 1937-й и 1938 годы, которые разыскал в отделе периодики Одесской публичной библиотеки. Оказывается, в те годы ее знала вся страна! Читая посвященные ей статьи и очерки, я представил себе жизнерадостную девушку из трудовой еврейской семьи, которую неожиданно для родителей увлекла романтика моря.

Она настояла на своем и поступила на судоводительское отделение Одесского морского техникума.

А как не просто было «штурману в юбке» вписаться в коллектив моряков, скептически настроенных против женщин на корабле. Она не только вписалась, но и сумела подняться по служебной лестнице до самого высокого звания — капитан!

В архиве Одесского порта я нашел личное дело Берты Яковлевны Рапопорт. Почему в архиве порта, а не пароходства, скажу чуть позже. Но из ее личного дела узнал, что в начале Великой Отечественной войны Берта Яковлевна плавала старпомом на пассажирском теплоходе «Молдавия». О трагической судьбе этого судна прочитал в архиве Черноморского пароходства.

10 сентября 1941 года, вывозя из осажденной Одессы женщин, стариков и детей, «Молдавия» была атакована фашистскими самолетами. От близкого разрыва бомбы теплоход начал тонуть. В донесении капитана говорится о решительных действиях в эти роковые минуты старпома Рапопорт. Успев усадить в шлюпки людей, она, как и капитан, сошла с гибнущего судна последней...

В последующие годы войны, когда управление Черноморского пароходства было перебазировано в Батуми, Берта Яковлевна была откомандирована на Каспий и назначена капитаном теплохода «Туркмения».

Мужчины ушли на фронт — на судах Каспийского пароходства даже матросами плавали женщины. За работу в годы войны Берта Яковлевна была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». В Одессу вернулась в 1946-м. В то время СССР получал в счет репараций от поверженной Германии суда, пополнившие потопленный в годы войны наш торговый флот, и Берта Яквовлевна была направлена на перегон этих судов. Под ее командованием в Одессу пришел пароход «Надежда Крупская». Сделав несколько рейсов по Черному морю, он был передан Сахалинскому пароходству. Прилетев после этого перегона в родной город, Берта Яковлевна была зачислена в капитанский резерв в ожидании нового назначения. Но тут разразилась кампания по «борьбе с безродными космополитами», и Берта Яковлевна, как еврейка, была уволена из пароходства.

После долгих мытарств она устроилась на работу в порт диспетчером портофлота, где проработала много лет до ухода на пенсию.

Когда я думаю о развале Черноморского пароходства, да и самого СССР, то прихожу к выводу, что все началось с той самой «борьбы». Ведь изгоняли не только евреев. Из Черноморского пароходства были изгнаны все «инородцы» — греки, поляки, болгары. Это были люди, родившиеся и выросшие в Одессе и не знавшие другой родины...

Изгоняли людей и из других советских учреждений. Страна потеряла сотни и сотни тысяч высоквалифицированных специалистов.

Эта идеология привела к краху гитлеровскую Германию. Она же привела к краху и Советский Союз...

А имя капитана дальнего плавания Берты Яковлевны Рапопорт увековечено сегодня на мемориальной доске, установленной в Одесском порту, недалеко от моря. Того самого моря, которому преданно и страстно служила она всю свою трудную и необычную жизнь.

Аркадий Хасин