Проблема памяти в психоанализе. Мотив неудовольствия и архитектоника душевного аппарата.

Вообще говоря, память, как и внимание, в психологии считаются сквозными душевными процессами, которые призваны к интеграции личности. Поэтому неудивительно, что невротические состояния как целостные состояния личности могут проявляться в транзиторных нарушениях памяти и внимания. Уделим внимание памяти в контексте психоаналитического взгляда на процессы забывания и неверного припоминания имен собственных.

Фрейд в своей работе «Психопатология обыденной жизни» отмечает по этому вопросу интерпретацию психолога, не стоящего на позициях психоанализа, т. е. психолога-ассоцианиста, что «собственные имена вообще способны легче ускользать из памяти, нежели всякое другое содержание нашей памяти…» Также можно предположить еще один вариант непсихоаналитического объяснения: транзиторные функциональные нарушения в работе головного мозга.

Чем Фрейд объясняет забывание и неверное припоминание? Надо сразу сказать, что для него это не случайный, недетерминированный процесс, а процесс, входящий в круг сознательных процессов в качестве мотивированного действия. «Я должен признать здесь наличность известного мотива. Имелись известные мотивы, побудившие меня воздержаться от сообщения моих мыслей, они же побудили меня исключить из моего сознания связанные с этим рассказом мысли.» В своей совокупности эти мотивы можно назвать мотивом неудовольствия.

Вспомним топографическую модель психики и структуру личности по Фрейду. Он выделял три уровня психики: бессознательное (первичная форма психического), предсознательное, динамически являющееся бессознательным, по содержанию же близким к сознанию, поскольку в скрытой форме содержит материал, в любой момент могущий стать сознательным; и сознание (все, что воспринимается мной в данный момент). Сознание – факультативный момент, эпифеномен. Таким образом утверждается исходная конфликтность человека. Но даже бессознательное неоднородно. Здесь мы подходим к структуре личности. Большую часть бессознательного занимает «Оно», которое руководствуется принципом удовольствия. «Я» личности, которое дифференцируется из «Оно», владеющее подступами к реальности, к сознанию, по большей части также бессознательно. И дальше из «Я» формируется «Супер-Эго», эго, стоящее «над» «Я», которое суть ожидаемые модели поведения, которым человек должен удовлетворять, чтобы быть принятым в обществе, что в пределе значит – выжить.

Мотив неудовольствия порождается на стыке двух сил: силы «Оно», цель которой реализация желания, и силы «Я», а точнее – цензуры, не дающей прямого удовлетворения желания, вытесняющей его. Обе эти силы бессознательны. Потому для человека явления забывания и ошибочного припоминания суть случайности. Сила «Оно» и сила «Я» неравнозначны, поскольку «Я» - дифференцированная часть «Оно». Поэтому происходят регулярные прорывы бессознательного материала в сознание, что и проявляется в явлениях забывания и неверного припоминания.

Загадка инфантильной амнезии. Покрывающие воспоминания и особая темпоральность психического.
З. Фрейд считал вопрос о воспоминаниях детства интересным и важным. Он полагал, что первое воспоминание формирует отношение человека к миру и заставляет его действовать в соответствии с ним. Также справедливо и обратное: человек преподносит нам в качестве первого воспоминания то, которое сейчас, с позиции сегодняшнего дня, кажется ему самым важным.
Феномен инфантильной амнезии знаком, пожалуй, каждому на планете. Все мы не помним, что с нами происходило в ранние годы. Как правило, остаются лишь обрывки, осколки от воспоминаний, более или менее яркие. Однако, все эти воспоминания безразличны и содержат в себе малозначимые события. Фрейд говорит – «мы знаем, о том какого высокого уровня интеллектуального развития достигает ребенок уже на чеnвертом году жизни, на какие сложные эмоции он способен; мы должны были бы поразится, как мало сохраняется обычно из этих душевных событий в памяти в позднейшие годы; тем более мы имеем все основания предполагать, что эти забытые переживания детства отнюдь не проскользнули бесследно в развитии данного лица; напротив, они оказали влияние, оставшееся решающим на все времена. И вот, несмотря на это несравненное влияние они забываются. Это свидетельствует о совершенно своеобразных условиях припоминания, до сих пор ускользавшим от нашего познания.»
Фрейд говорит о том, что безразличные воспоминания детства обязаны своим существованием процессу смещения. Они замещают в репродукции другие, действительно значимые впечатления, воспоминания о которых можно вывести из них путем психического анализа, но которые не могут быть воспроизведены непосредственно из-за сопротивления. В силу того, что эти воспоминания были сохранены не в силу собственного содержания, а путем ассоциативной связи с содержанием действительно значимых воспоминаний, то они получили название «покрывающих воспоминаний». Относительно временного характера, покрывающие воспоминания могут относиться к более ранним или более поздним событиям, или же быть смежными, тем воспоминаниям, с которыми они связаны. Это говорит о том, что бессознательному неведомо понятие время, и что время это сознательная характеристика. Значимые впечатления не могут быть воспроизведены, так как они оказались вытесненными, но воспоминания о них можно вывести путем психоанализа, поскольку вытесненные воспоминания ассоциативно связаны с сохранившимися. Как правило, сохранившиеся воспоминания не полны, обрывочны, ничтожны, они не точны и смещены в пространстве и времени. При аналитической проверке устанавливается тот факт, что поручиться за них не возможно. Эти воспоминания наполнены тем важным значением и представлениями, известными лишь их владельцу. С течением времени, при уточнении каких-либо обстоятельств, например, новые факты от родственников, с изменением отношения к себе, и к другим объектам личной жизни эти воспоминания претерпевают изменение. Их нельзя отнести к забытому прошлому, как к запылившемуся чердаку или подвалу, они живут, здесь и сейчас, постоянно меняются, связываются с новым полотном представлений. Ранние детские воспоминания, согласно З. Фрейду, представляют собой не настоящий след давнишних впечатлений, а его позднейшую обработку, подвергшуюся воздействию различных психических сил более позднего времени.
Детские воспоминания приобретают значение воспоминаний покрывающих и проводят при этом, как писал З. Фрейд: "замечательную аналогию с воспоминаниями детства народов, закрепленными в сказках и мифах".

Непрерывный ток «самоотношения» («Eigenbeziehung»). Внутреннее единообразие феноменов психопатологии обыденной жизни и их механизм.
В основе понимания нами других людей лежит то, что все что мы слышим о другом мы сравниваем с собой, как бы переживаем через себя. Здесь же Фрейд сталкивается с тем, что при всяком забывании, это забытое нечто зачастую связано с интимными, личными темами. Фрейд называет этот феномен «личным комплексом». Думаю, что здесь уместно сказать о том, что не только забывание, но и все, что относится к психопатологии обыденной жизни, как то описки, очитки, симптоматические действия и другое, связано с «личным комплексом». Отношение к личному часто бывает неожиданным для самого себя и зачастую устанавливается путем поверхностной ассоциации. «Личный комплекс» - фактор, влияющий на различные проявления психической деятельности. Наряду с семейным и профессиональным комплексами, личный комплекс относится к комплексу "самоотношения". «Непрерывный ток «самоотношения» («Eigenbeziehung») идет, таким образом, через мое мышление, ток, о котором я обычно ничего не знаю, но который дает о себе знать подобного рода забыванием имен. Я словно принужден сравнивать все, что слышу о других людях, с собой самим, словно при всяком известии о других приходят в действие мои личные комплексы». Комплекс "самоотношения" может выражаться в амнезии, в ошибочных действиях. Под влиянием личного комплекса имена, названия места или местности, которые могут вызвать аффективно нагруженные воспоминания, вытесняются или искажаются. Мотивом такого искажения или вытеснения выступает желание избежать неудовольствия от воспоминания «неудобных» и нежеланных представлений. В один ряд с забыванием Фрейд ставит такой, казалось бы противоположный ему феномен воспоминания, здесь же находятся и ошибки, оговорки, очитки, и даже действия (ошибочные, симптоматические). Что же объединяет все эти феномены? Ответом может служить их отношение к бессознательному. Все указанные действия как бы не казались случайными, на самом деле глубоко детерминированы. Любая очитка или оговорка ассоциативно связана с вытесненными представлениями и берет свое начало в бессознательных мотивах и желаниях. При более внимательном изучении оказывается, что связанные внешней ассоциацией элементы, обладают и другой связью – по своему содержанию. Помимо своего отношения к бессознательному вся психопатология обыденной жизни имеет единый механизм образования. Также как в сновидениях и при образовании остроумия, здесь работает механизм смещения и сгущения. Хочется забыть одно некое представление, а забывается нечто другое - название места или имя художника. Мы желаем что-то сказать или написать, но вопреки своему сознательному желанию говорим и пишем совершенно другое, иногда даже противоположное, как «открыть-закрыть». Вытесненные желания, таким образом, находят выход в своих заместителях - нарушенных намерениях.

Множественный детерминизм психического и "свобода воли".
З. Фрейд внес великий вклад в наше понимание психической жизни, исследуя себя, путем изучения собственных сновидений, ошибок, описок, ошибочных действие и намерений. Он говорил о том, что известные пробелы и недостатки нашей психической жизни, на первый взгляд непреднамеренные и ошибочные действия, благодаря анализу оказываются вполне мотивированными и детерминированными. Однако мотивы таких действий скрыты от сознания и могут стать известны нам посредством анализа. «Отрицая преднамеренность за некоторой частью наших психических актов, мы преуменьшаем значение детерминации в душевной жизни.» Если исследовать любое первое пришедшее на ум слово или число, любую оговорку или очитку, акт забывания, везде мы найдем строгую детерминацию. Любая оговорка, очитка, ошибочное действие или же воспоминание связано с множеством бессознательных нитей – представлений. Я попыталась на собственном опыте убедиться в существовании такого детерминизма. Кому-то может показаться этот случай знакомым, когда, выступая перед аудиторией или намереваясь блеснуть в обществе не находишь нужных слов, которые вот только что были на языке. Речь становиться не столь выразительной и не ярко окрашенной. Я хочу вспомнить и не могу вспомнить. Мне кажется, что я сама решаю, что сказать, и это проявление моей свободной воли, но это лишь иллюзия. На деле, мои вытесненные инфантильные желания (и запреты), представления решают за меня, они ведут неведомую мне игру на поле бессознательного, итогом, которой становиться невыразительность речи и забывание слов. На столкновении инфантильного желания (маленькой девочки, чтобы мир был у ее ног) и инфантильного вытесненного запрета (родительское быть социально приемлемой) рождается психопатология обыденной жизни, выражаемая в забывании. Здесь можно было бы заметить, что мог бы иметь место мазохистический мотив, но это уже не относится к нашей теме. Что же касаемо «свободы воли», то на данном примере ясно насколько это понятие не соответствует реальности, и что она лишь кажущаяся. Если различать то, что мотивируется сознательно, и то, что мотивируется бессознательно, то чувство убежденности в наличии свободной воли свидетельствует о том, что сознательная мотивировка не распространяется на все наши моторные решения. «Но то, что осталось не связанным одной группой мотивов, получает свою мотивировку из области бессознательного, и, таким образом, детерминация психических феноменов происходит все же без пробелов.»

Суеверие, психоанализ и паранойя.
Аналитика отчасти можно сравнить с параноиком. И тот и другой замечают те мелочи, которые убегают из поля внимания другого человека. Пожалуй на внимании к деталям сходство и заканчивается. Аналитик направляет свое внимание во внутрь, озадачиваясь вопросом почему именно эти мысли, слова, действия и как они связаны между собой, какое влияние оказывают друг на друга и на человека, каков их механизм и происхождение. Параноик же направлен во внешний мир. Сознательное незнание и бессознательное знание мотивов случайностей являются одним из психических корней суеверия. Суеверный человек даже не подозревает об исконных мотивах своих случайных действий и ошибок, путем же смещения он находит этим мотивам место во внешнем мире, но не в себе. Случайности, суеверно истолковывающиеся людьми, были действиями, поступками определенных лиц. То же можно сказать и о параноиках, делающих выводы из знаков, подаваемых им другими людьми. У параноика доходит до сознания много такого, что у нормального человека или у невротика может быть обнаружено лишь путем психоанализа как находящееся вне сознания. Фрейд признавался, что не относится к числу людей, в чем присутствии духи прекращают свою деятельность и сверхчувственное улетучивается, так что он никогда не имел случая пережить лично что-нибудь могущее дать ему повод к вере в чудеса. Если у него случались предчувствия, то они не оправдывались, в то время как в случае с его дочерью, когда она чуть не умерла, несчастья приходили без предупреждения. Наше бессознательное посылает нам постоянно множество сигналов, они остаются без внимания или же мы объясняем их усталостью, забывчивостью, невнимательностью. Однако для аналитика такие сигналы ценные указатели, ведь они говорят иногда даже больше, чем мы хотим сказать.