Глава 20 что-то находишь, что-то теряешь

Пока мы собирались в дорогу, Эбби почти не разговаривала. А по пути в аэропорт вообще молчала. Просто отрешенно смотрела в окно, едва отвечая на наши вопросы. Я не знал, подавлена ли она отчаянием или просто сосредоточилась на проблеме.

Когда мы приехали в отель, разговор с менеджером Америка взяла на себя. Сунула ему свое фальшивое удостоверение с таким невозмутимым видом, будто уже делала это тысячу раз.

Кстати, может, она и правда тысячу раз это делала. Наши девушки были в Вегасе не впервые. Потому-то и умудрились достать так удачно подделанные документы; потому-то, за что бы Эбби ни взялась, Мерик никогда не сомневалась в ее успехе. В этом порочном городе девчонки многое повидали, и теперь их мало чем можно было смутить.

Ну а Шепли выглядел как типичный турист. Стоял, задрав голову, посреди холла и разглядывал роскошный потолок.

Мы вместе с багажом втащились в лифт. Я привлек Эбби к себе.

— Все в порядке? — спросил я, целуя ее в висок.

— Да, только я предпочла бы находиться где-нибудь в другом месте, — вздохнула она.

Двери лифта открылись. Мы вышли на узорчатую ковровую дорожку, устилавшую весь коридор. Америка с Шепом направились в одну сторону, мы с Эбби — в другую. Наш номер был в конце этажа.

Эбби сунула карточку в щель замка и толкнула дверь. Комната оказалась такой просторной, что даже огромная кровать в ней терялась.

Я поставил чемоданы к стене и принялся щелкать всеми подряд выключателями. Наконец нашел нужный: тяжелые шторы раздвинулись, и мы увидели шумный, горящий огнями Лас-Вегас-Стрип. При нажатии другой кнопки сдвинулся тюль.

Вид из окна Голубку не заинтересовал. Она туда даже не взглянула. Весь этот блеск уже давно утратил для нее всякую привлекательность.

Я поставил на пол нашу ручную кладь и, озираясь, сказал:

— Красиво, правда?

Эбби раздраженно на меня посмотрела.

— Что? — спросил я.

Одним движением открыв чемодан, она покачала головой:

— Мы не на каникулах, Трэвис. Тебе вообще не стоило сюда ехать.

Я быстро подошел к ней и обнял за талию. В этом городе Голубка стала какой-то другой, но я остался прежним. Она, как и раньше, могла рассчитывать на мою поддержку, и я собирался защитить ее от духов прошлого.

— Куда бы ты ни поехала, я за тобой, — сказал я ей на ухо.

Она прислонилась затылком к моей груди и вздохнула:

— Мне нужно спуститься. А ты оставайся здесь или сходи прогуляйся. Увидимся позже, ладно?

— Я пойду с тобой.

Эбби повернулась ко мне лицом:

— Трэв, я не хочу, чтобы ты шел.

Я не ожидал от нее этих слов, тем более сказанных таким холодным тоном. Эбби дотронулась до моей руки:

— Мне за один уик-энд нужно выиграть четырнадцать тысяч долларов, и я должна сосредоточиться. А еще я сама себе противна, когда сижу за карточным столом. Не хочу, чтобы ты меня такой видел.

Я подобрал волосы, падавшие ей на глаза, и поцеловал ее в щеку:

— Как скажешь, Голубка.

Я даже не притворялся, будто понимаю Эбби, но отнесся к ее решению с уважением.

Мерик, постучав, вошла к нам в номер. На ней были туфли на высоченном каблуке и то же облегающее платье, которое она надевала на вечеринку для пар. Трехслойный макияж старил ее лет на десять.

Я помахал Америке и взял со стола ключи. С видом тренера, который дает своему боксеру напутствие для поднятия боевого духа, Мерик принялась готовить подругу к предстоящему вечеру.

Шепли топтался в коридоре и пялился на подносы с недоеденным ужином, выставленные гостями за двери номеров.

— С чего предлагаешь начать? — спросил я.

— Уж точно не с того, чтобы сделать предложение руки и сердца.

— Ты сегодня просто жжешь! Пойдем вниз.

Выйдя из лифта, я увидел, что отель ожил: люди, словно кровь, текли по венам коридоров. Группки женщин, одетых как порнозвезды, семейные пары, иностранцы, холостяцкие компании и персонал гостиницы сменяли друг друга, создавая своего рода упорядоченный хаос.

Преодолев скопление магазинов, мы выбрались на бульвар и вскоре увидели толпу, собравшуюся перед одним из казино. Оказалось, все смотрели на фонтан, который пульсировал в такт какой-то патриотической песне. Шепли завороженно замер при виде струй воды, танцующих и сеющих разноцветные брызги.

Видимо, мы подоспели только к концу шоу, потому что через две минуты огни погасли и толпа тут же рассосалась.

— Что это было? — спросил я.

Шепли неподвижно смотрел на теперь уже ровную гладь бассейна:

— Не знаю, но выглядело клево.

По улицам расхаживали Элвисы, Майклы Джексоны, известные манекенщицы и мультяшные персонажи, наперебой предлагая с ними сфотографироваться за деньги. Вдоль тротуаров стояли люди, раздающие флаерсы стриптиз-клубов и питейных заведений. Шепли сунули в руки листовку с изображением до комизма полногрудой девицы в соблазнительной позе. Он бросил бумажку на асфальт, где уже валялось множество таких же.

Какая-то девушка, неспешно проходившая мимо, оглядела меня и одарила пьяной улыбкой. Туфли она несла в руке. Обернувшись ей вслед, я увидел, что ступни у нее черные: тротуар был грязный, что не мешало ему служить фундаментом для блеска и роскоши, которые громоздились выше.

— Мы спасены! — обрадовался мой братец, завидев торговца энергетическими напитками и всевозможным спиртным. Шеп взял нам два «Ред-булла» с водкой и, сделав первый глоток, улыбнулся. — Боюсь, мне не захочется отсюда уезжать!

Я достал телефон, чтобы узнать время:

— Мы уже час гуляем. Пойдем-ка обратно.

— Ты помнишь, куда нам идти? А то я запутался.

— Помню. Туда.

Мы повернули назад и вскоре оказались в гостинице, к огромному моему облегчению: честно говоря, я сомневался, что правильно запомнил дорогу. По идее, ориентироваться на Стрипе было совсем не трудно, но обилие магазинчиков, кафе и аттракционов отвлекало внимание, а Шепли к тому же настроился на праздничный лад.

Я принялся оглядывать покерные столы, выискивая Эбби, которая должна была находиться там. Вскоре я увидел ее карамельные волосы. Она сидела в окружении мужчин, держась прямо и уверенно. Америка — рядом. Среди других игроков девушки резко бросались в глаза.

Шепли махнул мне рукой, подзывая сыграть в двадцать одно. Я подошел, и мы скоротали полчаса, после чего Шеп дернул меня за рукав: Эбби стояла и разговаривала с каким-то смуглым темноволосым парнем в костюме и при галстуке. Он держал ее за локоть. Я сразу же вскочил. Шепли схватил меня за рубашку:

— Не надо, Трэвис. Погоди. Этот тип здесь работает. Если у тебя откажут тормоза, нас всех отсюда вышвырнут.

Я стал молча смотреть: парень в костюме улыбался, но Эбби была деловито-серьезной. Потом он заметил Америку и поздоровался с ней.

— Они знакомы, — сказал я, пытаясь по движениям губ понять, о чем шел разговор.

Единственное, что я разобрал, — это «Поужинай со мной» и «Я приехала не одна». На этот раз Шепу не удалось меня удержать. Я пошел разбираться, но, не дойдя нескольких футов, замер, когда говнюк в костюме поцеловал Эбби в щеку.

— Рад был снова тебя увидеть. До завтра. В пять годится? Я буду на этаже, — сказал он.

У меня подвело желудок, лицо загорелось. Америка дернула Эбби за руку, заметив меня.

— Кто это был? — спросил я.

Голубка кивнула в сторону темноволосого:

— Джесс Виверос. Я давно его знаю.

— Насколько давно?

Она взглянула на свое пустующее место за покерным столом:

— Трэвис, мне сейчас не до этого.

— Кажется, он передумал становиться священником, — сказала Америка, кокетливо поглядывая в сторону Джесса.

— Так это и есть твой бывший? — спросил я, свирепея. — Ты же вроде бы говорила, что он из Канзаса?

Эбби раздосадованно посмотрела на подругу и взяла меня за подбородок:

— Трэв, он знает, что по возрасту я не имею права здесь находиться. Дал мне время только до двенадцати. Я потом все объясню, но сейчас должна играть, договорились?

Я стиснул зубы и закрыл глаза. Моя девушка только что согласилась встретиться со своим бывшим парнем. Все внутри у меня требовало очередной выходки в духе Трэвиса Мэддокса, но Голубке сейчас было нужно, чтобы я взял себя в руки. Подавив инстинкты, я принял решение не вмешиваться и наклонился поцеловать Эбби:

— Договорились. Увидимся в двенадцать. Удачи.

Я развернулся и стал протискиваться сквозь толпу, слыша, как Голубкин голос взмыл по меньшей мере на две октавы:

— Джентльмены?

Сейчас она напомнила мне женщин, которые, чтобы привлечь к себе мое внимание, разговаривают детскими голосами, надеясь сойти за наивных дурочек.

— Не понимаю, почему она должна связываться с этим Джессом! — прорычал я.

— Наверное, потому, что хочет здесь остаться, — ответил Шепли, снова принимаясь разглядывать потолок.

— Но это ведь не единственное казино в городе! Мы можем пойти куда-нибудь в другое место!

— Она знакома с местным людом, Трэвис. И пришла сюда не случайно — если ее и разоблачат, то копам не сдадут. Удостоверение у нее выглядит красиво, но, уверен, тут она мало кого сможет обмануть. Не зря же в казино за бешеные деньги работают специальные ребята, которые ловят жуликов и тех, у кого не в порядке документы.

— Да уж, — нахмурился я.

Мы подошли к столу, где сидели наши девушки. Мерик как раз забирала Голубкин выигрыш. Эбби посмотрела на часы:

— Времени не хватило.

— Может, попробуешь двадцать одно?

— Трэв, мне нельзя проигрывать.

Я улыбнулся:

— Ты, Голубка, не можешь проиграть.

Америка покачала головой:

— Двадцать одно — не ее игра.

— А я вот немного выиграл, — сказал я, роясь в кармане. — Шестьсот баксов. Пожалуйста, возьми.

Шепли передал Эбби свои фишки:

— А у меня только триста. Они тоже твои.

Голубка вздохнула:

— Спасибо, ребята, но мне все равно не хватает пяти тысяч.

Она снова глянула на часы. Потом подняла глаза и увидела подошедшего Джесса.

— Как успехи? — спросил он с улыбкой.

— Пяти тонн не хватает, Джесс. Мне нужно еще немного времени.

— Я сделал все, что мог, Эбби.

— Понимаю. Спасибо.

Джесс неловко улыбнулся. Видимо, скандала он боялся не меньше, чем Голубка.

— Может, я попрошу своего отца, чтобы поговорил с Бенни?

— Не надо. Это проблемы Мика. Я сама попрошу об отсрочке для него.

Джесс покачал головой:

— Конфетка, ты же знаешь: ничего не выйдет. Сколько бы ты ни принесла, если это меньше, чем твой отец должен, Бенни пошлет к нему своих людей. Так что даже не суйся.

— И все-таки я должна попробовать, — сказала Голубка дрогнувшим голосом.

Джесс шагнул к ней, наклонился и тихо сказал:

— Эбби, садись на самолет и улетай. Слышишь меня?

— Слышу, — отрезала она.

Джесс вздохнул. Его взгляд отяжелел от сочувствия. Парень обнял Голубку и поцеловал в макушку:

— Извини. Если бы не моя работа, я бы постарался что-нибудь придумать.

У меня по спине пробежали мурашки: так бывало, когда я чувствовал серьезную опасность и готов был со всей яростью наброситься на врага. Но прежде чем я успел это сделать, Эбби отстранилась от Джесса.

— Я знаю, — сказала она. — Ты сделал что мог.

Джесс пальцем приподнял ей подбородок:

— Встретимся завтра в пять.

Он нагнулся, поцеловал Эбби в уголок рта и ушел. Тут только я заметил, что тело мое устремлено вперед, а Шепли в очередной раз держит меня за рубашку, да так, что костяшки у него побелели. Голубка уставилась в пол.

— Ну и что же у вас будет в пять? — вскипел я.

Америка ответила за подругу:

— Джесс разрешил ей остаться при условии, что она с ним поужинает. У нее не было выбора, Трэв.

Эбби, как бы извиняясь, подняла на меня большие грустные глаза.

— Выбор у тебя был, — сказал я.

— Трэвис, тебе когда-нибудь приходилось иметь дело с мафией? Извини, если задеваю твои чувства, но бесплатный ужин со старым другом не слишком высокая цена за жизнь Мика, — возразила Голубка.

Я покрепче сжал челюсти, не позволяя себе сказать то, о чем бы потом пожалел.

— Ну ладно, ребята. Нам надо разыскать Бенни. — Америка потянула Эбби за руку.

Мы с Шепом прошли вместе с девушками по бульвару до дома, где находилась резиденция Бенни. Здание стояло всего в одном квартале от центральной магистрали и выделялось среди окружающей пестроты своей сумрачностью. Эбби приостановилась. Потом поднялась по ступенькам к массивной зеленой двери. Постучалась. Я держал ее вторую руку, чтобы пальцы не дрожали.

Нам открыл привратник. Это был устрашающего вида квадратный чернокожий верзила. Рядом стоял типичный вегасовский мафиози: пузатый слизняк с маленькими холодными глазами, весь в золотых цепях.

— Бенни, — выдохнула Эбби.

— Кого я вижу! Ты, кажется, больше не Счастливые Тринадцать? А Мик не говорил мне, что его дочка теперь такая красавица! Я ждал тебя, конфетка. Ты ведь кое-что принесла, да?

Эбби кивнула. Бенни указал на нас.

— Они со мной, — сказала Голубка на удивление твердым голосом.

— Боюсь, вашим приятелям придется подождать снаружи, — ответил охранник невероятно низким басом.

Я взял Эбби за руку и, выставив плечо вперед, занял оборонительную позицию:

— Одну я ее не пущу. Мы пойдем вместе.

Бенни смерил меня взглядом и улыбнулся своему верзиле:

— Уговорил. Мику будет приятно узнать, что у его дочки есть такой хороший друг.

Вслед за ним мы прошли внутрь здания. Я крепко держал Эбби за локоть, стараясь закрывать ее от основной угрозы — огромного привратника. Бенни довел нас до лифта, и мы поднялись на четыре этажа.

Открылась дверь кабинета, и я увидел огромный стол красного дерева. Бенни проковылял к своему мягкому креслу и плюхнулся в него, указав нам на два свободных стула напротив. Я сел, но из-за прилива адреналина не мог сидеть спокойно: так и вертелся на месте. Мне было видно все, что делалось в комнате, и я не мог не заметить двух амбалов, стоявших позади стола.

Эбби взяла меня за руку. Я ободряюще стиснул ее пальчики.

— Мик должен мне двадцать пять тысяч. Надеюсь, ты принесла всю сумму? — спросил мафиози, царапая что-то в блокноте.

— Вообще-то… — Эбби замолчала и прокашлялась, — мне не хватило пяти тысяч. Но у меня есть еще целый день, и я их принесу. Пять тонн — это же не проблема? Ты знаешь, что я их достану.

— Эбигейл, — нахмурился Бенни, — ты меня разочаровываешь. Ты ведь прекрасно знаешь мои правила.

— П-пожалуйста! Я прошу взять сейчас девятнадцать девятьсот, а остальное принесу завтра.

Похожие на бусинки глаза Бенни метнулись от Эбби ко мне, потом снова к Эбби. Амбалы шагнули вперед каждый из своего темного угла, и по мне опять пробежали мурашки.

— Тебе известно, что я беру только всю сумму сразу. То, что ты пытаешься всучить мне часть, кое о чем говорит. И знаешь о чем? Ты боишься не собрать сколько нужно.

Амбалы сделали еще шаг вперед. Я посмотрел на их одежду, пытаясь углядеть под ней оружие. У обоих телохранителей было что-то вроде ножа, но пушек я не увидел. Вполне вероятно, пистолеты были запрятаны в ботинки, но, чтобы их достать, этим ребятам пришлось бы двигаться быстрее меня, а это может далеко не каждый. В случае чего стоит обезоружить бандитов и дать деру.

— Я достану деньги, — сказала Эбби, попытавшись улыбнуться. — За шесть часов я выиграла восемь девятьсот.

— То есть еще через шесть часов ты принесешь мне еще восемь девятьсот? — зловеще усмехнулся Бенни.

— Но ведь крайний срок только завтра в полночь! — сказал я, поглядывая на приближающихся телохранителей.

— Что ты делаешь, Бенни? — спросила Эбби, напрягшись всем телом.

— Мик мне сегодня звонил. Сказал, ты позаботишься о его долге.

— Я делаю ему одолжение. Я не должна тебе денег, — твердо ответила она.

Бенни оперся толстыми локтями о стол:

— Я собираюсь проучить Мика, и мне любопытно посмотреть, насколько ты везучая, детка.

Я инстинктивно вскочил и потянул Голубку за руку. Загородив ее своей спиной, я стал пятиться к выходу.

— Молодой человек, за дверью стоит Джосайа. Куда это, интересно, ты собрался бежать?

— Трэвис! — предостерегающе сказала Эбби.

Разговаривать больше было не о чем. Я знал: если подпущу этих амбалов хотя бы еще на шаг, они изувечат Голубку. Я заслонил ее:

— Надеюсь, ты понимаешь, Бенни: когда я вырублю твоих парней, я это сделаю не из-за отсутствия уважения. Эбби — моя девушка, и я не могу допустить, чтобы с ней что-нибудь случилось.

Бенни громко крякнул:

— Надо отдать тебе должное, сынок. Из всех, кто здесь оказывался, у тебя самые большие яйца. Я расскажу, что вас ожидает. Этого крупного парня справа от тебя зовут Дэвид. Если он не справится с тобой голыми руками, то воспользуется ножом. Дейн, вот этот, слева, мой лучший борец. Завтра у него бой, и, надо сказать, он еще ни разу не проигрывал. Береги кулаки, Дейн. Я на тебя много поставил.

Амбал весело улыбнулся дикими глазами:

— Да, сэр.

— Бенни, не надо! Я достану деньги! — прокричала Эбби.

— Ух ты! Зрелище становится все интереснее и интереснее! — усмехнулся мафиози, откидываясь на спинку кресла.

Дэвид попер на меня. Двигался этот громила медленно и неуклюже, и не успел он даже потянуться за ножом, как я нейтрализовал его ударом колена в переносицу, а потом еще дважды дал кулаком по крысиной морде. Я знал: это не очередной бой в университетском подвале, я борюсь за наши с Голубкой жизни, — поэтому в каждое свое движение вкладывал максимум силы. Наконец-то накопившаяся во мне ярость прорвалась наружу. От этого мне было легко. Еще два удара кулаком, один удар локтем, и Дэвид валяется на полу большой кровавой кучей.

Запрокинув голову, Бенни зашелся истерическим смехом и забарабанил рукой по столу, как ребенок, который смотрит воскресные мультики:

— Твоя очередь, Дейн. Ты ведь его не испугался?

Дейн приблизился ко мне более осторожно, в его прицельных движениях чувствовалась точность, свойственная профессиональным борцам. Он занес руку, но я шагнул в сторону и со всей силы наскочил на него плечом. Мы оба споткнулись и повалились на стол Бенни. Дейн сгреб меня обеими руками и бросил на пол. Двигался он побыстрее, чем я ожидал, но все равно недостаточно проворно. Несколько секунд мы катались по полу, и этого времени мне хватило, чтобы как следует вцепиться в противника. Но тут Дейн умудрился прижать меня своим телом и приготовился несколько раз съездить мне по лицу.

Тогда я схватил его за яйца и скрутил их. Бандит взвыл от боли, и, прежде чем он успел оправиться от шока, я взял над ним верх: прижал коленом и, придерживая за длинные волосы, стал наносить удар за ударом, так что его голова каждый раз билась о ножку стола Бенни. Наконец Дейн сумел подняться. Он был весь в крови и потерял ориентацию в пространстве. Я поглядел на него, потом снова напал, изливая всю свою ярость. Один раз он смог увернуться и ударил кулаком мне в челюсть.

Я подумал: «Может, он и борец, но Томас бьет куда сильнее. Справиться с этим бандюгой большого труда не составит».

Улыбнувшись, я поднял указательный палец:

— Одно очко в твою пользу!

Вскоре под неуемный хохот Бенни я одержал окончательную победу. Мой локоть врезался Дейну прямо в лицо, и он вырубился, прежде чем его туша грохнулась на пол.

— Браво, молодой человек! Это просто потрясающе! — сказал мафиози, хлопая в ладоши.

Я тут же схватил Эбби и потащил ее за собой, но вдруг перед нами возник Джосайа, закрыв своим массивным телом весь дверной проем.

— Прикажете заняться им, сэр? — спросил он.

При этом его бас прозвучал так невинно, будто он просто добросовестно выполнял свою работу, ничего против нас не имея. Бенни замахал руками:

— Нет, нет, нет! — Он все еще был в восторге от импровизированного представления. — Как тебя зовут?

— Трэвис Мэддокс, — ответил я, тяжело дыша, и вытер о джинсы кровь Дейна и Дэвида.

— Трэвис Мэддокс, думаю, ты сможешь помочь своей маленькой подружке выпутаться.

— И как? — спросил я, отдуваясь.

— Завтра Дейн должен был участвовать в поединке. Я поставил на него кучу бабок, но, похоже, бедняга теперь не скоро выйдет на ринг. Предлагаю тебе занять его место, и, если сделаешь мне хороший сбор, я прощу вам пять сто, которые задолжал Мик.

Я повернулся к Эбби:

— Голубка?

— Ты в порядке? — спросила она, вытирая кровь с моего лица, и сжала губы.

На глазах у нее появились слезы.

— Это не моя кровь, детка. Не плачь.

Бенни встал:

— Сынок, я занятой человек. Да или нет?

— Да, — сказал я. — Назови место и время, и я приду.

— Будешь драться с Броком Макмэнном. Парень серьезный. Участвовал в чемпионате по боям без правил.

Я знал это имя.

— Просто скажи, куда прийти.

Бенни дал мне адрес, и по его физиономии расплылась акулья улыбка.

— Ты мне нравишься, Трэвис. Думаю, мы поладим.

— Сомневаюсь.

Я открыл перед Голубкой дверь и удерживал оборонительную позу до тех пор, пока мы не вышли из здания.

— О боже мой! — вскричала Америка, увидев, что моя одежда забрызгана кровью. — Ребята, вы целы?

Она схватила Эбби за плечи и принялась изучать ее лицо.

— Я в порядке. Просто каникулы продлеваются еще на день. Для нас обоих, — ответила Голубка, вытирая глаза.

Взявшись за руки, мы с ней рванули в отель. Шепли с Америкой не отставали. На мою окровавленную одежду никто из встретившихся нам людей не обратил внимания. Разве что ребенок, с которым мы ехали в лифте.

Как только мы все вошли в наш с Голубкой номер, я разделся и отправился в ванную: не терпелось смыть с себя грязь.

— Какого хрена у вас там произошло? — наконец-то спросил Шепли.

Стоя под струями воды, я смутно слышал голоса друзей и вспоминал события последнего часа. С одной стороны, я страшно испугался за Эбби. С другой — выплеснул всю свою злость на Дэвида и Дейна. Такого кайфа не доставил бы мне ни один наркотик.

«Интересно, — подумал я, — те два бандюгана очухались или Бенни просто велел выволочь их на улицу и там бросить?»

Меня охватило странное спокойствие. Измолотив людей этого мафиози, я освободился от гнева, напряжения и неудовлетворенности, которые копились во мне годами, и стал почти нормальным человеком.

Донесся крик Америки:

— Вот ничтожество! Я убью его! Убью сукина сына!

Я выключил воду и завернулся в полотенце.

— У одного из парней, которого я вырубил, на завтра был назначен бой, — сказал я Шепли. — Я пойду вместо него, и тогда Бенни спишет Мику оставшиеся пять тысяч.

Америка вскочила с места:

— Это абсурд! И зачем только мы помогаем Мику, Эбби? Он же бросил вас волкам! Нет, я его точно убью!

— Если я не сделаю этого раньше, — буркнул я.

— Становитесь в очередь, — сказала Эбби.

Шепли беспокойно заерзал:

— Так, значит, бой завтра?

Я коротко кивнул:

— В клубе под названием «Зеро». В шесть часов. Буду драться с Броком Макмэнном, Шеп.

Мой двоюродный брат покачал головой:

— Ни за что! Ни в коем случае, Трэв! Это ведь маньяк хренов!

— Знаю, — сказал я. — Но он же не за девушку свою борется! — Я обнял Эбби и поцеловал ее волосы. Она по-прежнему тряслась. — Всё в порядке, Голубка?

— Нет, не всё! Не в порядке очень многое. Даже не знаю, как тебя от всего этого отговорить.

— Ты же наблюдала за мной сегодня? Я справлюсь. Я видал, как дерется Брок. Он крутой парень, но одолеть его очень даже можно.

— Не хочу, чтобы ты делал это, Трэв.

— А я не хочу, чтобы ты завтра вечером шла ужинать со своим бывшим. Но, видимо, нам обоим придется сделать кое-что не совсем приятное, если мы хотим спасти твоего никчемного отца.

ГЛАВА 21 МЕДЛЕННАЯ СМЕРТЬ

Мы с Шепли сидели на скамье в маленькой, ярко освещенной комнате. Впервые я участвовал в бое, который проходил не в подвале. В зале собралась теневая элита Вегаса: гангстеры и наркодилеры со своими «кисками» и «зайками». Толпа зрителей казалась мне темным полчищем, которое с каждой секундой все громче ревело и все сильнее жаждало крови. Ринг был загорожен решетками.

— И все-таки я считаю, что тебе не стоит этого делать, — ворчала Америка.

— Теперь уже поздно, детка, — сказал Шепли, помогая мне бинтовать запястья.

— Волнуешься? — спросила Мерик непривычно тихо.

— Нет. Хотя, если бы Эбби была здесь, я бы чувствовал себя лучше. Она не звонила?

— Сейчас напишу эсэмэску, и она приедет.

— Голубка любила его? — спросил я.

О чем Джесс мог разговаривать с ней за ужином? Ясно, что никакой он больше не священник. И неизвестно, чего он мог потребовать за свою услугу.

— Нет, — сказала Америка. — Хотя прямо Эбби об этом не говорила. Они вместе выросли, Трэвис. И долгое время он был единственным человеком, на которого она могла положиться.

Я не знал, стало ли мне лучше или хуже от такого ответа.

— Она тебе еще не отписала?

— Эй! — вмешался Шепли, хлопая меня по щеке. — Эй, тебя дожидается Брок Макмэнн. Ты должен на сто процентов сосредоточиться на бое. Вытри сопли, соберись!

Я кивнул и стал вспоминать все, что знал о своем противнике. Ему запретили участвовать в чемпионате по боям без правил за использование запрещенных приемов. А еще поговаривали, что он угрожал президенту лиги. Во всяком случае, дурная слава за ним закрепилась не зря: какого только дерьма он не вытворял, стоило ему на секунду выйти из поля зрения судьи! Моя задача заключалась в том, чтобы всегда оставаться у рефери на виду. Если Броку удастся обхватить меня ногами, мне несдобровать.

— Будь осторожен, Трэв. Пускай нападает первым. Действуй, как в тот раз, когда вы поспорили с Эбби. Помни, ты не с каким-нибудь университетским недоноском дерешься. Здесь не наша арена, и нечего устраивать шоу для толпы.

— Да уж, черт побери!

— Ты победишь, Трэвис. Ты ведь дерешься за Эбби, не забывай.

Я опять кивнул. Шепли все правильно говорил. Если я проиграю, Бенни не получит денег, а Голубка будет по-прежнему в опасности.

В комнату вошел высокий шкафоподобный тип в костюме и с жирными волосами:

— Пора! Тренер может пойти с вами, ну а девушки… Кстати, где вторая?

Я нахмурился:

— Сейчас подойдет.

— Для них зарезервированы два последних места второго ряда, с вашей стороны.

Шепли повернулся к Америке.

— Я провожу тебя туда, — сказал он и, обращаясь к шкафу, добавил: — И чтобы никто ее не трогал! А то убью, на хрен!

Шкаф едва заметно улыбнулся:

— Бенни уже отдал распоряжения. За ней будут все время приглядывать.

Шепли кивнул, подал Америке руку, и они молча пошли следом за мной.

Голос ведущего, отдаваясь эхом, усиливался огромными колонками, помещенными в каждом углу просторного помещения, которое было похоже на небольшой концертный зал. Здесь запросто могла рассесться тысяча зрителей. Когда я вышел, все они стояли: одни приветствовали меня, другие подозрительно разглядывали.

Открылась дверь в клетку, и я шагнул внутрь. Шепли проследил за тем, как шкаф усадил Америку, и, убедившись, что все в порядке, повернулся ко мне:

— Помни: нельзя терять голову. Пусть нападает первым. Ты должен выиграть ради Эбби.

Я кивнул. Через несколько секунд заиграла музыка. Трибуны, придя в движение, взревели. Появился Брок Макмэнн. Прожекторы, расположенные на стропилах, осветили его суровое лицо. Охрана удерживала публику на безопасном расстоянии, пока он прыгал на месте, чтобы не потерять настрой. Наверное, мой противник готовился к этому бою несколько недель, а то и месяцев.

Ну и ради бога. А меня братья били с детства, и благодаря им я тоже достаточно натренировался.

Я поглядел на Америку. Она пожала плечами. Я нахмурился. Через минуту начнется главный бой всей моей жизни, а Эбби не видать. Обернувшись, чтобы посмотреть, как Брок входит в клетку, я услышал голос Шепли:

— Трэвис, Трэвис, она тут!

Я принялся лихорадочно искать ее взглядом: Эбби во весь дух сбежала по ступенькам и затормозила, врезавшись руками в ограждение.

— Я здесь, я здесь! — пробормотала она, задыхаясь.

Мы послали друг другу воздушные поцелуи, и Голубка дотронулась до моего лица пальцами, которые ей удалось просунуть сквозь решетку.

— Я люблю тебя.

Она покачала головой:

— Знай, тебе не обязательно все это делать.

Я улыбнулся:

— Еще как обязательно!

— Эй, Ромео! А побыстрее нельзя? Или всю ночь здесь будем торчать? — крикнул Брок из своего угла.

Я не обернулся, но Эбби выглянула из-за моего плеча и посмотрела на Макмэнна. Ее глаза стали холодными, а щеки загорелись от злости. Через долю секунды она снова перевела потеплевший взгляд на меня и лукаво улыбнулась:

— Научи этого засранца хорошим манерам.

Я подмигнул и тоже улыбнулся:

— Для тебя — что угодно, детка.

Мы с Броком сошлись нос к носу в центре ринга.

— Не теряй голову! — прокричал Шепли.

Я подался вперед и прошептал Броку на ухо:

— Хочу сказать, что я твой большой поклонник, хотя ты и по уши в дерьме. Поэтому, когда я вырублю тебя к чертовой матери, не принимай на свой счет.

Квадратные челюсти Брока задвигались. Под кожей обозначились желваки, глаза вспыхнули, но не от злости, а от недоумения.

Заметив выражение моего лица, Шепли опять повторил свое напутствие:

— Не теряй голову!

Лишь только ударили в колокол, я напал на Брока. Как и во время драки с амбалами Бенни, я выкладывался по полной, изливая на противника всю свою ярость.

Макмэнн попятился, пытаясь занять нужное положение и отразить мой удар или ударить самому, но я не дал ему времени: изо всех сил врезал обоими кулаками.

Я почувствовал огромное облегчение оттого, что теперь можно было не сдерживать агрессию. Позволив адреналину захлестнуть меня с головой, я все забыл, в том числе и инструкции Шепли. Брок увернулся от очередного моего выпада и выдал хук правой. Бил он гораздо сильнее, чем те самоучки, с которыми я боролся в колледже, и это меня еще больше заводило. Вспоминались самые крупные ссоры с братьями, быстро переходившие от словесной перепалки к драке.

Обмениваясь с Макмэнном ударами, я почувствовал себя как дома. Наконец-то я нашел, куда выплеснуть свою энергию.

От каждой его плюхи я ощущал прилив адреналина, придававшего силу моим собственным кулакам.

Брок попытался повалить меня на пол, но я, растопырив ноги, удержал равновесие. Он молотил по мне, а я снова и снова бил его по лицу, ушам, вискам.

Бинт, обмотанный вокруг моего запястья, превратился из белого в красный, но боли я не чувствовал. Я с наслаждением освобождался от всех отрицательных эмоций, которые так долго меня угнетали. Точно такое же удовольствие я испытывал, колошматя людей Бенни. Сейчас я думал не о победе или поражении, а о том, что после боя стану свободным, обновленным человеком.

Судья, Шепли и тренер Брока окружили меня и с трудом оттащили от противника.

— Прекрати, Трэвис! Перерыв! — сказал Шеп.

Нас с Макмэнном развели по разным углам. Я обернулся и посмотрел на Эбби: она сидела, судорожно сжав кулачки, но на лице была широкая улыбка. Значит, все в порядке. Я подмигнул Голубке, она поцеловала пальцы и подула на них. Этот жест ободрил меня, и я со свежими силами вышел на середину клетки.

Ударили в колокол, и я снова напал первым, но теперь старался увертываться. Раз или два Брок, тяжело дыша, обхватывал руками мой корпус и пытался укусить меня или пнуть коленом в пах. Я отталкивал его и бил еще сильнее.

В третьем раунде Макмэнн уже пошатывался. Его удары не попадали в цель. Он на глазах выдыхался. Я тоже подустал и при каждом удобном случае делал паузы. Адреналин отхлынул, в голове начинало стучать.

Противник ударил меня раз, потом другой. Третий хук я блокировал. Чувствуя, что пора заканчивать, я снова атаковал: собравшись с силами, увернулся от колена Брока и с размаху двинул ему локтем прямо в переносицу. Он запрокинул голову, сделал несколько шагов и рухнул на пол.

Толпа разразилась оглушительным ревом, но я слышал только один голос.

— О боже мой! Да! Да, Трэвис! — кричала Эбби.

Рефери убедился в том, что Брок без сознания, и, подойдя ко мне, поднял мою руку. Шепли, Америку и Эбби впустили ко мне в клетку. Они облепили меня. Я взял Голубку на руки и поцеловал.

— Ты просто супер! Поздравляю! — сказала она, дотрагиваясь ладонями до моего лица.

Наши радостные возгласы оборвало появление Бенни, который вошел в клетку вместе с новым комплектом телохранителей. Я поставил Эбби на ноги и, заслонив ее, приготовился к обороне. Мафиози разулыбался:

— Отлично сработано, Мэддокс! Благодаря тебе день удался! Давай-ка отойдем на минутку: нужно поговорить.

Я посмотрел на Эбби, она схватила меня за руку.

— Все в порядке. Встретимся там. — Я кивнул на дверь соседней комнаты. — Через десять минут.

— Десять? — взволнованно переспросила Голубка.

— Десять, — подтвердил я и поцеловал ее в лоб. Потом взглянул на Шепли. — Не отходи от девчонок.

— А я подумал, может, мне с тобой пойти?

Я приблизился к Шепу и сказал ему на ухо:

— Если нас хотят убить, то нам вряд ли удастся что-нибудь сделать. Но по-моему, у Бенни какая-то другая идея. — Я хлопнул Шепли по плечу. — Увидимся через десять минут.

— Только не одиннадцать и не пятнадцать. Десять, — неохотно согласился он, утаскивая за собой Эбби.

Я пошел за Бенни в ту самую комнату, в которой ждал начала боя. К моему удивлению, своих людей он оставил ждать за дверью.

— Так-то лучше, поговорим спокойно, — сказал мафиози, жестом приглашая меня войти. — Видишь, я не всегда такой… нехороший человек, каким мне пришлось стать.

Он говорил и жестикулировал расслабленно, но я смотрел во все глаза и держал ухо востро, чтобы быть готовым к любому сюрпризу. Бенни улыбнулся:

— У меня к тебе предложение, сынок.

— Я тебе не сынок.

— Верно, — согласился он. — Но, может быть, ты захочешь им стать, когда я предложу тебе сто пятьдесят тысяч за бой.

— Какой еще бой?

«Сейчас скажет, будто Эбби по-прежнему ему должна», — подумал я. О том, что он хочет предложить мне работу, я даже не подозревал.

— Ты талантливый. Твое место на ринге. Я помогу устроить карьеру и сделаю тебя очень богатым.

— Как?

Бенни улыбнулся еще шире:

— Я буду назначать тебе один бой в месяц.

— Но я еще учусь в колледже.

Он пожал плечами:

— Будем выбирать удобное для тебя время, по уикэндам. Обеспечу перелет туда и обратно первым классом. Если хочешь, можешь брать с собой Эбби. Правда, думаю, с такими заработками ты скоро наплюешь на свой колледж.

— Ты предлагаешь мне шестизначный гонорар за бой? Я должен буду только драться или что-то еще?

— В том-то и дело, малыш. Ты дерешься — я зарабатываю деньги. Вот и все.

— Я просто дерусь и могу в любой момент бросить?

Бенни усмехнулся:

— Конечно. Но сомневаюсь, что это произойдет скоро. Тебе ведь нравится бороться. Я наблюдал за тобой. Там, в клетке, ты был как пьяный.

Я с секунду постоял, обмозговывая его слова.

— Я должен подумать. Дай мне поговорить с Эбби.

— Валяй.

 

Я поставил наши чемоданы на кровать и сам рухнул рядом. Еще в гостинице сказал Эбби про предложение Бенни, но она, по-моему, все пропустила мимо ушей. Потом надо было ехать в аэропорт, и я отложил разговор до дому.

Голубка только что искупала Тотошку и теперь вытирала его. Пока нас не было, он жил у Брэзила и успел за это время ужасно провонять.

— Ну вот, теперь ты пахнешь гораздо приятнее, — хихикнула Эбби.

Тото отряхнулся, обрызгав пол, а заодно и хозяйку. Потом встал на задние лапки и принялся покрывать ее лицо торопливыми щенячьими поцелуями.

— Я тоже скучала по тебе, маленький.

— Голубка? — позвал я, от волнения сжав кулаки.

— Да? — ответила она, кутая Тото в желтое полотенце.

— Я хочу согласиться. Хочу ездить в Вегас, чтобы участвовать в боях.

— Нет, — сказала Эбби, с улыбкой глядя на веселую Тотошкину морду.

— Ты не слушаешь меня. Я собираюсь принять предложение. Через несколько месяцев ты поймешь, что это правильно.

Эбби подняла на меня глаза:

— Ты хочешь работать на Бенни.

Я нервно кивнул и улыбнулся:

— Я просто хочу заботиться о тебе, Голубка.

Слезы заволокли ей глаза.

— Мне не нужно ничего, что куплено на такие деньги, Трэвис. Я не хочу иметь никакой связи с Бенни, Вегасом и всем прочим.

— Но тебя же не тяготили деньги, которые ты заработала на моих боях здесь! Ты, кажется, намеревалась купить на них машину.

— Ты прекрасно знаешь: это другое дело.

Я нахмурился:

— Все будет хорошо, Голубка. Вот увидишь.

Эбби посмотрела на меня. Ее щеки вспыхнули.

— Зачем ты вообще меня спрашивал, раз собирался работать на Бенни независимо от того, что я скажу?!

— Думал, ты меня поддержишь. Деньги слишком большие, чтобы от них отказываться. Это было бы безумием.

Она сникла. Довольно долго молчала. Наконец кивнула:

— Ладно. Значит, ты принял решение.

Мой рот растянулся в широкой улыбке.

— Увидишь, Голубка: все будет супер. — Я встал, подошел к Эбби и поцеловал ее пальчики. — Умираю с голоду. А ты?

Она покачала головой. Я чмокнул ее в макушку и направился в кухню, бодро напевая привязавшуюся песенку. Взяв два куска хлеба, немного салями, сыра и острой горчицы, я подумал: «Ура! Кажется, прокатило».

С бутербродом я покончил в три укуса. Потом залил его пивом и стал думать, что бы съесть еще. Только оказавшись дома, я почувствовал, насколько поездка в Вегас меня вымотала. Причем дело было не только в перелете, но, наверное, и в нервах тоже. Зато теперь я мог успокоиться: Голубка знала о моих планах, мы обо всем договорились. Ко мне вернулся прежний аппетит.

Эбби, с чемоданом в руке, прошла по коридору, свернула за угол и через гостиную направилась к выходу, даже не взглянув в мою сторону.

— Голубка? — окликнул ее я.

Подойдя к открытой двери, я увидел, что Эбби шагает к машине Америки. Не дождавшись ответа, сбежал по ступенькам и через газон устремился к «хонде», возле которой стояли Шепли, Мерик и Голубка.

— Куда ты собралась? — спросил я, указывая на чемодан. Эбби неловко улыбнулась. Было ясно: тут что-то не так. — Голубка?

— Отвезу вещи в «Морган». Там полно стиральных машин и сушилок, а у меня накопилась целая куча белья.

Я нахмурился:

— Ты хотела уехать, не сказав мне?

— Не будь параноиком, Трэв, — вступилась за нее Америка. — Она же ненадолго.

— Ладно, — неуверенно пробормотал я. — Ночевать приедешь?

— Не знаю. Зависит от того, успею ли управиться со стиркой.

Я догадывался, что Эбби по-прежнему смущает мое решение относительно Бенни, но решил не трогать больше эту тему. Просто улыбнулся и привлек Голубку к себе:

— Через три недели тебе уже не придется стирать самой. Будем отдавать все в прачечную. А можно просто выбрасывать старую одежду и покупать новую.

— Ты опять будешь драться для Бенни? — остолбенела Америка.

— Он сделал предложение, от которого я не смог отказаться.

— Трэвис… — начал Шепли.

— Ой, ребята, и вы туда же? Бросьте! Если я для Голубки не изменил своего решения, то вы меня точно не переубедите!

Америка и Эбби обменялись взглядами.

— Поехали. Твое белье само себя не перестирает, — сказала Мерик.

Я наклонился и поцеловал Эбби в губы. Она прижалась ко мне, стараясь поцелуем загладить неловкость своего отъезда.

— До скорого, — сказал я, открывая перед Голубкой дверцу машины. — Люблю тебя.

Шепли поставил чемодан Эбби в багажник, Америка села за руль и пристегнулась. Я захлопнул Голубкину дверцу и встал, сложив руки на груди.

— Ты что, действительно решил драться для Бенни?

— Он предложил мне сто пятьдесят тысяч за бой.

— Сто пятьдесят тысяч?!

— Ты бы смог сказать «нет»?

— Смог бы, если бы знал, что иначе Америка меня бросит.

Я хохотнул:

— Голубка не собирается меня бросать.

Америка начала пятиться, чтобы выехать с парковки, и я заметил, как у Эбби по щекам фадом покатились слезы. Тогда я подскочил к ее окну и постучал:

— Что случилось, Голубка?

— Поезжай, Мерик, — проговорила она, вытирая лицо.

Я побежал рядом с «хондой», барабаня ладонью по стеклу. Эбби даже не повернула головы. Я почувствовал, как страх пробирает меня до костей.

— Голубка? Америка, останови свою чертову машину! Голубка, не делай этого!

Мерик вывернула на дорогу и нажала на газ. Я сначала погнался за машиной, но, когда она уже почти исчезла из виду, развернулся и бросился к своему «харлею». На бегу достав из кармана ключи, запрыгнул на сиденье мотоцикла. Шепли попытался меня остановить:

— Трэвис, не надо!

— Черт! Шеп, она от меня уезжает! — крикнул я, срываясь с места на максимальной скорости и уносясь по улице.

Когда я домчался до парковки «Моргана», Америка как раз выходила из своей машины. Я так резко затормозил, что не смог с первого раза опустить подножку и чуть не свалился вместе с мотоциклом. Подбежав к «хонде», принялся дергать за ручку пассажирского сиденья. Америка сжала зубы, как будто ожидая, что я на нее наброшусь.

Я взглянул на здание общаги: Эбби была уже там.

— Впусти меня, Мерик! — сказал я умоляюще.

— Извини, — ответила Америка и задним ходом выехала со стоянки.

Я в два прыжка очутился на крыльце, и тут мне навстречу вышла незнакомая девчонка. Я хотел проскочить внутрь, но она преградила дорогу:

— Тебе нельзя входить сюда одному.

Я достал из кармана ключи от мотоцикла и потряс ими у нее перед лицом:

— Моя девушка Эбби Эбернати оставила это у меня дома. Просто решил занести.

Девчонка неуверенно кивнула и посторонилась. Перескакивая через несколько ступенек, я взбежал по лестнице и через секунду был на Голубкином этаже, у двери комнаты. Отдышавшись, чтобы голос звучал спокойнее, я сказал:

— Голубка, впусти меня, малыш. Нам нужно поговорить.

Она не ответила.

— Голубка, ты права. Я тебя не выслушал. Давай сядем и еще раз все обсудим, ладно? Я просто… Пожалуйста, открой! Не пугай меня!

— Уходи, Трэвис, — отозвалась Кара.

Я стукнул в дверь кулаком:

— Голубка? Черт! Да открой же наконец! Я не уйду, пока мы не поговорим! Голубка!

— Ну чего тебе? — прорычала Кара, высовывая голову в коридор.

Она подняла очки на лоб и потянула носом воздух. Для такой миниатюрной девушки она выглядела ужасно свирепо. Я облегченно вздохнул, подумав, что теперь, по крайней мере, увижу Эбби. Но в той части комнаты, которая просматривалась из-за плеча соседки, никого не было.

— Кара, — сказал я, стараясь сохранять спокойствие, — пожалуйста, передай Эбби, что мне очень нужно с ней повидаться.

— Ее здесь нет.

— Она здесь! — выпалил я, потеряв терпение.

Кара переступила с ноги на ногу:

— Я ее сегодня не видела. Я не видела ее уже несколько дней.

— Я знаю, что она здесь! — вскричал я. — Голубка!

— Она не… Эй! — взвизгнула Кара, когда я, отстранив ее, ворвался в комнату.

Я посмотрел везде: за дверью, в шкафах, даже под кроватью, — Эбби действительно нигде не было.

— Голубка? Где она?

— Говорю же: я ее не видела! — прокричала Кара.

Как только я вышел, она захлопнула за мной дверь и закрылась на задвижку. Я пошел по коридору, оглядываясь по сторонам. Прислонившись к бетонной стене, почувствовал холод и понял, что на мне нет куртки. Медленно съехав вниз, сел на пол и закрыл лицо руками. Наверное, Эбби меня сейчас ненавидела, но рано или поздно она все равно должна была вернуться к себе в комнату.

Прождав двадцать минут, я достал телефон и отправил сообщение:

Голубка, пожалуйста! Знаю, ты злишься, но давай все-таки поговорим.

Потом еще одно:

Пожалуйста, вернись.

И еще одно:

Пожалуйста! Я тебя люблю!

Эбби не отвечала. Я подождал с полчаса и снова принялся писать:

Я в «Моргане». Ты сегодня придешь? Можешь хотя бы позвонить?

 

Голубка, мне дико жаль! Пожалуйста, возвращайся! Мне нужно тебя увидеть!

 

Хорошо: я повел себя глупо. Ну а ты сама? Неужели нельзя ответить?

 

Я всего этого не заслужил! Да, я дурак, если подумал, что все наши проблемы можно решить деньгами. Но это лучше, чем от проблем убегать!

 

Извини, на самом деле я так не думаю.

 

Чего ты хочешь? Сделаю все, что скажешь, только давай поговорим!

 

Что за фигня!

 

Я люблю тебя. Не понимаю, как можно просто так взять и уйти.

Только перед самым рассветом я наконец-то поднялся с полу, чувствуя себя полнейшим идиотом. К этому времени Эбби наверняка уверилась в том, что я псих. Как ни странно, за целую ночь охрана не предприняла ни единой попытки выгнать меня из здания, и, когда девушки пошли на занятия, я все еще сидел в коридоре. Мне повезло, но на этом мое везение, похоже, должно было закончиться.

Совершенно разбитый, я вяло поплелся вниз по ступенькам, сел на мотоцикл и поехал, не замечая, что дует холодный ветер, а на мне только футболка. Добравшись до дому, я прямиком направился под горячий душ оттаивать. У меня еще была надежда увидеть Эбби на лекции по истории.

Пока я одевался, Шепли стоял на пороге моей комнаты.

— Тебе чего, Шеп?

— Ты с ней поговорил?

— Нет.

— Вообще не достучался? Ни по телефону, ни эсэмэсками?

— Нет, — отрезал я.

Шепли вздохнул:

— Трэв, сегодня на истории ее, скорее всего, не будет. Мне жаль, что приходится тебе это передавать. Я бы не хотел, чтобы мы с Америкой имели отношение к вашей ссоре. Но так она сказала.

— Надеюсь, она все-таки придет, — сказал я, застегивая ремень.

Брызнув на себя любимым Голубкиным одеколоном, я накинул куртку и схватил рюкзак.

— Погоди, я тебя подвезу.

— Не надо. Поеду на мотоцикле.

— Зачем?

— На случай, если она согласится вернуться сюда со мной. Тогда по дороге мы сможем поговорить.

— Трэвис, я думаю, тебе пора понять, что она вряд ли…

— Черт, заткнись уже, Шеп! Можешь ты хотя бы сейчас не быть таким правильным? Не надо меня урезонивать. Будь мне просто другом, ладно?

Шепли кивнул:

— Ладно.

Из его комнаты появилась Америка — все еще в пижаме:

— Трэвис, ее лучше оставить в покое. Она приняла окончательное решение, как только ты дал понять, что будешь работать на Бенни.

Я не ответил. Тогда Мерик опять заговорила:

— Трэвис…

— Не надо. Не обижайся, Мерик, но сейчас мне даже видеть тебя не хочется.

Не дождавшись реакции на свои слова, я вышел и хлопнул дверью. Сцена получилась несколько театральная, зато я немного разрядился. Иначе, придя на занятие, я был бы слишком взволнован и, увидев Эбби, чего доброго, на виду у всех принялся бы ползать перед ней на коленях и умолять ее вернуться. Правда, я и теперь бы этим не побрезговал, если бы таким образом можно было заставить Голубку передумать.

Я медленно направился к аудитории. Поднялся по лестнице, а не на лифте. Все равно до начала лекции оставалось еще целых полчаса. Я приехал пораньше, чтобы у нас с Эбби была возможность поговорить, но вот уже закончилось предыдущее занятие, а она не появлялась.

Я сел рядом с ее пустующим местом и принялся теребить свой кожаный браслет, краем глаза посматривая, как другие студенты входят и рассаживаются. Для них сегодняшний день был совершенно обыкновенным, и мне становилось больно при мысли о том, что их жизнь продолжается, а моя зашла в тупик.

Вот мимо мистера Чейни прошмыгнули последние опоздавшие. Теперь все были на месте. Кроме Эбби. Профессор поприветствовал аудиторию, открыл свои записи и начал лекцию. У меня в ушах его слова сливались в какой-то нечленораздельный поток. Сердце стучало, с каждым вздохом как будто разбухая все сильней. На глаза навернулись слезы. Я с нарастающей яростью думал о том, что Эбби теперь неизвестно где, наслаждается моим отсутствием.

Я вскочил, уставившись на пустое Голубкино место.

— Хм… Мистер Мэддокс? Вам нехорошо? — спросил профессор Чейни.

Я опрокинул сначала стол Эбби, потом свой, почти не замечая охов и криков пораженных зрителей.

— Черт! Черт! — вопил я, снова и снова пиная ни в чем не повинную мебель.

— Мистер Мэддокс, — сказал Чейни удивительно спокойным голосом, — думаю, вам лучше пойти подышать свежим воздухом.

Я, тяжело дыша, замер, глядя на перевернутые столы.

— Выйдите из аудитории, Трэвис, — проговорил Чейни, теперь уже тверже. — Я жду.

Я быстро подобрал валявшийся на полу рюкзак и так распахнул дверь, что край ее ударился о стену.

— Трэвис! — окликнул меня кто-то.

В первое мгновение я успел понять только то, что голос женский, и резко обернулся в надежде увидеть Эбби. Но по коридору вальяжно шла Меган.

— А я думала, ты на лекции, — улыбнулась она, останавливаясь возле меня. — Какие планы на уик-энд?

— Тебе-то что?

Она приподняла брови. В глазах мелькнула догадка.

— Я тебя знаю. Ты опять взбесился. С той монашкой не прокатило, да?

Я не ответил. Меган как ни в чем не бывало продолжила:

— Я знала, что у вас ничего не получится. — Она пожала плечами, подошла еще ближе и прошептала, почти касаясь полными губами моего уха: — Мы с тобой похожи, Трэвис. Оба никому не нужны.

Я посмотрел ей в глаза, потом на губы, потом опять в глаза. Она подалась ко мне, изобразив свою фирменную сексуальную полуулыбку.

— Отвали, Меган.

Улыбка исчезла. Я прошел мимо.

ГЛАВА 22 НИКОМУ НЕ НУЖНЫЙ

Следующая неделя тянулась бесконечно. Мы с Америкой решили, что ей пока лучше пожить в «Моргане». Шепли неохотно согласился. Эбби пропустила все три лекции по истории и перестала обедать в столовой. Я пытался встретиться с ней после других ее занятий, но она или вообще не приходила, или убегала пораньше. На звонки не отвечала.

Шепли уверял меня, что с ней все в порядке, ничего не случилось. Узнавать об этом из вторых рук было тягостно, но все-таки не настолько, как если бы я оказался совершенно отрезанным от нее и не знал бы даже, жива ли она. Сейчас Эбби явно не желала со мной общаться, и тем не менее я не переставал надеяться, что когда-нибудь она меня простит или соскучится по мне так же, как я по ней, и объявится у нас в квартире. Я не мог смириться с перспективой никогда ее больше не увидеть и поэтому решил ждать.

В пятницу Шепли постучался ко мне в комнату.

— Входи, — сказал я, лежа в постели и пялясь в потолок.

— Дружище, ты сегодня вечером куда-нибудь собираешься?

— Нет.

— Может, Тренту позвонишь? Выпьете чего-нибудь, ты немного развеешься?

— Нет.

Шепли вздохнул:

— Послушай, Америка возвращается ко мне на уикэнд. Не хотелось бы тебя об этом просить, но… пожалуйста, не приставай к ней с расспросами про Эбби. Я еле уговорил Мерик приехать. Она хочет просто побыть в моей комнате. Договорились?

— Да.

— Позвони Тренту. А еще тебе нужно чего-нибудь поесть и принять душ. Ты фигово выглядишь.

С этими словами Шепли захлопнул дверь. Она нормально не закрывалась с тех пор, как я сорвал ее с петель. Теперь, когда кто-нибудь выходил из комнаты, я вспоминал тот погром, который устроил в квартире после исчезновения Эбби. Вспоминал, что вскоре она ко мне вернулась.

Я закрыл глаза, но заснуть не смог. Мне всю неделю плохо спалось. Как Шепли и ему подобные проходят через все это снова и снова, сначала с одной девушкой, потом с другой? Я, если даже и встречу женщину, которая могла бы сравниться с Эбби, точно не захочу еще раз вывернуть свое сердце наизнанку. Я не смогу заново такое пережить и перечувствовать. Это же как медленная смерть, и я был не прав, когда позволил себе ей поддаться.

Через двадцать минут я услышал, что приехала Америка. Они с Шепом спрятались от меня в его комнате, и, хоть говорили тихо, обрывки фраз все равно разносились по квартире. Голос Мерик растравлял меня: невыносимо было думать о том, что, может быть, всего несколько минут назад она говорила с Эбби.

Я заставил себя подняться и направился в ванную, чтобы принять душ и проделать остальные гигиенические процедуры, которыми в последние дни пренебрегал. Звуки, доносившиеся из комнаты Шепли, утонули в шуме воды, но снова всплыли, как только я выключил кран.

Я оделся и взял ключи от мотоцикла, настроившись на долгую прогулку, конечным пунктом которой, скорее всего, должен был стать дом моего отца.

Как раз когда я проходил мимо комнаты Шепли, у Америки зазвонил телефон. По рингтону я понял, что это Эбби, и внутри у меня все оборвалось.

— Могу заехать за тобой, и мы где-нибудь поужинаем, — сказала Мерик.

Голубка проголодалась. Значит, не исключено, что она поедет в столовую. Я выбежал из дому, вскочил на мотоцикл и рванул в кампус, не обращая внимания ни на светофоры, ни на дорожные знаки.

В столовой Эбби не оказалось. Я подождал немного, но она не появилась. Сникнув, я поплелся к мотоциклу. Уже стемнело. Вечер был тихий и холодный, совсем не похожий на тот, когда я выиграл пари и пешком провожал Голубку до «Моргана». Из-за этого контраста я еще острее чувствовал пустоту от нашей разлуки.

Вдруг в нескольких ярдах от себя я увидел одинокую маленькую фигурку, которая шла по направлению к столовой. Это была Эбби.

Волосы Голубка собрала в пучок, и, когда она подошла ближе, я заметил, что на ней нет макияжа. Руки у нее были сложены на груди. Вместо пальто Эбби надела толстый серый кардиган.

— Голубка? — окликнул я ее, выйдя из тени на свет.

Она, вздрогнув, остановилась, но, узнав меня, несколько расслабилась:

— Боже мой, Трэвис! Ты меня до смерти напугал!

— Мне бы не пришлось подкрадываться к тебе в темноте, если бы ты брала трубку, когда я тебе звоню.

— Выглядишь просто ужасно. Как будто только что из пекла, — сказала она.

— Неудивительно. У меня такое ощущение, будто пару раз за эту неделю я там побывал.

Эбби поежилась, и я с трудом удержался, чтобы не обнять ее и не согреть своим теплом. Она вздохнула:

— Вообще-то, я собиралась поесть. Я тебе позже позвоню, ладно?

— Нет, мы должны поговорить.

— Трэв…

— Я отказался от предложения Бенни. Еще в среду позвонил ему и сказал «нет».

Я надеялся на улыбку или на какой-нибудь другой одобрительный жест. Но у нее на лице ни единый мускул не дрогнул.

— Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Трэвис.

— Что ты меня прощаешь, что возвращаешься ко мне.

— Не могу.

Мое лицо болезненно сжалось. Эбби попыталась пройти мимо, но я инстинктивно преградил ей дорогу, чувствуя, что если сейчас не удастся ее задержать, то это будет конец.

— Я не спал, не ел… Извини, мне трудно сосредоточиться… Я знаю: ты меня любишь. У нас все будет по-прежнему, стоит тебе только захотеть.

Она закрыла глаза:

— Наши отношения не могут привести ни к чему хорошему, Трэвис. Думаю, желание сделать меня своей стало для тебя навязчивой идеей, вот и все.

— Эбби, но это неправда! Я люблю тебя больше жизни!

— О том и речь. Ты говоришь как сумасшедший.

— Я не сумасшедший. И говорю правду.

— Допустим. Тогда что для тебя на первом месте? Деньги? Потом я, потом твоя жизнь? Или что-то все-таки важнее денег?

— Послушай, я понимаю, что ошибся. Если бы знал, что ты меня бросишь, я бы ни за что… Я просто хотел позаботиться о тебе.

— Ты это уже говорил.

— Пожалуйста, не поступай так со мной. Я не могу этого выносить… Ты меня убиваешь, — сказал я, балансируя на грани паники.

Как и раньше, когда мы были только друзьями, Эбби отгородилась от меня стеной, но на сей раз еще более крепкой. Голубка не слушала меня. Достучаться до нее было невозможно.

— С меня хватит, Трэвис.

Я снова сжался:

— Не говори так.

— Все. Иди домой.

Я поднял брови:

— Мой дом — это ты.

Эбби помолчала, и в какой-то момент мне даже показалось, что я смог пробить стену. Но огонек, мелькнувший в Голубкиных глазах, тут же погас. Она опять от меня закрылась:

— Трэв, ты сделал выбор. Я тоже.

— Говорю же тебе: ноги моей больше не будет в Вегасе и с Бенни я не собираюсь разговаривать. Я остаюсь здесь, чтобы окончить колледж… Мне нужна ты. Ты нужна мне, ты мой лучший друг. — Слезы обожгли мне глаза и покатились по щекам. Не в силах сдерживать себя, я потянулся к Эбби, обнял ее маленькое тело и прижался губами к ее губам, но они были холодные и твердые. Тогда я взял Голубкино лицо обеими ладонями и поцеловал с еще большей силой, надеясь добиться ответа. — Ну пожалуйста! — умолял я. — Эбби не разжимала рта. Ее тело казалось безжизненным. Наверное, если бы я сейчас опустил руки, она бы упала. А я все просил: — Поцелуй меня! Пожалуйста! Я же сказал ему «нет»!

Голубка резко высвободилась:

— Оставь меня в покое, Трэвис!

Она хотела уйти, но я поймал ее запястье. Она так и застыла с вытянутой назад рукой, но не обернулась.

— Умоляю тебя! — Я упал на колени, не выпуская ее. Изо рта у меня шел белый пар, но холода я не чувствовал. — Умоляю тебя, Эбби, не делай этого!

Эбби повернула голову, скользнула взглядом по своей руке и остановила его на моем запястье, где было вытатуировано ее имя. Потом она снова отвернулась и, глядя в сторону столовой, сказала:

— Пусти меня, Трэвис.

Почувствовав, что надеяться больше не на что, я разжал пальцы. Эбби ушла не оглядываясь, а я сидел на тротуаре, уронив руки. Она не вернется, я ей больше не нужен, и тут уже ничего не изменишь.

Через несколько минут я наконец-то собрался с силами и встал. Ноги не хотели идти, но я кое-как заставил их слушаться и доковылял до мотоцикла. Сел на него и заплакал. Мне уже приходилось терять любимого человека, но нынешнюю утрату я осознавал куда яснее. Это было не воспоминание из раннего детства, но что-то, с чем я столкнулся лицом к лицу, что-то, лишающее меня сил и притупляющее все ощущения, кроме невыносимой физической боли.

Вспомнились слова мамы, и я понял: Эбби — та самая девушка, за которую я должен был бороться, и боролся, но потерпел поражение.

Возле моего мотоцикла остановился красный «додж-интрепид». Не нужно было заглядывать внутрь, чтобы понять, чья это машина.

— Привет, — сказал Трентон, выключив двигатель и просунув руку в открытое окно.

— Привет, — ответил я, вытирая глаза рукавом куртки.

— Вечерок не задался?

— Да, — кивнул я, не отрывая взгляда от бензобака мотоцикла.

— А я только что с работы. Решил выпить. Поехали со мной в «Датч».

Я сделал долгий прерывистый вдох. Трентон, так же как и отец с остальными братьями, знал ко мне подход. Мы оба понимали, что в моем теперешнем состоянии я не должен садиться за руль.

— Поехали.

— Ну вот и отлично, — сказал Трент с удивленной улыбкой.

Я слез с мотоцикла и обошел «додж», чтобы сесть рядом с братом. Горячий воздух, который шел от машины, обжег мне кожу, и я впервые почувствовал, что на улице очень холодно, а одет я совсем не по погоде.

— Тебе Шепли позвонил?

— Ага. — Трентон сдал назад и, осторожно маневрируя, стал выруливать со стоянки. Потом посмотрел на меня. — Точнее, его девушке позвонил какой-то парень и сказал, что вы с Эбби ругаетесь возле столовой.

— Мы не ругались. Я просто… пытался ее вернуть.

Трентон кивнул:

— Я так и подумал.

Выехав на дорогу, мы замолчали. Разговор возобновился, только когда мы вошли в «Датч» и расположились за стойкой. Публика в этом баре собиралась не самая спокойная, зато большинство завсегдатаев и сам Билл, бармен и хозяин заведения, были приятелями моего отца, и мы с братьями выросли у них на глазах.

— Рад вас видеть, ребята. Давненько вы к нам не заглядывали, — сказал Билл, вытирая столешницу и ставя перед каждым из нас по стопке виски и по бутылке пива.

— Привет, Билл, — ответил Трентон, тут же опрокинув свою стопку.

— Трэвис, с тобой все хорошо? — спросил хозяин.

Трент ответил за меня:

— Ему станет лучше, когда он выпьет.

Я был благодарен брату за то, что он избавил меня от необходимости говорить. Сейчас мне от греха подальше действительно стоило отмолчаться.

Трент одну за другой ставил передо мной стопки виски до тех пор, пока у меня во рту все не онемело и я не почувствовал, что вот-вот вырублюсь. Потом, наверное где-то между баром и моей квартирой, я действительно отключился. Во всяком случае, проснулся я на диване, одетый, не помня, как попал домой.

Меня разбудили знакомые звуки: Шепли закрыл дверь и «хонда» Америки выехала с парковки. Я сел и открыл один глаз:

— Ну как вы? Хорошо повеселились?

— Да. А ты?

— И я. Наверное. Ты слышал, как я пришел?

— «Пришел» — не совсем подходящее слово. Трент втащил тебя по лестнице и бросил на диван. Ты ржал, и я подумал, что вам, видать, было весело.

— Трент, может, и придурок, но брат он неплохой.

— Это точно. Есть будешь?

— Ой нет, только не это! — простонал я.

— Как хочешь. А я пойду поем хлопьев.

Я стал мысленно восстанавливать события прошедшего вечера. Часы, проведенные в баре, виделись как в тумане, зато встречу с Эбби возле столовой я вспомнил отчетливо. Меня передернуло.

— Я сказал Мерик, что сегодня мы будем заняты. Думаю, пора заменить твою разнесчастную дверь.

— Тебе не обязательно нянчиться со мной, Шеп.

— А я и не собираюсь. Через полчаса мы выезжаем. Перед этим тебе не помешало бы помыться, — сказал он, усаживаясь в кресло с миской хлопьев в руках. — А как вернемся домой, нужно будет заниматься. Скоро ведь экзамены.

— Вот же свинство! — вздохнул я.

— Я закажу пиццу: пообедаем ею, а вечером доедим, что останется.

— Нет уж, спасибо. Скоро День благодарения, и мне предстоит два дня подряд есть пиццу на завтрак, обед и ужин.

— Ладно, тогда китайский ресторан.

— На фига так суетиться из-за бытовой ерунды?

— Иногда это помогает отвлечься. Поверь.

Я медленно кивнул, надеясь, что Шепли прав.

 

Время еле ползло, и я был даже рад необходимости засиживаться допоздна (мы занимались вдвоем с Шепом, или к нам присоединялась Америка): за подготовкой к экзаменам можно было хоть как-то коротать бессонные ночи. Трентон обещал до Дня благодарения не говорить отцу и братьям про мой разрыв с Эбби. Приближение праздника внушало мне беспокойство: я ведь уже сказал своим, что Голубка придет. Если явлюсь без нее, они пристанут с вопросами, а обмануть их вряд ли удастся. Они меня насквозь видят.

В пятницу, после занятий, я позвонил Шепли:

— Слушай, я понимаю, что эта тема закрыта, и все-таки не сможешь ли ты узнать, где Эбби собирае