Платформа девять и три четверти 1 страница

Глава первая

Мальчик, который выжил

 

Мистер и миссис Дарсли, из дома номер четыре по Бирючинному проезду, могли бы с гордостью сказать, что они, слава богу, совершенно нормальные люди. Они были бы последними, от кого вы могли бы ожидать участия в чем-нибудь странном и таинственном, потому что они совершенно не одобряли подобной чепухи.

Мистер Дарсли работал директором фирмы Граннингз, которая выпускала сверла. Он был крупный, крепкий мужчина с очень короткой шеей и очень большими усами. Миссис Дарсли была худой и светловолосой, зато ее шеи с лихвой хватило бы на двоих. Этим подарком природы она усердно пользовалась, большую часть времени шпионя за соседями через садовые изгороди. У Дарсли рос сын Дадли, и они были уверены, что лучшего мальчика не сыщешь на всем свете.

У Дарсли было все что нужно, но кроме того, у них была тайна, и больше всего они боялись, что кто-нибудь раскроет её. Они с ужасом представляли, что случится, если кто-то вдруг узнает о Поттерах. Миссис Поттер приходилась миссис Дарсли сестрой, которую та не видела вот уже несколько лет; по правде говоря, миссис Дарсли делала вид, что у нее вообще нет сестры, потому что сестра и ее

никчемный муж были не похожи на Дарсли настолько, насколько можно. Дарсли содрогались от мысли, что скажут соседи, если увидят Поттеров. Дарсли знали, что у Поттеров тоже есть маленький сын. Это было еще одной причиной держаться подальше от Поттеров: они не хотели, чтобы Дадли общался с подобными детьми.

 

Наша история началась в серый пасмурный вторник. Когда миссис и мистер Дарсли проснулись, по облачному небу на улице никак нельзя было предположить, что вскоре по всей стране начнут происходить странные и таинственные события. Мистер Дарсли мурлыкал себе под нос, пока выбирал на работу свой самый скучный галстук, а миссис Дарсли радостно болтала, водружая орущего Дадли на высокий стул.

Никто из них не заметил большой золотисто-коричневой совы, промелькнувшей за окном.

В половине девятого мистер Дарсли взял свой чемоданчик, чмокнул миссис Дарсли в щечку и попытался поцеловать Дадли на прощание, но безуспешно, потому что Дадли в приступе плохого настроения швырялся кашей. "Ах ты разбойник", - усмехнулся мистер Дарсли выходя из дома. Он сел в машину и выехал на улицу. Только поворачивая за угол, он заметил первый признак чего-то особенного -

это была кошка, изучающая карту. Несколько секунд он осознавал, что только что видел, потом резко повернул голову, чтобы взглянуть опять. Полосатая кошка стояла на углу Бирючинного проезда, но никакой карты поблизости не было. О чем он подумал? Должно быть, игра света. Мистер Дарсли моргнул и посмотрел на кошку. Кошка смотрела на него. Пока мистер Дарсли поворачивал за угол, он следил за

кошкой в зеркало. Сейчас она читала вывеску, которая гласила "Бирючинный проезд" - нет, смотрела на вывеску, ведь кошки не могут изучать карты и вывески. Мистер Дарсли встряхнулся и выкинул кошку из головы. Пока он ехал в город, он не думал ни о чем, кроме большого заказа на сверла, который собирался получить сегодня. Но на въезде в город новое происшествие вытеснило сверла из головы. Он ждал в

обычной утренней пробке и просто не мог не заметить огромного количества странно одетых людей. Людей в мантиях. Мистер Дарсли не переносил людей, носящих экстравагантную одежду - что только не напяливает молодежь! Он предположил, что это какая-то глупая новая мода. Он барабанил пальцами по рулю, когда его взгляд упал на группу этих чудаков поблизости. Они что-то возбужденно шептали друг

другу. Он пришел в бешенство, увидев, что некоторые совсем даже не молоды; да этот мужчина, вероятно, старше его, а одет в изумрудно-зеленую мантию! Что за наглость! Но тут он решил, что это какой-то глупый трюк: скорее всего, они собирают деньги на что-нибудь, ну разумеется. Движение тронулось, и несколько минут спустя мистер Дарсли прибыл на автостоянку перед своим офисом, опять думая

только о сверлах.

В своем офисе на девятом этаже мистер Дарсли всегда сидел спиной к окну. Если бы не это, ему было бы трудно сконцентрироваться на сверлах этим утром. Он не замечал, как все утро мимо окон мелькали совы, но люди на улице видели; они показывали пальцами и глазели, раскрыв рты, как над их головами совы летают туда-сюда. Большинство до этого никогда не видело ни одной совы, даже ночью.

Однако у мистера Дарсли было совершенно обычное утро безо всяких сов. Он наорал на пятерых человек. Он сделал несколько важных телефонных звонков и еще немного поорал. Он был в прекрасном настроении до обеда, когда решил размять ноги и прогуляться через дорогу купить свежую булочку с изюмом.

Он абсолютно забыл о людях в мантиях, пока не столкнулся с одной группой около булочной. Он со злостью посмотрел на них, проходя мимо. Непонятно почему, но он чувствовал себя неловко. Эти тоже возбужденно перешептывались, но он не заметил ни единой коробки для пожертвований. Возвращаясь обратно с большим пирогом, он услышал обрывок разговора:

"Поттеры, это правда, и как я слышал, их сын, Гарри..."

Мистер Дарсли замер. Его охватил ужас. Он обернулся, желая что-то сказать шептавшим, но передумал.

Он ринулся через дорогу и наверх, в свой офис, велел секретарше не беспокоить его, схватил телефон и кинулся набирать домашний номер, но внезапно передумал. Он положил трубку и подергал себя за усы, раздумывая... нет, это было глупо.

Поттер не такая уж редкая фамилия. Наверняка есть куча Поттеров с сыновьями по имени Гарри. Если подумать, он совсем не был уверен, что его племянника зовут Гарри. Он никогда даже не видел мальчика. Возможно он Гарви. Или Гарольд. Нет смысла беспокоить миссис Дарсли, она всегда огорчается при упоминании о сестре. Он не винил ее - если бы у него была такая сестра... но все равно, эти люди в

мантиях...

Сегодня думать о сверлах было значительно труднее, и, покидая здание в пять часов, он был все еще так обеспокоен, что столкнулся с кем-то, едва выйдя на улицу.

"Извините", - пробормотал он, когда маленький старичок споткнулся и чуть не упал. Через несколько секунд мистер Дарсли осознал, что старичок одет в фиолетовую мантию. Он не казался расстроенным от того, что его чуть не уронили. Наоборот, он расплылся в улыбке и тонким голосом, при звуке которого прохожий обернулся на них, сказал: "Не извиняйтесь, мой дорогой сэр, потому что сегодня меня ничто не огорчит! Веселитесь, потому что Сами-Знаете-Кто наконец-то исчез! Даже магглы вроде вас должны праздновать этот радостный день!"

Старичок обнял мистера Дарсли за талию и быстро убежал прочь. Мистер Дарсли прирос к полу. Его только что обнял абсолютно незнакомый человек. И кроме того, его обозвали магглом, что бы это ни было. Он был ошеломлен. Он поспешил к машине и помчался домой, надеясь, что ему мерещатся разные глупости, чего с ним никогда не случалось, потому что не одобрял воображение.

Когда он свернул на подъездную аллею к дому номер четыре, первое что он увидел - и это совсем не улучшило его настроения - была полосатая кошка, с которой он столкнулся этим утром. Сейчас она сидела на стене его сада. Он был уверен, что это та самая кошка, потому что у нее были точно такие же квадратные метки вокруг глаз.

"Брысь!" - громко сказал мистер Дарсли, но кошка не двинулась с места. Она сурово посмотрела на него. Разве это нормальное поведение для кошки? Мистер Дарсли очень удивился. Пытаясь собраться с мыслями, он вошел в дом. Он решил все равно пока ничего не говорить жене.

У миссис Дарсли был обычный приятный день. Она рассказала ему за ужином, что у миссис Соседки проблемы с дочерью, а Дадли выучил новое слово ("Не буду!").

Мистер Дарсли пытался вести себя как обычно. Когда Дадли уложили в постель, он вернулся в гостиную как раз вовремя, чтобы услышать последний репортаж вечерних новостей.

"И, наконец, орнитологи повсеместно отметили необычное поведение сов. Хотя они охотятся ночью, и днем их сложно увидеть, сегодня сотни человек наблюдали сов после рассвета. Эксперты не могут объяснить, почему совы вдруг изменили своим привычкам, - диктор позволил себе усмехнуться. - Очень странно. А теперь Джим Мак-Гаффин расскажет вам о погоде. Ну что Джим, как насчет совиного дождя

сегодня вечером?"

"Оставим это орнитологам, Тед, - сказал метеоролог, - хотя смею заметить сегодня не только совы вели себя странно. Наблюдатели в Кенте, Йоркшире и Данди звонили сказать, что вместо дождика, который я обещал вчера, у них был настоящий звездопад! Наверное, люди уже празднуют Иванов день, но он лишь на следующей неделе! Сегодня вечером скорее всего, опять будет сыро".

Мистер Дарсли замер в кресле. Падающие звезды над всей Великобританией? Совы средь бела дня? Таинственные люди в мантиях? И шепот, шепот о Поттерах...

Миссис Дарсли вошла в гостиную с двумя чашками чая. Ничего не поделаешь. Он должен ей сказать. Он нервно прочистил горло: "Гм... Петуния, дорогая... ты давно не получала писем от сестры?"

Как он и ожидал, миссис Дарсли выглядела потрясенной и разозленной. В конце концов, они ведь делали вид, что у нее вообще нет сестры.

"Нет, - сказала она резко. - А что?"

"Странные новости в вечернем выпуске, - пробормотал мистер Дарсли. - Совы... падающие звезды... и в городе сегодня была толпа смешных чудаков..."

"И что?", - огрызнулась миссис Дарсли.

"Ну, я просто подумал... может быть... это имеет какое-то отношение к... ну ты знаешь... ее компании".

Миссис Дарсли сделала глоток чая сквозь сжатые губы. Мистер Дарсли думал, сможет ли он сказать, что слышал фамилию "Поттер". Он решил не пробовать. Вместо этого он сказал, как можно небрежнее: "Их сын сейчас, должно быть, одного возраста с Дадли?"

"Возможно и так", - ответила миссис Дарсли жестко.

"А как его зовут, я забыл? Говард, нет?"

"Гарри, ужасно простонародное имя, если хочешь знать мое мнение".

"О, да, - согласился мистер Дарсли с упавшим сердцем. - Да, ты совершенно права".

Он не сказал ни единого слова на эту тему, пока они поднимались наверх, в спальню. Когда миссис Дарсли принимала ванну, мистер Дарсли подошел к окну и выглянул в сад. Кошка все еще сидела там. Она смотрела вниз на Бирючинный проезд, как будто что-то ждала.

Может ему просто мерещится? Разве может это иметь какое-то отношение к Поттерам? Если да... если выйдет наружу, что их родственники - нет, он не мог даже думать об этом.

Дарсли улеглись. Миссис Дарсли заснула сразу же, но мистер Дарсли лежал в постели, обдумывая все снова и снова. Его последней утешительной мыслью перед тем как он провалился в сон, была та, что если Поттеры и замешаны в этом, ни у кого нет причин связывать их с Дарсли. Поттеры очень хорошо знали, что он и Петуния думают о таких как они... Он не видел способа, как он и Петуния могут быть замешаны во что бы там у них не происходило... он зевнул и перевернулся на другой бок... к ним это не имеет ни малейшего отношения... Как же он ошибался.

 

Мистер Дарсли уже вероятно видел сны, но кошка на стене не выказывала никаких признаков сонливости. Она сидела неподвижно, словно статуя, а ее глаза, не мигая, следили за поворотом Бирючинного проезда. Она даже не вздрогнула, когда на соседней улице хлопнула дверца машины и когда над ее головой промелькнули две совы. На самом деле, была уже почти полночь, когда она, наконец, шевельнулась.

На том углу улицы, куда смотрела кошка, появился человек, появился так внезапно и тихо, что можно было подумать, будто он вырос из-под земли. Кошка шевельнула хвостом и прищурилась.

Такого человека еще не видели в Бирючинном проезде. Он был высок, строен и очень стар, судя по серебристым волосам и бороде, длина которых позволяла подоткнуть их под пояс. Он был одет в длинный балахон, сиреневая мантия касалась земли, а на ногах были ботинки с пряжками на высоком каблуке. Его светлые голубые глаза сверкали за очками в форме полумесяца, а нос был длинный и такой кривой, точно он был сломан как минимум дважды. Человека звали Альбус Дамблдор.

Казалось, Альбус Дамблдор не понимал, что он только что прибыл на улицу, где все - от его имени до ботинок - вызвало бы осуждение. Он усердно обшаривал свой плащ, что-то ища. Но, вероятно, почувствовал, что на него смотрят, потому что внезапно поднял голову и взглянул на кошку, которая все еще наблюдала за ним с другого конца улицы. По какой-то причине вид кошки развеселил его. Он усмехнулся и пробормотал: "Мне следовало бы знать".

Он нашел то, что искал во внутреннем кармане. На первый взгляд это казалось серебряной зажигалкой. Он откинул крышку и щелкнул - ближайший фонарь погас с легким хлопком. Он щелкнул опять - и следующий фонарь погрузился во тьму.

Двенадцать раз он чиркал Гасилкой, пока единственным светом на улице не остались два маленьких уголька - глаза кошки, следившей за ним. Если бы кто-то выглянул сейчас в окно, даже востроглазая миссис Дарсли, она не увидела бы ничего происходившего на тротуаре. Дамблдор положил Гасилку обратно в карман и двинулся по направлению к дому номер четыре, где уселся на стене рядом с кошкой. Он не смотрел на нее, но через некоторое время произнес:

"Не ожидал встретить вас здесь, профессор МакГонагалл".

Он повернулся, чтобы улыбнуться полосатой кошке, но она исчезла. Вместо этого он улыбался строгой женщине в очках точно такой же формы, как метки вокруг кошкиных глаз. Она тоже носила мантию, но изумрудного цвета. Ее черные волосы были стянуты в тугой пучок. Она выглядела заметно раздраженной.

"Как вы узнали, что это я?" - спросила она.

"Мой дорогой профессор, я никогда не видел, чтобы кошка сидела так прямо".

"Вы бы сидели прямо, если бы провели на кирпичной стене весь день", - заметила профессор МакГонагалл.

"Весь день? Когда же вы праздновали? Я видел дюжину банкетов и вечеринок, пока добирался сюда".

Профессор МакГонагалл фыркнула. "О да, все празднуют, это замечательно, - сказала она не терпящим возражений тоном. - Можно бы ожидать, что они будут осторожнее, но нет - даже магглы заметили, что что-то происходит. Это было в их новостях, - она кивнула головой в сторону темного окна гостиной Дарсли. - Я слышала. Стаи сов... падающие звезды...

Они ведь не совсем тупицы и вполне могут что-нибудь заметить. Падающие звезды в Кенте - держу пари это Дедалус Диггл. У него никогда не хватало здравого смысла".

"Вы не должны их винить, - сказал Дамблдор мягко. - У нас было так мало праздников за последние одиннадцать лет".

"Я знаю, - отозвалась профессор МакГонагалл раздраженно. - Но это не повод, чтобы потерять голову. Люди абсолютно беззаботны, ходят по улицам средь бела дня, даже не переодевшись в одежду магглов, это вызовет слухи, - при этом она бросила резкий взгляд в сторону Дамблдора, как будто надеясь, что он что-нибудь скажет ей, но он не сказал, и она продолжила. - Было бы просто замечательно, если бы в тот самый день, когда Сам-Знаешь-Кто наконец-то исчез, магглы узнали о нас. Я предполагаю, он и в самом деле исчез, Дамблдор?"

"Это, несомненно, так, - сказал Дамблдор. - Нам есть за что благодарить судьбу. Хотите лимонную дольку?"

"Что?"

"Лимонную дольку. Это такие магглские конфеты, я их очень люблю".

"Нет, благодарю, - сказала профессор МакГонагалл холодно, как будто думала, что сейчас неподходящий момент для конфет. - Как я уже сказала, если бы Сам-Знаешь-Кто и в самом деле исчез..."

"Мой дорогой профессор, неужели такой здравомыслящий человек как вы не может называть его собственным именем? Вся эта Сам-Знаешь-Кто чепуха - я одиннадцать лет пытался убедить людей называть его нормальным именем: Волдеморт, - профессор МакГонагалл вздрогнула, но Дамблдор был чрезвычайно занят, пытаясь разлепить две лимонных дольки и, казалось, не заметил. - Все так запутается, если мы продолжим звать его Сам-Знаешь-Кто. Я никогда не видел причины бояться имени

Волдеморта".

"Я знаю, вы и не боялись, - сказала профессор МакГонагалл, в ее голосе раздражение смешивалось с восхищением. - Но вы не такой как все. Все знают, что вы единственный, кого Сам-Знаешь-, ну, хорошо, Волдеморт, опасался".

"Вы мне льстите, - спокойно отозвался Дамблдор. - У Волдеморта была такая сила, которая мне и не снилась".

"Только потому, что вы слишком - гм - благородны, чтобы использовать ее".

"Какая удача, что здесь темно. Я давно так не краснел, наверное, с тех самых пор, как мадам Помфрей сказала, что ей нравятся мои новые наушники".

Профессор МакГонагалл бросила на него быстрый взгляд и сказала: "Совы разносят слухи. Вы знаете, что все говорят? О том, почему он исчез? О том, что его остановило?"

Казалось, профессор МакГонагалл подвела разговор к теме, которую ей хотелось обсудить больше всего, из-за которой она весь день провела на холодной кирпичной стене, потому что ни одна кошка и ни одна женщина не смогли бы наградить его таким пронзительным взглядом. Было ясно, что что бы "все" не говорили, она не поверит, пока Дамблдор не скажет, что это правда. Дамблдор однако, занимался следующей конфетой и не ответил.

"Они говорят, - с нажимом сказала она, - что вчера вечером Волдеморт появился в лощине Годрика. Он пришел, чтобы найти Поттеров. И говорят о том, что Лили и Джеймс Поттеры... они... они умерли".

Дамблдор кивнул. Профессор МакГонагалл всхлипнула.

"Лили и Джеймс... Я не могу поверить... Я не хочу верить... Ох, Альбус..."

Дамблдор похлопал ее по плечу: "Я знаю... Я знаю..." - сказал он грустно.

Голос профессора МакГонагалл дрогнул, когда она продолжила: "Это не все. Говорят, он пытался убить их сына Гарри. Но - не смог. Не смог убить этого малыша. Никто не знает почему или как, но говорят, что когда он не смог убить Гарри Поттера, силы Волдеморта были сломлены - и поэтому он исчез".

Дамблдор хмуро кивнул.

"Это... это правда? - запнулась профессор МакГонагалл. - После всего, что он сделал... стольких людей убил... не смог убить маленького мальчика? Это невероятно... из всех вещей, которые могли его остановить... Но как Гарри выжил?"

"Мы можем лишь догадываться, - ответил Дамблдор. - Но никогда не узнаем".

Профессор МакГонагалл вытащила кружевной платочек и промокнула глаза под очками. Дамблдор хмыкнул, вынул из кармана золотые часы и тщательно изучил их. Это были очень странные часы. Двенадцать стрелок, но ни одной цифры: только по краю двигались маленькие планеты. Однако для Дамблдора это все же что-то означало, потому что он положил часы обратно в карман и сказал: "Хагрид

опаздывает. Я полагаю, это он сказал вам, что я буду здесь?"

"Да, - согласилась профессор МакГонагалл. - И думаю, вы не скажете мне, почему выбрали это место из всех возможных?"

"Я пришел сюда, чтобы отдать Гарри его дяде и тете. Они теперь – его единственная семья".

"Вы не... Вы имеете в виду людей, которые живут здесь? – воскликнула профессор МакГонагалл, вскакивая на ноги и показывая на дом номер четыре. - Дамблдор - вы не посмеете! Я наблюдала за ними целый день. Вы не смогли бы найти парочку более непохожую на нас. И у них есть сын - я видела, как он скандалил всю дорогу в магазин, требуя конфет. Чтобы Гарри Поттер здесь жил!"

"Это лучшее место для него, - сказал Дамблдор твердо. - Его дядя и тетя объяснят ему все, когда он подрастет. Я написал им письмо".

"Письмо? - слабым голосом повторила профессор МакГонагалл, усаживаясь обратно на стену. - Дамблдор, вы в самом деле полагаете, что можете объяснить все письмом? Эти люди никогда его не поймут! Он будет знаменит - легендарен – я не удивлюсь, если когда-нибудь сегодняшний день назовут Днем Гарри Поттера – о нем напишут книги - каждый ребенок в мире будет знать его имя!"

"Совершенно верно, - согласился Дамблдор, серьезно глядя поверх своих очков в форме полумесяца. - Этого будет достаточно, чтобы вскружить голову любому мальчишке. Знаменит еще до того, как научится говорить и ходить! Знаменит по причине, которой он даже не помнит! Разве вы не понимаете, что для него лучше подрасти, пока он не будет готов к этому?"

Профессор МакГонагалл открыла рот, передумала, сглотнула и сказала: "Да - да, вы правы, конечно. Но как вы принесете его сюда, Дамблдор?" Она посмотрела на его мантию, как будто вдруг подумала, что он прячет Гарри под ней.

"Его принесет Хагрид".

"Вы считаете - возможным - доверять Хагриду такое важное дело?"

"Я бы доверил Хагриду свою жизнь".

"Я не говорю, что у него сердце не на месте, - сказала профессор МакГонагалл неохотно. - Но вы-то знаете, что он довольно беспечен. Он старается, конечно, но - что это было?"

Низкий грохочущий звук разорвал окружавшую их тишину. Он становился все громче, пока они смотрели вверх и вниз по улице, ища свет фар; он перешел в рев, когда они вдвоем посмотрели вверх - и огромный мотоцикл возник из воздуха и приземлился перед ними.

Хотя мотоцикл и был огромен, он смотрелся миниатюрно по сравнению с человеком, который сидел на нем. Тот был в два раза выше любого обычного мужчины и почти в пять раз шире. Он казался очень большим и несуразным: длинные пряди густых черных волос и борода практически скрывали его лицо, его руки были размером с крышку мусорного бака, а его ноги в кожаных ботинках походили на маленьких дельфинов. В своих огромных сильных руках он держал охапку одеял.

"Хагрид, - сказал Дамблдор облегченно, - наконец-то. Где ты раздобыл этот мотоцикл?"

"Одолжил, профессор Дамблдор, сэр, - сказал гигант, осторожно слезая с мотоцикла. - Молодой Сириус Блэк дал его мне, сэр".

"Никаких проблем?"

"Нет, сэр - дом был почти разрушен, но я вытащил его оттуда, пока не начали собираться магглы. Он заснул, когда мы летели над Бристолем".

Дамблдор и профессор МакГонагалл склонились над свертком одеял. В нем, едва видный, спал младенец. Под прядью блестящих черных волос на его лбу они могли увидеть чудной шрам - в форме молнии.

"Это куда...?" - прошептала профессор МакГонагалл.

"Да, - сказал Дамблдор. - Этот шрам останется у него навсегда".

"Вы не могли бы что-нибудь сделать с ним, Дамблдор?"

"Даже если бы я мог, то не стал бы. Шрамы могут пригодиться. У меня самого есть шрам над левой коленкой - прекрасная карта лондонского метро. Ну, Хагрид - давай его сюда - нам пора заканчивать с этим".

Он взял Гарри из рук Хагрида и повернулся к дому Дарсли.

"Могу я... могу я попрощаться с ним, сэр?" - спросил Хагрид. Он склонил свою большую, волосатую голову к Гарри и наградил мальчика колючим поцелуем. Потом, внезапно, взвыл, как раненая собака.

"Шшшш! - прошипела профессор МакГонагалл. - Ты разбудишь магглов!"

"С-с-сожалею, - всхлипнул Хагрид, вынимая огромный грязный платок и вытирая им лицо. - Но я н-н-не могу вынести - Лили и Джеймс мертвы - а, бедняжка Гарри будет жить у магглов..."

"Да, да, это очень печально, но, Хагрид, возьми себя в руки, а то нас обнаружат", - прошептала профессор МакГонагалл, робко хлопая Хагрида по руке, когда Дамблдор перебрался через стену и пошел к парадной двери. Он мягко опустил Гарри на крыльцо, вынул из плаща письмо, положил его внутрь свертка и вернулся к ним обратно. Целую минуту они втроем стояли и смотрели на маленький сверток;

плечи Хагрида дрожали, профессор МакГонагалл яростно моргала, а обычно горевший в глазах Дамблдора огонек, казалось, пропал.

"Ну, - наконец сказал Дамблдор. - Вот и все. Нам больше незачем здесь оставаться. Мы можем с тем же успехом пойти и присоединиться к празднику".

"Да, - глухо согласился Хагрид. - Надо вернуть Сириусу мотоцикл. Доброй ночи профессор МакГонагалл... Профессор Дамблдор, сэр".

Вытирая льющиеся слезы рукавом куртки, Хагрид оседлал мотоцикл и нажал на газ; тот с ревом поднялся в небо и исчез в ночи.

"Я ожидаю вскоре увидеть вас, профессор МакГонагалл", - сказал Дамблдор, кивая ей. Профессор МакГонагалл шмыгнула носом в ответ.

Дамблдор повернулся и пошел вниз по улице. На углу он остановился и достал серебряную Гасилку. Он чиркнул ей один раз, и все двенадцать фонарей вспыхнули разом так, что Бирючинный проезд внезапно озарился оранжевым светом, и ему было видно, как полосатая кошка исчезает за углом на противоположном конце улицы. Ему было видно и сверток одеял на крыльце дома номер четыре.

"Удачи, Гарри", - прошептал он. Он повернулся на пятках, взмахнул плащом и пропал.

Легкий ветерок ерошил изгороди Бирючинного проезда, который лежал, тихий и опрятный, под черным небом - самое последнее место, где могли бы произойти удивительные вещи. Гарри Поттер пошевелился в одеялах, не просыпаясь. Маленькая ручка сомкнулась на письме, лежавшем рядом с ним; он спал, не зная, что он особенный, не зная, что он знаменит, не зная, что через несколько часов его разбудит крик миссис Дарсли, когда она откроет парадное, чтобы выставить бутылки из-под молока, не зная, что следующие несколько недель его будет щипать и тыкать его кузен Дадли... Он не мог знать, что в этот самый момент, люди, тайно встречающиеся по всей стране, поднимали бокалы и тихо говорили друг другу: "За Гарри Поттера - мальчика, который выжил!"

 

Глава вторая

Исчезнувшее стекло

 

Почти десять лет прошло с тех пор, как Дарсли проснулись и обнаружили племянника на своем крыльце, а Бирючинный проезд ни капельки не изменился. Солнце поднималось над такими же аккуратными садиками и освещало латунную табличку с номером четыре на парадной двери дома Дарсли; оно прокрадывалось в гостиную, которая осталась почти такой же, как и в тот вечер, когда мистер Дарсли

смотрел роковой репортаж о совах. Лишь по фотографиям на каминной полке можно было определить, сколько времени прошло. Десять лет назад здесь было множество фотографий чего-то похожего на большой розовый мяч в разноцветных чепчиках – но Дадли Дарсли уже вырос, и теперь на фотографиях можно было увидеть большого светловолосого мальчика на его первом велосипеде, на ярмарочной карусели, играющего с отцом на компьютере, в обнимку с матерью. В комнате не было намека,

что в доме живет и другой мальчик.

Хотя Гарри Поттер все еще жил там: в данный момент он спал, хотя спать ему оставалось недолго. Тетя Петуния проснулась, и ее резкий голос был первым, что он услышал в этот день.

"Вставай! Вставай сейчас же!"

Гарри сел в постели. Тетя колотила в дверь.

"Вставай!" - крикнула она. Гарри слышал, как она ушла на кухню и ставила на плиту сковородку. Он перекатился на спину и попытался вспомнить свой сон. Это был отличный сон. С летающим мотоциклом. У него было странное чувство, что когда-то он уже видел этот сон.

Тетя за дверью вернулась.

"Ты уже встал?" - требовательно спросила она.

"Почти", - ответил Гарри.

"Давай, поднимайся, я хочу, чтобы ты последил за беконом. И только попробуй его сжечь, в день рождения Дадли все должно быть безупречно".

Гарри застонал.

"Что ты сказал?" - крикнула тетя из-за двери.

"Ничего, ничего..."

День рождения Дадли - как он мог забыть? Гарри медленно вылез из-под одеяла и начал искать носки. Он нашел парочку под кроватью, снял с них паука и надел.

Гарри привык к паукам, потому что в чулане под лестницей, где он спал, их было полно.

Он оделся и прошел по коридору в кухню. Стола было почти не видно под грудой подарков для Дадли. Похоже Дадли получил новый компьютер, который хотел, не говоря уже о втором телевизоре и спортивном велосипеде. Гарри не мог понять, зачем Дадли велосипед: он был толст и ненавидел физические упражнения - единственное, что он любил - это кого-нибудь бить. Больше всего Дадли любил бить Гарри, но обычно не мог его поймать. Гарри был очень быстрым, хотя на первый взгляд этого нельзя было предположить.

Возможно из-за того, что он жил в темном чулане, Гарри всегда был невысок и легок для своего возраста. Он выглядел даже меньше и тоньше, чем на самом деле, потому что вся его одежда доставалась ему от Дадли, а Дадли был в четыре раза больше его. У Гарри было узкое лицо, острые коленки, черные волосы и яркие зеленые глаза. Он носил круглые очки, перемотанные огромным количеством скотча, потому что Дадли обожал бить его в нос. Единственной вещью в своей внешности, которую Гарри одобрял, был тонкий шрам на лбу в форме молнии. Он был у него всю жизнь, сколько он себя помнил, и первый вопрос, который он задал тете Петунии: откуда взялся шрам.

"Ты заработал его в автомобильной катастрофе, когда погибли твои родители, - сказала она. - И не задавай вопросов".

Не задавай вопросов - это было первое правило спокойной жизни в семье Дарсли.

Дядя Вернон вошел на кухню, когда Гарри переворачивал бекон.

"Причешись!" - гавкнул он в качестве утреннего приветствия.