Никому не нравится чувствовать себя глупее другого. Поэтому хитрость в том, чтобы дать вашей жертве почувствовать себя умным — и не просто умным, но более умным, чем вы. Однажды поверив в это, она никогда не заподозрит, что у вас могут быть скрытые мотивы
| Ныне человек ничем не гордится так, как своими умственными способностями, поскольку именно они позволили ему завоевать господствующее положение в животном мире. Однако было бы крайне опрометчиво показать кому-то свое очевидное превосходство над ним в этом отношении, да еще и обратить на это обстоятельство внимание окружающих.... Если положение и богатство всегда берутся в расчет и от них зависит отношение к человеку в обществе, то с интеллектуальными способностями дело обстоит самым неожиданным образом: величайшая милость, которая им оказывается, — то, что их вообще не замечают. Если люди все же обращают на них внимание, то в этом случае рассматривают | СОБЛЮДЕНИЕ ЗАКОНА Зимой 1872 года американский финансист Эсбери Харпендинг находился в Лондоне, когда получил телеграмму: на американском Западе открыто месторождение алмазов. Источник информации был надежен — Вильям Рэлстон, владелец Банка Калифорнии, — тем не менее Харпендинг отнесся к ней как к розыгрышу, возможно, навеянному недавним открытием огромных алмазных месторождений в Южной Африке. Однако к первым сообщениям о золоте, найденном на Западе Соединенных Штатов, все тоже отнеслись скептически, а это оказалось правдой. Но россыпи алмазов на Западе! Харпендинг показал телеграмму другу и коллеге барону Ротшильду (одному из самых богатых людей в мире) со словами, что это, вероятно, шутка. Барон, однако, ответил: «Не будьте в этом так уверены. Америка очень велика. Она уже преподнесла миру много сюрпризов. Может быть, есть и другие в запасе». Харпендинг не медля первым же пароходом вернулся в Штаты. Когда он добрался до Сан-Франциско, там царило возбуждение, напоминавшее дни золотой лихорадки конца 1840-х годов. Алмазную жилу обнаружили двое простых старателей, Филипп Арнольд и Джон Слэк. Они не раскрывали ее местоположения в штате Вайоминг, а когда несколькими месяцами раньше возили туда весьма уважаемого эксперта геолога, ехали кружным путем, чтобы он не запомнил дороги. Оказавшись на месте, эксперт увидел, как шахтеры выкапывают алмазы. Возвратившись в Сан-Франциско, эксперт показал камни нескольким ювелирам, один из которых оценил их стоимость в 1, 5 миллиона долларов. Харпендинг и Рэлстон попросили Арнольда и Слэка съездить с ними в Нью-Йорк, чтобы ювелир Чарльз Тиффани под- |
| твердил оценку. Старатели не сразу согласились, — они чувствовали ловушку: разве можно было доверять этим городским пройдохам? Что, если Тиффани и финансисты собираются украсть у них жилу прямо из-под носа? Рэлстон постарался рассеять их страхи, уплатив им 100 тысяч долларов и положив в банк еще 300 тысяч на случай, если сделка состоится. Они согласились. Небольшая группа отправилась в Нью-Йорк, где всем предстояло собраться в особняке Сэмюэля Л. Барлоу. Съехались сливки городской аристократии — генерал Джордж Бринтон Мак-Клеллан, командовавший армией северян в Гражданской войне, генерал Бенджамин Батлер, Хорас Грили, редактор газеты «Нью-Йорк трибюн», Харпендинг, Рэлстон и Тиффани. Только Слэк и Арнольд отсутствовали — они отправились осматривать город. Когда Тиффани объявил, что камни настоящие и стоят целое состояние, финансистам с трудом удалось справиться с возбуждением. Они связались с Ротшильдом и другими магнатами, чтобы сообщить им об алмазной жиле и предложить принять участие в инвестициях. Одновременно они сообщили старателям, что хотят провести еще одну проверку: они настаивали, чтобы эксперт геолог, которого выберут они сами, съездил со Слэком и Арнольдом на место оценить мощность жилы. Те неохотно согласились. Они сказали, что им все равно пора возвращаться в Сан-Франииско. Камни, которые осматривал Тиффани, они оставили Харпендингу на сохранение. Спустя несколько недель лучший эксперт в стране Луис Жанин встретился со старателями в Сан-Франииско. Жанин, законченный скептик, был решительно настроен доказать, что жила ничего не стоит. С ним поехал Харпендинг и еще несколь- | их как проявление неслыханной дерзости либо как нечто, на что их обладатель не имеет законного права, да еще осмеливается этим гордиться. 14 в осуждение и наказание за такое поведение люди втайне стараются унижать его всеми возможными способами. Если же они медлят с этим, то лишь потому, что ждут подходящего случая. Человек может являть образец скромности и смирения, если он превосходит людей в интеллектуальном отношении, они все равно вряд ли простят ему это преступление. В «Саду роз» Саади замечает: «Ты должен знать, что глупцам неизмеримо сильнее претит общество людей умных, нежели мудрецам — общество глупцов». Артур Шопенгауэр, 1788—1860 |
ко заинтересованных финансистов. Как и в случае с предыдущим экспертом, старатели вели команду запутанной дорогой через многочисленные каньоны, не давая сориентироваться. Прибыв на место, финансисты с изумлением наблюдали, как Жанин роется повсюду, разрушая муравейники, переворачивая валуны и находя изумруды, рубины, сапфиры, а чаше всего — алмазы. Исследование продолжалось восемь дней, и в конце концов Жанин сообщил инвесторам, что они стали владельцами самого богатого месторождения драгоценных камней в истории. «Могу поручиться, — сказал он им, — что с сотней работников и соответствующим оборудованием добыча алмазов будет приносить до миллиона долларов в месяц».
Возвратившись в Сан-Франциско через несколько дней, Рэлстон, Харпендинг и другие оперативно создали корпорацию частных вкладчиков на 10 миллионов долларов. Первым делом они, разумеется, избавились от Арнольда и Слэка. Это требовало от них скрывать свое радостное возбуждение — им ' вовсе не хотелось, чтобы те узнали об истинной стоимости месторождения. Поэтому они разыграли целый спектакль. Кто знает, прав ли Жанин, говорили они старателям, жила может быть совсем не такой богатой, как ему кажется. Это вызвало лишь раздражение. Финансисты попробовали изменить тактику, предостерегая рассерженных старателей, что если те непременно захотят иметь долю в предприятии, то бессовестные миллионеры и инвесторы, организовавшие корпорацию, в конце концов оберут их. Безопаснее им получить 700 тысяч — по тем временам невероятная сумма, — забыв об алчности. Этот довод показался старателям убедительным, они согласились взять деньги, в обмен подписав бумаги о передаче всех прав на участок и передав финансистам карты и планы.
Новости о месторождении распространились повсюду. По всему Вайомингу работали изыскатели. Тем временем Харпендинг и компания тратили миллионы, полученные от инвесторов, закупая оборудование, нанимая лучших специалистов и обставляя шикарные офисы в Нью-Йорке и Сан-Франциско.
Несколькими неделями позже, совершив первый выезд на место, они узнали горькую правду: ни единого алмаза или рубина найти не удалось. Всё оказалось фальшивкой, а они— разорены. Харпендинг, сам того не желая, вовлек богатейших людей мира в самую громкую аферу века.
ТОЛКОВАНИЕ
Арнольд и Слэк, чтобы надуть своих важных богатых клиентов, не нанимали подставного инженера и не подкупали Тиффани. Все эксперты были настоящими. Они искренне поверили в существование жилы и ценность камней. Что было обманом во всей истории, так это сами Арнольд и Слэк. Эти двое казались такими простаками, деревенщиной, такими наивными, что никому ни на мгновение и в голову не пришло, что они могут быть способны на такой дерзкий обман. Старатели применили закон «кажись глупее, чем твой клиент» — первую заповедь обманщиков.
План мошенников был очень простым. За несколько месяцев до того, как объявить об «открытии», Арнольд и Слэк съездили в Европу, где приобрели драгоценных камней примерно на 12 тысяч долларов (часть денег, заработанных ими в свое время на золотодобыче). Затем они нашпиговали «жилу» этими камнями и пригласили первого эксперта, который «нашел» камни и привез их в Сан-Франциско. Ювелиры, изучавшие камни, включая самого Тиффани, психологически поддались ажиотажу, поднятому вокруг находки, и намного завысили их иену. Затем Рэлстон выплатил старателям 100 тысяч в качестве страховки, и сразу после поездки в Нью-Йорк они отправились в Амстердам, где закупили мешки необработанных камней, после чего вернулись в Сан-Франциско. Они во второй раз поработали над месторождением, так что теперь можно было найти гораздо больше драгоценностей.
Залогом успеха схемы, однако, были не эти трюки, а тот факт, что Арнольд и Слэк блестяще сыграли свои роли. Во время поездки в Нью-Йорк, где они вращались в обществе миллионеров и магнатов, они очень точно изобразили деревенских олухов, облачившись в слишком короткие и тесные штаны и куртки и недоверчиво косясь на все, что видели в большом городе. Никто бы не поверил, что эти простодушные провинциалы могли одурачить самых искушенных и циничных дельцов своего времени. И когда Харпендинг, Рэлстон и даже Ротшильд признали существование жилы, каждому, кто засомневался бы, приходилось поставить под сомнение ум наиболее преуспевающих бизнесменов мира.
В результате репутация Харпендинга была безвозвратно разрушена, Ротшильд усвоил урок и более никогда не становился жертвой мошенничества. Слэк получил свою долю и скрылся, его не удалось обнаружить. Арнольд отправился домой, в Кентукки. В конце концов, бумаги о продаже прав на участок были подлинными и законными, покупатели нанимали лучших консультантов, а уж если жила истощилась, это была не его проблема. На вырученные деньги Арнольд превратил свою ферму в великолепное хозяйство и открыл собственный банк.
КЛЮЧИ К ВЛАСТИ
Ощущение, что кто-то другой умнее нас, почти непереносимо. Мы обыкновенно стараемся найти этому какое-либо оправдание: «Он просто нахватался из книг, а у меня настоящие знания», «Ее родители платили, чтобы дать ей хорошее образование. Были бы мои родители побогаче, будь я из такой же семьи...», «Он не такой уж умный, как ему самому кажется». И еще одно, не самое маловажное: «Она, может быть, образована в своей узкой области лучше, чем я, но во всем остальном совсем не так умна, как я. Даже Эйнштейн отставал во всем, кроме физики».
Учитывая, насколько необходим ум для самолюбия и тщеславия большинства, невероятно важно случайно не обидеть человека, поставив под сомнение его умственные способности. Это непростительный грех. Но если вы примете это железное правило и заставите его работать на вас, оно откроет вам необъятные возможности влияния на людей. Ненавязчиво показывая людям, что они умнее вас, убеждая их в вашем недалеком уме, даже слабоумии, вы сможете вить из них веревки. Чувство интеллектуального превосходства, которое вы дадите им, ослабит их бдительность.
В 1865 году Отто фон Бисмарку нужно было, чтобы Австрия подписала одно соглашение. Соглашение полностью отвечало интересам Пруссии и было не в пользу Австрии, и Бисмарку приходилось хитрить, чтобы добиться своего. Участник переговоров с австрийской стороны граф Бломе был заядлым картежником. Его любимой игрой был куинс, и он часто говаривал, что мог бы судить о человеке по тому, как он играет в куинс. Бисмарк знал об этом высказывании Бломе.
Вечером накануне начала переговоров Бисмарк с невинным видом пригласил Бломе на игру в куинс. Позднее он писал: «С тех пор я никогда больше не садился играть в куинс.
Я играл так неосмотрительно, опрометчиво, что все были поражены. Я проиграл несколько тысяч талеров [денежная единица того времени], но мне удалось одурачить [Бломе], заставив его поверить, что я более азартен, чем на самом деле, и я не мешал ему так думать». Бисмарк не только показался безрассудным, он вел себя как человек неумный и недалекий, говорил глупости, непрерывно болтал, показывая, что не может держать себя в руках.
Все это заставило Бломе думать, что он получает ценную информацию. Он знал об агрессивности Бисмарка— за пруссаком уже закрепилась такая репутация, и своим поведением он подтверждал ее. А агрессивные люди, как было известно Бломе, обычно глупы и несдержанны. Поэтому к моменту подписания соглашения Бломе был уверен, что у него есть преимущество. Безголовый дурень вроде Бисмарка, считал он, неспособен на хладнокровный расчет или обман. Поэтому Бломе лишь мельком просмотрел договор, прежде чем подписать его, и не стал изучать его окончательный вариант. Не успели высохнуть чернила, как Бисмарк радостно выкрикнул ему в лицо: «Ну и ну, никогда бы не поверил, что найдется австрийский дипломат, который согласится подписать этот документ!»
У китайцев есть выражение: «надеть личину свиньи, чтобы убить тигра». Оно восходит к древнему способу охоты, когда охотник надевал на себя шкуру и пятачок свиньи, подражал ее поведению, хрюкал. Могучий тигр, думая, что перед ним свинья, позволял ей приблизиться, надеясь на легкую добычу. Но последним удавалось посмеяться охотнику.
Переодевание в маску свиньи творит чудеса с теми, кто, подобно тиграм, самонадеянны и надменны: чем более легкой кажется им добыча, тем проще вам будет поменяться с ними ролями. Этот трюк можно также применять, если вы считаете свое место в иерархии незаслуженно низким: притворяясь более глупым, чем вы есть на самом деле, даже дурачком, вы великолепно замаскируетесь. Выглядите безобидным поросеночком — и никому в голову не придет, что у вас имеются опасные для окружающих планы. Вас могут продвигать, ведь будет казаться, что вы очень удобны для вышестоящих, готовы к услугам. Клавдий, до того как стал императором Рима, и французский принц, ставший впоследствии Людовиком XVIII, использовали этот прием, чтобы вышестоящие не заподозрили их в притязаниях на трон. В юности они изображали дурачков, и их оставили в покое. Когда пришло время нанести удар и решительно действовать, они застали окружающих врасплох.
Ум — это качество, которое полезно скрывать, но не останавливайтесь на этом. Вкус и утонченность соседствуют с умом на шкале тщеславия. Лайте людям почувствовать, что они изысканнее вас, — и они ослабят свою настороженность. Арнольду и Слэку было известно, что наивный вид может творить чудеса. Искушенные финансисты посмеивались у них за спиной, но кто смеялся последним? Всегда позволяйте людям верить, что они умнее и тоньше вас, а поскольку им приятно это осознавать, вы дольше будете рядом с ними и у вас будет больше возможностей их обойти.
Образ: опоссум, прикидывающийся мертвым. Хищники не трогают его. Кто бы мог подумать, что такое некрасивое, неумное и нервное маленькое существо способно на подобный обман?
Авторитетное мнение. «Знай, как можно применять глупость: самый мудрый человек иногда разыгрывает эту карту. Бывают случаи, когда высшая мудрость состоит в том, чтобы прикинуться глупым, — ты должен не быть невеждой, а уметь сыграть его. Не слишком правильно быть мудрецом среди дураков и нормальным среди лунатиков. Тот, кто изображает глупца, не глуп. Лучший способ добиться хорошего отношения со всеми — надеть на себя шкуру самого тупого из простаков» (Бальтазар Граииан).
ОБОРОТНАЯ СТОРОНА
Демонстрация ума редко бывает выгодной. Лучше выработать у себя постоянную привычку преуменьшать свои достоинства. Если даже люди случайно узнают правду, — что на самом деле вы гораздо умнее, чем кажетесь, — вы вызовете у них большее восхищение своей скромностью, чем могли бы вызвать, показавшись во всем блеске. Лишь начав подниматься на вершину, конечно, не следует изображать полного тупицу: если хотите, покажите своему руководству, тонко и ненавязчиво, что вы умнее ваших конкурентов. Но по мере того как вы взбираетесь по лестнице, постарайтесь уменьшить блеск.
Есть, впрочем, одна ситуация, в которой лучше поступить противоположным образом, — когда вы стараетесь скрыть обман за ширмой ума и интеллигентности. Если вы выглядите знающим и авторитетным, люди поверят тому, что вы скажете. Это может оказаться очень полезным, если необходимо найти выход из щекотливого положения.
Джозеф Дювин, занимавшийся продажей произведений искусства, однажды присутствовал на званом вечере в нью-йоркском доме некоего магната, которому он недавно продал по очень высокой иене картину Дюрера. Среди гостей был молодой французский художественный критик, выглядевший очень уверенным и знающим. Желая произвести впечатление на молодого человека, дочь магната показала ему картину Дюрера. Критик долго изучал полотно, а потом сказал: «Знаете, я не думаю, что этот Дюрер подлинный». Девушка поспешила передать отцу его слова, и магнат, сильно встревоженный, обратился к Дювину за объяснениями. Дювин рассмеялся: «Вы можете представить себе, молодой человек, что по меньшей мере двадцать экспертов здесь и в Европе тоже попались и заявляли, что это не Дюрер? А теперь и вы сделали ту же самую ошибку». Его уверенный тон и авторитетный вид смутили француза, и тот извинился за свой промах.
Дювин знал, что рынок произведений искусства переполнен подделками и что многие полотна ошибочно приписывали кисти старых мастеров. Он прикладывал все силы, чтобы разобрать, где подлинник, а где фальшивка, но, стремясь продать картину, часто преувеличивал свою уверенность в подлинности шедевра. Для него важнее всего было, чтобы покупатель не сомневался в том, что приобрел Дюрера, и Дювин всем своим уверенным видом демонстрировал свой непререкаемый авторитет эксперта. Таким образом, надо быть готовым сыграть роль профессора в случае необходимости, но не стоит надевать эту маску просто удовольствия ради.
ЗАКОН 22
Используй тактику капитуляции: обрати слабости в силу
Когда вы слабее, ни в коем случае не сражайтесь ради чести Вместо этого капитулируйте. Капитуляция даст вам время на то, чтобы оправиться от ран, время, чтобы измучить и раздражить победителя, время, чтобы дождаться, пока его мощь иссякнет. Не доставляйте ему удовольствия сразиться с вами и победить — капитулируйте раньше этого. Сделайте капитуляцию инструментом власти.
| НАРУШЕНИЕ ЗАКОНА Остров Милос расположен в Средиземном море. В древние времена город-государство Афины были гегемоном морских и прибрежных областей Греции, но Спарта, в Пелопоннесе, была исконной метрополией Милоса. Во время Пелопоннесской войны жители Милоса отказались от союза с Афинами и сохранили лояльность по отношению к метрополии. В 416 году до н. э. афиняне выступили в поход против Милоса. Однако прежде чем предпринять разрушительное нападение, они выслали вперед делегацию, которая должна была уговорить островитян стать союзниками Афин, вместо того чтобы потерпеть от них сокрушительное поражение. «Вы не хуже нас знаете, — говорили посланцы, — что справедливость определяется соотношением силы и смирения и что на самом деле сильные делают то, на что хватает их власти, а слабые принимают то, с чем им приходится мириться». Когда островитяне заявили, что это отрицает идею честной игры, афиняне ответили, что именно власть имущие решают, что честно, а что нет. Милосиы возразили, что это — привилегия богов, а не смертных. «Наше мнение о богах и наше знание людей, — отвечал один из афинских посланцев, — привело нас к выводу, что основной и необходимый закон природы призывает властвовать над тем, с чем только сможешь справиться». Милосиев это не убедило. Спарта, настаивали они, встанет на их защиту. Афиняне парировали: консервативные, практичные спартанцы не станут помогать Милосу, потому что они ничего не приобретут в случае победы, но многое потеряют при поражении. Наконец милосцы заговорили о чести и принципах, заставляющих противостоять грубой силе. «Не загоняйте себя в тупик из-за ложно понятого чувства чести, — сказали афиняне. — Честь порой приводит к полному поражению только потому, что очевидная опасность каким-то образом затрагивает людскую гордость. Нет ничего бесчестного в том, чтобы уступить крупнейшему государству в Элладе, которое предлагает вам такие разумные условия». Переговоры закончились. Милосцы обсудили предложение между собой и решили положиться на поддержку Спарты, волю богов и собственную правоту. Они вежливо отклонили предложение Афин. Через несколько дней афиняне захватили остров. Его жители бились достойно, даже в отсутствие спартанцев, так и не пришедших к ним на помощь. Афинянам далеко не сразу удалось окружить и осадить столицу, но в конечном счете остров был взят. Афиняне не теряли времени — они казнили всех мужчин, годных для несения воинской службы, которых смогли поймать, продали в рабство женщин и детей и заселили остров своими колонистами. Лишь горстке островитян удалось спастись. | КАШТАН И СМОКОВНИЦА Один человек, забравшись на смоковницу и привязавшись к суку, обрывал, сочные плоды и клал в рот, разрушая их и терзая своими твердыми зубами. Каштан, видя это, воздел свои длинные ветви и в смятении прошелестел: «0 смоковница! Насколько ты беззащитнее от природы, чем я! Посмотри, как защищены мои нежные отпрыски: вначале их окутывает мягкая оболочка, а поверх нее — твердая скорлупа, которая, однако, изнутри имеет нежную выстилку. Но, не довольствуясь этим, природа снабдила нас еще и этими частыми острыми шипами, так что руки человека не могут повредить нам». В ответ смоковница расхохоталась, а отсмеявшись, произнесла' «Разве тебе неизвестно, как изобретателен человек? Он и у тебя может отнять детей, просто в этом случае он воспользуется прутьями и камнями, а сбив плоды на землю, будет давить их ногами или разбивать камнями, чтобы вытащить твоих потомков из надежных убежищ раздавленными и изувеченными |
| . Меня же он держит в руках осторожно, а не так грубо, как тебя». Леонардо да Винчи, 1452—1519 | ТОЛКОВАНИЕ Афиняне были одними из наиболее выраженных практиков и прагматиков в истории и в споре с гражданами Милоса приводили самые веские доводы: если вы слабее, то ничего не добьетесь, вступая в бессмысленную борьбу. Никто не придет слабому на помощь — ведь этим можно навлечь на себя неприятности. Слабые одиноки и вынуждены подчиняться. Сопротивляясь, вы не достигнете ничего, кроме собственных мучений и гибели многих людей, которые не верили в ваше дело. Слабость — не грех, ее можно даже превратить в силу, если научиться пра- |
| вильно ею распоряжаться. Если бы обитатели Милоса сразу же сдались, они смогли бы бороться с афинянами путем саботажа или, получив всю возможную выгоду от альянса, выйти из него, как только позиция Афин стала бы слабее, что, кстати говоря, и произошло спустя несколько лет. Фортуна переменчива, и нередко сильный тоже может пасть. Капитуляция таит в себе большую власть: убаюкивая врага послушанием, она дает вам время на то, чтобы оправиться, подготовиться для реванша. Не следует отказываться от этой возможности в пользу сомнительной чести вступить в битву, заранее обреченную на поражение. Слабые люди никогда не уступают там, где это следует сделать. Кардинал де Реи, 1613—1679 СОБЛЮДЕНИЕ ЗАКОНА Приблизительно в 1920-е годы немецкий писатель Бертольд Брехт обратился к идеям коммунизма. С тех пор его пьесы, эссе и стихи отражали его революционный пыл, причем идеологические положения он старался излагать предельно четко и ясно. Когда к власти пришел Гитлер, Брехт и его коллеги-коммунисты были взяты на заметку. У писателя было много друзей в Соединенных Штатах — американцев, которые симпатизировали его взглядам, а также немецких интеллигентов, ускользнувших от Гитлера. В 1941 году Брехт эмигрировал в США и поселился в Лос-Анджелесе, где надеялся зарабатывать на жизнь, занимаясь кино. В последующие несколько лет Брехт писал киносценарии с выраженной антикапиталистической направленностью. В Голливуде ему не очень везло, поэтому в 1947 году он решил возвратиться в Европу. Но в тот же год Комиссия американского конгресса по | Вольтер жил в изгнании в Лондоне как раз в то время, когда антифранцузские настроения достигли самой высокой точки Однажды, прогуливаясь по улицам, он был окружен озлобленной толпой. «Вздернем его, вздернем француза!» — кричали в толпе. Вольтер спокойно обратился к сборищу со следующими словами: «Англичане! Вы хотите убить меня за то, что я француз. Разве я уже недостаточно наказан тем, что не рожден англичанином?» В ответ на эти слова толпа разразилась приветственными криками и, не тронув, проводила его до самого дома. Клифтон Фадиман, «Коричневая книжечка анекдотов», 1985 |
расследованию антиамериканской деятельности начала следствие по поводу предполагаемого проникновения коммунистического влияния в Голливуде. Комиссия начала собирать материалы на Брехта, который не скрывал, что исповедовал марксизм, и 19 сентября 1947 года, буквально за месяц до его запланированного отъезда из Америки, писатель получил повестку, предписывающую ему предстать перед Комиссией. Кроме Брехта повестки получили и другие сценаристы, режиссеры и продюсеры; эта группа стала известна как Девятнадцать из Голливуда.
Прежде чем отправиться в Вашингтон, Девятнадцать из Голливуда собрались, чтобы обсудить план действий. Они решили идти на столкновение. Вместо того чтобы отвечать на вопросы об их принадлежности к коммунистической партии, они решили огласить подготовленные заранее заявления, которые поставят под сомнение авторитет Комиссии и будут оспаривать обвинения в антиконституционной деятельности. Даже если это приведет к тюремному заключению, решили они, таким образом удастся добиться гласности.
Брехт не согласился. Что хорошего, спрашивал он, в том, чтобы изображать мучеников, при этом мало у кого в обществе вызывая симпатию, если в процессе они на много лет лишатся возможности ставить свои пьесы и продавать сценарии? Он был уверен в том, что по уму они превосходят членов Комиссии. Так к чему опускаться до уровня их оппонентов, вступая с ними в дискуссии? Почему бы не перехитрить Комиссию, притворившись, что они готовы сдаться, а на самом деле тонко посмеяться над ней? Девятнадцать вежливо выслушали доводы, но решили следовать намеченному плану, предоставив Брехту действовать по его усмотрению.
Комиссия вызвала Брехта на 30 октября. От него ожидали того же поведения, что и от Девятнадцати, которые предстали перед Комиссией раньше. Ожидалось, что он будет спорить, откажется отвечать на вопросы, будет оспаривать право Комиссии на проведение слушания, возможно, даже выкрикивать оскорбления. К их глубочайшему удивлению, однако, Брехт демонстрировал лояльность. Он надел костюм (чего почти никогда не делал), курил сигару (он прознал, что председатель Комиссии был заядлым курильщиком сигар), вежливо и уважительно отвечал на вопросы.
В отличие от других свидетелей Брехт ответил на вопрос о принадлежности его к коммунистической партии: он не является ее членом, сказал он, и надо же, это оказалось правдой. Один из членов Комиссии спросил: «Правда ли, что вы написали несколько революционных пьес?» Брехт написал много пьес с открыто коммунистическими лозунгами, но он ответил: «Я написал много антигитлеровских песен, стихов и пьес и, разумеется, их можно счесть революционными, потому что, конечно же, я выступал за свержение фашистского режима». Это заявление приняли без возражений.
Брехт говорил по-английски очень неплохо, но для дачи показаний воспользовался услугами переводчика, и такая тактика позволила ему вести тонкую лингвистическую игру. Когда члены Комиссии находили высказывания коммунистической направленности в английских переводах его стихов, он повторял строки по-немецки для переводчика, который заново переводил их; в результате они каким-то образом приобретали вполне невинное звучание. В какой-то момент член Комиссии продекламировал революционное стихотворение по-английски и спросил Брехта, он ли это написал. «Нет, — ответил тот. — Я написал стихи no-немецки, и они очень отличались от этих». Уклончивые ответы писателя беспокоили членов Комиссии, но из-за его вежливого тона и признания их авторитета было просто невозможно на него сердиться.
После короткого — не более часа — опроса члены Комиссии решили, что этого достаточно. «Большое спасибо, — сказал председатель, — вы образцовый свидетель». Его не только освободили, но и обещали поддержку в случае недоразумений с иммиграционными властями. На другой день Брехт покинул Соединенные Штаты, чтобы никогда не возвращаться.
ТОЛКОВАНИЕ
Вызывающим поведением Девятнадцать из Голливуда снискали симпатии, а спустя годы они добились того, что общественное мнение их оправдало. Но при этом они попали в черные списки, и долгое время продуктивного творческого труда было упущено. Брехт выразил свою неприязнь к Комиссии более тонким способом. Его образ мыслей не изменился, он не пошел на компромисс; вместо этого во время дачи показаний он искусно продемонстрировал свое превосходство над Комиссией: он все время ходил кругами и давал пространные ответы, полные лжи. Их, однако, невозможно было оспорить, настолько они были затуманены намеками и жонглированием словами. В результате он сохранил возможность и дальше писать свои революционные произведения (вместо того чтобы мучиться в тюрьме Соединенных Штатов), хотя его псевдопослушание просто помогло ему изящно поиздеваться над Комиссией.
Не забывайте: людей, явно демонстрирующих свой авторитет, легко поймать, изображая капитуляцию. Если вы открыто демонстрируете подчинение, это заставляет их ощутить собственную значимость. Довольные тем, что вы их уважаете, они становятся легкой мишенью для контратаки или для того, чтобы посмеяться над ними, как Брехт. Соразмеряя свои силы и время, никогда не жертвуйте возможностью маневра в будущем, хотя и отдаленном, в пользу недолговечного ореола мученичества.
Когда мимо проезжает важный господин, умный крестьянин низко поклонится и тихонько испустит ветры.
Эфиопская пословица
КЛЮЧИ К ВЛАСТИ
В ведомстве власти нас часто подводит то, что мы слишком сильно отвечаем на действия врагов и соперников. Такая преувеличенная реакция порождает трудности, которых можно было бы избежать, будь мы рассудительнее. Помимо прочего, конфликт грозит затянуться до бесконечности, так как соперник, в свою очередь, тоже резко реагирует, как, например, афиняне в случае с Милосом. Нашим первым побуждением всегда бывает оказать сопротивление, на проявление агрессии в свою очередь ответить агрессией. Но в следующий раз, когда кто-то заденет вас и вы поймете, что собираетесь ответить тем же, попробуйте сделать вот что: не оказывайте сопротивления, не наносите ответного удара, а уступите, подставьте другую щеку, покоритесь. Вы убедитесь, что часто таким способом можно нейтрализовать противника — он ждет от вас ответной агрессии, даже хочет этого, так что вы застаете его врасплох и обескураживаете, не оказывая сопротивления. Смиряясь, вы на самом-то деле становитесь хозяином положения, потому что ваша капитуляция является лишь частью плана, цель которого — усыпить врага, заставив его поверить, что вы сломлены.
Суть этой тактики в следующем: вы сохраняете внутреннюю твердость, но внешне склоняетесь. Лишенные повода для проявления агрессии, ваши противники в замешательстве. У них нет причин, которыми они могли бы воспользоваться, чтобы ответить дальнейшим насилием, а оно потребовало бы агрессивного хода от вас. Вместо этого вы выиграли время и пространство для подготовки ответного маневра, который может оказаться для них сокрушительным. В поединке интеллекта с грубой силой и агрессией такая тактика — первоклассное оружие. Она требует полного самообладания: тот, кто капитулирует no-настоящему, рискует лишиться свободы, и унижение от сознания своего поражения может оказаться губительным. Нельзя забывать, что вы лишь прикидываетесь проигравшим, подобно животному, которое прикидывается мертвым, чтобы спастись.
Мы видели, что бывает лучше сдаться, чем продолжать борьбу; если противник намного сильнее и очевидно, что поражение неминуемо, часто лучше бывает сдаться, чем бежать. Бегство поможет на короткое время, но рано или поздно враг настигнет. Сдавшись вместо этого, вы получаете возможность обвиться вокруг неприятеля и, вонзив в него зубы, поразить с близкого расстояния.
В 473 году до н. э. древнекитайский правитель царства Юэ Гу Чжан получил сокрушительное поражение от правителя царства У в битве при Фучжоу. Гу Чжан намеревался скрыться, но его советник подсказал другое: сдаться и постараться попасть на службу к правителю У, получив таким образом возможность как следует изучить его и подготовить реванш. Решив последовать этому совету, Гу Чжан отдал победителю все свои богатства и нанялся простым работником в его конюшни. В течение трех лет он вел себя смиренно, и наконец правитель, поверив в его лояльность, позволил ему вернуться к себе домой. На самом деле, однако, Гу Чжан все три года собирал информацию и планировал ответный удар. Когда У поразила страшная засуха и внутренние беспорядки ослабили царство, он, собрав армию, вторгся в У и одержал легкую победу. Вот какая сила стоит за капитуляцией: она дает вам время и гибкость для подготовки разрушительного ответного удара. Если бы Гу Чжан просто бежал, этот шанс был бы для него потерян.
Когда в середине XIX века международная торговля начала угрожать независимости Японии, японцы обсуждали, как защитить страну от иноземцев. Один из министров, Хотта Масапоши, написал в 1857 году меморандум, который в дальнейшем определил японскую политику: «... Я считаю, что наша политика должна заключаться в том, чтобы завязывать дружественные связи, отправлять корабли в другие страны и там повсюду вести торговлю, брать пример с иноземцев в том, в чем они нас превосходят, и исправлять собственные недостатки, заботиться об укреплении своей нации и пополнении вооруженных сил, и так постепенно подчинять иностранцев нашему влиянию, пока в конце концов все страны мира не познают благодать совершенного покоя и наше превосходство не будет признано по всей земле».
Перед нами блестящее приложение данного закона: использовать смирение и покорность, чтобы добиться превосходства над врагом. Изучить его досконально, медленно втираясь в доверие, внешне следовать его привычкам, но внутренне сохранять собственную культуру. В финале вы одержите победу, потому что враг считает вас слабым, низшим и, значит, не принимает мер предосторожности, а вы в это время догоняете и обходите его. Такая мягкая форма вторжения исподтишка часто наиболее эффективна, так как враг не ощущает необходимости чему-то противостоять, сопротивляться или к чему-то готовиться. Если бы Япония оказывала сопротивление западному влиянию, это могло бы вызвать насильственное вторжение Запада, которое полностью изменило бы самобытную японскую культуру.
Капитуляция часто позволяет поиздеваться над противниками или обернуть их оружие против них самих, как сделал Брехт. В романе Милана Кундеры «Шутка», в основу которого лег реальный опыт, полученный автором в чехословацкой исправительной колонии, есть история о том, как тюремные охранники организовали эстафету — соревнование между тюремщиками и заключенными. Для охранников это была возможность продемонстрировать свое физическое превосходство. Заключенные знали, что от них ждут проигрыша, поэтому они выбрали своеобразный путь: изображая, что стараются изо всех сил, они на самом деле еле двигались, пробегали несколько метров и валились в изнеможении, хромали или бежали как можно медленнее, в то время как охранники проносились мимо на полной скорости. Заключенные приняли участие в эстафете и проиграли в ней, тем самым продемонстрировав полное послушание. Однако своим «сверхпослушанием» высмеяли всю затею, фактически провалив ее. Черезмерное послушание — капитуляция — в этом случае позволило парадоксальным способом продемонстрировать превосходство. Сопротивление повлекло бы за собой ряд насильственных действий со стороны заключенных, и в этом они уподобились бы тюремщикам. Сверх меры подчиняясь своим врагам, они выставили их на смех, а при этом наказать заключенных было не за что, ведь они выполнили всё, что от них требовалось. Власть — это постоянное движение, приливы и отливы, потому что игра сродни потоку; это арена постоянной борьбы, где обладание властью очень часто сменяется падением. Если вы чувствуете, что наступила усталость, маневр с капитуляцией прекрасно поможет вам вновь подняться на ноги — добровольная сдача позиций маскирует ваши притязания, учит вас терпению и самообладанию, самым нужным навыкам в этой игре, и помогает занять самое выгодное положение, из которого вы можете внезапно нанести удар по неприятелю. Если вы убежите или продолжите бой — это в итоге приведет к поражению. Если сдадитесь — это почти наверняка впоследствии обернется славной победой.
Образ: дуб. У дуба, который сопротивляется ветру, одна за другой ломаются ветви, ему нечем защитить ствол, и он рано или поздно трещит. Дуб, Который склоняется, живет дольше, его ствол становится все толще, а корни уходят вглубь и делаются все более цепкими.
Авторитетное мнение. «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобой и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприщем, иди с ним два» (Евангелие от Матфея, 5: 38—41).
ОБОРОТНАЯ СТОРОНА
Цель капитуляции в том, чтобы уцелеть до лучших времен, когда будет можно вновь заявить о себе. Обычно сдаются, чтобы избежать мук, хотя случается, что врага невозможно смягчить, и тогда мученического венца не избежать. Более того, если вы предпочтете смерть, то последователи могут почерпнуть в этом силы и вдохновение.
И все же мученичество, то есть оборотная сторона капитуляции, это хаотичная, нечеткая тактика, к тому же в ней не меньше насилия, чем в агрессии, которой она противостоит. На каждого прославленного мученика приходятся тысячи других, неизвестных. Их муки не зажгли ни религиозного чувства, ни бунта. Так что, если мученичество и передает иногда некоторую силу, это происходит стихийно, и невозможно предвидеть, случится ли это. Важнее то, что вы уже не окажетесь рядом, чтобы наслаждаться этой силой, если она возникнет. И вообще, в мучениках иногда проскальзывает что-то эгоистичное и высокомерное, порой возникает ощущение, будто их последователи для них менее важны, чем их собственная слава.
Если власть опустошила вас, лучше не принимайте во внимание оборотную сторону этого закона. Забудьте про мученичество маятник рано или поздно снова подхватит вас вверх, и надо выжить, чтобы дождаться этого.
ЗАКОН 23
Концентрируй свои силы
Сохраняйте силы и энергию, копите и храните их в концентрированном виде. Вы добьетесь большего, открыв богатую жилу и углубляя ее, чем порхая от одной неглубокой шахты к другой, — интенсивная разработка всякий раз побивает экстенсивную. Изыскивая источники мощи, которая возвысит вас, найдите один главный ключ, тучную корову, и она в течение долгого времени будет снабжать вас молоком..
НАРУШЕНИЕ ЗАКОНА В Китае в начале VI века до н. э. царство У начало войну против соседних северных провинций Срединного Царства. У было на подъеме, власть его росла, но ему недоставало великой истории и культуры Срединного Царства, столетиями, являвшегося центром китайской цивилизации. Победой над Срединным Царством правитель У надеялся мгновенно поднять свой престиж. Поход начался с громких фанфар и многочисленных побед, но довольно скоро оказалось, что войска У одерживали победы на одном фронте, но при этом оставалась без прикрытия армия на другом. Первый министр и советник правителя У Цзун-сюй предупредил, что в варварском государстве Юэ, к югу от них, начинают замечать проблемы У и строят планы захвата. Правитель лишь посмеялся над такими страхами: еще одна громкая победа — и великое Срединное Царство будет принадлежать ему. Вскоре У Цзун-сюй отправил своего сына в безопасное место, в царство Чу. Этим поступком он подавал правителю знак, что не одобряет войну и боится, что честолюбие и эгоизм правителя приведут царство У к крушению.
| гусак и конь Гусак, щипля траву на выгоне, посчитал оскорбительным для себя соседство с конем, что пасся поодаль. Злобно шипя, он обратился к тому: «Я, конечно же, более благородное и совершенное животное, чем ты, ибо все твои возможности и способности сводятся к однойединапвенной. Я же могу ходить по земле, как и ты, однако у меня есть еще и крылья, на которых я поднимаюсь в небо. Если же я захочу, то могу и плавать в прудах и озерах, освежаясь в прохладной воде. Я наделен свойствами птицы, рыбы и четвероногого». Конь, презрительно фыркнув, отвечал «Верно, что ты освоил три стихии, однако не выглядишь достойно ни в одной из них. Ты летаешь, это правда, но твой | Правитель воспринял это как предательство, набросился на министра, обвиняя его в нелояльности, и под влиянием вспышки гнева дал ему приказ покончить с собой. У Цзун-сюй повиновался, но прежде чем вонзить кинжал себе в грудь, он крикнул: «Вырви мне глаза, правитель, и прикажи поместить их на воротах У, чтобы я увидел, как войска Юэ с триумфом входят в них». Как и предсказывал У Цзун-сюй, через несколько лет армия Юэ вошла в царство У. Когда варвары окружили дворец, правитель припомнил последние слова своего со- |
| ветника — и ему показалось, что вырванные глаза мертвеца видят его бесчестье. Не в силах перенести позор, правитель покончил с собой, «покрыв свое лицо, так чтобы не встретиться взглядом со своим министром в ином мире». ТОЛКОВАНИЕ История царства У — модель всех империй, которые пали, став жертвой чрезмерного расширения. В опьянении от своих успехов и непомерно честолюбивые, такие империи увеличивались до поистине гротескных размеров, и всё завершалось крахом. Так случилось с древними Афинами, страстно возжелавшими заполучить дальний остров Сицилию и потерявшими империю. Римляне растянули границы своей империи, включая в нее обширные территории. Поступая таким образом, они сделали страну более уязвимой, увеличивая опасность нападения всё новых племен варваров. Их бесцельная экспансия привела империю к гибели. Что касается нашего примера с Китаем, удел царства У служит элементарным уроком того, что может случиться, если расточать силы на нескольких фронтах, игнорируя потенциальные опасности ради завоевания здесь и сейчас. «Если тебе не угрожает опасность, — учит Суньизы, — не надо воевать». Это почти физический закон: все то, что раздувается слишком сильно, выходя за свои рамки, неизбежно рушится. Разум не должен блуждать от одной цели к другой или допускать, чтобы успех заставлял забыть о чувстве меры и целеустремленности. Тот, кто собран, последователен и не теряет связи с прошлым, обладает властью. Распущенные, разбросанные и напыщенные загнивают и падают. Чем сильнее они раздуваются, тем больнее ударяются падая. | полет так тяжел и неуверен, что не дает тебе права равняться с жаворонком или ласточкой. Ты можешь плавать по глади вод, но не способен жить в воде, подобно рыбам. Ты не можешь ни кормиться в Этой стихии, ни скользить в глубинах. А когда ты ходишь, а лучше сказать, ковыляешь по земле на своих кривых коротких лапках, вытянув длинную шею, шипя на всех встречных, то вызываешь лишь смех у всех, кто тебя видит. Признаю, я действительно создан только для передвижения по земле, но как изящно мое сложение! Как соразмерны все члены] Как гармонично все мое тело! Как велика моя сила! Как поразительна |
| моя скорость] Уж лучше быть предназначенным для одной стихии и быть в ней великолепным., чем быть гусаком повсюду!» Джон Айкин (1747—1822), «Басни», из Боккаччо и Чосера | СОБЛЮДЕНИЕ ЗАКОНА Банкирская семья Ротшильдов происходила от бедняков из еврейского гетто во Франкфурте. Жестокий закон германского города запрещал евреям появляться за пределами гетто, но евреи повернули это иначе: закон придавал им уверенность в себе и в их рьяной заботе о сохранении своей культуры любой иеной. Мейер Амшель был первым из Ротшильдов, кто в конце XVIII века накопил состояние, давая деньги в рост. Прежде всего Мейер Амшель сблизился с семейством могущественных князей Турна и Таксиса. Вместо того чтобы оказывать услуги разным клиентам, он добился того, что стал первым банкиром этих князей. Во-вторых, он не допускал в свой бизнес чужих — только своих детей и близких родственников. Чем более сплоченной и единой становилась семья, тем большее могущество она приобретала. Вскоре бизнес повели пять сыновей Мейера Амшеля. На смертном одре, в 1812 году, Мейер Амшель отказался назвать основным наследником одного из них. Вместо этого он передал дело всем пятерым, завещав им хранить семейные традиции, держаться вместе, не поддаваться опасности расточительства и не допускать вторжения чужаков. Заменив Мейера Амшеля в управлении делом, сыновья решили, что можно значительно увеличить состояние, если надежно закрепиться в финансовых делах Европы в целом, а не связывать себя с одной страной или княжеским домом. Один из пяти братьев, Натан, уже открыл магазин в Лондоне. В 1813 году Джеймс переехал в Париж. Амшель остался во Франкфурте, Соломон устроился в Вене, а младший, Карл, поехал в Неаполь. Связав воедино все сферы влияния, они смогли укрепить свои позиции на европейских финансовых рынках. Такая расширенная сеть, разумеется, сделала Ротшильдов уязвимыми для той самой опасности, от которой предостерегал их отец: расточительство, рассеяние, разделение. Они избежали этой опасности и утвердились как мощнейшая сила в европейских финансах и политике, еще раз применив стратегию гетто — не принимать чужаков, концентрировать свои силы. Ротшильды разработали самую быструю систему курьерской почты в Европе, позволившую им узнавать новости о событиях раньше всех конкурентов. Они фактически стали обладателями монополии на информацию, а их переписка велась на франкфуртском диалекте идиш, закодированном так, что расшифровать его могли только сами братья. |
| Перехватывать их корреспонденцию не имело смысла — никто не мог ее понять. «Даже самые видные банкиры не могут найти путь в лабиринте Ротшильдов», — признал финансист, попытавшийся проникнуть в клан. В 1824 году Джеймс Ротшильд решил, что настало время жениться. Он обсудил этот вопрос с семьей, ведь речь шла о том, что в клан Ротшильдов войдет чужой человек, который может выдать их секреты. Поэтому Джеймс решил найти себе жену внутри семьи и выбрал дочь своего старшего брата Соломона. Братья были в восторге — они считали, что это блестящее решение вопроса о женитьбе. Выбор Джеймса теперь стал линией поведения и для других членов семьи. Два года спустя Натан выдал свою дочь замуж за сына Соломона. В последующие годы пять братьев заключили восемнадцать браков между своими детьми, из них шестнадцать — между двоюродными братьями и сестрами. | Берегись расточать свои силы, постоянно старайся накапливать их. Тений полагает, что он может делать всё, что делают другие, но ему наверняка придется раскаяться в каждом несправедливом суждении. Иоганн Вольфганг Гёте, 1749—1832 |
«Мы — как часовой механизм: каждая деталь необходима», — говаривал один из братьев Соломон. Как в часах, каждый раздел бизнеса развивался в гармонии со всеми остальными, а внутренняя работа была не видна миру, который лишь наблюдал за движением стрелок. В то время как другие богатые и могущественные семьи страдали от тяжелых финансовых потрясений бурной первой половины XIX века, сплоченным Ротшильдам удалось не только выстоять, но и увеличить свое невероятное состояние.
ТОЛКОВАНИЕ
Ротшильды появились в странное время. Они были выходцами из места, не менявшегося веками, но жили в век, давший рождение промышленной революции, Французской революции и бесконечной череде изменений. Ротшильды не хоронили своего прошлого, противостояли тенденции своего времени к рассеянию, поэтому они могут служить символом закона концентрации.
Лучше всех его демонстрирует Джеймс Ротшильд, тот из сыновей, что обосновался в Париже. За свою жизнь Джеймс был свидетелем падения Наполеона, реставрации монархии Бурбонов, буржуазной монархии герцога Орлеанского и, наконец, воцарения Наполеона III. Французские стили и моды менялись в безумном ритме, всё вертелось, словно карусель. Не боясь показаться окаменелым пережитком прошлого, Джеймс управлял своей семьей так, будто гетто жило внутри нее. Он сохранял внутреннюю собранность и крепость своего клана. Только так, держась, как якорем, за прошлое, семья оказалась в состоянии процветать среди общего хаоса. Концентрация была основой власти, богатства и стабильности Ротшильдов.
Лучшая стратегия — всегда быть сильнейшим; сначала в общем, затем — в определяющих пунктах... Нет закона более высокого и более простого, чем необходимость концентрировать свои силы... Кратко первый принцип гласит: действуй с предельной концентрацией. «О войне». Карл фон Клаузевиц (1780—1831)
КЛЮЧИ К ВЛАСТИ
Мир страдает от все нарастающего разделения и дробления — внутри стран, политических групп, семей, даже отдельных личностей. Мы все находимся в состоянии полной рассеянности, никак не можем сосредоточиться, удержать свои мысли в одном направлении, пока нас не потянули в тысячи других. Уровень конфликтности в современном мире выше, чем когда-либо, и мы впустили всё это в наши собственные жизни.
Решением может стать уход: в себя, в прошлое, в более концентрированные формы мысли и действия. Наполеон знал важность сосредоточения сил и удара по слабому звену противника — в этом был секрет его успехов на полях сражений. Целеустремленность, полная концентрация на решении задачи и применение всех этих качеств против людей менее сосредоточенных, людей в состоянии смятения — такая стрела всегда найдет свою мишень и каждый раз поразит врага.
Казанова объяснял свой жизненный успех способностью сосредоточиться на единой цели и добиваться ее, пока она не поддастся. Именно благодаря своей способности полностью отдавать себя женщинам, которых он желал, он стал неотразимым соблазнителем. Недели или месяцы, когда одна из этих женщин находилась в сфере его внимания, он не думал больше ни о ком. Когда его подвергли заключению под коварной свинцовой кровлей Дворца дожей в Венеции, в тюрьме, откуда никому не удавалось бежать, он сконцентрировался на обдумывании единственной цели — побеге. Перевод в другую камеру, означавший, что месяцы работы над подкопом пропали втуне, не обескуражил его, он не отступил и в конце концов совершил побег. «Я всегда верил, — писал он позднее, — что если человек задумает добиться чего-то и будет заниматься только этим, то он неизбежно преуспеет, невзирая на трудности. Этот человек сможет стать великим визирем или Папой Римским».
Сосредоточьтесь на единой цели и добивайтесь самого полного воплощения своего плана. В мире власти вы постоянно будете нуждаться в помощи окружающих, как правило, людей более могущественных, чем вы сами. Глупец порхает от одного человека к другому, веря, что ему удастся выжить, разбрасываясь таким образом. Следствие закона концентрации, однако, гласит, что можно сохранить много сил и получить больше власти, прилепившись к одному определенному источнику власти. Ученый Никола Тесла потерпел крах из-за того, что верил, что сохраняет свою независимость тем, что не служит одному господину. Он отказал даже Дж. П. Моргану, предлагавшему ему выгодный контракт. На самом деле «независимость» Теслы означала, что, отказываясь от покровительства одного конкретного патрона, он постоянно был вынужден угождать десяткам других. В конце своей жизни он осознал свою ошибку.
Все великие живописцы и писатели Возрождения сталкивались с этой проблемой, но больше других писатель XVI века Пьетро Аретино. На протяжении всей своей жизни Аретино страдал от унизительной необходимости угождать то одному, то другому князю. Наконец он решил покончить с этим и обратился за покровительством к Карлу V, обещая служить императору своим пером. Он приобрел свободу, которая открывается при верности одному источнику власти. Микеланджело нашел свою свободу с Папой Юлием II, Галилей — с домом Медичи. Единственный покровитель оценит вашу преданность и станет зависеть от ваших услуг, в конечном счете хозяин служит своему рабу.
Наконец, власть сама по себе существует в концентрированных формах. В любой организации неизбежно рычаги управления находятся в руках маленькой группы людей. И часто это вовсе не титулованные особы. В игре власти лишь глупей молотит мимо цели, не умея сосредоточиться на ней. Вы должны выяснить, кто руководит действиями, кто действительно режиссирует из-за кулис. Как обнаружил Ришельє в самом начале своего восхождения, на французской политической сиене начала XV11 века всем заправлял отнюдь не король Людовик XIII, а его мать. Поэтому он прилепился к ней и, взмыв над головами придворных, проделал свой путь наверх.
Достаточно взбить масло один раз — состояние и власть обеспечены вам до конца дней.
Образ: стрела. Вы не можете поразить две цели одной стрелой. Если ваши мысли блуждают, вы не попадете в сердце врага. Мысль и стрела должны слиться в одно целое. Только достигнув такой концентрации ментальной и физической силы, вы поразите своей стрелой цель и пронзите сердце.
Авторитетное мнение. «Почитай глубину больше, чем широту. Совершенство определяется качеством, а не количеством. Ширь сама собой не в состоянии возвыситься над посредственностью, и это несчастье людей с обширными общими интересами: гоняясь за несколькими зайцами, они не могут поймать ни одного. Глубина позволяет устремиться вверх и возвышает до уровня героев в материях величественных» (Бальтазар Граииан).
ОБОРОТНАЯ СТОРОНА
В концентрации есть свои опасности, бывают и моменты, когда более верной тактикой является рассредоточение. Борясь с националистами за власть в Китае, Мао Цзэдун и коммунисты вели затяжную войну на многих фронтах, их основным оружием были саботаж и западни. Рассеяние часто выгодно более слабой стороне, это, по сути дела, основной принцип партизанской войны. В борьбе с более сильной армией концентрация сил только сделает вас доступной мишенью — лучше в этом случае раствориться в пейзаже и вызвать растерянность врага, неспособного вас обнаружить.
В том, чтобы связать себя с одним источником власти, есть главная опасность: если ваш покровитель умрет или выйдет из милости, вы будете страдать. Так случилось с Чезаре Борджиа, который унаследовал власть от своего отца, Папы Александра VI. Именно Папа Александр дал сыну армию, с ней тот воевал и завоевывал именем отца. Когда Александр внезапно скончался (не исключено, что от яда), Чезаре тоже словно умер. Он с годами нажил слишком много врагов и оказался без поддержки и защиты отца. В тех случаях, когда вам может потребоваться зашита, часто мудрым решением бывает подстраховать себя, обвившись вокруг нескольких опор, особенно в периоды великих потрясений и перемен или если у вас очень много врагов. Чем большему количеству покровителей и господ вы служите, тем меньше рискуете в случае, если один из них лишится власти.
| Даже если вы сосредоточите силы на одном покровителе, все же можно подумать о предосторожности и заранее подготовиться к дню, когда ваш господин или покровитель не будет более в состоянии опекать вас. И последнее. Слишком зацикливаясь на достижении цели, вы можете превратиться в невыносимого зануду, особенно в искусстве. Живописец Возрождения Паоло Учелло уделял так много внимания проработке перспективы, что его полотна выглядели безжизненными и надуманными. Напротив, Леонардо да Винчи интересовало всё на свете — архитектура, живопись, оружие, скульптура, механика. Многогранность была источником его власти. Но такие гении редки, а простым смертным вроде нас лучше интенсив|но разрабатывать одну грань.
ЗАКОН 24
Поступай как истинный придворный
Истинный придворный процветает в мире, где всё вращается вокруг власти и политической сноровки. Он в совершенстве владеет мастерством косвенного намека Он льстит, уступает и утверждает свою власть над другими в самой изящной и уклончивой манере Изучайте и применяйте законы двора — и вашему росту не будет предела
ПРИДВОРНОЕ ОБЩЕСТВО То, что вокруг власти сама собой формируется структура придворного общества, объясняется сущностью человеческой натуры. В прошлом двор собирался вокруг правителя и имел много функций: двор развлекал правителя, но, кроме того, это был путь утвердить и закрепить иерархические отношения королевской семьи, аристократии и правящих классов, удержать аристократов в подчиненном положении и в то же время вблизи правителя, так чтобы он мог не упускать их из виду. Двор служит власти многими способами, но главным образом он прославляет повелителя, предоставляя в его распоряжение своего рода миниатюрную вселенную, мирок, обитатели которого из кожи вон лезут, чтобы понравиться ему. Быть придворным — опасная игра. Арабский путешественник XIX века, находясь при дворе в Дарфуре (современный Судан), сообщал, что придворные там должны были повторять всё, что делал султан: если он был ранен, им предписывалось страдать от такой же раны; если он падал с коня на охоте, падали и они. Подобная мимикрия была свойственна придворной жизни по всему миру. Самой серьезной опасностью было не угодить правителю — одно неверное движение грозило смертью или ссылкой. Удачливому придворному приходилось танцевать на канате: угождать, но не переусердствовать в угодливости; повиноваться, но стараться каким-то образом выделиться среди других придворных, однако ни в коем случае не выделяться настолько, чтобы правитель почувствовал себя неуютно. Великие царедворцы на всем протяжении истории досконально осваивают науку манипулирования людьми. Они заставляют королей чувствовать себя более величе-
| ДВЕ СОБАКИ Дворовый, верный пес Барбос, Который барскую усердно службу нес, Увидел старую свою знакомку, Бужу, кудрявую болонку, На мягкой пуховой подушке, на окне К ней ластяся, как будто бы к родне, Он с умиленья чуть не плачет, И под окном Визжит, вертит хвостом И скачет «Ну что, Жужутка, как живешь С тех пор, как господа тебя в хоромы взяли? Ведь помнишь: на дворе мы часто голодали Какую службу ты несешь''» — «На счастье грех роптать, — Жужутка отвечает — Мой господин во мне души не чает; Живу в довольстве и добре, И ем и пью на серебре, |
| Резвлюся с барином; а ежели устану, Валяюсь по коврам и мягкому дивану Ты как живешь?» — «Я, — отвечал Барбос, Хвост плетью опустя и свой повеся нос, — живу по-прежнему: терплю и холод, И голод, И, сберегаючи хозяйский дом, Здесь под забором сплю и мокну под дождем; А если невпопад залаю, То и побои принимаю. Да чем же ты, Жужу, в случай попал, Бессилен бывши так и мал, Меж тем, как я из кожи рвусь напрасно? Чем служишь ты?» — «Чем служишь* Вот прекрасно! — с насмешкой отвечал Жужу. — На задних лапках я хожу». Иван Крылов (1768-1844), «Басни» | ственными и заставляют всех остальных бояться их могущества. Им подвластна магия видимости, они знают, что почти обо всем при дворе судят по внешней оболочке. Настоящие придворные изысканны, учтивы, их враждебность завуалирована и уклончива. Эти властители мира никогда не говорят больше, чем необходимо, извлекая все, что можно, из комплимента или скрытого оскорбления. Они обладают притягательной силой — люди хотят находиться рядом с ними, потому что они умеют угождать, но не лебезя и не унижаясь при этом. Настоящие придворные становятся любимцами королей, наслаждаясь всеми преимуществами своего положения. Часто они могущественнее повелителей, так как умеют виртуозно накапливать и усиливать свое влияние. Сегодня многие недооценивают придворную жизнь, считая ее пережитком прошлого, историческим курьезом. Они рассуждают, как писал Макиавелли, «так, будто небеса, солнце, элементы и люди изменили порядок движения по своим орбитам и стали иными, нежели в древние времена». Возможно, на земле не появится другой Король-Солнце, но no-прежнему множество людей верит, что солнце вращается вокруг них. Королевский двор, вероятно, можно считать более или менее отжившим, или, по крайней мере, утратившим силу, но дворы и придворные все еще существуют, потому что существует власть. Придворных теперь редко заставляют падать с коня, но законы, регулирующие придворную политику, вечны, как и законы власти. Так что нам есть, зачем учиться, и есть, чему поучиться у великих придворных прошлого и настоящего. |
ЗАКОНЫ ПРИДВОРНОЙ ПОЛИТИКИ
Не выставляй себя напоказ. Это всегда неосторожность — распространяться о себе или привлекать слишком пристальное внимание к своим действиям. Чем больше вы разглагольствуете о своих делах, тем больше подозрений вызываете. Помимо всего прочего, выставление напоказ благосостояния и благополучия может вызвать зависть у равных вам по положению. Помните об осторожности, распространяясь о своих достижениях, и возьмите за правило говорить о себе меньше, чем о других людях. Скромность обычно более привлекательна.
Будь беспечным. Никогда не показывайте, что слишком много трудитесь. Ваш талант должен казаться чем-то естественным, легким — тогда вас будут считать гением, а это лучше, чем прослыть трудоголиком. Даже когда над чем-то требуется изрядно попотеть, постарайтесь, чтобы усилия не были заметны, — людям не нравится видеть кровавые мозоли от тяжкого труда, они считают это просто разновидностью хвастовства. Им приятнее восхищаться тем, как легко и изящно вы добиваетесь цели, чем ужасаться тому, какого адского труда это стоило.
Знай меру в лести. Может показаться, будто для тех, кто выше вас по положению, лести не может быть излишне много, но даже очень хорошие веши обесцениваются, когда возникает избыток. Кроме того, это вызовет подозрения у тех, кто вам ровня. Научитесь льстить не прямолинейно, — занижая собственные достижения, к примеру, или помогая господину выглядеть лучше.
Позаботься, чтобы тебя заметили. Перед нами парадокс: не следует беспардонно лезть на глаза и все же необходимо принять меры, чтобы быть замеченным. При дворе Людовика XIV любой, кого король удостаивал взглядом, мгновенно взлетал вверх по иерархической лестнице. Не было никакого шанса подняться тому, кого государь не выделил из множества придворных. Эта задача требует немалого искусства. Часто в самом начале и впрямь нужно, чтобы вас увидели — в буквальном смысле. Поэтому нужно уделить внимание своему внешнему виду и постараться создать характерный, отличный от всех — отличающийся почти неуловимо — стиль и образ.
