Гл. I. Октябрьская революция и создание советского государства 3 страница

Создание советских судебных органов. Одновременно с уничтожением реакционной буржуазной юстиции создавалась новая, советская судебная система. Ещё до Октябрьской революции, когда Временное правительство доживало последние дни, по инициативе революционных масс создавались революционные суды. Так в Петрограде в Выборгском районе был создан Временный суд. Членами суда были избраны рабочие и крестьяне. Залы заседаний новых судов наполнялись людьми, которые интересовались, как же будет судить новый пролетарский суд. Эти новые суды вначале даже не знали, какие меры наказания применять для виновных. Поэтому первоначально с подсудимых взыскивались денежные штрафы, которые тут же без волокиты, шли на общественные нужды, в отношении более опасных преступников применялась высылка с места жительства. С созданием таких судов революционной совести, революционного сознания наступило оздоровление обстановки – прекратились самосуды, авторитет суда стал подниматься.

Первые суды созданные до Декрета о суде №1, носили самые различные наименования: революционные суды, суды народной совести, следственные комиссии Советов, революционные трибуналы, народно-административные суды. Несмотря на разнообразие наименований и некоторые различия в количественном составе судов и их организационной структуре, все они являлись коллегиальными органами, в отличие от мировых судов, созданных по реформе 1864 года, где мировые судьи выполняли функции правосудия единолично. Заседания всех этих судов проходили открыто, обвиняемым обеспечивалось право на защиту, при вынесении приговоров решений суды руководствовались революционной совестью и революционным правосознанием.

Беря за образец суд Выборгского района, Советы других районов не копировали его, а самостоятельно строили свои суды. Так, в ноябре 1917 года в Кронштадте был организован суд общественной совести, в состав которого входили представители Советов, городского самоуправления, представители большевистской партии, а также местные судьи, избиравшиеся демократическим путем.

Временный революционный народный суд был создан и в Кузнецком уезде Томской губернии. Этот суд организовался в составе председателя – судьи, и четырех членов – представителей городского населения, рабочих, крестьян и солдат. Временный революционный народный суд разрешал дела, по которым обвиняемому грозило наказание до 2 лет тюремного заключения. Приговоры суда являлись окончательными и не подлежали обжалованию.

В Камышловском уезде народный суд был образован в составе шести человек, избиравшихся Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и утверждавшихся общим собранием всех граждан, которыми данный Совет был избран. Этот суд должен был рассматривать все уголовные дела без ограничения подсудности. Приговоры суда по простым делам немедленно приводились в исполнение. На приговор суда, которым подсудимый приговаривался к лишению свободы на срок свыше 15 суток, могла быть подана жалоба общему собранию граждан.

В Новгородской губернии временные революционные суды должны были действовать в составе трех судей и девяти заседателей, избиравшихся Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Эти суды при разрешении дел руководствовались декретами Советского правительства и революционной совестью.

Советской власти нужно было создать единую революционную законность. Крах старой судебной системы и отсутствие декрета о суде вызывали к жизни местные закона, правила, установления. Интересен «Закон о судах», выработанный крестьянами деревни Семенцево Тверской губернии. Этот закон устанавливал «за кражу со взломом – на месте преступления – самосуд, а после совершения кражи и обнаружения виновных – ссылка». Закон предусматривал также штраф за оскорбление действием или словом, ссылку на вечное поселение за убийство с целью грабежа, общественные работы до пяти лет за убийство в драке. Появление такого закона свидетельствует о поисках путей защиты населения от разгула уголовников, хулиганства в условиях, когда старый суд упразднялся, а новый только создавался.

Нужно было обобщить накопленный опыт строительства новых судебных органов и установить в порядке революционной законности единую судебную систему. Для этого необходим был декрет о суде, за разработку которого по поручению В.И.Ленина взялся старый большевик, один из крупных деятелей латышского и русского движения, первый руководитель НКЮ П.И.Стучка (16 ноября был назначен Временным заместителем НКЮ и возглавлял комиссариат до 12 декабря 1917 года).

10 ноября 1917 года П.И.Стучка опубликовал в «Правде» статью «Народный или демократический суд», изложив в ней первоначальный план советской политики в этой области. Прошло всего только две недели со времени победы Октябрьской революции, а П.И.Стучка опирается на опыт строительства новых, революционных судов, выдвигает задачу организации «временных судов революционного происхождения» при всех Советах Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов. Но они были временные, их необходимо было заменить постоянными – выборными и демократическими судами. Главная идея его: Суд должен быть выборным сверху донизу. Предлагал проводить выборы по спискам, составленным для выборов в Учредительное собрание, то есть на основе всеобщего избирательного права. Высшие судебные инстанции, число которых должно было быть сокращено, должны были избираться, на первое время, из числа избранных населением судей. А прокурорский надзор предлагал объединить с адвокатурой в единый институт.

В тот же день (10 ноября) П.И.Стучка доложил первый проект декрета на заседании ВЦИК. Была создана юридическая комиссия из пяти человек, которая отредактировала проект Стучки. 15 и 16 ноября проект обсуждался на заседаниях СНК. После этого заседания обсуждение проекта было перенесено на 17 ноября, но 17 ноября заседание не состоялось. Поэтому проект рассматривался на заседании Президиума ВЦИК, где левые эсеры предлагали не торопиться со сломом старого суда, предлагали ввести революцию в рамки «демократической законности». Они задерживали разработку и принятие проекта декрета через ЦИК, возражая против основных его положений. Поэтому 22 ноября 1917 года СНК самостоятельно, минуя ЦИК, принял Декрет о суде №1.

Впервые декрет о суде №1 был опубликован 23 ноября 1917 года в газете «Правда», 24 ноября 1917 года в газете Временного Рабочего и Крестьянского Правительства и 12 декабря этого же года – в Собрании Узаконений Рабоче-Крестьянского Правительства. В связи с тем, что в самом декрете не было указаний о времени вступления его в силу, этим моментом является время опубликования декрета в официальном органе Советского правительства – в газете Временного Рабочего и Крестьянского Правительства, то есть 24 ноября 1917 года.

Этим декретом (статья 1) Советское правительство официально, в законодательном порядке упраздняло все ранее существовавшие общие судебные установления: окружные суды, судебные палаты и правительствующий Сенат со всеми департаментами, военные и морские суды всех наименований, а также коммерческие суды, заменяя все эти установления судами, образуемыми на основе демократических выборов. Кроме того, упразднялись институты судебных следователей, прокурорского надзора, присяжной и частной адвокатуры.

Декрет (статья 2) приостанавливал действие института мировых судей, заменив их местными судами в лице постоянного местного судьи и двух очередных заседателей, приглашаемых на каждую сессию по особым спискам. Местные судьи должны были избираться на основе прямых демократических выборов, а до назначения таких выборов они временно избирались районными, волостными, уездными, городскими и губернскими Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Эти же советы составляли списки заседателей и определяли очередь их явки на сессию.

Прежние мировые судьи не лишались права, при их согласии, быть избранными в местные суды. Но попытки привлечения мировых судей потерпели неудачу. На заседании Совета Петроградской стороны 15 декабря 1917 года районный комиссар юстиции сообщил, что мировые судьи «все дела… страшно запустили. Ни одного из старых служащих в камерах не осталось. Пришлось подобрать новый штат…»

Для НКЮ, видимо, была ясно тщетность попыток привлечения мировых судей, по крайней мере, по Петрограду. 5 декабря 1917 года временный заместитель НКЮ П.И.Стучка разослал всем районным советам Петрограда предписание: «Предлагаю Вам немедленно приступить к открытию деятельности местных судов, а так же комиссаров для закрытия камер мировых судей и для принятия в ведение местных судов их дел и производств».

Из каких же источников Совет черпал кадры судебных органов? 7 декабря 1917 года исполком Выборгского совета обратился ко всем фабрично-заводским комитетам района с просьбой немедленно выделить «хорошо грамотных товарищей, независимо от политических взглядов, но стоящих на платформе власти Советов, способных разбираться в судебном производстве». Каждый завод должен был выделить не менее трех человек. К подсудности местного суда были отнесены все гражданские дела по искам на сумму до 3 тысяч рублей и уголовные дела, если обвиняемому угрожает наказание на свыше 2 лет лишения свободы. Декрет отменил апелляционный порядок обжалования, и в качестве кассационной инстанции для местных судов учредил уездные, а в столицах – столичные съезды местных судов.

По статье 5 декрета местные суды должны были решать дела именем Российской Республики и руководствоваться в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию. Предоставление в первые месяцы Октябрьской революции возможности пользоваться законами свергнутых правительств имело большое значение. При неполноте советских законов и декретов возникла необходимость использования некоторых, главным образом процессуальных, законов. Однако, на практике, ссылки на старые законы делали лишь старые юристы. Огромное большинство местных судей, выдвинутых из среды трудящихся и не имеющих юридического образования, не знали старых законов, не ссылались на них в своих решениях и приговорах, руководствовались исключительно революционной совестью и революционным правосознанием. Как уже отмечалось, Декрет о суде №1 отменил действие старых законов, если они противоречили «революционному правосознанию». Последнее и стало главным источником права при отсутствии новых писаных норм. В местных судах в качестве источника продолжали действовать нормы обычного права. Постепенно стала складываться и новая судебная практика. «Революционное правотворчество» осуществлялось самими судебными органами, высшими органами власти (съезд Советов, ВЦИК, СНК), руководящими органами ВКП (б) и даже местными советами. Приоритет «революционного правосознания» в качестве источника права основывался на господстве в первые годы революции психологической теории права, считавшей важным аспектом правовой реальности именно правосознание, а не норму и не правоотношение.

В статье 3 говорится, что предварительное следствие возлагается на местных судей. В роли обвинителей и защитников, допускаемых на суде и стадии предварительного следствия, а по гражданским делам – в роли поверенных, могли выступать все неопороченные граждане обоего пола, пользующиеся гражданскими правами.

Декрет предусматривал возможность обращения граждан в третейский суд. Правом помилования и восстановления в правах лиц, осужденных по уголовным делам, наделялись только судебные органы. По статье 8 Декрета для борьбы против контрреволюционных сил и защиты от них революционных завоеваний, а также для решения дел о мародерстве, хищениях, саботаже и злоупотреблений торговцев, промышленников, чиновников и прочих лиц учреждались Революционные трибуналы, в составе председателя и шести очередных заседателей, избираемых губернскими или городскими Советами. При этих же Советах создавались и особые следственные комиссии для производства предварительного следствия по делам, подсудным Революционным трибуналам.

Оригинальностью отличались и приговоры, выносимые местными судами. Так, например, один московский судья в 1918 году «…учитывая, что преступление совершено вследствие невежественности, приговорил подсудимую к прохождению курса политической грамоты и сам же фигурировал в качестве наставника при прохождении политграмоты…». Таким образом, Декретом о суде №1 создавались две системы судов – общих и особых, что было вызвано обстоятельствами тяжелой, напряженной борьбы Советской власти за упрочение завоеваний Октября.

Формирование и развитие пенитенциарной системы. Социалистическая революция должна была коренным образом реформировать прежний государственный аппарат, однако сразу этого не произошло. При образовании советского государственного аппарата, после Октябрьской революции, как известно, в состав советского правительства входили и левые эсеры. Правительство было коалиционным и выражало мнения различных политических партий и общественных движений. В середине декабря 1917 года в СНК вошли семь эсеров, из которых И.З.Штейнберг возглавил Народный комиссариат юстиции (НКЮ).

Хотя влечение левых эсеров в СНК не изменило политики в целом, тем не менее, ряд вопросов стал решаться в упорной борьбе мнений. Это касалось вопросов о ВЧК, левые эсеры справедливо считали, что этот орган должен быть подчинен НКЮ РСФСР. То есть его деятельность не только должна быть законодательно регламентирована, но и находиться под соответствующим контролем. Особенно большое влияние эсеры в первые дни советской власти оказали на формирование системы исправительно-трудовых учреждений. Как считает А.С.Кузьмина: «Процесс слома старой тюремной системы затянулся вплоть до лета 1918 года…». Это объяснялось тем, что руководство НКЮ длительное время (по март 1918 года) находилось в руках левых эсеров. 6 января 1918 года НКЮ принял постановление об учреждении тюремной коллегии «для заведования всеми отраслями тюремного быта и выработки основных начал реформы тюремных учреждений».

Вместе с тем, на практике, реформирование пенитенциарных учреждений России затянулось, и до мая 1918 года продолжало действовать Главное Управление Мест Заключения (ГУМЗ). В отчете НКЮ VII Всероссийскому съезду Советов говорилось: «Деятельность Главного Управления Местами Заключения в первые 7-8 месяцев после Октябрьской революции как бы замерла, застыла, сведясь к переписке с местами, на местах же ограничились назначением комиссаров тюрем».

Дело в том, что с победой советской власти на местах Советы и Военно-революционные комитеты назначали в тюрьмы комиссаров для контроля за деятельностью тюремной администрации. В основной же массе в пенитенциарных учреждениях страны сохранялась прежняя, царская администрация. Даже в 1925 году еще продолжали работать 6% царского надзирательского состава. Большевистское правительство освободило, в первые месяцы после революции всех политических заключённых, в то же время Советами пресекались попытки освободить осуждённых за тяжкие уголовные преступления.

Стройной, чёткой организации управления пенитенциарными учреждениями не существовало. Хотя тюрьмы подчинялись, в рассматриваемый период, районным Советам, организация управления тюремным делом была самой разнообразной. В Западной Сибири, например, была упразднена бывшая тюремная инспекция и образована коллегия по управлению местами заключения. На Урале, в Екатеринбурге, был создан исправительно-трудовой подотдел принудительных работ губернского отдела юстиции. В условиях правового нигилизма и хаоса, вызванного социальной революцией, имелись и другие случаи революционного правотворчества трудящихся масс. Вместе с тем, необходимо отметить, что российская пенитенциарная система уже имела глубокие теоретические основы, заложенные известными русскими юристами-пенитенциаристами: С.В.Фойницким, Н.С.Таганцевым, С.П.Мокринским, С.В.Познышевым и другими.

Однако в силу отрицания всего старого, буржуазного, многие идеи не были восприняты новой советской наукой исправительно-трудового права. На рубеже 1917-1918 годов идет процесс постепенной трансформации пенитенциарной политики в политику исправительно-трудовую, основная идея которой заключалась в перевоспитании осуждённого, путём использования общественно-полезного труда, как ведущего средства исправления. Именно эта идея и легла в основу нового наименования «исправительно-трудовое право».

Постановлением Народного комиссариата юстиции от 24 января 1918 года «О тюремных рабочих командах» в тюрьмах принудительный труд вводился в ранг государственной политики. Это вполне соотносилось с идей коммунистического общества «Не трудящийся, да не ест». Следовательно, труд провозглашался одним из основных способов исправления осуждённого. Государство получало, как покажет дальнейшая практика пенитенциарной системы, двойную выгоду, идеологическое перевоспитание личности и решение экономических задач, за счёт заключенных. Именно на трех китах: кара, трудовое воздействие и культурное воспитание и строилась исправительно-трудовая политика молодого советского государства. Выступая на Всероссийском съезде работников пенитенциарного дела в 1923 году, нарком внутренних дел А.Г.Белобородов говорил: «Если бы вопросы труда были для нас лишь вопросами педагогики, а не вопросами жестокой необходимости, мы, несомненно, достигли бы меньше, чем достигли в настоящее время».

Забегая вперед, необходимо отметить, что с 1920 года в советских исправительно-трудовых учреждениях применялась так называемая «прогрессивная система исполнения наказания», согласно которой положение осужденного зависело от его поведения. Эта система не являлась изобретением советских пенитенциаристов. Она уже была достаточно известна в мировой практике тюремного заключения. Сущность этой системы на Западе заключалась в делении срока отбывания наказания на несколько этапов. Примерное поведение и труд на предыдущем этапе давали новые льготы и послабления в режиме на последующем.

Изменилась и структура управления пенитенциарными учреждениями России. После выхода из состава советского правительства левых эсеров, в марте 1918 года, вместо ГУМЗ в мае 1918 года в составе НКЮ РСФСР был образован Центральный карательный отдел. Впрочем, название не совсем верно отражало его сущность, поскольку, как уже отмечалось выше, задачи этого подразделения были гораздо шире и не сводились только к карательным функциям. Функции губернских тюремных инспекций передавались местным карательным отделам, входившим в состав губернских комиссариатов юстиции. Заведующие губернскими карательными отделами назначались местными Советами, но право их утверждения оставалось за Центральным карательным отделом НКЮ. Одной из важнейших задач перестройки мест заключения являлась организация труда заключенных. Эти функции выполняли два ведомства. А именно, вышеназванный Центральный карательный отдел и частично вопросами трудового перевоспитания ведало Главное управление принудительных работ при Народном комиссариате внутренних дел. Следовательно, и функции по перевоспитанию осуждённых в первые годы после революции, распределялись между двумя ведомствами НКЮ и НКВД.

Привлечение к общественному труду осуществлялось, в рассматриваемый период не только в тюрьмах, но и впервые созданных сельскохозяйственных колониях. В циркуляре от 24 мая 1918 года, говорилось: «Наша цель – перелом не только всей системы управления местами заключения, но и в самой постановке отбывания наказания. И ясно, что такой перелом возможен только при теснейшем сотрудничестве центральных и местных органов».

Анализ первых циркуляров по пенитенциарным учреждениям России показывает стремление удалить дух прежней карательной системы. Однако тюрьмы, должны были быть сохранены, как орудие подавления классовых врагов и преступных элементов. Итак, берётся курс на уничтожение или преобразование дореформенных тюрем и на устранение царившего в них произвола. В соответствии с Циркуляром Центрального карательного отдела НКЮ № 9 за 1919 год «О тюремном режиме и привлечении к ответственности виновных в незаконных притеснениях заключенных» все формы мучительства и ненужного страдания заключенных запрещались. Одновременно издается ряд актов, ведущих к рационализации лишения свободы и проведению принципов целесообразности. Все большее и большее внимание уделяется разумному использованию труда заключенных. Этому посвящен декрет «О тюремных рабочих командах», согласно которому из числа работоспособных лиц в местах лишения свободы образуются команды для необходимых государственных работ. Циркуляр Центрального карательного отдела №32 от 7 августа 1918 года подробно останавливается на создании тюремных мастерских, организации работ вне тюрем и оплате труда заключенных сообразно существующим профсоюзным тарифам. Как следствие этого, в 1919 году в качестве меры поощрения вводится зачет двух дней работ за три дня срока наказания.

Одновременно с процессом уничтожения старых тюрем и их приспособления к новым условиям, идет работа по созданию советских пенитенциарных учреждений. В этот период времени в советской пенитенциарной науке широкое распространение получает идея о самосознании заключённых, Поэтому Циркуляр ЦКО НКЮ от 24 мая 1918 года отмечает, что: «требуется новая организация трудовой жизни для всех трудоспособных заключённых; необходимо привлечь их самоконтролю и самонаблюдению». А циркуляр ЦКО НКЮ РСФСР №89 за 1918 год говорит еще более определенно: «карательные учреждения, как общее правило, должны являться не местом наказания, а служить жизненной трудовой школой, перевоспитывающей и исправляющей впавших в преступление граждан». В соответствии с этим принимаются усиленные меры к организации сельскохозяйственных колоний для заключённых, вырабатываются положения об этих колониях и закрепляются основы осуществляемого в них режима.

Разрабатывается и специальное пенитенциарное законодательство по вопросу о борьбе с детской и юношеской преступностью, намечаются специальные места заключения и нормы режима для несовершеннолетних правонарушителей. В начале 1918 года издаётся и Устав Первого Российского Реформаториума. Это журнал для молодых осуждённых в возрасте от 17 до 21 года, ставящий целью воспитание, обучение и подготовление к трудовой жизни.

Проблемам перевоспитания преступника путём мер общественного воздействия в первые годы советской власти уделяется большое внимание. Уже в 1918 году закладывается фундамент к созданию авторитетного органа, в ведение которого входит контроль целесообразности применения определённой судом меры наказания. Почти одновременно с изданием инструкции НКЮ о досрочном освобождении, 19 ноября 1918 года издаётся инструкция по организации так называемых Распределительных комиссий, впервые определившая конструкцию и основные функции этого нового и важного пенитенциарного органа. По первоначальному проекту, Распределительные комиссии являлись не только органом ведомственным, а скорее органом общественным, помимо администрации пенитенциарного учреждения в них входили представители общественности, патроната и члены, избираемые Губернским Исполнительным Комитетом из числа лиц, сведущих и интересующихся пенитенциарными вопросами.

Теоретические постулаты В.И.Бенина, Н.В.Крыленко, Д.И.Курского о классовом подходе к личности осужденного находят практическую реализацию при формировании советской пенитенциарной системы. Согласно основному принципу классификации заключённых по местам заключения «…все случайно впавшие в преступления трудовые элементы должны попадать в колонии и облегчённого типа исправительные учреждения, все упорные правонарушители, нуждающиеся в более длительной изоляции, – в исправдома и изоляторы. В самих местах заключения классификация должна производиться таким образом, чтобы в высший разряд легко могли попадать элементы, наименее социально опасные, а в низший зачисляться все социально-опасные и враждебные советскому строю правонарушители».

В отличие от старой, дореволюционной науки, советская пенитенциарная наука по-новому рассматривала и личность осужденного. Согласно взглядов законодателя, личность преступника не есть что-то застывшее, а после вынесения приговора она продолжает изменяться, и поэтому требует внимательного наблюдения и изучения. Таким образом, исправительно-трудовое учреждение теряет прежний механический характер и получает живой творческий облик. А отсюда делается вывод о том, что в результате работы пенитенциарных учреждений, а также наблюдательных и распределительных комиссий, могут не только видоизменяться условия, в которых будет осуществляться приговор, но может значительно сократиться назначенный судом срок и даже измениться мера социальной защиты. Следовательно, приговоры носят «относительно неопределенный характер» и могут подвергаться корректировке в системе исправительно-трудовых учреждений.

В теоретических работах того времени очень своеобразно ставился вопрос о классовом подходе к личности преступника. Так, один из ответственных работников Наркомата юстиции писал: «…наша «прогрессивная система» носит опредёлённо классовый характер… Советское государство не может ставить в одинаковые условия, с одной стороны категорию трудящихся и неимущих, совершивших преступления по несознательности, а с другой стороны наших классовых врагов, совершивших преступление в силу классовых привычек, взглядов и интересов. Однако классовая политика производится по отношению к классу в целом, и наше пенитенциарное законодательство не заинтересовано в том, что ущемить данного, конкретного «буржуа» в силу одной лишь формальной принадлежности к враждебному нам классу».

Однако теоретически изыскания учёных из Наркомта юстиции плохо соотносились с практической деятельностью ВЧК, официальный орган которой писал в 1918 году: «…пора, пока не поздно, не на словах, а на деле провести беспощадный, стройно организованный массовый террор. Принеся смерть тысячам праздных белоручек, непримиримых врагов социалистической России, мы спасем миллионы трудящихся, мы спасем социалистическую революцию…».

Исследования российских ученых, занимавшихся вопросами тоталитарного режима в стране, уделяли внимание в основном его характерным чертам и особенностям в 30-40-е годы. Период же с 1917 по 1920-е годы оставался вне поля зрения большинства ученых. Более того, появилось много публикаций, в которых первое десятилетие советской власти отображалось как процесс формирования демократического и правового государства в противовес сталинскому режиму произвола и беззакония. Такая позиция в советской исторической науке на рубеже 90-х гг. может быть вполне объяснима тем, что большинство архивных материалов и нормативных источников за эти годы были засекречены. А многие обществоведы, не знакомые с западноевропейскими исследованиями и будучи убеждёнными марксистами, пытались объяснить сталинизм отступлением от ленинских норм социалистической жизни. И лишь исследования, проведённые российскими учёными в начале 90-х годов, дали возможность произвести переоценку ценностей и по-новому взглянуть на проблему репрессивных учреждений советской России, в том числе и на пенитенциарную систему страны. Формирование этой системы происходило в довольно сложных условиях, но всегда под неусыпным и бдительным наблюдением высших руководителей большевистского государства и коммунистической партии.

Непосредственно у истоков формирования пенитенциарной системы советского государства стоял В.И.Ленин. Как уже отмечалось выше, его теоретические разработки легли в основание разрушения царской, буржуазной пенитенциарной системы. Причем иногда это разрушение, что касалось пенитенциарных учреждений, производилось и буквально. На территории России демонстративно было разрушено около 400 зданий тюрем, а другие были реконструированы.

Конституция РСФСР 1918 г. Изменения в экономической, политической и социальной сферах жизни за восемь месяцев после социалистической революции, нашли свое законодательное закрепление в первой Советской Конституции – Конституции РСФСР 1918 года. В первые же месяцы своего возникновения Советское государство стало создавать новый революционный порядок, новую революционную законность. В форме декретов большевистская партия и Советское правительство давали рабочим и крестьянам представления о политике. Кроме уже вышеназванных декретов о земле и о мире, II Всероссийский съезд Советов принял ещё и ряд других документов, имеющих конституционное значение. Съезд принял написанное В.И.Лениным постановление об образовании Советского правительства, наметившее систему органов власти и управления Советского государства.

Одним из самых сложных вопросов в России был национальный вопрос. Уже через неделю после II съезда Советов 3(16) ноября 1917 года Советское правительство опубликовало «Декларацию прав народов России», имевшую конституционное значение. Но правительство не ограничивалось только провозглашением равенства и суверенности народов. Уже вскоре после опубликования «Декларации прав народов России» Советская власть, исходя из права наций на самоопределение, признала государственную независимость Украинской республики (4(17) декабря 1917 года), Финляндской республики (18 (31) декабря 1917 года).

Однако определяющее значение для содержания первой Советской Конституции имела «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа», принятая III Всероссийским съездом Советов в январе 1918 года в качестве программного документа Советской власти. Декларация состояла из четырех разделов, в которых фиксировались основы общественного и государственного устройства страны. В первом разделе Россия объявлялась республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и учреждалась на основе свободного союза наций как федерация советских национальных республик. Во втором разделе подтверждались важнейшие мероприятия советской власти: национализация земли, введение рабочего контроля, как первого шага к национализации промышленности и транспорта, национализация банков, введение всеобщей трудовой повинности и образование социалистической Красной Армии. В третьем разделе получили конституционное воплощение основные начала национальной политики Советской республики. В четвертом – открыто заявлялось, что теперь, когда идёт решительная борьба с эксплуататорами, им не может быть места ни в одном из органов власти.