Глава 16 Последовательность действий при задержании

 

Горе тому, кто в конце концов загонит своего противника в угол и только тогда обнаружит, что оба они просто играют в криббедж^[7].

 

Скрид оглядел Анвина с головы до ног, и его усы изогнулись от удовольствия или от возмущения, а может, от того и от другого.

– Вы выглядите просто ужасно, – заметил он. – И опять эта ужасная шляпа – и на тридцать шестом этаже!

Костюм Скрида, темно-синего цвета, был идентичен тому, в котором Анвин видел детектива в первый раз. Он был вычищен и выглажен, или это был его чистенький дубликат. Если Эмили удалось доставить детективу докладную Анвина, Скрид никак не засвидетельствовал, что получил ее. Он тщательно обыскал Анвина, держа его под прицелом пистолета, но все, что ему удалось заполучить, был будильник, извлеченный им из кармана пиджака Анвина. Он осторожно держал его в течение секунды, словно полагал, что тот может взорваться, после чего потряс его, приложил к уху, а затем сунул себе в карман.

– Я не слишком крутой парень, – сказал он, чуть отводя пистолет в сторону. – К тому же мы ведь оба джентльмены, как мне кажется. Так что я сейчас уберу эту штуку и мы сядем и побеседуем как джентльмены. Вы согласны?

Не дожидаясь ответа, Скрид сунул пистолет обратно в кобуру под мышкой. Потом сжал руку в кулак и нанес Анвину быстрый удар сбоку в челюсть. Анвин упал назад, ударившись о стену.

– Это вам за то, – сказал Скрид, – что вы вчера сели не в ту машину.

Потом он ухватил Анвина за ворот рубашки и вытащил в коридор. На этаже стояла тишина, двери кабинетов других супервайзеров были закрыты. Они сели в лифт, спустились в вестибюль, а дальше Скрид повел Анвина наружу и за угол, где стояла его припаркованная машина. Они сели в нее, и Скрид, жуя во рту неприкуренную сигарету, повез Анвина вдоль ограды городского парка вон из города.

Вокруг шатались сплошные сомнамбулы, на всех улицах. Они равнодушно и бесчувственно бродили по городу, исполняя каждый главную роль в собственном горячечном бреду. Мужчина в деловом костюме стоял у забора парка, разбрасывая вокруг и над головой семечки, и целая стая голубей слетелась и уселась на него кормиться. Его лицо было все исцарапано, костюм испачкан и порван. Рядом на дереве сидела целая толпа ребятишек, и все пускали бумажных голубей, сделанных из газетной бумаги. Пока Анвин рассматривал их, один из мальчишек слишком далеко свесился с дерева и свалился. Скрид нажал на клаксон и резко вильнул в сторону, чтобы не наехать на старуху, присевшую посреди улицы. Руки у нее были в грязи. Она перенесла на тротуар целую кучу грязи, собрав ее с мостовой, и теперь высаживала в нее цветы.

– Ну и народ нынче пошел! – сказал Скрид.

Кажется, детектив полагал, что ничто вокруг них не выходит за рамки обыденности, что это просто обычный, каждодневный городской хаос. «Я враг любого беспорядка, в чем бы он ни проявлялся» – так он сам заявил однажды. Вполне возможно, хоффмановская версия мира была именно такой, какой ее себе представлял и Скрид. Когда они остановились на светофоре, он вынул сигарету изо рта и наклонился вперед, чтобы поковыряться в зубах, глядя в зеркало заднего вида.

Анвин потер щеку в том месте, куда пришелся удар Скрида. И вспомнил множество случаев, о которых читал – о диких признаниях, которые делали подозреваемые после своего задержания. Его собственные протесты скорее всего будут звучать всего лишь как глас вопиющего в пустыне, но следовало все же попытаться убедить Скрида в собственной невиновности.

– Я направил вам докладную записку, – сказал он. – Она в некоторой степени касается дел, которые вел Сайварт.

– Ах-ха, – сказал Скрид.

– Я обнаружил, что он ошибался по поводу многих вещей и событий. И что большая часть его дел никогда не была раскрыта правильно. И вы можете стать человеком, детектив Скрид, способным исправить создавшееся положение. Мы все еще можем помочь друг другу.

– Ох, ну конечно, мы будем помогать друг другу, – ответил Скрид, нажимая на газ и пролетая через перекресток.

Потом он сунул руку в карман пиджака, достал оттуда пачку бумаг, прихваченных из кабинета Ламека, и сунул Анвину под нос, так чтобы тому была видна верхняя страница. Страница была заштрихована мягким карандашом, чтобы проявились вмятины, оставленные тем, что было написано на предыдущей странице. Анвин узнал свой почерк: «Отель „Гилберт“, номер 202».

Скрид поставил машину напротив входа в отель, на противоположной стороне улицы, и повел Анвина через вестибюль в ресторан – плохо освещенное помещение с высокими потолками и хрустальными люстрами, сплошь покрытыми пылью. Обои с узором из причудливых завитушек и золотистых крапинок были все в желтых пятнах от накапливавшейся годами табачной копоти. На каждом столике стояла ваза с увядшими лилиями. Они сели в дальнем конце зала.

– Ваша соучастница, – сказал Скрид, – попала под наблюдение почти сразу же после возвращения в город две недели назад. Мы иногда теряли ее след, на день или на два, но нам известно, что у нее вошло в привычку обедать в «Гилберте», где, как вам известно, она проживает.

Ресторан был почти пуст. В центре зала сидели несколько пожилых, хорошо одетых людей и тихо разговаривали. Когда Анвину удалось расслышать, что они бормочут, он понял, что это одни только цифры. Они спорили по поводу какого-то счета или по поводу сна о каком-то счете. Слева от Анвина, заткнув салфетку за воротник рубашки, сидел в одиночестве мужчина с остренькой светлой бородкой. Он внимательно изучил принесенный ему омлет и стал отрезать от него маленькие кусочки и жевать их размеренно и обстоятельно. Когда он заметил, что Анвин смотрит в его сторону, то ответил самодовольным взглядом триумфатора.

– Мы подождем здесь, пока появится мисс Гринвуд, – продолжал Скрид. – И вы поздороваетесь с ней, не вставая с места. Когда она увидит вас, пригласите ее присоединиться к нам. Когда будете говорить обо мне – какие бы гнусные инсинуации вы при этом ни употребляли в этой вашей обычной манере разговаривать, – вы будете говорить обо мне как о человеке, вовлеченном в ваш заговор для проникновения в Агентство.

У Анвина не было выбора, он мог только следовать полученному приказу.

– Но она сразу заподозрит неладное, – заметил он. – Даже если она сядет с нами, то ничего нам не скажет.

– Тут все в ваших руках, – сказал Скрид. – Я даю вам шанс помочь нам, Анвин. И вы должны быть мне благодарны. Отпейте хоть немного, у вас совершенно полный стакан.

Скрид настоял, чтобы им обоим подали виски-саур – коктейль из виски и лимонного сока с фруктами. Официантов здесь не было, их обслуживал мальчик-посыльный – или мальчик, которому снилось, что он работает посыльным, – он принял у них заказ и принес напитки. Анвин отпил из своего стакана и скривился.

– Да, – сказал Скрид, отвечая на вопрос, должно быть, заданный самому себе, – пока что это мое самое крупное дело. – Он извлек из своего стакана вишенку и зубами сорвал ее с черенка.

Тут в зал вернулся мальчик-посыльный. Он был странно возбужден и напряжен, и движения у него были более четкие, чем у других лунатиков, встречавшихся Анвину раньше. Он подошел к мужчине со светлой бородкой и подал тому знак растопыренными большим пальцем и мизинцем, поднеся их к уху: дескать, вас зовут к телефону. Мужчина со светлой бородкой был явно недоволен, но отложил вилку со все еще насаженным на зубья кусочком омлета и поднялся со стула. Салфетка все так же болталась у него на груди, заткнутая за воротник. Он последовал за посыльным в вестибюль.

Анвин подумал, что это вполне может оказаться контролер, тот, кто вызвал его к телефону, нетерпеливо ожидающий последних сведений от своего агента.

Минуту спустя посыльный вернулся. На сей раз он вел под руку какого-то старикашку в потрепанном сюртуке. Он провел гостя к столику поблизости от них, и старикашка уже хотел было сесть, когда увидел Скрида. Он посмотрел на Анвина, потом снова на Скрида, затем кивнул и закрыл глаза, словно молча признавая поражение.

Это был полковник Шербрук Бейкер. Как и они, он был в состоянии бодрствования.

– Значит, вы наконец до меня добрались, – сказал он. – Да и кто я теперь? Побитый, измученный, несчастный беглец, я никому уже не опасен. Но вы вышли на меня и теперь потребуете полной капитуляции и сдачи в плен.

Скрид вылупил глаза на Анвина, словно это тот во всем виноват и теперь обязан что-то предпринять.

А полковник продолжал:

– Всего один раз в своей несчастной, разбитой жизни этот бедняга, эта старая развалина решается пообедать в компании таких же, как он, и тут вы его и хватаете. Ну ладно, пускай. Лучше уж так, чем подыхать в одиночку в этой камере, размышляя в свой последний час, сколько пройдет времени, прежде чем меня обнаружит горничная, уже окоченевшего и с остекленевшими глазами.

Скрид недовольно пошевелил усами, когда полковник Бейкер присел к их столу.

– Меня зовут Шербрук Фукидид Бейкер, – сказал он. – Мне восемьдесят девять лет. И сейчас я расскажу вам историю про мои первые три смерти и о том, как меня погубили хитрость и коварство одного безумца и его вероломных агентов.

Скрид явно знал его имя – он, как и многие другие, успел ознакомиться с файлами с делами Сайварта, пусть из одной только зависти. Медленно осознавая создавшееся положение, он сказал:

– Вы приняли умное решение, Бейкер. Так давайте начинайте с самого начала. – Он достал из кармана блокнот, также прихваченный из кабинета Ламека, и вручил его Анвину. – Клерк у нас вы, – сказал он. – Записывайте.

– Она явилась ко мне в дом однажды поздно вечером, – начал Бейкер. – Я ее не приглашал и не ожидал ее появления. Эта баба из луна-парка, Гринвуд. Я был занят, чистил и полировал свои экспонаты; я бы застрелил ее прямо на месте, если бы не план, предложенный ею. Енох Хоффман за скромную цену устроит мою фиктивную смерть. Для него, сказала она мне, для этого мастера-иллюзиониста, проделать такое совсем не трудно. И я тут же увидел, какие преимущества сулит мне это предложение.

Скрид подался вперед, упершись локтями в столешницу.

– О'кей, – сказал он, – значит, Хоффман помог вам организовать ваши липовые похороны. Остальное я прочитал в газетах. Все было для того, чтобы провести вашего сыночка.

Полковник схватил салфетку и смял в кулаке.

– Леопольда! Моего мальчика! – Голос его при этом дрожал и срывался.

– Не надо так волноваться, – сказал Скрид и посмотрел на Анвина, желая убедиться, что тот все записывает. – А как насчет вашей второй смерти?

Полковник уронил салфетку в тарелку.

– Хоффман обманул меня, предал. Это он связался с моим братом, сообщил ему, где я нахожусь и что задумал. Реджинальд явился ко мне, хотел меня остановить и забрать мои сокровища себе.

– И вы его убили, – сказал Скрид. – Вы закололи его тем кинжалом, нанесли ему восемь ран.

– Какой же это был скучный человек! Как же это ужасно – выслушивать жутко скучные банальности из уст таких же, как твои собственные! Все было забыто: забыта война, забыто наше детство в доме на вершине холма, забыты наши охотничьи походы за ежами – все забыто. Я стал его ненавидеть, презирать! И куда только подевалось все прежнее?!

– И вы бежали, – сказал Скрид, пытаясь вернуть его к основной теме.

– Я снова умер, еще раз, и к тому же стал убийцей. Я отправился в городской парк, к старому форту. Я любил иногда туда приходить, по осени. А однажды даже взял с собой сына, чтобы показать ему, какой вид открывается с бастионов. – Полковник захихикал и постучал ладонями по краю стола, словно отбивая такт марша приближающегося полка.

Скрид, видимо, совсем потерял нить повествования. Он отпил из стакана и помотал головой.

– Сайварт вас там нашел, – попытался вмешаться Анвин. – И вы побежали к мосту.

– Да нет, вовсе не к мосту, а к Хоффману, к этому постановщику вставных номеров в их шапито. Он оказался на месте, в своей палатке, и выглядел весьма чопорно и импозантно. У них там шла вечеринка, и он пригласил меня принять в ней участие, представил остальным гостям. Я помню, там был один человек ростом не выше моих колен, а еще какие-то похотливые акробаты и женщина с совершенно лысой кошкой на поводке. Мне они были все крайне неприятны, так что я просто оскалился на них. Тогда он вывел меня наружу, усадил у костра и дал стакан бренди. Я сказал ему, чтоб не очень воображал и пыжился – всем видно, в каких гнусных и отвратных условиях он существует. Говорят, ни один маг и волшебник никогда не раскрывает свои секреты, но тут он со злости рассказал, как ему удалось устроить мое падение и гибель.

– А потом ваш мундир нашли в реке, – сказал Скрид.

– Мой сын! – снова воскликнул полковник, хватая салфетку и опять сминая в ладони. – Гринвуд нашла его. Она продолжала действовать, хотела довести эту проделку Хоффмана до конца.

Мужчина со светлой бородкой вернулся в ресторан. Салфетка так и висела, заткнутая у него за воротник. Он мгновенно сориентировался в обстановке и направился прямо к ним, выставив бородку вперед.

– Бедный, бедный Леопольд, – сказал полковник. – Он-то думал, что его отец умер! Все подозревали его. Гринвуд нашла его и сообщила, что с ним практически покончено. И отдала ему мой старый мундир – донашивать. Ему некуда было бежать. Леопольд, мой маленький лев, он же всегда таким был!.. Ну, он надел этот мундир. Это я должен был идти на мост, а не он!

– Остановитесь! – воскликнул мужчина со светлой бородкой. Он ухватил Скрида за плечо. – Вы должны прекратить этот допрос и закрыть дело. Приказ с самого верха.

Три пожилых джентльмена, сидевшие в центре ресторана, оглядывались по сторонам, обеспокоенные всеми этими криками и шумом, но не понимающие, откуда он исходит. Они нервно переговаривались между собой, потоками выстреливая непонятные цифры и все повышая и повышая голос.

– Понимаете, Хоффман намеревался выступить в роли моего сына, – сказал полковник. – Это был для него самый простой трюк, для этого мастера-иллюзиониста. Я был мертв, мой брат был мертв, и он хотел все унаследовать: мою коллекцию, мой дом, – говорил, что намерен устраивать там роскошные вечеринки. И жить уже отнюдь не в таких гнусных и отвратных условиях, как прежде. И еще он сказал, что будет пить бренди, сидя у моего камина.

Мужчина со светлой бородкой обошел их стол и попытался вырвать у Анвина карандаш. Но Анвин крепко держал его в пальцах, пока тот не сломался пополам.

– Он сказал, что я могу забрать только одну вещь, – продолжал полковник. – Любую вещь по моему выбору. – Он достал из кармана старинный армейский револьвер, который весь сиял от постоянной чистки и полировки и был настолько потерт, что все его выступающие углы сгладились, словно его долго обкатывало море. Это был самый ярко сверкающий предмет во всем зале.

– Прекратите! Остановитесь! – заорал мужчина со светлой бородкой, кидаясь на него.

Полковник отреагировал на эти вопли так, словно услышал команду к бою. Он заворчал и сцепился с противником. С его губ летели капли слюны. Ни один из них не отличался особой силой, они ходили, описывая круги один вокруг другого в каком-то дергающемся танце. Полковник то и дело отскакивал назад, не давая бородке заехать ему в физиономию. Потом он упал, и мужчина со светлой бородкой навалился на него. И тут раздался выстрел.

Полковник Бейкер привстал на колени, ухватился за край стола и подтянулся, поднявшись на ноги. Мужчина со светлой бородкой остался лежать на полу. У него стучали зубы. Звук был такой, как показалось Анвину, словно это монеты падают в телефон-автомат.

– Только одну вещь, – повторил полковник. Старинный армейский револьвер он по-прежнему держал в руке. Полковник был явно удивлен, увидев его там. – И я взял то, что мне было нужно.

Скрид тоже достал свой пистолет, но он ничего не мог поделать, никак не мог помешать полковнику, уже направившему дуло револьвера на самого себя. Анвин только успел отвернуться, когда прозвучал выстрел, обозначивший четвертую и последнюю смерть полковника Бейкера.

Скрид уронил пистолет на стол и схватил салфетку, прижал ее к лицу и быстро задышал, едва слышно попискивая в эту тряпочку. Минуту спустя он положил салфетку на стол и допил свое виски-саур. Покончив со своей порцией, он схватил стакан Анвина.

Анвин стоял, прислонившись спиной к оклеенной обоями стене ресторана. Он не мог припомнить, когда встал со своего стула. Скрид продолжал что-то ему говорить, но Анвин видел только шевелящиеся губы детектива. Постепенно слух к нему возвратился.

– Вы мне правду говорили, – сказал Скрид. – О делах Сайварта.

Лежавший на полу человек со светлой бородкой перестал стучать зубами.

– Да.

– Мне эти дела не нужны, – сказал Скрид. – Мне нужен Енох Хоффман.

Анвин позволил себе несколько раз вдохнуть и выдохнуть, оттягивая время, чтобы все обдумать.

– А в обмен на это вы отпустите меня, – сказал он.

Скрид опять недовольно пошевелил усами, но сказал:

– Да, я отпущу вас.

В голове Анвина уже сложился план действий. Он, конечно, был полон всевозможных прорех и недочетов, и у него не было времени сравнивать его с рекомендациями, приведенными в «Руководстве», но это было все, что у него сейчас имелось в распоряжении.

– О'кей, – сказал он. – Я все подготовлю.

– Что вам для этого нужно? – спросил Скрид.

– Мне нужен мой будильник.

Скрид выудил будильник из кармана пиджака и сунул Анвину. И тот зазвенел.

– Завтра в шесть утра приходите в «Кот и тоник», – сказал Анвин. – Поднимитесь в комнату, служившую полковнику Бейкеру кабинетом, и ждите.

– Чего?

– Хоффман явится туда, и не будет готов к встрече с вами. Вам, правда, нужно будет дождаться удобного момента. Вы сами поймете, когда он наступит. – Это было весьма смелое заявление; Сайварт тоже выдал бы нечто в том же роде, чтобы выиграть себе побольше времени. Этот детектив иной раз соблюдал все правила, но иногда менял их так, что его прежние обещания не имели больше никакого значения. Анвин пришел к выводу, что ему крупно повезет, если удастся пережить грядущую ночь.

Он сунул будильник в портфель и вышел из ресторана через парадную дверь. В переулке он нашел свой велосипед, примкнутый цепью к пожарной лестнице, на том самом месте, где Анвин оставил его сутки назад. Он был совершенно прав в отношении одной вещи: цепь нуждалась в хорошей смазке.