Фундаментальные издания западных историков по проблемам всемирно-исторического процесса (вт. пол. 20в.)

Арендт Х. Истоки тоталитаризма. Пер. с англ. М., 1996.

Арон Р. Этапы развития социологической мысли. Пер. с фр. М., 1993.

Блок М. Апология истории. Пер. с фр. М., 1986.

Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV- XVIII вв.: 3 тома. Пер. с фр. М., 1986-1992.

Бурстин Д. Американцы: 3 тома. Пер. с англ. М., 1993.

Вебер А. Избранное: кризис европейской культуры. Пер. с нем. СПб., 1999.

Вебер М. Избранные произведения. Пер. с нем. М., 1990.

Гадамер Х. Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. Пер. с нем. М., 1988.

Геллнер Э. Нации и национализм. Пер. с англ. М., 1995.

Зомбарт В. Буржуа. Пер. с нем. М., 1994.

Камю А. Бунтующий человек. Пер. с фр. М., 1990.

Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография. Пер. с англ. М., 1980.

Кроче Б. Теория и история историографии. Пер. с итал. М., 1998.

Манхейм К. Диагноз нашего времени. Пер. с нем. и англ. М., 1994.

Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. Пер. с фр. М., 1996.

Ортега- и- Гассет Х. Дегуманизация искусства. Пер. с исп. М., 1991.

Оссовская М. Рыцарь и буржуа: Исследования по истории морали. Пер. с польск. М., 1987.

Поппер К. Р. Открытое общество и его враги: 2 тома. Пер. с англ. М., 1992.

Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. Пер. с нем. М., 1998.

Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. Пер. с англ. М., 1968.

Сорокин П. Человек, цивилизация, общество. Пер. с англ. М., 1992.

Тойнби А. Дж. Постижение истории. Пер. с англ. М., 1991.

Трёльч Э. Историзм и его проблемы. Пер. с нем. М., 1994.

Февр Л. Бои за историю. Пер. с фр. М., 1991.

Фромм Э. Душа человека. Пер. с англ. М., 1992.

Фюре Ф. Прошлое одной иллюзии. Пер. с фр. М., 1998.

Хайек Ф. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. Пер. с англ. М., 1992.

Харц Л. Либеральная традиция в Америке. Пер. с англ. М., 1992.

Хобсбоум Э. Нации и национализм после 1780 года. Пер. с англ. СПб., 1998.

Шлезингер-мл. А. Циклы американской истории. Пер. с англ. М., 1992.

Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Том 1

Гештальт и действительность. М., 1993. Том 2: Всемирно- исторические перспективы. Пер. с нем. М., 1998.

Элиаде М. Космос и история. Пер. с фр. и англ. М., 1987.

Ясперс К. Смысл и назначение истории. Пер. с нем. М., 1991.

51. Историческая наука стран «постсоветского пространства» на современном этапе: методология и проблематика исследований. Методологические подходы в исторической науке на рубеже 20-21вв.1)обновленный марксистский подход (формационный, стадиальный, унитарно-стадиальный), 2)цивилизационный (признание уникальности, многомерности каждой науки), 3) модернизационный. Постмодернизм явл. заменой всех сущ. методологий. Суть П: историка должна интересовать не реальность, а представление об этой реальности в обществе, в отд. группах, отд. людей. П - это реакция общества уставшего от засилья теорий, концепций, парадигм. П не признаёт исторических источников-текст.

Междисциплинарные направления: 1)антропологическое: в центр ставит человека, против марксизма; 2)интеллектуальная история: история идей на СТЫКЕ философии, лит-ры, искусства, языка и т.д. изучение истории научных школ, направлений, полит. течения. 3)Устная история; 4)квантитативная история: наличие 2групп квалиф. математиков увлечённых историей и историков, заним. мат-ой.; 5)гендерная история: история про женщин;6)повседневная история: нет общепринятого определения истории.

В настоящее время российская историческая наука переживает переходный период: идет поиск новых подходов к изучению истории, большое внимание уделяется изучению социальной истории (на основе положений «школы Анналов»), истории отдельных социальных групп (например: интеллигенции), гендерной истории (истории взаимодействия полов) и др. Наблюдается тенденция к использованию комплексных подходов, когда для изучения конкретной исторической проблемы привлекаются методы смежных гуманитарных наук: философии, социологии, политологии, культурологии и др.

События конца 1980-х - начала 1990-х годов в СССР, распад Советского Союза, перемена социально-экономических и политических декораций в стране в сильнейшей степени повлияли на состояние исторической науки. В свою очередь, переосмысление истории нашего Отечества, особенно истории XX в., начатое робко еще на исходе 50-х и в 60-е годы, развернувшееся в полную силу в конце 80-х годов и продолжающееся и поныне, в сильной степени повлияло на изменение общественного, в том числе политического, климата в стране.

Историки с успехом осваивают богатейшее наследие российской исторической науки в лице ее крупнейших представителей, чье творчество в течение долгих десятилетий замалчивалось, либо искажалось. Пристальным вниманием пользуются достижения советской историографии, особенно достижения в области конкретной истории с одновременным отказом от тоталитарных оценок в науке, от препарированных в советское время основных положений марксизма. Осваивается широчайший спектр западной историографии истории России и СССР, которая в течение долгого времени подвергалась отрицанию и квалифицировалась как фальсификация истории. Выходят в свет как прежние работы западных историков, так и исследования последних лет, посвященные проблемам российской и советской истории.

По-новому разрабатываются методологические проблемы исторической науки. В 90-е годы и на рубеже XXI в. эти вопросы все чаще поднимались на страницах научной печати и, хотя не стали предметом конференций, симпозиумов, ощущается все нарастающее научное напряжение в этой области исторических знаний, все увеличивающаяся амплитуда их обсуждений, вовлечение в них все более богатого исторического и философского материала, включая историфилософские концепции прошлого. Цивилизационные проблемы вышли на первый план и в оценке конкретных периодов в истории России. Так, идет дискуссия относительно возможности применения к истории России принятых на Западе понятий «средние века» и «новое время».

52. Проблемы истории восточных славян до новейшего времени в историографии стран СНГ. Если мы обратимся к монографиям, сериям статей по истории России как древней, средневековой, так и XX в., то по-прежнему встретим такие категории, как феодализм, капитализм, социализм. Но сегодня эти понятия наполняются новым смыслом. В этой связи стоят и споры вокруг понимания прогресса в истории. Сторонники цивилизационного подхода к истории противопоставляют понятию так называемого абстрактного социально-экономического прогресса реальную историческую ценность - человека, личность, ее интересы. В центр понятия «прогресс» ставится критерий совершенствования человека, развитие и становление его общественных и духовных ценностей, которые связаны со становлением свободной, независимой, материально обеспеченной и духовно богатой личности. В рамках формации эти понятия фактически размываются, хотя и декларируются. В условиях цивилизационной оценки они представляют собой реальную историческую величину. Оба эти подхода находят адекватное отражение в историографии.

Среди новых тем, которые разрабатывают современные историки, традиционное место занимает история Древней Руси. Но это уже не борьба за углубление марксистского понимания древнерусского феодализма, а, напротив, попытка поставить под сомнение старую идеологизированную схему. Пересмотру подвергается и история борьбы русских земель за свое объединение в ХIII-ХV вв. Ранее считалось, что самой судьбой первенствующая роль была здесь уготована Москве. Ученые разрабатывают версию о полицентрическом характере этих процессов, когда лидерами попеременно становились Юго-Западная Русь, Литовско-Русское государство, Тверь и, наконец, Москва. И пути России могли бы быть иными, если бы это объединение пошло другим, чем уже состоявшимся, путем.

В область полного переосмысления вошла тема так называемых крестьянских войн. Подвергается обстоятельному сомнению не только их сущность, идеология (отнюдь не антигосударственная, а скорее царистская) и аргументируется их в основном казацкое, вольно-бунтарское содержание, подчеркивается негативное (в отличие от прошлых, лишь позитивных оценок) влияние «крестьянских войн», а по существу казацко-крестьянских восстаний на судьбы России.

К новым темам относится, скажем, история русского реформизма и либерализма, предпринимательства, консерватизма.

Практически заново разрабатывается история русской церкви, монашества. Совершенно на новой основе изучается история культуры, история российского меценатства, филантропии.

В 1992 г. была опубликована книга историка Г. Иоффе «Революция и судьба Романовых». В отличие от своей прежней книги «Великий Октябрь и эпилог царизма», которая написана в традиционном советском историографическом плане, его новая книга написана в современном плане. Эта книга во многом объективно отражает события. В этой книге также широко представлена внутриполитическая обстановка в России в этот период, международные условия. Историк рассматривает обстоятельства убийства Михаила Романова. В книге имеются многое выдержки из ранее неопубликованных источников.

53. Новейшие исследования истории советского общества в странах СНГ. На одно из первых мест в переосмыслении истории России и СССР выдвигается проблема Великой Отечественной войны СССР в 1941-1945 гг. Наряду с традиционной историографией, не выходящей в основном за рамки официальной версии войны, данной в свое время И.В. Сталиным и последующими партийными документами, разрабатывается и иная версия: значительной ответственности советского режима за развязывание войны в рамках реализации концепции мировой революции, подготовки сталинского руководства к превентивной войне против Гитлера.

Под новым объективным углом зрения изучается революция и гражданская война, «военный коммунизм» и коллективизация, создание тоталитарной системы в СССР, проблемы репрессий, в частности, расправы с еврейским антифашистским комитетом в 1948 г., вопросы государственного антисемитизма в СССР, время «оттепели», история военно-промышленного комплекса СССР, внешней политики СССР, особенно в 1939-1941 гг. и возникновения «холодной войны», история ГУЛАГа, голода в СССР, смысл и деятельность ЦК КПСС и Политбюро, направленные на складывание, совершенствование тоталитарной системы в стране, тайные пружины этой политики, облик «народных» вождей, их взаимоотношения между собой, и т.д.

Осокина Е.А. За фасадом сталинского изобилия. Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. М., 1999. Е.А. Осокина исследует потребительские практики советских граждан в 1930-е годы прежде всего с точки зрения социальной истории. В центре ее внимания – принцип централизованного распределения и такие порожденные им явления как дефицит и иерархия потребления.

Лебина Н. Б. Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920–1930 годы. СПб.: «Нева» - «Летний сад», 1999.

Меерович М. Наказание жилищем. Жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917-1937. М., 2008. В своем исследовании М. Меерович доказывает, что жилищная политика в 1920-1930-е гг. осознанно использовалась советской властью как эффективное средство управления людьми. Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953. М., 1999. В своем исследовании Е.Ю. Зубкова показывает общественные настроения в СССР сразу после войны на материале мемуаров, дневников, писем граждан в газеты и во властные структуры, но главное – на основании сводок органов госбезопасности о настроениях граждан. Лебина Н.Б., Чистиков А.Н. Обыватель и реформы. Картины повседневной жизни горожан в годы нэпа и хрущевского десятилетия. СПб., 2003.

А. А. Федулин, В. Э. Багдасарян, И. Б. Орлов, Й. Й. Шнайдген. Советское зазеркалье. Иностранный туризм в СССР в 1930-1980-е годы. М., 2008. На материалах Интуриста авторы изучают историю посещения СССР иностранцами с точки зрения позиционирования страны. Пропагандистская политика восстанавливается из содержания экскурсионных программ, инструкций для гидов-переводчиков, рекомендаций относительно ответов на потенциальные вопросы иностранцев и тех ограничений, которые вводились для иностранных туристов.