Потоковые структуры глэм-капитализма

Социологическая теория во второй половине XX века развивалась на основе проблематизации соотношения индивидуального действия и социальных структур, и дебаты вокруг схоластической по сути проблемы “что первично?” вылились в парадигмальный кризис, результатом чего стало то разнообразие теоретико-методологических подходов, которое мы наблюдаем в сегодняшней социологии. Стремление преодолеть кризис стимулировало создание интегративных теорий, построенных на принципах относительной истинности конкурирующих подходов и взаимной обусловленности действий и структур. Среди интегративных теорий наиболее значительными стали теория структурации Э. Гидденса, конструктивистский структурализм П. Бурдье.

На фоне малорезультативных попыток “окончательного”, но “мирного” решения застарелой проблемы “структура или действие?” более перспективным в теоретическом плане и более востребованным в прикладных исследованиях оказалось другое направление – разработка концепции сетей.

Гибкие, селективные и поддерживаемые в большей степени символическими коммуникациями, а не физическими действиями, сети являют собой новую модель структурности, отличную от институтов и групп, но и не редуцируемую к агентности.

Сеть как своего рода мезосоциальный феномен вклинивается в проблемный континуум “микро – макро” между интеракциями и нормативными системами. Отношения между участниками сети в этом контексте оказываются чем-то совершенно новым и открывают перспективу исследования новых структур в давно известных явлениях, поскольку не сводят их ни к индивидуальным мотивам, ни к институционально диктуемым образцам.

Сеть – хорошее концептуальное решение для мира, в котором институты виртуализируются и участие в коммуникациях столь существенно. Но сетевой анализ дает лишь топологию социальных явлений, в которой ключевые элементы – узлы и связи образуют картину сложившегося положения. Сеть дает модель пространственного распределения, статики, но не динамики социальных явлений. Она дает фиксацию отношений, но не отслеживание процессов. Сеть с характеризующими ее узлами и связями скорее является инфраструктурой исследуемых процессов, а не собственно процессами.

В поисках лучшего концептуального решения “продвинутые” члены социологического сообщества приходят к понятию потока. Метафора потока появилась в 1990-х годах практически одновременно у нескольких теоретиков как концептуальное решение, дополняющее метафору сети и привносящее необходимый динамизм. С. Лэш и Дж. Урри в своей теории экономики знаков определили современный глобальный порядок как “структуру потоков”, а определяющие для этого порядка информационные и коммуникационные структуры как “связанные в сети потоки”.

Определение потоковых структур должно основываться на том интуитивно достигнутом представлении, которое объединяет приведенные выше определения: поток – это всегда движение через. Традиционные социальные структуры представляют собой разграничения. Институты и группы четко фиксируют и ограничивают зоны и диапазоны разных взаимодействий. Через эти границы, структурирующие привычную социальность, и идет привлекающее внимание социологов движение – перемещение вещей, людей, идей и т.д. Потоки ортогональны традиционным социальным структурам и потому образуют пересекающие границы трансструктуры. По отношению к ритму жизни, задаваемому социальными структурами, потоки диахронны (не в смысле историчности, а в буквальном смысле движения сквозь время) и потому нарушают

привычный ход и дозировку событий, создавая транссобытийность.

Поток любого рода описывается тремя характеристиками: направленность, плотность, интенсивность.

Направленность потока возникает от того, что в данной среде существует градиент. До сих пор в социальных науках термин “градиент” обычно использовали дляобозначения статистически выявляемого нарастания значения исследуемого параметра от одной статусной группы к другой. Вообще градиент – это векторная функция, определяющаянаправление наискорейшего изменения скалярного поля в точке P. В природе, например, градиент давления воздуха приводит к возникновению ветра и определяетего направление, а градиент температуры вызывает процесс теплоотдачи. Пользуясь общим определением градиента, можно увидеть, как в поле экономики градиентинвестиционных ожиданий обуславливает направленность финансового потока, аградиент уровня жизни – миграционного потока.

Плотность потока определяется количеством вещей, людей, сообщений и т.п., единомоментно проходящих через данную точку в данном направлении. Плотность делает поток воспринимаемым, создает опыт потока как реальности. Плотность потоков сегодня играет роль традиционной материальности и вызывает те эффекты, которые создают «гиперреальную социальность» по Бодрийяру.

Интенсивность потока определяется количеством вещей, людей, сообщений и т.п., проходящим через точку за выбранный период времени в данном направлении при данной плотности потока. Высокая интенсивность обеспечивает непрерывность процесса или ритмичность событий, превращая тем самым динамику и изменение в структурность.

Таким образом, потоки с характерными для них направленностью, плотностью, интенсивностью служат хорошей концептуальной основой для исследования целого ряда явлений, “социальность” которых не вписывается в рамки привычной социологии. Потоковые структуры могут сменить неактуальные конфигурации агентностей и структур в теории потому, что в нашем интенсивном настоящем фиксированность положения и установленность пределов все чаще вытесняются устремленностью и темпоральностью.

Теория потоковых структур актуальна в мире, где вместо постоянных ценностных ориентаций и идентичностей жизнь людей все чаще структурируют проекты. Проектная логика жизни характерна теперь не только для бизнесменов, но для большинства людей, вовлеченных в диктуемую культурой потребления – консьюмеризмом гонку за показателями успешности. Проекты как ограниченные по времени целевые программы деятельности быстро сменяют один другой и задают тот режим краткосрочных фаз активности и вовлеченности, в котором индивиды стремятся к результатам в карьере, образовании, отдыхе, развлечениях и даже в семейной жизни.

Теория потоковых структур становится наиболее уместным аналитическим инструментом, когда структурную определенность вместо институтов обеспечивают тренды, генерируемые на потребительских рынках сверхновыми индустриями и постоянно обновляемыми продуктами от ГПК, а на политических аренах – “ребрендингом” привычных партий и чередой презентаций мегапроектов. Вместо характерного для институтов повторения привычных образцов (паттернов) предсказуемость и упорядоченность поступков и ситуаций обеспечиваются характерным для потоковых структур непрерывным обновлением целей и ориентиров деятельности.

Теория потоковых структур нужна там, где вместо групп объединяют людей

ивенты, превращая их в участников общего дела, будь то организуемые для работников компании мероприятия по поддержанию корпоративного духа, флэш-мобы поклонников постмодернистского искусства и противников глобального капитализма или брутальные акции в исполнении футбольных фанатов. Вместо регулярных и рутинных контактов в постоянных по составу и месту функционирования коллективах соприсутствие и сопричастность обеспечиваются разовыми, но интенсивными по динамике действий событиями, скоординированными через сети коммуникаций.

Теория потоковых структур необходима и для объяснения современного неравенства, когда вместо статичного разделения на имущих и неимущих возникает неодинаковая динамика потребления с разделением на сейчас-имущих и потом-имущих.

В обществе массового потребления, где обладание предметом быстро перестает быть индикатором статуса, как это произошло с автомобилем, затем с персональным компьютером и теперь с мобильным телефоном и модными брендами, имеет смысл вместо стратификации рассматривать эшелонирование. В то время, как потребители второго и третьего эшелонов дожидаются сезона распродаж и приобретают подержанные вещи, лидеры консьюмеризма могут не только переходить к следующей фазе потребления, но и, пройдя пик в этой потребительской гонке, становиться дауншифтерами. Появление людей, которые, будучи преуспевающими бизнесменами и профессионалами, целенаправленно оставляют карьеру и переходят к пониженному уровню потребления, стратификационный подход с его категориями вертикальной мобильности объяснить не в состоянии. А вот концепция потоковых структур дает

логичное объяснение их парадоксальной стратегии: опускаясь по стратификационной лестнице, они опережают по статусу тех, кто находится во втором эшелоне, то есть в предшествующей фазе потребительской гонки.

Рис. 1. Аналитическое поле для актуальной социологии

Актуальность метафоры “поток” и эвристичность концепции потоковых структур нарастают по мере того, как постмодернистская фрагментация, анклавная глобализация, развитие сетевых структур создают множественные различия условий. В результате возникает все большее число градиентов, по которым устремляются потоки мигрантов, товаров, потребителей, рабочей силы, капиталов, технологий, информации и т.д. Следствием этого является изменчивость социальных структур. Там, где через них проходят градиенты, они теряют устойчивость и эффективность, “размываются” и “сносятся” плотными и интенсивными потоками. Зато там, куда устремляются потоки, возникает “бум” построения структур.