Первая беседа с Мнемозиной.

Пир Мнемозины

«…Дотянув до седин,

я смотрю, как буксир среди льдин

пробирается к устью.

Не ниже

поминания зла

превращенье бумаги в козла

отпущенья обид.

Извини же

за возвышенный слог:

не кончается время тревог,

но кончаются зимы.

В этом — суть перемен,

в толчее, в перебранке Камен

на пиру Мнемозины.»

Иосиф Бродский. «Стихи в апреле»

 

«Кравчий мой! Жизнь без вина и веселий – ничто.

Пир без стенаний иракской свирели – ничто.

Долго я жизнь изучал, но все у нее

Кроме того, что взять мы успели – ничто!»

Омар Хайям.

 

Пир Мнемозины… Не случайно два столь разных гения сравнивают память с пиром. Пир – переживание, в котором задействованы все органы чувств. Зрелище прекрасно сервированных блюд, их аромат, их вкус… Услаждая слух, играют музыканты. Телесные ощущения пира – это мягкость кресел, нежность тканей праздничных одежд. Мощно включаются эмоции - наслаждение беседой с друзьями, любимыми, радость совместного мирного принятия пищи: «лучше блюдо зелени и при ней любовь, чем упитанный ягненок и при нем ненависть». Или мужественная забава – «перебранка героев» на скандинавском пиру. Гордость собой, упоение состязанием… Так питается, так работает память.

Лучше всего запоминаются стихи и анекдоты. То, что имеет многослойность, эмоционально поражает. В детстве мы обладаем фотографической памятью. Ребенок (и поэт!) имеет способность все насыщать собой, одушевлять мир («мифологическое» сознание). Многим, наверное, знакомо то чувство разочарования, которое испытываешь, перечитывая любимые в детстве книжки. Помнится, что там был мир, миры! И вот – поди ж ты! – две строчки и какая-то маловыразительная картинка.

Следующий отрывок текста взят из интернета и призван проиллюстрировать, каким образом эмоции и синестезические образы помогают запоминанию:

«Предположим, что вам необходимо купить следующие вещи: серебряную ложку, шесть стаканов, бананы, хозяйственное мыло, яйца, биоактивный стиральный порошок, зубную щетку, хлеб, помидоры, розы.

А теперь представьте… Вы выходите из дома в самом экзотическом виде: во рту у вас огромнейшая серебряная ложка, вы чувствуете во рту ее металлический привкус. На ложке расставлены шесть великолепных стаканов, во время ходьбы вы слышите их мелодичное позвякивание, и солнечный зайчик, отражаясь от стаканов, слепит вам глаза. Из-за этого, идя по улице, вы наступаете на спелый банан, который со смачным звуком выскальзывает из-под ваших ног. Вы едва не падаете и, ловко отскочив в сторону, наступаете на резко пахнущий кусок мыла. Это уже слишком, и вы обессилено приземляетесь на сложенные горкой яйца - вы слышите треск скорлупы, видите вытекающий желток и белок и чувствуете мокрое пятно на штанах. За секунду в своем воображении вы возвращаетесь домой, раздеваетесь, и стираете испачканную одежду в биоактивном порошке и снова выходите из дому. В этот раз, чтобы избежать приключений, к магазину вы подтаскиваете себя при помощи гигантской веревки, сплетенной из миллионов зубных щеток. Все эти переживания вызвали у вас зверский аппетит, и вы чувствуете божественный аромат свежевыпеченного хлеба. Войдя в магазин, вы замечаете внутри каждой буханки красный помидор - эдакая причуда пекаря. После всех героических приключений, вы, идя по улице и жуя хлеб с помидорами, видите, что навстречу вам идет сексуальная дива из ваших снов, и вы небрежно одариваете ее гигантским букетом душистым алых роз. Прочитали? Теперь попробуйте мысленно воспроизвести список вещей, которые необходимо было купить. Вы будете приятно удивлены! Когда для создания образов используются все шесть чувств: Вкус, Осязание, Обоняние, Зрение, Слух, Чувство движения, то взаимодействие между левым и правым полушариями увеличивает общие возможности мозга.»

После этой замечательной истории и перед тем, как перейти непосредственно к архетипическим исследованиям, мне хочется (без комментариев) поместить в этот текст стихотворение Владимира Набокова «Комната»:

 

«Вот комната. Еще полуживая,

но оживет до завтрашнего дня.

Зеркальный шкап глядит, не узнавая,

как ясное безумье, на меня.

В который раз выкладываю вещи,

знакомлюсь вновь с причудами ключей;

и медленно вся комната трепещет,

и медленно становится моей.

Совершено. Все призвано к участью

в моем существованье, каждый звук:

скрип ящика, своею доброй пастью

пласты белья берущего из рук.

И рамы, запирающейся плохо,

стук по ночам — отмщенье за сквозняк,

возня мышей, их карликовый грохот,

и чей-то приближающийся шаг:

он никогда не подойдет вплотную;

как на воде за кругом круг, идет

и пропадает, и опять я чую,

как он вздохнул и двинулся вперед.

Включаю свет. Все тихо. На перину

свет падает малиновым холмом.

Все хорошо. И скоро я покину

вот эту комнату и этот дом.

Я много знал таких покорных комнат,

но пригляжусь, и грустно станет мне:

никто здесь не полюбит, не запомнит

старательных узоров на стене.

Сухую акварельную картину

и лампу в старом платьице сквозном

забуду сам, когда и я покину

вот эту комнату и этот дом.

В другой пойду: опять однообразность

обоев, то же кресло у окна...

Но грустно мне: чем незаметней разность,

тем, может быть, божественней она.

И может быть, когда похолодеем

и в голый рай из жизни перейдем,

забывчивость земную пожалеем,

не зная, чем обставить новый дом...»

 

Энциклопедические источники сообщают нам о Мнемозине довольно скупо: Мнемоси́на, Мнемозина (греч. Μνημμοσύνη), дочь Урана и Геи, Мать Муз, рождённых ею от Зевса (Евтерпа, Клио, Талия, Мельпомена, Терпсихора, Эрато, Полигимния, Урания, Каллиопа). Зевс соблазнил ее в образе пастуха и девять ночей восходил к ней на ложе. У древних греков считалась самой красивой из богинь (по моему мнению, это чье-то недавнее авторское измышление: древних греков, похоже, не спрашивали). Слияние Энергии (Зевс) и Памяти (Мнемозина) дает начало Творчеству и Знаниям. Она обладает Всеведением: согласно Гесиоду она знает «всё, что было, всё, что есть, и всё, что будет». Когда поэтом овладевают музы, он пьёт из источника знания Мнемозины; это значит, что он прикасается к познанию «истоков», «начал». В истолковании орфиков она открыла способ рассуждать и определила для всего сущего порядок названий. При оракуле Трофония был источник Леты, из которого пили воду намеревавшиеся вопросить бога, и источник Мнемозины, из которого пили получившие ответ, чтобы удержать в памяти виденное и слышанное. Мнемозина почиталась и обыкновенно изображалась вместе с музами.

По моим предощущениям, которые потом достаточно объективно (если тут можно говорить об объективности?) подтвердились – медиумом была не я – Мнемозина связана с жидкостью, текучестью, и - со зрением. Причем главный глаз - у нее в животе.

То, что память связана с забвением (источник Леты), и со смертью (Вечная память), можно догадаться и без знания мифологии. И тут мне вспомнилась одна сказка, которую я попыталась примерно восстановить.

«…Один император неизлечимо заболел. Пытались вылечить его все ученые лекари, а больному всё хуже и хуже. Вдруг невесть откуда появился во дворце старик с хитрыми глазами и в халате бусурманском (Наверное, и золотой петушок был у него под мышкой. Чую тут Дугина, след к мировому заговору….). Вылечил старик императора, а тот ведь уже и с сынами простился и с Империей своей Поднебесной.

- Что хочешь, проси у меня, лекарь! – сказал Император.

А тот в ответ:

- Попрошу немногого. Вот тебе мешочек маленький, наполни его золотом доверху, а я приду за ним через неделю. – С этими словами исчез старик, как в воздухе растворился.

Кидали, кидали в мешок золото, а он все не наполняется. Всю казну покидали, стали собирать срочно подати со всех провинций. Император был человек слова… Привозят золото подводами, а мешочек всё вроде пуст. Что делать? Плохи дела.

С любимой наложницей императора жила старая нянька колдунья. Помогала девкам по женской части - приворожить там или плод вытравить. Та и попросила позвать ее, как последнюю надежду. Хуже то уж точно не будет. Посмотрела старая Сяо и проворчала: тут помочь просто, легкая-то задачка. Молчат все и на нее смотрят – не верится им, что бабушка поможет. А та продолжает: Пошлите, говорит, служанку накопать горсточку земли и сюда принести. Принесла служанка землю, взяла старая Сяо горсточку да и в мешок бросила. Сразу мешок наполнился.

Изумился Император и спрашивает:

-В чем же дело было, объясни, как ты догадалась, что сделала?

- Да тут просто все – отвечает старая Сяо – В мешочке том был - глаз человеческий. На что он не смотрит, всё мало ему, никак наесться не может. А бросит в него Смерть горстку могильной земли – тут насытится он, да и закроется навеки…»

… После размышлений и предощущений мы перешли к архетипической работе –сгущению архетипа и беседе с ним, работе с запросом и работе в формате группового архетипического исследования.

Первая беседа с Мнемозиной.

Мнемозина (Даша): У меня состояние забвения: отстраненны пустой взгляд, тишина, не отсутствие чего-то, а просто остановленность какая-то, но не пустота. Остается взгляд - как из окна больничной палаты, палаты психбольницы.

Нельзя сказать, что ничего не чувствую, нельзя сказать, что что-то чувствую. Пожалуй, чувствую некую печаль, которая - не печаль. Забвение! Это - когда пески погребают культурные пласты. Скрывая старое, освобождает место новому. Тут не та пустота, в которой нет времени, в которой –в потенциале - все. Нет, возможно не всё. Что-то уже было и еще что-то будет. Тут есть время, это - пустота-во-времени.

Когда идет очередной пик волны времени – развивается культура, связи, структурированность. А эта «пустота» - в потенции. Когда приходит «пустота», то культура в потенции. Речь не только о человеческой культуре идет.

Я помню, что что-то было, помню, что это уйдет и помню (знаю) что придет новое.

Катя: Память связана с воображением?

Мнемозина: Да. Память - творческий принцип. Воображение+вера +форма. Сейчас возникло ощущение опоры за спиной. Опора имеет форму. Это - коридор. Возникло ощущение плотности. Память – это Знание, разворачивающееся во времени – поэтому коридор. Память равна предвиденью. Коридор соединяет прошлое и будущее. Но есть еще некое НО! Очень большое НО.

Катя: Может быть, это Зевс пришел? Принес непредсказуемость, энергию и родились (ура!) Музы?

Мнемозина: Я сейчас смотрю назад и вижу коридор. И я могу достроить его вперед. Но я вижу это «Но» и коридор впереди расширяется в сферу. Появляются другие возможности. То, что было, разбивается на элементы и из них можно построить новые варианты будущего. И здесь есть еще одно НО: похоже, возможно также то, чего никогда не было! Тут речь уже не о Зевсе. Это «крышесносная» возможность, которой, может быть, еще и не было в истории Земли. Она связана с отсутствием абсолютного знания и со стиранием самой надежды что оно, это абсолютное знание - есть.

Катя: Если бы не было отца–Зевса, не родились бы музы. Может быть, кто-то другой был (мог быть) отцом детей Мнемозины и кто-то другой (другие?) родился?

Мнемозина: Это Тайна. Но опять, как с пустотой - это другой смысл слова «тайна» как основы этого нового и пугающего. Это связано с глубиной проникновения в таинственность.

Катя: Протей? Старец, который тек как вода, менял обличья?

Мнемозина: Не знаю. Мне трудно говорить, трудно пользоваться речью. Скажу так: «Тысячу раз назвав, прийти к неназываемому…» Опираясь на эту тайну можно проявить то, что никогда еще не проявлялось. Тут нужна полная, тотальная вера в то, что то, что есть сейчас, в эту милисекунду – это Есть. Это - как рождение Сверхновой. Все станут творцами в равной мере. Шанс на это сейчас есть.

Катя: Зевс тоже в некотором роде – протей. Он меняет форму, но с практической целью – бабу очередную захапать. А дочери его, Музы, имеют отношение к власти: поэт – властитель дум. Он Особенный, значимый.

Мнемозина: С практической целью – Новое не создашь. Целеполагание ведет к перекомбинации уже существующих элементов. А в этом Новом нет оценок и нет «нет оценок». Это - Черная дыра. И труба времени от черной дыры до Сверхновой. Пульсация…

Катя: Хочу спросить тебя о твоих родителях. Уран и Гея – Небо и Земля…

Мнемозина: Уран и Гея? Это - два толчка. Две вибрации. Они – разные. Одна – мощная: буффф!!!. А другая – пронзительная.

Катя: Что такое память для отдельного человека?

Мнемозина: Память - инструмент самотворчества.

Катя: Человек - то, что он о себе помнит?

Мнемозина: И так и не так. Возможны перепросмотры – трансформация своего отношения к событию. Линейное время существует в предъявляемом на сцене жизни образе. Перепросмотр создает новый образ, но линейность остается. Это - Роль. А Актер - не в линейном времени.

Далее происходит дискуссия о возможности быть во многих ролях одновременно. Вспоминается Джекил и Хайд, автономные друг от друга роли, и Франциск Асиззкий, который мог говорить с каждым на «его языке», не меняя одежды и манеры поведения. А также Алистер Кроули, не как личность, а как некий архетип Телемы.

Мнемозина: У них (Кроули и Франциск Асизский) не было коробочек, где лежала каждая роль. Была способность помнить себя и Джекилом и Хайдом.

Катя: Как память связана с вниманием? Вынимание и внимание… Имать, брать что-то внутрь…

Мнемозина: Это похоже на картинки «найди 5 отличий». Это - стрекоза. Фасеточные глаза. Мы смотрим на одно, а видим чуть по-разному.

Катя: Вернемся к «семейной истории». Мнемозина, Музы, Зевс, Метида, Афина… Музы – хорошие удобные незаметные дочери. Всё время - с мамой. Афина любимая, яркая и очень «папина» дочь. Метида – съеденная, неявная.

Мнемозина (Даша): Мы в этой связи одно с Метидой. Сфокусируй-ка еще раз Архетип.

…Снова - состояние закрытости глаз, состояние нереализованности.

Катя: Так может, это связано как раз с непроявленностью Метиды?

Мнемозина: Метида - моя сестра, она стоит по левую руку. Держу ее за руку. Состояние стало объемным, но закрытость глаз, сонность остается. Связанно это с неосознанностью и тайной. Закрытые глаза Изиды, покрывало Изиды. Глаз Изиды внутри живота. Глаза головы связаны с поверхностью вещей. Глаз внутри – с тайной. Глаз головы имеет способность устремляться (Афина!) и быть стрелой. Глаз в мешке – он не устремляется, он принимает. В него кидают еду. «Насыщенность» впечатлениями… Впечатаны отпечатки. Вещей, людей, событий…

Катя: Итак, Зевс съел Метиду…

Мнемозина: Что ты привязалась со своей Метидой! В груди, ближе к горлу, возникло раздражение! С метидой есть кофликт. Она такая особенная, однако ж родить не сумела. А я простая, земная. Не была Зевсу женой, а за 9 ночей понесла 9 детей. Такая «женщина - машина для размножения».

В горле у меня сейчас что-то желтое, плотное как подиспорченное масло, но не такое жирное. Оно – опухолевое, неприятное. Это упругий шар, который слегка рыхловат.

Катя: Стань этим шаром.

Даша: Я – круглое желтое в районе щитовидки Мнемозины. Я лежу в саркофаге, как мумия. Но я - живой. Лежу, затаив, задержав дыхание. Это египетский саркофаг. Он очень яркий. Вокруг ощущаю пирамидальную структуру. Сейчас мне лучше – я как-то посвежел.

Катя: Кто поместил тебя в саркофаг?

Даша (желтый шар): Фараон. Тутмос третий?.. Это было ритуальным действием, связанным с Договором (в понимании МТ). Договор связан с забвением, забыванием. Вижу загробный мир, Книгу Мёртвых, реку, через которую переплывают туда души…

До этого Договора души сохраняли память при переходе в Царство Мёртвых. В начале разговора я лежал в гробу, и мое сознание было заточено в определенное место. Оно тоже было в гробу. Сейчас мне открыто пространство в загробный мир и нач др жизнь – лодка. Этот переход осознавался. Память сохранялась.

Договор связан с забытием перехода. Он был заключен всем человечеством. Что-то оно получило за отказ от памяти перехода. Новую истину – незнание. Жизнь на земле стала ярче и плотнее. Зевс, он - человечен. Ребенок, читая мифы, видит его живо, плотно. Он - земной. Вся эта история сильно связана с детством. Ребенок до 4х лет ощущает себя живым богом, потом себя как бога забывает. И попадает в саркофаг, откуда только наблюдает. Договор-то был с подвохом…

Катя: А с кем был заключен этот договор?

Даша (шар): С Мнемозиной–титанидой до истории с Зевсом. И за ней - кто-то еще.

Катя: Почему шар у Мнемозины именно в горле?

Шар не дает ответа и уходит, распределяя по телу освобожденную энергию.

Мнемозина: Я стала ярче, свободнее, но на подбородке капюшон. Возник образ жабы. Жабы-жадности, которая «душит». Накопление, тупое, неукротимое. Наполнен зоб, рот набит.

Катя: Я вспомнила, как раньше украшения и всякое добро клали в гроб - пытались утащить с собой в загробный мир. Ты можешь сейчас стать этой жабой?

Даша (жаба): Я – жаба. (Квакает) Я - красивая!!! О-О-О! Какая я красивая!!!!

Катя: Сколько тебе лет, жаба?

Жаба:15.

Катя:15 лет – для жабы много.

Жаба: Да, я - древняя жаба, я - архетип жабы. Горло пережимается, душится жабой. Жаба душит творчество. Я, жаба, люблю свой подбородок-зоб. Я – статична, «сама собой довольна». Жопой села на камень.

Катя: Откуда ты в горле Мнемозины?

Жаба: Вещи – это память. Каждый предмет – память о моменте жизни, история про себя. Вещи можно оставить потомкам в наследство – будет память о бабушке. Вот индусы – они реально верят в реинкарнацию, поэтому к вещам не так привязаны, нищи и не боятся этого. Кажется, когда-то вещи были функцией, а не целью. А сейчас люди сами становятся вещами и к старости «одеревевают».

Катя: А творчество, а точнее его не-Зевсовская составляющая, не хочет, чтоб помнили творца. Герострат, сжегший Александринскую библиотеку, запомнился. А очень много художников, чьими творениями мы наслаждаемся, народных, неизвестных – нет.

Даша: Мне, как Даше, гламур недавно открылся по-новому. У меня было состояние, в котором вещь не меня делала красивой, красивенькой, а исходила из меня адекватно мне. Вещь была не рабством, а свободой, самовыражением.

Катя: Да, в гламурной терминологии слово «вещь» - синоним слова «одежда». А одежда не вещь, она – процесс, деятельность. «Одеть» - «деть»- «делать».

Даша: Я живу в квартире. И она меня создает! Я ношу одежду, и она меня создает… А надо - наоборот! Творчество – адекватность состоянию здесь и сейчас

Катя: Это связано с линейностью времени. В линейном времени нельзя быть только здесь и сейчас. Вокруг «Здесь и Сейчас», всегда есть жестко фиксированная зона Прошлого и Будущего. Мы можем, перепросматривая, менять Прошлое, но не то, что было 5 минут назад. Мы можем иметь достаточно вариативное Будущее на год вперед, но маловероятно, что через 5 минут мы окажемся в аэропорту. Вокруг, да, есть зона нелинейности и неопределенности, но не у всех и не абсолютная. «Странный аттрактор» - это тоже аттрактор. К сожалению.

Мнемозина: Жаба стала поменьше и переместилась левее. Может быть это связано с женской сущностью. Накопить, принять, насыщаться, но не насытиться – это нутритивный миф. Жабий зоб – накопительство информации о себе. Оно, накопительство, сейчас раздуто – раздуто эго. Общество спектакля…

Катя: Ксюша Собчак. И знаковый вопрос общества спектакля: «как ты себя позиционируешь?» Позиция, позировать – застыть в позе, как статуя. Помнишь детскую игру: «Море волнуется раз, море волнуется два… Море волнуется три - морская фигура замри!»?

Мнемозина: Жаба на камне сидела, и стала сейчас каменной! И есть тут связь с каменным саркофагом. Каменное тело статуи – саркофаг, гроб, тюрьма.

Катя: Тащим на себе истории, которые засовывают нас в тюрьму… Делают памятниками самому себе. «Помним»…. А настоящая память равна забвению. Вот если кто-то любимый уехал, а ты все на фотку смотришь, помнишь. А потом он приезжает и он – другой. Он изменился, его уже не засунуть в эту фотографию.

…Наше исследование подходит к концу. Но я хочу попытаться еще раз затронуть эту тему: «Если не Зевс, то кто же?» Кто мог стать отцом Муз, но других, без «жабы»? Может быть, Посейдон? Обиженный брат. Его сила – заперта, в подводных пещерах. Но за ним мощь моря и земли - «Земли колебатель, Кронион…»

Мнемозина: Посейдона я чувствую, он справа, но не знаю, в этой ли связи. Отпускай меня, я устала быть тут.

 

Работа с запросом

Запрос: Я не помню своего детства до 6го класса. Знаю, что жила с бабушкой. Не с родителями. А когда пытаюсь вспомнить, возникает такое чувство, как будто я смотрю в колодец с черной водой и не могу из него чего-то достать.

…Происходит сгущение архетипа Мнемозины как спутницы по путешествию в активном воображении.

Света: Вижу дверь в квартиру. Причем я и перед дверью стою, снаружи, и, одновременно, я - внутри квартиры. Полностью внутрь пройти не могу.

Ведущий: Дверь надо аннигилировать, разрушить мгновенно. Ты или там или тут. Третьего не дано. Дверь надо взорвать. Мнемозина, ты поможешь Свете?

Мнемозина: Да.

Света: В двери теперь дыра с оплавленными краями.

Ведущий: Иди быстро!

Света: Вхожу в комнату бабушки. Там всё серое. Вижу себя? Девочка сидит и пишет в тетрадке.

Ведущий: Откуда ты знаешь, что это – ты?

Света: Это девочка с моей детской фотографии.

Ведущий: Это - не ты. Это - чужая память, чей-то рассказ о тебе. Там, в комнате, есть ты, та, что видит девочку. Найди там зеркало, подойди и посмотри на себя.

Света: Вот трюмо. Я смотрю, но отражения нет. Мелькают смутные текучие образы…

Ведущий: Мнемозина, почему Света не видит себя в зеркале?

Мнемозина: Некоторым так легче…

Ведущий: Зеркало стало колодцем. Ты падаешь в него, ты очень тяжелая. Очень весомая. Как камень, ты идешь ко дну.

Света: Я – на дне. Колодец сухой, он – как зеркальный граненный стакан. Там сухо, до рези в глазах. Я отражаюсь в гранях зеркал.

Ведущий: Там тепло или холодно?

Света: Там никак. Нет температуры.

Ведущий: Плачь. Нам нужна жидкость. Помнишь, как Алиса наплакала море слёз?

Света: Я не могу плакать, совсем не могу.

Ведущий: Мнемозина, можешь помочь разбить стакан-колодец?

Мнемозина: Возможно…

Света: Колодец разбился сверху – мне не достать до пролома. Вот дыра затянулась и стены снова стали цельными. Я вспомнила сон. Он часто мне сниться – я все время опаздываю на какой-то поезд и вскакиваю в него на ходу. Но я не знаю, зачем мне этот поезд и куда он едет.

Ведущий: Сейчас ты на вокзале. Кругом поезда…

Света: Я в поезде.

Ведущий: Что это за поезд?

Света: Это – тот же стакан.

Ведущий: И так будет всегда. Ты в плену какой-то жесткой структуры. Мнемозина, ты можешь дать свою энергию Свете, чтобы что-то изменить?

Мнемозина: Да.

Ведущий: Хорошо, энергия пошла. Она идет через пальцы рук. Через кончик каждого пальца. Она складывается из мириада горячих импульсов. Ощущение покалывания в кончиках пальцев – это импульсы энергии. Теперь она пошла через ноги. Она идет от центра Земли, от расплавленной магмы. Она теплая, тяжелая, живая.

Света: Да. Энергия идет.

Ведущий: Теплая, тяжелая, вязкая, текучая энергия расплавляет стенки колодца, стенки вагона… Оплывают зеркала, оплывают и текут железные стены вагона. Тяжелая плавная теплота в твоем сердце. В твоем теле.

Света: Да…

Ведущий: Мнемозина, что произошло?

Мнемозина: Я дала Свете возможность вспомнить себя. Теперь можно отпустить меня.

 

Прогулки в Пушкине….

 

Мы вышли погулять по паркам, планируя во время прогулки сгустить архетип Мнемозины и побеседовать с ним.

Катя: В воскресенье мы исследовали сказку «Спящая красавица». Я была одиннадцатой феей, которая заменила предсказанную смерть - на волшебный трехсотлетний сон, и - волшебным сном. Фея оказалась подростком, а сон – коллективным бессознательным, по сути – коллективной памятью. Настя была матерью царевны и лесом, защищающим сонный замок до поры – прихода принца. И еще -10ю феями, давшими земные дары – милоту, пригожесть, любовь окружающих… Мне кажется, эта история тоже имеет отношение к Мнемозине. Сон до поры…

Даша: Посмотрим…

Мы входим в парк. Видим круглый маленький пруд в каменных берегах – как чашу. Там тростники - мнемозинные-стрекозинные.

Катя: Ой – пруд, как в Гарри Потере! Чаша памяти! Ой, сейчас мне и одень! (Состояние – в уме, в воображении, в комбинаторике уже кем-то осимволиченных символов и второ-третичных смыслов.)

…Садимся на скамейку и опускаем архетип.

Даша: Ну что там, в гаррипотерной чаше?

Катя (М): Это не гаррипотерная чаша, это просто пруд. Берега у него – просто зеленые. Он именно того размера, что есть и т д. По ногам у низа туловища пошло тепло у меня. Все конкретно. Вот собака пробежала рыжая по зеленой траве. Она внутри теплая, энергосберегающая (как костер, который ровно греет, не обжигает; и дрова дотла сжигаются равномерно и экономно). Она движется ровно так, как это эффективно. А вот еще собака, борзая – старая и пришла с двумя старушками. Она тоже энергосберегающая, но ей уже сберегать особо нечего – энергии уже мало, старая она.

Идем, гуляя, дальше.

М: У меня 9 взрослых дочек, и у них вечно какие-то запутки. Все время влюбляются в творческих личностей – поэтов, музыкантов, танцоров…. Я – дворничиха, а муж у меня слесарь. Но он не муж мне, впрочем. Он так. Был - и нету. Вот девок 9 родила…

Д: А он же был бог и ты богиня? И по мифу он был с тобой в образе пастуха. Почему?

М: Ничего не знаю. Не помню. Он был слесарь, а я – дворничиха. А девки растут – надо обуть. Одеть, накормить. Других мужчин у меня и не было – не до того было. Детей надо было поднимать.

…Мы проходим мимо обветшавших Федоровский палат с псевдорусской резьбой в зверином стиле.

Д: Так ты забыла все? Ты, богиня памяти?

М: Так надо забыть, чтобы поверить в уникальность земной жизни. Чтобы увидеть мелочи, детали и быть в них, надо забыть целое. Надо заплестись в эти переплетения жизни – вот как на резьбе этой. Это заколдованный лес, который не пускает то, что сейчас не нужно. Придет срок и расступится. Что-то сработает. То, что пробудит память о моей божественной природе.

Д: В прошлый раз прозвучала история про фараона, который «придумал» смерть. Придумал забвение. Похоже, это – та же история.

М: Похоже.

Д: Ты связана с водой?

М: Сейчас не так скажу. Я связана с жидкостью, но сейчас это - соки, которые весной идут вверх по стволу дерева. Можно прижаться ухом и слышать, как они шумят. Я сейчас траву чувствую, деревья. Давай пройдем по лугу и пройдем сквозь вон те футбольные ворота.

…Мы проходим сквозь ворота. Они полосатые – белые в черную полоску.

М: Изменилось состояние?

Д: Да. Что это было?

М: Мы прошли внутрь дерева, березы – ворота, видишь, полосатые. Теперь мы еще ближе к реальности природы, к ее таковости.

.. Мне вспомнилась повесть Стругацких «Волны гасят ветер» (на самом деле рассказанный далее сюжет – из повести «Жук в муравейнике», но волны и ветер тут значимы). Там были некие предметы, называемые «детонаторы». Это я говорю о некоем «щелчке», что пробудит память.

… Мы идем и на дорожке видим ежа! Берем его на руки и начинаем с ним фотографироваться. Он то сворачивается клубком, то разворачивается.

Д: Он похож на этот лес из сказки. Когда сворачивается, смотри!

М: Да, такой он чудесный! Внутри теплый.

…Мы отпускаем ежа и идем дальше… Видим пару с младенцем в коляске. Мнемозина говорит, что младенца очень чувствует через коляску, родители не так интересны. Потом продолжается рассказ про детонаторы.

М: Так вот, про детонаторы. Там была загадочная галактическая раса – Странники. Они были всемогущи и исчезли давным-давно, но оставили по всей Галактике всякие артефакты. А на Земле все очень хорошо, интересно, благополучно и гуманно. И вот земляне находят на отдаленной пустой планете сооружение, где хранятся 12 (вроде бы..) человеческих эмбрионов и коробочку с 12-ю детонаторами – металлическими таблетками со странными знаками. И на 12 камерах с эмбрионами тоже соответственно на каждой эти знаки. И пока космонавты чешут в затылке, эмбрионы начинают развиваться. И уже негуманно вмешиваться. Вот рождаются дети и их отдают в приемные семьи, подальше друг от друга. И у каждого на руке – знак. А коробку с детонаторами забирает к себе некое КГБ будущего. Потому что там, в счастливом, творческом и свободном будущем Стругацких все равно есть некое КГБ, некая оберегающая и кастрирующая сила. И возглавляет ее некий Максим, герой «Обитаемого острова»

…Мы подходим к оврагу с водопадом. В склоне – железная дверь, ведущая в какое-то подземелье.

Д: Давай посмотрим, что там.

М: Ой! Там подземелье, где на цепях прикована некая опасная сила. Она под контролем, но она есть. И может вырваться. Сказка какая-то есть. Кто-то у бабы яги был прикован, а Иван его освободил.

…Мы смотрим вглубь пещеры и идем дальше, мимо особняка.

М: Я продолжаю историю про детонаторы и опасную силу, закованную в цепи в горе. Итак, дети достигли совершеннолетия и стали стремиться к детонаторам. Что было с 11ю, не помню, помню развязку – кгбешник Максим в засаде с пистолетом сидит около детонаторов, а юноша Лев Абалкин стремиться туда. И никто не знает, зачем и что после будет. И добрый пастырь Максим убивает паренька. Последний кадр – рука со знаком тянется к детонатору. Но уже мертвая. Тут нет ответа. Стоит ли рискнуть Человечеством ради Нового? Принести Землю в жертву любопытству? Землю, где хочешь-не хочешь, приходится убивать человека ради человечества…

Это мог бы сделать, впустить Новое, человек, полностью следующий принципам Телемы. Но это не игрушки, не понарошку. Пока есть что-то человеческое, это невозможно.

... Проходя мимо дворца, мы видим пару стариков, он фотографирует ее у старого дерева, подпертого подпоркой. Женщина выглядит очень счастливой, ее лицо прямо сияет счастьем.

М: Вот видишь, старики какие счастливые. Они прожили простую жизнь и просто умрут. Этакие Филимон и Блавкида. Это - человеческое. Приятное и теплое Забвение.

Д: Я в последнее время как раз становлюсь более земной. Уже Алистер Кроули не волнует, а волнует Матушка Лада и другие славянские боги. Родное, кровное.

Мы заходим в кафе, едим рататуй и пьем глинтвейн.

Даша: Я довольна. Мне так хорошо. До–вольна… До-вольно. До-статочно….

М: Корень – «воля». Желание. «До» – до верху, до сыта, до низу, и так далее. То есть – достигнут предел желания – «я больше не хочу!» Больше нечего хотеть, желания не мучают, стало хорошо. Когда человек юн, он хочет многого. А потом забывает свои желания. И доволен своим земным уделом.

…На этом мы расстались с Мнемозиной и друг с другом и, довольные, пошли по домам.