СМИ – Самый Могущественный Институт 19 страница

Добровольная ссылка принцессы продлилась полгода. В мае 1994 года Диана вместе с Люсией Флеха де Лимой и Хайат Паламбо отправилась на уик-энд в Париж. Подруги не заметили, как настало воскресенье, а с ним и возвращение в Лондон. Настроение Дианы было паршивым. Пытаясь скрасить последний день пребывания в Париже, Люсия и Хайат организовали интересную программу с осмотром достопримечательностей и роскошным обедом в ресторане «Даллой» на рю Фобур-Сент-Оноре.

По пути Люсия предложила остановиться около церкви Святой Риты и выйти помолиться. Леди Паламбо вспоминает:

«Диана и я не собирались идти в церковь, но уговорить Люсию следовать дальше нам так и не удалось. Тогда мы сказали: „Хорошо, помолись, а мы тебя пока подождем в машине“».

Время шло, а Люсия так и не возвращалась. Тогда Диана и Хайат вышли из автомобиля и направились в церковь. Зайдя в неф, они были поражены обилием народа. Оглядевшись по сторонам, женщины заметили стоящую на коленях справа от прохода Люсию.

– Давай уйдем отсюда, – неожиданно сказала Диана, повернувшись к леди Паламбо.

Когда они стали выходить на улицу, произошло что-то невероятное. Прихожане узнали Диану, и буквально за несколько минут вокруг нее образовалась огромная толпа.

– Мадам, мадам, – зазвучали женские голоса, – знайте, что мы вас поддерживаем!

Принцесса тут же преобразилась. Она пыталась что-то сказать на плохом французском языке, но в сложившейся ситуации это было ни к чему. Языковой барьер не стал помехой. Общение происходило на совершенно другом уровне.

Диана вновь ощутила любовь публики – живительную эссенцию, способную вдохнуть в нее новые силы. Как вспоминает Хайат Паламбо, «Диана засияла в окружении пожилых женщин. На ней был обычный брючный костюм и скромные украшения. Я впервые стала свидетелем этой трогательной, ни с чем не сравнимой любви, которую к ней питали обычные люди. Женщины пытались дотронуться до нее, словно перед ними была сама Дева Мария. При этом Диана держалась очень естественно, она жала им руки, смотрела в глаза, пыталась что-то отвечать на французском языке»[23].

Этот инцидент отчетливо показал – без внимания общественности супруга Чарльза не может.

«Диана жаждала любви, – замечает ее астролог Дебби Франк. – Она нуждалась в любви всю свою жизнь. Принцесса черпала ее из многих источников. В первую очередь от своих мальчиков. Также от друзей и конечно же от публики. Она чувствовала, что чем-то связана с обычными людьми. Это ощущение действительно давало ей очень много»[24].

Неудивительно, что буквально в том же месяце, в мае 1994 года, принцесса сделала первый шаг к возвращению. В подготовленном Дианой заявлении сообщалось, что она собирается войти в состав комитета планирования Международного Красного Креста. По ее мнению, это было «самое настоящее назначение», с чтением циркуляров, разработкой стратегии и посещением всевозможных совещаний. Ее даже не смутило, что она говорила о тех видах деятельности, к которым никогда не испытывала ни малейшего интереса.

Однако Диану хватило всего на три собрания. По мнению одного из ее помощников, «принцессе стало скучно. Интересно, а кому бы не стало? Мы занимались достаточно скучными делами, на которые у нее просто не было терпения. Сила Дианы была в общении с людьми, а совещания в темных и удаленных от глаз общественности кабинетах для нее было пустой тратой времени»[25].

Но повторимся, это был всего лишь первый шаг к новой жизни. Окончательное возвращение состоялось спустя четыре месяца, в сентябре 1994 года. Тогда Майкл Адлер обратился к принцессе с предложением посетить открытие нового отделения для больных СПИДом.

– Я знаю, что вы отошли от дел, но в качестве любезности с вашей стороны – не могли бы вы открыть еще одно амбулаторное отделение? Я гарантирую, что прессы не будет. Это будет сугубо частный визит.

Как же удивился Адлер, когда услышал ответ принцессы:

– Я бы хотела, чтобы пресса присутствовала. И чем больше, тем лучше![26]

Возвращение началось. Правда это уже была не та Диана и не та благотворительность. Отныне большинство благотворительных мероприятий, которые удостаивала своим присутствием супруга Чарльза, были связаны с ее друзьями. Например, в апреле 1995 года Диана отправилась с трехдневной поездкой на Дальний Восток с так называемой «миссией по сбору фактов»[27]. Последняя была организована на средства миллионера из Гонконга Дэвида Танга. Принцессу и Дэвида познакомила Сара Фергюсон.

Во время своего визита в Гонконг Диана посетила раковый корпус одной из местных больниц, приют для молодых бездомных, центр лечения наркомании, а также присутствовала на сборе средств для лепрозория и онкологического центра.

– Ваш приезд к нам – это равносильно выигрышу в лотерею! – заявил Дэвид Танг, представляя Диану на благотворительном обеде[28].

Именно Танг взял на себе все расходы, связанные с пребыванием принцессы в Гонконге. Он оплатил транспортные расходы, организацию мероприятий с участием Дианы, а также шикарный люкс, в котором она остановилась.

Спустя шесть недель мистер Танг вновь был рядом с принцессой, на этот раз в Венеции, на обеде по сбору средств для Галереи Серпентин.

Начиная с этого момента Диана практически перестала принимать участие в мероприятиях Международного Красного Креста, а само отношение принцессы к деятельности этой организации лучше всего описывает юридический термин in abeyance. [82]

Летом 1996 года Диана подготовила новый «сюрприз». Буквально сразу после вступления в силу бракоразводного документа с Чарльзом принцесса Уэльская выступила с официальным заявлением о прекращении патронажа свыше ста благотворительных организаций, которые до этого представляла. Отныне, заявила Диана, ее участие в благотворительности ограничится шестью учреждениями: приютом для бездомных «Центрпоинт», Фондом борьбы с проказой, Национальным фондом по борьбе со СПИДом, Английским национальным балетом, детской больницей на Грейт-Ормонд-стрит и королевским Марсденским госпиталем.

Решение принцессы прозвучало как гром среди ясного неба. Эффект был еще сильнее от того, что многие благотворительные организации узнали обо всем из газет и оказались полностью не готовы к столь резким переменам.

На самом деле, как это часто бывает с громкими событиями, решение принцессы не было спонтанным. Резко сузить масштабы своей благотворительной деятельности, сосредоточив основные силы только на тех направлениях, которые, как выразилась Салли Беделл Смит, «соответствовали собственным эмоциональным потребностям Дианы»[29], было решено еще за два с половиной месяца до официального заявления.

Так, например, Национальный фонд по борьбе со СПИДом был выбран, потому что помощь ВИЧ-инфицированным стала, по сути, первой крупной благотворительной акцией принцессы, которая изменила к ней отношение общественности. В случае с Фондом по борьбе с проказой – Диана считала, что ее присутствие является обязательным, так как это поможет приковывать внимание к нуждам людей, пораженным страшным недугом. Что касается больницы на Грейт-Ормонд-стрит и Марсденского госпиталя, то благодаря им принцесса могла бы поддерживать связь с больными и умирающими, а через «Центрпоинт» – с обездоленными и нуждающимися.

В этой цепочке немного странным выглядит Английский национальный балет. Оставить балет в сфере влияния принцессы предложила ее пресс-секретарь Джейн Эткинсон. Джейн считала – в деятельности принцессы должно быть что-то такое, что она делала бы «с легким сердцем»[30]. Учитывая многолетнюю любовь Дианы к балету, забота о нем воспринималась как вполне удачный выбор.

Резкое сворачивание благотворительной активности принцессы приковывает внимание к двум интересными моментами. Во-первых, удивительно, что среди объявленного списка из шести организаций, которые Диана оставила за собой, отсутствовал Международный комитет Красного Креста, с которым принцессу связывало столько нитей совместного сотрудничества. Как сообщили в кругах, близких к Диане, принцесса сочла, что у Красного Креста и без ее участия достаточно поддержки и он не особенно нуждается в ее помощи.

Вторым интересным моментом стала причина, якобы вынудившая Диану совершить столь решительный шаг по сворачиванию своего участия в благотворительности. В официальном заявлении, опубликованным Джейн Эткинсон по личному распоряжению принцессы, сообщалось, что после развода Диана «не может больше предоставить патронируемым организациям сильную позицию в обществе». Далее следовал вывод: в связи с тем, что изменение в общественном статусе принцессы «не принесет пользы данным организациям», она решила их оставить[31].

Более нелогичного утверждения трудно себе представить. Как же тогда быть с оставшимися шестью организациями, которым, получается, Диана вредит своим участием? Эткинсон не преминула указать на это противоречие принцессе, но та осталась непреклонна – текст должен быть опубликован именно в такой редакции.

Когда острословы с Флит-стрит начнут обсуждать заявление принцессы, Диана найдет козла отпущения – Джейн Эткинсон. Дескать, это именно она неправильно истолковала ее слова. Стоит ли удивляться, что после подобного обращения пресс-секретарь немедленно подала в отставку.

Увольнение Эткинсон было очень симптоматично для Дианы в последний год ее жизни. Возникает такое ощущение, что развод полностью выбил принцессу из колеи и теперь она оказалась потерянной, не зная не только, чем заняться, но и на кого можно положиться.

После расставания с Чарльзом Диана порвала отношения со многими близкими людьми.

Прежде всего из обоймы выпала Сара Фергюсон. Причин было несколько. Во-первых, Сара рассказала о подруге в своих интервью во время визита в США, хотя та просила ее этого не делать. Кстати, сама Диана не чуралась отвечать на вопросы журналистов об экс-супруге герцога Йоркского.

Во-вторых, осенью 1996 года Сара опубликовала мемуары. Среди прочего там был фрагмент, где она рассказала, как однажды одолжила у Дианы какие-то туфли. И будто, нося эти туфли, подхватила грибок. Какой вздор! Разве у принцессы может быть грибок! А даже если и может, то писать об этом по крайней мере бестактно![32]

Разорвались отношения и с Джанни Версаче. Источником ссоры вновь стали мемуары. Диане не понравилось, что среди фотографий полуобнаженных манекенщиков итальянский модельер вставил в свои воспоминания «Рок и королевская семья» фото принцессы с детьми.

Когда благородную, но, как оказалось, неблагодарную миссию помирить бывших друзей взял на себе их общий друг Элтон Джон, он также лишился доверия Дианы.

В июле 1997 года Джанни Версаче был убит. Несмотря на размолвку, Диана присутствовала на похоронах, где постфактум помирилась (если можно так выразиться) с покойным.

Все контакты принцесса порвала и со своей матерью Фрэнсис Шэнд Кидд (к тому времени уже оставленную вторым мужем Питером Шэндом Киддом, изза романа с которым рухнул брак Спенсеров в далеком 1967 году), а восстановить так и не успела.

У Дианы всегда были «особые отношения» с матерью.

– Я ненавижу ее, – иногда вырывалось у принцессы в минуту откровенности[33].

Последней каплей стало интервью, которое мать Дианы дала в ноябре 1995 года журналу «Hello!». Диану задело, что, не посоветовавшись с ней, Фрэнсис начала комментировать потерю титула «Ее Королевское Высочество». При этом она высказала точку зрения, не совпадавшую с мнением самой Дианы.

«Мне кажется, это замечательно, – заявила Фрэнсис. – Наконец-то моя дочь сможет быть сама собой, использовать свое собственное имя и найти свой путь»[34].

Прочитав интервью, принцесса тут же связалась с Фрэнсис:

– Я на тебя очень разозлилась! – недовольно сказала она в трубку.

– За что? – недоуменно спросила Шэнд Кидд.

– За то, что ты продала интервью «Hello!». Зачем ты это сделала? Весь мир делает на мне деньги, но ты же моя мать! Зачем ты меня продала?

– Дорогая. Но я всего лишь рассказала свою историю…

Но Диана не хотела ее слушать. Чем больше она возмущалась, тем багровее становилось ее лицо.

– Ты совершенно не знаешь, о чем говоришь! – закричала она. – Пообещай мне, что больше никогда, никогда, не будешь давать интервью.

– Я стану звездой! – неожиданно произнесла Фрэнсис.

Это было слишком.

– Я больше не могу с тобой разговаривать, – не выдержала Диана и бросила трубку[35].

В длинный список тех, с кем Диана порвала незадолго до смерти, попали также журналист Ричард Кэй – за то, что «черновики его речей слишком длинные и сложные»[36]; ее брат Чарльз Спенсер, отношения с которым так и не восстановились после размолвки из-за садового домика; целительница Симона Симмонс; прежде близкие друзья лорд и леди Паламбо; личная помощница Виктория Мендхэм; горничная Сильвия Макдермотт (последние две женщины верой и правдой проработали у принцессы, первая семь лет, вторая[83] – десять).

Аналогичной участи «удостоился» и журналист Мартин Башир, с помощью которого двумя годами ранее Диана потрясла британское общество откровенным интервью в телевизионной передаче «Панорама», а теперь готовила книгу о благотворительной деятельности под черновым названием «С верой и надеждой». Понятное дело, что после размолвки работу над книгой пришлось приостановить.

Этот весьма неприятный список будет неполным, если не вспомнить о Хаснате Хане. Хотя он, возможно, единственный из «опальных» друзей принцессы Уэльской, кто предпочел расстаться с ней сам.

«Рано или поздно принцесса рвала отношения со всеми, с кем общалась, – с грустью замечает Симона Симмонс. – Она думала примерно так: „Лучше я первой разорву с тобой отношения, чем у тебя появится шанс навредить мне“»[38].

Астролог принцессы Дебби Франк считала главной причиной подобного поведения булимию:

«Когда вы страдаете булимией, ваш мозг начинает концентрироваться на каком-то объекте. Это может быть еда, дружба или что-то еще. Неважно. Результат все равно один. Объект, на котором вы постоянно фокусируете свое внимание, начинает занимать так много места в вашей жизни, что в конце концов вы избавляетесь от него. Именно поэтому принцесса порвала отношения с большинством друзей. Именно поэтому она так часто меняла свои мобильные телефоны»[39].

Ощущая внутри себя разрушительные наклонности, Диана однажды сама призналась своему близкому другу Роберто Деворику:

– Роберто, прошу тебя, умоляю, не подходи слишком близко! Поскольку отношения со всеми людьми, с которыми я сближаюсь, рано или поздно оказываются разрушенными[40].

Так уж была устроена ойкумена принцессы. Для поддержания настоящей, верной и, что самое главное, долговременной дружбы ей не хватало очень важного качества: постоянства. Диана не умела дорожить теми людьми, которые находились рядом с ней. Если она замечала, что кто-то нелоялен к ней (как она сама считала), от этого человека тут же избавлялись. Как сказала одна из «жертв» подобного обращения, «никогда еще фраза „Вычеркнуть из списка рождественских поздравлений“ не была настолько актуальна, как в разрыве отношений с принцессой Уэльской»[41].

Завершив небольшое отступление, вернемся к спорному решению принцессы сократить свою благотворительную деятельность. Обратимся к прессе, которая сначала недоумевала, а потом стала анализировать – чем вызвано необычное решение Дианы. Если следовать логике, то объяснение могло быть только одно: отныне принцесса будет уделять гораздо больше внимания, сил и энергии оставшимся шести организациям. Одна из газет даже предположила, что осенью Диана будет посещать по три благотворительных мероприятия за неделю. Тут же приводились данные, что в последнее время подобного рода события происходили не чаще одного раза в месяц.

Однако этого не произошло, и даже больше – активность Дианы в последний год ее жизни практически не была связана с вышеупомянутыми организациями.

«В последние два года жизни принцесса Уэльская была совершенно непредсказуема, едва речь заходила о профессиональном сотрудничестве, – с грустью констатировал Майкл Адлер. – Когда Диана сократила свою деятельность со ста до шести организаций, она даже для этой шестерки делала очень мало. Мы ей писали, лично встречались, но ее интересовали уже совершенно другие вопросы. Такова жизнь, но если вы взяли на себя функции патрона, то это накладывает определенную ответственность. Диана обладала уникальными качествами, но она была слишком переменчива»[42].

В конце лета 1996 года принцесса Уэльская связалась со своей американской подругой из Кризисного фонда по борьбе со СПИДом Маргаритой Литтман.

– Я хочу поделиться с тобой своими платьями, – предложила Диана.

– Мне кажется, я не настолько плохо одета, – удивилась Маргарита.

– Ты ничего не поняла, – засмеялась принцесса. – На днях Уильям сказал мне: «Мам, твои платья занимают столько места в гардеробе, а ведь ты их никогда больше не наденешь. Что собираешься с ними делать дальше? Используй их лучше для благотворительных целей». Посоветовавшись, мы решили выставить на аукцион часть платьев, а полученные средства пустить на благотворительность. Мне кажется, это неплохая идея для твоего Фонда. Приезжай ко мне завтра или в ближайшие дни на ланч, посмотришь на мою коллекцию одежды[43].

На самом деле еще до беседы с Маргаритой Литтман, в июле 1996 года, Диана обсудила этот вопрос с председателем всемирно известного аукционного дома Christie’s Кристофером Бальфуром. После разговора с принцессой Кристофер пригасил к себе в кабинет директора по маркетингу Мередит Этерингтон-Смит. Между ними состоялся следующий диалог.

– Для тебя есть классный проект, – не тратя время на излишние вступления, сказал Бальфур. – Принцесса Уэльская собирается распродать свою одежду.

– Не будьте так наивны! – удивилась Мередит. – О чем вы?!

– Диана хочет продать платья, которые не будет больше надевать на торжественные мероприятия, – объяснил Кристофер. – Принцесса собирается начать новую жизнь. Вырученные от продажи деньги она намерена передать в Кризисный фонд по борьбе со СПИДом Маргариты Литтман. Отправляйся в Кенсингтонский дворец, встреться с Дианой, и обсудите детали[44].

Да, это и в самом деле была неплохая идея. Гардероб принцессы, состоявший из сотен платьев, блузок, всевозможных костюмов, брюк и пар туфель, располагался в отдельной L-образной комнате, которая по своим размерам спокойно могла использоваться в качестве спальни.

Но Диана не просто освобождала площадь. Распродавая ненужные платья, она прощалась со своим прошлым. Да еще и получала за это деньги! Эта было великолепное решение. И пришло оно в голову действительно Уильяму. Неслучайно Диана часто признавалась в беседе с друзьями, что «он умен не по годам»[45].

Однако вовсе не участие Уильяма делает поступок Дианы примечательным для нашей истории. Почему, объявив себя патроном британского фонда по борьбе со СПИДом, принцесса решила помочь американской организации, преследующей аналогичные цели? И это в то время, когда, по словам Майкла Адлера, Национальный фонд находился на грани банкротства[84] [46].

Причиной всему стала банальная любовь к знаменитостям, которая, как ни странно, отличала принцессу Уэльскую на протяжении всей ее жизни. Она гордилась своей дружбой со многими голливудскими звездами и не раз пересказывала забавные эпизоды общения с ними.

Например, о знакомстве с Томом Крузом. Это было на одной из кинопремьер. Том предложил Диане жвачку.

– А что делать, когда она мне надоест? – удивилась принцесса.

– Да не вопрос, просто прилепите ее под ваше кресло, – ухмыльнувшись, ответил актер[47].

Основные средства Кризисный фонд собирал на мировых кинопремьерах. Понятное дело, что публика на подобных мероприятиях была куда более интересна, чем участники благотворительных обедов.

Сотрудничество с Маргаритой Литтман предоставило Диане больше возможностей для публичного позиционирования собственной персоны. Для того чтобы привлечь как можно больше внимания к продаже своих 79 платьев, принцесса настояла организовать аукцион сразу в двух городах – Лос-Анджелесе и Нью-Йорке.

– Все должно превратиться в шоу, в классное времяпрепровождение, в ходе которого будут делаться деньги, – сказала она Литтман[48].

Мотивы Дианы можно понять, но факт остается фактом – то, что для одних превращалось в блестящее шоу, у других (раньше не менее близких для Дианы людей) вызывало совершенно иные эмоции.

«Своим поведением принцесса не просто послала нашему сообществу бесчестное сообщение, что передает средства организации, связанной с премьерами кинофильмов, но и то, что фонд, патроном которой она является, отныне фактически прекращает свое существование», – прокомментировал решение Дианы Майкл Адлер[49].

Но для Дианы это было уже не важно. Аукцион принес неплохие деньги – 3 миллиона 258 тысяч 750 долларов. О чем еще можно говорить?

Единственной ложкой дегтя во всей этой истории стала публикация в «Sunday Express», где указывалось, что на продаже своих платьев супруга Чарльза заработала около одного миллиона фунтов стерлингов. Это было очень неприятное обвинение, и Диана отреагировала на него соответствующе. Она подала на газету и ее главного редактора Ричарда Эддиса в суд.

Судебное разбирательство закончилось в пользу истца. Газета должна была выплатить Диане штраф в размере 75 тысяч фунтов стерлингов, а также разместить на первой полосе официальное извинение.

Ричард предложил не передавать деньги лично Диане, а направить их на какие-нибудь благотворительные цели. Но адвокат принцессы Энтони Джулиус заявил следующее:

– Мой клиент хочет, чтобы деньги были переданы ей, и только ей[50].

Принцесса потом сама передаст полученную сумму нуждающимся организациям. Как прокомментировал ее решение Ричард Эддис, «Диана специально так сделала, чтобы наказать нас. Если бы мы сказали, что передаем деньги на благотворительность, это лучше отразилось бы на имидже „Sunday Express“»[51].

На распродаже платьев общественная деятельность Дианы не закончилась. Лебединой песней, лучше всего врезавшейся в память современников, стала борьба принцессы с противопехотными минами.

В одном из интервью Диана сказала:

– Ко мне стало поступать очень много информации об использовании противопехотных мин. Все эти фотографии настолько ужасны, что я подумала – если бы я стала частью команды, которая занимается этой проблемой, то наверняка смогла бы чем-то помочь[52].

О чем принцесса умолчала, так это о своей подруге Симоне Симмонс, отношения с которой к тому времени еще не были разорваны. Симона как раз вернулась из поездки по Боснии и была потрясена количеством пострадавших от мин. Когда она стала показывать фотографии увечных, лицо принцессы исказил ужас. Почти шепотом она спросила:

– Как ты считаешь, я могу изменить ситуацию?[53]

Сама Диана этого не услышит, но те овации, которыми почтят память принцессы Уэльской в Концертном зале Стокгольма, когда 10 декабря 1997 года международному движению за прекращение использования противопехотных мин будет вручена Нобелевская премия мира, позволяют сделать вывод, что ответ был утвердительным.

Отныне принцесса Уэльская решила посвятить себя противоминной кампании. В разговоре с Мередит Этерингтон-Смит, которая на рубеже 1996/1997 годов была частой гостей в Кенсингтонском дворце, пока происходил отбор экспонатов для предстоящего аукциона Christie’s, Диана рассказала следующее:

– Я написала в Форин-офис письмо с просьбой предоставить мне соответствующие полномочия, чтобы стать послом мира. Разумеется, они ответили отказом. Тогда я решила действовать самостоятельно. Этот вид оружия наносит колоссальный вред, а об этом никто даже не заботится. Мины просто раскидывают по миру, словно луковки тюльпанов. По крайней мере, я могу сделать что-то хорошее в предотвращении дальнейшего распространения противопехотных мин. Ты же знаешь, что те возможности, которыми я обладаю, это не просто возможности – это самые настоящие шлюзы, способные изменить ситуацию[54].

Диана с головой окунулась в новую проблему. Ее не смутило, что противоминная кампания находилась под патронажем Международного комитета Красного Креста, с которым она уже успела прекратить сотрудничество. Но это тоже одна из отличительных черт Дианы – она так же легко налаживала отношения, как и рвала[55].

Словно ничего не произошло, она связалась с представителями Красного Креста и заручилась спонсорской поддержкой. Также было решено, что во всех поездках Диану будет сопровождать президент Британского Красного Креста Майкл Уитлэм.

Первоначально Красный Крест собирался отправить Диану с миссией в Камбоджу, но на эту поездку наложил вето Форин-офис, посчитав, что визит бывшей супруги принца Чарльза отрицательно скажется на переговорах между двумя странами, которые проходили в это время. Также министерство иностранных дел высказалось против поездки Дианы в Афганистан, сославшись на небезопасность этого региона. В конечном счете интересы Красного Креста, принцессы Уэльской и британских дипломатов сошлись на Анголе, где уже двадцать с лишним лет шла гражданская война и на двенадцать миллионов жителей приходилось свыше пятнадцати миллионов мин.

13 января 1997 года принцесса Уэльская, сопровождаемая Майклом Уитлэмом, восьмидесятитрехлетним ветераном «Daily Telegraph» бароном Уильямом Дидсом и молодой, но уже достаточной опытной военной журналисткой из «The Sunday Times» Кристиной Лэмб, прилетела в столицу Анголы Луанду. Уже в машине, проезжая по улицам города, Диана была поражена количеством мужчин, женщин и детей, лишившихся ног. Многие из них, не имея инвалидных кресел и протезов, передвигались на самодельных костылях.

«С миссией Красного Креста мы переезжаем из одного госпиталя в другой, – писала с места событий Кристина Лэмб. – В каждом последующем госпитале мы видим все больше и больше тощих, похожих на обтянутые кожей скелеты тел с оторванными руками и ногами. Все это жертвы противопехотных мин, в несчетном количестве разбросанных по стране. Некоторые из ранений настолько отвратительны, что я не могу не отвести глаз, и это несмотря на мой многолетний опыт работы репортером в странах третьего мира. Но что поражает, так это Диана – она никогда не отворачивает голову. Напротив, в ней есть что-то такое, что я до этого встречала только у Нельсона Манделы, – какая-то аура, вызывающая у людей желание оставаться рядом с ней. К тому же она обладает уникальной, исходящей из самого сердца способностью внушать людям надежду, особенно в тех случаях, когда кажется, что человека практически ничто не связывает с жизнью»[56].

Это было жуткое, выворачивающее душу зрелище. Посещая заброшенный госпиталь с голыми оштукатуренными стенами, где не было электричества и на всех не хватало больничных коек, Диана познакомилась с шестнадцатилетней Розалиной. Наступив на мину, Розалина потеряла не только правую ногу, но и не успевшего родиться ребенка. Рядом с ней на жалком подобии кровати лежала Хелен Уссова. Ей было всего семь лет. Девочка хотела сбегать за водой, но взрыв противопехотной мины разворотил ей живот. Жизнь Хелен поддерживали лекарствам, поступающие в ее кровь через капельницу. Над изувеченным тельцем жадно роились жирные мухи.

Принцесса не могла пройти мимо, она села на кровать к Хелен и стала что-то говорить, поглаживая худенькие руки.

Вставая с кровати, Диана обратилась к присутствующим репортерам:

– Я прошу вас, не надо больше снимать, пожалуйста[57].

Лампочки на камерах тут же погасли.

Диана направилась дальше, а к девочке подошла знавшая португальский язык Кристина Лэмб. Она наклонилась и услышала, как малышка едва слышно прошептала:

– Кто это женщина?

– Это принцесса, она из Англии, далекой страны, – попыталась объяснить Кристина.

В этот момент на пересохших губах Хелен появилась слабая улыбка. Совсем другим, каким-то мечтательным, светлым голосом девочка спросила:

– Она ангел?[58]

Вскоре Хелен умерла, и можно лишь порадоваться, что незадолго до своей кончины она встретила, как ей казалось, ангела…

Между тем на берегах Туманного Альбиона далеко не все разделяли энтузиазм от международных поездок принцессы. Находившиеся в тот момент у власти консерваторы считали, что действия Дианы расходятся с государственной политикой. Тори не исключали возможность использования так называемым «умных» мин, которые представляют опасность лишь в течение определенного периода вре мени.

В борьбе за полное запрещение этого вида вооружения принцессу поддержали лейбористы во главе с Тони Блэром. Сначала они делали это со скамьи оппозиции, а после всеобщих выборов весной 1997 года – как правящая партия. Но сама Диана старалась в политическую борьбу не вмешиваться.

– Я не политик, я гуманист, – определила она свою позицию[59].

Принцесса добилась визита в самый заминированный город Анголы Куито. Всего за несколько дней до ее приезда семь мальчиков погибли во время игры в футбол, гоняя мяч на, как считалось, разминированном поле.

На этот раз Диана решила лично пройтись по деактивированному полю. Для безопасности она надела синий бронежилет и укрыла лицо за специальным пуленепробиваемым экраном.

Майкл Уитлэм вспоминает:

«Думаю, что к концу обсуждения всех деталей, связанных с предстоящим проходом, Диана пришла к мнению, что идти по пусть и разминированному полю – не самая удачная идея»[60].

Тем не менее принцесса прошла весь путь от начала и до конца.

«У меня душа ушла в пятки, челюсть свела судорога, – делилась она впоследствии своими впечатлениями. – Я еще никогда не делала шаги с такой осторожностью. Я отлично понимала, что малейшая ошибка – и твой следующий шаг может оказаться последним. Но я это сделала»[61].