Главное, кто ты? − услышал в ответ. 4 страница

Наконец мы подошли к конечной цели нашего путешествия местному продуктовому рынку. Перед входом располагались лавки, где торговали всякой китайской мелочевкой, в виде брелков, ручек, часов и прочим ширпотребом. Сэнсэй глянул на весь этот разноцветный ассортимент и с горечью тихо сказал:

− Совсем уважение потеряли. Забрасывают всяким хламом, как страну третьего мира.

Ребята стали рассматривать весь этот разнообразный товар. Стас взял в руки какой-то квадратный брелок в виде часов, нажал на кнопку и тот начал издавать непонятные звуковые сигналы, мигать и высвечивать меняющиеся цифры.

− О, а это что за ерунда? − удивился Стас.

− Прямо как счётчик Гейгера, − усмехнулся стоящий рядом Николай Андреевич.

− Чаво? − протиснулся Женька между Стасом и доктором. − Какой такой счётчик?

− Гейгера, − повторил Николай Андреевич. − Такой газоразрядный детектор частиц.

Женька уставился на Николая Андреевича в немом вопросе. Стас же, иронически щуря глаза, решил подогнать процесс мышления друга.

− Слышал за такой прибор, который называется дозиметр, деревня?

− А-а-а, это прибор для излучения что ли? − со второй попытки догадался Женя.

− Это прибор для измерения дозы излучения, − со смехом проговорил Стас.

− Ну я же и говорю.

Женька состроил серьезное лицо «учёного мужа», взял у Стаса мигающий «прибор» и стал его разглядывать.

− Это секундомер, − пояснила продавщица. − Только он… Сейчас я дам другой.

Стас же, подмигнув ей, весело сказал, указывая на Женьку:

− Вы не обращайте внимание, он просто долго учился, поэтому немного задержался в развитии.

Мы засмеялись. А Женька покачал головой и нарочито громко проговорил специально для Стаса:

− Я вообще-то зла не помню.., чаще приходиться записывать. − И уже обращаясь к продавщице, спросил: − Сколько стоит?

Та назвала цену и засуетилась, дабы поменять эту «поломанную вещицу» на другую.

− Нет, нет, я беру это, − остановил её Женька. − Должен же кто-то брак у вас скупать со стопроцентной скидочкой…

И дальше Женьку понесло в таких смехотворных речах, свойственных привередливому покупателю, что мы чуть не умерли со смеху. Даже наш психотерапевт после очередной Женькиной клоунады по поводу «удешевления товара» заинтересованно спросил у Стаса:

− Он такой во всём или в частностях?

На что тот ответил:

− И во всём и в частностях.

− Да, это уже «диагноз», − констатировал со смехом доктор.

И когда довольный Женька, выторговав эту безделушку за копейки, под шуточки ребят подошёл к Сэнсэю, тот сказал:

− И тебе не совестно, у людей копейки отбирать.

− А что? Это им пусть будет стыдно эдакое «тьфу» толкать за такую цену. − И улыбнувшись своей подкупающей голливудской улыбкой, добавил: − Ты же знаешь, Сэнсэй, моя совесть кристально чиста… − И, отходя, тихонько добавил: − Я ведь ею не пользуюсь.

− Так в том то и проблема, − заключил Сэнсэй под общих хохот ребят.

Мы зашли на рынок и начали закупать продукты по списку. Женька же от нечего делать, подошёл к какому-то продавцу, явно прибывшего сюда из более южных земель и торговавшего помидорами и огурцами. Парень нахлобучил на себя важный вид и с подозрением поинтересовался:

− А в какой местности росли ваши овощи?

Продавец, наверное, не совсем его понял и стал по привычке расхваливать товар. Вопросы о местности плавно переросли в вопрос о цене, которая оказалась значительно завышенной. Ну, понятное дело, возле моря ничего дешевого не бывает. Но видимо только не для Женьки. Встав в позу инспектора (как минимум общества по защите прав потребителей), парень вытащил свой «дозиметр» и деловито стал водить вдоль и поперёк всего товара. «Дозиметр» естественно начал пищать и мигать, высвечивая на своём табло нереальные цифры. Продавец удивлённо выпучил глаза. Эти действия, неизвестно откуда взявшегося на его голову такого покупателя, явно производили на него неприятное впечатление.

− Нет, ты видел, видел! − с возмущением показывал данные «дозиметра» Женька Стасу, стоявшему в это время рядом и с большим трудом пытавшегося сохранить серьёзный вид. − Нет, ты только посмотри! Это же хуже чем в Чернобыле! Ты на каком ядерном полигоне это выращивал? − Обратился Женька к продавцу, тыча ему показания «дозиметра». − Ты видишь, даже счётчик Гейгера зашкаливает. Нет, ну кошмар, какой-то! Скоро нас вообще ядерными отходами кормить будут…

На роптание Женьки стали оборачиваться люди. Продавец, растерянно глядя то на счётчик, то на овощи и усиленно пытаясь сообразить, в чём собственно дело, стал оправдываться, что у него самый качественный товар. А когда Женька начал раздувать эту историю до неузнаваемости, тот самолично скушал помидор на глазах у всех, убеждая уже не так парня, сколько собравшихся зевак в полной безопасности своих овощей. Но Женьку это ещё более раззадорило и в ответ на действия продавца он начал рассказывать страшные истории, как действует радиация на организм человека, причём с подробным перечислением, что в организме начинает нарушаться и отказывать в первую очередь (естественно, по его мнению). Вообщем он такого понаплёл, такую толпу любопытных вокруг себя собрал, что, в конце концов, продавец сунул ему товар, очевидно, даже ниже закупочной цены, лишь бы от этого «паникёра» поскорее отделаться.

К этому времени мы уже приобрели часть продуктов. Стас и Женька отыскав нас, предъявили полный пакет помидор и огурцов. Причём Женька не переставал хвастаться своими «достижениями» и выявил желание закупить все остальные «продукты» по более низким ценам. На что Сэнсэй лишь осудительно покачал головой:

− Эх, люди… Толкуешь вам, толкуешь…

− Нет, ну Сэнсэй, зачем тратить больше, если можно купить по разумной цене? Они же тут все народной обдираловкой занимаются! Я, как порядочный гражданин, не могу пройти мимо такого безобразия. Мне же так и хочется принять в нём посильное участие. − Ребята вновь грохнули со смеху, а Женька продолжал оправдываться, лукаво улыбаясь. − У меня же к ним нет зависти. Просто когда я вижу торгового работника, в нутре моём возникает обострённое чувство справедливости.

− А-а-а, − усмехнулся Сэнсэй. − Это качество сейчас так величают?

− Ага, − кивнул, смеясь, Стас. − Причём это «обостренное чувство справедливости» у него проявляется в двух видах: корыстное и бескорыстное. Корыстное − это, когда он хочет, чтобы «и у него это было». А бескорыстное − это когда он хочет, чтобы «и у того этого не было».

Сэнсэй безнадёжно махнул рукой в сторону Женьки, и проговорил:

− Делайте что хотите.

Николай Андреевич отдал им список и деньги. Наша команда разделилась. Часть ребят пошла вместе с Женькой, повеселиться с его закупки продуктов. А Сэнсэй, Володя, доктор, и я, предварительно договорившись с ребятами, где мы их будем ждать, пошли к берегу.

Небо стояло безоблачным. Полусонные отдыхающие лениво расхаживали вдоль улиц, прячась от зноя под тенью деревьев. Мы вышли к условному месту, расположенному под большим деревом. И составив пакеты с продуктами, сели на свободную скамейку. Николай Андреевич решил не терять время задарма и преступил к расспросам Сэнсэя.

− Сэнсэй, ты затронул интересную тему, когда мы шли сюда… Вот я всё время думал… Ну, ладно богатство нам с тобой не угрожает при нашей профессии, да ещё в нашей стране, − в шутку проговорил доктор. − А вот, если серьёзно, что делать человеку? Вот все говорят, то плохо, то плохо, а как хорошо? Как жить?

− Понимаешь, каждый человек, по сути, не живёт своей настоящей жизнью. Он выбирает понравившийся ему образ и играет роль, причём, как правило, не одну. Вот, к примеру, ты сейчас играешь роль студента, пытаешься как на лекции, задать вопросы, вникнуть в суть моих ответов. Потом переключаешься на роль психотерапевта, стремясь проанализировать мои слова. Но, по сути, это всего лишь игра, не более. Потому что ты сам знаешь то, о чём я говорю. Нужно всего лишь глубоко заглянуть себе в душу.

Так и каждый человек. Он играет. Одному по душе роль доктора, второму нравится роль крутого спецназовца, а третьему − автослесаря. Кто-то выбирает себе роль алкоголика, кто-то бандита, кто-то карьериста, а кто-то обиженного на жизнь. Но кем бы ни был человек, по факту, − это всего лишь его роль. Просто он настолько в неё вживается, что думает, что это и есть на самом деле его настоящая жизнь. Действительно, прав Шекспир, весь мир это всего лишь театр.

И как любой артист, человек остаётся неудовлетворённым своей ролью и мечтает о другой роли, где он видит себя более важным. Чего бы человек ни достиг, ему кажется, что главную роль в своей жизни он ещё не сыграл. И играя себя, того, которого он выдумал − к примеру, бедного, больного, богатого, здорового, не имеет значения, слесаря или космонавта − человек мечтает о другой роли. Он примеряет к себе образ президента, ещё кого-то, там олигарха, героя-спасателя, борца за справедливость. И всё время пребывает в мечтах, тешит себя этими сказками. Но не проще ли прекратить мечтать и выбрать себе по жизни роль достойную Человека.

− Ты имеешь в виду святого, ламы или кого?

− Хоть ламы, хоть святого, или же порядочного, доброго человека, называй это как хочешь. Я называю это просто − роль, достойная звания Человека. И быть тем, кем ты должен быть. Чтобы, засыпая, ты был спокоен, что твоя совесть чиста. Чтобы, умирая, было не стыдно за свои мысли и поступки. И чтоб стоя даже перед Богом, как говорят христиане, на Суде Божьем, тебе было что сказать. Чтобы твоя корзина с добрыми делами была полна, а с худыми делами была пуста. Вот что значит быть Человеком. И не просто внешне, но и что важно внутренне. Навести порядок в своей голове. Не мечтать о дурном, о глупом, о пустом. Думай больше о Боге, думай о душе. Есть свободное время − используй его с пользой для души, молись, медитируй, занимайся духовным. Ибо жизнь слишком коротка. И даётся она для того, чтобы человек доказал Богу, что он достоин звания Человека…

Сэнсэй рассказывал просто и понятно. Его слова были наполнены такой искренностью, таким участием, силой и добротой, что у меня даже «цветок лотоса» непроизвольно заработал, распространяя приятное тепло и лёгкую вибрацию по телу. А на душе стало так хорошо, словно с меня самой свалились все наигранные маски, обнажив на время мою реальную Сущность. И почему-то именно в этом свободном состоянии я действительно понимала, о чём говорил Сэнсэй. Ибо это понимание шло не через слова, а через мою душу.

Некоторое время мы сидели молча, созерцая морскую картину природы. В этом необыкновенном состоянии, порождённом словами Сэнсэя, видимо, никому не хотелось говорить лишнего. Всё было на удивление ясно и просто. Эту безмятежность созерцания нарушили вернувшиеся с рынка ребята.

− Гляньте, сколько мы добра всякого накупили! − проговорил довольно Женька, растопырив руки и демонстрируя гружёные пакеты, которые нёс он и ребята. − А чего вы такие грустные?

− Да вот, смотрим, − сказал Сэнсэй, глядя в морскую даль.

Женька тоже для приличия тоже посмотрел в ту сторону. В это время по морю как раз мчался катер. К нему была прикреплена верёвка, конец которой удерживала девушка на водных лыжах.

− О, классная девчонка! − оценивающее заявил Женя, думая, что речь идёт об этом.

− Вот, вот, − промолвил Сэнсэй. − Я им по этому поводу анекдот рассказал, вот они и загрустили.

Женька хмыкнул:

− Что ж за анекдот такой, что они загрустили?

− Да сидят два рыбака на берегу реки, − стал рассказывать Сэнсэй. − А перед ними красивая девушка катается на водных лыжах. Один другому говорит: «Представляешь, сейчас она упадёт и начнёт тонуть. А я нырну и спасу её. Вытащу и притворюсь, что делаю искусственное дыхание, а сам её буду целовать, обнимать». И только он это проговорил, девушка падает и начинает тонуть. Тот тут же бросается в воду. Ныряет и вытаскивает женское тело. Начинает искусственное дыхание делать, целовать, обнимать. А потом подходит к другу и говорит: «Что-то я не пойму? Та красавица была, а это какая-то уродина». А друг на него так искоса смотрит и говорит: «Да, да… И та была на водных лыжах, а эта на коньках».

Под деревом раздался раскатистый смех нашего коллектива. Один Женька как-то вяло усмехнулся, а потом озадаченно спросил:

− Не въехал, а причём здесь коньки? Она же на водных лыжах была.

Мы все грохнули, смеясь уже не столько с анекдота, сколько с Женьки. Парень же постарался замять свою неловкость и быстро подсуетился, переводя поток смеха уже в русло своих приключений на рынке. К рассказу подключились и «очевидцы», дополняя своими подробностями. В конце концов, вдоволь нахохотавшись, все пришли к выводу, что Женьку на этот рынок одного отпускать уже опасно. Он там наделал такого шороху со своим «дозиметром», что если вздумает заявится туда в следующий раз, даже без этой штуковины, он явно ощутит на своих костях все «прелести» своей шутки.

Мы распределили продукты по пакетам так, чтобы было удобно нести всем. И когда уже собрались «отчаливать» в обратный путь, Женька вдруг громко рассмеялся:

− А-а-а! Так получается та, что в коньках, ещё с зимы там валялась.

Это уже была последняя капля. Наш смех просто перерос в истерику. Даже прохожие, глядя на нас, стали улыбаться, заражаясь волной хорошего настроения, хоть и не понимали, в чём, собственно говоря, причина, такого повального смеха.

Так как мы были нагружены продуктами, то пошли в обход пансионатов более длинной, но удобной дорогой. И когда проходили мимо очередного строения, Женька, глазея по сторонам, неожиданно остановился. Он поставил пакеты на асфальт и учинил детальный обыск своих карманов, которые современные дизайнеры одежды в своё время обильно «налепили» как на его рубашке, так и на его шортах.

− Да где же она? − озадаченно бормотал парень.

Поскольку Женя приотстал, некоторые из нас тоже остановились, поджидая парня.

− А, вот! − наконец-то обрадовано воскликнул он и вытащил какую-то скомканную бумажку.

− Ты что, это на экстренный случай жизни бережёшь? − усмехнулся Володя, наблюдая, как парень пытался разгладить помятую бумагу.

− Ага, на экстрасенсорный, − в шутку отпарировал Женька.

Схватив свои пакеты, он догнал Сэнсэя.