Эротика в произведениях трубадуров

П.Ю. Шамаро

Сексуальная жизнь людей прошлого лишь сравнительно недавно стала предметом серьёзного исследования: по большому счёту, историю секса начали основательно изучать лишь со второй половины 70-х гг. XX в.[1]. При этом Средним векам повезло меньше, чем Новому времени, которое оставило в нашем распоряжении гораздо больше источников. Всё же в свет вышло несколько собственно медиевистических работ[2], как общих, так и посвящённых частным вопросам[3].

Кажется странным, что до сих пор никто всерьез не рассматривал в качестве источника по этой теме любовную лирику трубадуров, хотя некоторые исследователи истории Нового времени используют литературные источники[4]. Исследование творчества старопровансальских поэтов началось в конце XVIII в.[5], а в первой половине XIX в. им занимались такие выдающиеся романисты, как Ф. Ренуар[6], Ф. Диц[7] и К. Фориэль[8]. Этих авторов, как и их последователей[9], больше интересовали немногочисленные религиозные произведения, созданные трубадурами, и те их стихотворения, в которых отразились феодальные аллюзии. «Одна из характерных особенностей поэзии трубадуров, – писал Ф. Ренуар, – особенность, которая не представлена никакими другими писателями какой-либо нации до них, это смесь, и я бы сказал: путаница между религиозными идеями и картинами любви…»[10]. Ему вторит Э. Бринкмайер: «совершенно неповторимой чертой поэзии трубадуров, которая не встречается у поэтов других народов, творивших до них, является известное соединение и смешение любви с религией»[11]. А. Штимминг развил эти утверждения и первым высказал мысль, что поэзия трубадуров обязана своим происхождением культу девы Марии[12]. Параллельно шла разработка «феодализирующей» теории. По мнению Э. Бринкмайера, «не любовь, а служение донне чаще всего побуждало трубадуров к их любовным песням»[13]. Независимо от него К. Фориэль такжеутверждал, что влюблённый трубадур являлся вассалом донны. Он полагал, что любовное служение рыцаря было строго регламентировано, что он должен был пройти несколько ступеней службы, чтобы достичь высших «званий» и «степеней» в любви, носивших особые названия: «таящийся», «молящий», «поклонник» и «возлюбленный». Увы, этот тезис не находит никаких подтверждений в источниках.

На этом фоне гласом вопиющего в пустыне прозвучали в 1884 г. слова Ф. Энгельса о том, что лирика трубадуров воспела первую форму чувственной половой любви, возникшую в Европе[14]. Трудно сказать, было ли это утверждение знакомо специалистам, однако о существовании откровенно эротических текстов они продолжали деликатно умалчивать, и лишь немногие, как в свое время К. Фориэль, честно предупреждали об этом: «Заранее прошу читателя простить мне неясность и расплывчатость, к которым вынуждают меня почти в одинаковой мере недостаток места и приличие»[15]. Впрочем, издания откровенных произведений трубадуров появились уже в XIX в., выходят они и сейчас[16]. Но, как свидетельствуют вышедшие в первой половине XX в. работы Э. Векслера[17], С. Строньского[18], Д. Шелудько[19] и Л. Шпицера[20], в то время преобладали теории о трубадуре-вассале на службе у своей дамы, которая по совместительству была его феодальной госпожой, и попытки представить лирическую героиню, воспетую трубадурами, как образБогоматери. Некоторые авторы стали объяснять любовь, воспетую трубадурами, через доктрину катаров[21]. Согласно некоторым исследованиям, трубадуры являлись мистиками, воспевшими дуалистическую религию, а их донны символизировали саму альбигойскую церковь.

Поиски религиозной и феодальной символики в произведениях трубадуров не прекращаются и по сей день[22]. Это характерно и для отечественной литературы. По мнению Б. И. Пуришева, «прекрасная дама» занимала в творчестве трубадуров примерно такое же место, какое в религиозной поэзии средних веков отводилось Мадонне[23]. Небесный отблеск в земной любви трубадуров отмечает и А. Д. Михайлов: «у некоторых поэтов более позднего периода, но целиком вышедших из школы куртуазной поэзии, происходит своеобразная «ангелизация» Дамы, совершенно утрачивающей не только материальные, но и чисто земные черты, а любовь к ней описывается в терминах религиозного служения. Прекрасную Даму подменяет Богоматерь, Мадонна»[24]. М. Б. Мейлах утверждает, что окончательно «культ дамы» сливается с культом Девы Марии лишь в поздний период развития поэзии трубадуров, однако и раньше донна несла на себе «отражённый отпечаток абсолютного совершенства»[25]. И. К. Стаф развивает «феодальную» теорию: «В отличие от неистинной любви, стихийной страсти (Fals’Amor), куртуазная любовь есть чётко регламентированный ритуал служения избранной Даме, который основан на понятии вассальной зависимости и строится по образцу принесения оммажа (с такими его ритуальными моментами, как дар кольца и поцелуя верному вассалу). Дама, которую воспевает Т., есть для него Domna, т.е. госпожа, какой она является для вассала»[26].

В историографии последних десятилетий задают тон литературоведческие исследования творчества отдельных трубадуров[27], работы, посвященные их языку и стилю[28], «образу донны»[29] и т. д. Встречаются структуралистские[30] и психоаналитические[31] изыскания. Историков же интересуют такие сюжеты, как отражение политических событий в старопровансальской лирике[32], место трубадуров в окситанском обществе, их отношения с покровителями[33]. В то же время, главная тема произведений трубадуров – эротика – необъяснимым образом ускользает от исследователей. Вышедшая в 1963 г. книга Р. Нелли, несмотря на свое название, посвящена анализу не столько чувственных практик, сколько представлений и норм, которые регулировали взаимоотношения полов в средневековой Окситании[34]. В центре его внимания не плотская любовь, а этикет и душевные переживания, характерные для южнофранцузской элиты XI-XIII вв. Вслед за этой работой почти одновременно увидели свет труды М. Лазара[35] и Р. А. Фридман[36], в которых – особенно в последнем – надуманные концепции сторонников «платонизма» трубадуров были последовательно, пункт за пунктом, опровергнуты. Однако в силу различных причин в их трудах не нашло отражения все то многообразие чувственных проявлений, которыми по праву гордится старопровансальская поэзия. Свою задачу я вижу в том, чтобы показать, какие именно формы принимала чувственная любовь, воспетая трубадурами.

Нельзя сказать, что прямые упоминания о сексе встречаются у трубадуров на каждом шагу, напротив, их относительно немного: в большинстве дошедших до нас памятников использовались иносказательные конструкции. Поскольку объем статьи не позволяет провести подробный разбор всего творческого наследия трубадуров, я ограничусь только теми примерами, которые не допускают альтернативного прочтения[37].

Уже при первом знакомстве со старопровансальской литературой становится ясно, как часто зов плоти заглушал церковные хоралы: «Монах Гаусберт де Пойсибот был рыцарем из епископства Лиможа, сын владетеля замка Пойсибот. В детстве он был отдан в монастырь святого Леонарда в монахи. Он владел грамотой, хорошо пел и сочинял. И возжелав женщин, он покинул монастырь…»[38]. Многие трубадуры говорят о том, что предпочитают раю ложе любви. Раймон Джордан, виконт де Сант-Антони, заявляет: «если я буду на пороге смерти, // я не буду молить Бога так сильно, // чтобы он в рай // меня принял, //как чтобы он даровал мне наслаждение // с ней одну ночь провести»[39]. Трубадуры столь часто повторяют, что «любят и хотят» своих донн[40], напоминают им, что «умирают от вожделения»[41], что нет смысла регистрировать все случаи употребления этих выражений. Они прозрачны и вполне однозначны, и можно лишь удивляться, что М. Б. Мейлах перевел «mori de desire»[42] как «едва не упал мёртвым у Ваших ног»[43].

В биографии одного из ранних трубадуров – Джауфре Рюделя – говорится о том, что он «заочно полюбил графиню Триполи по добрым рассказам, которые он слышал от паломников, возвращавшихся из Антиохии»[44]. Трубадур становится крестоносцем, однако в дороге он заболел и умер по прибытии в Святую Землю, на руках у графини.Эта романтическая история традиционно преподносится как доказательство платонического характера воспетой трубадурами любви, а само понятие «любовь издалека» (amor de lonh) стало визитной карточкой трубадуров. Что на это сказать? Конечно, трубадуры не были пресыщенными циниками, не имевшими понятия о сентиментальном отношении к женщине; они воспевали полноценную любовь (fin’amor), в которой духовное и телесное были переплетены. Недаром, выражая свои чувства, они ставили рядом глаголы «любить» и «хотеть». Но нет ни малейшего основания впадать в другую крайность, приписывая им чуждый их видению мира «платонизм». Нам никогда не узнать, какие формы приняла бы любовь Джауфре Рюделя, если бы он добрался до графини живым и здоровым, однако мы знаем, чем закончилась «любовь издалека» короля Пейре Католика: «Король был принят с почётом, и с удовольствием встретила его госпожа Алазаис. И король, как только сел подле неё, тут же начал просить её о любви; и она пообещала сделать ему всё, что он пожелает. Ночью же король получил всё, что ему было от неё надо»[45].

Старопровансальские поэты часто выражают желание увидеть свою возлюбленную без одежды. Арнаут Даниель таквысказывает свои сокровенные помыслы: «Чтоб я, целуя и смеясь, раздел её прекрасное тело // и созерцал его при свете светильника»[46]. Аймар Ло Негре мысленно раздевает свою донну: «Но я так хочу // видеть ту, которую вожделею, // что я представляю её себе // и вижу её прелестные черты; // но я умираю от вожделения, // когда мысленно её рассматриваю // и думаю, что вижу её нагой, // как уже видел»[47]. Трубадур Маркабрю, обращаясь к птице, летящейк его возлюбленной, даёт пернатому посланцу задание: «Лети, отправляйся // прямиком туда, // скажи ей, // что я умру, // если не узнаю, // как она спит: // нагая или в одежде?»[48] Исследователи обычно оставляют этот отрывок без комментариев, лишь М. Лазар увидел здесь проявление вполне естественного беспокойства: одетая женщина спит одна, голая же проводит ночь с мужчиной[49]. Порой страсть так обуревала средневекового человека, что раздеваться было просто некогда, благо тогдашняя одежда позволяла не терять времени: «Однажды рыцарь явился к герцогине и зашёл в её спальню, она же, завидев его, задрала подол своего платья, обернула им шею и повалилась на постель»[50]. М. Б. Мейлах, посвятивший анализу биографий трубадуров целую статью, не придал значения этому свидетельству, считая его хулиганским, «в духе каких-нибудь современных примитивных школьных анекдотов о Пушкине»[51], как будто это что-то объясняет как в творчестве трубадуров, так и в творчестве Пушкина! Разумеется, перед нами вполне средневековые реалии, побочный результат отсутствия в то время нижнего белья. Заявление о том, что трубадур видел обнаженной ту женщину, которой домогались многие ухажёры, должно было отбить конкурентов. Так поступил Бертран де Борн: «И чтобы они оставили свои домогательства, он решил показать графу Джофруа, какова дама, которую он любил, и воспел её таким образом, как будто он видел её обнажённой и даже осязал»[52].

Если донна отказывалась предстать перед своим поклонником в разоблачённом виде, ему не оставалось ничего другого, как подсматривать за ней: «Раймбауту выпало такое счастье, что он мог, когда только хотел, смотреть на госпожу Беатрис через потайное окно в её покоях, когда она там находилась, и никто о том не ведал»[53]. Бернарт де Вентадорн мечтает о том, чтобы наконец самому раздеть свою донну: «Она поступит нехорошо, если не велит // мне придти туда, где она раздевается, // чтобы я был в её распоряжении, // рядом с постелью, у края кровати. // Я бы снял её изящные сапоги, // покорно стоя на коленях, // если б она соизволила протянуть мне свои ножки»[54]. Впрочем, даже одетое женское тело будоражило воображение трубадура. М. Лазар справедливо заметил, что, говоря о своей донне, трубадуры намного больше внимания уделяли её телу, нежели душевным качествам[55]. Добавлю, что они не ограничивались описанием женских прелестей, но прямо и откровенно говорили о том, какие чувства они вызывают: «Когда я смотрю // на её прекрасное тело, которое я вожделею, // на её волосы, сияющие сильнее, чем чистое золото, // на её белый лоб и выгнутые изящные ресницы, // и глаза, и нос, и смеющийся рот, // о! Я едва не беру её при всех…»[56]. Речь явно идёт о земной женщине: неужели средневековому человеку, каким бы инаковым он ни был, подобало хотеть «взять» Богоматерь, да ещё и при всех?

Рассматривая тело своей донны, трубадуры больше всего внимания уделяют её груди: «Подбородок, шея и грудь // белая, как снег или цветок боярышника»[57]. Источники не позволяют судить, предпочитали ли средневековые мужчины большую или маленькую грудь и были ли они в этом едины. М. Пастуро утверждает, что в XII в. в моде были стройные женщины, с тонкой талией, длинными ногами и высокой маленькой грудью, а в XIII в. – с пышной грудью, «позволяющей полнее вкусить любовные игры»[58]. Лишь однажды глаз поэта зафиксировал объёмы: «Она была толста как бочка, // каждая её грудь была такой // большой, что она казалась англичанкой»[59]. Из чего следует, что трубадурам было известно, что обладательницами самых больших грудей в Европе были (как, впрочем, и сейчас) англичанки.

Как ни приятно лицезреть свою донну, ещё приятнее осязать её обнажённое тело. Один гасконский епископ следующим образом описывает свою возлюбленную: «Глаза сокола, оперившегося после линьки, // смеющиеся уста, созданные для красивых речей, // и тело, более приятное на ощупь, // чем одетый наголо тонкий холст»[60]. Раймбаут де Вакейрас (или Бернарт де Вентадорн – это стихотворение приписывается им обоим) так грозит своей донне: «Благородная и достойная госпожа, // прекраснейшая из прекрасных, // смирите своё дикоетело так, // чтобы я его потрогал, // ибо если я умру, прекрасная дама, // и не пощупаю Вас нагую, // моему телу будет нанесён ущерб, // а моя душа будет страдать»[61]. Раймбаут д’Ауренга также хочет обнимать свою донну «без сорочки»[62]. Гильём де Пейтьеу мечтает о том моменте, когда он сможет дать волю рукам: «Пусть Бог даст мне дожить до тех пор, // когда я залезу руками под её платье!»[63]. Дауде де Прадас рассказывает в деталях, как он тискает свою донну: «Девушка в самом соку // мне по вкусу, когда меня приветливо встречает, // и садится рядом со мной, // когда я прихожу к ней домой; // и если я желаю поцеловать её в щёку // или немного сжать грудь, // она не отодвигается, не отворачивается и не пугается, // но лишь старается ко мне прижаться, // пока я её не поцелую, // и не потрогаю осторожно запретное место»[64]. Порой женщины пользовались этим естественным мужским желанием. Вот что сообщает нам автор биографии Раймбаута д’Ауренга: «Долгое время он заочно любил эту графиню, и никогда не суждено было ему пойти её увидеть. Я слышал от неё, когда она уже была монахиней, что если бы он пришёл, она бы даровала ему такую усладу: тыльной стороной руки позволила бы потрогать своё голое бедро»[65]. В стихотворном споре трёх трубадуров рассказывается о донне, которая заигрывала одновременно с тремя мужчинами. Одному она посылала влюблённые взоры, второму нежно пожимала руку, а о третьего тёрлась ножкой[66]. Дамы не чурались и рукоблудия. Слово Раймбауту д’Ауренга: «Сударыня, Вы можете поступать со мной по Вашему усмотрению, так, как поступает с мечом донна Айма, что втыкает его туда, куда ей нравится»[67].

В сочинениях трубадуров встречаются сотни упоминаний о поцелуях – первой помощи, способной хотя бы на время унять любовные муки мужчины: «Если в скором времени я не получу помощи, // если добрая донна не покажет, как она любит меня, // я умру, клянусь головой святого Григория, // коль она не поцелует меня в спальне или под веткой»[68]. Арнаут Даниель грозит своей бесчувственной донне: «И если она не восстановит справедливость // при помощи поцелуя до нового года, // она убьёт меня и попадёт в ад»[69]. Бернарт де Вентадорн сравнивает тяготы воздержания с постом: «Но Богом молю её о даре: // чтобы мои постящиеся уста // разговелись сладким поцелуем»[70]. А вот, что на уме у Бернарта де Вентадорна: «Я расцелую её рот во всех направлениях, // так что след будет виден ещё месяц»[71]. Он же уподобляет поцелуй мифическому оружию: «Чтоб её прекрасные смеющиеся уста, // целуя, предали меня, я никогда не думал, // но сладким поцелуем они меня погубили; // но другим вылечили, // точно так же, как мне кажется, // как копьё Пелея, // которое не может своим ударом вылечить человека, // если до этого его не ранит»[72]. Кстати, мы знаем не только о количестве поцелуев, но и об их качестве: «Я переплетаю слова и // утончаю мелодию, // подобно тому, как языки переплетены // в поцелуе»[73]. Из приведённого отрывка неизбежно следует, что в XII в. в Окситании знали, что такое французский, или, если угодно, «провансальский» поцелуй. Конечно, из стихотворения Бернарта Марти ещё не следует, что поцелуй не мог быть «феодальным». Но в таком случае нам придётся пересмотреть феодальную символику и признать, что во время инвеституры задействовался и язык…

Куда именно целовали своих дам трубадуры? Помимо губ чаще всего в глаза: «я целую её уста и очи, // и тогда мне является райское блаженство», – читаем мы у Бернарта де Вентадорна[74]. С ним вполне согласен Арнаут де Марель: «Ваш грациозный стан // обнять и, любуясь вами, лобзать // глаза и рот столь нежно, чтоб // сто поцелуев слились в один»[75]. Раймбаут д’Ауренга ещё более несдержан: «О госпожа с трепетным сердцем! // Я очень боюсь, что уста мои заржавеют, // так как от шеи до бровей // я не могу целовать Вас…»[76]. Прощаясь со своей донной, Гаусельм Файдит однажды «поцеловал её в шею, и она, как бы отвечая на его любовь, стерпела это»[77]. В конце концов, поцелуям подлежало всё «стройное белоснежное тело»[78].

Мужчина не всегда дожидался согласия дамы, иногда поцелуи приходилось вырывать силой или хитростью. Пейре Видаль вспоминает: «Однажды утром // я проник к ней в дом // и принялся, как вор, целовать // её губы и подбородок»[79]. Конечно, зачастую это была всего лишь игра: «Я много думаю об этом днём и ночью, // но ничего не могу придумать; // но, если представится случай, // очень бы мне хотелось, // чтобы я мог отнять или украсть у неё поцелуй, // а если после этого она рассердится, // я ей с удовольствием его верну»[80].

Как ни желанны были поцелуи, трубадуры не считали ихдостаточной и полноценной наградой со стороны женщины. Они рассматривались лишь как прелюдия к высшему акту любви. Трубадуры едины в том, что останавливаться на поцелуях смерти подобно, влюблённый может не перенести подобной пытки: «теперь я знаю, что всякий истинный любовник умирает, // когда целует, обнимает, но большего не позволяет // его госпожа…»[81]. Вот как Гильём Ауджьер Новелла описывает своё растущее желание: «Чем больше я Вас целую, сладкая штучка, и Вас трогаю, // тем глубже я погружаюсь в этот огонь»[82].

Наконец дело доходило до логического завершения. Подавляющее большинство исследователей, вообще не сообщают о том, что в сочинениях трубадуров упоминается половой акт. Повод для этого дает недостаточная разработанность соответствующей лексики в старопровансальском языке. Действительно, говоря о том, что они хотят сделать со своими доннами, трубадуры часто употребляют глаголы, которые можно было бы перевести просто как «спать». На этом по большей части и основана теория, согласно которой трубадуры, лежа в постели с любимой женщиной, вовсе не предавались любовным утехам, а упражнялись в обуздании плоти. Однако контекст свидетельствует о другом: «Она никогда ничего мне не запрещала, // и от неё я получаю всё, когда захочу: // любовь и утехи – // назло моим врагам, // счастливей я, чем был // Флорис, когда делил ложе со своей подругой»[83]. Нужно ли объяснять, что в данном случае означает слово «спать»? Донна, любви которой домогался Гаусельм Файдит, воспользовавшись тем, что его не было дома, прибыла туда с другим своим ухажёром и «пробыла там ещё два дня, и каждую ночь они спали вместе с превеликой радостью и с огромным наслаждением»[84]. Казалось бы, раз они просто пребывали во сне, почему же поэт так огорчился? «Гаусельм, когда услышал это, был так несчастен, что хотел умереть, ведь он верил, что она любит только его. Но то, что ониспали в его постели,было для него тяжелее всего»[85]. Гильём Фигейра обличает клириков, которые спят с женщинами в ночь перед мессой: «Так, если кто-то из них спит с женщиной, а на следующий день осквернённым // держит тело нашего Господа, // это смертельный грех: // ведь ни один священник не должен // оскверняться со своей шлюхой накануне того // дня, когда он должен держать тело Господа»[86]. Если бы служители алтаря просто мирно почивали, это обличение не имело бы смысла.

Старопровансальские поэты (как мужчины, так и женщины) часто выражают желание лежать в постели рядом с объектом своей любви: «Гонец, отправляйся, храни тебя Господь, // и сумей уговорить мою донну, // ведь я больше не могу быть // ни здесь живым, ни там исцелённым, // если только её рядом, раздетую, // не смогу целовать и держать // в занавешенной спальне»[87]. Тот же трубадур мечтательно повторяет: «И если б она так меня осчастливила, // что позволила б лечь рядом с собой в постель, // моя болезнь меня бы не убила»[88]. Бернарт Марти заявляет: «Если она скоро одарит меня тем, // что я желаю: // целовать её нагую иль одетую – // я не потребую иного сокровища. // Я более богат, чем император, // если окажусь под её меховым // плащём рядом с её прекрасным телом»[89]. Арнаут Даниэль даже призывает на помощь высшие силы: «Пусть милосердному Богу, // который отпустил // прегрешения, совершённые слепым Лонгином, // будет угодно, чтоб я и моя донна легли // в спальне, где нам обоим суждено // превосходное свидание, от которого я ожидаю столь большую радость»[90]. Но некоторые поэты выражают желание лежать не рядом со своей донной, а на ней. Вот, например, что Маркабрю говорит пастушке: «Вы станете вдвое краше, // коль я разок окажусь // сверху, а Вы – снизу»[91]. Он же в упоминавшемся уже стихотворении, где поручает птице узнать, как спит его донна, поручает пернатому посланнику сообщить ей следующее: «Ту несправедливость, // которую она совершила по отношению ко мне, // я ей прощу // и отдамся ей, // но пусть она подо мной // распластается, // обовьёт меня и опутает»[92]. Раймбаут де Вакейрас хочет забраться на свою возлюбленную: «Госпожа, Вы оставляете меня в исключительном // беспокойстве и унынии! // Но я снова прошу Вас, // чтобы Вы согласились отведать то, // как это делает провансалец, // когда взберётся [на Вас]»[93]. Гильёму де Пейтьеу принадлежит забавное стихотворение, в котором он сравнивает женщин с кобылами, а себя – с наездником[94]. Под стать мужчинам были и их донны. Неизвестная нам возлюбленная Маркабрю с той же птицей передаёт ему свой ответ: «Отправляйся и скажи ему, // чтобы утром // он был здесь, // что под сосной // мы положим конец, // я под ним, // нашей вражде»[95]. Благородная графиня Беатрис де Диа откровенно мечтает стать «подушкой» для своего рыцаря[96]. Замечу попутно, что в дошедших до нас текстах упоминается только «миссионерская» позиция.

Хотя чаще всего трубадуры употребляли глаголы, которые формально можно перевести как «спать» (jazer, colgar, dormir), им был известен и вполне однозначный, но грубоватый глагол «отыметь» (fotre). Гильём де Пейтьеу так описывает своё времяпрепровождение в обществе двух женщин: «Я отымел их так, как вы сейчас услышите: // сто восемьдесят восемь раз; // едва не порвал свои ремень // и сбрую, // и не могу я сказать о болезни, // которая меня теперь так одолевает»[97]. Анонимный трубадур торжественно обещает своей даме следующее: «И я отымею Вас столь неистово, // что завтра Вы будете выжимать простыни, // и потом скажите, что их надо простирнуть; // и ни я, ни мои огромные яйца // не остановимся до тех пор, пока не отымеем Вас до потери сознания»[98].

Непонятно и то, как во время невинного сна девушка могла потерять девственность; тем не менее, именно боязнь этого заставила пастушку отвергнуть настойчивые домогательства Маркабрю: «Господин, безумный человек // клянётся, ручается и обещает залог: // так же и Вы домогаетесь меня, // сударь», – так молвила крестьянка, – Но я за малую входную плату // совсем не хочу свою девственность // менять на имя шлюхи»[99]. А вот Гирауту д’Эспанья повезло больше, хотя вначале пастушка также была к нему холодна: «И когда он увидел, что она уходит, // он последовал за ней, // взял её за белу руку // и повалил в траву; // он поцеловал её три раза, // она же не произнесла ни слова, // когда же дело дошло до четвёртого, [она ему сказала]: // сударь, я отдаюсь Вам»[100]. Не приходится сомневаться, что права будущего мужа пастушки были беспощадно попраны. Мимоходом процитирую старопровансальский роман «Фламенка», содержащий поэтичную сцену дефлорации: «Ибо этой ночью он лёг с девушкой // и тем самым сделал её новой женщиной, // так как в этом деле он был большой мастер; // не было такой своенравнойженщины, // которую, если бы он за неё взялся, // он бы не заставил пасть. // Он легко приручал девушек. // Фламенку, которая не знала, как сопротивляться: // ни силой, ни обманом, // он нежно целует и обнимает, // и следит за тем, чтоб, насколько можно, // не причинить ей боль там, где он её трогает»[101]. О страхе перед нежелательной беременностью, как и о контрацепции, трубадуры не говорят ничего. Однако один поэт завершил стихотворение, в котором восхвалял достоинства своей дамы, такими словами: «Так как Вы прославленны, // я бы хотел иметь сына // от Вас, что само совершенство»[102].

Ю. Л. Бессмертный утверждал, что счастье трубадура заключалось исключительно в адюльтерной любви. В то же время, поскольку, по его мнению, замужняя женщина, «особенно если это супруга сюзерена, по определению неприкосновенна»[103], эта любовь была исключительно платонической. Эта концепция отнюдь не нова: так думали провансалисты XIX в., сделавшие вывод о целомудренности любви трубадуров лишь на том основании, что ее объектом часто были чужие жены (почему-то им не приходило в голову, что чужую жену можно не только любить, но и спать с ней). Трубадуры отнюдь не были пуританами. Показательно, что в ряде «тенсон» – стихотворных споров – ставится вопрос: кого следует предпочесть в любви: девственницу или же опытную женщину[104]? В реальной жизни всё было с точностью до наоборот, по сравнению с тем, что предполагал Ю. Л. Бессмертный. Девица на выданье берегла честь согласно этике своего времени, в то время как замужняя женщина могла относительно более свободно и безнаказанно удовлетворять желания своего поклонника. Сошлюсь на милое стихотворение, в котором девушка соглашается вознаградить своего воздыхателя лишь после того, как выйдет замуж: «А там, как выйду я замуж, // и стану женой, // я буду очень рада // дать Вам награду // достойную, красивую и хорошую // за службу, что Вы мне сослужили»[105]. Разумеется, в приведённом тексте речь идёт ни о чём ином, как об определенной свободе поведения, которую обретала девушка после потери невинности.

В наивно-грубоватых текстах старопровансальских поэтов не раз фигурируют вагина, пенис и яички. В некоторых текстах мы имеем дело с иносказаниями; например, у Гильема де Бергедана речь идет о трех конях, пьющих из источника его донны[106]. Но в ряде стихотворений все названо своими именами: «Я хотел бы вогнать Вам член, что висит у меня, // и примостить мои яйца повыше Вашего зада; // и я не говорю ни о чём, кроме как о частых проникновениях, // ведь все мои помыслы только о совокуплении, // ведь пенис поёт, когда видит, что вагина смеётся. // И от страха, как бы туда не проник завистник, // я вставляю туда свой член, а яйца оставляю снаружи»[107]. Само упоминание половых органов в якобы платонической лирике говорит о многом. Раймон Ригаут заявляет, что он ценит в женщинах не только гениталии, но и красивое лицо: «Никогда из-за любви к вагине // я не попрошу у моей дамы её любви, // но из-за свежего цвета её лица // и смеющегося рта, // ведь я вдоволь могу найти вагин // у многих женщин, стоит мне их только попросить, // поэтому я предпочитаю частые поцелуи // вагине, убивающей вожделение»[108]. Говоря об этой части тела, трубадуры (как мужчины, так и женщины), вдаются в детали. Монаху из Монтаудона, например, не нравятся слишком узкие влагалища: «и раздражает меня, клянусь святым Аоном, // полная женщина с узкой вагиной»[109]. Неизвестная поэтесса прибегает к такой саморекламе: «Пришла я к Вам, сударь, с задранным подолом, // ибо прослышала, что Вас зовут Монтан, // а я никогда не пресыщалась любовными утехами, // и два года состояла в связи с капелланом, // его клириками и всей компанией; // мой большой зад твёрдыйи засасывающий, // а вагина больше, чем у любой когда-либо рождённой женщины»[110]. Монтан, уже предусмотрительно снявший штаны, тоже не скромничает: оказывается, его член больше, чем у похотливого осла[111].

Некоторым трубадурам явно по душе был анальный секс, в чём мы убедились на примере нимфоманки, рекламировавшей свой задний проход (само стихотворение заканчивается такой репликой трубадура: «Я заставлю Вас издать из зада // такой треск, как из рога, // и под сию музыку Вы сочините эту балладу»[112]). Сошлюсь также на пастораль, в которой трубадур склоняет пастушку к анальному сексу: «Спереди, – сказал я, – девица, Вы слишком доступны, // поэтому в этом году Вы от меня не дождётесь, // что я пришвартуюсь в Вашем порту»[113]. К слову, из текстов трубадуров следует, что анальные фантазии исходили и от самих донн: «Раймон де Дюрфорт и Тюрк Малек были рыцари из Керси, которые сочинили сирвенты про даму по имени Айа, ту, что сказала рыцарю де Корниль, что не полюбит его, если он не поимеет её в зад»[114]. Отмечу, что в источниках мне ни разу не встретилось чётких указаний на оральный секс.

Непонятно, как исследователи, считающие трубадуров чемпионами аскетических практик, объясняют их страх по поводу того, что у них ничего не получится, когда они останутся с донной наедине. C чего бы сторонникам платонической любви бояться импотенции? Между тем известны минимум два подобных случая. Бертран де Борн своеобразно оправдывается перед своей владычицей: «если я согрешил против Вас, хотя бы мысленно, // когда мы будем в спальне или в саду, // пусть мне изменит сила по отношению к моей подруге, // так, что мне нельзя будет помочь»[115]. Раймбаут д’Ауренга так оправдывается перед своей донной: «Ибо я не опрокидываю Вас, когда целую, // не потому, что мне мешают равнина или горы, // лёд или иней, госпожа, // но препятствует мне бессилие»[116]. Впрочем, безвыходных ситуаций не бывает. В средневековом Провансе славой действенного афродизиака пользовалась сурепка (к слову, и в наши дни считается, что водный настой этого растения повышает половую активность). В шуточной тенсоне трубадуру предлагают тяжелейший выбор: «Джауфрезет, если Бог Вам даст радость, // выберете из двух вариантов: // Вы можете иметь три тарелки сурепки, // если пожелаете, но навсегда оставить // Беатрис, Мабиль и Угу, // каждая из которых красивая и знатная. // Что Вы считаете более заманчивым?»[117] Пикантность ситуации состоит в том, что для данного поэта одно не имеет смысла без другого.

Подводя итог, хотел бы надеяться, что в сознании, по крайней мере, отечественных учёных теории вассальных отношений трубадура и его донны, как и религиозного характера произведений трубадуров и платонизма воспетой ими любви окажутся окончательно похороненными. Произведения трубадуров предоставляют нам редкую возможность услышать из уст самих средневековых людей то, как они относились к чувственной любви. Они насквозь проникнуты эротикой и позволяют увидеть в сексуальной практике средневековой Окситаниичерты как присущие любой эпохе,так и свойственные только Средним векам. Но не будем обольщаться: желающих исказить поэзию трубадуров, поместить её в прокрустово ложе своих взглядов на средневековье или на жизнь вообще, всегда было и, вероятно, будет в избытке. Что касается платонизма, то Р. А. Фридман ещё полвека назад показала, что во всей старопровансальской литературе найдется всего лишь пять авторов (один процент от общего числа известных нам трубадуров!), которых с натяжками можно отнести к сторонникам сентиментальной любви. Это Ростань де Мергас, Раймон Ригаут, Ук Брюненк, Гираут Рикьер и один анонимный автор^[118]. Символизма же в лирике трубадуров действительно немало, но, как свидетельствуют приведенные выше иносказания (наездники и кобылы, кони, пьющие из источника донны и т. д.), это не совсем тот символизм, который имеют в виду сторонники феодально-религиозного истолкования их творчества.

Трубадуры, безусловно, не были лишь сладострастниками, как кто-то может подумать, основываясь на их наивно-грубоватой манере выражать свои чувства. Если не всем, то многим из них не были чужды возвышенные представления о любви. Конечно, в творчестве старопровансальских поэтов присутствовали разные мотивы и настроения; не приходится напоминать, что каждый трубадур обладал неповторимой индивидуальностью. Мы найдем в их произведениях и религиозные переживания, и призывы к крестовому походу, и упоение войной, и сетования на скупость и непонимание своих покровителей, и политические аллюзии, и любование природой… В их поэзии отразилось все богатство жизни того времени, но магистральным направлением, без сомнения, является прославление чувственной любви в той конкретной исторической форме, которую они приняли в Южной Франции в период высокого средневековья.

[1] Irigaray L. Ce sexe qui n’en est pas un. P., 1977; Aron J.-P., Kempf R. Le pénis et la démoralisation de l’Occident. P., 1978; Morali-Daninos A. Histoire des relations sexuelles. P., 1980; Gilman S. L. Sexuality: An Illustrated History. Representing the Sexual in Medicine and Culture from the Middle Ages to the Age of AIDS. N. Y., 1989; Fletcher A. Gender, Sex and Subordination in England, 1500-1800. New Haven, 1995.

[2] Fladrin J.-L. Un temps pour embrasser: aux origines de la morale sexuelle occidentale (VI^e – XI^e siècle). P., 1983; Jacquart D., Thomasset C. Sexualité et savoir médical au moyen âge. P., 1985; Brundage J. A. Law, Sex and Christian Society in Medieval Europe. Chicago; L., 1987.

[3] Noonan J. T. Contraception: A History of its Treatment by the Catholic Theologians and Canonists. Cambridge (Mass), 1965; Goodich M. The Unmentionable Vice: Homosexuality in the Later Medieval Period. Santa Barbara; Oxford, 1979; Boswell J. Christianity, Social Tolerance and Homosexuality: Gay People in Western Europe from Beginning of the Christian Era to the Fourteenth Century. Chicago, 1980; Stengers J., Van Neck A. Histoire d’une grande peur, la masturbation. Bruxelles, 1984; Laqueur T. Solitary Sex: A Cultural History of Masturbation. N. Y., 2003.

[4] Bougard R. Erotisme et amour physique dans la littérature française du XVII^e siècle. P., 1986; Flynn C. H. The Body in Swift and Defoe. Cambridge, 1990; Jeanneret M. Eros rebelled. Littérature et dissidence à l’ère classique. P., 2003.

[5] [ Millot ]. Histoire littéraire des troubadours. P., 1774. 3 t.

[6] Raynouard F.-J.-M. Des troubadours et des cours d'amour. P., 1817.

[7] Diez F. Die Poesie der Troubadours. Zwickau, 1826; Idem. Leben und Werke der Troubadours. Zwickau, 1829.

[8] Fauriel C. Histoire de la poésie provençale. P., 1846. 3 t.

[9] Van Bemmel E. De la langue et de la poésie provençale. Bruxelles, 1846; Thomas A. Francesco da Barberino et la littérature provençale du moyen âge. P., 1883.

[10] Raynouard F.-J.-M. Des troubadours... P. XXXIV.

[11] Brinckmeier E. A. Die provenzalischen Troubadours. Halle, 1844. S. 39.

[12] Stimming A. Provenzalische Literatur // Gröber G. Grundriss der romanischen Philologie. Strassburg, 1897. Bd. 2. Abt. 2. Abschnitt 3. S. 1-69.

[13] Brinckmeier E. A. Die provenzalischen Troubadours... S. 37-38.

[14] Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений. Т. 21. М., 1961. С. 72-73.

[15] Fauriel C. Histoire de la poésie provençale... T. 1. P. 497.

[16] Bec P. Burlesque et obscénité chez les troubadours. P., 1984.

[17] Wechssler E. Das Kulturproblem des Minnesangs. Halle, 1909. 2 Bd.; Idem. Frauendienst und Vassalität // Zeitschrift für französische Sprache und Litteratur. 1902. Bd. XXIV. S. 159-190.

[18] Strońsky S. La poésie et la réalité aux temps des troubadours. Oxford, 1943.

[19] Scheludko D. Religiöse Elemente im weltlichen Liebeslied der Troubadours // Zeitschrift für französische Sprache und Literatur. 1935. Bd. LIX. S. 402-421; 1935-1937. Bd. LX. S. 18-35.

[20] Spitzer L. L’amour lointain de Jaufré Rudel et le sens de la poésie des troubadours. Chapel Hill, 1944.

[21] Peladan J. De Parsifal à Don Quichotte: le secret des troubadours. P., 1906; Rahn O. Kreuzzug gegen Gral. Freiburg, 1933; Rougemont D. de. L'amour et l'Occident. P., 1979. P. 78-111.

[22] Pellegrini S. Intorno al vassallaggio d’amore nei primi trovatori // Cultura Neolatina. 1944-1945. T. 4-5; Lejeune R. Formules féodales et style amoureux chez Guillaume IX d’Aquitaine // Atti dell’ VIII Congresso internazionale di studi romanzi. Firenze, 1960. Vol. 2. P. 228-248; Cropp G. M. Le vocabulaire courtois des troubadours de l’époque classique. Genève, 1975; Mancini M. “Tan volh sa senhoria”. Sulla metafora feudale nei trovatori // Medioevo romanzo. 1987. T. 12. P. 241-260; Brunel-Lobrichon G., Duhamel-Amado C. Au temps des troubadours. P., 1997. P. 37.

[23] Пуришев Б.И. Лирическая поэзия средних веков // Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. М., 1974. С. 9.

[24] Михайлов А.Д. Любовная лирика средневекового Запада // Прекрасная дама. Из средневековой лирики. М., 1984. С. 7.

[25] Мейлах М.Б. Язык трубадуров. М., 1975. С. 105.

[26] Стаф И.К. Трубадуры // Словарь средневековой культуры. М., 2007. С. 522.

[27] Wilhelm J. J. Seven Troubadours: The Creators of Modern Verse. Pennsylvania, 1970; Idem. The Poetry of Arnaut Daniel. N. Y., 1981; Ippolito M.-M. Bernard de Ventadour. P., 2003; Bec P. Le comte de Poitiers, premier troubadour: à l’aube d’un verbe et d’une érotique. Montpellier, 2004.

[28] Pollmann L. Trobar clus. Münster, 1965; Mölk U. Trobar clus: trobar leu. München, 1968; Мейлах М.Б. Язык трубадуров...

[29] Leube-Fey C. Bild und Funktion der „dompna“ in der Lyrik der Trobadors. Heidelberg, 1971.

[30] Camproux C. Ecrits sur les troubadours. Montpellier, 1984. T. I.

[31] Cholakian R. C. The Troubadour Lyric: A Psychocritical Reading. N. Y., 1990.

[32] Aurell M. La vielle et l'épée: troubadours et politique en Provence au XIII^e siècle. P., 1989.

[33] Paterson L. M. The World of the Troubadours. Cambridge, 1993; Burgwinkle W. E. Love for Sale: Materialist Readings of the Troubadour Razos Corpus. N. Y.; London, 1997; Cheyette F. L. Ermengard of Narbonne and the World of the Troubadours. Ithaca, 2001.

[34] Nelli R. L’érotique des troubadours. Toulouse, 1963.

[35] Lazar M. Amour courtois et fin’amors dans la littérature du XII^e siècle. P., 1964.

[36] Фридман Р.А. Любовная лирика трубадуров и её истолкование // Рязанский государственный педагогический институт: Учёные записки. 1965. Т. 34. С. 87-405; Она же. «Кодекс» и «законы» куртуазного служения даме в любовной лирике трубадуров. М., 1966.

[37] Все переводы, приведенные в статье, выполнены мной — П. Ш.

[38] Lo monges Gaubertz de Poicibot si fo gentils hom de l’evesquat de Lemogas, fils del castellan de Poicibot. E fo mes morges, quant era enfans, en un mostier que a nom Saint Lunart. E saub ben letras e ben cantar e ben trobar. E per voluntat de femna issi del mostier… (Gausbert de Poicibot. Vida // Boutière J., Schutz A. H. Biographies des troubadours. Toulouse; P., 1950. P. 128).

[39] Que, s’era coita de mort // No querri’a deu tan fort // Que l’ai sus en paradis // M’acoillis, // Com que.m des lezer // D’una noitz ab liei jazer (Lo vescoms de Sant Antoni. Lo clar temps vei brunezir. V. 49-54 // [ Rochegude H.-P. de ]. Le Parnasse Occitanien. Toulouse, 1819. P. 202).

[40] См., например: Cercamon. Ab lo temps qe fai refreschar. V. 4 // Jeanroy A. Les poésies de Cercamon. P., 1922. P. 5; Bernart de Ventadorn. Lanquan vey la fuelha. V. 39-40 // Mahn C.A.F. Die Werke der Troubadours. Berlin, 1846. Bd. I. S. 15; Peire de Maensac. Estat aurai de cantar. V. 27 // [ Rochegude H.-P. de ]. Le Parnasse Occitanien... P. 305; Guillem Magret. Atrestan be.m tenc per mortal. V. 40 // Beihefte zur Zeitschrift für romanische Philologie. Heft 52. Halle, 1914. S. 106; Bertolome Zorgi. Mout fai sobreira folia. V. 53 // [ Rochegude H.-P. de ]. Le Parnasse Occitanien... P. 216.

[41] См., например: Guilhem Augier Novella. Per vos, bella dous’amia. V. 6-7 // Müller J. Die Gedichte des Guillem Augier Novella // Zeitschrift für romanische Philologie. 1899. Bd. XXIII. S. 71; Guiraut Riquier. L’autrier trobei la bergeira d’antan. V. 47 // [ Rochegude H.-P. de ]. Le Parnasse Occitanien... P. 333.

[42] Gaucelm Faidit. Mon cor e mi e mas bonas cansos. V. 16 // Mahn C.A.F. Die Gedichte der Troubadours. Berlin, 1856. B. 1. S. 42.

[43] Мейлах М. Б. Язык трубадуров... С. 167.

[44] Et enamoret se de la comtessa de Tripol, ses vezer, per lo ben qu’el n’auzi dire als pelerins que venguen d’Antiocha… (Jaufre Rudel. Vida // Boutière J., Schutz A. H. Biographies des troubadours... P. 202).

[45] Fort fo ereubutz et onratz lo reis e vegutz volentiers per ma dona N’Alazais. E.l reis, ades que fo asetatz d’ela, si la preguet d’amor; et ella li dis ades de far tot so qu’el volia. Si que la nueit ac lo reis tot so que.ill plac de leis (Raimon de Miraval. Razo // Boutière J., Schutz A. H. Biographies des troubadours... P. 297-298).

[46] Qe.l seu bel cors baisan rizen descobra // e qe.l remir contra.l lum de la lampa (Arnaut Daniel. Doutz brais e critz. V. 31-32 // Toja G. Arnaut Daniel. Firenze, 1960. P. 297).

[47] Mas eu sui tant enveios // De lei vezer cui desire, // Qu’inz en mon cor la remire // E vei sas bellas faichos; // Per cho m’auci desiran, // Quant la remir en pessan, // C’ades la cuich vezer nuda // Enaissi con l’ai veguda (N'Aimar lo Negre. De solaz e de chanzos. V. 17-24 // Appel C. Provenzalische Inedita aus Pariser Handschriften. Leipzig, 1892. S. 2).

[48] Vol’ e vai // Tot dreit lai, // E.l retrai // Qu’ieu morrai, // Si no sai // Consi jai // Nuda o vestia (Marcabru. Estornel, cueill ta volada. V. 49-55 // Dejeanne J. M. L. Poésies complètes du troubadour Marcabru. Toulouse, 1909. P. 121).

[49] Lazar M. Amour courtois et fin’amors... P. 59.

[50] E un jorn venc lo cavaliers a la duguessa e entret en la cambra [de] la dona, que lui leva adonc lo pan del mantel e mes li sobra.l col, e laissa so cazer e[l] lieg (Bernart de Ventadorn. Razo // Boutière J., Schutz A. H. Biographies des troubadours... P. 28).

[51] Мейлах М.Б. Средневековые провансальские жизнеописания и куртуазная культура трубадуров // Жизнеописания трубадуров. М., 1993. С. 526.

[52] E per so que ill remasesen dels precs d’ella, el volc monstrar al comte Jaufre quals era la domna en cui el s’entendia, e si la lauzet en tal maineira que par qu’el l’agues vista nuda e tenguda (Bertran de Born. Razo // Thomas A. Poésies complètes de Bertran de Born. Toulouse, 1888. P. 103).

[53] … Rambautz segi aital aventura, qe pozia vezer ma dompna Beatrix qant el volia, sol q’ella fos en sa chambra, per un espiraill; don neguns no.n s’apercebia (Raimbaut de Vaqueiras. Vida // Boutière J., Schutz A. H. Biographies des troubadours... P. 269).

[54] Mal o fara, si no.m manda // Venir lai on se despolha, // Qu’eu sia per sa comanda // Pres del leih, josta l’esponda, // E.lh traga.ls sotlars be chaussans, // A genolhs et umilians, // Si.lh platz que sos pes me tenda (Bernart de Ventadorn. Lancan vei per mei la landa. V. 29-35 // Appel C. Bernart von Ventadorn. Halle, 1915. S. 151).

[55] Lazar M. Amour courtois et fin’amors... P. 64.

[56] Quan ieu remir // Son gen cors cui dezir, // Sa saura crin pus que aur esmeratz, // E son blanc front, e.ls sils voutz e delguatz, // E.ls huelhs e’l nas e la boca rizen, // A! Per un pauc denan totz non la pren (Elias Cairel. Mout mi platz lo dous temps d’abril. V. 25-30 // Mahn C.A.F. Die Werke der Troubadours... Bd. 3. S. 90-91).

[57] Menton e gola e peitrina // Blanca com neus ni flors d’espina (Arnaut de Maruelh. Domna, genser que no sai dir. V. 97-98 // Piccolo F. Primavera e fiore della lirica provenzale. Firenze, 1948. P. 138). См. также: Jaufré. V. 2302-2306 // Les troubadours. P., 1960. P. 160.

[58] Пастуро М. Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей круглого стола. М., 2001. С. 166.

[59] Grossa fo coma tonela, // Et hac cascuna mamela // Tan gran que semblet Engleza (Anonimus. Mentre per una ribiera. V. 9-11 // Audiau J. La pastourelle dans la poésie occitane du moyen-âge. P., 1923. P. 128).

[60] Oilz de falcon trait de muda, // Bocha rien per ben dir, // E.l cors plus dolz per sentir // C’uns prims ranzans sus char nuda (Lo vesques de Basaz. Cor, poder, saber e sen. V. 13-16 // Appel C. Poésies provençales inédites tirées des manuscrits d’Italie. P.; Leipzig, 1898. P. 36).

[61] Domna pros e valenta, // Genser de la plus genta, // Faitz vostre cors salvatge // Tan privat qu’eu lo senta; // Car s’eu mor, domna genta, // Que ja nuza no.us senta, // Mos cors n’aura damnatge // E m’arma n’er dolente (Raibaut de Vaqueiras (?) Quan lo dous temps. V. 41; Bernart de Ventadorn // Appel C. Bernart von Ventadorn... S. 287).

[62] Dieu prec, tan de mort m’escrima, // Donna, e m’aja suffert, // Tro q’ie.us embraz ses chamiza (Raimbaut d’Aurenga. Una chansoneta fera. V. 57-59 // Appel C. Provenzalische Inedita… S. 265).

[63] Enquer me lais Dieus viure tan // C’aia mas manz soz so mantel! (Guilhem de Peitieus. Ab la dolchor del temps novel. V. 23-24 // Jeanroy A. Les chansons de Guillaume IX duc d’Aquitaine (1071-1127). P., 1967. P. 26).

[64] Franca piucella de sazo // Mi platz, qand m’es de bel parer, // E.is vai dejosta mi sezer, // Qan sui vengutz en sa maiso; // E si.l vuoill baisar la maisella // O.il estreing un pau la mamella, // No.is mou ni.s vira ni s’esglaia, // Anz poigna cum vas mi s’atraia, // Tro que.l baisars en sia pres // E.l doutz tocars de luoc deves (Daude de Pradas. Amors m’envida e.m somo. V. 41-50 // Schutz A. H. Poésies de Daude de Pradas. Toulouse; P., 1933. P. 68).

[65] Lonc temps entendet en aquesta comtessa e le amet senes veser, et anc non ac lo destre que le anes veser. Don ieu ausi dir ad ella, qu’era ja morgua, que, c’el i fos venguz, ella l’auria fait plaser d’aitan, qe.il agra sufert q’el com la ma reversa l’agues tocada la camba nuda (Raimbaut d’Aurenga. Vida // Boutière J., Schutz A. H. Biographies des troubadours... P. 265).

[66] Qe, qan tuich trei li son denan, // A chascun fai d'amor semblan: // L'un esgard' amorosamen, // L'autr' estreing la man dousamen, // Al tertz caucia.l pe rizen (Savaric de Mauleon – Gaucelm Faidit – Uc de la Bacalayria. Gaucelm, tres jocs enamoratz. V. 7 – 11 // Chaytor H. J. Savaric de Mauleon, Baron and Troubadour. Cambridge, 1939. P. 87).

[67] Dona, far ne podetz a vostra guiza, co fes N’Ayma de l’espatla que la estujet lay on li plac (Raimbaut d’Aurenga. Escotatz, mas no say que s’es // Pattison W. T. The Life and Works of the Troubadour Raimbaut d’Orange. Minneapolis, 1952. P. 152).

[68] Si.m breu non ai ajutori, // Cum ma bona dompna m’am, // Morrai, pel cap sanh Gregori, // Si no.m bayz’ en cambr’o sotz ram (Guilhem de Peitiues. Farai chansoneta nueva. V. 15-18 // Jeanroy A. Les chansons de Guillaume IX... P. 20).

[69] E si.l maltraich no.m restaura // Ab un baisar anz d’annou // Mi auci e si enferna (Arnaut Daniel. En cest sonnet coind’e leri. V. 33-35 // Lavaud R. Les poésies d’Arnaut Daniel. 1911. P. 300).

[70] Mas per dieu li quier per don // Que ma bocha que ieona // Dun douz baissar de iaon (Bernart de Ventadorn. Bel mes quant eu uei la bruoilla. V. 26-28 // Mahn C.A.F. Gedichte der Troubadours… Bd. 1. S. 23).

[71] E baizera.lh la boca en totz sens, // Si que d’un mes i paregra lo sens (Bernart de Ventadorn. Can l’erba fresch’e.lh folha par. V. 39-40 // Appel C. Bernart von Ventadorn... S. 219).

[72] Ja sa bella boca rizens // No cugei baizan me trays, // Mas ab un dous baizan m’aucis; // E s’ab autre no m’es guirens, // Atressi m’es per semblansa // Cum fo de Peleus lansa, // Que de son colp non podi’ hom guerir, // Si per eys loc no s’en fezes ferir (Bernart de Ventadorn. Ab joi mov lo vers e’l comens. V. 41-48 // Mahn C.A.F. Die Werke der Troubadours… Bd. 1. S. 17).

[73] C’aisi vauc entrebescant // Los motz e.l so afinant: // Lengu’entrebescada // Es en la baizada (Bernart Marti. Bel m’es lai latz la fontana. V. 60-63 // Hoepffner E. Les poésies de Bernart Marti. P., 1929. P. 11).

[74] Et ieu li bais la boca e.ls huelhs amdos, // Adonc mi par un joi de paradis (Bernart de Ventadorn. Bels Monruels, aisselh que s part de vos. V. 35-36 // Mahn C.A.F. Die Werke der Troubadours… 1846. Bd. 1. S. 18).

[75] Vostre gen cors coind’e prezan // Entre mos bras remir baizan // Olhs e boca tan doussamen // Que sol un bais fassa.m cen (Arnaut de Maruelh. Domna, genser que no sai dir. V. 135-138 // Piccolo F. Primavera e fiore… P. 138).

[76] A, domn’ ap cor volpill, // Gran paor ai qe.il bocha me rovill, // Qar del col tro al cuill // No.us bais… (Raimbaut d’Aurenga. Joglar, fe qe Deu dei. V. 19-22 // Appel C. Poésies provençales… P. 113-114).

[77] Mas una vetz, quant el prenia comjat d’ela, el li baizet lo col et ella lo.i sufrit amorosamen (Gaucelm Faidit. Razo // Boutière J., Schutz A. H. Biographies des troubadours... P. 119).

[78] Qan li baisiei doussamen // Son bel, blanc cor covinen (Gaucelm Faidit. Gen for a contra l’afan. V. 45-46 // Mouzat J. Les poèmes de Gaucelm Faidit... P. 306).

[79] Un mati // Intrei dins sa maizo // Elh baizei a lairo // La boca el mento (Peire Vidal. Ajostar e lassar. V. 25-28 // Bartsch K. Peire Vidal’s Lieder. Berlin, 1857. S. 20).

[80] Molt en cossir nueg e dia, // E no m’en sai cosselhar; // Pero si s’esdevenia // Gran talan ai qu’un baisar // Li pogues tolr’o emblar, // E si pueys s’en iraissia // Voluntiers lo li rendria (Peirol. Dels sieus tortz farai esmenda. V. 22-28 // Mahn C.A.F. Die Werke der Troubadours... Bd. 2. S. 22).

[81] Mas adoncx sai que mor totz fis amaire // Quan baize e te e plus no l’en cossen // Si dons… (Bernart Arnaut Sabata. Fis amic suy. V. 36-38 // Annales du Midi. Vol. 17. P. 470).

[82] On mais vos bays, doussa res, e vos toc, // yeu m’en vauc plus prion en aisselh foc (Guilhem Augier Novella. Per vos, bella dous’amia. V. 8-9 // Müller J. Die Gedichte des Guillem Augier Novella // Zeitschrift für romanische Philologie. 1899. Bd. XXIII. S. 71).

[83] Iamais no.m deved’ e res, // Qu’ab lieys ai tot quan volia // D’amor e de drudaria, // Malgrat de mos enemicx; // Anc no fo de ioy tan ricx // Floris, quan iac ab s’amia (Folquet de Romans. Una chanso sirventes. V. 13-18 // Appel C. Provenzalische Inedita… 1892. S. 101).

[84] E pueis estet autres dos jorns quan fo venguda, e cascuna nueit jazion ensems ab gran alegreza et en gran solatz (Gaucelm Faidit. Razo // Boutière J., Schutz A. H. Biographies des troubadours... P. 120-121).

[85] Gaucelms, quant ho auzit, fo si dolens qu’el volc morir per so qu’el crezia qu’ela no volgues be si no a lui. E per so qu’ela al sieu leit l’avia colgat, en fo el mais dolens... (Gaucelm Faidit. Razo // Boutière J., Schutz A. H. Biographies des troubadours... P. 121).

[86] Que s’un d’els ab femna jatz, // Lendema tot orrezatz // Tenra’l cors nostre senhor; // Et es mortal eretgia: // Que nul preire no deuria // Ab sa putan’ orrezar aquel ser // Que lendeman dejal’l cors dieu tener (Guillem Figuieira. No m laissarai per paor. V. 30-36 // [ Rochegude H.-P. de ]. Le Parnasse Occitanien... P. 244).

[87] Messatges, vai, si Deus ti guar, // E sapchas ab mi donz furmir, // Qu’eu non puesc lonjamen estar // De sai vius ni de lai guerir, // Si josta mi despoliada // Non la puesc baizar e tenir // Dins cambra encortinada (Cercamon. Ab lo temps qe fai refreschar. V. 43-49 // Jeanroy A. Les poésies de Cercamon... P. 7).

[88] E si.m fezes tan de plazer // Que.m laisses pres de si jaser, // Ja d’aquest mal non morira (Cercamon. Per fin’amor m’esjauzira. V. 53-55 // Ibid., P. 29).

[89] S’illa.m fai’n breu cossentida // D’aquo dont ai dezirier, // Qu’ieu la bays nud’o vestida, // Ja autra ricor non quier. // Assatz val mais qu’emperaire // Si desotz son mantel vayre // Josta son belh cors m’aiziu (Bernart Marti. Quan l’erb’es reverdezida. V. 29-35 // Hoepffner E. Les poésies de Bernart Marti... P. 24).

[90] Dieus lo cauzitz // Per cui furon assoutas // Las fallidas que fe Longis lo cecx, // Voilla q’ensems eu e midons jagam // En la cambra on amdui nos mandem // Uns rics covens don tan gran joi atendi (Arnaut Daniel. Douz brais e critz. V. 25-30 // Toja G. Arnaut Daniel... P. 297).

[91] E seria.us ben doblada, // Si.m vezi’ una vegada // Sobiran e vos sotrana (Marcabru. L’autrier jost’una sebissa. V. 47-49 // Audiau J. La pastourelle... P. 6).

[92] Del dislei // Que me fei // Li fauc drei, // E.il m’autrei, // Mas sotz mei // Aplat sei, // Qu’ela.m lass’ e.m lia (Marcabru. Estornel, cueill ta volada. V. 78-84 // Dejeanne J.M.L. Poésies complètes... P. 121).

[93] Domna, en estraing cossire // M’avez mes et en esmai! // Mas enqera.us preiarai // Qe voillaz q’eu vos essai, // Si cum Provenzals o fai, // Qant es pojatz (Raimbaut de Vaqueiras. Domna, tant vos ai preiada. V. 85-90 // Linskill J. The Poems of the Troubadour Raimbaut de Vaqueiras. The Hague, 1964. P. 98).

[94] Dos cavals ai a ma selha ben e gen; // Bon son e adreg per armas e valen; // Mas no.ls puesc amdos tener que l’us l’autre non cossen (Guilhem de Peitieu. Companho, faray un vers … covinen // Jeanroy A. Les chansons de Guillaume IX... P. 1-3).

[95] Vai e.l di // Qu’el mati // Si.aisi, // Que sotz pi // Farem fi, // Sotz lui mi, // D’esta malvolensa (Marcabru. Ges l’estornels non s’oblida. V. 60-66 // Dejeanne J.M.L. Poésies complètes... P. 126).

[96] Ben volria mon cavalier // Tener un ser e mos bratz nut, // Q’el s’en tengra per ereubut // Sol q’a lui fezes cosseillier (Comtessa de Dia. Estat ai en greu cossirier. V. 9-12 // Schiltz-Gora O. Die provenzalischen Dichterinnen. Leipzig, 1888. S. 19).

[97] Tant las fotei com auzirets: // Cent et quatre vint et ueit vetz, // Q’a pauc no.i rompei mos corretz // E mos arnes; // E no.us puesc dir lo malaveg, // Tan gran m’en pres (Guilhem de Peitieu. Farai un vers, pos mi sonelh. V. 79-84 // Jeanroy A. Les chansons de Guillaume IX... P. 12-13).

[98] E fotrai uos de tal arandonada // Que los linzols storzerez l’endeman // E pos diretz c’ops ies la bugada; // Ni mais nom leu ni mais mei coillon gran // Se tan nous fot que vos zaires pasmada (Anonimus. Eu ueing uas uos seingner faoda leuada. V. 10-14 // Mahn C.A.F. Gedichte der Troubadours… Bd. 1. S. 37).

[99] «Don, hom cochatz de folatge // Jur’ e pliu e promet gatge. // Si.m fariatz homenatge; // Seigner, so dis la vilana, // Mas ges, per un pauc d’intratge // No vuelh mon despiuzelhatge // Camjar, per nom de putana!» (Marcabru. L’autrier jost’una sebissa. V. 64-70 // Audiau J. La pastourelle... P. 7-8).

[100] E quant el l’en vit anar, // Met se apres ela, // Pres la per la blanqua man, // Gieta l’en l’erbeta; // Tres vetz la baizet; Anc mot non sonet; // Quan venc al quartet: «Senher, vos mi ren» (Guiraut d’Espanha (?). Per amor soi gai. V. 37-44 // Audiau J. La pastourelle... P. 100).

[101] Car la nueg jac ab la puncela // E si la fes domna noella, // Car d’aquo era ben maïstre; // Nulla dona de si mal istre // Non fo que si el la pregues // En desen no l’endomengues. // Leu pot doncas adomesgar // Flamenca que non saup tornar // Ni per forsa ni per engien, // Suau la baize e l’estrein // E gardet si al plus que poc // Noil fassa mal on que la toc (Flamenca. V. 321-331 // Le roman de Flamenca. P.; Béziers, 1865. P. 11).

[102] E car es nominativa, // Volgr’aver un genetiu // De vos, chi es emperativa (Anonimus. Pelh beutat nominativa. V. 25-27 // Kolsen A. Dichtungen der Trobadors. Halle, 1919. 3 H. S. 221).

[103] Бессмертный Ю.Л. Странное счастье рыцаря // Казус. М., 2002. С. 59, 63.

[104] Chardo-Ugo. N’Ugo, chauzetz, avantz qe respondatz // Zeitschrift für romanische Philologie. 1907. Bd. XXXI. S. 149-150. В одном споре речь идет о выборе между девственницей и вдовой. См.: Guiraut Riquier-Guillem Rainier. Guillem Rainier, pus non puesc vezer vos // Selbach L. Das Streitgedicht in der altprovenzalischen Lyrik. Marburg, 1886. S. 104-105.

[105] E lai qu’ieu si’espoza // E m’ajon maridada // Soi fort encoratjada // Que.us renda guezardo // Azaut e bel e bo // Del servir que.m faretz (Amanieu de Sescas. Ensenhamen de la donzela V. 54-59 // Bartsch K. Provenzalisches Lesebuch. Elberfeld, 1855. S. 144).

[106] D’aqestz n’i a tals tres // C’ab lor moillers ai jon, // Et auberat cen vetz // Mon caval a lor fon, // E passatz a lor pon // Amdos mos palafres (Guillem de Bergueda. Joglars, no.t desconortz. V. 22-27 // Riquer M. de. Guillem de Berguedà. Abadía de Poblet, 1971. V. II. P. 55).

[107] A vos volgra metre lo veit qe.m pent // E mos coillos desobre.l cul assire; // Eu non o dic mais per ferir sovent, // Car en fotre ai mes tot mon albire, // Qe.l veit chanta, qan el ve lo con rire. // E per paor qe no i venga.l gelos, // Li met mon veit e retes los coillos (Anonimus. A vos volgra metre lo veit qe.m pent. V. 1-7 // Appel C. Poésies provençales... P. 126).

[108] Anc per amor del con // A midons non quis s’amor, // Mas per sa fresca color // E per sa boca rien, // Qu’ieu pron cons trobaria // Ab mantas, s’ieu lo lur queria, // Per qu’ieu am mais baizar soven // Que.l con, c’amorta lo talen (Raimon Rigaut. Tota dona que.m don s’amor. V. 10-17 // Appel C. Provenzalische Inedita... S. 293).

[109] Et enoia.m, per Saint Aon, // Dompna grassa ab magre con (Monje de Montaudon. Fort m’enoia, s’o auzes dire. V. 68-69 // Klein O. Die Dichtungen des Mönchs von Montaudon. Marburg, 1885. S. 54).

[110] Eu ueing vas vos seingner faoda leuada // Cauzit ai dir cauetz nom en Montan // Car anc de fotre non fui asassonada // Et ai tengut dos anz us capellan // Essos clergues e tota sa masnada // Et ai gros cul espes e trameian // E maior con dautra femna nada (Anonimus. Eu ueing uas uos seingner faoda leuada. V. 1-7 // Mahn C.A.F. Gedichte der Troubadours… Bd. 1. S. 37).

[111] Ab mazer uiet de nuill aizen despan (Eu ueing uas uos seingner faoda leuada. V. 9 // Ibid. S. 37).

[112] Queu uos farai lanzar per la culada // Tals peitz que son de corn uos senblaran // Er ab tal son fairetz aital balada (Anonimus. Eu ueing uas uos seingner faoda leuada. V. 26-28 // Ibid. S. 37).

[113] «De la part, fi.m ieu, denan, // Etz, toza, trop prezentiera, // Per que no.m veyretz d’ogan // Passar per vostra naviera» (Anonimus. Mentre per una ribiera. V. 75-78 // Audiau J. La pastourelle... P. 133).

[114] Raimons de Durfort e.N Turc Malec si foron dui cavallier de Caersi que feiren los sirventes de la domna que ac nom ma domna N’Aia, aquella que dis al cavallier de Cornil qu’ella no l’amaria si el no la cornava el cul (Raimon de Durfort e Turc Malec. Vida // Boutière J., Schutz A. H. Biographies des troubadours… P. 279).

[115] S’ieu anc falhi ves vos neis del pensar, // Quan serem sol en cambra o dintz vergier, // Falha.m poders deves mon companhier // De tal guise que no.m puosch’aiudar (Bertran de Born. Ieu m’escondisc, domna, que mal no mier. V. 15-18 // Thomas A. Poésies complètes... P. 107).

[116] Quar en baizan no.us enverse, // No m’o tolon plan ni tertre, // Dona, ni gel ni conglapi; // Mas non-poder trop m’en trenque (Raimbaut d’Aurenga. Er resplan la flors enversa. V. 25-28 // Pattison W. T. The Life and Works… P. 199).

[117] En Jaufrezet, si Dieus ioi vos aduga, // Ara prenetz d’aqetz dos partimenz: // Tres gradaletz podetz aver d’eruga // Si.us abelis, mas a totz iornz rendenz // Na Biatris, Na Mabil’e N’Uga, // Que chascun’es bella domn’e plazenz. // La qal razon tenretz per plus astruga? (En Jaufres-En Elias. En Jaufrezet, si Dieus ioi vos aduga. V. 1-7 // Strońsky S. Le troubadour Elias de Barjols. Toulouse; P., 1906. P. 38-39).

[118] Фридман Р. А. Любовная лирика трубадуров… С. 342.