Греческий народ в греческой стране 1 страница

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Читатель познакомился с первым томом труда известного швейцарского ученого Андре Боннара «Греческая цивилизация». Он охватывает время от ее возникновения до эпохи Перикла, когда в Афинах достигли своего высшего расцвета греческая культура и искусство. Знакомство с классическим периодом продолжит второй том, названный автором «От Антигоны до Сократа». Трагедии Софокла, комедии Аристофана, первый греческий историк и географ Геродот, знаменитый врач древности Гиппократ, один из величайших философов античности Сократ, жизнь и смерть которого еще остаются загадкой для науки, — неполный перечень его содержания. Третий том — «От Еврипида до Александрии» — это время поздней античности, время походов Александра Македонского, философии Аристотеля и Платона, драматургии Еврипида, ораторского искусства Демосфена и многого другого. Это эпоха выхода эллинской цивилизации за пределы Греции, расцвета науки и искусств в Александрии, с которой связаны открытия греков в механике, астрономии, географии, медицине. Завершают третий том блестящие главы о литературе, философе Эпикуре и его учении.

Можно хорошо знать историю Греции, в совершенстве владеть древнегреческим языком, восторгаться бессмертной красотой гомеровских поэм и строгими пропорциями греческой архитектуры. Но всего этого мало, чтобы понять внутренний смысл и великое всемирно-историческое значение греческой культуры, чтобы почувствовать душу гениального греческого народа, впервые давшего человечеству великие идеи свободы, патриотизма к борьбы за честь и независимость родины. Когда я был в Греции и любовался стройными формами храма Посейдона, воспетого Байроном, когда я читал древнюю надпись, найденную на афинской городской площади и содержащую текст закона, запрещающего всякую попытку свержения демократии и установления тирании, я долго думал о том, как маленький греческий народ смог создать такую великую в истории человечества культуру, которую Гегель сравнил с быстро облетающей розой, а один современный историк назвал «чудом».

Многие писатели, философы, поэты и историки пытались понять великое, мировое значение греческой культуры, понять ее смысл. Среди огромного количества книг, написанных по этому вопросу, особое место занимает предлагаемая вниманию советского читателя книга крупнейшего современного специалиста по истории культуры и литературы Древней Греции Андре Боннара, широко известного прогрессивного швейцарского ученого, лауреата международной Ленинской премии мира. Это исследование, облеченное в блестящую литературную форму, основано на глубоком изучении культуры и истории Древней Греции и, в частности, ее литературы. Основываясь на последних достижениях современной науки, автор пытается при помощи научной методологии ответить на основные, узловые вопросы, связанные с проблемой возникновения и развития греческой культуры. В своем исследовании автор всегда оригинален. Но особенная ценность его книги заключается в постоянном стремлении А. Боннара проникнуть в самую сущность греческой культуры и в том чувстве глубокой симпатии, которую питает автор к талантливому, многострадальному и свободолюбивому греческому народу, заложившему основы современной европейской культуры. В своей ярко и убедительно написанной книге А. Боннар стремится показать становление и подъем греческой культуры. Кратко и образно характеризуя высшие достижения древних греков, автор особое внимание уделяет литературе и художественному творчеству, так как греческое искусство и эпос, как об этом в свое время писал еще К. Маркс, «продолжают доставлять нам художественное наслаждение и в известном смысле сохраняют значение нормы и недосягаемого образца» [1].

Стараясь подойти к своей задаче по возможности объективно, автор не ограничивается восторженным описанием «бессмертных красот» «Илиады» и не преклоняется слепо, подобно республиканцам XVIII века, перед «идеалами античной демократии». Сочетая исторический метод с оригинальной попыткой проникнуть во внутренний, психологический мир древнего грека, А. Боннар, далекий от расизма, никогда не теряет исторической перспективы. Для него греки такой же народ, как и всякий иной, который начал свой исторический путь в глубокой древности и прошел трудную школу борьбы за существование и за свою независимость.

Вполне учитывая влияние природы на развитие земледелия, мореплавания и торговли, швейцарский исследователь рисует картину перехода от родового строя к рабовладению, когда в Древней Греции среди ее племен, общин и кланов возникло имущественное неравенство; автор особенно подчеркивает неравномерное распределение земли, повлекшее за собой углубление классовых противоречий и развитие рабства. Но в то же время автор вполне справедливо отмечает длительное сохранение многочисленных пережитков глубокой старины как в быту, так и в религиозных обрядах и общественных церемониях, в чем, несомненно, сказывается длительное сохранение общинного строя в древнейшие периоды греческой истории.

Обзор греческой культуры Боннар начинает с «Илиады», считая ее «первым большим завоеванием греческого народа». В том, как описывается Троянская война, первая в мировой истории борьба народов и племен, ставшая легендарной в памяти веков и поколений, сказывается гений не только прославленного и древнейшего аэда, но и гений народа, сумевшего в поэтической форме противопоставить алчности и тщеславию военных вождей самопожертвование героев, защищающих домашний очаг, родину и честь своего народа. Строго придерживаясь основной канвы исторических и историко-литературных фактов, Боннар со свойственным ему мастерством дает образную и сочную характеристику знаменитой гомеровской поэмы и главных ее героев. По мнению Боннара, в основе сюжета «Илиады» лежит воспоминание о той упорной борьбе, которую вели между собой микенские ахейцы материковой Греции с троянскими эолийцами, жившими на малоазийском берегу Эгейского моря. Эта продолжительная экономическая борьба, возможно, и привела в XII веке до н. э. к большой войне, получившей впоследствии название Троянской.

Имеются все основания предполагать, что знаменитая эпическая поэма, воспевающая «гнев Ахилла», явилась произведением замечательного ионийского поэта, который собрал ряд народных песен, созданных безвестными импровизаторами-аэдами, и, творчески переработав, «поднял их до уровня искусства». Мне кажется, что А. Боннар вполне прав, полагая, что, хотя у истоков этой «обширной народной поэмы» стоят многочисленные авторы, в конечном счете ее создал один человек. Явившись результатом великого поэтического труда ряда поколений, целой эпохи в жизни талантливого народа, «Илиада» стала культурным достоянием не одной только Греции, а и всего человечества. Дав ряд ярких и поэтически прекрасных характеристик гомеровских героев, А. Боннар выдвигает на первый план образы Ахилла и Гектора, которых он считает представителями двух противостоящих друг другу не только «человеческих темпераментов, но и двух стадий в развитии человечества». Ахилл, по его мнению, как бы символизирует исчезающий ахейский мир с его воинственной аристократией и ее разбойничьими набегами. Гектор же, в представлении автора, как бы олицетворяет мир городских общин, защищающих свою землю и свое право, более высокий уровень цивилизации, основанный на мудрости договоров, семейных устоев, которые как бы предвосхищают самое широкое братство людей.

Столь же образно и мастерски характеризует А. Боннар главного героя «Одиссеи», составленной, по его мнению, позднее «Илиады», возможно, во второй половине или даже в конце VIII века до н. э. Это время, как известно, было временем широкого развития греческой торговли и мореплавания как в восточной, так и в западной части Средиземноморья. В погоне за сокровищами заморских стран, за золотом, за ценными тканями, за редкими металлами, например за оловом, греческие торговцы отваживались на далекие плавания, направляя свои утлые кораблики и на восток и на запад. А. Боннар, конечно, прав, предполагая, что в «Одиссее» отразился этот век бурного развития греческой морской торговли и что автор этой замечательной поэмы при ее составлении использовал ряд сказочных сюжетов и мотивов, связанных с древним жанром приключенческих рассказов, один из древнейших образцов которых сохранился в древнеегипетской «Сказке о потерпевшем кораблекрушение». Выдающийся русский египтолог В. С. Голенищев еще в конце прошлого столетия установил множество аналогий между египетской сказкой, «Одиссеей» и арабской сказкой о Синдбаде-мореплавателе.

Давая историко-литературную и психологическую характеристику Одиссею, хитроумному и многоопытному ремесленнику и мореплавателю, наделенному трезвым и объективным практическим умом (ум Одиссея было бы несправедливо рассматривать лишь как хитрость), А. Боннар видит в нем типичного сына своего века, в меру религиозного, еще верующего в богов и трепещущего перед фантастическими чудовищами моря, но в то же время уже стремящегося проникнуть в тайны далеких морских стран, стремящегося их понять, чтобы «завоевать моря». Именно поэтому А. Боннар вполне справедливо называет Одиссея «цивилизованным человеком» античного мира.

Через всю книгу А. Боннара красной нитью проходит мысль о тех бесценных богатствах античной культуры, которые были созданы греческим народом в процессе его борьбы за существование и за свою независимость, в процессе становления его цивилизации. Эта цивилизация создавалась греками и для других людей, но еще не для всех, а только для людей своей общины, своего города, своего полиса, которые должны были наслаждаться всеми благами равноправия и свободы, доступных лишь для свободных граждан. В этом состояла суть идей патриотического гуманизма и той древнейшей, первичной и еще ограниченной демократии, которые были впервые в истории провозглашены греками и отчасти осуществлены в процессе создания греческой цивилизации. А. Боннар далек от того, чтобы преувеличивать или переоценивать эти достижения греческой культуры. Греческая демократия была ограниченной демократией, дававшей право гражданства только свободным гражданам, оставляя за бортом гражданства и политических прав рабов и женщин, составлявших абсолютное большинство населения. Ссылаясь на замечательную характеристику, данную Лениным античному государству, А. Боннар признает,что античная демократия была рабовладельческой демократией и что в этом заключалась ее основная ограниченность, которая была в то же время и основным препятствием для ее дальнейшего развития.

Дав яркую, но в то же время предельно сжатую характеристику социально-экономических отношений в Древней Греции, главным образом в Афинах, в конце VII — начале VI века до н. э., А. Боннар показал, как углубившиеся классовые противоречия между родовой аристократией, с одной стороны, разбогатевшими торгово-ремесленными средними слоями и разорившимися крестьянами и бедняками, с другой, привели к острой классовой борьбе, следствием которой в конечном счете стали реформы Солона, который, по словам Энгельса, «открыл ряд так называемых политических революций, открыл его вторжением в отношения собственности» [2].

А. Боннар дал живую и образную картину политической жизни Древней Греции в период формирования города-государства и той прославленной афинской демократии, основы которой частично были заложены, соответственно древним преданиям, знаменитым реформатором Солоном. Больше того, Боннар четко определяет, в чем именно заключался примитивизм и внутренняя ограниченность греческой демократии, которые определили путь ее дальнейшего развития и обусловили ее конечную гибель. Этими порочными элементами греческой демократии, по мнению Боннара, были рабство и неравноправие женщин.

Многое уже известно и многое было уже написано об античном рабстве. До сих пор сохранил свое значение капитальный труд французского историка А. Валлона, посвященный истории рабства в античном мире. Советские историки, в частности А. В. Мишулин, много потрудились над изучением этой важнейшей проблемы древней истории. Боннар в своей книге дает лишь краткие итоги многолетних исследований.

Анализируя социально-экономические предпосылки рабства, коренящиеся в разложении родового строя, в появлении частной собственности и древнейшей рабовладельческой эксплуатации труда, А. Боннар правильно отмечает основные источники рабства: грабительские, разбойничьи войны, которые влекли за собой захват пленников, обращавшихся в рабство; пиратство, торговлю, ростовщичество, затем частное право; само собой разумеется, что дети рабов, как правило, наследовали социальное положение своих родителей.

Далее автор делает попытку показать экономическое значение античного рабства, которое проникло главным образом в ремесленное производство Древней Греции. Стараясь по возможности объективно охарактеризовать значение рабовладельческой эксплуатации, автор отмечает его ограниченный характер, отсутствие массового, в частности плантационного, рабства, наконец, различные формы, которые рабство получило в разных частях Греции, в частности в Афинах, где, по мнению Боннара, отвратительные стороны рабства были в некоторой степени смягчены, например, по сравнению с жестокими формами эксплуатации илотов в Спарте.

Рабство повлекло за собой ряд тяжелых последствий для греческого народа. Рабство было причиной материального застоя, так как оно тормозило развитие технической мысли и всей науки в целом. Широко используя труд рабов, рабовладельцы не были заинтересованы в быстром развитии технического прогресса, ибо рабы были наиболее дешевой рабочей силой. Рабство было причиной внутренней слабости греческого мира, который не мог противостоять варварским нашествиям.

Большой интерес представляют высказывания А. Боннара по поводу отношения свободных греков, греческих писателей и философов к рабству и к рабам. Вполне естественно, что в рабовладельческом обществе протест против рабовладельческой эксплуатации должен был проявляться в очень слабой форме. Однако лучшие представители передовой мысли Древней Греции нередко возвышали свой голос против эксцессов рабовладельческой эксплуатации, признавая, что все люди имеют одинаковое право на человеческое существование. Приводя знаменательные слова Еврипида, софиста Алкидамa, Боннар пытается проследить медленное вызревание новой идеологии, нанесшей первый решительный удар античному рабству.

Столь же яркими штрихами рисует автор положение в античной Греции женщины, которая после крушения матриархата и установления моногамной семьи потеряла свои права и, заключенная в женской половине дома, в гинекее, жила как бы на положении старшей служанки, должна была лишь заботиться о порядке в доме и обеспечивать хозяину продолжение его рода. По мнению Боннара, частичное порабощение женщины наряду с рабством было самой тяжелой язвой античного общества, в частности общества и культуры Древней Греции.

Несомненным достоинством книги А. Боннара является стремление автора показать возникновение и становление греческой культуры в процессе ее прогрессивного развития. Под таким чисто историческим углом зрения рассматривает А. Боннар и греческую религию, которая в своих истоках восходит к древним формам фантастического объяснения явлений природы, непонятных первобытному человеку. Эти исконные формы народной религии эпохи первобытно-общинного строя, основанные на бессилии первобытного человека в его борьбе с природой, по мнению А. Боннара, долго и прочно сохранялись в Древней Греции, найдя свое отражение в фольклоре, в мифотворчестве, в литературе, в частности в эпосе. Боннар вполне справедливо утверждает, что греческая религия отличалась большой свободой, даже расплывчатостью своих верований. Древняя Греция не знала официальной церкви, не знала догматики, катехизмов, проповедничества. В ней преобладали элементы народной и государственной религии. Исключение составляли лишь некоторые большие храмы со своими прославленными оракулами.

Особенно подробно описывает Боннар те формы народной религии, которые связаны с трудом крестьянина и ремесленника, с домашним патриархальным бытом, с жизнью моряка, полной трудностей и опасностей. Конечно, центральное место здесь занимает культ «Богини матери Земли и Хлеба» — Деметры и «Девы зерна» — Коры-Персефоны. Этот древний культ природы, получивший столь широкое распространение в Древней Греции, нашел свое яркое выражение в Элевсинских мистериях, которые, по мнению Боннара, восходят к древнему семейному культу и потому допускали к религиозным обрядам всех обездоленных, включая женщин и рабов. Боннар считает, что именно эти культы оказали некоторое влияние на формирование позднейшей христианской идеологии.

Наряду с этим Боннар отмечает и прославленный антропоморфизм древнегреческой религии, который делал эту религию близкой и понятной для широких народных масс. По мнению Боннара, в греческой религии уже в древности выработались представления о справедливости и закономерности, легшие впоследствии в основу позднейших религиозно-философских и этико-философских систем. Самым высоким и самым смелым достижением греческой культуры А. Боннар считает трагедию, которой он посвящает одну из центральных глав своей книги. Хотя греческая трагедия во многом восходит к древнему мифотворчеству, связанному с исконной религиозностью, однако формирование греческой трагедии, по мнению Боннара, связано с той эпохой, когда в греческой литературе все больше стало оформляться стремление к очеловечению и к гуманизации богов. Люди начинают требовать от богов подлинно человеческой справедливости, стремясь установить ее и в политическом режиме демократических Афин. Эта борьба передовых людей Греции за осуществление в жизни и в искусстве великих идей гуманности и справедливости находит свое наиболее полное выражение в трагедиях великих поэтов: Эсхила, Софокла и Еврипида. В греческой трагедии впервые изображается тот поистине трагический конфликт, без которого невозможно ни литературное, ни театрально-драматическое действие (драма). Прогрессивный характер греческой трагедии, конечно, сказывается в том, что конфликт героя со средой или с роком заключается в борьбе героя за то, чтобы мир и жизнь людей стали лучше, чтобы сердца людей наполнились отвагой и радостью, присущими полноправной жизни человека. И если герой даже погибает в борьбе с силами рока, все же его борьба, по мнению Боннара, всегда заключала в себе некое обещание людям, что эта борьба за лучшее будущее неизбежно приведет к освобождению людей от гнета жестокого рока. Судя по словам Аристофана, и Еврипид и Эсхил считали, что «главной заслугой трагического поэта является его стремление сделать людей наилучшими в своем городе», иными словами, трагический поэт должен всячески стремиться к тому, чтобы воспитать в людях гражданскую доблесть, чувство благородного патриотизма и гражданской справедливости. В этом сказывается та глубокая политическая и моральная революционность, которая пронизывает собой лучшие произведения греческой трагической музы, бессмертные трагедии Эсхила «Прикованный Прометей» и «Орестею». В этих трагедиях, по мнению Боннара, нашли свое выражение любовь афинского народа к справедливости, его уважение к праву, его вера в прогресс.

К сожалению, несколько бегло и схематически касается А. Боннар наиболее интересного периода греческой культуры, того прославленного «века Перикла», когда в Афинах своего высшего расцвета достигли греческая цивилизация и искусство. Трудно охарактеризовать деятельность и личность Перикла, пользуясь для этого главным образом свидетельствами Фукидида, но автор делает смелую и, возможно, удачную попытку в очень кратком очерке сорвать с этого почти легендарного героя, созданного великим греческим историком, тонкий покров несомненной идеализации.

А. Боннар ни в коей мере не нарушает традиций античной историографии, видя в Перикле крупнейшего политического деятеля Греции того времени, подлинного «лидера» демократической партии Афин, стремившегося к тому, чтобы сделать Афины наиболее могущественным и наиболее передовым государством Греции того периода.

Пользуясь для объяснения исторической значимости этого переломного периода в истории Древней Греции научно-историческим методом, А. Боннар ясно показывает, что одной из существенных причин крушения «демократической» политики Перикла и последующего упадка всей греческой цивилизации в целом было то, что никакая цивилизация не способна продолжать свое существование и свое развитие, если она не может распространить свои блага на всех живых людей. Превращение «рабовладельческой демократии» Афин в Афинскую морскую державу, построенную на жестоком угнетении не только рабов, но и так называемых «союзников», привело к крушению гордое своими успехами Афинское государство.

Однако именно в этот период греческий народ в лице своих лучших представителей создал высшие произведения своей культуры, и в том числе бессмертные архитектурные творения, остатки которых до сих пор стоят на афинском акрополе и производят неотразимое впечатление на зрителей. А. Боннар глубоко прав, указывая на то, что в лучших произведениях греческой архитектуры, как например в Парфеноне, нельзя найти абсолютно математической точности и что многочисленные отклонения от этой строгой точности и создают ту живую, органическую прелесть греческой архитектуры, которая пленяет наш глаз и доныне. Я думаю, что именно поэтому столь бездарны те абсолютно математические реконструкции, которые сделаны современными археологами, в частности пытавшимися восстановить, и довольно неудачно, Стою Аттала на афинской городской площади.

Строгий и придирчивый критик, узкий специалист по истории культуры Древней Греции найдет, быть может, несколько спорных положений в блестящей книге А. Боннара. Автора можно упрекнуть в том, что он несколько преувеличивает роль географических условий и их влияние на формирование греческой цивилизации, в том, что он считает политическую раздробленность основной причиной окончательного крушения независимых греческих государств, что он несколько эклектичен, уравнивая одинаковое влияние различных факторов на образование греческой культуры, что он идеализирует роль Солона, рисуя его как примирителя классовых противоречий, что он преувеличивает значение постепенного пути развития греческой «демократии» и слегка переоценивает «народный» характер греческой религии.

Однако, поскольку книга А. Боннара является обобщающим трудом, прекрасно показывающим важнейшие достижения греческого народа, создавшего замечательную культуру древнего мира, автор сознательно останавливал свое внимание на тех или иных ее сторонах, для того чтобы глубже и ярче проиллюстрировать свою мысль, всегда оригинальную, всегда интересную, блестяще изложенную и серьезно, научно обоснованную.

Главным достоинством труда А. Боннара является то, что он показал прогрессивное развитие греческой цивилизации, созданной грандиозным трудом маленького, но великого народа, великого тем, что он впервые в мировой истории провозгласил великие идеи благородного патриотизма, борьбы за справедливость, за народоправство, за равенство между людьми. Упорно сражаясь с иноземными угнетателями за честь и независимость своей родины, за высокий идеал гражданской свободы, древние греки создали высокие культурные, в частности художественные, ценности, которые затем легли в основу европейской цивилизации.

Это мировое значение древнегреческой культуры прекрасно показано в книге А. Боннара.

В. И. Авдиев

 

ГЛАВА I

ГРЕЧЕСКИЙ НАРОД В ГРЕЧЕСКОЙ СТРАНЕ

 

Было время, когда греческий народ ничем не отличался от любого другого народа. И он прошел через века медлительного топтания на месте в эпоху первобытной жизни, которое иногда приводит, а иногда и нет, к цивилизации.

Более того, в течение всей своей истории, включая и период ослепительного, всестороннего расцвета и созданных им шедевров, век Софокла, Гиппократа и Парфенона, греческий народ, вместе с «Элладой Эллад» — Афинами, этим горячим и трепетным сердцем Греции, придерживался суеверий и нравов, то несколько странных, то прямо «полинезийских», порой просто забавных, а иногда таких чудовищно жестоких, что чувствуешь себя здесь за тысячи верст от всякой цивилизации.

Античная Греция, словно живой парадокс, служит как бы наглядным примером того, насколько сложно познание цивилизации; ее история показывает вместе с тем, как неимоверно трудно было первобытным людям избавиться от слепоты животного состояния и взглянуть на мир глазами человека.

Как известно, первобытные люди всегда боятся, что весна забудет прийти на смену зиме, и вот в Афинах, чтобы обеспечить ее возвращение, ежегодно, торжественно и пышно, праздновали бракосочетание Диониса, бога-козла или бога-быка, с «царицей» Афин, женой первого сановника города, архонта-царя. Для этой церемонии отворяли загородный аттический храм, остававшийся запертым все остальное время года. Народ, во главе со своими избранными на демократических началах властями, отправлялся процессией к этому храму, чтобы взять оттуда хранившуюся там древнюю деревянную статую бога и перенести ее с пением религиозных гимнов в дом «царя», где она и оставлялась на всю ночь в постели «царицы» (этой сановницей могла быть только урожденная гражданка Афин, выданная девственницей замуж за архонта). Это бракосочетание самой знатной дамы Афин с богом, отнюдь не символическое, а совершавшееся на деле — об этом ясно говорит греческий термин, — обеспечивало плодородие полей, садов и виноградников, способствовало рождению детей и размножению скота.

Праздник Цветов (Антестерии) справлялся в Афинах в конце февраля. Он отмечался в каждой семье, причем было принято в этот день пробовать молодое вино, привозимое из деревни. На второй день праздника устраивалось публичное состязание, в котором выигрывал тот, кто по сигналу герольда успевал быстрее всех опорожнить свою кружку вина. Все это, конечно, прекрасно, вино — принадлежность высокой цивилизации. Но на третий день пробуждались мертвые, томимые голодом и жаждой, и требовали своей доли в пирушке. Незримые тени мертвых — вот чудеса! — носились по улицам города — все могли их слышать! Жители покрепче запирались в домах, предварительно поставив у своего порога глиняный горшок, особо предназначенный для этой цели и наполненный «походной» похлебкой, сваренной из разных зерен. Живые не смели к ней прикасаться. В этот день людям приходилось не только самим защищаться от мертвых, но ограждать от них и богов — сами они укрывались в своих домах, а бессмертных накрепко запирали в храмах. Святилище обвязывалось толстыми веревками, для того чтобы предохранить бессмертных богов от заразы — соприкосновения со смертью. Дав мертвым до отвала наесться похлебкой, причем ее нисколько не убавлялось в горшках — естественно, что незримые и питались незримо, — с ними прощались до следующего года.

Существовал также обычай прибегать к козлу отпущения — «фармаку», служившему средством избавления от великих несчастий, неожиданно сваливающихся на город. Этот обычай соблюдали в Афинах и в крупных торговых портах Ионии в VI и V веках, в эпоху, которая — всем нам это сейчас ясно — была весной цивилизации, таившей так много обещаний, уже сбывшихся. Города украшались разрисованными статуями прекрасных девушек с приветливыми улыбками на ярко-красных устах, синими волосами, в пестрых платьях и с ожерельями цвета охры. Ионийские «мудрецы» уже пытались дать материалистическое и рационалистическое объяснение вселенной. Между тем эти передовые города содержали на всякий случай некоторое количество человеческого отребья, калек и идиотов, либо держали присужденных к смертной казни, чтобы при наступлении голода или эпидемии чумы иметь под рукой людей, которых можно было принести в жертву богам, побивая их камнями. Иногда такого козла отпущения, объявленного отныне неприкосновенным, изгоняли из города, вложив ему в руки сушеные винные ягоды, ячменную лепешку и сыр. Или, наконец, подвергнув его семи ритуальным ударам прутьями из морского лука по половым органам, сжигали и пепел развеивали над морем. Обычай «фармака» из Ионии проник и в Марсель.

В утро битвы при Саламине, когда афиняне, по выражению Геродота, «прильнув к свободе», спасли независимость греческих племен, главнокомандующий Фемистокл, чтобы склонить на свою сторону успех в борьбе, принес в жертву богу Дионису-Пожирателю-Сырого-Мяса трех человек. Это были три пленника, юноши необыкновенной красоты, в великолепных одеждах, увешанных золотыми украшениями, родные племянники персидского царя. Главнокомандующий задушил их собственноручно на флагманском корабле, на виду всего флота. Это не было актом мести, но священной жертвой.

Демокрит (воссозданный и, быть может, приукрашенный Плинием и Колумеллой), великий ученый и известный основоположник атомистического материализма, требовал, чтобы девушки во время менструации три раза обегали поля перед жатвой. Он считал, что менструальная кровь содержит заряд плодотворящей энергии, представляющий прекрасное средство против насекомых, пожирающих зерно.

Можно бы привести немало фактов подобного рода. Их не следует рассматривать как случайные пережитки предшествующего первобытного строя, сохранившиеся в античной цивилизации. Некоторые обычаи, которые нам кажутся странным отражением дикарских представлений, на самом деле органически связаны с основами общественного строя. На их первостепенное значение указывает их двухтысячелетняя давность, их бесспорность, полное соответствие писаным законам и обычному праву; об их важности свидетельствует и признание их философами. Мы еще вернемся к ним в этой работе, так именно их упорная долговечность объясняет, во всяком случае частично, конечное крушение греческой цивилизации.

Приведем несколько беглых примеров. Во всех греческих городах (кроме Фив) отцу семейства было предоставлено право избавляться от своих детей при их рождении как ему заблагорассудится. Чуть не ежедневно можно было видеть новорожденных, брошенных на обочинах дорог, иногда на ступенях храмов. Во всех городах греческого мира (кроме Афин) глава семьи мог продавать своих подросших детей работорговцам. В богатых семьях этим правом пользовались широко — так спасали от дробления родовое наследство. Велик был соблазн и для бедняков расплатиться таким образом с должником, к тому же избавившись и от лишнего рта! В Спарте придумали еще лучше: в знатных семьях братья брали себе одну жену на троих или четверых. Одна супруга, с которой они делили ложе поочередно, не приносила слишком много детей, которых нужно воспитывать или устранять. Стоит ли упоминать о положении женщин, находившихся повсеместно в Греции, кроме Эолии, начиная с первых веков истории в положении, близком к рабскому. Супруга нужна лишь для того, чтобы расчетливо вести хозяйство и рожать детей, желательно мальчиков, которые нужны хозяину. Куртизанки же играют на флейте на перекрестках, танцуют на пирах философов или же услаждают ночи своих повелителей. Говорить ли о рабынях!..