Погребальные обряды первобытных племен 2 страница

В России первый крематорий был построен в 1921 году, позже появились крематории во многих крупных городах страны. Вот как описывают открытие крематория И. Ильф и Е. Петров в своем сатирическом романе «Золотой теленок»: «В Черноморске собирались строить крематорий с соответствующим помещением для гробовых урн, то есть колумбарием, и это новшество со стороны кладбищенского подотдела почему-то очень веселило граждан. Может быть, смешили их новые слова крематорий и колумбарий, а может быть, особенно забавляла их самая мысль о том, что человека можно сжечь, как полено, — но только они приставали ко всем старикам и старухам в трамваях и на улицах с криками: „Ты куда, старушка, прешься? В крематорий торопишься?“ Или: „Пропустите старичка вперед, ему в крематорий пора“. И удивительное дело, идея огненного погребения старикам очень понравилась, так что веселые шутки вызывали у них полное одобрение. И вообще разговоры о смерти, считавшиеся до сих пор неудобными и невежливыми, стали котироваться в Черноморске наравне с анекдотами из еврейской и кавказской жизни и вызывали всеобщий интерес». Известна также и частушка того времени:

 

Крематорий открывали,

Беспризорника сжигали,

Дверь открыли — он танцует,

«Ой, закройте, а то дует».

 

Но наиболее распространена кремация, с древнейших времен до настоящего времени, у исповедующих индуизм. По данным газеты «Уорлд девелопмент форус» (Нью-Йорк, июль 1990 года), если в деревне с населением 1000 человек пропорционально представить население всей планеты по его религиозной принадлежности, то получится такая картина: 300 христиан (183 католика, 84 протестанта, 33 православных), 175 мусульман, 128 индуистов, 55 буддистов, 47 анимистов (религиозные верования первобытных народов, считающих, что каждая вещь имеет свой дух), 210 агностиков и атеистов. Таким образом, количество индуистов в мире весьма значительно, их насчитывается 520 миллионов человек. Индуистские обычаи кремации сохранились неизменными с незапамятных времен. XX век привнес в этот ритуал лишь электрические крематории. Но ортодоксальные индусы предпочитают им традиционный погребальный костер. Его разжигают на пирамиде уложенных в несколько рядов дров. Если сжигают тело состоятельного человека, то в дрова непременно — добавляют несколько поленьев ароматного сандала.

Место сожжения мертвых — шамашан — располагается обычно на берегу реки. Обычно на этом печальном месте сооружается несколько невысоких каменных платформ. Некоторые из них под каменными же крышами, опирающимися на четыре столба, некоторые открыты небу.

Для доставки тела к месту кремации индусы не используют гроб. Покойника укладывают на бамбуковые носилки и укрывают чистой белой материей. В зависимости от достатка это может быть хлопок, шерсть или шелк. Перед носилками должен идти сын покойного. Он раздает нищим милостыню и традиционные сладости. В руке у него — горшочек с горящими углями, от которых будет разожжен костер. Вдова, согласно обычаям, не участвует в траурной процессии. Если умер человек преклонных лет, то шествие, как правило, организовывают менее скорбное. В нем участвуют даже музыканты и барабанщики, которые играют народные мелодии.

Доставив покойника к месту кремации, его укладывают на землю. Брахманы начинают читать мантры, готовя все еще заточенную в теле душу к возрождению. После этого совершают последнее омовение и тело водружают на пирамиду дров. На колени кладут тяжелое бревно. Сын усопшего должен самолично зажечь погребальный костер. Если он хоронит мать, то огонь зажигает в ногах, если отца — то у головы.

Сын и все представители мужского пола семьи семь раз обходят вокруг погребального костра. При этом они льют в огонь ароматические масла с тем, чтобы разгорающееся пламя охватило все тело покойного.

Присутствующие на траурной церемонии внимательно следят за черепом усопшего. Если он раскололся, значит душа смогла найти выход наружу и покинула тело. Если нет, то сын покойного должен разбить череп ритуальным шестом с металлическим наконечником, чтобы выпустить душу.

После того как останки прогорят в костре, родные и близкие покойного возвращаются домой, где совершают ритуальное омовение для самоочищения. На третий день они возвращаются к месту кремации и собирают пепел в урну. Обычно прах высыпают в воду одной из священных рек, выбранных по воле покойного.

В течение десяти дней в доме покойного не готовят пищу. Еду приносят друзья и близкие. Эти десять дней после церемонии кремации считаются самыми важными, так как именно в эти дни душа находит себе новую оболочку. На первый день она должна «выбрать» новую голову, на второй — шею, на третий — сердце, на четвертый — спину. Затем в каждый последующий день душа выбирает пупок, половые органы, бедра, колени, ноги и, наконец, руки. Если же погребальный обряд был выполнен не по всем канонам, то душа не найдет себе нового тела и станет блуждать, как злой дух.

В период между 10-ым и 31-ым днем накрываются праздничные столы, созываются все родные и близкие. Непременно приглашаются и представители высшей касты индуизма — брахманы. Индусы верят, что благословение брахманов поможет душе обрести достойное место в новой жизни.

В Дели помимо обычных шамшанов, расположенных на берегу реки Джамны, одной из великих священных рек Индии, имеется специальный парк — место кремации государственных лидеров. Здесь, в парке, расположенном на берегу реки Ямуна, монументами отмечены места кремации Махатмы Ганди — «Раджгхат» («Царский берег»), Джавахарлала Неру — «Шанти-Вана», Индиры Ганди — «Шакти-стал» («Место силы»). Прогуливаясь по этому парку в теплый декабрьский день накануне Рождества 1990 года, я не мог представить, что всего лишь через полгода здесь будет кремировано тело выдающегося государственного и политического деятеля Индии Раджива Ганди, убитого террористами.

В доме-музее Индиры Ганди в Дели, убитой тут же, на дорожке своего сада 31 октября 1984 года, я видел редкую фотографию: 11 ноября 1984 года Раджив Ганди рассеивает с самолета над Гималаями и Гангом пепел своей матери, кремированной 3 ноября. Фотография запечатлела этот момент: открытая дверца самолета, за которой виднеются белоснежные вершины гор, и Раджив Ганди, высыпающий пепел из урны. Пепел Махатмы Ганди и Джавахарлала Неру был развеян в водах Ганга и Джамны в г. Аллахабаде, на месте слияния этих рек, в традиционном центре паломничества индуистов.

Исподволь, может быть не совсем осознанно, индуистские верования начинают проникать в христианский мир. В традиционном христианстве лишить человека места последнего успокоения считалось самой страшной карой. Вспомним, как по легенде развеяли из пушки пепел Дмитрия Самозванца.

Появление первых крематориев в Европе не упраздняло обряда захоронения урны в могилу или помещения ее в нишу колумбария. В обоих случаях сохранялось определенное место захоронения, место поклонения праху умершего.

В связи с этим хочется привести интересный факт. В С.-Петербурге, в Институте экспериментальной медицины хранятся урны с прахом сотрудников, погибших от чумы. На форте «Александр I», расположенном недалеко от Кронштадта, в августе 1899 года начала работать изолированная от всего внешнего мира лаборатория Института экспериментальной медицины по изучению чумы. Несмотря на все меры предосторожности, в ней произошли два случая заражения чумой, и оба со смертельным исходом. Первой жертвой оказался заведующий лабораторией В. И. Турчинович-Выжникевич, а через три года умер от легочной формы чумы военный врач М. Ф. Фрейбер. Оба ученых были кремированы, а прах их навечно сохранил институт.

Но появляются и новые тенденции. Вот основной сюжетный ход известного фильма Федерико Феллини «А корабль плывет…»: знаменитая оперная певица завещала развеять ее прах возле острова в Средиземном море, где она родилась. И вот специальный корабль с поклонниками везет урну с пеплом певицы к этому острову…

По многочисленным фотографиям нам хорошо известна могила Карла Маркса в Лондоне. Фридрих Энгельс скончался 5 августа 1895 года, на 12 лет позже Карла Маркса, и можно было ожидать, что его похоронят где-то рядом с его другом и соратником. Однако этого не случилось. Более того, могилы Энгельса не существует. Гроб с телом Фридриха Энгельса после траурной церемонии, состоявшейся 10 августа 1895 года в зале ожиданий железнодорожного вокзала Ватерлоо в Лондоне, был специальным поездом доставлен в крематорий в Уокинге. Энгельс пожелал, чтобы прах его был опущен в море. 27 августа родные и близкие перевезли пепел к любимому месту отдыха Энгельса в Истбор и развеяли его над морем.

В документальном фильме «Это — Америка» есть несколько интересных сюжетов. Американские чудаки по-разному завещают распорядиться своим пеплом: развеять над морем, над городом, над земным шаром (запустив специальную ракету в стратосферу) и даже — спрессовать в единый блок с любимым автомобилем. При всей экстравагантности и необычности подобных завещаний чувствуется, что тут мы имеем дело с уже начинающей складываться традицией, может быть и не без влияния индуистского мировоззрения.

Знаменитый разведчик Джордж Блейк, совершивший сенсационный побег в октябре 1966 года из английской тюрьмы и проводивший остаток своей жизни в Советском Союзе, завещал развеять его прах в лесу около своей дачи. Немногим, наверно, известно, что не существует могилы и знаменитого советского писателя Константина Симонова. Вот что рассказывает об этом в своей книге «Спецпохороны в полночь» Лев Качер, «похоронщик» московских писателей: «Где хоронить? Заранее было решено, что „согласно регалиям“ — на Новодевичьем… Вопросов нет — Симонов есть Симонов. И вдруг звонок… Голос секретаря Союза писателей СССР Юрия Верченко: „Отбой. Не оформляйте ничего. Срочно ко мне“. Приехал, ничего не понимаю.

— Вскрыли завещание. Воля покойного такая — кремировать и прах развеять. Будем выполнять.

Почему развеять? Почему именно под Гомелем? Его личный юрист рассказал мне: там он воевал, попал в окружение, из которого выйти практически было невозможно. Там, в окопе, Константин Симонов поклялся одному полковнику:

— Если мы все-таки прорвемся и останемся живы — я свой прах развею здесь.

Позже этот полковник стал начальником Белорусского военного округа.

Мне надо было все сделать быстро. Отвез тело в Донской крематорий. Получил обещание — через три дня отдадут урну с пеплом. Но у нас уже билет на завтра, на утро. Пробую убедить, растолковать. В ответ будничное:

— Ничего не получится.

Значит, пора предлагать деньги…

Ранним утром нам с юристом Кедлерманом служитель крематория протянул горшочек. Мы в обмен отдали мятенькую бумажку — квитанцию. Это, признаюсь, страшненько и неловко — нести Симонова в горшочке. Конечно, прах, пепел, да и еще к тому же кто может точно сказать, чей. Нас же в „преисподнюю“, где сжигают, — ни на полшага… Идем, молчим. Думаем об одном: как же так, вся огромная, разнообразная, набитая событиями, страстями жизнь поэта и писателя уместилась в итоге вот в этом горшочке! Вот и все? Точка?»

…Через три месяца умерла его жена. Она знала, что больна, давно знала. Ее просьба — распылить пепел там же, «где Симонов», — была выполнена.

Таким образом, уже достаточно аргументированно мы можем утверждать, что в наши дни, на наших глазах зарождается новое отношение к традиционным погребальным обрядам, их переосмысление.

 

Литература

 

Токаревич К. Н., Грекова Т И. По следам минувших эпидемии. «Лениздат», 1986.

Ключевский В. О. Курс русской истории. М., 1956, том 1.

Ефименко П П, Третьяков П. Н. Курганный могильник v t. Боршева. «МИА», N2 8. М.-Л., 1948, рис. 37–42. «За рубежом», 1990, № 43, с 19.

Розовые розы от Симонова. «Новгородская правда», 1991, 2 июня.

Яриков А. С незапамятных времен. — «Красная звезда», 1991, 1 июня.

Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси. М., «Наука», 1988.

Ильф И, Петров Е. Золотой теленок. М., «Худ. лит.», 1976. «Труд» от 12 мая 1990 года.

 

ГЛАВА XIII

Смиренное кладбище

 

В результате археологических раскопок 1963–1965 гг. в Кремле было найдено обширное кладбище с групповыми могилами, вероятно, с церковью при нем на месте будущего Успенского собора. Городское кладбище располагалось на площади между Успенским собором и Патриаршими палатами, под фундаментами этих зданий. Были вскрыты и исследованы 19 разновременных захоронений. Как выяснилось, на этой территории кладбище существовало длительный период времени вплоть до 20-х годов XIV века, т. е. до того времени, когда сюда был перенесен митрополичий двор. Вскрытие погребений разного времени, с XII по XIV век, позволило до некоторой степени проследить эволюцию погребальных обрядов. Захоронения, датированные второй половиной XII века представляли собой костяки, обернутые берестой. Такой тип (костяки в берестяном покрове) известны по курганным захоронениям вятичей. Как сообщает А. Котляревский, по славянскому обычаю тело покойника обертывалось в луб, отчего гроб вообще носил название «корсты». Известно, что мощи Никиты Переславского были найдены в «берести» (Милютинская, Минея, май 1294).

По некоторым данным, обычай использовать в качестве гроба кору существовал еще в XV веке. Так, в рассказе о смерти преподобного Пафнутия Боровского (1394–1477), основателя и первого игумена Пафнутиева Боровского монастыря, написанном его учеником, иноком Иннокентием, сразу же после кончины преподобного старца, есть такой диалог:

Тогда я спросил: «Где велишь могилу себе ископать и в землю тебя положить?

Старец же мне ответил: „Где я Клима гуменщика положил, с ним меня погребите. А гроба дубового не покупай. На те шесть денег калачей купи да раздели нищим. А меня лубком оберни да сбоку от него, покопав, положи“.

При раскопках кладбища Московского Кремля в древнейшем горизонте, датированном второй половиной XII века, были обнаружены также захоронения с остатками деревянных гробов — долбленных колод. В слое, датированном первой половиной XIII века, был вскрыт горизонт погребений в дубовых гробах ящичного типа, сделанных из колотых плах на шипах, без гвоздей. Везде ориентировка и положение покойников были обычные: вытянутые на спине труположения головой на запад. Таким образом, при устойчивом обряде православного погребения, на рубеже XII–XIII веков мы встречаем отличия в типах гробов. Сохраняются древние ритуалы погребения в бересте, но также распространены дубовые колоды и первые образцы гробов ящичного типа.

Погребения в дубовых колодах были очень распространены на территории Руси, что нашло отражение в фольклоре, в многочисленных сказках, сказаниях, былинах, преданиях. Я сам наблюдал дубовые колоды в пещерном кладбище Псково-Печерского монастыря. Колода представляет собой слегка отесанный массивный ствол дерева, распиленный поперек и выдолбленный внутри по контуру человеческого тела.

Когда Петр I начал строительство флота, столь необходимого для укрепления могущества России, он обратил свои заботы на сохранение леса, который был нужен для кораблестроения. В этих целях 19 ноября 1703 года был издан указ, запрещающий в определенных местностях рубку леса. За порубку же дубового леса виновные карались смертной казнью. И хоть на практике смертная казнь за порубку леса практически не применялась, традиция похорон в дубовых колодах постепенно уходит в небытие. На смену ей приходят похороны в гробах, сколоченных из досок. Дольше всего погребение в колодах существовало у старообрядцев.

Кладбища обычно располагались у соборов и церквей. Знатных горожан хоронили внутри церквей. Но в эпоху средневековья на Руси нередко случались голод и моровые поветрия, уносившие одновременно тысячи жизней. Так, мор от голода 1601 года продолжался более двух лет. Не считая тех, которые получили более почетное погребение в 400 церквах столицы, на кладбищах было похоронено 127 000 трупов — так насчитывает Авраамий Палицын. Другие насчитывают число жертв до 500 000.

Во времена массовых эпидемий и голода практиковалось захоронение в братских могилах без гробов. Такие братские могилы назывались скудельницами. Вот как об этом повествует Новгородская летопись в 1421–1422 гг.: „в си два лета бысть глад и мор велик, и наметаша мертвых три скудельницы — одну в святой Софии за алтарем, а две у Рождества на поле“.

В эпидемию чумы в Пскове, сообщает летопись, с октября 1552 года до осени

1553 года было погребено 25 тысяч тел в скудельницах, кроме множества схороненных тайно в лесу и в оврагах.

В Екатерининском парке города Пушкина (бывшее Царское Село,) из розового мрамора воздвигнуты Орловские ворота, на которых высечена история победы фаворита Екатерины Григория Орлова над „моровой язвой“. Официальный отчет о ликвидации этой эпидемии, представленный более чем на 600 страницах, озаглавлен весьма пространно: „Описание моровой язвы, бывшей в столичном городе Москве с 1770 по 1772 год с приложением всех для прекращения оной тогда установленных учреждений“ (СПб., 1787 г.). Одним из таких постановлений был сенатский указ 1772 года, запрещавший хоронить в черте города по всей территории Российской империи — во избежание эпидемий. Все городские кладбища тогда были ликвидированы, а новые располагались только за городскими заставами.

В связи с общностью христианских обрядов Западной и Восточной церквей, погребальная обрядность католиков мало чем отличалась от таковой у православных. На заре христианства, когда последователи этой новой религии преследовались, погребения христиан совершались тайно, в подземных кладбищах — катакомбах.

Технически катакомбы разрабатывались как рудники. В заброшенных рудниках, каменоломнях в период гонений собирались члены христианских общин. Для захоронений в катакомбах использовали стенные ниши — их скрывали плитами или замуровывали. Ниши, располагавшиеся в несколько ярусов, составляли разветвленную систему галерей. Катакомбы обнаружены в Александрии, Сиракузах, Неаполе, Риме. С установлением христианства как государственной» религии сформировалась единая, столь хорошо нам знакомая погребальная обрядность. Изменить и поколебать ее не смогли движения многочисленных сект. Так, секта альбигойцев во Франции считала всю землю в равной мере священной и пренебрегала кладбищами.

В средневековой Европе простых крестьян и горожан хоронили в общих могилах, которые открывали всякий раз, когда нужно было положить нового покойника. Перспектива получить в могилу дурного соседа была вполне вероятна, об этом повествуют многочисленные легенды и сказания. Так, в Кенте во времена Генриха III молившаяся на кладбище женщина услыхала стоны:

«Я душа погребенного здесь христианина. Страдаю я из-за того, что в моей могиле похоронили тело отлученного, отчего мои кости не получат покоя вплоть до судного дня».

 

Литература

 

Гуревич А. Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. М., «Искусство», 1989.

Шелепина Н. С. Археологические наблюдения в Московском Кремле в 1963–1965 гг. В кн.: Древности Московского Кремля. М., «Наука», 1971.

Котляревский А. О погребальных обычаях языческих славян. М., 1868.

Валишевский К. Смутное время. С.-Петербург, 1911.

Инок Иннокентий. Рассказ о смерти Пафнутия Боровского. Твое здоровье, 1990, № 9.

Смертная казнь: За и против. М., «Юридическая литература», 1989.

 

ГЛАВА XIV

Традиции Востока

 

Турки так же умирают, как и все люди, только хоронят их с некоторыми отменными по закону их обрядами.

Михаил Чулков «Пересмешник или Славенские сказки» 1766–1768.

 

Второй по значению мировой религией после христианства является ислам. Мусульмане ревностно соблюдают установления своей религии, поэтому погребальные обряды всего мусульманского мира практически идентичны, независимо от географического расположения, — и в арабских странах Ближнего Востока, и в Северной Африке, и в Иране, Афганистане, Пакистане, и в Средней Азии, и на Кавказе, и в мусульманских регионах Поволжья. Согласно мусульманским традициям, тело покойника должно быть положено на специальные погребальные носилки — тобут и отнесено на кладбище в день смерти, до захода солнца (это было связано с тем, что в жарком климате тела умерших очень быстро подвергались разложению). Гробы никогда не использовались, тело было лишь полностью завернуто в саван. Выкапывалась вертикальная могила — шахта, внизу которой выдалбливалась ниша, куда и помещали тело. Нишу замуровывали, могилу засыпали землей и устанавливали типовой каменный надмогильный столб.

Кто бывал в Дагестане, тот должен помнить эти кладбища, состоящие из многочисленных одинаковых каменных столбов-плит. Чем более покосились эти каменные столбы, тем древнее кладбище, подправлять их в последующем, согласно традиции, не полагалось.

Из этих правил иногда, правда редко, делались исключения. Так, в Хорезмской области Узбекистана мне постоянно встречались другие типы мусульманских захоронений — наземные погребальные саркофаги из кирпича-сырца, куда непосредственно помещался покойник. Местные жители объясняли эту традицию тем, что в низменных местах Хорезма вследствие близости Аму-Дарьи высоко стоят грунтовые воды, что мешает обычным захоронениям. Такой же тип захоронений, весьма древний, наблюдал я и в цитадели Хивы, что говорит о давности традиции в этом регионе.

Рассказывая о погребальных сооружениях Средней Азии, нельзя не вспомнить великолепные мавзолеи Самарканда. Это прежде всего знаменитый мавзолей Гур-Эмир (т. е. усыпальница эмира), где покоится скончавшийся в 1405 году Тамерлан (Тимур), кровавый завоеватель народов Азии, «Железный хромец», а также комплекс мавзолеев Шахи-Зинда, намечавшийся как усыпальница родни и знати Тимура. Помимо этих двух величественных комплексов в Самарканде есть и другие мавзолеи — например, мавзолей Аксарай, который считается усыпальницей мужских представителей рода Тимуридов второй половины XV века; мавзолей Руха-бад («обитель духа»), построенный в 80-х годах XIV века; мавзолей Ходжа Абди Дарун, возведенный над прахом законоведа, выходца из Аравии, жившего в IX веке.

Кроме этого, известны многочисленные мавзолеи Бухары, Хивы и многих других древних городов Средней Азии. Имеются мавзолеи представителей династии Великих Моголов и в Индии (например, мавзолеи XVI века Хумаюна, правнука Бабура в Дели, комплекс мавзолеев Агры и многие, многие другие). Все это говорит об устойчивой традиции захоронения мусульманской знати и святых в специальных помпезных архитектурных комплексах, называемых мавзолеями или мазарами (усыпальница святого).

Мне хотелось бы напомнить историю происхождения самого слова мавзолей. Так первоначально называлась грандиозная усыпальница Мавсола, персидского сатрапа Карий (области на юго-западе Малой Азии, на территории современной Турции), воздвигнутая в середине IV века до н. э. и считавшаяся одним из «семи чудес света». Построенная Пифием гробница состояла из квадратного цоколя и колоннады со ступенчатой пирамидой, увенчанной изваянием Мавсола и его супруги Артемизии, стоящих на колеснице, запряженной четверкой коней. Позднее мавзолеями стали называть все монументальные гробницы. Помимо усыпальницы Мавсола к монументальным погребальным сооружениям античности относятся микенские купольные гробницы, малоазиатские погребальные сооружения («Надгробие нереид»), римские круглые гробницы (Цецилии Метеллы, Замок святого Ангела), башни в римских провинциях (Игельская колонна).

Когда едешь на машине по степям Казахстана, то однообразие пейзажа прерывается то и дело появляющимися группами причудливых сооружении, сверкающих золочеными куполами, серебряными полумесяцами на шпилях. Как в сказке.

Может быть, это давно покинутые дворцы? Да нет, ничего сказочного, ничего старинного. Подойдите поближе, перед вами — современное казахское кладбище. Купола и шпили венчают надгробья, по-здешнему — мазары. Иные размером с солидный двухэтажный дом. Их возраст — не более 15–20 лет. Есть и совсем новые. Среди этих внушительных сооружений, украшенных разноцветными изразцами, окруженных узорными металлическими оградами, видны и скромные могилы — давние и свежие. Таких, правда, немного. В последнее время считается неприличным хоронить скромно, все стараются в пышности мазара перещеголять соседа. За последнее двадцатилетие на казахстанских просторах развернулось странное состязание — какой род, какая семья возведут своим умершим более нарядные и дорогие мазары.

С незапамятных времен в казахской степи кочевники верили, что живущих оберегают духи предков — арвахи, спускающиеся время от времени с небес. На этот случай на могиле ставили юрту. Позже ее заменило похожее сооружение из самана или дерева — мазар.

Когда в эти края стал проникать ислам, его служители умело соединили мусульманскую религию с прежними верованиями и местными обычаями. Тенгри, верховное божество кочевника, вполне отождествлялся (и уживался) в сознании людей с Аллахом. По очертаниям своим мазары стали нередко уподобляться мавзолеям мусульманских святых, возведенным в Самарканде, Хиве, Бухаре, Туркестане… Но мазары Самарканда и Бухары возводились над могилами далеко не всех умерших, а только тех, что прославился благочестивыми делами.

Новую, зарождающуюся в Казахстане традицию комментирует представитель Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана в Алма-Ате кази Ратбекхаджи Нысанбаев: «У мусульманина четыре долга перед покойным. Омыть тело. Обернуть его в простую белую материю. Сотворить прощальную молитву. Предать тело земле. Можно обнести могилу невысокой саманной или каменной оградой, но не железной или бетонной, ибо пророк Мухаммед сказал, что со временем могила правоверного должна сровняться с землей. Внутри ограды разрешается посадить дерево, но сооружать что-то над могилой мусульманина шариат не разрешает. Известные нам мавзолеи над могилами святых мудрецов построены через много лет после их смерти, когда стало ясно, что люди по-прежнему помнят их благочестивые дела».

Старинных же мавзолеев на территории Казахстана практически нет. Какие же традиции погребальных обрядов соблюдались у степных кочевников в доисламский период? Информацию об этом мы можем почерпнуть из сообщений путешественников, посетивших степи Азии в средние века.

Так, один из основателей монашеского ордена францисканцев и близкий друг самого святого Франциска Ассизского, Плано Карпини выехал из Лиона 16 апреля 1245 года в составе миссии, снабженной буллой папы Иннокентия IV к монгольскому хану. Его миссия длилась более двух лет, и он оставил интересные записки об обычаях татаро-монголов. В частности, он пишет:

«…когда кто-нибудь из них умирает, то, если он из знатных лиц, его хоронят тайно в поле, где им будет угодно; хоронят же его с его ставкой, именно сидящего посередине ее, и перед ним ставят стол и корыто, полное мяса, и чашу с кобыльим молоком, и вместе с ним хоронят кобылу с жеребенком и коня с уздечкой и седлом, а другого коня съедают и набивают кожу соломой и ставят ее повыше на двух или четырех деревяшках, чтобы была у него в другом мире ставка, где жить… и кони, на коих он мог бы ездить… Золото и серебро они хоронят таким же образом вместе с ним. Повозку, на которой везут его, ломают, а ставку его разрушают, и никто вплоть до третьего поколения не дерзает называть умершего его собственным именем…

Иной также способ существует для погребения некоторых знатных лиц. Они идут тайком в поле, удаляют там траву с корнем и делают большую яму и сбоку этой ямы делают яму под землею и кладут под покойника того раба, который считается его любимцем. Раб лежит под ним так долго, что начинает как бы впадать в агонию, а затем его вытаскивают, чтобы он мог вздохнуть, и так поступают трижды: и если он уцелеет, то впоследствии становится свободным, делает все, что ему будет угодно, и считается великим в ставке и в среде родственников усопшего. Мертвого же кладут в яму, которая сделана сбоку, вместе с теми вещами, о которых сказано выше, затем зарывают яму, которая находится перед его ямой и сверху кладут траву, как было раньше, с той целью, чтобы впредь нельзя было найти это место. В остальном они поступают так, как о том сказано выше, но наружною его палатку оставляют в поле. В их земле существуют два кладбища; одно, на котором хоронят императоров, князей и всех вельмож, и где бы они не умерли, их переносят туда, если это можно удобно сделать, а вместе с ними хоронят много золота и серебра. Другое — то, на котором похоронены те, кто был убит в Венгрии, ибо там были умерщвлены многие. К этим кладбищам не дерзает подойти никто, кроме сторожей, которые приставлены там для охраны, а если кто подойдет, то его хватают, обнажают, бичуют и подвергают очень злым побоям».

Сообщение Плано Карпини о варварском характере захоронений монголов подтверждается другими литературными данными; так, сообщая о похоронах Бату в 1256 г., персидский историк Джузджани писал: «Похоронили его по обряду монгольскому. У этого народа принято, что если кто у них умирает, то под землею устраивают место вроде дома или ниши, сообразно сану того проклятого, который отправился в преисподнюю. Место это украшают ложем, ковром, сосудами и множеством вещей; там же хоронят его с оружием и со всем его имуществом. Хоронят с ними в этом месте и некоторых жен и слуг его».

Марко Поло рассказал о еще более свирепом обычае при похоронах монгольского великого хана: «Когда государь умирает, всех его лучших лошадей они убивают… чтобы они были у него на том свете. Когда умер Монгу-хан… более двадцати тысяч человек, встреченных по дороге, где несли его тело хоронить, было побито». Археологические материалы показывают, что подобный способ захоронения был свойственен многим народам центральной Азии. Сведения Карпини о том, что монголы старались скрыть место захоронения своих ханов, совпадают со сведениями Марко Поло, Джузджани и ряда других авторов.