Поэту для ненаписанной книги 3 страница

Под негаснущим солнцем вершины искрятся -

мирозданья врата... Очертанья шиферных крыш

остались во Франции - задником декораций.

 

С колокольни Сальента к нам долетает звон -

воскресный... Ветер в зеленых скалах резвится.

И пахнет югом. И западный горизонт

багрян. И светло струится пшеница.

 

Мычанье красных коров, тяжелых от молока,

идиллических пастбищ очарованье.

И речь пастуха сердцу до боли близка...

И над родиной - тень вечернего умиранья...

 

Блаженство, покой, глухомань. И бредут стада,

и - как звездами высь - полны луга бубенцами.

Глухомань, блаженство, покой. И поет вода,

и колокольчики вторят звонкими голосами.

 

 

МАТЬ

 

 

- Прибой неведомого, сын,

тебя приносит и уносит.

И где тебя оставит он?

 

К тебе взывают

оттуда, с той же страстью,

как я - здесь; и в смятенье, в плаче,

как я - там, боятся, что навеки

ты - здесь останешься.

 

О море,

поглоти меня или отринь меня,

здесь или там, но с ним.

 

 

ТОПОЛЕВАЯ РОЩА

 

 

Львица страсти

сердце рвет на части.

 

_Девичий хор, прозрачно-ломкий,

старинной песней серебрится,

когда в лучах закатной кромки

листва вечерняя багрится_.

 

Львица страсти и т. д,

 

Какою дрожью пронизало

вас, крики, свежести клинки,

Откуда в вас надлом усталый,

осадок вековой тоски?

 

Львица страсти и т. д.

 

_Глаза певиц - цветы страданья

среди стволов, а голоса...

То звезды певчие в фонтане,

где отразились небеса_.

 

Львица страсти и т. д

 

Не плачьте в песнях хоровода!

Пусть боль чужая вас не мучит.

Достанет слез, когда чрез годы

к воспоминаньям жизнь приучит.

 

Львица страсти и т. д.

 

_Придут иные вечера,

и сей закат полуугасший

предстанет, словно был вчера,

пред всею правдой жизни вашей_.

 

Львица страсти и т. д.

 

Завесу грусти, смех, сорви!

Ведь быть чему - не миновать.

Так умирайте от любви

и заставляйте умирать!

 

Львица страсти и т. д.

 

 

ОТРОЧЕСТВО

 

 

(Упакованный чемодан уже

вынесен в мраморный дворик.)

 

 

 

- Мама, знаешь, я забыл о чем-то.

Ты не скажешь, что забыть я мог?

 

- Все белье уложено, сынок.

 

- Да... И все же, я забыл о чем-то.

Не подскажешь, что забыть я мог?

 

- Все ли книги ты собрал, сынок?

 

- Все... Но только я забыл о чем-то.

Подскажи мне, что забыть я мог?

 

- Свой портрет ты... увезешь, сынок?

 

- Нет... Но я забыл, забыл о чем-то.

Вспомни, мама, что забыть я мог?

 

- Успокойся и поспи, сынок...

 

И 2

 

 

Мама! (Как переменилось утро...)

Голос твой живой сорвется с уст,

но его я не смогу услышать!

Час прошел, а мир - настолько пуст!

Все дороги в никуда уводят,

утро на земле, а свет погас!

Мама, вспомнил! Как же позабыл я

о тебе и о себе - о нас!

Черный север. Стонет ветер стылый,

необъятный ветер...

(...Тарантас.

Кучер поет. Эвкалипты,

сонно плывущие мимо,

качают на ветках ветошь

от паровозного дыма.

Нырнув под мост, Риотинто

багряные катит буруны

к окраине. А за нею -

широкий простор лагуны.

Сын стражника тарантасу

машет ручонкой. Хрустко

скрипят песчинки. Повсюду -

запах гнилого моллюска...)

 

 

СЕЛЬСКИЙ КАРНАВАЛ

 

 

Неделя солнца и воды!

Веселье солнца и воды!

- Моей любви, моей беды! -

...Похмелье солнца и воды!

 

Над карнавальной суетой

бьет в окна ливень золотой!

- А сердце бродит сиротой -

И вечер серый и пустой...

 

- В ее зрачках вечерний свет

как будто верности обет.

(Вечерний свет, неверный свет!)

- Не узнаешь? - И да и нет...

 

Неделя солнца и воды!

Веселье солнца и воды!

- Моей любви, моей беды! -

...Похмелье солнца и воды!

 

 

ЗЕЛЕНАЯ ПТАХА

 

(Девочка)

 

Зеленый и смуглый лимон -

закатное солнце, мама.

Зеленый и смуглый лимон -

стал моим сердцем он.

 

Ах, как жестки ростки,

что в сердце пускает он!

...Зеленый и смуглый лимон -

закатное солнце, мама.

 

 

ЗИМА

 

 

Ветер, в углу шелестящий и днем и ночью, -

угол комнаты - северный полюс легких -

ей внезапно покажется мной.

 

Задрожит, затрепещет, ветру навстречу вскочит -

прямо в сердце укол ледяной.

 

И боль - из тьмы! - не дыша будет слушать

всем сердцем, всей глубиной.

 

И - ветер - я постепенно ей сердце разрушу

в полусне бессрочном тоской ледяной.

 

 

ПОЭТ

 

 

Взять этот том случится, -

и в доме, точно в храме,

и сердце, словно чистый-чистый

хрустальный многогранник.

 

Свет в мою душу так и хлынет -

минувший свет вечерних миртов,

который солнцем до меня был вылит.

 

И чувства так свежи, как будто я всего лишь

ребенок, и своих живых сокровищ

не тратил, и любим, и понят всеми,

а смерть одних соседей навещала,

и то, что ждет меня - любовь и слава

и солнца воскресений.

 

 

ОНИ

 

 

Все им, все - виноградники эти,

эти пасеки, сосны, и нивы, и реки,

мне достало,

поверьте,

моего дыхания - в слове

и видений моих в свете.

 

Был я розе подобен - очищенной сутью слова

и воде - вечным чудом ее изменений,

а они для корней моих почвою были здоровой,

человеческим руслом для моих устремлений.

 

Век бездумны... Уж лучше бы наги.

Обездоленные. Бедняги.

 

 

ЛЮБОВЬ

 

 

Не будь же слеп!

Не поцелуй руки,

целуя хлеб!

 

 

X x x

 

 

Воскресный январский вечер,

когда ни души нет в доме!

...Зелено-желтое солнце

на окнах, и на фронтоне,

и в комнате,

и на розах...

И капают капли света

в пронизанный грустью воздух...

Протяжное время сгустком

застыло

в раскрытом томе...

На цыпочках тихо бродит

душа в опустелом доме,

упавшую крошку хлеба

разглядывая на ладони.

 

 

НОВЫЙ МИР

 

 

Старики, не думайте о страшном!

...Старым два шага до гроба...

 

Ни о чем не знают дети наши.

Фантастическая тропка

детской памяти короткой

пролегла рассветной кромкой.

 

На восходе мир светло окрашен.

Дети, смейтесь громко,

ничего не ведая о нашем - вашем

дне вчерашнем.

 

...Старым два шага до гроба...

Старики, не надо!.. раньше срока...

 

ЗЕЛЕНАЯ ПТАХА

 

 

 

 

Я пролетаю в полночь -

кругом ни огня, ни дома!

Ай, слезинка-слеза!

 

Я возвращаюсь в полдень -

сколько домов знакомых!

И любви глаза!

 

И 2

 

 

Ваша дорога - для улетанья,

для возвращенья - моя дорога.

Аи, слезинка-слеза!

 

Лечу вслепую, а ты недалеко,

прозрею, а ты у порога,

ты - и любви глаза.

 

 

ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ

 

 

По закатному золоту неба

журавли улетают... Куда?

И уносит река золотая

золоченые листья... Куда?

Ухожу по жнивью золотому,

ухожу и не знаю - куда?

Золотистая осень, куда же?

...Куда, золотая вода?

 

 

В ТОСКЕ

 

 

Море за садом?

Сад за кормой?

Слушая песню, идти с нею рядом?

Слушать, как песня прошла стороной?

 

 

ГОРЬКО-СЛАДКАЯ ПЕСНЯ

 

 

Вспыхнуло солнце, родная моя,

и лучи вместо ливня пролились на сад.

Вспыхнуло солнце, родная моя,

и глаза мои свет, а не слезы струят.

 

 

ЗИМНЯЯ ПЕСНЯ

 

 

Пели. Все время пели.

Где они пели - птицы, которые пели?

 

В дождевой канители заледенели

голые ветви. Но - пели! Пели

птицы. В каком краю они пели -

птицы, которые пели?

 

В клетке - ни канарейки, ни свиристели.

Птицеловы не проходили. И опустели

рощи. Где ж они пели на самом деле?

 

Не знаю, где они пели,

птицы... Но пели - пели! -

птицы, которые пели.

 

 

X x x

 

 

(Деревня)

 

Блеял ягненок, малыш-непоседа,

осел, вдохновенно и страстно,

рассказывал что-то соседу.

И пес громогласно

со звездами вел беседу.

 

Я пробудился. И вышел. И слепо

пошел по небесному следу,

по волнам цветочного полотна,

по росному слепку

облачного руна.

 

В мареве теплом неясном

опушка ближнего леса;

горизонт, золотой и атласный,

полон лунного блеска,

как сказочная страна.

 

В груди какие-то всплески,

словно плещет струя вина.

 

Дверцу в сказку я приоткрыл с опаской -

и Младенца в яслях осветила луна.

 

 

X x x

 

 

Деревья - ярче костра

в осенние вечера...

На прибранном этом поле,

в этом сквозном раздолье,

где нет ни души, они

так бесконечно одни!

 

Смешны им наши вопросы!

Нас видят эти колоссы

насквозь - прожигает нас

золото вечных глаз.

Душам нашим в укор

солнечный их убор!

 

 

X x x

 

 

Пришел, как жизнь, короткий,

прощальный, тихий вечер.

Конец всему родному...

А я хочу быть вечным!

 

Листву в саду кровавя

и душу мне увеча,

пылает медь заката...

А я хочу быть вечным!

 

Как этот мир прекрасен!

Не задувайте свечи...

Будь вечным, этот вечер,

и я да буду вечен!

 

 

X x x

 

 

Подай мне, надежда, руку,

пойдем за незримый гребень

туда, где сияют звезды

в душе у меня, как в небе.

Закрой мне другой рукою

глаза и потусторонней

тропинкой веди, слепого

от снега твоей ладони.

Зато мы такие дали

увидим при свете грусти:

под полной луною сердца

любви голубое устье.

Меня схорони во мне же

от жара мирской пустыни

и путь протори в глубины,

где недра, как небо, сини.

 

 

РАССВЕТ

 

 

Безумна королева -

и ты сняла, смеясь,

корону сновидений

и бросила ее к сверкающему солнцу.

Нагая, вся - объятье, -

о ночь твоих волос!

 

 

X x x

 

 

У меня по щеке пробежала слеза

и лицо у тебя исказила.

Что за сила в прозрачной, как воздух, слезе?

Что за страшная сила?

 

 

X x x

 

 

Безудержной водой

была ты и ушла из-под ладоней!

 

На чьей груди замедлится твой бег

и где замрет он заводью зеркальной -

и ты уйдешь, затихшая, в себя,

в глубь жаркого и сказочного моря?

 

О свежий ключ, который вечно бьет

в тебе и без конца в тебя уходит,

затягивая все, чем истомился,

в оцепенелый свой водоворот!

 

 

X x x

 

 

О, как же ты глядела!

Казалось,

моя жестокость откромсала веки.

 

И я рванулся -

из последней дали! -

как тонущий, к живой твоей душе,

на вечный свет - к радушью маяка

на берегу спасительного тела!

 

 

X x x

 

 

(Оберон к Титании)

 

На море штиль, серебристая ночь

хочет помочь мне развеять унынье.

Путь до тебя и закатов твоих

выстелен сплошь неподдельной синью.

Ах, если бы мне

доплыть до тебя на этой луне.

 

 

ВЕСНА

 

 

Апрель без ясной близости твоей

та же зима, лишенная сиянья.

И без его цветов в твоем дыханье

весь год весна цветущая ветвей.

 

Ты подлинней весны и ты пьяней,

ты роза истины в конце скитанья,

лужайка сокровенная и ранний

благоуханный ветерок с полей.

 

Каким покоем дышит мир вечерний.

Источник нежности, твой смех струится,

и мы с тобой единый силуэт.

 

И розу я сорву, она без терний,

твой ветерок овеет мне ресницы,

и осенит мне лоб твой чистый свет.

 

 

МИМОЛЕТНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ

 

 

Как это было, как все было, боже?

- Ты лживо, сердце. Разум, ты в смятенье. -

Все было словно ветра дуновенье?

Или на легкий бег весны похоже?

 

Так зыбко было, словно в летней дрожи

пух одуванчика, одно мгновенье

живущего... И так исчезновенье

улыбки в смехе незаметно тоже...

 

Дыханье ветра, одуванчик, крылья

весны июньской, тонкая улыбка... -

о память горькая, пчела слепая! -

 

все перешло в ничто - и без усилья

малейшего... все так легко, так зыбко...

И знать - что ты была, какой - не зная!

 

 

ОКТЯБРЬ

 

 

Я наземь лег - и, ярко догорая,

вечерняя заря передо мною

слилась в одно с осенней желтизною

в кастильском поле без конца и края.

 

За плугом борозда, еще сырая,

ложилась параллельно с бороздою,

и пахарь шел, рукой своей простою

в земное лоно зерна посылая.

 

И думал я: настало мое время -

я вырву сердце, звонкое, живое,

вручу земле, пока не отзвенело,

 

и поглядим, взойдет ли это семя,

чтоб по весне высокою листвою

нетленная любовь зазеленела.

 

 

ОБЛАКА

 

 

Снега небес, вы как луна в апреле -

неуловимы, призрачны и белы.

Я как-то луг увидел оробело

таким, как ваши вечные метели.

 

И сном во сне пришли к моей постели

вы как посланцы белого предела,

к которому душа моя летела.

Я просыпался - слезы все блестели.

 

Когда я с вами, крылья кочевые,

в моей душе дремота или бденье?

Сольюсь порою с вашей белизной -

 

и словно пробудился я впервые...

И вдруг как бы пронизывает тенью

от миндаля, зацветшего весной...

 

 

X x x

 

 

И сердце в пустоте затрепетало -

так залетает с улицы порою

воробышек, гонимый детворою,

в потемки обезлюдевшего зала.

 

Бездонный мир оконного кристалла

впотьмах морочит ложною игрою,

и птица с одержимостью героя

стремится прочь во что бы то ни стало.

 

Но низкий свод отбрасывает с силой

за разом раз, пока мятеж убогий

не обескровит каменная балка.

 

И падает комок, уже бескрылый,

и кровью истекает на пороге,

еще дрожа порывисто и жалко.

 

 

НАДЕЖДА

 

 

Надеяться! И ждать, пока прохлада

туманом наливается дождливым,

сменяет розу колос, и по жнивам

желтеют отголоски листопада,

 

и с летом соловьиная рулада

прощается печальным переливом,

и бабочка в полете торопливом

теплу недолговременному рада.

 

У деревенской лампы закоптелой

мою мечту качая в колыбели,

осенний ветер шепчет над золою...

 

Становится нездешним мое тело

и старые надежды поседели,

а я все жду и жду... свое былое...

 

 

X x x

 

 

Судьба взяла мое сердце

и тебя вложила мне в грудь.

Ты меня не можешь отторгнуть,

я тебя не могу отторгнуть, -

друг без друга нам не вздохнуть!

 

Ты и я, я и ты - это мы с тобою, -

эти звенья не разомкнуть!

Море и небо, связанные судьбою,

небо и море суть.

 

 

ИЮЛЯ

 

 

Как мальчик, сытый по горло

учебой, что-то рисует -

без цели и без сюжета,

так и я бездумно тасую

птиц безголосых,

тучу безгрозовую, пустую

комнату без отголосков

и цветы без цвета...

 

...Сколько слов туманных,

произнесенных всуе!..

 

Тоскуют земля и небо,

и я -

тоскую.

 

 

X x x

 

 

Надежду свою, подобно

блестящему украшенью,

из сердца, как из футляра,

я бережно вынимаю;

и с ней гуляю по саду,

и нянчу ее, как дочку,

и как невесту ласкаю

... и вновь одну оставляю.

 

 

X x x

 

 

Мое сердце ушло вперед, -

так часы убыстряют ход,

размечтавшись о светлом часе.

 

Но ко мне не явилось счастье:

уломать его не дано

никому из нас - ведь оно

не отметка на циферблате!

 

Хмурой явью заволокло

это суетное число,

обреченное на распятье...

 

Отвожу, объятый тоской,

стрелку сердца на непокой!

 

 

X x x

 

 

Мой лоб и небо -

два мирозданья! -

мой лоб и небо.

 

А между ними - ласка ветра,

руки единственной и верной

касанье, преизбыток то радости, то грусти...

А ветер вознесет и вдруг опустит.

 

Все оживает в выси.

Я осязаю мысли,

и, становясь крылатыми,

опять к земле летят они.

 

И все.

- Любовь, не ты ли

тот ветерок, чьи крылья

над лбом моим парили.

 

 

X x x

 

 

Летят золотые стрелы

с осеннего поля брани.

И в воздухе боль сочится,

как яд, растворенный в ране.

 

А свет, и цветы, и крылья -

как беженцы на причале.

И сердце выходит в море.

И столько вокруг печали!

 

Все жалобно окликает,

все тянется за ответом -

и слышно: - Куда вы?.. Где вы?..

Ответ никому неведом...

 

 

X x x

 

 

(Кадис, с городской стены,

29 января)

 

Даже когда между нами море,

громадное, как мирозданье,

мне чудится, что мы рядом,

разделенные лишь водою,

водою, которая в вечном движенье,

только водой.

(К МОРЮ)

 

 

НЕБЕСА

 

 

(4 февраля)

 

Небо - и ежедневно

и ежевечерне.

 

Цепкие хищные руки мгновенья

ловят в море всех легковерных.

 

Но я ускользаю от неба

ежедневно и ежевечерне,

ежевечерне и ежедневно,

как мотылек неприметный...

 

 

X x x

 

 

В сплетенье тончайших бесчисленных нитей

душа моя с плотью твоею, любовь,

и душа твоя с плотью моей.

 

 

X x x

 

 

(Двадцатое июня, четыре утра)

 

Ну, наконец!..

Луна, еще не снятая с мели,

слепит

ночную половину моря,

темно-лилового, где, полные норд-вестом,

темно-лиловые разбухли паруса,

отсвечивая розою востока...

Посеребревший маленький маяк

выкрикивает трижды:

- Земля! Земля! Земля!

Опять земля.

Последняя. И первая. Моя.

Земля!

(МОРЕ ВОЗВРАЩЕНИЯ)

 

 

ДЕЛО

 

 

(Гете)

 

Не знаю, чем это сказать,

ибо еще не готово

слово мое.

 

 

X x x

 

 

Нынешнее через край -

это завтрашней ветки цветы.

Мир такой, душа, создавай,

чтобы стал он, душа, как ты.

 

 

X x x

 

 

Дай, разум, мне

точное имя вещей!

Дабы сделалось слово мое

вещью самой,

заново сотворенной моею душой.

Дабы за мною последовали все,

не знакомые с ними - к вещам.

Дабы за мною последовали все,

не помнящие о них - к вещам.

Дабы за мною последовали даже все,

любящие их - к вещам.

Дай, разум, мне

точное имя - твое,

и его, и мое - вещей.

 

 

X x x

 

 

Камень вчерашнего дня

брось и усни. И опять

он возвратится к тебе

утренним солнцем сиять.

 

 

X x x

 

 

Сначала пришла невинной -

под девическим покрывалом,

и я, как дитя, влюбился.

Но платье она сменила -

разоделась, будто для бала,

и я от нее отвернулся.

Явилась потом царицей,

в драгоценностях небывалых,

и в гневе я задохнулся!

...Но она раздеваться стала.

И я улыбнулся.

Осталась в одной тунике,

маня простотой античной.

И вновь я к ней потянулся.

И сняла под конец тунику

и во всей наготе предстала...

О поэзия, - страсть моей жизни! -

нагая, моя навеки!

 

 

X x x

 

 

- Помедли, свет, помедли!

 

- И - мчусь, нетерпеливый, ошалелый.

 

- Помедли, а когда

ее коснусь, угасни

и охладей.

 

- Помедли, свет, помедли!

 

- И наземь падаю, и, как ребенок,

рыдаю, - мне ее уже не увидать.

Помедли, свет, помедли.

 

 

X x x

 

 

Я снова у моста любви,

соединяющего скалы, -

свиданье вечно, тени алы -

забудься, сердце, и плыви.

 

- Мне за подругу вода речная:

не изменяясь, не изменяя,

она проходит, и век не минет,

и покидает, и не покинет.

 

 

X x x

 

 

(Заря)

 

Печален приход рассвета,

словно поезда остановка

на станции, мне не нужной.

 

- О жизнь! -

пассажиру знакомый, натужный,

кисловатый шумок дневной!

 

...И утренний плач ребенка - вверху, надо мной...

 

 

X x x

 

 

Я узнал его, след на тропинке,

по тому, как заныло сердце,

на которое лег он печатью.

 

И весь день я искал и плакал,

как покинутая собака.

 

Ты исчезла... И в дальнем бегстве

каждый шаг твой ложился на сердце,

словно было оно дорогой,

уводившей тебя навеки.

 

 

X x x

 

 

Чист предстану перед тобой,

точно камень в ручье,

слезным потоком омыт.

 

Так жди меня, чистая, жди,

омытая, точно звезда,

слезным дождем.

 

 

X x x

 

 

Встреча двух рук,

двух искательниц звезд,

в недрах ночных.

 

Как скована их

бессмертная белизна!

 

Нежные, вдруг

забывают про поиск, на миг

в замкнутом круге найдя

то, что так долго искали они

врозь.

 

Отказаться любить... Невозможность

как бесконечность.

 

 

НИЩЕТА

 

 

- Хотя бы отзвук птицы,

заглохший на лету!

 

- Забытый запах розы

в заботливых глазах!

 

- И синий отсвет неба,

погасший на слезах!

 

 

X x x

 

 

Лежу в полудреме, в тени,

которую бросил твой ласковый ствол,

и чудится мне,

что небо - крона твоя - колышет

свою лазурь над моею душой.

 

 

X x x

 

 

Явилась черная дума,

как будто бы птица ночи

в окно среди дня влетела.

 

Как выгнать ее - не знаю!

 

Сидит неподвижно, молча,

цветам и ручьям чужая.

 

 

НОКТЮРН

 

 

Туча:

черный дымище

над кострищем горьких моих сновидений

нищих.

 

Звезда:

в безмятежной сини -

лампада сладких твоих сновидений

неугасимых.

 

 

X x x

 

 

Мимо иду - тополя

песню поют под ветром;

и каждый, и каждый, когда прохожу, -

о любовь! - забвенье

и воскрешенье другого.

 

Один только тополь, один - о любовь! -

поющий.

 

 

ПЕСЕНКА

 

 

Душу мне солнце заката

озолотило вчера.

Золото вынул я ночью,

глянул. Одна мишура!

 

Сердцу луна на рассвете

бросила горсть серебра.

Двери я запер наутро,

глянул. Одна мишура!