Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 11 страница

— Так нечестно. — Она надула губки.

Он облизал следы своих зубов на ее коже.

— Это что, жалоба? — Его большая рука скользнула между ее ног. — А если вот так?

Ее дыхание сделалось свистящим, когда он стал сквозь брюки легонько растирать ей промежность, достаточно эффективно для увлажнения, но никак не для удовлетворения.

— Ох, Эйдан…

Он прижал ее к себе сильнее, яростнее, как будто звук собственного имени добавил ему возбуждения.

— В следующий раз, — пробормотал он, расстегивая пуговицу на ее поясе, потом молнию, а затем спустил с нее брюки.

— Ч-то…

— Кровать. Нам до нее сейчас не добраться, — сказал он и быстро засунул руку в ее промежность, так что ей пришлось ухватиться за дверную ручку, чтобы устоять на ногах.

Его пальцы раздвинули ее половые губы и скользнули внутрь, в то время как он, приблизив рот к ее уху, прошептал:

— Я собираюсь взять тебя, Лисса. Прямо здесь. Любыми способами.

У нее подогнулись колени, и, не окажись его пальцы уже глубоко в ней, она осела бы на пол.

— Давай!

Она тяжело привалилась к двери, а он принялся трахать ее пальцами, быстро, сильно, но не очень глубоко. Его вожделение обостряло ее похоть, делая ее безумной и неподдающейся контролю. И он это знал.

— Раздвинь ноги.

Его резкий приказ заставил ее содрогнуться от предчувствия. Его пальцы, лежавшие поверх ее руки на дверной ручке, переместились к груди и принялись мять сквозь блузку и бюстгальтер сосок, вызвав у нее громкий умоляющий стон.

Тогда он освободил ее ногу от брючины и поставил ее на порог, который на несколько дюймов поднимался над полом гаража. Лисса бесстыдно раскорячилась.

— Да.

Она вся дрожала, когда он вывел два пальца и ввел уже три. Он был яростен, однако под этим напором угадывалось чуткое внимание. Все ее сомнения казались нелепостью: ни один мужчина не мог обходиться с женщиной вот так, если по-настоящему не заботился о ней, не знал ее и не хотел доставить ей наслаждение. Да, каждое его движение было пронизано вожделением, похотью, но в них чувствовалось также нечто куда более глубокое.

До ее слуха доносились звуки снаружи. Мимо гаража проезжали машины, соседи разговаривали, играли дети, родители окликали их. Все это происходило совсем рядом, но ей сейчас ни до чего не было дела. Она хотела лишь Эйдана. Нуждалась в нем.

— Ты таешь у меня в руках, — произнес он, касаясь губами ее кожи.

— Я… — Она подалась назад. — Быстрее!

Прежде чем ей удалось понять, что происходит, Эйдан отступил и развернул ее к себе лицом.

Он посмотрел на нее пронизывающими синими глазами, а потом, зажав ее лицо между ладоней, страстно поцеловал.

Любыми способами.

До сих пор Лисса не могла отделаться от ощущения, что у Эйдана все, даже секс, находится под жестким контролем, но сейчас чувствовалось, что контролем тут и не пахнет. Он был готов затрахать ее до безумия, и ей отчаянно этого хотелось. Хотелось, чтобы он потерялся в ней.

И тут Эйдан снова удивил ее, упав на колени.

Дрожащими руками перекинув ее ногу через свое плечо, он с восторгом уставился на ее промежность.

— Какая красота! — выдохнул Эйдан, прежде чем его большие пальцы раздвинули ее половые губы.

Она уже поняла, что сейчас будет, но все равно, когда он стал вылизывать ее щель, мир Лиссы пошатнулся.

Охнув, она запустила пальцы в его шелковистые волосы и вцепилась в них, чтобы удержать равновесие. Жаркие губы Эйдана обхватили ее клитор, и язык с восхитительным искусством принялся двигаться туда-сюда, возбуждая чувствительный нервный узел. Когда он, простонав, ускорил ритм движений, она прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать. Но когда Эйдан ввел язык ей во влагалище, крика сдержать не удалось.

Он прогудел что-то в знак поощрения.

Вне себя от наслаждения, она покачивала бедрами, подаваясь навстречу проникающим движениям его языка, неглубоким, но доводившим до безумия.

— Пожалуйста! — взмолилась она, уронив руки ему на плечи.

Каждый его вздох обжигал ей кожу, его пальцы, разминавшие бедра, повергали в дрожь, равномерные проникающие движения языка доводили до безумия.

— Пожалуйста! — снова простонала она, схватившись для поддержки за его руку.

Он поцеловал ей клитор, и все ее мускулы напряглись в преддверии оргазма, которого она жаждала сильнее, чем следующего вздоха. И он нагрянул с такой силой, что она упала бы на колени, не поддержи ее Эйдан. Причем поддержка его была не только физической, но и глубоко внутренней, его чуткое внимание ко всем ее нуждам радовало и обнадеживало.

Когда она начала заваливаться назад, Эйдан встал и с удивительной легкостью оторвал ее от пола. Она обхватила ногами его бедра и задрожала, когда их взгляды встретились. Ни в его глазах, ни на губах не было и тени удовлетворенной улыбки — лишь сильное желание, словно он, глядя на нее, заглядывал куда-то вглубь.

— Возьми меня, — прошептала она.

Легко, без усилий поддерживая ее одной рукой под ягодицы, Эйдан расстегнул брючную пуговицу, затем молнию и спустил джинсы, а потом, заскрежетав зубами, одновременно опустил ее и подался вверх сам. Она изогнулась в его руках, ощутив, как твердый словно камень огромный член вонзился в ее тугое, набухшее, увлажненное лоно.

Раздувая ноздри, Эйдан медленно вывел свой член лишь для того, чтобы засадить снова, пришпилив ее к двери.

— Ох боже, какой он огромный!

Обнимая его за плечи, она ощущала влажную ткань, разделявшую их потные тела. Мускулы верхней части его спины вибрировали под кончиками ее пальцев. Слегка согнув колени, он снова мучительно медленно вывел член, а потом опять ввел его, наполнив ее влагалище так, что у нее перехватило дыхание.

Она держалась из последних сил. Эйдан полновластно владел ею, засаживая глубоко и сильно, рыча при каждом толчке и хрипло дыша всякий раз, когда выводил член. Ее зад вновь, вновь и вновь со стуком прикладывался к двери, и этот ритм лишь усиливал общее ощущение. Безумный секс. Она любила это, жаждала этого, желала его. Так же как он, по его признанию, желал ее.

Рев собственной крови заглушал все остальные звуки, однако ей все же удалось расслышать его голос, шепотом произносивший какие-то слова на неведомом языке. В гараже было жарко. Душно, словно в сауне, что лишь усиливало ее возбуждение. Она чувствовала себя одурманенной и обессиленной, хотя каждой клеткой своего тела чутко подстраивалась под мужчину, так превосходно ее имевшему.

— Эйдан! — воскликнула она, прижимаясь губами к его скользкой от пота шее, ее пальцы теребили мокрые пряди его волос.

В ответ он перехватил ее еще крепче, усилив напор, снова и снова вгоняя член в ее влагалище.

— Прости… не могу… — вырвалось у него за миг до того, как он, прижав ее к двери, содрогнулся в оргазме и, насаживая ее на себя, излил в нее обжигающее, жаркое семя.

Лисса навалилась на Эйдана и стала тереться о его бедра клитором, чтобы кончить вместе с ним. Слившиеся воедино, они содрогались как одно целое. Прижавшись носом к его коже, Лисса вбирала в себя неповторимый запах Эйдана.

Их сердца неистово колотились, оба тяжело дышали, его пот мешался с ее потом.

То была близость, во всей ее полноте.

 

* * *

 

Лисса еще оставалась в ванной наверху, когда Эйдан, выйдя из-под душа на первом этаже, обернул полотенце вокруг бедер и провел рукой по затуманившемуся зеркалу. Мужчина, смотревший на него оттуда — озабоченный, с затаившейся во взгляде тревогой, — показался ему незнакомым.

Глубоко вздохнув, он вышел в холл, бросил полотенце в корзину, натянул купленные им пижамные штаны и отправился на кухню поискать какой-нибудь еды для своей Спящей.

Прошлым вечером он выяснил, что привычки у нее холостяцкие. В ее холодильнике удалось обнаружить пиво, газированную воду, кое-какие продукты для сэндвичей да остатки прошлой трапезы. В морозильнике нашлось мороженое, полуфабрикаты в коробках и обледенелая бутылка рома. Поэтому сейчас он направился не к холодильнику, а к продуктовому шкафу, где, как знал, можно найти макароны и прочую еду в пакетах.

Сначала думал снова приготовить спагетти, но потом решил попробовать нечто иное и, найдя то, что счел нужным, принялся за дело.

— Пахнет здорово, — сказала Лисса, появившись чуть попозже.

Оглянувшись через плечо, Эйдан удовлетворенно улыбнулся. Лисса сидела за барной стойкой с собранными в конский хвост мокрыми волосами, в атласном топе в тонкую полоску и, как он подозревал, парных к нему шортах.

— Надеюсь, и на вкус будет не хуже.

Ее пухлые губы расплылись в улыбке, обнаженные плечи, такие бледные и худенькие, напомнили ему о том, как мала она в сравнении с ним. Ему следовало быть с ней нежнее и внимательнее, надо было проводить ее в дом, дать помыться, а уж потом попытаться воздействовать на ее чувства, чтобы завоевать доверие. Вместо этого он сейчас чувствовал ее отстраненность и беспокойство. Страх побуждал его прикоснуться к ней, напомнить ей, как хорошо им было вместе, когда она выкрикнула его имя. Его собственное, не героя грез, не легендарного воителя. А он потерял над собой контроль. Снова. Впрочем, он начал терять контроль с той ночи, когда впервые ее встретил.

— Что готовишь? — спросила она, выгибая шею в попытке разглядеть что-нибудь за ним.

— Без понятия, — честно ответил он, после чего открыл дверцу посудного шкафа и достал две тарелки. — По части питания у тебя тут не особое разнообразие.

— Я принимаю поливитамины.

— Жаркая штучка, — фыркнул Эйдан, — чтобы выдерживать мой напор, тебе требуется что-то посерьезнее поливитаминов. Я это говорю без шуток.

Он выложил содержимое кастрюли на тарелки, поставил ее перед ней и протянул вилку.

Лисса посмотрела на тарелку округлившимися глазами.

— А это что сверху? — спросила она, указывая вилкой на маленькие кусочки.

Эйдан оглянулся на консервную банку, стоявшую на плите:

— Чили.

— А вот это, желтое, что такое?

— Сыр.

— Ломтики сыра?

— Ага, — пожал он плечами. — Попался кусок под руку, я и пустил его в ход.

Лисса подняла брови, поковырялась вилкой в тарелке и, подцепив содержимое, поднесла ко рту.

Он выжидающе смотрел на нее.

Она с полным ртом промурлыкала что-то нечленораздельное, но одобрительное и кивнула.

— Съедобно?

Он взял ложку и с облегчением принялся за еду сам. Конечно, не самое вкусное блюдо из того, что ему доводилось пробовать, однако и не самое гадкое.

— Вот что, — осторожно начала она, — расскажи мне о нас. О тебе. Обо всем.

Эйдан бросил тоскливый взгляд на кастрюлю, поняв, что ему придется утолить голод позже, когда Лиссу сморит сон.

Но с чего начать?

— Ты хоть что-нибудь помнишь? — осторожно спросил он.

— Ничего конкретного. Это скорее ощущение. Как будто ты мне знаком.

— Подожди, — вздохнул он.

Разбавив ром газированной водой, Эйдан поставил перед ней напиток и отошел. Он прислонился к дальнему концу барной стойки и скрестил на груди руки. Он чувствовал себя так, словно должен защищаться и оправдываться. С другой стороны, возможности рассказать правду, не вызвав при этом подозрения в том, что он не в своем уме, все равно не было. А потому он просто начал говорить, с ходу отказавшись от всяких недомолвок, увиливания и полуправды. Было ясно, что история настолько невероятна сама по себе, что нет смысла делать ее еще хуже всякими домыслами.

Все это время Эйдан смотрел на Лиссу, пытаясь оценить ее реакцию, но видел лишь, как она прикладывается к напитку.

— Еще, — потребовала Лисса, когда он умолк, и со звоном поставила стакан на барную стойку.

Со вздохом он заново наполнил его и молча проследил за тем, как она выдула треть одним глотком.

— Ты в порядке?

Ее темные глаза казались огромными на бледном лице, руки тряслись, когда она поставила напиток и вытерла ладони об атласные шорты. Слезы скапливались на густых темных ресницах, а потом потекли по щекам.

— Лисса, — с болью в голосе произнес он, не в силах видеть ее слезы.

— Я в п-п-порядке, — прошептала она с дрожью в голосе и разрыдалась.

Эйдан подскочил к ней и, придерживая за затылок, с разрывающей сердце нежностью поцеловал в губы.

— Ты дрожишь. — Он потерся о нее носом. — И кожа у тебя холодная.

Она знала это, знала, что пребывает в шоке, но как еще можно отреагировать на то, что мужчина из твоих снов клянется, что явился к тебе именно оттуда, из снов? Все ее надежды обрести с ним счастливое прибежище развеялись как дым, и что-то у нее внутри умерло.

— О господи! — простонала она, и у нее скрутило желудок при еще одной пугающей мысли. — Эти Сумерки, они вроде другой планеты?

С громким вздохом он распустил конский хвост и принялся мозолистыми пальцами массировать ей голову. Она расслабилась и закрыла глаза. Ее дыхание было столь неглубоким, а молчание столь полным, что казалось, будто тихое урчание кота Джелли Бина наполняет помещение громом.

— Нет, — пробормотал он. — Это пространственно-временной туннель. Представь себе яблоко. Сжатое пространство — это что-то вроде хода, прогрызенного сквозь плод червем, червоточины. Однако Старейшие не вывели нас на другую сторону, а нашли способ остаться внутри.

Как могло случиться, что и она, и кот впали в такое заблуждение?

Разумеется, этот человек был сумасшедшим. Да и явился к ней в том еще виде, одежда с чужого плеча…

Господи, а вдруг он еще и бродяга?

— Червоточина, значит, — повторила она. — О таких фильмы снимают, в кино, по телевизору показывают, да?

— Да, примерно.

— Но в это яблоко, — медленно произнесла она, — ты ведь попал не отсюда, а с другой планеты?

Его губы прижались к ее лбу.

— Да.

— Выходит, ты инопланетянин?

— Да.

— Дерьмо!

Она разрыдалась еще сильнее, потому что сердце ее разрывалось так, что было трудно дышать. Уронила заплаканное лицо на руки и дала выход своему горю, содрогаясь и всхлипывая.

— Тсс. Я понимаю, что на тебя навалилось слишком много. Но прошу тебя, успокойся. Ты меня просто убиваешь. Мне этого не перенести.

Он обнял ее теплыми сильными руками. Она втянула в себя его неповторимый запах, лишь отстраненно удивившись его успокаивающему действию. Впрочем, она сомневалась, что теперь хоть что-нибудь сможет по-настоящему ее удивить.

Повернув голову, она отыскала взглядом сумочку, потянулась к ней и, вытащив перцовый баллончик, зажала его в руке.

Если он объявит себя инопланетянином, перцовый баллончик может оказаться очень кстати.

Мысль о том, что ей придется использовать это средство против Эйдана, придется причинить ему боль, усугубила ее и без того мучительное отчаяние.

И тут позвонили в дверь.

Она высвободилась из объятий Эйдана. Часть ее сознания говорила о необходимости позаботиться о психиатрическом вмешательстве, тогда как другая настаивала на том, что ей нет дела до его сумасшествия. Бывают разные виды помешательства. И скажем, то, что Эйдан сдвинут на жарком сексе и собственническом чувстве, ей только на пользу. Сама-то она, в конце концов, тоже малость чокнутая. Ей ли наезжать на кого-то из-за маленького сдвига по фазе, если она никогда не помнила своих снов, но при этом испытывала с ними такие трудности, что они мешали вести нормальную жизнь. Черт возьми, Эйдан вообразил, будто она легендарный Ключ, которому вроде бы предсказано уничтожить и его, и все, что он знает. Разрушить миры, включая свой собственный, — или что-то в этом роде.

— Лисса, не обращай внимания.

— Нет. Нет. Я должна на это отреагировать.

Думай, Лисса, думай!

Но думать, когда он прикасался к ней, было трудно, поскольку это вызывало замыкание ее мозговых клеток.

Чувствуя потребность в дистанции, она соскользнула со стула и поспешила к двери. Джелли Бин побежал рядом, рыча, словно кошачий демон. Она знала, что Эйдан идет следом, хотя он двигался бесшумно.

Может, это Чэд или Стейси? Черт, ну какая Стейси, она сейчас с Джастином. Может быть, мама? Вот это было бы здорово! Она принялась бы очаровывать Эйдана, дав Лиссе возможность ускользнуть наверх и подумать о том, как, черт возьми, получается, что в ее жизни все идет наперекосяк.

На миг эта мысль принесла ей облегчение, и, воодушевленная перспективой, Лисса открыла дверь, не подумав заглянуть в глазок. Ей запомнилось лишь, что дверь распахнулась…

…и ее широко раскрытые глаза успели заметить обрушившийся сверху меч.

 

ГЛАВА 12

 

Именно выгнутая спина и вздыбившаяся шерсть кота предупредили Эйдана об опасности. По лености натуры Джелли при появлении неугодных гостей ограничивался недовольным урчанием, но, когда он вдруг зашипел с яростной злобой баньши, Эйдан мигом насторожился. И едва дверь распахнулась, он схватил Лиссу за талию и отдернул от входа…

…как раз вовремя, чтобы спасти от обрушившегося сверху меча. Мраморный порог, на который пришелся страшной силы удар клинка, треснул.

— Чэд? — Лисса завизжала, размахивая руками. — Ты что делаешь, черт тебя возьми? Ты чуть меня не убил!

Быстрого взгляда на знакомого мужчину, ринувшегося в дверь, Эйдану хватило, чтобы его кровь похолодела.

Рывком подняв Лиссу на ноги, он подтолкнул ее к лестнице:

— Это не Чэд. Беги!

Сам Эйдан отпрыгнул на несколько шагов, чтобы избежать нацеленного ему в живот меча, и, будучи в ужасе от того, что едва не случилось с Лиссой, рискнул бросить взгляд в ее сторону. Она застыла на месте. Его охватил еще больший ужас.

— Беги, черт тебя дери!

Босой ногой он нанес Чэду страшной силы удар в колено, сбивший его наземь.

— Я звоню в полицию! — заорала она. — Вы оба психи!

— Нет! — Он подпрыгнул, и взмах клинка, рассчитанный на то, чтобы перерубить ему ноги, пришелся по воздуху. — Никуда не звони!

Эйдан был рад тому, что одет лишь в свободные, под стать боевому облачению, не стеснявшие движений, пижамные штаны. Чэд явился в джинсах, и плотная ткань в какой-то мере замедляла его действия, совершавшиеся по воле Старейших. Его пустые глаза и полностью отрешенное лицо не оставляли сомнений в том, что он пребывает в сомнамбулическом состоянии и его сознание находится под чужим контролем.

Заботясь в первую очередь о безопасности Лиссы, Эйдан отвлекал Чэда на себя, подальше от лестницы, в сторону гостиной, где, прислоненный к музыкальному центру, находился его меч. Когда Чэд отвел руку назад, чтобы размахнуться, Эйдан стремительно развернулся и схватился за рукоять меча, вырвал клинок из ножен и блокировал обрушившийся удар.

Лязг металла помог ему сосредоточиться, ведь то был звук почти столь же привычный для него, как собственное дыхание. Хватка за рукоять и привычный вес оружия внушали уверенность и спокойствие, знакомые лишь тому, для кого меч — это жизнь.

Все остальное перестало существовать.

Он наносил и отражал удары, быстро поняв по боевому искусству, что его противником является Мастер. Интересно, кто из них? Кто мог нагрянуть сюда и кто, он или Лисса, является их подлинной целью? Или, может быть, оба?

Сложность заключалась еще и в том, что Эйдан понимал, что не может убить Чэда, а потому вынужден использовать сугубо оборонительную тактику, ему не свойственную, непривычную и малознакомую. Но он понимал и то, что может фехтовать очень долго, просто перебрасывая меч из уставшей руки в другую. Чэд был неплохо развит физически, но столь колоссального запаса жизненных сил и натренированной веками, как у Эйдана, мускулатуры не имел. Несмотря на высочайшее искусство контролировавшего его Мастера, физические возможности Чэда были ограниченны.

Но пока схватка продолжалась. Противники были замкнуты в небольшом пространстве гостиной. Вынужденный маневрировать среди мебели, Эйдан выругался, налетев на книжный шкаф.

— Да проснись ты, черт тебя подери! — крикнул он Чэду.

Однако ни на его слова, ни на выражение лица Чэд не реагировал, поскольку пребывал во сне. Пот заливал его лицо, но он не ощущал даже этого.

А вот Эйдан брал на заметку все, чтобы быть готовым в любой момент использовать возможную слабость противника. И как только движения Чэда замедлились, а дыхание стало затрудненным, он тут же воспользовался своим преимуществом.

Четко рассчитанными движениями он стал теснить соперника, пока тот, запнувшись о кофейный столик, не потерял равновесия. В то же мгновение Эйдан, перебросив меч в левую руку, вскочил на стол и вложил весь свой вес и инерцию в страшной силы удар. Послышался хруст — и Чэд рухнул без чувств. Он потерял сознание, то есть выпал из Сумерек, и, раскинув руки, рухнул на столик. Вывалившийся из его руки меч упал на ковер.

— Господи! — вскричала Лисса. — Ты не сломал ему шею?

С побелевшими от напряжения губами и костяшками пальцев, она стояла у подножия лестницы, вытянув вперед дрожавшую руку. Увидев, что она в этой руке сжимает, он, выгнув бровь, спрыгнул со стола.

— Ты что, собралась влезть в драку? С авторучкой?

— Это п-п-перцовый баллон, — запинаясь, произнесла она.

Его глаза сузились.

— Так. И схватилась ты за него до того, как позвонили в дверь.

Лисса заморгала. Эйдан, заскрежетав зубами, подобрал меч Чэда и убрал от греха подальше на другой конец комнаты. Затем повернулся к ней и взял ее все еще вытянутую руку в свою большую ладонь.

— Отдай, — пробормотал он, разжимая ее обессиленные пальцы и не выпуская ее холодной как ледышка руки из своей, отступил к музыкальному центру и поставил на него баллончик, чтобы был на виду, но вне пределов досягаемости Лиссы.

Свободной рукой она прикоснулась к его груди, и Эйдан дернулся.

— Ты почти не запыхался.

Эйдан отвел ее руку, взяв за запястье, и спросил:

— Ты что, собиралась брызнуть в меня из этого хренова баллончика?

Она вновь растерянно заморгала огромными темными глазами.

— Мне Стейси сказала, что он пригодится, если ты захочешь принести меня в жертву или объявишь, что явился с другой планеты.

— Принести в жертву?! — проревел он. — И после этого кто-то говорит, будто сумасшедший здесь я?

Лисса нахмурилась, а потом ударилась в слезы, и Эйдан со вздохом заключил ее в объятия. Разум подсказывал ему, что следует быть настороже и позаботиться о собственной безопасности, но сердцу — его страдающему сердцу — было не до того.

— Ты звонила кому-нибудь? — спросил он.

— Н-н-нет.

— Хорошая девочка. — Он погладил ее по спине.

— Что все это значит? — всхлипывая, спросила она.

Он прислонился щекой к ее макушке и объяснил.

— Когда он проснется, — закончил свой рассказ Эйдан, — у него будут ныть все мышцы, на челюсти появится страшный синяк, но он решительно ничего не сможет вспомнить.

— А я никогда этого не забуду. — С дрожащим вздохом она прижалась лицом к его мокрой коже, отчего его грудь сдавило еще сильнее. — Так выходит, ты говорил мне правду.

— Конечно. — Он отстранил ее и направился к неподвижному телу Чэда. — Послушай, пока он не очухался, надо бы доставить его домой. У нас даже переодеться времени нет. — Он пошарил у Чэда в карманах и нашел ключи от машины. — Он ехал за нами. Как чувствуешь, сможешь сейчас сесть за руль?

— Думаю, да.

Она отправилась на кухню за сумочкой, а Эйдан взвалил тело Чэда себе на плечо и вынес наружу. Возле гаража Лиссы стоял красный джип. Эйдан пристроил Чэда на пассажирском сиденье и отогнал автомобиль, чтобы дать Лиссе возможность выехать.

Мысли его крутились вокруг возможности управлять Спящими из Сумерек. Впервые увидев пещеру, где Старейшие содержали загипнотизированных людей, он подумал, что контроль за сознанием может работать в обоих направлениях. Похоже, это предположение оправдывалось. Ему осталось лишь гадать, пошел ли Чэд на это сознательно — подвергся гипнозу с какими-либо лечебными целями, — или же Старейшие могли захватывать контроль за человеческими телами, внедряясь в сознание через сон. Если так, то любой из окружавших Лиссу представлял собой угрозу. Лисса нигде не могла находиться в безопасности.

 

* * *

 

Лисса выехала задом из гаража с гораздо большей осторожностью, чем обычно, и уставилась на джип и на сидевшего на водительском месте мужчину. Чтобы унять отчаянную дрожь в руках, она так вцепилась в руль, что побелели костяшки пальцев. И немудрено, ведь все, что она знала о своей жизни, только что лопнуло как мыльный пузырь. Чужие не высадились с летающих тарелок, а появились изнутри, словно зомби или чудища из фильма «Вторжение похитителей тел».

Только Эйдан совсем не такой. Он чуткий, заботливый, страстный. Человечный.

Одной лишь мысли о нем хватило, чтобы ей нестерпимо захотелось оказаться в его объятиях. Ведь он преодолел невообразимое расстояние, чтобы спасти ее. Оставил позади все — все! — что составляло его жизнь. Ради нее!

Нажав на газ, она поехала к Чэду, беспрестанно посматривая в зеркало заднего вида. Мысли ее пребывали в смятении, дыхание было неровным, руки и ноги холодными как ледышки. Она припарковалась возле дома Чэда машинально, так как ее мозг был слишком перегружен осмыслением недавних событий, и даже не сразу поняла, что Эйдан уже давно с ней не разговаривает.

Он молча уложил Чэда на пол возле кровати, чтобы все выглядело как падение во сне. Это не слишком хорошо объясняло мышечную усталость и синяк на челюсти, но ничего лучше все равно было не придумать. Молчал он и всю дорогу до дома, не обронил ни слова, даже когда она замерла, взявшись за дверную ручку и вспомнив о том, что произошло на этом самом месте. Совсем недавно, хотя сейчас казалось, будто миновала уже целая вечность.

Оглянувшись, Лисса заметила, как темен его взгляд. Он думал о том же, но без жара во взгляде, оставаясь отстраненным. А когда вошел на кухню со снотворным в ладони, покачала головой:

— Я сейчас спать не хочу. Нам надо поговорить.

— Мы уже наговорились, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Тебе надо поспать.

— Я не устала.

— Ты в шоке. И не осознаешь, что с тобой и кто ты. — В голосе его послышалась усталость. — Или кто я.

— Эйдан…

При звуке его имени у него закрылись глаза.

— Пойдешь со мной наверх? — мягко спросила она.

— Не могу. Мне надо поработать.

— До того самого момента, пока я не засну?

— Лисса, — покачал он головой, — если я лягу, то, не ровен час, засну. А этого допустить нельзя. Мы должны спать попеременно. Мы не можем позволить себе одновременно находиться в бессознательном состоянии.

Если они будут спать попеременно, то никогда не будут вместе.

А она так нуждалась в нем.

Ей нестерпимо хотелось сказать о том, как ей хочется, чтобы он обнял ее, вошел в нее, дал ей ощутить себя желанной и надежно оберегаемой, но она побоялась получить отрицательный ответ. Впервые с того момента, как Эйдан появился на пороге ее дома, она была уверена в том, что он не хочет заняться с ней любовью. А потому сказала лишь одно слово:

— Пожалуйста.

Запустив пальцы в волосы, Эйдан жестом велел ей идти вперед и двинулся следом. Когда Лисса остановилась возле ванной, он вручил ей пилюли, и она отправилась к раковине, а он к кровати.

Глядя на свое отражение, Лисса подумала, что выглядит хуже смерти, хотя знала, что вовсе не это вызвало охлаждение Эйдана.

Пилюли она положила на полку. Если надо, она их примет, но позже. Первым делом нужно попробовать убедить Эйдана поговорить с ней.

Вернувшись в спальню, Лисса забралась на кровать и пристроилась рядом с ним. Эйдан лежал на боку, подложив руку под голову, но, когда она оказалась рядом, перевернулся на спину. Она забросила на него ногу и положила руку на его живот. Он напрягся.

— Ты на меня злишься, — прошептала она, обдавая жарким дыханием его голую грудь.

Он громко вздохнул и перекатился на нее:

— Нет, я на тебя не злюсь.

— Тогда обними меня, — выдохнула она. — Ты нужен мне.

— Лисса.

Наклонив голову, Эйдан приник к ее губам, а его язык скользнул ей глубоко в рот, заставив ее задрожать под ним. Она нуждалась в этом, нуждалась в каждом проявлении их близости. Он был сном, чужаком, существом, которое старше ее на столетия. Она была угрозой, возвещенной пророчеством, ключом к его уничтожению. Их разделяли галактики, они существовали в разных измерениях, однако он представлял собой ее «ян», а она — его «инь», и каким-то чудом они были физически совместимы, как бывают совместимы особи разных полов одного биологического вида. Вместе они были способны составить единое, неразделимое целое. И она нуждалась в этом прямо сейчас так же сильно, как нуждалась в дыхании.

По мере вызревания желания она, ослабив объятия, принялась гладить его спину. Пахнул он удивительно, даже лучше, чем обычно, возможно из-за того, что ранее вспотел. Сочетание Эйдана, избытка адреналина и тестостерона представляло собой мощнейший афродизиак.

Охваченная вожделением, она принялась облизывать его язык.

— Помнишь про яблоко? — пробормотал он.

— Да, — улыбнулась Лисса.

— Это не изменилось только потому, что теперь ты понимаешь?

— Что ты говоришь?

— Я не знаю, сколько пробуду здесь, — тихо произнес он. Темная прядь упала ему на лоб, в глазах застыла печаль. — Возможно, нужную информацию удастся отыскать здесь в раздобытых мною книгах, а может быть, мне придется вернуться ради нее в Сумерки. Но сейчас нам необходимо считать мое пребывание в вашем мире временным, а мое последующее отбытие неизбежным.