Контингента, отнесенные ко второй категории, до особого на то распоряжения репрессии не подвергаются. 2 страница

В Украине с 23 июля 1937 г. функционировал республиканский оперативный штаб по практическому проведению операции. Его возглавил М. М. Герзон, начальник 4-го отдела (СПО) УГБ НКВД Укра

гов Г. А, Биннер Р. Вертикаль большого террора... С. 214; «Телеграмма А. За-ликина в ЦК ВКП(б)» от 12 октября 1937 г. // Там же. С. 215; «Телеграмма первого секретаря КП(б) Казахстана Л. И. Мирзояна в ЦК ВКП(б)» от 14 ноября 1937 г. // Там же. С. 218. Информацию об арестах в колхозах и на фабриках см.: «Телеграмма начальника Орджоникидзевского краевого УНКВД П. Ф. Булаха наркому внутренних дел СССР Н. И. Ежову» от 11 августа 1937 г. // Там же. С. 177-182; Юнге М., Биннер Р. Справки сельсовета как фактор в осуждении крестьян // Сталинизм в советской провинции: 1937-1938 гг. Массовая операция на основе приказа № 00447 / Сост. М. Юнге, Б. Бонвеч, Р. Биннер. М., 2009. С. 613-623.

¹ См.: «Оперативный приказ № 00117 начальника УНКВД по Ленинградской области Л. М. Заковского» от 1 августа 1937 г. // Юнге М., Бордюгов Г. А, Биннер Р. Вертикаль большого террора... С. 117-127.

² О тесном сотрудничестве с милицией в Харьковской области см. документ № 27 в настоящем издании.

³ См. документ № 31 в настоящем издании.

⁴ Ленинградский мартиролог 1937-1938. СПб., 2002. Т. 5: 1937. С. 618-625; Книга памяти жертв политических репрессий. [Ульяновская область]... С. 799-800, 797-798; Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим»... С 266-274.

imcKoii ССР¹. Интересно, что 28 июля штаб провел уже свое третье заседание. По его подсчетам, для проведения операции требовалось привлечь около 5 тыс. сотрудников². Так как необходимого количества не имелось, на четвертом заседании штаба, состоявшемся 3 августа, было отдано распоряжение о привлечении выпускников школ УГБ и милиции³. Помимо этого, была проведена активно практиковавшаяся в период Гражданской войны и коллективизации «партийная мобилизация». Для проведения кампании привлекались проверенные члены партии, которые обязывались в письменной форме не разглашать сведения об операции.

Следующей организационной проблемой стал дефицит помещений для заключенных. После получения ответа на запросы, направленные в ряд областей, оперативный штаб установил, что имеются места для кратковременного размещения 40 тыс. заключенных⁴. Фактически эти сведения не соответствовали действительности.

Об этом свидетельствует тот факт, что народный комиссар внутренних дел УССР И. М. Леплевский информировал Ежова 20 августа 1937 г. о том, что в 39 тюрьмах, рассчитанных на 24 755 заключенных, уже находится 43 тыс. человек⁵. В связи с этим он настойчиво ходатайствовал о выделении в ГУЛАГе для УССР 5 тыс. мест в августе и 7 тыс. мест — в сентябре⁶. Причиной тотального переполнения тюрем, по мнению Леплевского, было то, что тройками «из рассмотренных дел по первой категории [к ВМН] приговариваются только от 30 до 50 процентов, остальные идут по второй категории»⁷.

В ходе операции ситуация не улучшилась. В конце января 1938 г. в тюремных камерах УССР находилось, вместо предусмотренного тюремного «лимита» в 23 975 чел., 94 985 чел., т. е. почти в четыре раза больше заключенных, чем предусматривалось⁸.

¹ Документ,\s 25 в настоящем издании.

² Документ Х° 29 в настоящем издании.

^! Документ № 47 в настоящем издании. Аналогично разворачивались события в Сибири. См.: Тепляков А. Г. Органы НКВД Западной Сибири в «кулацкой операции» 1937 1938 гг. //' Сталинизм в советской провинции... С. 536 571.

¹ Документ Л° 29 в настоящем издании.

■' Документ л1> 53 в настоящем издании. Там же.

' Там же. Как известно, в приказе № 00447 предусматривалось сначала пропустить через тройку лиц. предназначенных для осуждения по 1-й категории.

^к Документ.V«238 во втором томе настоящего издания.

В других регионах периферии ситуация выглядела так же плачевно, о чем свидетельствуют воспоминания бывшей заключенной Красноярской тюрьмы: «Среди зимы в камере была такая духота, что люди сидели в одних трусах да бюстгальтерах, обливаясь потом. Была печь, но она не отапливалась и вот от этой духоты люди изнемогали [...]. Камера, говорят, предназначена на 35 человек, а сидело 117 человек да еще у большинства были с собой вещи. Узлы, тряпье, сырость, вонь»¹.

2.1. ПРАВИЛА ПРОВЕДЕНИЯ ОПЕРАЦИИ

Некоторые директивы, разработанные руководством НКВД в первой половине августа 1937 г., можно охарактеризовать как положения о применении приказа № 00447 на территории Советского Союза. Это касается и директивы Н. И. Ежова № 409 от 5 августа, адресованной начальнику УНКВД по Красноярскому краю Ф. А. Лео-нюку и начальнику Норильского лагеря В. 3. Матвееву и регулирующей проведение карательной акции в исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа². В частности, директива определяла целевые группы репрессий, устанавливала срок проведения операции в два месяца, меру наказания и лимиты по первой категории для отдельных лагерей. Кроме того, определялся порядок составления списков жертв, на основании которых тройки выносили смертный приговор.

В соответствии с приказом № 00447 лагерям НКВД был выделен лимит по первой категории (расстрел) в 10 тыс. заключенных. Однако за период с августа по декабрь 1937 г. было расстреляно 14 тыс. 600 заключенных³. А в соответствии с данными Станислава Кузьмина, всего в лагерях НКВД в рамках «кулацкой операции» было расстреляно 30 тыс. 178 заключенных⁴.

Акция по уничтожению заключенных началась в августе 1937 г. и завершилась в ноябре 1938 г. Однако следует отметить, что во многих регионах кампания против узников ГУЛАГа все еще продолжалась, несмотря на ее завершение по ту сторону колючей проволоки. Например, в Архангельской области, где тройка за период с октября 1937 г. по апрель 1938 г. приговорила к расстрелу 2755 заключенных

¹ Кудимова (Руд) Л. П. Тюрьма на улице Республики // http://memorial. krsk.ru/memuar/Kudimova. html

¹ Документ № 35 в настоящем издании.

' Трагедия советской деревни... Т. 5. Кн. 1. С. 392.

' Кузьмин С. Лагерники (ГУЛАГ без ретуши) // Молодая гвардия. 1993. ■V' 1 С 201.

Ухтинско-Печорского ИТЛ (Ухтпечлаг, Коми АССР)¹, или в Карелии, где операция согласно приказу № 00447 официально закончилась 15 апреля 1938 г., однако до 10 ноября включительно тройка провела еще четыре заседания, на которых осуждались исключительно заключенные Белбалтлага².

Для руководителей лагерей директива Ежова № 409 была удобным инструментом для стабилизации дисциплины в лагерях. Начальник 3-го отдела управления Ухтпечлага 30 августа 1937 г. распорядился отобрать для рассмотрения на тройке прежде всего «организаторов голодовок, отказчиков от работы, занимающихся контрреволюционной агитацией, разлагающих лагерников, и беглецов»³.

Наряду с лагерями операция затронула и тюрьмы. Правила проведения операции здесь регулировал приказ Н. И. Ежова № 59190 «О завершении операции по репрессированию наиболее активных контрреволюционных элементов из числа содержащихся в тюрьмах ГУГБ»⁴.

В этих специальных тюрьмах, до середины 1930-х гг. известных как политизоляторы⁵, а затем переименованных в «тюрьмы особого назначения» (ТОН) и, наконец, 15 марта 1937 г. подчиненных 10-му отделу ГУГБ НКВД, содержались «самые злейшие враги советской власти»: члены антисоветских партий, видные представители внутрипартийных оппозиционных групп, прежде всего троцкисты, а также уголовники, осужденные на большие сроки заключения. Приказ № 59190 устанавливал срок проведения операции в два месяца, определял категории жертв, выделял 9 специальным тюрьмам лимиты по первой категории⁶ и регулировал составление расстрель-ных списков.

¹ Кузьмин С. Лагерники (ГУЛАГ без ретуши) // Молодая гвардия. 1993. №4. С. 211.

² Чухин И. И. Указ. соч. С. 77-147. По подсчетам автора, в рамках операции по директиве Н. И. Ежова № 409 было расстреляно около 3 тыс. заключенных Белбалтлага.

³ Кузьмин С. Указ. соч. С. 201.

⁴ Документ № 40 в настоящем издании.

⁵ См.: CiligaA. Dix ans au pays du mensonge deconcertant. Paris, 1977.

⁶ Тюрьме ГУГБ НКВД СССР на Соловецких островах был выделен лимит в 1200 заключенных, в Мариинске — 15, в Суздале — 55, во Владимире — 15, в Челябинске — 25, в Верхнеуральске — 75, в Ярославле — 30, в Дмитров-ске — 10, в Вологде — 15. Общий лимит составлял 1440 чел. // Российский государственный архив новейшей истории (далее — РГАНИ). Ф. [?]. Оп. (Комиссия Шверника). Д. [?]. Л. 70-72.

Детально исследовано массовое уничтожение заключенных специальной тюрьмы на Соловецких островах¹, располагавшейся на территории пресловутого Соловецкого ИТЛ. Так, Ленинградской тройкой 9, 10 и 14 октября 1937 г. были приговорены к расстрелу 1117 заключенных², 10 и 25 ноября соответственно — 509³, 14 февраля 1938 г. — еще 200, а всего — 1825 заключенных⁴. Осуждение проходило на специальных заседаниях.

В протоколах троек обвиняемые объединялись согласно «делам» в большие группы численностью до 200 заключенных. В то время как прежние судимости указывались индивидуально для каждого (занимали в деле в среднем от пяти до семи строк), «состав преступления», по которому и предъявлялось обвинение, указывался коллективно

¹ См. об этом в кн.: Ленинградский мартиролог 1937-1938. Т. 4. С. 665-668.

² См.: Там же. Т. 2. Ил. 81-124 (заседание тройки от 9 октября 1937 г., протокол № 81 с 210 смертными приговорами); Там же. Т. 3. Илл. 87-291 (заседания тройки от 9, 10, 14 октября 1937 г., протоколы № 82-85 с 907 смертными приговорами).

³ В 4-м томе Ленинградского мартиролога имена этих 509 заключенных Соловецкой тюрьмы приведены не отдельно, а вместе с другими лицами, расстрелянными в декабре 1937 г. Здесь отсутствует дифференцированная статистика, как в 3-м томе.

⁴ Среди 1117 заключенных Соловецкой тюрьмы, приговоренных тройкой в октябре 1937 г. к расстрелу, значительную часть составляли осужденные в 1936 г. (в основном в декабре) троцкисты, украинские и кавказские «буржуазные националисты» и приверженцы М. Султан-Галиева, осужденные за «контрреволюционную буржуазно-националистическую деятельность»; кроме того, в их числе находились бывшие офицеры царской и белой армий, уголовники-рецидивисты, арестованные за создание вооруженных банд (ст. 59, ч. 3 УК), хулиганство (ст. 74), побеги из тюрем, лагерей и ссылки (ст. 82 УК), воровство (ст. 62 УК) и вымогательство (ст. 174 УК). Многие заключенные специальных тюрем уже в 1932-1934 гг. приговаривались к смертной казни тройками ОГПУ, но затем были помилованы с заменой высшей меры наказания многолетним тюремным заключением. Большую часть заключенных составляли научные работники, учителя, студенты и служащие (70 %), на втором месте по численности находились рабочие (18,2 %) и самое последнее место занимали крестьяне (1,8 %). Доля членов партии, составлявшая 60 %, была слишком высокой, и это также указывает на тот факт, что в данном случае речь идет о представителях технической и административной интеллигенции. См. статистику в кн.: Ленинградский мартиролог 1937-1938. Т. 3. С. 590-591. В соответствии со статистикой, опубликованной в 4-м томе мартиролога, из 1627 заключенных, казненных в 1937 г., 1448 были осуждены за политические преступления (ст. 58 УК), в том числе 780 чел. — за «троцкистскую деятельность» и 179 чел. — за уголовные преступления (см.: С. 664). Среди расстрелянных также был известный философ П. А. Флоренский.

для целой группы (соответственно занимал в деле от двух до четырех строк): «Дело № 103007 — 37 г. Оперативной части Соловецкой тюрьмы ГУГБ НКВД СССР на 182 человека, осужденных на разные сроки за к[онтр]р[еволюционную] троцкистскую, террористическо-шпионскую деятельность, которые, оставаясь на прежних к[онтр]-р[еволюционных] позициях, продолжают вести среди осужденных контрреволюционную] троцкистскую работу и высказывают террористические намерения»¹.

Следует также отметить, что «кулацкая операция» по тюрьмам, как и по лагерям, продолжалась дольше, чем планировалось, без соблюдения первоначально установленных лимитов. НКВД рассматривал этих заключенных как неисправимых противников режима, которые к тому же с помощью коллективных акций протеста, среди которых самым действенным оружием была голодовка, стремились изменить введенный в марте 1937 г. жесткий режим. Так, в протоколе заседания тройки УНКВД по Ярославской области от 3 сентября 1937 г., приговорившей к расстрелу 28 «политических» заключенных специальной тюрьмы, в качестве преступлений, заслуживающих смерти, названы «коллективные протесты, распространение листовок, нарушение тюремного режима, продолжение политической борьбы, организация голодовок, попытка самоубийства»².

Кроме указанной выше директивы, инструкцией о применении приказа № 00447 можно считать циркуляр НКВД СССР № 61, в котором указывались целевые группы уголовников и состав преступлений, за которые заключенные подлежали осуждению тройкой³.

Прокурор СССР А. Я. Вышинский, согласно Конституции гарант социалистической законности, в свою очередь также направлял подчиненным ему прокурорам директивы по поводу предстоявшей кампании⁴. При этом руководящие работники прокуратуры не были пассивными созерцателями беззаконий, а были зачастую их прямыми соучастниками. Так, во время «восстановления социалистической законности» в 1939 г. было установлено, в частности, что в Туркменской ССР «в некоторых случаях прокуроры были активными соучастниками преступников Нодева и Монакова. Например, бывший

¹ Дело № 103007-37 г., протокол № 82 заседания особой тройки УНКВД по Ленинградской области от 9 октября 1937 г. // Ленинградский мартиролог 1937-1938. Т. 2. Илл. 87.

² Архив УФСБ по Ярославской области (без архивной сигнатуры).

³ См.: Юнге М., Биннер Р. От «социально близкого» до «социально опасного элемента»: преступники и социальная чистка советского общества. 1918-1938 гг. // Сталинизм в советской провинции... С. 459-518.

⁴ Документ № 37 в настоящем издании.

врид прокурора Туркменской ССР Мельников, являвшийся членом тройки, совместно с Монаковым допускал необоснованные массовые осуждения граждан, осуждал на тройке лиц, неподсудных последней, и даже больше того, скрыл от Прокуратуры СССР и ЦК КП(б) Туркмении то, что Монаков в его присутствии дал указание о том, чтобы в протоколах тройки не указывать социальное происхождение и положение обвиняемого. А это указание Монаков дал для того, чтобы скрыть от НКВД СССР социальное лицо осужденных»¹.

Но иногда прокуроры вели себя иначе. Так, при прокурорской проверке в УНКВД по Ленинградской области были вскрыты случаи фабрикации дел. Военный прокурор Ленинградского военного округа диввоенюрист Н. Н. Кузнецов предоставил эти материалы За-ковскому, но на них начальник УНКВД наложил резолюцию: «Так было и так будет!», обвинив прокурора во вредительстве и нежелании бороться с врагами народа. В результате 4 августа 1937 г. Кузнецова арестовали².

Заслуживает внимания случай, произошедший в Западно-Сибирском крае. Первый заместитель прокурора края Н. Н. Телятников 12 июля 1937 г. опротестовал решение милицейской тройки от 31 мая 1937 г., приговорившей «социально вредный элемент» к пяти годам ИТЛ; в результате уголовное дело было передано на рассмотрение «кулацкой тройки», вынесшей 3 сентября 1937 г. смертный приговор³.

Ввиду соучастия Вышинского и его прокуроров в организованных государством массовых преступлениях⁴ не вызывает удивления заключение, сделанное в 1954 г. при разборе архива Вышинского:

¹ «Докладная записка военного прокурора войск НКВД Туркменского погранокруга Кошарского прокурору СССР М. И. Панкратьеву и исполняющему должность Главного военного прокурора РККА П. Ф. Гаврилову "Об итогах следствия по делам о нарушениях социалистической законности в органах НКВД Туркменской ССР"» от 23 сентября 1939 г. // История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов / Сост. И. А. Зюзина. М., 2004. Т. 1: Массовые репрессии в СССР. С. 355.

² Викторов Б. А. Без грифа «Секретно»: Записки военного прокурора. М., 1990. С. 205-206; Бобренев В. А. Забытый комиссар // Расправа. Прокурорские судьбы. М., 1990. С. 73-74. — Примеч. А. Г. Теплякова.

³ Архив информационного центра ГУВД в Кемеровской области (далее - АИЦ ГУВД в Кемеровской области). Ф. 10. Оп. 3. Д. 986.

⁴ См.: «Прокурор СССР А. Я. Вышинский генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину и председателю СНК СССР В. М. Молотову об изменениях в процессуальном порядке исполнения приговоров о расстреле» от 11 сентября 1937 г. // РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 579. Л. И.

«Специальная корреспонденция прокурора СССР за 1937 г. была уничтожена

Следует отметить, что отдельной директивой Н. И. Ежова регулировался порядок обращения с имуществом осужденных тройкой к расстрелу². Целью директивы было предупреждение расхищения конфискованного имущества или приведения его в негодность³.

Однако в ходе процессов против чекистов, состоявшихся в течение 1939-1941 гг., обвиняемые признавались в обогащении за счет осужденных. В частности, члены расстрельных команд «покупали на конфискованные деньги спиртные напитки, употреблявшиеся как во время, так и после исполнения расстрелов»⁴.

В Украине инструкции московского центра о применении приказа № 00447, как правило, доводились до областей через органы НКВД УССР. Так, приказы Н. И. Ежова и М. П. Фриновского народный комиссар внутренних дел УССР И. М. Леплевский только снабдил своей подписью и указанием об отправке телеграммы начальникам областных УНКВД⁵. Этот факт указывает на то, что И. М. Леплевский, а затем его преемник А. И. Успенский выступали главным образом как рупор центра. Но тем не менее при помощи многочисленных инструкций они привносили в директивы центра свое видение операции.

В частности, И. М. Леплевский сразу же после начала операции сосредоточил внимание подчиненных на трех пунктах. Во-первых, основной удар должен наноситься по враждебно настроенным группам, а не по отдельным лицам. Для этого проводится усиленная оперативная работа⁶. Таким образом, народный комиссар внутренних дел УССР выполнял распоряжение Н. И. Ежова и его заместителя Л. Н. Вельского⁷.

¹ Khlevniuk О. The History of the Gulag... P. 6.

² «Указание наркома внутренних дел СССР Н. И. Ежова о конфискации имущества лиц, осужденных по приказу № 00447» от 9 сентября 1937 г. // Юнге М., Бордюгов Г. А, Биннер Р. Вертикаль большого террора... С. 205.

³ «Докладная записка военного прокурора войск НКВД Туркменского погранокруга Кошарского прокурору СССР М. И. Панкратьеву и исполняющему должность Главного военного прокурора РККА П. Ф. Гаврилову "Об итогах следствия по делам о нарушениях социалистической законности в органах НКВД Туркменской ССР"» от 23 сентября 1939 г. // История сталинского ГУЛАГа... Т. 1. С. 359.

⁴ Книга памяти жертв политических репрессий. [Ульяновская область]... С. 903, 999.

⁵ Документы № 43-44 в настоящем издании.

⁶ Документ № 55 в настоящем издании.

⁷ Документ № 42 в настоящем издании.

Во-вторых, основное внимание во время операции требовалось уделять особо «пораженным» районам — на транспорте и в приграничных областях, где выявленные целевые группы операции подлежат интенсивному устранению. В частности, Леплевский уже 8 августа критиковал подчиненных: «Слабо изымаются повстанческие националистические кадры. Кроме того, установлено, что [...] арестованные [...] насчитываются единицами»¹. В результате в этот же самый день народный комиссар был проинформирован заместителем начальника УРКМ НКВД УССР Я. 3. Каминским об арестованной банде грабителей, промышлявшей на железной дороге, и о дальнейших запланированных мероприятиях по борьбе с бандитизмом².

Однако это сообщение не успокоило наркома, который 10 августа сделал выговор всем начальникам областных УНКВД за то, что они проводят операцию без учета специфики местностей, одинаково во всех районах, вместо «концентрирования удара по пунктам, пораженным кулацко-враждебным, повстанческим и бандитским элементом»³, а на тройки передают дела по обвинению в антисоветской агитации и мелких уголовников «вместо [...] активных враждебных элементов, терроризирующих население, организаторов уголовно-бандитских групп в городе и на селе»⁴. Неудовлетворительно, согласно Леплевскому, проводилась борьба с антисоветским элементом на транспорте, в особенности на железнодорожных станциях с повышенной аварийностью поездов⁵.

В-третьих, основными группами, по которым наносился удар, являлись националистические группы, активные «церковники и сектанты», а также эсеры⁶.

Для правильного направления удара И. М. Леплевский разработал особые инструкции, в которых для контроля над операцией обязал начальников областных УНКВД каждые 10 дней подавать отчет о проведенных акциях в отношении церквей и сект⁷. При этом такие внешнеполитические факторы, как военная опасность и обеспечение безопасности границы, играли в этих инструкциях не последнюю роль⁸.

¹ Документы № 49 и 55 в настоящем издании.

² Документ № 50 в настоящем издании.

³ Документ № 51 в настоящем издании.

⁴ Там же.

⁵ Там же.

⁶ Документы № 52, 54, 56 в настоящем издании.

⁷ Документ № 52 в настоящем издании.

⁸ Там же.

Для активизации репрессий имели значение и внутренние факторы, например, подготовка к выборам в Верховный Совет СССР или подготовка к празднованию двадцатой годовщины Октябрьской революции. Так, в директивах НКВД УССР, при поддержке центра, все время упоминалось об опасности, исходившей от антисоветских элементов, и указывалось на активное применение репрессивных мер согласно приказу № 00447

Отдельными директивами регулировалась борьба с эсеровским подпольем². Заместитель наркома внутренних дел УССР М. А. Степанов в телеграмме, разосланной 1 октября 1937 г. всем начальникам облуправлений НКВД, указывал на невыполнение приказа Н. И. Ежова о ликвидации эсеровского подполья и требовал выявлять эсеров как в городе, так и в деревне, как на фабриках и заводах, так и в колхозах³.

Не меньшее значение И. М. Леплевский и его заместитель М. А. Степанов придавали борьбе с «организованной» преступностью, в первую очередь с преступлениями в экономической сфере — растраты, хищения социалистического имущества, спекуляция⁴. Степанов придерживался мнения, что теперь у органов есть все необходимое, чтобы окончательно ликвидировать воровство. Наблюдавшийся рост краж он объяснял недостаточной организованностью милиции, а не системными ошибками⁵.

Двадцатилетний юбилей Октябрьской революции также давал повод к усилению борьбы с бандгруппами в городе и деревне, равно как и для очистки городов от социальных маргиналов, таких, как «деклассированные без паспорта», «бродячие элементы» и «беспризорные». Чтобы гарантировать «обеспечение порядка и чистоты», использовались одновременно «кулацкая» и милицейская тройки⁶.

В заключение следует отметить, что приказ № 00447 не всегда четко упоминается в инструкциях как легитимная основа карательных действий, что придавало гибкости акциям НКВД и помогало задействовать другие внесудебные органы и судебную систему. Однозначное отнесение ряда статистических данных к приказу осложняется тем, что в отношении репрессированных националистов, а также «церковников» и «сектантов» велся двойной учет. С одной стороны,

¹ Документы № 57, 64, 70 в настоящем издании.

² Документ № 60 в настоящем издании.

³ Там же.

⁴ Документы № 58-59,67 в настоящем издании.

⁵ Документ № 68 в настоящем издании.

⁶ Документ № 70 в настоящем издании.

сведения о них фигурировали в отчетах особой строкой, с другой — включались в итоговые цифры операции по приказу. В результате абсолютные цифры то совпадают с подсчетами результатов «кулацкой операции», то расходятся между собой.

2.2. МЕХАНИЗМ УВЕЛИЧЕНИЯ ЛИМИТОВ

Выделение московским центром лимитов на проведение репрессий республикам, краям и областям является одной из отличительных черт «кулацкой операции». При этом выделенные лимиты по ходу операции неоднократно корректировались.

Просьба начальника УНКВД по Западной области В. А. Каруцко-го, датированная 1 августа 1937 г., является, по сути, первым обращением об увеличении лимита к руководству НКВД и ЦК ВКП(б)¹. В последующие месяцы такого рода просьбы захлестнут центр. Однако особенность вышеуказанного документа заключается в том, что он был подготовлен до начала операции. В. А. Каруцкий, назначенный начальником УНКВД по Западной области², своей просьбой отреагировал на уменьшение ранее выделенного лимита. Так, по первой категории лимит уменьшался с 3300 чел. до 1 тыс., а по второй категории — с 7700 чел. до 5000³.

Обосновывалось ходатайство об увеличении лимита неудовлетворительной регистрацией врагов народа и «чрезвычайной засоренностью Западной области» контрреволюционными и уголовными элементами. Вину за это он возлагал прежде всего на бывшее «право-троцкистское» руководство области. Речь идет о смещенном в июне 1937 г. со своего поста «местном нотабле» (выражение Дж. Гетти) И. П. Румянцеве, который в течение 1929-1937 гг. являлся всемогущим первым секретарем обкома ВКП(б). В качестве дополнитель

¹ «Телеграмма начальника УНКВД по Западной области В. А. Каруц-кого наркому внутренних дел СССР Н. И. Ежову и заместителю наркома внутренних дел СССР М. П. Фриновскому» от 1 августа 1937 г. // Юнге М., Бордюгов Г. А., Биннер Р. Вертикаль большого террора... С. 169-171.

² В. А. Каруцкий в июле 1936 г. был снят с должности начальника УНКВД по Западно-Сибирскому краю из-за алкоголизма, профессиональной болезни сотрудников НКВД, и рассматривал должность в Западной области как возможность реабилитации. См.: Тепляков А. Г. Персонал и повседневность Новосибирского УНКВД в 1936-1938 гг. // Минувшее. 1997. № 21. С. 243.

³ «Телеграмма начальника УНКВД по Западной области В. А. Каруц-кого наркому внутренних дел СССР Н. И. Ежову и заместителю наркома внутренних дел СССР М. П. Фриновскому» от 1 августа 1937 г. // Юнге М., Бордюгов Г. А., Биннер Р. Вертикаль большого террора... С. 169-171.

ного аргумента в пользу повышения лимита Каруцкий приводил географическое положение Западной области как «приграничной и являющейся ближайшим тылом»¹.

«Чисткам» приграничных областей во второй половине 1930-х гг. уделялось повышенное внимание. С середины 1935 г. НКВД депортировал из пограничных районов (Украина, Ленинград, Карелия, Азербайджан и Северный Кавказ) «социально опасные элементы», представителей «враждебных наций» (поляков, немцев) и прежде всего бывших кулаков, подозревавшихся в нелояльности к Советскому государству и рассматривавшихся в качестве потенциальной «пятой колонны»².

«Цепь доказательств» Каруцкого была поддержана новым первым секретарем обкома ВКП(б) Д. С. Коротченко в письме Ежову от 3 августа 1937 г.³ В частности, он указывал, что огромное количество контрреволюционеров, кулаков и уголовников «могут стать проблемой в случае войны ввиду близости к фронту»⁴.

Доказательства партийного и чекистского функционеров убедили Ежова, который в письме Сталину от 11 августа 1937 г. высказался за удовлетворение просьбы о повышении лимита для Западной области⁵.

В августе 1937 г. в адрес руководства НКВД СССР и ЦК ВКП(б) поступили новые ходатайства из провинции о повышении выделенных лимитов, подкрепленные доказательствами.

Например, просьбы начальника УНКВД по Орджоникидзевской области П. Ф. Булаха и начальника УНКВД по Московской области С. Ф. Реденса основывались на активизации контрреволюционных элементов, в частности, на распространении ими слухов об острой нужде советской власти в рабочей силе для великих строек социализма, о близкой войне, а также о не имевших аналогов преследованиях национальных меньшинств⁶.

¹ Юнге М., Бордюгов Г. А., Биннер Р. Вертикаль большого террора... С. 169-171.

² Самая крупная «чистка» в пограничных зонах прошла в сентябре-октябре 1937 г., когда 171 781 кореец был переселен из Дальневосточного края в Казахстан и Узбекистан. Khlevniuk О. The History of the Gulag... P. 147-148.

³ Маннинг P. Массовая операция против «кулаков» и преступных элементов: апогей Великой чистки на Смоленщине // Сталинизм в российской провинции. Смоленские архивные документы в прочтении зарубежных и российских историков / Сост. Е. В. Кодин. Смоленск, 1999. С. 239-241.