Василий Геннадиевич - как оно было

Ребята, знаю, что глава долго. Но у меня тут столько всего приключилось. Скорее всего я уеду жить в Киев, без родителей конечно же. Так что у меня куча дел навалилось и проблем. Надеюсь на ваше понимание и терпение. Поверьте, у меня уже в голове 5 идей для фанфиков новых отложено.

 

Я не жалуюсь на свою жизнь в клане и совершенно доволен тем, что меня, обычного оборванца из детдома, забрали к себе почти 15 лет назад. Тогда мне было всего десять и я совершенно не догадывался о том, кем являюсь на самом деле.

С первых дней прибывания в клане я понял, что как и везде, здесь работает определенная иерархия, жестокая и непоколебимая, со своими правилами и нюансами, которые могли бы удивить обычного человека. Но я же не был таковым. Меня распределили под опеку в семью с одним ребенком, отдали в местную государственную школу, где я учился до выпуска. Потом же клан самостоятельно выбрал мне профессию и заставил поступать в университет. Отказать я не мог, потому что прекрасно помнил, насколько ужасно было там, на улице. Не хотелось возвращаться в те обшарпанные стены, где дети нюхают клей и попрошайничают, воруют и голодают, отдавая полученное в общак.

Даже не помню своего первого человеческого имени. Всю осознанную жизнь я реагировал на имя Вася, хоть оно мне крайне не нравилось.Мне сменили документы в первые же дни после обследования у врача клана. Пожилой мужчина с улыбкой сообщил тогда, что я принадлежу к среднему классу и могу в будущем принести пользу своей новой семье. В какой-то степени все вокруг считались родственниками и имели теплые отношения между собой. Носителей звериного гена не так много, поэтому они держатся особняком, пытаясь развиваться во благо своего мини общества. Я же не чувствовал себя одним из них. Думаю, это психологическое. Каждый пытался угодить, принести пользу, показать себя. А я не любил привлекать к себе внимание, вел себя, словно серая мышка, которая просто работает и ничего из себя не представляет. Но мое спокойствие разрушил сын главы клана - Анатолий, который выбрал меня как дырку, которую можно трахать, когда хочется. Остальные мне завидовали и за спинами обсуждали, что я не достоин подобной чести. Но я лично не видел ничего благородного в подставливании жопы такому эгоисту. Приходилось убеждать себя и других, что я горжусь и доволен положением вещей. Но в глубине души хотелось выть от отвращения к самому себе и безысходности положения. Никто особо и не лип ко мне, но я прекрасно видел эти похотливые и липкие взгляды некоторых особей, которые точно ждали, когда же я Толику надоем.

В клане все строилось на жестокой иерархии. Внизу всех были рабочие или прислуга - те, у кого процент звериного гена был меньше 50%. В основном это была самая широкая прослойка. Потом шел средний класс с показателем гена до 70-ти %, в основном работающие на благо клана и занимающие невысокие посты. В элиту попадали те, у кого звериного гена было до 90%, это в основном были руководители, начальники и принимали участие в создании законов, слежению за порядком. В ряды неприкасаемых попадали те, у кого было больше 91% гена-мутанта. Толик был как раз из самой высшей прослойки. На его плечи была взвалена огромная ответственность и сила, власть, которой нельзя было перечить. Именно из-за этого никто не сомневался в действиях неприкасаемых, потому что только они могли частично преобразовывать свою внешность. Для остальных такие мутации были невозможны.

И исходя из всего этого было так странно, что именно меня выбрал сын главы. Но мне оставалось только извлекать выгоду из таких деловых отношений. Я давал ему всегда и везде, а взамен получал возможность отказывать всем прослойкам иерархии в близости. Не смотря на то, что я всегда был обычным и невзрачным, в девственниках не засиживался. И именно благодаря своему опыту с Толиком было проще, потому что он ни с кем никогда не церемонился. Ему не важен был комфорт партнера, только он сам. Но появление Жени всколыхнуло клан. Толик сразу же дал мне понять, что не желает пересекаться со мной лишний раз в главном здании сообщества. Да и мне было в радость, не люблю я широкомасштабные праздники, которые так любит устраивать глава клана.

Я впервые появился на публике только на похоронах Инны, которую по старинным обычаям сожгли. Меня подобный исход не удивлял, я знал, на что способны такие дефектные особи. У нас всегда возникают проблемы с усмирением эмоций и чувств, это как побочное действие от лекарств. Хоть каждый человек со звериным геном с детства обучался контролю, в экстремальных условиях все предохранители перегорали. А у неприкасаемых нет тормозов совсем.

Даже не представляю, что было бы с моими мозгами, будь я хотя бы элитой, потому что чем выше процент звериного гена, тем более ты не управляем. А я всегда отождествлял себя с людьми, потому что был больше похож на них. Такой же хилый и слабый, только шесть обостренных чувств и хорошая реакция выдавали меня.

И жил бы я себе хорошо, спокойно и тихо, если бы не Гавриил - один из элиты, близкий друг Толика. Этот ужасный мужчина, не на много старше меня, неуравновешенной и совершенно непонятный для моей логики. Он появился в клане относительно недавно - всего лишь год назад. Тогда я уже был подстилкой Толика и соответственно был для всех недосягаем. Другие неприкасаемые на меня не смотрели, считая скучным. С этим я был очень даже согласен. Только на душе было ужасно неспокойно, когда Гавриил находился рядом. Смотреть же ему в глаза я боялся еще больше, потому что чувствовал, как неосознанно реагирую на сильного представителя своего вида.

Гавриил был крайне неоднозначным персонажем в клане. Он сильно похож на того же Толика. Видимо, из-за этого эти двое быстро поладили между собой. Я же избегал этого субъекта, как черт ладана. Пугал он меня своей молчаливостью, надменным взглядом и аурой отчужденности. Как только Толик разорвал со мной всякого рода отношения, мне пришло приглашение о создании временного союза от того же Гавриила. Только отказать ему я не имел права - он сословием выше. Зато избегать его мне никто не запрещал. Этот субъект начал появляться везде, где я отдыхал, гулял, покупал продукты. Даже на работу пару раз заявился. Это было, наверное, забавно наблюдать со стороны, как я бегал по зданию офиса и ищу, где бы спрятаться.

Гавриил, или просто Гавр, был достаточно рослым мужчиной с развитой мускулатурой. Он любит носить клетчатые рубашки, рукава которой были постоянно закатаны, а пару верхних пуговиц - расстегнуты. В его гардеробе кажется не было брюк, одни джинсы разных фасонов. При виде него в голове сразу всплывает образ канадского лесоруба, с усами и бородой, отросшими волосами светло-русого цвета. Только топора или пилы не хватает. Да, руки у Гавра были очень жилистыми и крепкими. Особенно это было заметно по тому, как натягиваются рукава на плечах. Черты лица этого мужчины крайне суровы, словно слеплены из острых углов.

И не будь я упертым бараном, то признал, что такой типаж мне очень даже нравится. Но я так просто не сдаюсь. Гавр, имя какое-то совершенно не славянское, отталкивал своей назойливостью и молчанием. На публике он особо не проявлял инициативу, ограничиваясь рамками дозволенного, но даже я понимал, что рано или поздно у него закончится терпение.

Гавр уехал в другой город по заданию клана, что давало возможность спокойно дышать хоть какое-то время. Может, я и параноик, но отсутствие этого человека рядом способствовало душевному равновесию. Он был красив и успешен, имел не мало связей и от чего-то обратил внимание на такого простака, как я. У меня хоть и есть чувство собственного достоинства, но я так же могу трезво оценивать ситуацию и шансы. Возможно, Гавр хочет узнать, что же во мне нашел Толик. Этим вопросом до сих пор задаются все. Но подставлять зад ради простого любопытства я не собираюсь. Однако, как я уже говорил сам себе, отказывать высшему сословию не имею права. Я могу только надеяться на то, что достану Гавриила и он утратит ко мне интерес в постоянной беготне.

Как только Гавр уехал, в мою сторону сразу же начались поползновения со стороны излишне назойливых особей. Но дело все происходило на похоронах, поэтому смелости и глупости так никто и не набрался. Однако, взгляды на себе я ощущал постоянно, где бы не находился. Спасало лишь то, что Женя прилип ко мне, спасаясь от одиночества и непонимания того, что происходит. Толик вроде как остыл и даже не смотрел в мою сторону, делая вид, словно я - пустое место. На деле так оно и есть. Таких, как я, в клане много. Я никогда не стремлюсь выделяться - сливаясь с остальными. Даже оценки пытался получать наравне с остальными. Потому что быть другим - означает привлекать нужный и не очень интерес. А здесь, как и в звериной стае, каждый задавливает того, кто лучше.

Но я же Вася, мне не может везти постоянно. Я и так ходил нервный из-за смерти Инны, так еще и атмосфера в главном здании не располагала. Заговорившись с Женей, потерял всякую элементарную бдительность и в последний момент заметил высокую темную фигуру Гавра, облаченную в дорогой черный костюм. Его волосы как всегда были зачесаны на бок и уложены гелем. Он скрестил руки на груди, слегка хмурясь. Видимо, пытается с такого расстояния расслышать суть разговора. Его губы сомкнулись в тонкую линию. Он казался таким уставшим и раздраженным в этот момент. Но эти глаза, они полны решимости, какой-то злобы и недовольства. и я понимаю, что мне конец, теперь уже точно.

У меня сложилось такое впечатление, что в задницу подвели 220 Вольт. По телу пробежали нехорошие мурашки. Сглатываю, чувствуя холодок. Не понимаю почему, но в мгновение я накинул обратно на себя все панцири, которые были, все барьеры. Улыбка медленно сползла с моего лица. А Женя удивленно смотрит на меня, ничего не понимая. Я же ошарашен не меньше. В голове бьется только одна мысль - бежать. Хоть это и глупо - убегать от хищника. Но не сдаваться же без боя.

И я позорно сбегаю, мчась по идеальному газону в сторону паркинга, где стоит в гараже моя машина. Женя что-то кричит мне в спину, но плевать, на все и на всех. Сейчас почему-то слишком страшно оглядываться назад. Дыхалки не хватает, мышцы неприятно ноют от бега в туфлях. Ужасно не комфортно убегать в костюме, но зато остается мне меньше метров до заветной дверцы автомобиля.

И я не добегаю каких-то десять метров, когда в меня мощным толчком с разбега влетает массивная фигура Гавра, больно придавливая к бетонной стене паркинга. Он загнанно дышит мне на ухо, сжимая свои руки на моих, заламывая за спину и не давая двинуться. У меня же горят легкие и сильно болит вся левая часть, особенно щека, которой я приложился по бетону. Гавр же тихо и довольно хмыкает, но не отлипает, наваливаясь всей своей массой. Я хоть и не маленький, но по габаритам все же уступаю.

- Куда же так бежишь? Неужели появились настолько срочные дела? - язвительно комментирует он мой неудачный побег.

- Да так, решил размяться. Давно не тренировался, мышцы в тонус привести надо, - отвечаю будничным тоном, пытаясь пошевелить руками, да только Гавр выворачивает кисти еще сильнее, заставляя меня поморщиться и зашипеть.

- Ты так уже несколько недель спринтом от меня бегаешь. Неужели я тебя чем-то так не устраиваю? - он отталкивается от меня, давая возможность вздохнуть полной грудью. - Или все еще по Толику сохнешь?

Недовольно и медленно поворачиваюсь к Гавру лицом. Приходится немного задирать голову, потому что мужчина выше меня, всего каких-то 5-6 сантиметров. Он нависает надо мной, руками опираясь по обе стороны от грудной клетки. Не могу восстановить дыхание от быстрого бега с непривычки. Бок колит, а сердце все никак не успокоится.

- Даже если и сохну, то это никого кроме меня не касается, - нагло вру прямо в его серые глаза.

Он недовольно кривится, но с места не сдвигается, гипнотизируя взглядом, жадно вдыхает мой воздух и сильно щурится.

- Ты же не можешь мне отказать. Сам знаешь, - довольно лыбится Гавр, приближаясь ко мне всем корпусом.

- Зато я могу найти кого-то другого, - ехидничаю в ответ, не пасуя задних.

Ему явно не нравится, что я не раскисаю лужицей у его ног. Да я бы лег перед таким самцом, да только гордость не позволяет.

- Никто другой не захочет потом драться со мной за твою несчастную тушку, Вася, - мужчина выплевывает мне эту фразу буквально в лицо, опаляя кожу горячим дыханием.

Решил меня унизить? Да ладно тебе, Гавр, и не такое слышал в свой адрес.

- Зачем же тебе порченый товар? Интересно стало, вдруг у меня дырка золотая?

Гавриил все больше звереет и я явственно чувствую, чем он будет отыгрываться на мне. Потому что это самое “что-то” упирается мне в бедро, довольно ощутимо. Меня медленно обдает ароматом его дорогого одеколона и кажется все вокруг пропитано запахом этого мужчины, даже я сам.

- Я тебя хочу. Думаю, этого для тебя должно быть достаточно.

Ох, как мелочно.

- Я тебе не шлюха, Гавриил, чтобы подставлять свой зад каждому, кто захочет, - мы смотрим друг другу в глаза. Он - с недовольством. Я - с раздражением. И мне становится дурно от накалившейся ситуации. Я не хочу тут стоять с ним.

- Я не хочу тут стоять с тобой, - озвучиваю собственные мысли раньше, чем понимаю, что говорю это вслух.

Глаза Гавра опасно блестят и сужаются. Его руки с силой и злобой цепляются за пиджак и прижимают к себе. Больно стукаюсь головой, но пытаюсь не подать виду, внимательно следя за его реакцией.

- Ты будешь МОЕЙ шлюхой, Вася. Это надолго, поверь мне. И готовь свою задницу. Хотя, нет. Я сам тебя подготовлю, - Гавр хищно скалится и довольно трется об меня своей эрекцией.

Не знаю, отобразилось ли у меня что-то на лице, но в душе - сердце ухнуло вниз, а в горле застрял ком обиды и разочарования. Он такой же, как и все остальные, лишь бы удовлетворить свою похоть. И со страхом понимаю, что проще дать ему то, что он хочет. Может тогда я избавлюсь этой навязчивой глыбы. Хочется закрыть глаза, так сильно хочется…

Гавр, в отличие от меня, не зависает в своих мыслях, а впивается в мои губы, требовательно и больно, заставляя в замешательстве раскрыть рот. Он проталкивает свой язык, касаясь неба и ряда зубов, с нажимом проталкиваясь глубже, ждет реакции. Но я не отвечаю ему, равнодушно ожидая неизбежного.

И ему это настолько не нравится, что Гавриил просто переворачивает меня спиной к себе. Я снова встречаюсь лицом к бетонной стеной парковки. До ужаса противно понимать, что я в его глазах не достоин хотя бы горизонтальной поверхности. И все верно. Все правильно. Так и должно быть, мне кажется.

Мужчина довольно рычит, заметив, что сопротивления нет никакого. Он сдергивает с меня пиджак вместе с рубашкой, совершенно не заботясь о разлетевшихся по сторонам пуговицах. Горячие пальцы с нажимом гладят бока. Левой рукой он фиксирует мою голову, запрокидывая ее назад и держа за пряди, а правой спокойно и уверенно расстегивает ширинку на брюках. Ткань бесформенной лужицей падает вниз, на туфли. Следом опускаются и трусы.

- Расставь шире ноги, - шепчет Гавр.

И я слушаюсь, покорно давая доступ к своему телу. Не смотря на все свои убеждения, тело жаждет внимания и собственный член уже стоит. Выгибаюсь назад, чтобы избавиться от неприятных касаний в шершавой поверхностью бетона. На руки все равно, и так уже есть первые царапины на ладонях. Закусываю губу от жуткого унижения, когда слышу приглушенное хмыканье за спиной. Гавр шумно дышит, покусывая каждый позвонок, облизывая языком вдоль хребта, оставляя неприютный прохладный след, который вызывает мурашки. Его зубы смыкаются на загривке, несильно прикусывая кожу.

И я балдею от этого всего. Спина и шея - самые чувствительные эрогенные зоны. Неприятно признавать самому себе, но блядская натура берет верх, принимая сильнейшего и отдаваясь на его милость. Но эту стадию мы уже проходили. Как только секс закончится - я снова буду от него бегать в надежде, что пронесет.

Неприятное чувство перекрывает дымку удовольствия и возвращает на парковку. Распирающее чувство в заднем проходе от смазанных слюной пальцев - не мой фетиш. Но Гавру, кажется, сейчас совершенно наплевать на все, он методично растягивает меня, медленно, погружая пальцы внутрь и наблюдая за самим процессом. К двум пальцам присоединяется третий, а потом и четвертый. Шиплю, чувствуя, что натягиваюсь до предела. Жжение и дискомфорт и никакого удовольствия. Член уже давно обмяк и дурман выветрился из головы, зато осталась одна единственная мысль, что нужно перетерпеть это все.

Глухо вскрикиваю, когда чувствую сильнейшую боль в области шеи. Гавр вгрызается в кожу, прокусывая до крови. Перед глазами плывет, а в теле поднимается непонятный жар и дурман, меня ведет. Крупный член медленно погружается в растянутый анус, неприятно и мучительно растягивая стенки до предела. Еще немного и порвет. Со свистом выдыхаю, когда чувствую задницей его бедра. Даже не могу понять в этот момент, где болит больше…

Но Гавр не жалеет ни себя, ни меня. Он нагибает меня, заставляя сильнее прогнуться, и мелкими плавными толчками начинает двигаться. Ничего кроме шипения и болезненных всхлипов из горла не вылетает. Ни о каком удовольствии речи не идет. И мужчина явно этим не доволен. Его челюсти размыкаются и он отпускает шею, мягко зализывая след от укуса, пробуя солоноватую кровь. Мне становится дурно от сильного запаха тела и духов. Дышу через раз, пытаясь не морщиться и расслабить мышцы. Через пару толчков дело идет лучше и член уже спокойно таранит анус, погружаясь на всю длину. Я вою, чувствуя, насколько болезненно и в то же время приятно. Внутри все наливается свинцом, тянет, до дрожи пробирает ощущение наполненности.

И Гавр отпускает себя, давая волю желанию, двигаясь с силой, не церемонясь. Ему не важно, что я останусь весь в царапинах из-за бетона. Руки и так саднит, приходится опереться грудью, потому что ноги дрожат и не выдерживают бешеного ритма. Прогибаюсь с каждым движением назад, пытаюсь уйти от проникновения. Я чувствую, насколько глубоко он двигается внутри, вызывая тошноту и головокружение. Собственный член встает, но поласкать себя нет никаких сил. Гавр звереет, рычит, кусается, вбиваясь с такой силой, что косточки таза болят. Мне сложно держаться на месте, потому что его тело больше и мощнее, прижимает меня слишком плотно, не давая и шанса удовлетворить себя самостоятельно.

Мне кажется, что нас слышал весь дом, потому что под конец я кажется выл, словно дикое животное, выпячивая задницу, чтобы его член снова и снова попадал по простате. Гавр, искусал всю мою спину, со звериной похотью и силой ебя до громких хлопков кожи о кожу. Он кончает первым, в меня, обильно и долго, не давая пошевелиться. Я же кончаю через пару секунд, когда все же достаю рукой до члена и делаю всего несколько рваных движений.

Мы оба загнанно дышим. Гавриил лениво обнимает меня, прижимаясь к спине. Недовольно шиплю, потому что кожа болит. Его член неприятно распирает внутри, не давая отстраниться еще некоторое время. В голове пустота, звенящая и темная.

- Я лучше него, - шепчет Гавр, легонько прикусывая мой загривок. И это не вопрос, а утверждение. Он не ждет, что я что-то отвечу. Эта фраза - словно клеймо над моей головой.

Только сейчас понимаю, что чувствую его горячую кожу на своей. Когда успел раздеться - не помню. Становится ужасно жарко, и так температура тела высокая. Но он не спешит шевелиться или одеваться, а лениво поглаживает пальцами низ живота, касаясь волосяной дорожки. Пытаюсь выпрямить спину, но скручиваюсь обратно, чувствуя, как поясницу начинает болезненно простреливать.

- Ты тяжелый, - недовольно веду плечом, скидывая чужой подбородок. Чувствую же, что член внутри уже не распирает, но Гавр от чего-то не спешит выходить. - Да и стоять тут долго я не намерен.

- Я вообще-то тебя пометил, - мужчина недовольно бурчит, собственнически сжимая пальцы на моей заднице.

- Я почувствовал, - касаюсь укуса, который уже успел покрыться корочкой. Кожу неприятно стянуло, - но это ничего не меняет. Я свободный.

- Может, для тебя ничего не изменилось, зато никто не будет трогать мою собственность, - Гавр медленно выходит из меня, на что я морщусь - ощущения не из приятных.

Ноги до ужаса трясутся от слабости, а колечко ануса противно жжет. Еле как натягиваю белье и брюки, хоть и тяжело согнуться.

- Давай мы пропустим момент повышенного интереса и перейдем к стадии равнодушного расставания, - так и хочется добавить: “как это всегда бывает”.

Но Гавр, кажется, наотрез отказывается понимать мои намеки. Он хватает меня за руку и смотрит в мои глаза взбешенно:

- Я же сказал, готовь свою задницу. С сегодняшнего дня ты - моя личная шлюха. Можешь думать что угодно, но трахать тебя буду только я. Надеюсь, ты меня понял и не нужно объяснять, чем чреваты последствия.

Мы играем в гляделки некоторое время, но я сдаюсь первым из-за усталости и раздражения. Он стоит почти полностью раздетый, только черные джинсы каким-то чудом сидят на его бедрах.

- Если поймаешь в следующий раз, тогда и получишь десерт, - мило улыбаюсь в ответ и неожиданно для себя самого двигаю коленом прямо в пах Гавру, на что тот сдавленно охает и оседает на пол. А я зря время не теряю, и иду как можно быстрее к машине. Садиться на мягкое сидение автомобиля ужасно больно, но пересиливаю себя и поворачиваю ключ зажигания, чтобы в ту же секунду сорваться с места...

15. Это самое "не правильно"

- Я не собираюсь сидеть в твоей квартире вечно, - голос звучит ровно, спокойно и холодно, в то самое время когда Толик гневно сверлит меня глазами, опираясь спиной о косяк кухонной двери. Скрещивает руки на груди.

Я же мирно попиваю кофе с утра. Да, день уже не задался, особенно после гневной тирады о том, что мне нет надобности работать и куда лучше для его нервной системы, если я буду сидеть дома. Испорченное настроение Толика не добавляет энтузиазма ситуации.

- В нашей квартире, - поправил он, хмуря густые брови.

- Не смотри на меня так. Не страшно, - вру, немного страшно. Но после неудачного покушения, мой любовник не прибегал к жестким мерам контроля. Я расслабился, но бдительности не теряю. Мало ли.

- Мне кажется, ты забываешься, - уже откровенно с агрессией отвечает Толик.

Ставлю пустую белую чашку на блюдечко с тихим характерным стуком. С ним всегда так. Как только начинаешь проявлять вольность, так тут же тебя затягивает веревками ограничений, которые приемлемы только для этого мужчины.

- Я взрослый мужчина. У меня есть собственные желания. Нет, мне приятно, что ты тратишь на мое содержание кучу денег, но чувство собственного достоинства все же никуда не делось. Мне хочется зарабатывать самому, даже если зарплата не самая большая. Можешь хоть в этот раз уважать мое решение? Я же не прошу чего-то невозможного и точно никуда убегать не собираюсь, - куда же денусь, мы не грыземся по мелочам, секс отменный. Я даже к ужасному характеру Толика привык, но, знают Боги, как он меня бесит!

- Мы уже говорили об этом и, кажется, все решили.

- Решили? Ты заткнул мне рот и разложил на первой вертикальной поверхности, Толик, - встаю из-за стола и так же спокойно смотрю в потемневшие глаза. Ох, как он бесится. - Ты, может, все решил, но меня это не устраивает.

- Зачем злить меня с самого утра? Неужели нельзя отложить этот разговор на вечер? Теперь весь день будут страдать твои бывшие коллеги, - мужчина не сдвигается с места и наблюдает за тем, как чашка из-под кофе исчезает на дне раковины.

- Потому что вечером ты опять же разлаживаешь* меня на ближайшей горизонтальной поверхности или утащишь спать. Потом тебя пушечным выстрелом не разбудишь. Знаю я твои уловки. Не прокатит. Пусть люди мучаются тоже, раз мне не весело, - а что такого? Как только у Толика находится свободная минутка, то ни до каких разговоров не доходит. Мы вообще говорим не так часто, что бесит.

- Женя, - предупреждающе тянет он, нервно дергая плечом.

- Что Женя? Можешь думать, что я истеричка или что похуже, но мне надоело сидеть в этих стенах. Даже домашних животных выгуливают, а меня никуда без конвоя не выпускают. Никакой свободы передвижения. Толь, давай найдем компромисс. У меня уже нет сил и желания ругаться, особенно зная, что будет с мебелью после такого разговора.

И то верно. Помню, как я впервые заикнулся о работе, Толик на отрез отказался меня слушать. Я тогда еще не совсем понимал, как нужно общаться с этим человеком, чтобы все обошлось без жертв. В общем, началось все с моих криков и претензий, а закончилось погромом личного кабинета любовника. Тогда он разбил со злости все, абсолютно ВСЕ! Меня тогда знатно потряхивало. Зато последствия для меня были не такими плачевными, всего лишь ходить на следующий день было сложно.

Толик глубоко вздохнул, прикрывая глаза. Ему скоро на работу, так он уже давно ходил по дому в деловом костюме, осталось только пиджак надеть.

- Хорошо, я подумаю над третьим вариантом. Но ничего не обещаю, - мужчина открыл глаза, которые медленно, но верно возвращались в обычный карий цвет. Значит, успокоился. - Мне уже пора. Поцелуй перед уходом?

Толик покосился на меня и уголки его губ поползли в верх, но так и не стали полноценной улыбкой. Он уже знает ответ.

- И не надейся, - так же сдержанно отвечаю, при этом гаденько улыбаясь. Мне иногда кажется, что такие сцены его очень даже веселят, но не огрызнуться я просто не могу.

- Что и следовало ожидать, - Толик само спокойствие. В последнее время он куда сдержаннее и проще относится ко всему вокруг, даже на мои реплики не всегда реагирует. Свыкся, наверное. Печально осознавать, но я могу только говорить, а сделать что-то не в состоянии.

Он уходит тихо, я же не провожаю его. Что бы там мужчина не говорил, но супругами нас называть язык не поворачивается. Это больше похоже на необходимое сожительство, во всяком случае для меня. Необъятной любви с моей стороны не приключилось. Я все так же не доволен ситуацией, но остается только привыкать к ней. Погрузившись в ранее неизвестный мир, я был неприятно удивлен шаткостью всей клановой системы. Без отдачи и веры эта пирамида рухнет за считанные дни. Но Толик держит каждого в ежовых рукавицах. Уж не понимаю, почему все так его любят, он же садист чертов.

Но жаловаться мне, в общем-то, не на что. В моем распоряжении есть бассейн, спортзал, библиотека, огромный плазменный экран, на котором приятно играть в игры. Но это ничто, по сравнению с миром за дверью, особенно если эту дверь самостоятельно открыть не дают. Если необходимо выйти в магазин или просто прогуляться, за мной следуют как минимум двое, не считая водителя. Сначала я относился к этому с пониманием и равнодушием, но посторонние косые взгляды сильно нервируют. Словно я какая-то важная особа. Для Толика может и так, но не для обычных людей. И мне хочется жить простой жизнью, зарабатывать деньги, покупать одежду (без вмешательства любовника). Он же целыми днями пропадает на работе и приходит довольно поздно. Еще и меня заставляет его ждать, потому что если я засыпаю раньше, то он будит посреди ночи, а потом не дает сомкнуть глаз до самого рассвета. Как Толик высыпается с таким ритмом жизни - не понимаю. Иногда приходится отбиваться от приставаний, потому что задница болит до такой степени, что сидеть на подушке тяжко. Он, зачастую, недовольно морщится, но не отлипает, продолжая тискать. Сначала я боялся, что не смотря на просьбы, меня скрутят и отымеют, но Толик не трогал. Это вызывало определенное доверие к нему. Он свое слово держит. Я же не злоупотреблял отказами. Когда мне пару недель желательно было не напрягаться, он терпел до последнего, срываясь на всех, даже на мне. А когда врач прямым текстом объявил о моей полной боевой готовности - было страшно и в то же время волнительно. В сумме секса между нами не было около месяца. Толик отомстил мне сполна за подобное воздержание.

Я помираю со скуки весь день, пока не приходит он. И страшно признать, но это уже входит в привычку - ждать его с работы. Ждать, потому что в этой огромной квартире слишком много места для меня одного. Ждать, потому что так теплее на душе. Ждать, потому что это стало привычным, естественным.

Толик приходит позднее обычного. Я даже слегка заволновался, но виду не подавал. Вообще, думаю, он считает меня куском стекла, потому что я редко возмущаюсь, повышаю голос или показываю эмоции. С ним так легче уживаться. Мужчина сам по себе флегматичен в быту, я же беру с него пример. Это сглаживает многие углы в наших отношениях. Отношениях? Принудительное затворничество сложно как-то назвать.

- Я думал, ты уже спишь. Четыре утра все-таки, - Толик зевает, медленно расстегивая пуговицы рубашки.

- Не спалось, - только и отвечаю, оставаясь сидеть на диване в гостиной. Телевизор все так же работает, ярко светя в темном помещении. И какое-то неприятное чувство всегда возникает в такие моменты. Толик никогда не рассказывает, где бывает в такое время. Не то, чтобы я стремился узнать, но так хочется спросить иногда.

- Ясно, - устало отвечает и тащит меня за руку в спальню, предварительно выключая телевизор пультом.

И мы молча идем спать, без лишних разговоров. Так и хочется спросить о том, что же он решил по поводу работы, но не решаюсь его трогать. Сейчас прекрасно видно, насколько он устал. Становится по-человечески жаль, вот и молчу. Да, именно жаль.

- Думаю, что я смогу тебя вернуть в рабочую атмосферу, - Толик говорит тихо, но уверенно. Я даже сначала не понимаю, про что это он. Но сонный мозг заторможено* начинает работать. Я чуть не подпрыгиваю на кровати от радости.

- И что? - поворачиваюсь к мужчине лицом. Во тьме комнаты ничего не видно, но я знаю, что его нечеловеческое зрение в этом плане куда лучше.

- Я разрешу тебе работать только в одном случае. Тебе это может не понравиться, но другого варианта я не рассматриваю, - тихий голос убаюкивает, такой хриплый. Приходится через силу открывать глаза, чтобы не заснуть.

- Говори уже, - не сдерживаю интереса в голосе, Толик же хмыкает и притягивает к себе. Не люблю так лежать, в непосредственной близости, лицом к лицу.

- Если согласишься быть моим личным помощником, тогда можешь выходить на работу хоть завтра. Как тебе такой вариант?

- Это куда лучше, чем ничего, - и я задумываюсь. Мой кабинет будет прямо через стенку от его. Вселенский контроль никуда не денется, зато не зачахну от скуки и не покроюсь пылью.

- Но жалеть я тебя не буду. Пять рабочих дней по восемь часов. Первое время будешь забирать материалы домой, документов и информации много, предупреждаю. Несмотря на то, что ты моя пара, жалеть не буду.

- Если без поблажек, тогда согласен, - хотя, не представляю, как буду вставать в такую рань. - А то мои мозги плавятся от бездействия.

- Вот я тебе как раз устрою штурм всего организма, - с намеком сказал Толик и мирно задышал, утыкаясь носом мне в волосы.

Повернуться не удалось, руки железной хваткой сцепились на теле, фиксируя, как хочется мужчине. Через пару минут становится жарко, но это одновременно раздражает и успокаивает. Засыпаю с ощущением того, что получил маленькую победу в борьбе за личное пространство.

И я уже не видел, как загадочно улыбается Толик, прежде, чем заснуть.

 

***

И Толик преуменьшил тот пиздец, который ждал меня на рабочем месте. Как оказалось, мне пришлось делать всю мелкую работу по документам, которые имели первостепенную важность и секретность. Это особые договора, к которым непроверенные и обычные работники не имеют доступа. Соответственно секретарша Татьяна не может мне помочь с текучкой, которой очень, очень ОЧЕНЬ много. Первую неделю я привыкал к схеме работы, которую выстроил для меня Толик. Мы максимально часто пересекались и мне откровенно заебало бегать из кабинета в кабинет, но попроситься остаться у него гордость не позволила. А эта сволочь скалится довольно, отвечая на вопросы или прося переделать очередной заполненный бланк. Выходные жду, как манны небесной, ибо сплю я по пять часов, потому что дома вместе с Толиком разбираю самые критические договора, сроки подписи которых горят, как Берлин в 45-м. Мозг выжат настолько, что возмущаться нет сил даже на самые откровенные посягательства начальства. Но Толик не злоупотребляет. Видимо, ему не нравится трахать полуотключившегося меня. В такие моменты на самом деле все равно, лишь бы добраться до кровати.

Первый день выходных я просто сплю, как убитый, до обеда. Пока меня не будят наглые руки мужчины, довольно умело надрачивая полувозбужденный член. Шумно выдыхаю, понимая, что отвертеться не получится. Толик довольно хмыкает, переворачивая еще сонного меня на живот. Спину приятно согревают горячие пальцы, начиная разминать уставшие плечи, переходя на шею и позвоночник. Из горла неконтролируемо вырывается блаженный стон. Мышцы медленно расслабляются, давая возможность пальцам сильнее надавливать. Настолько приятно, что член встает тут же, прижимаясь к теплой поверхности постели. Приподнимаю таз сам, когда Толик пытается подложить подушку. Слышу его довольное урчание на самое ухо. Губы посасывают кожу на шее, добавляя новые отметины. Язык проходится по позвоночнику, оставляя прохладный и влажный след на коже. Губы умело и не спеша переходят к каждому позвонку, медленно целуя. Пальцы с силой сжимаются на бедрах, впиваясь маленьким ноготками.

Он прижимается своим горячим телом к моему, что вызывает сладкую истому и мурашки по всему телу. Раздвигаю ноги сам, когда чувствую прикосновение к анусу. Неприятно холодит смазка, которую щедро вливает в мою задницу Толик, нетерпеливо вставляя один палец. Сгибает его внутри, растягивая стенки, делая это медленно, именно так, как я люблю. Внутри разгорается самый настоящий пожар. Хочется сдвинуться с места, пошевелиться, но сил нет. Все мысли испарились в тот самый момент, когда он прикоснулся ко мне. Член неприятно потягивает от возбуждения. Липкая жидкость течет по бедрам, из-за чего всего передергивает. Прогибаюсь, ощущая задницей чужие бедра. Член ложится между половинок, сильно пульсируя. И эта пульсация вызывает у меня неконтролируемое желание. Рука сама тянется назад, вытаскивая чужие длинные пальцы из прохода. Может, воздержание так сильно на меня подействовало, но я осмеливаюсь и сам направляю горячий член в себя. Толик не шевелится и, кажется, даже не дышит. Но я точно знаю. какими ошалелыми глазами он сейчас смотрит на меня. Качаю бедрами назад, мелкими толчками насаживаясь на него. И это все равно больно, потому что я отвык немного от этого. Пальцы на руках и ногах поджимаются, тело дрожит, но не останавливаюсь, пока не ощущаю его всего. И эта пульсация сводит с ума, заставляя забыть о приличиях, постанывая собственному кайфу.

Толик отмирает не сразу, дает мне какое-то время. Его руки на моей пояснице сжимаются как всегда в крепкой хватке. Он тянет меня немного на себя, заставляя еще больше выпятить задницу. Я чувствую его яйца, как они бьются об мои при каждом движении. И этот ужасный шлепающий звук вызывает у меня столько стыда. Чувствую, как щеки краснеют. До сих пор не покидает ощущение того, что это не правильно. Но как сильно хочется это самое “не правильно”. Толик не спешит набирать темп, а неспешно погружается в меня, лишая остатков боли, оставляя только тягучее чувство внутри. Мурашки табуном пробегают по спине, когда он в своей любимой манере прикусывает кожу на загривке. Кажется, там скоро образуется шрам в виде контура его зубов. И даже это сейчас мне нравится.

Закрываю глаза, чувствуя, как член медленными, но глубокими толчками касается простаты, заставляя кусать губы и постанывать в такт движениям. Толик рычит в ответ, опаляя кожу шеи горячим дыханием. Задыхаюсь и давлюсь собственным криком, когда толчки становятся быстрее. Именно так, не слишком быстро, он контролирует мой оргазм. Останавливается, когда я готов позорно заскулить от блажества. И за это я его ненавижу, но как хочу.

Он останавливается, чтобы заломить мои руки за спину. Придавливает к постели. Неудобно и сложно дышать, но я молчу, чувствуя, как Толик снова натягивает меня на свой член. Его вторая рука придерживает за бедро, не давая сдвинуться. Мне же остается только глухо мычать в подушку, жадно глотая воздух и со свистом выдыхая. Становится дурно. Внутри мышцы неконтролируемо сжимаются, Но Толик все быстрее входит в меня, заставляя запрокидывать голову назад и больно опираться подбородком в постель. Глаза распахиваются и тут же закатываются, когда любовник срывается на дикий и жесткий ритм. Кольцо ануса неприятно жжет от каждого проникновения.

Его рука с бедра перемещается на попу, оттягивая одну половинку и с силой сжимает. Шиплю недовольно в ответ:

- Нравится вид, извращенец?

- Сука, - рычит он.

Ему нравится так делать, видеть насколько я открыт для него. Насколько сильно готов принять. Не получается сдержать слезы, которые льются из глаз по щекам. Еще несколько размашистых толчком на всю длину и я замираю. Крик застревает в горле и дыхание сбивается на середине. По телу пробегает ощущение полной эйфории. Толик кончает следом и я чувствую, как пульсирует его член внутри меня. Это можно было бы назвать приятным, если бы не было так пошло.

- Больно, - выдыхаю, чувствуя, как внутри привычно распирает.

- Терпи, - только и отвечает он, наваливаясь всем весом на меня, а потом перекатывается на бок, увлекая за собой. Спина неприятно прилипает из-за пота к чужому телу, вызывая противоречивые ощущения. Сразу же хочется отодвинуться, да только огромные руки мне этого не позволяют. Приходится обливаться потом и дальше.

- Сколько можно просить не кончать в меня, - недовольно бурчу, все еще переживая бурный оргазм.

- Но тебе же нравится, - выдыхает Толик и целует изгиб шеи.

Знает же, сволочь, мои слабые месте.

- Мне это НЕ нравится.

- Ты от этого кончаешь, так что не ври сам себе, - мужчина остается вполне спокоен и доволен. Сейчас испортить ему настроение практически невозможно.

А я лежу и не могу прийти в себя, особенно после того, как понимаю, что мне это начинает нравится.

 

разлаживаешь* - именно так, да, автор употребляет это слово в разговорной речи и не считает в данном контексте ошибкой.
заторможено* - вполне обыденное слово в одесском разговорном языке (Google и редакторы категорически не принимают этот вариант слова, так что решила объяснить).