Автор книг «Феномен Индиго» и «Энциклопедия Индиго». 2 страница

Умберто был одним из участников этой церемонии, посвященной Чаку, и никогда не забывал о его силе.

После Баланканче Умберто стал для нас настоящим кладезем знаний и информации по истории Юкатана и неисчерпаемым источником вдохновенных рассказов о тех местах, которые мы посещали. Однажды я спросил его, не расскажет ли он о той майянской церемонии в Баланканче, на что он ответил «нет». Он, мол, дал обе­щание. Это был единственный раз, когда он отказался ответить на вопрос.

 

В пещерах Баланканче

 

До этого я ни разу не бывал в пещерах Баланканче, и они были мне совершенно не знакомы. Поэтому ни я, да и ни один человек в нашей группе не знал и даже не представлял себе, что именно нам предстоит испытать.

Начать хотя бы с того, что мы рассчитывали провести в пещерах Баланканче большую часть дня. Это было не­избежно, ибо охранники, в целях безопасности, пускали туда одновременно только десять человек. Лишь при та­ком количестве посетителей они могли бдительно следить за всеми присутствующими и гарантировать, что никто из них не присвоит какую-либо вещь и даже не прикос­нется к ней.

Но Умберто сам принимал участие в наших первых церемониях, а потому убедился, с каким уважением и трепетом мы относимся к священным местам и самому народу майя. Он знал, что сами древние дали нам раз­решение на приезд сюда. А поскольку именно он открыл это святилище, то использовал все свои власть и автори­тет, чтобы добиться для нас исключения. И с гордостью сообщил, что нам разрешили заходить внутрь группами из двадцати человек.

Для нас это было свидетельством высокой чести и доверия. Но когда мы начали разделять группу на три меньших, Умберто убедил охрану оказать нам еще боль­шее доверие и объявил, что мы можем войти в пещеру двумя группами по тридцать человек!

Я оказался последним в списке участников первой группы. С великим благоговением мы шли по извили­стому проходу, проложенному в джунглях, ко входу в пещеру, коим оказалась огромная дыра, спиралеобраз­но уходящая в Землю. Птицы, вылетавшие из пещеры, и цветы, повсюду свисавшие со стен, — все они, казалось, в страхе склоняли свои головки. Что же касается меня, то волосы у меня на затылке буквально стояли дыбом.

Входить в пещеру было все равно что входить в лоно Матери Земли. Мое

сердце сразу же начало открываться. Это была совершенно непроизвольная реакция на при­сутствовавшие здесь энергии.

Мы продолжали погружаться в недра Земли, спуска­ясь в темноту все глубже и глубже. Я чувствовал, что это одно из самых священных мест, в которых мне когда-либо приходилось бывать. Мое сердце продолжало все больше и больше раскрываться. И я ничего не мог с этим поделать. Я видел и чувствовал, что то же самое проис­ходит со всеми, кто шел передо мной.

И вдруг заметил, что тихо напеваю.

А затем услышал за собой звук шагов. Обернувшись, я увидел, что к нам быстро приближается вторая группа. Что такое? Неужели произошла какая-то ошибка? Или мы нарушаем инструкции?

Ко мне приблизился первый человек из второй груп­пы — женщина; она улыбалась и, как и я, не могла скрыть чувства благоговения перед святостью этого места.

— Что вы здесь делаете? — спросил я.

— Умберто разрешил нам идти всем вместе, одной группой, — ответила она.

Ну конечно, подумал я. Побывать здесь всем вме­сте — это самое правильное решение. Мое сердце и без того уже лопалось от переполнявшего его чувства свято­сти и красоты, и этот столь неожиданный для меня по­ворот событий чуть было не привел меня на край эмо­ционального катарсиса.

Так мы и шли группой из шестидесяти человек (хотя обычно допускались только десять), объединенные чув­ством любви и душевного трепета, равного которому ни­кто из нас до этого еще не испытывал. И не могу сказать, чтобы эти слова давались мне с легким сердцем.

Затем мы вошли в главную часть пещеры, где огромный сталагмит миллионы лет назад слился с не менее огромным сталактитом, образовав гигантскую колонну высотой порядка двадцати метров. Вокруг этой центральной колонны на земле лежали подношения, оставленные здесь майянцами в давно минувшие времена, — гончарные изделия и сосуды со словами молитвы на них, которые сохранились такими же, какими были сотни и тысячи лет назад.

Чувство святости было таким всеобъемлющим, что мое сердце не смогло сдержать слез, и я заплакал. Сквозь слезы, застилавшие глаза, я смотрел вокруг и видел, что все люди рядом со мной тоже были в слезах.

Мы приехали в страну майя, чтобы постичь Священ­ное Пространство Сердца. Именно в нем мы теперь и на­ходились — в физическом пространстве, одушевленном живой вибрацией сердец, и существо каждого из нас пребывало в созвучии с этим пространством. Да и все мое существо тоже вибрировало.

Продолжая ходить по пещерам, мы обнаружили еще два сталагмито-сталактитовых алтаря, поменьше, но с такими же древними жертвенными дарами вокруг них. И чувство святости продолжало расти и усиливаться.

 

Сенот Баланканче

 

Священное Пространство Сердца всегда ассоциирует­ся с водой, поэтому я в конце концов набрел на какую-то каменную комнатку в этой пещере, где меня тут же при­тянул к себе некий водоем. Вода в нем была настолько чи­стой, что я ясно видел, как она поступает сюда из прилега­ющей пещеры. Эта вода была как живая. Воистину живая.

Когда я заглянул в этот сенот, у меня возникло ощу­щение, будто я смотрю в другой мир.

Здесь же находились трое человек из нашей группы, они смотрели в воду и плакали; и как только я подошел к ним, мы заключили друг друга в объятия.

В этот момент я понял, что нахожусь вместе со своим племенем. С открытыми сердцами и со слезами на глазах мы молились за себя, за народ майя и за Мать Землю. Мне было знакомо это место. Я не раз ощущал его до этого в глубине своего сердца. Можете ли вы себе пред­ставить, что это значит — физически находиться в этом пространстве вместе с другими физическими существа­ми и сообща переживать одно и то же? Ничего подобно­го со мной никогда прежде не случалось.

Охранники, которые все это время умудрялись оста­ваться невидимыми, подали сигнал своими фонариками. Время посещения подошло к концу.

Когда я пошел к выходу, то не мог даже говорить. Я едва помню, как выбрался из пещеры. Все выглядело как во сне.

Я пришел в себя только после того, как выбрался из пещеры и увидел, что подхожу к музею. Я сел в сторонке и закрыл глаза. Сердце мое все еще вибрировало. Прошло добрых полчаса, прежде чем все пережитое улеглось на­столько, что я наконец поднялся и направился к автобусу

Никогда не забуду ни этого чувства, ни майянцев, чьи молитвы по-прежнему звучат в этом священном ме­сте, ни тех прекрасных людей, которые вместе со мной спустились в Мать Землю.

Сидя под деревом, ожидая, пока соберется вся груп­па, я вспоминал молитву моего самого близкого учителя по имени Колыбель-Цветок из Таос-Пуэбло:

Красота передо мной, Красота позади, Красота слева, Красота справа, Красота надо мной, Красота подо мной, Красота есть любовь, Любовь — это Бог.

 

 

Глава четырнадцатая

Очищение страны майя

Храм Чичен-Ицы

 

Изящный отель «Майяленд» притаился в джунглях, у самого края храмового комплекса Чичен-Ицы. Мы приехали сюда прямо из Баланканче, причем намного раньше, чем рассчитывали, и все из-за того, что нам по­зволили осматривать пещеры одной группой.

Тем же вечером, перед ужином, меня попросили про­инструктировать две группы — европейскую под руко­водством Каролины Гегенкамп и нашу собственную — относительно техники медитации на сердце. В сущности, этот вид медитации был неизвестен лишь нескольким участникам нашего паломничества, поскольку большин­ство ознакомилось с ним на одном из прошлых семина­ров. Под влиянием столь сильных переживаний, которые пришлось испытать сегодня, даже те, кто никогда еще не прибегал к этому виду медитации, легко поняли, в чем ее цель — в необходимости перенести свое сознание из мозга в физическое сердце — и как она достигается (пу­тем воспоминания о Едином Сознании).

Естественно, для того чтобы начать жить, руко­водствуясь не умом, а сердцем, вначале требуется про­никнуть в суть этого метода, а уже затем произвести внутренние изменения. Именно так — не умом, а серд­цем — мы и жили до грехопадения, то есть до разделе­ния единого сознания на сознание двойственное и ка­тегориальное («хороший» — «плохой»). Произошло это разделение 13 ООО лет назад. С тех пор мы начали оце­нивать каждую ситуацию и каждое положение, которые преподносит нам жизнь.

Действительно, возврат к сердцу настолько прост, что большинство людей поначалу находит этот процесс немного трудным. Нас приучили верить, что чем что-то сложней и изощренней, тем оно значимей. Но к нашему изначальному сознанию это не относится.

Я верю в действенность этого метода, поскольку дав­но научился жить сердцем, что, как не раз мне объясня­ли представители аборигенных народов мира, является неотъемлемым аспектом их собственных церемоний. Они «видели», что я живу сердцем, а не умом, а для них это не только образ жизни, но и тот первичный аспект человеческой души, который наиболее ценен. Они, как и я, знают, что мы можем доверять один другому и можем сказать друг другу, как это делают майя, когда привет­ствуют своих собратьев: «Ин лакеш» («Ты — другой я»). Если вы живете в сердце, «Ин лакеш» наполняется смыс­лом, который, воистину, понятен только сердцу, ибо дух, обитающий в вас, это тот же дух, что обитает и во мне.

Если вы хотите знать больше, то на эту тему я на­писал целую книгу под названием «Живи в сердце», где не только подробно разъясняется данный предмет, но и приводятся соответствующие инструкции. Так что вы сами можете их опробовать и решить, стоит ли жить в пространстве сердца, а не в пространстве ума.

После ужина, сидя под звездным небом в этом очаро­вательном местечке неподалеку от пирамид Чичен-Ицы, олицетворяющих чакру сердца, мы все вместе, как один человек, вошли в Священное Пространство Сердца и дышали в едином порыве одной грудью.

 

А теперь о темной стороне жизни: это только иллюзия!

 

Вместе с другими участниками этого путешествия, пришедшими отдохнуть перед великим торжеством и церемонией в честь весеннего равноденствия, мне теперь предстояло решить проблему, связанную с темной сущ­ностью, давшей о себе знать во время первой церемонии в Лабне и затем утром в Цибильчальтуне, во время ри­туала с хрустальным черепом. Эту сущность необходимо было изгнать до того, как начнется завтрашняя церемо­ния в Чичен-Ице. Ибо, если бы мы стали участвовать в церемонии, не изгнав ее, то эта темная энергия всячески мешала бы нам в достижении цели. Мы просто не могли пренебречь этим обстоятельством.

Моя оценка происшедшего сводилась к тому, что женщина, член нашей группы в этом путешествии, под­верглась нападению со стороны духа или духов, которые вошли в нее, намереваясь всеми доступными способами срывать все, что мы делали.

Поэтому, прежде чем идти спать (на следующий день мы должны были подняться очень рано), руководители группы — Дайан Купер, Лев-Огонь, наш проводник Ум­берто Гомес и я — договорились, что ситуацию необходимо как-то решить.

Но как? И с чего начать? По опыту я знал, что жен­щина, вероятнее всего, будет кричать, когда изгоняемая сущность станет покидать ее тело, а если женщина кри­чит в отеле, то это ничего хорошего не сулит, ибо кто-нибудь непременно вызовет полицию. Что же делать?

Мы спросили Умберто, где лучше всего провести процедуру изгнания, и он сказал, что это можно сде­лать, немного отъехав от гостиничной автостоянки, — это место нейтральное и никому не принадлежит. Там можно поставить наш фургончик и провести процеду­ру лечения в нем, а если женщина будет кричать, то ее крик по крайней мере будет приглушенным. На том мы и порешили.

Наконец все было готово. Женщина дала доброволь­ное согласие и легла на одно из средних сидений фурго­на. Двое человек стояли снаружи на случай, если кто-то будет проходить мимо, а двое находились внутри, чтобы, если потребуется, прийти на помощь.

 

Тень древних жертвоприношений

 

Когда я стал телепатически связываться с сущностью в теле женщины, то понял, что она не одна, их две, хотя фактически они были одним целым, и что эти две сущ­ности были невероятно сильны. Они были связаны с ми­ром майя и древними обрядами жертвоприношений. По сути дела, именно эта двойная сущность, одержимая же­ланием сеять раздор и хаос, и была той основной движу­щей силой, которая навязывала древним майя практику человеческих жертвоприношений.

Эта двойная сущность из мира майя, до того как поселиться в этой женщине, побывала в телах еще ше­стидесяти человек, в основном майянцев. Она была не­отъемлемой, органичной частью этой земли, прекрасно знала, для чего мы сюда прибыли, и всячески стремилась помешать освобождению майя, живущих во внутренних мирах Земли. Короче, она намеревалась помешать вос­становлению баланса.

Я призвал на помощь архангела Михаила и возвел вокруг женщины золотой октаэдр — двойную пирамиду, которая, подобно клетке, должна была удерживать изго­няемых сущностей и служить пространственным окном для переправки их в мир, в котором Бог их изначально и создал.

На мой взгляд, изгнание сущности — это не столько акт применения силы, сколько акт сострадания и взаи­модействия. Я уже сталкивался с подобными случаями и по собственному опыту знал, что, как только духи по­нимают, что их собираются вернуть домой, в тот мир, где они могут осуществлять свои священные цели, они, как правило, идут на сотрудничество. Разумеется, в этом случае они не сопротивляются. Они, скорее, напомина­ют мне заблудившихся детей, а вовсе не демонов, стре­мящихся к разрушению.

Сейчас же мне предстояло столкнуться с духом из прошлого. И здесь меня ждал урок.

Когда имеешь дело с более мелкими духами, то они, в сущности, всегда благодарны за то, что им дают возмож­ность вернуться домой; во всяком случае, судя по прошлым прецедентам, уходили они без особых проблем. Но эта двойная сущность отказывалась покидать тело. Она ока­зывала сопротивление, и тело женщины на глазах распуха­ло, принимая самые немыслимые позы. Сущность не сда­валась. Она столько раз участвовала в древних майянских обрядах жертвоприношения и ее связь с землей и народом майя была настолько сильна и всеобъемлюща, что она не желала уступать. Столетиями эти слившиеся воедино сущ­ности принуждали народ майя творить то, что сами майя в своих сердцах расценивали как неправедные деяния.

В конце концов у меня не осталось другого выбора, кроме как прибегнуть к силе. Честно говоря, эту роль я никогда прежде на себя не примерял.

Используя свою Мер-Ка-Ба, или человеческое Тело Света, а также силу архангела Михаила, мы вместе начали генерировать серию энергетических волн, назначение которых — фокусировать энергии этой двойной сущ­ности и направлять их к пространственному окну окта­эдра, через которое она может перебраться из этого мира в свой собственный, где бы он ни находился.

Если бы нам, несмотря на сопротивление, удалось пе­реправить эту сущность в ее собственный мир, для нее это было бы все равно что оказаться на небесах!

Сначала, с огромным трудом, энергетический водо­ворот засосал более слабые аспекты двойной сущности; но оставались другие, более сильные аспекты этого духа, которые тоже нужно было изгнать.

В конце концов, под действием мощных сил и энер­гий, которые мы задействовали, дух, все еще сопротив­ляясь, вышел из тела женщины в области живота и начал медленно просачиваться в пространственное окно.

В тот самый момент, когда сущность покинула тело женщины, внешний мир отреагировал на невероятную силу этого духа и его связь с этой землей. Примерно в тридцати метрах по обе стороны от нас одновременно случились две вещи. Деревья, росшие справа, в границах небольшой окружности, имевшей в поперечнике метров шесть, начали дико сотрясаться, и в результате слома­лась и рухнула на землю огромная ветка.

Одновременно с левой стороны, на том же расстоя­нии и в окружности того же диаметра, начала дико со­трясаться другая группа деревьев со стволами до чет­верти метра в толщину. Создавалась впечатление, будто мощные бульдозеры, рыча моторами и налегая на ство­лы всей своей тяжестью, пытались свалить эти деревья на землю. Невероятно (ибо ветра вообще не было), но многие из них переломились у основания и с треском рухнули на наш старенький «фольксваген», смяв крышу и багажник.

В тот момент, когда дух покинул тело женщины, я «увидел», что майя, связанные с этими духами, да и сама земля на сотни километров вокруг вдруг «просветле­ли», то есть очистились. И только что бушевавший здесь мощный ураган мгновенно утих.

Это был конец. Наступила тишина.

Отныне земля майя была свободной. И эта женщина отныне снова безраздельно владела своим телом.

Теперь наша группа была готова к завтрашней Цере­монии Сердца в Чичен-Ице — церемонии, давно пред­сказанной самими майя, майянским календарем, а также группой старейшин индейских племен и людьми со всех концов Земли, совместно молившихся за мир во всем мире.

 

Исполнение древнего пророчества

 

Щебет тропических птиц проник за деревянные став­ни и оборвал мой прекрасный сон, сразу вызвав другой, вероятно, не менее прекрасный, но в тот момент казав­шийся далеким. И тут я вспомнил. Это был день, которо­го я ждал более двух с половиной лет. Еще давным-давно Хунбац Мен прислал мне электронное письмо, в котором приглашал на церемонию, предсказанную майянским календарем. И вот этот день настал.

Я спрыгнул с кровати, оделся и поспешил вниз, зная, что у нас очень плотный график и очень важно не опо­здать и не ошибиться. Этого момента с огромным вол­нением ждали так много человек. Если наша группа опо­здает, думал я, церемонию начнут без нас.

В холле меня ожидали шестьдесят человек, одетые, как и велел Хунбац, в ослепительно белые одежды. Их улыбки и избыток энергии говорили сами за себя. Мы были готовы брать все, что могла предложить нам жизнь, и отдавать то, чем полнились наши сердца и молитвы. После пещер Баланканче наши сердца были широко от­крыты, а вся группа являла собой Одно Сердце. Жизнь готовилась развернуть перед нами еще одну главу своих мистерий. Кто знал о том, что случится? Во всяком слу­чае, не я.

Чтобы попасть в храмовый комплекс Чичен-Ицы, нужно было купить билеты, поэтому мы встали в двой­ную очередь перед воротами, ведущими на его террито­рию, и, войдя, по извилистой дорожке, петлявшей между тропическими деревьями, добрались до Замковой Пи­рамиды в восточной части комплекса. Солнце пекло не­щадно, поэтому мы старались по мере возможности дер­жаться в тени деревьев.

Хунбац должен был прибыть со своей впечатляющей свитой, куда входили свыше 250 старейшин и шаманов индейских племен, в 10 часов утра. Собравшись неболь­шими группами у подножья пирамиды и тихо беседуя между собой, мы ждали их появления.

Время тянулось, а мы все ждали и ждали. Группа ев­ропейцев тоже была с нами, и, чтобы чем-то заняться, они стали разучивать и петь песни других народов. Этот урок пения длился какое-то время, а затем сам собою затих. А мы все еще ждали. Где же старейшины? Никто этого не знал.

Утро было в самом разгаре, когда ко мне подошли и представились жрец и жрица Ушмальского храма в своих церемониальных одеждах, красивые, нарядные, полные энергии. Их спокойные улыбки и кроткие, ис­полненные радушия жесты свидетельствовали не только о наполнявшем их внутреннем свете, но и об огромной духовной силе. Они высказали свою радость по пово­ду того, что мы приехали для участия в церемонии. От имени группы я со всеми присущими случаю любовью и уважением поблагодарил их и сказал, что они всегда мо­гут рассчитывать на нашу поддержку.

Вскоре подошел еще один человек — инкский жрец из Перу, тоже в церемониальной одежде, — и заговорил с людьми, стоявшими вместе с нами под раскидистым деревом. От него веяло здоровой, первозданной энергией. Чувствовалось, что он пришел сюда специально, чтобы вдохновлять людей во время этой великой церемонии, которая вот-вот должна была начаться.

Но где же Хунбац Мен? Ни малейшего следа его при­сутствия.

Был уже почти полдень, солнце стояло высоко в небе. Наконец прошел слух, что Хунбац и старейшины задер­живаются. Чтобы им ничто не препятствовало, полиция перекрыла все дороги на расстоянии двух с половиной километров от храма, создав свободный коридор.

Мы прождали еще какое-то время. Проблема была налицо, и ее, видимо, нужно было как-то решать. Несо­мненно, кто-то об этом уже позаботился, ибо, как мне сообщили, за Замковой Пирамидой, среди деревьев, на­чали готовить другую площадку. Несмотря на отсутствие Хунбац Мена и старейшин, церемония, судя по всему, вот-вот должна была начаться.

Я не знал, что случилось с Хунбацем, но мой вну­тренний голос, безотказный поводырь, ясно дал понять, что не стоит его дожидаться, а следует принять участие в готовящейся церемонии.

 

Радужный круг

 

Мы прошли небольшое расстояние и вышли на ши­рокую поляну среди джунглей, энергия которой казалась просто идеальной для предстоящего действа. С нами была только группа Каролины Гегенкамп, но вскоре при­соединились другие, и вместе мы образовали огромный круг, состоявший из людей всех цветов кожи и рас.

Ушмальские жрец и жрица, которые должны были проводить церемонию, разложили на земле специаль­ные куски ткани, создав тем самым некое подобие ал­таря. На нем разместили многочисленные кристаллы и ритуальные предметы. Наконец на этот рукотворный алтарь водрузили сначала один, потом два, а потом и все тринадцать майянских хрустальных черепов, установив их плотным кругом. Затем на черепа набросили выши­тое покрывало, скрыв их от взора присутствующих, по­скольку время для их использования в церемонии еще не пришло. Мне показалось, что черепа поют, и я, погрузив­шись в медитацию, еще раз вступил в общение с ними.

К моему удивлению, жрица, которая, как мне каза­лось, должна была проводить эту церемонию, неожидан­но обратилась ко мне, попросив войти во внутренний круг. Она спросила, есть ли в нашей группе другие люди, достойные стоять в этом круге, и я назвал Льва-Огня. Воистину, этот мир майя был в гораздо большей степени его, нежели моим.

Затем к нам двоим, стоявшим во внутреннем круге, присоединились еще человек пятнадцать старейшин и представителей индейских племен; одни из них были из Мексики, другие из Северной Америки, однако все они, включая и инкских жрецов, происходили из местных аборигенных племен и культур. Особенно мне запом­нилась одна группа из Южной Америки, состоявшая из трех инкских шаманов: они были настолько колоритны и величественно благородны, что я не мог не почувство­вать, как через их сердца волнами незамутненной радо­сти изливается чистота Матери Земли.

Жрица положила ритуальные травы и благовония в маленький древнемайянский котел и подожгла их, после чего воздух наполнился острым пряным ароматом. Под звуки, извлекаемые из морской раковины, в которую дул ее напарник, она подняла вверх руки и, сотворив молит­ву на все четыре стороны, открыла церемонию.

И жрица, и жрец читали молитвы на майянском язы­ке, чтобы суть церемонии оставалась сокрытой от непо­священных. Их молитвы возносились ввысь, смешива­ясь с дымком благовоний. Затем каждый из стоявших во внутреннем круге в свою очередь прочел молитву, от всего сердца прося то, что больше всего жаждали наши сердца, — исцеления Земли и ее обитателей.

Все, что мы ни делали, отличалось красотой, силой и точностью, словно эта церемония была запланирована многие зоны назад. Казалось, все шло так, словно было заранее отрепетировано.

Но было и еще что-то — некий аспект, который тогда прошел мимо моего сознания, поскольку я был глубоко погружен в атмосферу этого действа. Он был связан с людьми, стоявшими во внешнем круге.

Когда каждый из тех, кто участвовал в церемонии, произносил на своем собственном языке слова, обра­щенные к Духу, его или ее послание переводилось на несколько языков, чтобы оно было понятно другим участникам. Одна за другой церемониальные молитвы и сантименты на майянском, испанском, английском, немецком, русском и французском языках возносились над этой просторной поляной, облетая на крыльях ветра эту несравненную группу индивидуумов, прибывших со всех концов света, чтобы помочь миру стать единым.

Впоследствии одна женщина сказала мне: «На про­тяжении всей церемонии я ощущала, что Вавилонская башня мало-помалу разрушается и что наш мир никогда уже не будет прежним».

Что ж, вполне возможно, что, собравшись вместе и объединившись с майянцами для проведения этой древ­ней церемонии, мы положили конец разделению между странами, культурами и расами. Пусть этот акт был чи­сто символическим, но со временем подобное единство непременно станет реальностью.

Когда последний дымок благовоний растворился в воздухе над толпой и церемония закончилась, мы, как старые друзья из давно канувших в лету племен, бро­сились друг к другу и стали обниматься, обмениваясь не только энергией любви, но и номерами телефонов и адресами, то есть всеми способами связи и общения, дабы не затеряться в этом мире и продолжать сообща поддерживать ту энергию, которую мы ощущали. Все мы были цветами радуги Единого Духа.

 

Хунбац Мен и старейшины

 

Когда я уходил с церемонии, направляясь к пирамиде, ко мне подбежал гонец и сообщил о том, что случилось с Хунбацем и старейшинами. В атмосфере столь прекрас­ной церемонии слышать подобное казалось каким-то кошмаром.

Хунбац и старейшины в конце концов добрались до Чичен-Ицы и приготовились к проведению изначально ожидавшейся церемонии в отведенном для этого месте. И даже сложили в котел ритуальные травы и благовония. Когда все было готово, старейшины разожгли костер под котлом, собираясь начать церемонию.

И в этот момент прибежали полицейские с огнету­шителями и погасили огонь.

Старейшины разгневались и начали спорить с поли­цией; и только Хунбац был спокоен, ибо предвидел нечто подобное и даже предостерегал остальных.

В конце концов полиция запретила церемонию и даже арестовала восемь старейшин из Южной Америки. По­этому церемония, едва начавшись, тут же прекратилась.

Хунбац сам рассказал мне об этом, но немного позже. Когда он нашел нашу группу, то мы к этому времени уже проводили свою церемонию и были погружены в молит­вы, а его моральные убеждения не позволяли тревожить кого-либо в такой ответственный момент, поэтому он к нам не присоединился. Вместо этого он дважды обошел наш молитвенный круг и благословил нас.

Он сказал, что, если бы мы, представители всех стран, земель и народов, не собрались и не провели собственную церемонию под руководством двух майянских первосвященников, пророчество майянского календаря не сбылось бы. И со слезами на глазах поблагодарил нас.

Наши сердца соприкоснулись и познали друг друга, и мы испытывали благодарность за это, ибо знали, что Великий Дух творит на путях, которые не всегда пости­жимы.

 

 

Явление «змеи»

 

После окончания церемонии наша маленькая ин­тернациональная группа великих душ присоединилась к огромной толпе, собравшейся у Замковой Пирамиды, чтобы посмотреть на явление «змеи» — событие, сви­детелями которого мы с Кеном оказались в далеком 1985 году.

В этот день, то есть 21 марта 2003 года, здесь собра­лась толпа, насчитывавшая, по самым скромным оцен­кам, более 80 ООО человек; людей скопилось столько, что не было никакой возможности пробиться сквозь эту массу, заполнившую огромное, поросшее травой поле перед ступенями храма, где «змея» вскоре должна была явить свой феерический облик.

Но, увы, утреннее солнце заслонили плотные облака, и послеполуденное небо стало серым. Солнце не могло пробиться сквозь эти облака и отбросить «змеиную» тень. 80 ООО человек, прибывших сюда (вместе с семьями и корзинками с едой для пикника) из Мексики, Южной Америки и других концов света, сидели и стояли, ожи­дая, когда появится эта тень, которая, возможно, не по­явится вовсе.

Но затем, уже во второй половине дня, облака не­ожиданно разошлись, и солнце во всем своем сиятель­ном великолепии пробилось сквозь их завесу и освети­ло пирамиду, ступени которой с одной стороны начали отбрасывать тень. Собравшаяся толпа единым духом издала крик — вернее, не крик, а мощный рев радости, а затем притихла, наблюдая за мистическим движением «змеиной» тени.

Глядя на эту огромную, неистовую, восторженную массу народа, я вспомнил шестидесятые годы и толпы поклонников, стекавшиеся на концерты рок-групп. Те­перь, видимо, древние майя и группа «Грэйтфул Дэд» по­менялись местами: вместо того чтобы слушать харизма­тический ансамбль, завораживающая музыка которого неслась со сцены, пленяя и волнуя нас, мы пленялись — все и каждый — медленно и неслышно ползущей тенью, дюйм за дюймом спускавшейся по ступеням этой маги­ческой пирамиды, чтобы с обновленной силой утвердить Священную Спираль Жизни.

 

Два сенота

 

Уходя после завершения финальной сцены этого спектакля в театре теней, я вспомнил свой разговор с Хунбац Меном, во время которого он, совершенно не­ожиданно для меня, поведал о двух сенотах в Чичен-Ице и о том, как они связаны между собой. Он сказал, что их связывает подводная река и что прямо над этой рекой и возведена Замковая Пирамида, возведена с особой це­лью. Именно этот подземный поток и заряжал пирамиду энергией. Когда мы много лет тому назад были здесь с Кеном, то даже не подозревали о существовании второго сенота.