Глава 2 паранаука и мифология.

Когнитивные основания паранауки

Научное издание

Омск 1996

ББК 87.25 М29

Введение. К ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ ДЕМАРКАЦИИ ПАРАНАУКИ.

(отрывок – стр 14)

На основании сказанного, не претендуя на радикальное изменение существующих классификаций, а имея в виду лишь необходимость их упорядочения, в качестве рабочей предложим следующую классификацию форм примыкающего к науке знания.

Методы и стандарты познавательной деятельности	Базовые идеи
	Не оцениваются одно­значно на основании данных нормативной науки	Противоречат Фундаментальным установкам нормативной науки
Существенно отличны от научных	Народная наука	Экстранаука
Процедуры норма -тивной науки, реализованные с нарушениями	Паранаука	Псевдонаука (лженаука)
Соответствуют ос — новным требованиям; отличаются от общепринятых	Девиантная наука
Не проявлены	Протонаука

 

 

В данной классификации наиболее спорные термины определены следующим образом.

I. Под лженаукой (псевдонаукой) понимаются концепции, построенные на принципиально неверных основаниях, претендующие на самодостаточность в данной предметной области, базирующиеся на эмпирическом материале, полученном с существенными отклонениями от нормативных процедур научного исследования, и аналогичных теоретических построениях (концепция Г.Д.Лысенко).

II. Под девиантной наукой подразумеваются маргинальные исследования, отклоняющиеся от научных стандартов своего времени (концепция А.Л.Чижевского).

III. Термин "экстранаука" введен для обозначения учений мистического плана, основной объект которых лежит за пределами данного бытия, представляя собой сверхреальность, ее методы иррациональны и противопоставляются научным как примитивным и грубым (мистическая танатология). К экстранауке примыкают также своеобразные учения, объект которых также лежит за пределами наличного бытия, но при этом персонифицирован. Это научная апологетика — обоснование богословских истин посредством определенной интерпретации данных современной науки и использования научных средств (примером работы такого рода является известная у нас книга Г.Морриса "Сотворение мира: научный подход").

IV. Наконец, паранаука определяется следующим образом: совокупность концепций, базирующихся на ненормативных интерпретациях рациональных в своей основе исходных положений, где воспроизводятся

специфические признаки научного знания при замещении ряда критериев научности противоположными ориентациями.

Естественно, что вопрос об отнесении конкретной концепции к той или иной разновидности околонаучного знания может иногда решаться различным образом в зависимости от того, какие идеи будут выделены в качестве базовых. Например, астрология может быть рассмотрена либо как псевдонаука, либо как паранаука в зависимости от того,

· считать ее исходной точкой тезис о предопределенности судьбы влиянием зодиакальных созвездий (сроки прохождения Солнца через которые давно сместились)

· или положение о влиянии на деятельность человека космических тел и космоса в целом (что может быть интерпретировано как значимость даже слабого воздействия космических излучений, циклов солнечной активности и т.п.).

V. Далее, при сопоставлении выделенных форм знания обнаруживается, что не все они однозначно могут быть оценены как разновидности околонаучного знания. Представляется целесообразным по смыслу принятого определения трактовать девиантную науку как совокупность своеобразных, но все же научных концепций.

VI. Что же касается протонауки, то это понятие характеризует не форму, а уровень концептуального становления, и его тоже вряд ли правомерно просто поставить в этот ряд.

Наиболее близки друг к другу по гносеологической природе и механизмам возникновения и функционирования четыре специфических формы знания: народная наука, экстранаука, паранаука и лженаука. Их мы в первую очередь и будем иметь в виду в дальнейшем, говоря о комплексе околонаучного знания.

Завершая характеристику предложенной классификации, отметим, что социальная база различных типов околонаучного знания не может быть однозначно разграничена, но некоторые корреляции представляется возможным установить;

1) так, социокультурной средой для псевдонауки является дилетантизм в сочетании с завышенным уровнем притязаний,

2) для девиантной науки — маргинализация отдельных направлений исследования из — за растущей сложности социальной и дисциплинарной организации науки;

3) для экстранауки — дифференциация и профессионализация знания и разрыв естественнонаучных и гуманитарных стандартов познания, результатом чего являются превращенные формы интеграции знания и гуманизации естественных наук.

4) Социальной базой паранауки в первом приближении представляется расхождение между общественными ожиданиями (сциентистскими в том числе) и отсутствием реальных способов решения сверхзначимых жизненных задач; но эта проблема заслуживает более подробного рассмотрения.

Паранаука, определенная таким образом, выделена в качестве основного объекта исследования по двум причинам.

1. Во —первых, паранаука — наиболее интенсивно растущая сейчас разновидность

околонаучного знания. Это не просто эмпирический факт, а своеобразная закономерность: очень многие научные идеи не могут быть адекватно освоены современным массовым сознанием, но тем не менее попадают в него, что и ведет к самым неожиданным их модификациям, в том числе к возникновению паранаучных концепций на их основе.

2. Во —вторых, паранаука — "срединный тип" околонаучного знания, в отличие от таких крайних форм, как экстранаука, и выводы и некоторые оценки, полученные для паранауки, можно попытаться экстраполировать на другие области околонаучного знания.

 

 

1.3. Паранаука как "свое иное" науки.

До сих пор обсуждались главным образом возможности развития околонаучного знания и паранауки в частности, открываемые

1. особенностями собственного бытия науки (вытекающими из характера научного способа понимания мира его границами;

2. обнаруживающимися тупиками современной стадии развития науки;

3. нереализованными ожиданиями, правомерно или неправомерно обращаемыми к науке).

Все это образует поле для развития и воспроизводства форм знания, близких к науке и альтернативных ей в определенном отношении. Пойдем теперь немного дальше и рассмотрим, как указанные импульсы к росту реализуются в паранауке. Закономерность ее сосуществования с наукой в различные исторические периоды определяется именно тем, в какой мере паранаука отвечает на когнитивные и социальные культурные вызовы. С этой точки зрения паранаука выглядит не просто как "другая", по сравнению с наукой, форма познания, а как реальная диалектическая противоположность науки, если определять противоположность как "не вообще иное, а свое иное" [52, с.276], т.е. как существенное различие на базе тождества в определенных отношениях. Развертывание их диалектической противоположности означает, что паранаука не просто внешне сопутствует науке от одного витка ее истории к другому, но, как видим, постоянно активно взаимодействует с наукой. Направления взаимодействия и детерминации, моменты тождества могут быть охарактеризованы:

1. — в содержательном аспекте — как трансляция идей и представлений о мире, их усвоение и трансформация;

2. — в функциональном аспекте — как реализация в паранауке некоторых постклассических программ реформирования науки: паранаука в глазах общественного мнения делает то, что наука должна, но не выполняет по каким —то причинам, что дает паранауке право претендовать на замещение науки во всех приложениях, рассматриваемых в качестве ее функций;

3. — в методологическом аспекте — паранаука выступает одновременно

ü как попытка использования новых допусков в требованиях к науке

ü и как попытка восстановления некоторых черт классического образа науки, современной наукой утраченных.

Внешней формой проявления методологического единства является присутствие и сознательное обеспечение в паранауке ряда признаков, характерных для научного знания.

В совокупности эти стороны взаимодействия паранауки с наукой выступают как конкретно —активное, реальное основание ее детерминации (или, перетолковывая другое подходящее выражение, как действующая причина ее). Остановимся подробнее на фактическом их осуществлении.

Представляется важным (вплоть до включение в предложенное определение паранауки) такой ее отличительный признак, как рациональность базовых идей. Тогда возможны два пути их возникновения:

1. либо они вызревают в культуре данной эпохи в целом (и с большой вероятностью будут осваиваться параллельно наукой и паранаукой),

2. либо формируются в науке как средоточии рациональности и заимствуются паранаукой из нее.

В любом случае это момент содержательного совпадения науки и паранауки (расхождение возникает, как правило, на уровне интерпретаций); но второй вариант, вероятно, более распространен в настоящее время, т.к. связан еще с развитием соответствующей практики. Можно проследить, к примеру, вариации направленности вненаучного поиска внеземных цивилизаций в зависимости от земной деятельности:

§ идея рукотворных марсианских каналов появляется в эпоху строительства Панамского и Суэцкого каналов;

§ в период увлечения проектами гигантских дирижаблей регистрируется масса наблюдений дирижаблей инопланетного происхождения (что характерно, ограниченных территорией Европы и США),

§ а с развитием авиационной техники облик описываемых очевидцами НЛО все время меняется;

§ при разработке дальней радиосвязи возникает гипотеза о радиопомехах как сигналах внеземных цивилизаций, и т.д.

Трансляция в паранауку научных идей происходит

1) и на уровне категориального аппарата,

2) и на уровне общих принципов осмысления реальности, в силу чего наблюдается как бы консервация в паранаучных концепциях научных представлений того периода, в который они возникли.

Так, месмеризм основывался на представлении о невесомой нервной жидкости или нервном токе, посылаемом по проводникам — нервам от мозговых центров к органам тела. Здесь

заимствована идея Гальвани о животном магнетизме; в науке его опыты вскоре были по —иному истолкованы Вольта, а в паранауке эта трактовка осталась. И позднейшие биоэнергетические концепции зачастую воспроизводили представление об электричестве как невесомой жидкости или, во всяком случае, чем —то вещественном, телесном (по крайней мере, манипулировать с ним можно именно как с веществом).

Это обстоятельство часто используют для критики паранауки, но оно заключает в себе и один из важнейших моментов позитивного значения паранауки в познании. Паранаука таким способом "подхватывает" идеи, которые не могут быть полностью включены в науку на соответствующем уровне ее развития: они, например, не актуальны по проблематике, должным образом не обоснованы или методологически идут вразрез с господствующей парадигмой, но при этом потенциально обладают объяснительной силой. Паранаука выступает как резервуар, в котором такие идеи сохраняются

o — возможно, до того момента, когда наука их востребует и найдет способ включить,

o а возможно, до их вызревания, развертывания потенциала.

В VII —IX вв. обсерватории, которые вели систематические астрономические наблюдения, сохранялись лишь в арабском мире; арабы продолжали наблюдения потому, что очень ценили астрологию — учение о связи макро- и микрокосма. Если бы астрологии не существовало, традиция прервалась бы и позднейшая научная астрология не располагала бы достаточным эмпирическим материалом.

Такое сбрасывание (и последующее извлечение) научных идей в резервуар околонаучного знания вполне закономерно. Почему вообще запускается механизм паранаучного осмысления какой —либо идеи? Необходимым условием здесь является ее новизна, неординарность; она производит впечатление, вместе с тем ее рациональное значение не выявляется сразу в полной мере. Интерпретационные возможности паранауки могут оказаться в этой ситуации более широкими, т.к. она меньше ограничена запретами (в том числе методологическими, относительно постадийной обоснованности рассуждения), спектр вариантов осмысления в результате шире. При этом, как правило, паранаука достигает и прагматической интерпретации данной идеи в момент, когда строго научное получение выводов такого рода невозможно. Недоступность (в первую очередь для обыденного сознания) нормативной интерпретации (в том числе после ее появления, например, из —за сложности) также приводит непосредственно к возникновению интерпретаций ненормативных. Так, представляется, что всепокоряющая дианетика обусловлена,

1) с одной стороны, обращением науки к феномену бессознательного и пониманием его значимости в человеческой деятельности (базовая рациональная идея),

2) а с другой стороны, неудовлетворенностью реализацией научного поиска в этом направлении: простые и понятные законы функционирования

бессознательного (с четкими и однозначно определенными правилами его "отслеживания" и коррекции) наукой не сформулированы, а психоанализ остается сложной, специализированной профессиональной методологией. Вот и обречена на успех концепция, преодолевающая эту ограниченность науки. Другая стремительно растущая в настоящее время форма знания — параистория — возникает

1. не только на базе всеобщей недостаточности конкретных исторических знаний,

2. но в первую очередь в результате отсутствия общей методологии исследования исторического процесса.

Базовая идея имманентной истории логики развития не раскрывается исчерпывающим образом в современной науке; отсюда превращенные формы ее реализации.

Резервирование невостребованных идей в паранауке может быть оценено как "высокая" форма содержательного единства этих различных познавательных форм, которая реально дополняется сниженными формами. Трансформируясь в процессе интерпретации, базовая идея может искажаться вплоть до утраты рационального смысла. С другой стороны, использование научной терминологии, формул, схем, ссылки на данные новейших научных исследований часто носят в паранауке характер простого антуража, внешним образом повышающего респектабельность рассуждения и отнюдь не несущего глубокой смысловой нагрузки. Тем не менее, гибкость и нелимитированность паранаучных способов обработки идей составляют определенное преимущество, дополнительно обеспечивающее воспроизводство паранауки. Отметим при этом, что, являясь ненормативным по существу, построение рассуждения в паранауке, как правило, вполне легитимно по форме в том смысле, что воспроизводит стандартную структуру определенной области научного знания. Так, астрология включает совокупность эмпирических фактов - набор сведений, результатов наблюдений и т.д.; математическую модель Неба, концептуализируемую в различных теориях (жилищ, экзальтации, депрессий, аспектов); ряд интерпретационных гипотез [См.: 175, с.32 — 33].

Трансформируя и интерпретируя базовые идеи в каких —то отношениях хуже, в каких —то - "лучше", чем это делает нормативная наука, паранаука воспринимает и основные функции научного осмысления мира, нередко выигрывая в глазах массового сознания и в их осуществлении.

Убежденный сторонник бэконовской программы построения науки (заметивший однажды, что Платонов у нас и так довольно и лучше бы российская земля рождала вдвое больше Невтонов) Д.И.Менделеев сформулировал в начале нашего технического века: "У научного изучения предметов две основные или конечные цели: предвидение и польза" [143, с.449]. С точки зрения современной методологии, функции науки образуют сложно структурированный, развернутый комплекс, но суть та же.

1. Во-первых, наука должна обеспечить понимание, вооружить нас четким представлением о происходящем в мире, о том,

что должно быть, что может быть, чего не может быть, какого рода событий и результатов можно ожидать в каждом конкретном случае.

2. Во —вторых, наука должна помогать в нашей деятельности, решать проблемы, давать конкретные рекомендации в глобальных и житейских начинаниях. Мы уже обсуждали при рассмотрении антисциентистской ориентации обстоятельства, в силу которых выполнение этих функций наукой выглядит далеким от идеала, — отсюда поиск ее дополнения или заместителя.

А как эти функции реализуются в паранауке?

Прежде всего необходимо отметить, что паранаука принимает в качестве собственных их все без исключения.

I. Паранаука стремится объяснить все происходящее; как и наука, она рассматривает каждое явление как проявление некой общей закономерности, ищет стоящую за ним связь сущностей, подводит теоретическую базу. Внешне общность науки и паранауки в этом отношении проявляется в близости формы изложения — формулировке законов (паранаука стремится зафиксировать даже эмпирическое обобщение в форме всеобщего закона).

II. Яркой особенностью паранаучного объяснения оказывается его универсальность

1) как в смысле принципиальной объяснимости любой сферы действительности,

2) так и (в отличие от науки, которая всегда видит пределы объяснительной силы каждой конкретной методологии) в смысле пригодности немногих базовых представлений для исчерпывающего истолкования весьма далеких друг от друга феноменов.

От "экономичности" науки отличие здесь в том, что паранаучное объяснение отрицает предметное разграничение реальности, ставя в один ряд явления различного порядка (важно, что сопоставление в паранауке осуществляется в первую очередь не на уровне анализа закономерностей сфер реальности в целом, а именно на уровне принадлежащих к ним конкретных феноменов). Характерно для паранаучных концепций и соответствующее построение текстов:

1. система постулатов об устройстве мира;

2. модель человека;

3. жизненные, поведенческие и этические нормативы;

4. программа действий с описанием принципиально новых возможностей.

Вопросы, как правило, вызывает в первую очередь не содержание этих разделов, а подразумевающееся отношение непосредственного логического следования, связывающее их. Это напоминает "Систему природы" и при сопоставлении с историей науки обращает нас

§ то ли к методологии "великого возрождения наук",

§ то ли к раннеантичному логосу, до открытия софистов, что существующее по природе и существующее по установлению различаются.

Сконструированное таким образом паранаучное объяснение удовлетворяет потребность в универсальном видении мира. По поводу его преимущества сделаем пока лишь одно частное замечание. Рациональное обоснование необходимости для конкретного индивида следовать нравственным нормам в полной мере не выработано (скорее наоборот, как у И.Канта). А паранаука свое обоснование предлагает, и очень эффективное в плане воздействия на

умы: простое требование не причинять окружающим зла — это одно, а убежденность в сохранении всех позитивных и негативных наших деяний в энергетической оболочке Земли и опасность разрушения этой ауры — нечто иное, более сильное.

Это означает становление паранауки как ценностной формы сознания не только в виде открытой нравственной проповеди, являющейся неотъемлемой частью многих паранаучных концепций. В паранауке с самого начала присутствует финализация, выдвигающаяся применительно к науке лишь как одна из возможных программ ее развития. Финализация означает детерминированность исследований необходимостью решения конкретных практических проблем; паранаука всегда строилась именно таким образом. Типично для нее и не содержательное, а целевое обоснование, когда необходимость принятия концепции обусловливается не достаточностью и неопровержимостью предложенных аргументов, а важностью понимания объясняемых с ее помощью сфер реальности и значимостью практических результатов, которые можно получить на ее основе. При этом цели обычно выдвигаются достижимые и очень значимые личностно (таким образом паранаука как бы преодолевает ограниченность науки еще в одном отношении, оказываясь индивидуально — ориентированным знанием): полный контроль над физиологическими процессами в организме, достижение телесного здоровья и душевного равновесия, продление жизни, расширение резервов памяти, выход на более высокий уровень мышления, гармонизация отношений с окружающими, путешествие в самые отдаленные точки Вселенной и т.д. А средства достижения этих целей достаточно просты

o и на минимальном уровне доступны любому заинтересованному человеку,

o а на более высоком — могут потребовать значительных личностных усилий, но, как правило, не создания организационных структур и не материальных затрат, снимая, тем самым, и эту типичную претензию массового сознания к науке.

А манифестируясь как оптимальный способ выработки путей решения конкретных жизненных задач (поскольку реальная оценка эффективности не очевидна, и обычно существуют свидетельства "за"), паранаука получает право определения и глобальных перспектив человеческой деятельности. В результате целые (значимые и новые!) направления исследований начинают осмысливаться во многом через паранауку.

Принципиальная доступность паранаучной методологии для внепрофессионального освоения не означает ее отсутствия. Моментом частичного совпадения науки и паранауки является методологизм — разработка специфических приемов изучения и интерпретации явлений, внедрение их в качестве обязательных, критика альтернативных процедур (в паранауке даже более сильная, чем в науке). Универсальный дилетантизм, определяющий характер функционирования паранауки, перекликается с проектом депрофессионализации науки: с точки зрения

паранауки, от предшествующих знаний лучше освобождаться, чтобы исследование было непредвзятым, и от стандартных профессиональных приемов — в том числе. Но, снимая одни ограничения, паранаука тут же устанавливает другие. Практически всегда подчеркивается личностный характер методов паранауки, зависимость их успеха от определенных свойств и настроенности применяющего их человека (что создает и возможность элиминации любого негативного результата). Поэтому профессионализм в паранауке в действительности не снимается, А ЗАМЕЩАЕТСЯ ИНСТИТУТОМ ПОСВЯЩЕННЫХ, наставников, достигших высот приобщения. Вот характерный ход рассуждения: "Замечательному исследователю... удалось раскрыть тайный смысл одного из старейших манускриптов, сохранившихся на земле. Почему именно ему покорился этот документ? Масленников — очень интересный человек. В молодые годы он был обречен на смерть по онкологической причине. С приговором не согласился, стал искать народные средства против рака, нашел их, исцелился, но нашел также и многое другое — стал выдающимся травником. Образ жизни привел к тому, что его годы двинулись как бы вспять..." и т.д. [8, с. 57]. В этом фрагменте пересекаются два весьма типичных скрытых предположения:

§ что для успешного использования предлагаемых методов необходима особая личность или, по крайней мере, специальный личностный настрой;

§ второе — что для такой личности открыты любые сферы познания и ее методологическая вооруженность является универсальным ключом.

В более широком обобщении это означает, что реализация в паранауке эталона "открытой рациональности" является внешней, формальной. В действительности паранаука — еще более строгое следование некой совокупности стандартов, и в этом смысле она так же "закрыта", как догматизированная научная концепция.

Таким образом, рассматривая моменты совпадения науки и паранауки при их функционировании в социокультурном контексте, мы констатируем осуществление такого совпадения для двух различных состояний науки.

I. Некоторые характерные ориентации сближают паранауку с классической наукой.

Ø Это в первую очередь представление о единстве знания (своеобразное возрождение "общей теории всего", простыми разделами которой служат знания о конкретных предметных областях), сопряженное с поиском всеобщего метода и стремлением к целостному мировоззрению на основе базовых истин;

Ø это убеждение в том, что лишь один путь из тысячи возможных ведет к истине,

Ø вера в знание как способ решения всех практических проблем, совершенствования общественной жизни и личных качеств, самостоятельную этическую ценность;

Ø это, наконец, отношение к познанию как к интеллектуальному приключению творческой личности.

II Другие же установки паранауки являются, напротив,

ü модернистскими гносеологическими ориентациями

ü или же воспроизводят закономерности, выявляющиеся в современном бытии науки. Среди

последних обращает на себя внимание расширение возможностей использования научного знания для социального манипулирования или научной деятельности — в качестве лифта для амбициозно настроенной личности. Одной из многочисленных и внешне безобидных форм здесь является быстрый рост параллельных традиционным структур признания научного статуса, что при всем своем позитивном значении создает прецедент для развития аналогичных вненаучных структур.

В конкретно — историческом исследовании мы обнаруживаем аналогии и для первой, и для второй группы ориентации паранауки на двух различных стадиях развития науки; но с логической точки зрения эти ориентации конфликтны, что и обнаруживает вненаучный характер знания, построенного на попытке их синхронизировать.³

Диалектическое взаимодействие науки со "своим иным" — паранаукой — включает наряду с моментами тождества и приципиальные различия этих когнитивных форм. Различия эти тоже можно подразделить на два класса:

v черты науки, замещающиеся в паранауке альтернативными ориентациями,

v и черты науки, исключающиеся в паранауке.

1) Не всеобщей, но достаточно распространенной ориентацией паранауки, замещающей коммутативность научных исследований (эталон всеобщего права на научную истину, обмен информацией), являются ограничения, налагаемые на трансляцию знаний высшего уровня. Основой для них является убеждение, что распространяемое знание теряет могущество (которое может восстановиться, если количество причастных вновь сократится до некоторого "критического" числа). Еще более характерно это для других форм околонаучного знания, особенно для экстранауки. Так, в учении Г.Гурджиева постоянно присутствует мысль об утрате мистической истиной ее ценности и силы по мере увеличение круга знающих ее. И, конечно, эта ориентация перекликается с трансформацией в современных условиях эталонов идеализированной науки. Вполне привычно и убедительно для современного массового читателя выглядят ссылки паранаучных концепций на невозможность полностью привести аргументацию, раскрыть подлинную природу явления, показать процедуру и механизм действия вновь открытого фактора из — за опасности использования этого знания негативными общественными силами в военных, манипуляционных и прочих подобных целях.

2) Пересмотру подвергается и традиционный для классической науки прогрессизм, описываемый в постпозитивизме как некумулятивный процесс. Паранаучные концепции часто подаются как возрожденная

_________________________________

3Освоение паранаукой вновь возникающих методологических установок нельзя рассматривать однозначно как воздействие на нее науки; здесь не менее значимо и обратное влияние: авторы многих программ преобразования науки опирались и на опыт паранауки, принимая ее в каких —то проявлениях за образец. Это характерно, в частности, для П.Фейерабенда.

древняя мудрость, либо выстраивается историческая цепочка их присутствия во все времена. Возможно, такой подбор собственных исторических предпосылок бывает несколько произвольным, что часто является аргументом для критики паранауки (не случайно некоторые факты рассматриваются как собственные свидетельства отличающимися друг от друга учениями). Но такого рода презентизм присущ и нормативной истории науки, т.к. не только представление о том, что такое наука вообще, но и образ каждой конкретной науки подвержен значительным историческим изменениям.

a) В этом смысле любая попытка написать, скажем, историю физики оказывается рискованной в плане отбора материала.

ü Если исходить из того, что называли физикой в разные исторические периоды, можно оказаться перед грудой концепций, имеющих по предмету мало общего между собой — ведь еще в XVI в. считалось, что физика — это изучение прежде всего неба, затем небесных тел, метеоритов, минералов, растений, животных и человека.

ü Если же отталкиваться от того, что мы называем физикой сейчас, нам грозит другая опасность — "вычитать" в учениях прошлых исков не только проблемы, но и идеи, которых там на самом деле не было.

b) С еще большими препятствиями сталкивается, например, история психологии: психология как самостоятельная наука появляется в XX в., а ее история начинается то ли с Августина, то ли с Платона, то ли еще раньше. Не будет ли презентизмом уже сама постановка задачи создания истории психологии?

Итак, и для нормативной науки содержательное (т.е. предполагающее определенную интерпретацию) включение какой —то концепции в качестве звена ее интеллектуальной истории всегда до известной степени условно (хотя, вероятно, мера здесь иная). Действительное отличие паранауки заключается в самом характере концепции, описывающей эту интеллектуальную историю. Ее стандартная периодизация включает три основных этапа:

1. зарождение (витание в воздухе) идеи, обеспечивающей всеобщее понимание;

2. ее открытие или современное переоткрытие;

3. ее распространение и популяризация.

Используя несколько упрощающую аналогию,

1) если кумулятивистская теория роста науки — эволюционистская,

2) а антикумулятивистская — революционистская,

3) то паранаучная напоминает креационистскую.

III Как отмечалось, присущая науке тенденция к объективности замещается в паранауке субъективистской ориентацией на желательное, ценное по прагматическим и этическим соображениям знание. В результате получает альтернативу и группа требований, через которые раскрывалось понятие объективности:

1) антисентиментализм (паранаука принципиально оценочна и по содержанию, и в полемике);

2) интерсубъективность (и получение, и трансляция результатов в паранауке приобретает личностно — зависимый характер);

3) социокультурная автономность (паранаука демонстративно интегрирована в социальную жизнь, причем не только на макроуровне

— в обращении паранаучных концепций большую роль играют межличностные взаимодействия и групповые эффекты: социальная фацилитация, конформизм, сверхзначимость групповой деятельности, коммуникативно — компенсаторные средства). Если бы, например, уфология и могла бы развиваться без них, то в существенно иных формах; а некоторые паранаучные концепции изначально ориентированы исключительно на совместное освоение.

Интересно, что в паранауке воспроизводятся некоторые характеристики, методологически не входящие в настоящее время в понятие научной объективности

v — наглядность (представимость),

v интуитивная приемлемость и

v возможность согласования со здравым смыслом.

IIII С изменением трактовки принципа объективности и отношения к нему трансформируется соответствующим образом и представление об обоснованности знания. Как общее требование оно сохраняется — паранаука не только считает своей обязанностью предложить некоторое доказательство своих утверждений, но и использует в основном те же приемы, что и наука:

o наблюдение, эксперимент (с составлением протоколов),

o принятие постулатов и дедуктивный вывод,

o использование математического аппарата,

o составление классификаций и сводных таблиц, экстраполяция и т.д. —

практически любой научной процедуре здесь находится аналог. Различие в способах реализации.

i. Для сбора экспериментального материала в науке центральным требованием является воспроизводимость опыта; для этого он должен быть не только достаточно полно и точно описан, но и выполнен с соблюдением установленных требований (которые не являются только "неписаными правилами" и целенаправленно выявляются и фиксируются учеными). В науке "существуют определенные правила наблюдения:

o изоляция рассматриваемой системы,

o ограничение числа переменных параметров,

o варьирование условий для выяснения зависимости исследуемого эффекта от каждого фактора в отдельности;

во многих случаях существенны особо точные измерения и статистика их результатов. Технология обработки этих данных сама по себе является ремеслом" [34, с. 146].

ii. Личностная ориентированность паранаучного знания делает получаемый в его рамках экспериментальный материал иным по ряду указанных параметров.

· Совокупность условий проведения эксперимента превращает его в ряде случаев в невоспроизводимый. Вот один из самых примитивных (и древних) вариантов — включение в методику лечения такого момента: "Потом эту картофелину забросить в темный угол и забыть о ней, пока не сгниет". Строго говоря, если случайно о ней вспомнить, условия эксперимента уже окажутся нарушенными и результат ни о чем не говорит.

· Проблема изолированности системы тоже достаточно сложна. Чтобы, скажем, проследить корреляции между рождением под определенным знаком Зодиака и преуспеванием в определенной

профессии или выбором брачного партнера, необходимо было бы получить статистические данные исключительно о людях, не знающих о существовании астрологических прогнозов — иначе невозможно оценить обратное влияние предсказаний и эксперимент не будет чистым. Паранаука считает допустимым привлечение в качестве экспериментального материала

§ непроверяемых свидетельств ("У меня возникло странное ощущение", "Мое настроение все время менялось"),

§ единичных ситуаций без конкретных привязок (типичная вводная: "Таких историй множество. Их сила в том, что они абсолютно правдивы" [193, с.21],

§ коллективных заинтересованных свидетельств (в свое время Б.Рассел, обсуждая аргументы такого рода, приводил такой пример: при столкновении двух кораблей спаслась только команда одного из них. Хотя они описывают ситуацию одинаково, это описание может сильно отличаться от действительной картины происшедшего). Но в паранауке свидетельство и должно быть заинтересованным — это часто необходимое условие получения такого опыта.

iii Наконец, строгость опыта подразумевает и обязательное принятие во внимание наряду с положительными отрицательных результатов эксперимента. Здесь мы встречаемся с любопытным противоречием, играющим свою роль в воспроизводстве паранауки. С логической точки зрения отрицательная информация должна восприниматься как более значимая: если мы выдвигаем гипотезу "Все треугольники — остроугольные" и обнаруживаем, что ей соответствуют семь из десяти проверенных нами треугольников, следует сделать вывод не "Гипотеза верна на 70%, а "Гипотеза неверна" (Пример принадлежит ф.Франку [См.: 216, с.481]). Но это требование противоречит "нормальной" человеческой психологии, склонной оценивать подтверждающие результаты как более значимые по сравнению с опровергающими (Д.Чарквиани получил в опытах количественную оценку этого феномена, равную 1: 4 [См.: 232]). Паранаука и следует этой обыденной установке и в этом отношении совершенно "нормальна", утверждая, что "хотя никакие приборы не могут помочь исследователям распознать характер излучений, исходящих от рук целителей, сам феномен от этого не перестает существовать" [59, с. 127]. Возможно, именно в этой точке фокусируется родство паранауки с обыденным сознанием и отстраненность от него науки.

Универсальный фундаментализм исчерпал себя — стало понятно, что абсолютно полное обоснование не может быть осуществлено ни в какой форме познания. Поэтому для разграничения науки и паранауки важны различия, касающиеся отношения к опровержению.

A. В результате в группе критериев научности, абсолютно отвергаемых паранаукой, на первом месте оказывается критерий фальсифицируемости. Если паранаучная концепция действительно принята, не существует данных или фактов, которые, будучи обнаруженными, могли бы ее опровергнуть. Паранаука объясняет (иными словами, способна описать в своих терминах) любой

предложенный факт (как раз то, о чем К.Поппер говорил применительно к фрейдизму и марксизму, демонстрируя, что такое принципиальная нефальсифицируемость); это и есть "синдром всезнайства". Вполне логично: если реализация конкретных когнитивных процедур по признанию идей в паранауке отличается от научной, если вообще паранаука — не наука, то почему процесс отказа от каких —то положений должен в точности совпадать с научным и почему для паранауки должны быть обязательны научные "правила игры"? Будучи "своим иным" науки, она и воспроизводится, и, естественно, сохраняется по иным правилам.

Представляется поэтому спорным обычный для критических публикаций вывод: поскольку данная концепция не является научной, она должна критиковаться научными способами, подвергаться научной проверке, результаты которой должны доводиться до широкой публики. Выявление несообразностей (с научной точки зрения) в паранаучной картине мира, разоблачение ее провалов и неудач не только неэффективно, как показывает практика, но и не может быть эффективным, как показывает анализ, именно потому, что паранаука — это не наука. Если ставится задача как —то воздействовать на паранауку, прежде всего необходимо увидеть ее собственные каноны. А опровержение на основе несовпадения предсказания с опытом (даже для научной концепции губительное больше в отвлеченных схемах) не является таковым для паранауки. Что говорить о критике извне, когда даже внутреннее опровержение не ведет к исчезновению паранаучной концепции.

ü Спустя тридцать лет открыватель Лох —Несского чудовища сознался в исходной мистификации и объяснил, каким образом сделал снимки. Поиски, осуществляемые группами энтузиастов, из —за этого отнюдь не прекратились. Появилось и контробъяснение: его заставили сделать такое заявление.

ü Другой пример: Д.Копперфильд, демонстрируя в своих выступлениях и левитацию, и прочие чудеса, постоянно подчеркивает, что он владеет лишь техникой иллюзионизма и ничего мистического в этом нет. В обсуждениях после демонстрации его сеанса по российскому телевидению присутствовал такой мотив: на самом деле это, конечно, чудо, и, вероятно, использование экстрасенсорики, просто сам иллюзионист этого не осознает.

ü (Такого, наверное, и предположить не мог в свое время другой великий иллюзионист - Г.Гудини, в 1925 г. заключивший пари, что публично воспроизведет естественным способом любое чудо любого медиума, и выигравший $ 10 000).

Паранаучные концепции с самого начала строятся именно как нефальсифицируемые. Достигается это различными способами, например, неопределенностью в предсказаниях и описаниях, допускающей значительные вариации их интерпретации и расширяющей соответственно крут применимости. (В.Леви пошутил в свое время, составив универсальный гороскоп, подходящий каждому человеку, с использованием таких формулировок). Но вряд ли стоит

рассматривать это как "военную хитрость адептов паранауки — эта особенность формы обусловлена природой паранауки.

B. Другим абсолютно отвергаемым в паранауке требованием является принцип простоты или экономичность мышления. Паранаука снимает ограничивающий научную мысль барьер перед признанием эпифеноменов предположением об участии в событиях качественно новых сил. Так, различие между признанием внесенсорного и экстрасенсорного восприятия состоит в вопросе о возможности передачи информации, не опосредованной никакими физическими процессами [См.: 16, с.50]. А новые физические объекты нагружаются самыми необычными характеристиками, например: "Сейчас уже можно считать доказанным существование мирового лептонного газа, пронизывающего все тела во Вселенной и заполняющего "пустоту"... Лептоны являются носителями человеческих мыслей и чувств, информации о предметах и явлениях материального мира. В МЛГ содержатся сведения обо всем, что было, есть и будет во Вселенной" [См.: 74, с.49 —50]. (Эти слова произносит в беседе с журналистом Б.И.Исаков — "физик по образованию, доктор экономических наук, заведующий кафедрой статистики МИНХа"). Наука ориентирована на принятие минимально необходимых допущений; паранаука использует максимально возможное, верхний предел допустимого

ü, переходя при этом от утверждения с модальностью "нельзя исключить, что..."

ü к принятию его в следующий момент в качестве основания вывода "а поскольку это так, то...".

"Механистически мыслящие анатомы рассматривают наши большие берцовые кости и кости голени исключительно с точки зрения сопромата... Но, может быть, имеет смысл взглянуть на эти кости в их поперечнике и как на чрезвычайно сложные устройства типа антенн? А если так, то какие сигналы они принимают, на каких частотах работают? [Из чего следует и практический вывод — Н.М.]...Может быть, вредно перекрывать мертвенной глухой синтетикой поступление к ним сигналов, посылаемых им самою природой?" [8, с. 162].

Объяснения паранауки принципиально избыточны не только по отношению к исходному материалу, но и по отношению к получаемым рекомендациям. Например, описание проблем межличностного общения в терминах концепции энергетического вампиризма начинается с констатации "Есть люди, общение с которыми истощает наши духовные и психические силы" и заканчивается советом по возможности ограничивать контакты с такими людьми, а при необходимости все-таки общаться — держать дистанцию. Представляется, что эта конкретная рекомендация могла быть получена и непосредственно из осознания конкретной ситуации, без обращения к уровню сверхсложных взаимодействий метафизических сущностей. Если же такое обращение происходит, следовало бы ожидать появления каких-то выводов, которые иначе не могли быть достигнуты.

o Нежелание науки признавать такие сущности без необходимости для объяснения и без достаточных оснований оценивается паранаукой как догматизм;

o приверженность к ним паранауки воспринимается наукой как безосновательное конструирование.

Полемика по данному поводу является ключевым пунктом активного столкновения науки и паранауки как диалектических противоположностей.

В этом взаимодействии паранаука, активно осваивающая черты научного мышления, позитивно воспринимаемые массовым сознанием, и в то же время свободная от ряда затруднений и ограничений, обязательных для науки, имеет определенные преимущества.

Рассмотрение вариантов трансформации, замещения и частичной элиминации критериев научности в паранауке позволяет сформулировать одну из возникающих при изучении вненаучного знания задач следующим образом. Определение критериев научности оказывается возможным лишь в тенденции, как совокупность общих ориентации. Не в последнюю очередь это происходит из —за многоплановости самой науки

· и в аспектах ее существования (деятельность, знание, социальный институт),

· и в предметном структурировании знания (гуманитарные, естественные, технические науки, особый статус математики и т.д., и в каждой предметной области на первый план выходят свои критерии),

· и в уровнях научного знания (каждый из которых включает свои процедуры и методы),

· и в исторических формах научности.

Разновидности околонаучного знания в своей экзистенции выглядят более локальными феноменами, они определеннее и являются более однородными. Нельзя ли зафиксировать именно признаки знания, которое, будучи похожим на науку, наукой не является, возможно, обозначив даже какие —то типичные приемы конструирования и конкретные процедуры, которые носили бы знаковый характер, позволяли бы распознавать конкретные разновидности такого знания. Полная реализация этой задачи была бы осуществлением своеобразной " ДЕМАРКАЦИИ С ТЫЛА ", проведением разграничительной линии не со стороны науки, а извне, позволяющим при этом и природу науки понять более полно и точно.

Мы попытаемся наметить решение этой проблемы для паранауки как одной из разновидностей околонаучного знания.

В имеющейся литературе применительно к околонаучному знанию в целом эта задача выдвигалась неоднократно, но почти общей чертой предлагавшихся решений был изначально — оценочный характер.

A. Так, А.К.Сухотин считает "несмываемыми приметами лжеученого" "чрезвычайную влюбленность в свое доморощенное и воинственное неприятие идей других" [194, с.209].

B. В.Н.Комаров отмечает, что главные признаки псевдонауки — активность, граничащая с демагогией, и игнорирование элементарного [См.: 107, с.98—100].

C. А.Б.Мигдал выделяет как главные черты лженауки нетерпимость к опровергающим доводам; претенциозность и малограмотный пафос; невежество и

антипрофессионализм; агрессивность [144, с.53 —54].

Такое явно оценочное (часто даже ярлыковое) определение само по себе образует препятствие для квалификации конкретных концепций как разновидностей околонаучного знания и потому нефункционально. Оно мало что дает и для понимания демаркации, просто означая: это плохо, т.е.ненаучно (или наоборот). Для содержательной оценки следовало бы рассматривать концепции в рамках околонаучного знания не только со "сциентистской колокольни", анализируя их на собственной территории и соотнося в первую очередь с возможностью удовлетворения когнитивных потребностей. В этом плане более предметным является, например, приводимый также у А.Б.Мигдала "список признаков "великого открытия". В работа — плод многолетних усилий, но об этом не свидетельствуют приводимые математические выкладки и нем фигурируют следующие признаки:

Ø перевороту подвергаются сразу все результаты современной науки;

Ø работ меньшего масштаба у автора нет;

Ø автор не имеет профессиональных знаний в данной области;

Ø никогда не цитируются современные научные работы;

Ø заявляется, что экспериментальный материал [144, с.70].

Здесь также присутствует и оценочность, и аргументация к личности автора, но уже обнаруживаются моменты технологии построения оцениваемой работы.

Соглашаясь с общим принципом разграничения: "Наиболее характерной чертой научной работы и научного искания является отношение человека к вопросу, подлежащему изучению"[44, с.47] и "науку отличает от ненауки не то, чем занят ученый... а как он этим занят" [194, с.25], но не считая возможным интерпретировать его как тезис об этическом, а не гносеологическом характере разделения науки и ненауки, мы попытаемся выявить именно логико — гносеологические особенности, отличающие построение паранауки. На уровне общих принципов построения эта задача решалась в сравнительном анализе паранауки и науки. Теперь постараемся конкретизировать и дополнить сделанные выводы, обратившись к текстологическому анализу и взяв для рассмотрения уже не отдельные фрагменты, а построение произведения в целом. Работа, выбранная нами для этой цели — "Так кто же вампир? Первое знакомство с основами биофизики или йога света" И.В.Трошкина — как нам кажется, может быть однозначно отнесена к паранауке на основе общих характеристик последней, обозначенных нами выше; продемонстрируем их проявление через анализ реализованных в этой работе интеллектуальных процедур, выявив таким образом особенности паранауки более конкретно и "критериально".

I. Замысел. Отмеченные нами как стандартные для паранауки установки на преодоление ограниченности науки и построение универсальной концепции посредством обращения к здравому смыслу и значимым целям возникают уже в редакционном предисловии, где

говорится: "Современные ученые пока не в состоянии разобраться в потоке информации, навалившемся на них... [Причина чего] в неразумном и неестественном усложнении всего... Автор возвращает нас к естественности, ведь все гениальное просто, а значит, истина всегда наглядна... Автор предлагает путь активного развития в соответствии с законами Свободного космоса" [199, с.1]. Очень важным в этом ряду представляется предупреждение: "Постарайтесь, чтобы Ваши комплексы, связанные с многознанием, не помешали правильному восприятию сути" [199, с.1].

Сам же автор определяет приоритетные задачи следующим образом: "Расширить узость взгляда современного человека, опираясь на самые огромные понятия... Повествуя и объясняя законы развития (они едины для всего микро и макро), указываются пути, ведущие на вершины полного овладения и подчинение всего уровню своего сознания" [199, с.5 —6].

II. Статус предлагаемого знания. Характерной является манифестация его как научного, причем превосходящего по своему содержанию и значимости все остальное научное знание. Правомерность новой области знания обосновывается не указанием на специфический предмет исследования, а, напротив, его универсальностью: "Книга предлагает знакомство с фундаментальными взглядами новейшей науки — биофизики, которая базируется на принципиальных выводах всех без исключения точных наук дня сегодняшнего, древнейших и новейших взглядах философии и медицины..." [199, с.6]. Апелляция к выводам науки (в самой отвлеченной форме, практически без конкретного указания на какие —либо идеи) сочетается с преодолением их ограниченности и поправками в наиболее существенных моментах: "Неточность в предсказаниях ученых — материалистов, что они идут опираясь на закон сохранения энергии... Значит, они в своих подсчетах опираются на факты из прошлого, таким образом в будущее никто не заглянет, надо оперировать чем —то другим" [199, с.26]. Знаковый характер здесь имеет идея "науки наук" — не междисциплинарной, а сверхдисциплинарной по отношению ко всем наукам, а также восприятие знания не как становящегося, а как завершенного, нуждающегося не в разработке, а исключительно в распространении.

Также обращает на себя внимание архаичное в прямолинейном истолковании представление о том, что "биофизика развивает человека как личность" [199, с.6], т.е. убеждение, что само содержание усваиваемого знания может преобразовать мышление, образ действий, вообще личные особенности человека. Персоналистская направленность, вероятно, тоже может рассматриваться как знаковая черта паранауки при существенном уточнении. Персоналистски ориентированной может быть и нормативная наука, но в ней использование предлагаемых методов связано с их индивидуацией на основе изучения данной личности, это двустороннее действие. Паранаука исходит из схемы

личности, которая рассматривается как достаточное, как вообще самодостаточны паранаучные концепции. В рассматриваемом тексте воздействие на личность выступает как однонаправленная трансформация, которую И.В.Трошкин представляет в основном как результат собственно чтения и понимания книги. Это характерное скорее для художественного текста воздействие. Ему соответствует и указание на этически —зависимый результат понимания — автор ссылается на предупреждение, содержащееся "в любом учебнике высшей йоги": "Грязный человек, опасайся йоги, сойдешь с ума" [199, с.37].

III. Терминология. Примечательно авторское предупреждение: "Не стоит подобно клещу впиваться в каждое слово, книга вещает на языке образном и даже, если хотите, абстрактном, что способствует "гимнастике ума" [199, с.5].

· Разумеется, расплывчатость понятий встречается где угодно, в том числе и в нормативной науке, но она при этом не рассматривается как эталон.

· Точно так же одномоментное предварительное введение всех используемых терминов не является прерогативой исключительно паранауки, но тем не менее такой словарный способ задания определенным образом характеризует категориальный аппарат концепции. Термины возникают не по мере необходимости объяснения, а как возможный язык описания доступных ситуаций; они не связаны логической последовательностью и не подразделяются на базовые и вводимые на их основе. К специфическим моментам формирования терминологии паранауки относится также заимствование из науки и обыденного словоупотребления с переопределением и приданием радикально нового смысла, например: "Энергия — гравитационная сила мыслительного процесса", "Вселенная — психическая энергия активности", "Материализация — конечная отрицательная стадия пребывания мысли" [199, с.8] и т.п. Это также вполне объяснимое из построения паранауки действие: таким образом достигается внешнее соответствие принятому кругу идей, хотя реально содержание категорий уже совершенно иное, и расширяется ассоциативность. Именно поэтому заимствованные термины взяты из разных концептуальных систем: определяются Бог, аура, вампир, подсознание, фантом, любовь, звезда Давида, отрицание, предел и т.д. — люди с самыми различными взглядами обнаружат в этой концепции нечто свое, знакомое. Постоянно возникают отсылки типа: "Религия называет Святой Троицей три вида энергии, двигающие человека вперед" [199, с.26]. Некоторые определения явно избыточны, например: "День — отрезок времени активного развития, являющийся средой нашего существования", "Ночь — отрезок времени пассивного развития, отпущенный для накопления и восстановления своих сил для нового активного витка собственного развития" [199, с.9]. Среди основных терминов — довольно большое количество счетных понятий (33 позвонка внутреннего мира, 36 измерений существования Вселенной, 7

оболочек разума), что также достаточно типично: во многих паранаучных концепциях присутствует своеобразная магия чисел. Примечательно, что многие из этих понятий ставятся в соответствие периодам человеческой жизнедеятельности и подобным им нумерологическим сущностям: например, семь энергетических тел (или оболочек разума) ассоциируются, с одной стороны, с неделей (и речь идет о телах понедельника, вторника и т.д.), с другой с радугой. Таким образом достигается возрастание их субъективной значимости и ценностной окрашенности (числовые их характеристики оказываются не случайными, а экзистенциально выделенными), а кроме того, обеспечивается эффект узнаваемости, привычности этих понятий, снижающий барьер перед их восприятием. Одним из проявлений этого ассоциативного скрепления микро- и макрокосма, повседневного и вселенского бытия нитями текучих, изменчивых понятий и элементарных числовых соотношений является символическое использование геометрии: тригон — символ движения, квадрат — символ материального мира, сфера — символ гармонии как "замкнутой, самостоятельно и независимо существующей системы" [199, с.29], звезда Давида — символ борьбы добра и зла и т.д. и т.п. В дальнейшем, например, тригону ставится в соответствие "все, что делится на три части" [199, с. 12] — в частности, время (прошлое, настоящее, будущее) и пространство (три измерения), что запускает несколько цепочек ассоциативного вывода:

а)отношение тригона пронизывает все во Вселенной;

б)пространственно—временная организация мира является источником развития;

в)объективные свойства мира оказываются объектом этических оценок — материальное определяется тригоном, который суть проявление инь — отрицательного, в результате "физический мир состоит из отрицательных оттенков, поэтому так много отрицательных воздействий на человека" [199, с. 12].

Знаковой особенностью терминологического аппарата паранауки представляется совмещение в используемых концептах условно — символического и прямого смыслового плана и неограниченность возможностей переключения из одного в другой; из постановки в соответствие некоему объекту определенного символа непосредственно следуют выводы о его практической природе. "Семь вместе — это круг рассудка человека — такая железная вселенская "формула" мышления... Этой формулой владеют все высокоразвитые биосущества" [199, с.22]. Не случайно слово "формула", в первой фразе стоящее в кавычках, раскавычено во второй. В первом случае речь идет о неком наборе ментальных сущностей человека, который формулой можно назвать чисто условно, во втором он превращается в инструмент сознательного контроля над событиями во Вселенной, действительно кристаллизованное знание (которым располагают, кстати, не люди). Такое совмещение является одним из основных способов, которыми движется содержание концепции.

IV. Логические приемы развития концепции. Среди них сам автор на первое место ставит аналогию — усмотрение подобия между самыми отдаленными (с точки зрения сциентистов —догматиков) областями реальности. "Не бойтесь никаких сравнений, все аналогично!" [199, с.67]. Поэтому способом развертывания устанавливаемых связей и оказывается варьирующаяся концептуализация символов. Характерно отрицание случайности, чисто внешнего сходства, совпадения как вариантов соответствия: любая подобная связь трактуется как содержательная. "Посмотрите, сколько здесь информации! Пятерка похожа на тройку, но только имеет хвостик, уходящий в сторону другой плоскости" [199, с.29] — так устанавливается особая связь третьего и пятого тела, которая приводит к соотнесению их с так же связанными ян и инь. "Позвоночный столб с его 33 позвонками соответствует 33 свойствам энергообмена, которые закодированы и изображены графически нашим русским алфавитом... Каждая буква алфавита несет свою определенную информацию в течении энергетического потока" [199, с.29]. Отсюда возникает возможность разнообразных изысканий, например, определения энергетического кода и особенностей работы подсознания на основе паспортных данных. Автор выделяет, в частности, буквы — вампиры (те, с которых не начинаются слова — Ъ, Ь, Ы), которые, присутствуя в имени, определяют слабые места "в работе подсознания индивида" [199, с.29]. Большую роль в тексте играет графическая символика, которая также нередко кладется в основание ассоциативных цепочек, а процесс интерпретации нередко обозначается как "раскодирование".

Хотя данная концепция заявлена как вывод из последних достижений науки и синтез на этой основе целостного миропонимания, апелляция к конкретным данным науки отсутствует в тексте, а апелляция к науке вообще встречается редко и носит предельно неконкретный характер, как то: "Ученые — материалисты обещают разного рода катаклизмы типа таяния льдов вечной мерзлоты полюсов, смещения экватора, изменения орбиты планеты — вот все это и есть 2000 год" [199, с.26]. При этом, как уже отмечалось, самые фундаментальные положения (в частности, закон сохранения энергии) оцениваются как приблизительные и ограниченные. Незыблемыми же выступают два постулата: о гармонии Вселенной и о единстве микро — и макрокосма. То и другое кладется в основание умозаключений: гармония Вселенной выражается в полноте, отсюда поиск недостающих звеньев, стремление к замыканию круга, к обнаружению аналогов любого явления, во многом направляющее развертывание концепции.Аналогия с человеческим организмом порождает заключения типа: органы внутренней секреции — пузырьки, жидкость из которых начинает выделяться по мере их заполнения; так и внутренний мир человека начинает излучать энергию в окружающий мир после насыщения ею. Осуществление гармонии Вселенной представляется как

"вечное повторение", воспроизведение единых форм организации, поскольку эталон единственен: "Вселенная состоит из своих точных повторений, а они, в свою очередь, из более мелких своих копий" [199, с.64].

Типичным является также объяснение как составление связного сценария. Например, проблема алкоголизма в семье автором описывается в собственных категориях: место супруги в энергетическом обмене занимает бутылка, которая сама не отдает энергии и потому является вампиром, отсюда энергетический дисбаланс, общее падение энергетического потенциала семьи и т.д. Изложение в собственных категориях само по себе рассматривается как прирост информации, хотя не приводит ни к каким оригинальным выводам. (Заметим, что именно эта особенность объяснений определяет отмечавшийся выше словарный способ задания терминов).

Такая избыточность объяснений представляется знаковой особенностью, как и более общая типичная схема рассуждения: логически допустимое = физически возможному = реально существующему — а если это так, то... В традиционной логике такая схема оценивается как "предвосхищение основания" (использование как аргумента положения, которое само нуждается в доказательстве), но в паранауке "принцип максимизации основных допущений" определяет саму возможность получения результатов.

V. Способ обоснования. Напрашивающееся название для него — "методология кнута и пряника".

Ø Завораживающе подробнейшее проговаривание элементарных связок ("Во время сна происходит полное расслабление мышц, замедляется и даже почти прекращается то, что мы назвали энерговентиляцией... давайте на этой основе разберемся, почему зарядку следует делать утром, а не вечером" [199, с. 109]) сочетается с "пропусканием" принципиально важных переходов ("Обещаю разобрать его так подробно, сколь этого будет вам достаточно, но только это тема отдельного разговора" [199, с.64]).

Ø Аргументация конкретных положений, как правило, осуществляется через указание на возможные позитивные последствия его принятия и негативные — непринятия. С одной стороны, "знание парапсихологии дает вам ответ на любой вопрос" [199, с.29] и вообще "духовная революция на основе истинных интеллектуальных знаний выводит цивилизацию из —под действия закона смертных"!99, с.20). С другой стороны, "вы противоречите ходу развития Вселенной, подвергая сомнению ее совершенство! Она в ответ на подобные замашки отвергнет глупца от своей энергии" [199, с.72].

Ø Периодически возникают формулировки, которые можно оценить как соединение аргумента к тщеславию с аргументом к невежеству: "2000 год доказан даже квантовой механикой, и отрицать его сейчас, когда так много уже известно, глупо и невежественно" [199, с.26]. Глупцом и невеждой выглядеть не хочется, к тому же опровержение звучит как посягательство на авторитет науки, хотя апелляция к ней чисто условна.

Ø Наконец, часто встречаются призывы к интеллектуальной смелости и построение рассуждений по принципу "Почему бы и нет?" Это выглядит буквально так: "Этому закону подчиняется все в материальном мире. Что, разве иначе? Вы согласны с тем, что Вселенная нечто единое целое? Если согласны, тогда в чем же дело?" [199, с.64].

VI. Защита от критики. Это общее предупреждение, что идти путем отрицания из - за несовпадения предлагаемой концепции с прежней догматикой не стоит, поскольку "отрицать то, что имеет место во Вселенной, вам никогда не удастся, из этого выйдет всего лишь отрицание себя от своего же развития" [199, с.9]. Но есть более тонкий момент, который может быть оценен и как распространенный в паранауке, и как значимый. Автор предупреждает, что легкомысленно было бы оспаривать концепцию, не опробовав ее рекомендации на собственном опыте. Но чтобы их опробовать, концепцию нужно принять, т.к. необходимым условием адекватного выполнения рекомендаций является убежденность в их действенности. Таким образом, возникает замкнутый крут: оказывается, что компетентная оценка концепции может бы