Конец ознакомительной версии.

Владимир Зелёный

 

МОРГЛЫ

 

 

– 1 –

 

Наташа поправила чёлку и шагнула в больничный коридор. Сидящие на кушетках пациенты повернули головы, едва она зацокала каблуками по кафельному полу.

Ну блондинка, ну на каблуках и в короткой юбке. Что, никогда не видели?

Повернув в отделение реанимации, Наташа подошла к своему кабинету и открыла дверь. Марля на форточке легко вздохнула, впуская тополиные пушинки с улицы. Наташа зашла, поставила сумочку на подоконник и включила в розетку полосатый шнур электрочайника.

С чего начнём рабочий день?

В дверь коротко постучали, и, не дожидаясь приглашения, в кабинет заскочила Оля Сорокина – весёлая и задорная, с крупинками веснушек на лице и хвостиком чёрных волос, торчащим из-под медицинской шапочки.

– Наташка, тут такое происходит! Такое!.. Я сойду с ума.

– Опять? – Наташа слегка улыбнулась, присаживаясь на край подоконника.

– Ну почему «опять»? На этот раз всё совершенно серьёзно. Представь: спускаюсь вчера в приёмное, домой, значит, собралась, глаза после смены оловянные... А он меня подкарауливает! Я ему: «Ты меня ждёшь?» А он улыбается, и вдруг – бамс! Розу мне протягивает! Покраснел весь, стесняется, точно на первом свидании...

Ольга села на кушетку и начала теребить пуговицу на рукаве халата.

– Ты это про кого рассказываешь? – спросила Наташа.

– Да курсантик Серёжа, помнишь?

– Серёжа? Интересно, интересно…

– В ресторан меня пригласил. Он военный институт закончил, и там у них банкет.

– А ты, как я понимаю, уже согласилась?

– Не-е… Разве я такая? Сказала, что подумаю.

– Ну, и как? Подумала?

– Ага, – Ольга снова покрутила пуговицу на рукаве. – Не спала всю ночь, как дура... Слушай, а пойдём туда вместе? У него друг какой-то есть, познакомишься.

– Спасибо, что-то не хочется.

– Лимонова, ты меня удивляешь! – Ольга всплеснула руками. Пуговица, отскочив от рукава халата, покатилась под стол.

Чайник на столе закипел и выключился. Наташа выдернула шнур из розетки.

– Я себе принца хочу. – Она грустно улыбнулась. – Настоящего.

– Найдём! На белом коне не обещаю, а вот на белом «Мерседесе»...

Дверь кабинета распахнулась. Заглянула дежурная медсестра:

– Вот вы где! Девчонки, там разбившегося привезли, очень тяжёлый случай... Только быстро, быстро!

– Да… Попили кофейку, – вздохнула Ольга. – Ладно, я тебе мораль потом почитаю, а сейчас надевай халат и вперёд.

Когда они вышли в коридор, в дверях отделения уже показалась каталка с пациентом. Долговязый санитар хмуро протолкал её вперёд и остановился. Следом за ним, придерживая на весу капельницу, протиснулась медсестра скорой помощи.

На каталке – подросток, закрытый до пояса простынёй. Плечи и грудь заплыли сплошным тёмно-синим пятном, лопнувшая в нескольких местах кожа сочится кровью. Глаза закрыты марлевой повязкой, и эта повязка уже успела пропитаться тёмным.

– Куда его? – спросил санитар, ногтем подцепляя что-то у себя в зубах.

– Скорее, скорее, – Ольга взялась за передний угол каталки, другой рукой поправила простыню на парне. – Везите прямо, я покажу.

Часто поскрипывая колёсиком, каталка двинулась по коридору.

Наташа пошла рядом:

– Что с ним? Авария?

– Падение с высоты, – ответил санитар. Глянув в сторону Наташи, он почему-то хмыкнул. – Парня кто-то лишил глаз и вытолкнул в окно с девятого этажа. Сразу вдребезги. Он пролежал минут двадцать, пока дворники нас не вызвали. По-моему, зря. Не жилец он больше на этом свете...

– Жилец он или нет – не тебе решать! – рявкнула Ольга.

– Да уж… – Санитар ухмыльнулся.

– Пока он дышит, есть надежда, – сказала Наташа.

– Да не дышит он уже! – Санитар остановил каталку. – Умер.

– Вези давай! – закричала на него Ольга.

– Да ладно…

Санитар поправил ногой колесо и двинул каталку дальше. Наташа снова почувствовала на себе его взгляд. Ухмыляется. Какого на меня пялишься, идиот? Вперёд гляди, а то ненароком в стену въедешь.

– Что это?! – воскликнула медсестра с капельницей.

Наташа быстро опустила взгляд на пациента. Вены! Синие и иссиня-чёрные, они проступили под кожей парня, покрыв сначала тело и руки, а затем вздулись на лице. Парень дёрнул головой.

– Ааа!!! – Он с криком приподнялся и вцепился руками в санитара. Повязка с глаз слетела, открыв залитые кровью пустые глазницы. – Ааа!!!

– Держите его! – не своим голосом заорала Ольга.

Санитар отпрянул, пытаясь высвободиться. Парень извернулся и царапнул его по щеке. Кровь. Наташа подхватила выскочившую иглу капельницы.

– Держите! – крикнула Ольга.

Медсестра скорой помощи перехватила руку пациента, но тот оскалил зубы и впился ей в пальцы. Она закричала. Кровь брызнула на белый халат.

Санитар навалился на парня и прижал его к каталке, увернулся от клацнувших зубов.

– Почему не закрепили?! – Ольга подхватила сбоку носилок конец ремня.

– Застёгивай! – прорычал санитар.

Ольга перекинула ремень через грудь парня, и Наташа закрепила его в застёжке. Точно так же зафиксировали ноги.

Парень перестал трястись и хрипло задышал. Странные вены на его лице и теле вдруг исчезли.

Ольга снова прикрыла его пустые глазницы повязкой и посмотрела на санитара:

– Не жилец, говоришь? Вези давай, чего застрял?

Санитар потрогал расцарапанную щёку, взялся за передвижные носилки и затолкал их в зал реанимации.

 

 

– 2 –

 

Серебристый внедорожник «БМВ» съехал на обочину рядом со сквером и остановился. Дверца со стороны водителя открылась, и большой толстый мужчина, одетый в широкие жёлтые шорты и жёлтую футболку, выбрался наружу. Его тщательно выбритая голова блеснула на солнце. Толстяк Юра Шемелин – которого, разумеется, прозвали Шмелём – с прищуром посмотрел в сторону фонтана:

– Ну, и где он?

Второй человек в машине – Рома «Боксёр». Крепкий парень с короткой стрижкой, скуластым лицом и сломанным носом.

– Не гуди, Шмель, всё нормально, подождём. – Боксёр положил руку на приборную панель и перебрал пальцами – на фаланге безымянного сверкнула искорками татуировка из вкраплений золотой пыльцы в виде перстня с головой пантеры.

Минут через пять рядом с машиной появился мужичок лет пятидесяти, в лёгких белых брюках, бежевой рубашке и с кожаным портфелем. Он осмотрелся по сторонам, открыл дверцу и быстро сел на заднее сиденье.

Шмель смахнул с капота бабочку и вернулся за руль:

– Опаздываешь, Карась.

– Торопился как мог! – Карась виновато улыбнулся и причмокнул. – Да вы сами знаете, какое сейчас движение...

– Мы-то знаем. Только что ты за хрен, чтобы тебя ждать? Ладно, рассказывай, что у тебя.

– Всё в порядке: работаем.

– Принёс?

– А как же! – Карась расстегнул портфель, вытащил три пачки банкнот, перетянутых канцелярской резинкой, и передал их Боксёру. – От себя последнее отрываю, но всё как договаривались...

Боксёр кинул пачки в бардачок.

– Значит, последняя партия прошла? – спросил он. – Порошок чистый, должен был легко уйти.

– Да, почти всё ушло.

– Тогда в чём проблемы? Сергей Сергеевич сказал, у тебя что-то не ладится.

– Есть одна… – Карась причмокнул и нахмурился. – Не то что бы проблема… Тревожный звоночек, скорее.

– Ну?

– В общем, на нашей территории появился заменитель.

– В смысле? – переспросил Боксёр. – Кто-то влез и торгует?

– Не совсем так. Вы про галлюциногенные грибы знаете?

– Ну, знаем, и чё?

– Так вот, кто-то очень умный решил поискать их у нас в подмосковных лесах.

– Бесполезняк, – перебил Шмель. – Они водятся под Питером и севернее.

– Всё правильно, и я это тоже знаю. Но он-то не знал! Порыскал-порыскал и нашёл одну такую волшебную полянку.

– Повезло, – сказал Боксёр. – Ну, и в чём проблема-то? Нам он не конкурент. Все нормальные наркоши знают, что героин и синтетика круче. От грибов только глюки одни, а чтобы вставило…

– Да, но только это какие-то другие грибы. Особые. То ли климат поменялся, то ли ещё какая хрень, но в них оказались вещества, сходные по действию с дорогими наркотиками.

– Чё? – Боксёр сдвинул брови. – Что-то мало верится.

– Если бы не знал точно, вам бы не рассказывал. Но это ещё не самое страшное для нашего бизнеса. Дело в том, что грибы перетягивают зависимость на себя.

– И?

– И клиенту наш товар становится просто не нужен. Пока это только начало, но что будем делать, если все наркоманы на поганки перейдут?

– Вот уроды! – проговорил Боксёр. – Может, этому умнику ноги поломать?

– Не вариант, – сказал Карась. – Раз слух пошёл, значит, уже не он один про поляну знает.

– Да сжечь эту поляну к чертям, и все дела! – Шмель хлопнул по рулю.

– Ну, это мы всегда успеем. – Карась сделал паузу, причмокнул и продолжил: – Я человек не злобный, к тому же бизнесмен. Поэтому предлагаю другое решение.

– Например? – спросил Боксёр.

– Например, перехватить инициативу.

– Как это?

– Самим заняться этими поганками. Вы когда-нибудь видели, как выращивают грибы в искусственных условиях? Типа шампиньоны там…

– В подвалах, что ли? – спросил Шмель. – Мы в таком одного дядьку держали.

– Да. Только во всём мире их выращивают в теплицах. В особых, затемнённых помещениях, где автоматика поддерживает температуру и влажность.

– Собираешься сажать поганки? А вырастут?

– А куда они денутся? Если всё сделать правильно, через две недели их столько повылазит! Достаточно будет выделить активное вещество, и… Да мы всю Европу себе заберём, что уж тут какая-то Москва!

– Серьёзная заявка.

– Ну, ещё бы! – Карась причмокнул и улыбнулся.

 

 

– 3 –

 

Разбившегося спасти не удалось. Врачи сделали всё, что могли, но, какими бы профессионалами они ни были, столько переломов и разрывов не выдержит ни один человеческий организм. Парень умер через полтора часа.

Наташа подготовила все необходимые в таких случаях бумаги и теперь просто сидела в кабинете, вырисовывая на чистом листе бумаги замысловатые фигуры и каракули.

Наверное, когда-нибудь она привыкнет к смерти. Наверное, когда-нибудь её чувства притупятся, и она перестанет переживать из-за каждого умершего пациента.

Когда-нибудь. А пока...

Да, она слишком впечатлительная для медсестры. Она ощущает тревогу и волнуется за каждого поступившего к ним человека, даже когда работает не в операционной, а в этом кабинете. Невозможно поверить, что когда-нибудь она будет воспринимать смерть как нечто обыкновенное…

Наташа дорисовала к закрученным линиям на бумаге длинные стебельки. Получился букет, торчащий из кучи запутанных шлангов. А может, это не шланги, а… ш-ш-ш-ш … ядовитые змеи?

Дверь едва слышно скрипнула, и в кабинет зашла Ольга. Чёрный локон выбился из её причёски и теперь торчит, как воронье перо.

– Ты чего? – спросила Ольга.

– Да так… – Наташа вздохнула и сунула карандаш в подставку. – Всё про парня того думаю. Молодой совсем…. а вон оно как…

– Не бери в голову. – Ольга подошла к столу и тронула её за плечо. – Мы сделали всё, что было в наших силах, и ты это прекрасно знаешь.

– Знаю.

– Вот и хорошо. Ты медик и не должна принимать работу слишком близко к сердцу. Я тоже переживаю за пациентов, но стараюсь держать чувства под контролем. Иначе можно крышей поехать.

– Я понимаю. – Наташа кивнула.

– Умница.

– А что с ним всё-таки было в коридоре?

– Похоже на припадок, но я в этом сильно сомневаюсь. Тут что-то не так.

– Что именно?

– Пойдём. Я тебе кое-что покажу.

– А объяснить на словах никак?

– Ты должна это увидеть, я, собственно, для этого и зашла. Пойдём, иначе с минуты на минуту его увезут.

– Кого?

– Пациента, конечно. Ну, в смысле, мёртвого пациента.

– Ты с ума сошла?

– Пока ещё нет, – сказала Ольга и перешла на шёпот: – Я понимаю, что выгляжу бессердечной дурой или какой-нибудь маньячкой… но с ним там такое!

Идея разглядывать мертвеца Наташе не понравилась, но она уступила и вышла из кабинета вслед за подругой.

Несмотря на то, что день в самом разгаре, в коридоре по-прежнему мрачно. Окна этой части корпуса выходят во двор, и разлапистые клёны перехватывают почти весь свет, идущий с улицы. Лампы в обоих концах коридора и люстра-шар за стеклом сестринского поста положения не спасают.

Здесь довольно тихо. Лишь радиоприёмник на столике дежурной медсестры приглушённо похрюкивает на сбитой волне.

Они прошли почти до конца коридора, и Ольга открыла дверь в соседнюю с реанимационным заломах коридора, и люстра-шар за стеклом сестринского поста, положения не спасают. комнату.

В комнате тоже мрачно. Накрытое простынёй тело оставлено на каталке возле окна, и кривые тени от ветвей клёна поверх бледной ткани. Два тёмных влажных пятна в том месте, где под простынёй обозначилась голова.

Пахнет чем-то горьковатым с привкусом разогретого металла.

Ольга нажала выключатель, и в комнате стало светло.

– Иди сюда, – позвала она.

Наташа сделала несколько шагов.

В люминесцентных лампах – еле слышное электрическое «ззззз…».

Ольга подошла к трупу и осторожно стянула край простыни.

Глазницы парня по-прежнему прикрыты повязкой, только теперь она пропиталась кровью и выглядит почти чёрной.

– Видишь? – прошептала Ольга. – Два часа назад такого не было.

Наташа коснулась края каталки.

Расшибленные губы парня сжаты, видны потёки крови. Из-под кожи выпирают толстые узловатые вены, которые по шее уходят вниз и, похоже, разветвляются по всему телу.

– Странно… – еле слышно произнесла Наташа.

– Не то слово. – Ольга опустила простыню ещё ниже.

На груди, животе и руках мертвеца из-под кожи проступила сетка из толстых и упругих кровеносных сосудов, отчего тело выглядит жутковато. Вдоль сплошного синяка – несколько глубоких порезов от оконного стекла, с запёкшейся кровью по краям ран. В местах переломов поблёскивает чернота.

– В тот раз с ним творилось нечто похожее, – сказала Наташа.

– Да. Но тогда он был живым, а сейчас… – Ольга взяла со столика пинцет и потрогала им вены трупа. – Тело не может так изменяться после смерти.

– Откуда ты знаешь, как оно должно изменяться?

– Это в любом учебнике по медицине написано. Да ты ни разу, что ли, в морге не была?

Позади неожиданно открылась дверь, и в комнату заглянул профессор Комиловский, руководитель отделения реанимации. У Наташи дрогнули колени, совсем как у маленькой девочки, которую застукали со спичками. Хоть сквозь землю проваливайся…

– Вы зачем здесь? – строго спросил он.

Ольга быстро накинула простыню обратно.

Комиловский прошёл до столика с медицинскими инструментами и развернулся.

– Вы видели, что с ним? – спросила Ольга.

– Видел. Конечно, видел. – Комиловский извлёк из кармана исписанный бумажный квадратик и задумчиво покрутил его в руке.

– Это какая-то инфекция? – снова спросила Ольга.

– Что? – Профессор положил бумажный квадратик обратно в карман и поднял глаза. – Нет-нет, никакой инфекции, всё гораздо проще… – Он пригладил пальцем бровь. – Наркоманом наш пацанчик оказался, вот как! В квартире, откуда он выпрыгнул, нашли пакет с галлюциногенными грибами. Знаете такие?

– Немного, – ответила Наташа. В памяти всплыло что-то из лекций в институте. Что-то про мексиканские кактусы, мухоморы и разные поганки. Шаманы древних индейцев жевали и курили их, чтобы изменить сознание и поговорить с духами.

– Грибы рода псилоцибе. – Комиловский отобрал у Ольги пинцет и положил его обратно на столик. – Растут почти на всех материках, у нас встречаются в Карелии и близлежащих областях. Наркоманы называют их «волшебными». Дело в том, что в этих грибах присутствует ряд психоактивных веществ, которые вызывают галлюцинации – слышатся голоса, мерещится всякая дрянь, ну, и так далее.

– А вот это? – Ольга указала на тело под простынёй. – Такое может быть от каких-то грибов?

– Я не знаю от чего это… – Комиловский потёр бровь. – Похоже на избыточное кровяное давление. Сердце нагнало кровь в сосуды, а в венозной системе произошла какая-то блокировка.Точнее покажет вскрытие.

В дверь тихонько стукнули, и, не дожидаясь ответа, в комнату прошёл старенький санитар из отделения судебной экспертизы.

– Я могу его забрать? – спросил он, обращаясь к Комиловскому.

Профессор кивнул. Старичок развернул каталку с трупом в направлении двери, и Комиловский шагнул за ним.

– А глаза?! – неожиданно воскликнула Наташа.

– Не понял. – Комиловский остановился.

– Что всё-таки у него с глазами?

Профессор посмотрел на Ольгу, потом перевёл взгляд на Наташу:

– Привиделось ему что-то, наверное. Он выдрал их себе сам. Отвёрткой…

 

 

– 4 –

 

Худой парень в тренировочных штанах и клетчатой рубашке взглянул на вечернее небо, покусал губы и посмотрел по сторонам. Уже стемнело. По всей улице в окнах горит свет, но его недостаточно, чтобы развеять мрак возле самих домов или хотя бы возле подъездов.

Малах отыскал взглядом контур пятиэтажки (облезлая панельная коробка, как она выглядит днём) и потихоньку двинулся по направлению к ней.

На улице никого, и это хорошо, подумал он. Самое главное – нет полицейского патруля, который часто заглядывает сюда в поисках подозрительных личностей. Тем более что сам он как нельзя лучше подходит под эту категорию.

Из темноты кустов вынырнула большая мордастая собака, и Малах окаменел.

– Не-е-ет... – заныл он.

Собака обнюхала колени. Малах вытянулся и прижал к груди полиэтиленовый пакет с сосисками.

– Не-е-ет...

Зверина с хрипом ткнулась мордой в кроссовки, залепляя шнурки тягучей слюной.

– Уйди... п-пожалуйста...

Собака посмотрела на него мутным взглядом, фыркнула и побежала дальше. Её хозяйка – сухая старушка в спортивном костюме – неспешно направилась следом, похлопывая по ладони отстёгнутым поводком.

– Гадина, – проворчал Малах, провожая собаку взглядом. – В следующий раз с собой ножик возьму...

Он шагнул к подъезду. Снова посмотрел по сторонам и, привычным движением нажав кнопки кодового замка, открыл дверь.

Здесь светло. В паутине под лампочкой паук торопливо пеленает муху, и она жужжит из последних сил.

Малах поднялся на второй этаж, постучал в обитую дерматином дверь. Звонка тут нет, и, насколько он помнит, никогда не было.

Тишина.

Он постучал сильнее.

– Кто? – послышался хриплый голос. Малах узнал Индейца Джо, но отвечать не стал. Не положено, иначе Индеец не откроет. Через глазок и так видно, кто стоит перед дверью, а молчание – это условный знак, что позади тебя не притаились полицейские.

Послышался щелчок задвижки, дверь открылась, и Малах прошмыгнул в прихожую.

Сладковатый запах конопли в полумраке.

– Принёс, что ли? – прохрипел Индеец. Из рук настойчиво потянули пакет. Малах разжал пальцы и прошёл в комнату, освещённую единственной тусклой лампочкой.

Из мебели здесь только маленький сервант с пыльными стаканчиками и пузырьками из-под лекарств. На застеленном одеялами полу развалились Кислый и Самопал – такие же подростки, как и Малах. Оба в полудремотном состоянии, мокрые и растрёпанные. В руке у Кислого – наполовину выкуренная скрутка, от которой по комнате плывёт сизый дымок.

– О, Малах пришёл! – Кислый словно бы очнулся. – Жрачку принёс?

– Принёс.

– Он молодец, всегда нас подкармливает. – Индеец встряхнул пакетом.

Своё прозвище хозяин квартиры, высокий худой мужичок неопределённого возраста, получил за длинные чёрные волосы, смуглую кожу и строгие черты лица. В точности злодейский индеец Джо из книги Марка Твена.

– На, раскумарься немного, – Индеец протянул Малаху скрутку с коноплёй. – Надо бульбулятор в следующий раз запускать, а то эти уже почти всё скурили.

Кислый тихо-тихо захихикал.

– Всё, больше не могу! – Он облизнул палец и придавил огонёк на конце косяка. Убедившись, что самокрутка потухла, пристроил её на край серванта. – Надоела эта дрянь… Смеёшься, смеёшься, а толку? – Выражение его лица резко сменилось, он стал хмурым. – Слушай, Индеец, мне ребята про какие-то новые грибы рассказывали. Говорят, они мозги закручивают – будь здоров!

– Есть такое дело.

– Ты пробовал?

– Ну да. – Индеец сел на корточки и развёл руки, словно собрался дирижировать. – Интереснейшая штука, доложу я вам. Сначала не особо прикольно: в башке кружится, какой-то холод по телу... Но потом начинается…

– Глюки?

– Вроде того. Только ты не понимаешь, что это глюки. Всё вокруг движется, точно стёклышки в калейдоскопе, с люстры снег идёт, какие-то цветы растут из ладошек… – Улыбаясь до ушей, Индеец помотал головой. – В общем, чума!

– Ну-ка, ну-ка... А ничё потом? В дурдом не отвезут?

– Да кто тебе такую глупость сказал? Если по-нормальному всё делать, с головой будет полный порядок. Это ж не синтетика тебе какая – это грибы. Там же всё натуральное, от матушки природы!

– А-а-а… – Кислый закивал. – Я тоже хочу. Давай пожуём?

Индеец хмыкнул.

– Нету!

– Как нету? Не жлобись для братвы!

– Серьёзно говорю. Пацаны вчера последние забрали.

– Бли-и-ин…

– Вон, Малах поляну знает, бери его завтра с утра, и вперёд, за добычей!

– А почему опять я? – прогундосил Малах. – Я не могу завтра, мне в поликлинику надо!

– В поликли-инику-у?! – издевательски переспросил Кислый.

– Мне правда надо!

– Знаю я тебя…

– Да ладно, пусть идёт, раз надо, – сказал Индеец. – Вон, Самопала возьми, он тоже в курсе, где это.

– О! – Кислый поднял палец. Развернулся к дремлющему Самопалу и локтем ткнул его в бок: – Чё молчишь, уснул, что ли?

– А? – Самопал вытаращил глаза на Кислого. Вытер слюни с подбородка.

– Хватит спать. Тут тема интересная, про грибы с глюками. Индеец говорит, ты знаешь, где их взять можно.

– Ммм?.. – Самопал почесал бритую голову. Хмурясь, потёр ухо. – Ну… это… ехать надо. А там в лесу…

– Съездим? А я тебе телефоник новый подгоню.

Самопал растянул губы в улыбке:

– Ну... это можно.

 

 

– 5 –

 

Утреннее солнце поднялось выше деревьев, но остывший за ночь воздух всё ещё оставался прохладным.

Внедорожник «БМВ» серебристого цвета миновал кольцевую и по широкому шоссе помчался в сторону горизонта. Вместе с ним на свободу из тесноты улиц ринулся целый поток машин, но автомобили достаточно быстро распределились по всей ленте и перестали мешать друг другу.

Шмель плавно вдавил педаль газа. Машина уверенно пошла на обгон, шепча шинами по сухому асфальту. Попав на пустой участок трассы, он ещё прибавил скорость.

– Не гони, – сказал Боксёр. – Девочек удивлять будешь.

– А что, нормальная скорость. Где ж мне летать?

– На карусели, мля! Сбавь, я сказал!

Шмель покривил уголком рта, но всё же послушался и немного отпустил педаль. Шоссе плавно повернуло, огибая холмы, справа потянулся лес. Боксёр достал из бардачка дорожную карту и внимательно всмотрелся в обведённое карандашом место.

– Здесь? – спросил Шмель, притормаживая перед табличкой с названием посёлка.

– Давай.

Они съехали с трассы на узкую дорогу. Метров через двести асфальт закончился, и дорога стала обычной просёлочной.

Боксёр пригнулся и посмотрел по сторонам:

– Всё чётко: железная дорога на холмах, а справа лес. Где-то здесь сейчас будет тропа. – Он постучал пальцем по карте. – По ней пацаны и уходят на болота.

Шмель проехал ещё немного и повернул в том месте, где от дороги отделились две малозаметные тропинки, почти заросшие травой.

«Въезд запрещён!» – надпись на железной перекладине.

– Что дальше? – спросил Шмель.

Боксёр выглянул в окно.

– До электрички отсюда минут пять пешком. Скорее всего, пацаны выходят к станции в этом месте, больше негде. Зарули вон за те кусты.

Шмель поставил машину так, чтобы её не было заметно со стороны леса. В то же время из самой машины через просвет между кустами обе тропинки по-прежнему просматривались.

Шмель почесал пузо, распахнул дверь и выбрался из машины. Впереди ничего подозрительного: над кустами зудит мошкара, ветер чуть трогает листья. Он потоптался на месте, разминая ноги, обошёл машину сзади и открыл багажник:

– Ну, что, вылазь давай, смотри…

Из багажника, щурясь на свет, выбрался Малах. Со страхом огляделся по сторонам.

– Здесь это? – спросил Шмель.

Малах закивал.

– Дальше куда?

– Я правда не знаю! – хныкнул доходяга.

– Как это не знаешь?

– Меня только раз сюда брали. Я здесь помню, а дальше… Я же вам говорил, а вы не верите!

– Да оставь ты его, – сказал Боксёр, выходя из машины. – Через полчаса электричка, значит, кто-нибудь из этих уродов к ней выползет.

Шмель посмотрел на часы. И снова на Малаха.

– А может, наврал он всё?

– Я?! – Малах выпучил глаза.

– Может, они уже уехали и дома сидят?

– Не-ет… Они здесь, – прохныкал Малах. – Не убивайте меня, пожалуйста… Я же вам всё рассказал!

В лесу послышались шорохи.

– Тихо! – прошипел Шмель. Прищурился. Так и есть: кто-то неторопливо пробирается через заросли. Ещё далеко, но точно в этом направлении.

Шмель глянул на Малаха:

– Ладно, залазь пока обратно.

Трясясь от страха, Малах опять забрался в багажник, и Шмель закрыл его.

Шуршание в зарослях стало ближе.

Шмель быстро подошёл к водительскому месту и вытащил из тайника под рулём пистолет.

– Ты чё, стрелять в них собрался? – спросил Боксёр.

– Ну, мало ли…

Кусты зашевелились, и из леса появился старик с ведром. Увидев Шмеля, он уронил ведро на землю, и по траве рассыпались рыжие грибы.

– Вам чего, ребят?

– Ты зачем здесь? – спросил Шмель.

– За грибами, ребята, за чем же ещё… – Дед повертел головой и, увидев табличку с запрещающей надписью, расплылся в улыбке. – А, вы охраняете, что ли? Извините, не заметил я дощечки.

– Рассказывай, что за грибы у тебя, дед! – грозно сказал Шмель.

– Знатные грибочки, ребята. Хошь в суп их, хошь в пирог. – Старик опустился на корточки и принялся собирать рассыпанное обратно в ведро.

Боксёр, наклонившись, взял один гриб – склизкую рыжую шляпку на ножке. Осмотрел его со всех сторон.

– Это не то, – сказал он.

– Не то? – Шмель недоверчиво скривился.

– А ты сам чё, не видишь?

– Чёрт его знает... – Шмель нахмурился, почесал подбородок пистолетом.

Боксёр бросил гриб обратно на землю:

– Ладно, дед, извини. Обознались мы, бывает.

– Да всё в порядке, ребята. – Старик выдохнул. – Я же совсем не обиделся. Вы меня, наверное, за браконьера приняли? А я ничего такого не делаю. Грибочками вот потихоньку промышляю. Рыжики-сыроежки всякие, маслята. Много их в этом году повылазило. Бабка моя супа захотела, вот в лес меня и отправила. Грозилась домой не пустить, ежели без грибов вернусь. – Дед вытер ладони об себя и поднялся. – Мне их теперь надолго хватит. Это и пирог можно испечь, и баночку закрутить... Хотите, я и вам отсыплю, если есть, куда. Грибы – загляденье, один к одному... Я ещё тот грибник, потомственный. Знаю их как дважды два… Так есть у вас пакетик-то?

– Иди, дед, не забивай башку! – раздражённо сказал Шмель, засовывая пистолет за ремень шорт.

– А как же грибы? Может, хоть в карманы наберёте? Рассольник сварите.

Шмель поморщился и снова вытащил пистолет:

– Сам уйдёшь, или тебя пугнуть?

– Сам, сам!

Дед подхватил ведро с грибами и – только ветер остался.

– Не нравится мне эта затея, – проговорил Шмель. – Мы так что, каждого проверять будем?

– А я не знаю, чё ты к деду прицепился!

– А чего он тут лазит? – Шмель пнул ногой забытый дедом гриб. Почесал стволом пистолета затылок. – Слушай, а если они по лесу до вечера бродить будут? Что тогда?

Но Боксёр вместо ответа предупредительно вскинул руку и замер: в лесу опять что-то хрустнуло.

Шаги.

Боксёр прислонился к дереву.

Ждать пришлось недолго. Зашелестели ветки, и на дорогу выбрались два подростка, лет пятнадцати пацаны, не старше. Один бритый наголо, другой, наоборот, лохматый, как уличная собака. У обоих в руках цветные полиэтиленовые пакеты, наполненных чем-то почти на треть.

Как только пацаны подошли ближе, Боксёр вышел им навстречу:

– Чё несём, братва?

Пацаны вздрогнули и испуганно посмотрели по сторонам. Дёрнулись было бежать, но, увидев в руках Шмеля пистолет, передумали.

– Грибочки, значит, собираем? – спросил Боксёр, заглядывая в пакет к лохматому. – Нехорошо, нехорошо…

Пацаны захлопали глазами, но ничего не ответили.

– Странные у вас какие-то грибочки, – непринуждённо продолжил Боксёр. – Чего молчите, а?

Лохматый покосился в сторону дороги и опустил глаза:

– Мы тут так… просто...

– Просто?! – Боксёр изобразил на лице крайнее изумление. – Нехорошо, нехорошо...

– Забирайте, – сказал бритый, – мы ещё себе найдём.

– Конечно, заберём. – Боксёр присел на корточки и заглянул к нему в пакет. Покачал головой. – Ай-яй-яй…

– Отпустите, мы в первый раз...

– И чё? – Боксёр, наклонив голову вбок, хрустнул шейными позвонками.

– Мы больше не будем.

– Ну, начинается! – сказал Шмель. – Вы залезли на нашу территорию, братан. А за такое…

– Но мы же не знали! К тому же…

– Знали-знали, – кивнул Боксёр и делано улыбнулся всеми зубами. – У нас один ваш придурок в багажнике сидит.

Руки бритого вздрогнули, он бросил пакет и…

– Спокойно, спокойно, – Шмель поднял на него пистолет.

Бритый хныкнул и остался на месте. Боксёр пересыпал все грибы в один пакет:

– Что же нам с вами делать, а?

– Отпустите! – промямлил лохматый.

– Может, дать им лопатой по башке и закопать? – Шмель снова почесал пистолетом затылок.

Бритый пацан выпучил глаза, отчего стал похож на большого головастика.

– Не, – сказал Боксёр, – я вижу, они нормальные ребята, зачем их закапывать? Они ведь не будут больше за грибами ходить, правда? И другим не посоветуют.

Бритый и лохматый закивали.

Боксёр убрал с лица улыбку. Сделав страшное лицо, по очереди заглянул каждому из пацанов в глаза:

– Если я ещё раз вас здесь увижу… собственноручно утоплю в ближайшем болоте, уроды… Ясно? А теперь идите. И чтоб через минуту вами здесь даже не пахло!

Пацаны сорвались с места и исчезли быстрее, чем он успел договорить.

Боксёр посмотрел на Шмеля:

– Ну вот, а ты говорил «не дождёмся». Заводи свой тарантас, поехали.

 

 

– 6 –

 

Смена в больнице закончилась. Наташа переоделась из халата в свою одежду и спустилась в холл. Возле большого зеркала на стене остановилась, поправила волосы и встряхнула чёлку.

Нормально. Только вот усталость какая-то в глазах.

Она провела по щеке ладонью.

– Да всё у тебя в порядке, красотка! – послышалось слева.

Это ещё кто?

Прежде чем повернуть голову, она изобразила на лице серьёзность.

Двухметровый детина в белом халате, тот самый санитар «Скорой помощи», который привёз разбившегося парня. Царапины на щеке старательно замазаны йодом. Ухмыляется.

Она отвернулась к зеркалу.

– Наташка-черепашка, чего молчишь? – Санитар гыгыкнул.

Ну, начинается…

Наташа поправила ремешок сумочки, окинула себя взглядом.

– Молчишь – от меня торчишь! – продолжил санитар.

Это добром не кончится, надо уходить.

Она развернулась и пошла к выходу.

– Эй! – Санитар метнулся наперерез. – Подожди, я хочу тебе что-то сказать…

Наташа остановилась.

– Я тут подумал… – Он посмотрел вниз, вероятнее всего, на её босоножки. Поднял глаза и излишне широко улыбнулся: – Может, тебя проводить?

– Нет. Спасибо, не надо.

И ведь проводит, с него станется! Даже без согласия. Проследит до метро, поедет следом, потом высмотрит, в каком доме живу...

– А то я на машине – подвезу. – Санитар коснулся её плеча.

– Не хочу.

– Да почему? Там мягкие сиденья, музон и всё такое. Можем не домой, а ещё куда-нибудь съездить.

Господи, как же от него избавиться?!

Он вдруг взял её за руку, не дав шагнуть к дверям.

Наташа растерялась. Санитар приблизился и перешёл на шёпот:

– Ты не бойся, Наташ, я не кусаюсь. Посидим в кафешке, пожуём чего-нибудь, выпьем. Просто как хорошие друзья…

– Д-друзья? – Наташа попыталась высвободить руку, но не смогла.

Откуда он узнал имя? Ах, да, карточка на халате была... Запомнил же!

– Меня Виталиком зовут. Ну так что, поехали?

– Я никуда не поеду. Я не могу… Отпусти.

– Да ладно тебе... – Санитар и не подумал отпускать. – А вечером?

– Вечером я занята.

– Кем?

– Никем, отпусти её! – Откуда-то возникла Ольга.

– А что, нельзя, что ли?

– Нельзя.

– Подумаешь! – Санитар нехотя разжал пальцы.

Ольга повернулась к ней:

– Ты вечером в «Олимпик» идёшь?

Наташа сделала ей знак глазами, но было уже поздно.

– Так ты ещё и спортсменка? – Санитар ухмыльнулся. – Молодец, я люблю спортсменок. Особенно гимнасток. Ты не гимнастка?

Наташа не нашлась, что ответить, но в следующий момент Ольга подхватила её под руку и через двери увлекла на улицу.

Санитар Виталик вышел за ними, но, как ни странно, дальше провожать не стал.

– Значит, до вечера, договорились! – крикнул он вслед, когда они спускались по ступенькам. – Я заеду!

Наташа собралась было возмутиться, но вовремя осеклась: нечего развивать тему, иначе от этого ухажёра и через час не избавишься.

– Ты с ним встречаешься, что ли? – удивлённым шёпотом спросила Ольга.

– Я?

– Ну, не я же!

– Нет, не встречаюсь.

– А чего он тогда?

– Не знаю. Делать нечего, вот и пристаёт ко всем.

Они направились к воротам больницы.

– Зря ты про «Олимпик», – проговорила Наташа. – Он ведь как пить дать приедет к концу занятий.

– Ну, откуда же я знала?! Как-то само собой вырвалось...

– Ладно.

Перед самими воротами Наташа обернулась. Санитар словно ждал этого: стоя на ступеньках, он помахал ей рукой.

Вот, блин...

Она сделала вид, что смотрит на что-то другое, затем отвернулась.

– Может, мне сегодня туда не идти? – проговорила она, глянув на Ольгу.

– Ну, здрасте!

– Не нравится он мне что-то. Наглый, как я не знаю кто… – Она вздохнула. – И на маньяка похож.

– Если от каждого маньяка прятаться, можно всю жизнь дома просидеть.

– В поговорке про волков было...

– В твоём случае про маньяков правильнее.

– И что мне теперь делать?

Ольга остановилась и положила руку ей на плечо:

– Ничего не делать. После занятий задержишься в раздевалке. А если он будет тебя спрашивать, я скажу, что не пришла. Хорошо?

 

 

– 7 –

 

Шмель остановил машину в тихом переулке. Вышел и, оглядываясь по сторонам, неспешно подошёл к багажнику. Открыл.

– Не сдох ещё?

Малах замотал головой.

– Забыл я про тебя, понимаешь? Надо было в лесу это сделать… – Шмель достал пистолет. – Открывай рот.

– Не-е-ет! – прохныкал Малах, но рот открыл. Шмель сунул ствол ему между зубов:

– Зажмуришься или так бахнуть?

– Не-е-ет…

Шмель наклонился к нему.

– Значит, слушай сюда, сучоныш. Если ты кому-нибудь вякнешь о том, кого видел и где был…

– Ммм!

– Я даже сам боюсь подумать, что с тобой тогда будет.

– Ммм!!!

– Добрый я сегодня не по теме… – Шмель вытащил пистолет и вытер ствол о рубашку Малаха. – Вылазишь тихо и аккуратно, понял? И так же аккуратно уходишь.

– Я п-п-понял…

– Начинай.

Малах выбрался. Размазал по щекам слёзы и сопли, покрутил головой, ориентируясь, и побрёл в сторону трамвайной остановки.

Шмель захлопнул багажник.

 

***

 

– Спасибо, дорогая! – Карась кивнул официантке и подвинул к себе тарелку с пельменями. Ослабив галстук и расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, он взял вилку и принялся есть.

Своё прозвище Карась получил не столько за внешний вид – круглые щёки и упитанное лицо – сколько за манеру причмокивать губами при разговоре. Совсем как обозначенная рыба, когда её вытащишь из воды. Впрочем, снимая с вилки горячий пельмень, он сделал ещё более похожее движение: раскрыв рот, вытянул губы и всосал пельмень в точности по-карасиному.

Он посмотрел на часы: ровно два. Сегодня никто не скажет, что он опоздал.

У входной двери звякнула связка колокольчиков, и Карась повернул голову. В кафе вошли Боксёр и Шмель. Размеренно, неспешно. Осмотрелись. Не дожевав первый пельмень, Карась положил в рот следующий и махнул партнёрам, приглашая их за свой столик. Они сели.

– Как успехи, ребята? – спросил он с набитым ртом.

– Всё жрёшь? – Боксёр покосился на соседние столики. – Ну, чё... нашли мы твоих грибников.

– Правда?

Боксёр достал из барсетки пухлый бумажный конверт и положил его на столик.

– Замечательно! – Продолжая жевать, Карась вилкой приоткрыл конверт и вытащил гриб с серо-жёлтой чешуйчатой шляпкой на тоненькой ножке. Поднёс его к глазам.

– Ну? – спросил Боксёр.

– Наркоманские грибы обычно не такие. Они с остренькой шляпкой, а эти какие-то приплюснутые… Вы не ошиблись?

– Если бы искали сами, могли бы и ошибиться. Ну, а наркоши? Они-то знают, что им надо. Грибы с той самой поляны, можешь не сомневаться.

– Ну, если так… – Карась покрутил гриб.

– Ты чё, сам толком не знаешь, какие они должны быть? – Боксёр нахмурился.

– Откуда мне знать? Я же их ни разу не видел.

Шмель выключился из разговора, наблюдая за молоденькой официанткой: девочка поставила ножку на перекладину стула и с кем-то болтает по телефону. Заметив взгляд Шмеля, она одёрнула короткую юбку и подскочила к столику:

– Хотите сделать заказ?

Шмель поманил официантку, словно собираясь что-то сказать на ухо, и та склонилась над столиком. Шмель нахально подцепил вырез её блузки пальцем и заглянул в него. Девчонка испуганно отпрянула, покраснела. Поправила блузку и вновь настроила дежурную улыбку:

– Что-нибудь принести?

– Попозже, детка. – Шмель ухмыльнулся. – Что-нибудь – обязательно.

Пожав плечами, официантка удалилась обратно к барной стойке.

– Что ты, блин, как маленький! – сказал Боксёр.

– Да так… – медленно проговорил Шмель. – Понравилась мне девочка. Себе такую хочу.

– Угомонись, мы здесь не для этого.

Боксёр снова посмотрел на Карася, который, нанизав на вилку сразу два пельменя, собрался сунуть их в рот, и остановил его руку:

– Значит, ты не уверен?

– Ну-у-у… – Карась опустил вилку. Причмокнул. – Ребята, у меня к вам никаких претензий. Но даже если эти грибы с того места, с той поляны, откуда мне знать, что они те самые? Сейчас такая экология, что не поймёшь, где чего растёт и на что похоже. Мало ли чего пацаны насобирали!

– И чё теперь? – Боксёр начал раздражаться. – Ты не мути давай!

Карась посмотрел на него, перевёл взгляд на Шмеля и обратно.

– Прежде чем затевать наше дело, – Карась растянул губы в улыбке, – надо убедиться, что это действительно те самые грибы, с нужными нам веществами и нужными свойствами. Мы не можем вкладывать деньги неизвестно во что.

– Так отдай их своему химику, пусть проверит! – Боксёр откинулся на стуле.

– Проверит, конечно, проверит. – Карась спрятал конверт с грибами к себе в портфель и продолжил: – Но тут дело немного в другом… – Он причмокнул. – Надо выяснить влияние этих грибов на организм в полном, так сказать, объёме. Я насчёт побочных эффектов. Глюки глюками, но чтобы не получилось так, что человека скрючит до паралича или он вообще не проснётся.

– Наркоманам своим раздай, пусть попробуют.

– Не-е-е, своим нельзя. – Карась опять взял вилку с пельменями. – Клиентура у нас серьёзная, мы не можем так рисковать. Если кто-то отравится,нашему бизнесу кранты. Понимаете?

Карась сунул пельмени в рот и принялся жевать.

– Ой, ну, тоже мне проблема! – воскликнул Шмель. – Мало, что ли, народу на улице бродит?

– В смысле? – не понял Боксёр.

– В том самом. Вечером поймаем пару человек, затащим к себе на объект и всё испробуем.

– Очень умная мысль! – Карась вытер губы салфеткой. – Сам хотел это предложить, но как-то постеснялся.

– А наркоту продавать, значит, не стесняешься? – спросил Боксёр.

– Так это же мой бизнес!

– Да? – Шмель усмехнулся, перебирая пальцами по столику. – Ну, а это наш… бизнес. И мы тоже не стесняемся.

 

 

– 8 –

 

– И раз, и два, и три… четыре! Закончили упражнение. Всем спасибо, жду вас на следующем занятии!

Девушка-тренер, улыбаясь, помахала рукой.

Группа занимающихся рассыпалась и направилась к раздевалке. Наташа и Ольга – вместе со всеми.

– Ты домой? – спросила Ольга.

– Сначала в душ.

– Я насчёт этого санитара. Не передумала?

– Всю тренировку только о нём и мечтала. Думаешь, приедет?

– Парень упрямый… Думаю, да.

– Не было бабе хлопот! – Наташа взяла из шкафчика полотенце и флакон жидкого мыла. – Только ты смотри, не подведи: не было меня здесь сегодня.

– Ну, это само собой!

Уже стоя под душем, Ольга с усмешкой продолжила тему:

– А чем он тебе не нравится? Ну, огромный, ну, тупой. Сходила бы, развеялась разок. Не в ЗАГС же он тебя тянет.

– Ну да! Ты видела, что он из себя представляет? Такому только кивни, и он тут же запишет тебя в список личных вещей – где-то между автомобилем и тапочками.

Наташа сделала воду погорячее, насколько можно терпеть.

– Ну, может, тогда со мной, к новым лейтенантикам? – Похоже, Ольга не собиралась униматься.

– Не хочу.

– Ну, хоть на чуточку! Вдруг тебе понравится?

– Вряд ли.

– Ну что ты за человек!

– Самый обыкновенный. И не уговаривай.

Наташа почувствовала, что кожа как следует разогрелась, и резко переключила на ледяную воду. Сразу перехватило дыхание. Холодно. Терпеть, терпеть… Она досчитала до десяти и вышла из кабинки.

– Ты красивая девка, – глядя, как она вытирается, с укоризной проговорила Ольга, – а ведёшь себя как замухрышка. Так ты никого себе не найдёшь.

– А что, обязательно искать?

– А ты как думала?!

Наташа пожала плечами:

– Ну… может быть, меня кто-то должен найти.

Они вернулись в раздевалку. Наташанадела юбку и любимую салатовую блузку. На ноги – стильные босоножки на шпильках. Глянула в зеркало на стене и ловкими движениями придала волосам форму. Вот теперь самое то.

Сложив одежду для тренировок и кроссовки в спортивную сумку, она посмотрела на часы. Двадцать один ноль пять. Не так уж и поздно, если учесть, что в июне на улице в это время ещё светло.

Только бы не приехал этот санитар… как там его? Виталик.

– Не спеши выходить, я сама сначала гляну, – сказала за спиной Ольга. – Если всё в порядке – звякну тебе на телефон.

– А если нет? Если он уже дожидается?

– Тогда придётся тебе ночевать в раздевалке. В шкафчике.

– Я серьёзно!

– Да не беспокойся. Наплету ему что-нибудь, он и уедет.

– Ты уж постарайся, ладно? Мне этот ужас на сон грядущий ни к чему.

– Сделаем!

Ольга осторожно выглянула из раздевалки.

– Здесь никого, только охранник с газетой, – проговорила она. – Посмотрим, что там дальше.

Она прошла вестибюль и через стеклянные двери вышла на улицу.

Наташа сжала губы.

Только бы всё получилось!

Она подождала две секунды, затем подхватила спортивную сумку и шагнула из раздевалки.

Действительно, только охранник. Разгадывает кроссворд в газете. Даже головы не поднял. Наташа прошла мимо него и остановилась перед выходом.

Через стёкла дверей видно, как Ольга спускается по ступенькам на площадку перед спорткомплексом. Слева, на разлинованной стоянке – автомобили посетителей «Олимпика». Справа – машины тех, кто приехал кого-то встретить или остановился на время.

И только одну машину, белую, непонятной марки, невзирая на указатели, припарковали возле самого входа, под нависающими ветвями плакучей ивы. Не разобрать, сидит в ней кто-то или нет.

Ольга ведёт себя спокойно, значит, никого подозрительного не заметила.

Наташа вздохнула.

Почему мы тогда, возле больницы, не догадались посмотреть номер его машины? Да ладно, номер: можно было хотя бы глянуть, какого она цвета!

Ольга сделала ещё шаг, и вдруг автомобиль под ивой сверкнул фарами. Почти сразу же из него выскочил неуклюжий верзила в бледно-сером костюме с галстуком.

Санитар, чёрт бы его побрал!

Наташа отступила от дверей, но так, чтобы по-прежнему видеть происходящее на площадке.

Санитар подошёл к Ольге и схватил её за руку, не давая уйти.

Ах, ты, липкий банный лист!

Он спросил что-то у Ольги, и та с серьёзным видом помотала головой.

Умница!

Снова что-то спросил. Ольга пожала плечами, посмотрела в сторону дороги и, освободившись от цепких пальцев санитара, помахала кому-то рукой.

Там в самом деле кто-то есть, или она притворяется?

Наташа перевела взгляд.

Ну, конечно же! Её лейтенантик в парадно-белой рубашке, с фуражкой в руке.

Санитар, заметив парня, развернулся и шагнул к своей машине.

Ну вот, давно бы так!

Ольга чмокнула лейтенантика в щёку, взяла его под руку, и они пошли.

Молодец, справилась!

Наташа с облегчением выдохнула. Перевела взгляд на санитара – Виталик в задумчивости подошёл к машине. Остановился.

Ну, чего ты ждёшь-то? Нет меня сегодня, нет!

Он открыл дверцу.

Давай, давай. Езжай к себе домой, дружок, вари пельмени. Хм… А я к себе поеду. Тоже, как ни странно, варить пельмени. Хотя на ночь можно что-нибудь полегче. Настрогать какой-нибудь салатик, например… Оп-па! Ты чего?

Поставив ногу на порожек автомобиля, санитар замер.

Наташа нахмурилась.

Ну, что ещё?!

Он постоял три-четыре секунды, как бы осмысливая пришедшую в голову идею, а потом вдруг бросил взгляд на входные двери спорткомплекса. И не просто на двери – Наташе показалось, что он посмотрел прямо на неё!

Она сдвинулась влево и прижалась к углу стены.

Глупости, он не может меня видеть. Не должен. На стекле же всякие там отблески, преломления...

Санитар захлопнул дверцу и шагнул на ступеньки, ведущие к дверям.

Блин!!!

Наташа метнулась в коридор.

Запасной выход! Кажется, в конце коридора, за углом, есть ещё одна дверь!

Тюк-тюк-тюк по дощатому полу.

Как маленькая девочка, в самом деле!

Она свернула за угол и оказалась перед деревянными дверями. Ну, конечно же: на выходе висит огромный навесной замок. Наташа с досадой хлопнула по двери ладонью.

– Эй-эй-эй! Ты чего делаешь-то? – послышался возглас сзади. Наташа обернулась. Какая-то тётка со шваброй в руках. – Заблудилась, что ли?

Наташа постаралась улыбнуться:

– Да нет же, я просто… У вас есть ключи от этой двери?

– Мало ли от чего у меня ключи есть! Директор запретил. Вон, главный выход для этого существует.

Тётка двинула шваброй по полу.

– Ой, мне нельзя через главный! – зашептала Наташа. – Ну, пожалуйста!

Хлопок входной двери известил о том, что Виталик зашёл внутрь здания.

– Скрываешься, что ли, от кого? – усмехнулась тётка и выпрямилась, вытирая руки о край халата.

– Мне правда очень-очень надо!

– Ну, если так…

Тётка вытащила из кармана связку ключей.

– А может, помиритесь? – проговорила она неспешно. – Чего бегать-то зря?

В коридоре скрипнула половица.

Ну, всё: он сейчас повернёт сюда!

Наташа умоляюще посмотрела на тётку.

– Ох, девка… – Уборщица ковырнула в замке ключом, вынула его из петель и толкнула створку двери. Наташа ринулась в полумрак. «Три-линь, три-линь!» – это мобильник в сумке. Она схватила его через ткань кармашка, желая придушить как предателя. Мобильник умолк. Едва не поломав ноги о сваленные в тамбуре лопаты и мётлы, она выскочила на улицу. Дверь за спиной закрылась, щёлкнул навесной замок. Почти сразу же она услышала голос санитара: бубнит что-то, расспрашивая тётку-уборщицу.

– Не-не-не! – послышалось в ответ. – Мало ли, кому что надо! Директор запретил.

Наташа улыбнулась и поправила на плече ремень сумки.

Надо поскорее отсюда уходить.

Запах зелёной горечи от подстриженной травы напомнил ей школьное детство.

Всё правильно, Лимонова, ты бегаешь от парня, как пятиклассница. Самой-то не смешно?

Она пошла по траве, переступила через оставленные кем-то грабли и, крадучись, двинулась вдоль стены здания. Добралась до угла, остановилась и аккуратно выглянула: возле дверей спорткомплекса охранник треплет за ушами какую-то рыжую дворнягу. Протянул ей на ладони лакомство, и собака завиляла хвостом.

Лучше бы ты посторонних в здание не пускал, дядя… Так. Стоянка автомобилей отсюда не просматривается, значит, можно выходить относительно спокойно.

Она прошла вдоль ухоженных цветников и нырнула в проход между домами. По каменной плитке вышла к старым гаражам и сараям.

В сумке снова запиликал мобильник. Она вытащила его. «Оля Сорокина».

– Наташка, ты где? Этот тебя искать пошёл!

– Знаю, я уже выбралась.

– Ты на улице?

– Да, к метро иду.

– Он тоже вышел и садится в машину.

– Поняла. Я постараюсь быть внимательнее. Пойду другой дорогой.

– Хорошо, на смене увидимся, обсудим.

– Пока!

Наташа спрятала телефон обратно и посмотрела по сторонам. Место совсем незнакомое: дома образуют коробку и выхода из неё что-то не видно.

Ну, ты забрела! Надо отсюда выбираться. И желательно побыстрее, пока санитар по имени Виталик не догадался покружить на машине по закоулкам. Так-с… Угол дома примыкает к гаражам. Заросли высокой травы, велосипедная рама, старый диван... Но машины должны как-то заезжать во двор…

Она прошла чуть вперёд и справа обнаружила сквозную арку. За ней видна улица – асфальт проезжей части и бетонный забор на другой стороне. С тихим шелестом проехала машина.

Наташа ускорила шаг. Прошла через арку, и стало видно, что забор заканчивается возле светофора.

Вон и люди ходят. Надо дойти до этого места, а уже там сориентироваться. В крайнем случае, про метро можно у кого-нибудь спросить.

Она шагнула на мостовую, и визг тормозов едва не заставил её подпрыгнуть: какой-то автомобиль, вывернув из переулка, затормозил возле самых её коленей. Наташу бросило в жар.

Санитар?!

Оттолкнувшись от капота руками, она бросила взгляд в салон автомобиля. Толстяк за рулём развёл руками и виновато улыбнулся. Парень в тёмных очках, сидящий рядом с ним, покачал головой.

Слава богу, не Виталик...

Внедорожник серебристого цвета сдал назад. Мигнул фарами.

Посмотрев на водителя, Наташа покрутила пальцем у виска. Толстяк заулыбался сильнее прежнего, а его пассажир лениво похлопал в ладоши.

Идиоты! А что если бы не успели затормозить?!

Она отступила в сторону и двинулась дальше: сердце бешено колотится, колени подрагивают.

Нервный шок, но это сейчас пройдёт. Раз... два… три… четыре…

Дорога пуста. Перейдя на другую сторону, Наташа обернулась. Серебристая машина тронулась с места, проехала в дальний конец дороги, развернулась и замерла.

Заблудились? Извините, ребята, я вам тут не помощница. Самой бы выбраться.

Наташа прибавила шагу. Подняла глаза к небу – вечереет. Пухлые серые облака повисли почти над крышами домов. К дождю?

Машина тронулась, набирая скорость.

Наташа глянула на светофор: красный.

Ну, и куда гоним? Или мы такие умные, что...

Внедорожник резко вильнул вправо и вскользь зацепил её. Наташа полетела на асфальт, даже не успев среагировать. Взвизгнули тормоза. Локоть ударился о камень, дыхание перехватило, точно она разом вдохнула горсть песка. В глазах поплыло. Наташа попыталась приподняться. Тупая боль в бедре, немного подташнивает. Чёрт...

Послышался звук открываемой дверцы. Парень в тёмных очках вылез из машины и подошёл к ней. Наигранно заохав, стал помогать ей подняться.

– Ну, что ж ты так неаккуратно, детка?! Внимательнее надо быть, когда дорогу переходишь!

Наташа лишь захрипела в ответ, пытаясь поймать хоть глоток воздуха. По щекам потекли слёзы. Она уцепилась за руку парня и вдруг почувствовала, как ей в бок уткнулось что-то острое. Нож!

Парень схватил её за локоть и притянул к себе:

– В машину, тварь… Заколю!

Распахнув заднюю дверцу внедорожника, он усадил её на сиденье и опустился рядом. Толстяк повернулся к ним, неестественно улыбаясь:

– Как я её, сучку, а? Миллиметр в миллиметр! На лету буквально…

– Что вы делаете?! – Взгляд Наташи метнулся по салону.

Парень в очках двумя пальцами взял её за подбородок:

– Будешь сидеть тихо, девочка, – ничего с тобой не случится. Ты меня поняла?

Наташа нерешительно кивнула.

– Хорошо, – парень придвинулся ближе. Остриё ножа чуть кольнуло кожу ниже рёбер. Наташа вздрогнула.

– Меня искать будут, – проговорила она. – Лучше сразу отпустите.

– Ну, разумеется, мы тебя отпустим! – хмыкнул толстяк. Отвернулся к рулю и добавил: – Потом. Может быть.

Он поиграл педалью газа, накручивая обороты, ещё раз глянул на Наташу в зеркало и положил руку на рычаг переключения передач.

Шины взвизгнули резиной по асфальту, внедорожник сорвался с места и ринулся вперёд.

 

 

– 9 –

 

Светофор. Промчались на красный и выскочили на широкую улицу. Замелькали дома. Проскочили перекрёсток, по встречной полосе объехали стоящие в пробке машины, свернули в какой-то проулок и через него выехали на широкую трассу.

Когда закончились многоэтажные здания, Наташа поняла, что везут её куда-то за город. Всё это время парень придерживал её за край блузки, и острие ножа покалывало сбоку. Проехали пост дорожной инспекции, и парень нож убрал.

«Почему не завязали глаза?!» – мелькнула ужасная мысль. Насколько ей известно, похитители всегда завязывают глаза своим жертвам, чтобы те не запомнили дорогу. И только в одном случае они этого не делают: когда похищенного человека собираются убить.

Спокойно, девочка, спокойно. Раньше времени паниковать не надо. Может, всё не так страшно, как кажется.

Машин вокруг множество, но она не может позвать на помощь – затемнённые стёкла скрывают то, что происходит здесь, на заднем сиденье. Да и не получилось бы крикнуть: парень хоть и убрал нож, но не спрятал – вертит его в руках, поигрывая, и, скорее всего, без раздумий воткнёт ей в бок, улыбаясь водителю соседней машины.

Не буди, как говорится, лихо, пока оно тихо.

Минут через двадцать повернули на грунтовую дорогу. Слева потянулись дачные участки – домики за сетчатыми заборами, домики с заборами из кирпича и просто деревянные будки посреди подрастающей картошки.

Когда они остановились в самом дальнем конце дороги, в стороне от остальных участков, надежда на хорошее окончание этой истории испарилась совсем.

Парень в тёмных очках вылез из машины первым. Разминаясь, попрыгал, взмахнул руками. Толстяк с неохотой выбрался из-за руля. Почесал живот, зевнул и, наклонившись к открытой дверце, посмотрел на Наташу:

– Вылазь давай, чего расселась?

Наташа нащупала рядом с собой спортивную сумку и подвинулась до открытой дверцы.

Бедро тупо ноет, но терпеть можно. Главное, целы все кости и не тошнит.

Она выбралась из машины.

Кто они такие, чёрт их возьми?

Руки чуть подрагивают, пальцы задеревенели. Наташа сжала кулаки.

Спокойно, нельзя им показывать, что боишься.

Впереди, сквозь проржавевшую сетку забора, просматривается заросший травой сад. Кривые деревца изъедены заразой, всё опутано ползучими сорняками, то там, то здесь проглядывают кусты чертополоха.

Старое кладбище, а не дача.

Она осмотрелась по сторонам. Справа – тёмный лес из высоченных сосен, слева – лопухи и колючки, позади – поляна, но за ней снова лес, хотя уже не такой высокий и, в основном, из лиственных деревьев.

– Вот ты и дома! – Толстяк снял с калитки замок и распахнул её.

По растрескавшейся, поросшей мхом асфальтовой дорожке Наташа пошла вперёд. Идти неудобно: тонкие каблуки босоножек попадают в разломы. Надо быть внимательной и осторожной, чтобы не подвернуть ногу.

Домик небольшой, кирпичный. Стены и половина крыши заросли виноградной лозой.

Лучше пока вести себя спокойно и не дёргаться. Для начала надо оценить обстановку, понять, что да как, а уже потом действовать.

Она остановилась на ступеньках и подождала, пока толстяк отомкнёт входную дверь.

Жжж.

Жжж.

Это в сумке.

Запиликала незатейливая мелодия.

– У тебя, что ли? – спросил толстяк, поигрывая связкой ключей. – Давай сюда.

Наташа достала телефон и протянула его похитителю.

Толстяк сунул мигающий мобильник в щель двери, туда, где петли, и прикрыл её. С хрустом рассыпавшись на части, телефон перестал и мигать, и пиликать.

– Абонент временно недоступен. – Толстяк бросил остатки мобильника в мусорное ведро. – Заходи, млин, не стесняйся.

Наташа шагнула в прихожую.

– Вещи тоже сюда давай, – сказал толстяк. Он забрал у неё сумку и бросил её в угол.

Впереди, за открытой дверью, видна комната – серые кожаные кресла и диван, на стене картина с тигром.

– Тебе налево. – Толстяк слегка подтолкнул в спину.

Она прошла по маленькому коридору. Здесь ещё одна дверь. Обычная, покрашенная белой краской. Справа и слева – аккуратные жёлтые занавески. Толстяк открыл дверь ключом, и Наташа вошла в полутёмную комнату.

– Отдыхай пока. – Толстяк лениво цыкнул зубом. – Только не вздумай орать: не люблю.

Он щёлкнул выключателем, и тусклая лампочка под потолком высветила обстановку: диван, накрытый синим одеялом, небольшой стол и два стула возле стены.

Наташа прошла до середины комнаты. Тесновато, конечно, но выбирать не приходится. За спиной закрылась дверь, скрипнул поворачиваемый ключ. Шаги удаляются. Всё.

Она посмотрела в сторону окна. Чёрная решётка с этой стороны и виноградная лоза с улицы. Сквозь листья свет сюда почти не проникает. Напоминает комнату в больнице, в которой лежал мертвец.

Она вдруг почуяла кисло-горький запах.

Это ещё что? Перегар вперемешку с дешёвым одеколоном?

Только теперь она заметила, что под столом кто-то есть. Наклонилась.

На коврике, отвернувшись к стене, лежит какой-то мужик в застиранном и мятом спортивном костюме и домашних тапочках. Спит.

Он что, тоже пленник? Или его оставили здесь как надзирателя? Если надзиратель, то почему он не на диване, а под столом?

Словно почувствовав на себе взгляд, мужик хрюкнул и повернулся лицом. Распухший нос с красными прожилками, потрескавшиеся губы и небритый подбородок.

Какая-то пьянь, прости господи… Не надзиратель, точно. Разве могут бандиты доверить охрану такому?

Вряд ли.

Тогда зачем он им?

 

 

– 10 –

 

Шмель высыпал грибы на журнальный столик и взял один из них. Пальцем потрогал серо-жёлтую шляпку в чешуйках.

– Странные они какие-то... – Он поднёс гриб к носу и понюхал. – Плесенью пахнут.

– А какая тебе разница? – Боксёр вставил в пистолет обойму до щелчка. – Ты давай думай, как мы ими тех двоих кормить будем.

– Обыкновенно: берёшь и кормишь.

– Какой ты умный! А если они не захотят? Опять бить?

– Ну, придётся. – Толстяк хмыкнул. – Куда ж деваться?

– Идея твоя была – значит, ты и пинать их будешь.

– Запросто. – Шмель бережно положил гриб обратно в кучку. Почесал живот. – Можно ещё связать их как следует, а зубы пассатижами выломать, чтобы ложка пролазила.

– Ты больной, Шмель, откуда у тебя такое в голове берётся?!

Шмель ухмыльнулся:

– Меня в детстве не любили, и теперь я с отклонениями.

 

 

– 11 –

 

Бедро в том месте, где зацепила машина, снова заныло. Наташа села на диван, сдвинула юбку и осмотрела синяк.

Ого! Это теперь на неделю, не меньше.

Дотронулась пальцем до ссадины на колене.

Хорошо бы обработать… Но зелёнки поблизости нет, а выпрашивать её у бандитов как-то не хочется.

Мама дорогая – на ладони кожа стёсана!

Щиплет.

Она осторожно извлекла ногтями попавшие в ранку песчинки. Подула.

Облизать? В детстве помогало… Нет, лучше этого не делать – ты же теперь взрослая девочка, должна соображать.

Наташа посмотрела на решётку окна, на запертую дверь и на тусклую лампочку. Подвинулась к спинке дивана и пустым взглядом уставилась в стену напротив.

Зачем они меня сюда привезли? Версию о похищении ради выкупа можно отбросить сразу: у меня нет богатых родственников или друзей, чтобы потребовать с них кучу денег.

Здесь что-то совсем другое. Что именно? Ведь просто так сбивать машиной незнакомого человека никто не станет. Значит, они собираются…

Сердце вздрогнуло от догадки.

Ну, нет! Они же обещали, что со мной ничего не случится!!!

«Если будешь себя хорошо вести», – сказал тот, который в тёмных очках.

Наташа прикусила губу.

А как это – «хорошо»?

По спине, перебирая тонкими лапками, пополз паучок страха.

Нет, нет, нет! Я не позволю им. Ни за что. Я же не глупая малолетка, которую можно запугать!

Что же делать? Что?

Страх начал перерастать в гнев. Она почувствовала, как в ладони впиваются ногти.