Отчёт о горной четвёрке на Памир, или попытка изложить всё это на бумаге № 2

Первый отчёт об этом походе был почти готов, и вот, когда в нём была уже 21 страница чистого текста, он взял и удалился, исчез, нет его! Сразу думала, что писать не буду, не судьба, видать. Но некоторые личности сказали, что он нужен для написания технического отчёта. Чем он может помочь, я слабо себе представляю, но надо, значит, надо, да и обещала я.

В прошлый раз я начала с того, что пару больших абзацев ныла о том, как меня накрыла ровняжкой, жёсткой такой ровняжкой. Я месяц (весь сентябрь) ходила пришибленная, пустая, без планов и идей. Не хотелось совершенно ничего, было плохо. Но потом сентябрь прошёл, пришёл октябрь, который принёс много перемен, и жить стало лучше, жить стало веселее. Но это всё было потом, сначала была длинная и не самая простая история, которую здесь и опишу. Заранее всех, причастных к происходившему, прошу всё нижеизложенное считать лично моим взглядом на события, прошу не придираться ко всяким точностям, которые в моём изложении легко могут превратиться в НЕточности. Хотите точностей - ждите технический отчёт от Димы. А пока, это был единственный поход, где я не запомнила названий того, что мы проходили, не знала категорий препятствий, просто шла, участвовала, жила. Итак, приступим…

К походу я не готовилась совершенно! Сезон не обещал ничего интересного, так чего рваться? А тут раз – и Памир! В одном из постов Рыжанков написал, что того, кто запорет спортивность мероприятия, он будет бить ледорубом. Я ему поверила на сто процентов и очень отчётливо представила, что этот «кто-то» - я, и пожаловалась Владе. Мне очень нравится, как она пишет короткими сообщениями, у неё всегда ёмко и точно получается! И вот она мне говорит: «Бегай!» Ясное дело, что надо бегать, но это же так лениво и скучно! «Аня, представь Памир. И Рыжанкова. И ледоруб. Бегай!» Промотивировала так промотивировала! Сколько смогла-успела-заставила себя, столько набегала, но это было очень и очень немного.

Шить я ненавижу, ну прямо совсем, прямо всей душой! А шить всё-таки перед походом пришлось, хоть и немного, благодаря Диме Рыжанкову (он же руковод), потому что он подарил мне свои старые бахилы и фонарики. Всю крайнюю ночь дома я дособиралась в поход: паковала, взвешивала, скотчила, шила (конечно же!), одним словом, мешала Наташе спать. Выезжали мы рано, поэтому уже в семь утра сонные и не очень бодрые стояли на вокзале. Нас даже пришли провожать ребята из клуба, хоть могли честно поспать в это время. Огромное им за это спасибо! Лично для меня это было важно, иначе волнение съело бы в то утро. Я каждый раз, когда иду в поход, волнуюсь. Своего максимума мандраж набирает как раз перед посадкой в транспорт, который и повезёт неизвестно, куда. Едем как обычно, дёшево и сердито: до Орши на швейцарской электричке, потом до Москвы могилёвской маршруткой, потом самолётом до Оша, а там уже с местными джигитами на их транспорте. В общем и целом, дорога до Оша прошла быстро и безболезненно: в электричке пили коньяк, в маршрутке спали (во всяком случае, я), в самолёте спали и вкусно и много ели. Дальше на местном такси поехали на рынок за продуктами, потому что летели мы пустые, чтобы влезть в багажный вес в самолёте. Поскольку приехали рано, много чего ещё было закрыто. О, я просто обязана сказать, что до возвращения домой, я понятия не имела, где на карте находится Киргизия, это я потом только посмотрела. Итак, мы ждём, когда рынок предоставит нам возможность приобрести его товары, я закупаюсь в аптеке страшными антибиотиками (в Азии очень распространены желудочные инфекции, без антибиотиков никак). Долго решаем, как мы поступим с выходом на маршрут: сегодня снимаем квартиру и ночуем в Оше или быстро закупаемся-расфасоваемся и едем. Выбираем второй вариант. Сразу с рынка едем в квартиру, где долго и напряжённо раскладываем по пакетикам сухофрукты, пока сильные мира сего (Дима и Костя) что-то докупают и додобывают. Когда они возвращаются, оказывается, что времени катастрофически не хватает. Надо всё делать очень быстро. Костя, как завхоз, старается командовать нами, по ходу дела разбираясь в своих записях, но скоро начинает путаться и тормозить. Дима нагнетает атмосферу, ходит и говорит, что уже ничего не успеваем, а ещё даже на маршрут не вышли. Нервы подкипают, мозг отключается, глаза начинают слипаться. Как-то успеваю перед выездом лечь спать, потом в состоянии «нестояния» сажусь в нашу машину и спя еду туда, куда меня везут. Ребята едут не спя, они пьют пиво «Арпа» - лучшее пиво в Киргизии (это они так сказали).

Пока ехали, начался дождь, резко похолодало, пейзаж поменялся. Меня это слабо волновало. Когда скомандовали выход из машины, я не хотела в это верить, хотелось ехать ещё и ещё, так хорошо спалось. Сонная, оттого озябшая вышла наружу. Мы находились в каком-то кишлаке, возле дома, нас встречал киргиз (явно хозяин). Эту ночь мы будем ночевать у него, зовут его Ашир. У него 11 детей и ОКОЛО 30 внуков, т.е. он даже не уверен в их количестве. Вечер прошёл в целом неплохо. Говорю «в целом», потому что, когда мне стали предлагать остаться замуж, а ребята смеялись и поддакивали, было ну совсем не смешно! Я не вещь! Хотелось бить и убивать, жестоко убивать! Но я в гостях. Я терпела и старалась не слушать.

Утром вышли на маршрут. Взяли у Ашира ослика и лошадку, которые и несли наши нерозданные продукты и вещи. Странно было то, что шли по жаре, но пить сильно не хотелось, это облегчало задачу, потому что пить было нечего. К обеду дошли до юрт, где местные тут же нас окружили, раскулачили на таблетки от аллергии и от спины, хотели раскулачить на мазь, но я не позволила. Дима радостно раздавал детям наши походные сникерсы и шоколадки, а мы смотрели на эту «невиданную щедрость» и прямо чувствовали, как недоедаем. Потом окажется, что этого добра у нас в избытке, но это потом. Пока нас гостеприимные киргизки угощают айраном и каймаком. Обедаем и идём дальше. Я останавливаюсь попить (мы уже дошли до более-менее безопасной речки) и всё, отстаю, начинаю сдыхать. Плетусь я такая пленная в конце строя, потом ребята убегают всё дальше. На привал я пришла вся в мыле, чуть дышу. Меня разгружают, загрузив при этом ослика. Идём дальше. На следующем привале я обратно получаю своё добро, внагрузку беру верёвку и, пока ребята челноками тягают тяжеленные мешки с едой, пыхчу вверх, на холм, на котором мы поставим лагерь. Я дежурю по старой схеме с Димой: с меня ужин, с него завтрак. Продукты решаем делить утром, всё равно уже темно и холодно. Ложимся спать, и Дима говорит: «И как это Маня (т.е. я) понесёт завтра полностью загруженный рюкзак?». Я отвечаю, что как-то же понесёт, а про себя думаю: «А действительно, как???»

В это утро собирались долго, потому что надо было разделить продукты и общую снарягу. Мне много не дали, я и не стала требовать, понравилась мне такая схема делёжки =)) С самого утра у нас подъём на пер. Кызылкуль (1А). Грустно топаем вверх, дышу как паровоз, думаю, что зря весь год не тренировалась, надо бы хоть что-то было поделать. Но, поздно пить боржоми, экспромт, товарищи! После того, как вылезли на перевал, узнаю, что сегодня весь день идём вниз! Это же счастье! Вниз можно даже бежать! Но, как оказывается, не все со мной согласны: Костю накрыла горняжка, он еле плетётся и сильно страдает. Бежим, разгружаем Костю, обедаем, опять бежим. Уже начинаю скармливать аптечку, размер и вес которой на старте меня очень беспокоил. Теперь становится очевидным, что, как сказал Дима, такая боевая команда меня быстро разгрузит! Ставим лагерь на морене, на камнях, чтобы хорошо видеть завтрашний брод.

Утром мне устраивают добровольно-принудительную фотосессию на фоне пика Корженевской, сюжет такой: я ем утреннюю кашу, а сзади рассвет и горы. Но среди нас столько фотопрофессионалов, что сначала оказывается, что я как-то не так сижу, потом как-то не так ем, потом – чего я ваще ем (?), надо не есть, а фотографироваться, а потом – чего я не ем? Потому что я всё доела! Ладно, собрались, выходим бродить. Экспериментальным путём устанавливаем, что брод очень даже ходибельный в парах и без страховки. Быстро преодолеваем препятствие и выходим вверх траверсом по камням, нам надо зайти за угол отрога. У меня обычно бывает так: я кидаюсь в препятствие, бегу-бегу, прохожу его как тетрис, а потом мне надоедает, я расслабляюсь и больше собраться уже не могу, начинаю осторожничать, тормозить. Так было и с камнями. Я сразу бежала, радовалась, прыгала, а потом один какой-то предательский камень ушёл из-под пятки, моё свежерастянутое перед походом колено резко полностью разогнулось, и острая боль отдала прямо в мозг. Всё, добегалась: стала осторожно выбирать, куда поставить ногу, стала тормозить и отдыхать. Когда дошла до привала, все уже валялись на солнышке. Я нашла саппорт, надела его на колено и надеялась, что он мне поможет. Потом мы дошли до маленького озера, зачем - было непонятно, потому что обедать ещё рано. Потом оказалось, что пришли мы сюда купаться. Пока ребята купались, я занималась любимым делом – спала! Проснулась от того, что вокруг какой-то кипиш и суета. Оказалось, что меня накрыли флагом и фоткаются. Ну и пусть, у меня таких снимков сколько хочешь, добавка в коллекцию, так сказать. После выхода с этого привала, нам предстояло траверснуть сыпушный склон, с которого постоянно летели камни. Не самое приятное ощущение. Они летели с какой-то чёткой периодичностью, и мы решили проскочить в эти вот промежутки. Идти надо было парами-тройками. Я шла с Костей, нравится очень мне его темп. Вот и наша очередь, марш! Как Костя рванул! Я за нам чуть успевала! На середине пути мне стало уже наплевать на всё, хотелось просто остановиться и дышать, иначе выплюну лёгкие! А Костя бежал, все кричали, что рано останавливаться, я рвалась дальше. Когда добежала, хотелось выплюнуть ещё и сердце, оно в горле очень мешало! Небольшой переходик - и вот, мы у подножия огромного ледопада ледника Кызылсу северный (2Б), который работать будем завтра, а сегодня ночуем здесь. Ставим палатки, заваливаемся в них, играем в карты, шахматы и спим. Дальше гениальная мысль от руковода: ледовые занятия! Ну нееет, ну какие занятия? Ну лень же уже, хорошо так валяемся… Благо, из ленивых тут одна я, а мне главное – начать, а там за уши не оттащишь. Собрались и пошли в лёд. Задача была найти проход вверх. И вот, я, как главный ледолаз страны, ищу проход, который можно пройти ножками. Он быстро заканчивается, мне показывают, как надо лезть, и я лезу. Лезем пока не упираемся в тупик. Который наверняка как-то обходится, но обход этот не очевиден. Тут сверху выходят Сергей и Дима. Говорят, что всё нашли уже, ледопад почти пройден, надо идти вниз. Только когда оборачиваешься назад, видишь, сколько пути ты уже проделал: палатки еле виднеются красными точками, а ты стоишь такой маленький тут, посреди льда, посреди его вечности! Завораживающее чувство! Спустились достаточно быстро, поужинали и спать, ведь завтра длинный и трудный день! А с каким грохотом рушатся сераки!

Утром встали рано, ещё темно было. Оперативно позавтракали, стали надевать железо. И тут Артём сказал, что чувствует себя не очень. Мерим температуру – 38!!! Руковод решает, что сегодня никуда не идём – лечимся. Вот, у нас уже незапланированный отгнив. Решаем пока антибиотиками Тёму не кормить, только углём и парацетамолом. Лежим, ничего не делаем, думаем, чего это его так накрыло? Сам Артём предполагал, что каким-то чудом наелся во вчерашнем озере водорослей. Саша гениально добавил: «А я видел, как вчера Артём стоял за камнем и жрал эти водоросли!» Позже, опять лениво и трудно (говорю за себя), пошли на ледовые занятия, покрутили буры, поделали проушины. Когда стояла на земле, проушины у меня получались как для методички: красивые, ровные. А когда мне надо было сделать её наверху, для своего же спуска, я искромсала весь лёд, прежде чем попала. Сераки рушились (слава богу, мы только слышали это!), туча надвигалась, мы свернулись и пошли ужинать. Спали с надеждой, что в нас не прилетит никакой камень, хоть вероятность и была.

Утро опять началось для нас рано: нам же ещё работать ледопад! Вышли и пошли по пути, который уже разведали. Было достаточно свежо, солнце ещё к нам не пришло. Иногда вешали перила. Я часто останавливалась, чтобы перешнуровать ботинки, потому что они болтались на ноге, и голеностоп нагружался очень сильно. Дошла до участка, где были провешены метра три жумаринга, а потом метра два траверса. Моя очередь, вщёлкиваюсь, жумарю, становлюсь на траверс, решаю, что контрить жумар не буду, надо же экономить время. Чтобы пройти траверс, надо сначала обойти выступающую стеночку, обнять её. Делаю этот шаг и срываюсь, повисаю на верёвке на высоте начала жумаринга. Снова вщёлкиваюсь на вертикаль, делаю её, становлюсь на траверс, экономлю время – не контрюсь, шаг, срыв – вишу на верёвке. Подходит Сергей и говорит, что обещали же такие перила, как в метро, жёсткие, а эти провисают до земли. Артём сверху перетягивает-перевязывает их, я жумарю, снова экономлю время на траверсе, делаю шаг и лечу вниз. Пролетаю все три метра, которые зажумарила, падаю на спину на рюкзак, держу жумар в руке и понимаю, что верёвки в нём нет! Совсем нет! Она просто выщелкнулась! Блин, да я теперь каждый раз буду контриться! Это даже не обсуждается! Сверху спрашивают: «Живая?» Конечно живая, куда я денусь? Спускается руковод, забирает мой рюкзак, я контрю жумар, спокойно делаю этот злополучный шаг и всё, «соскок со снаряда»! От молодец, столько времени сэкономила! Дальше идём, лезем, начинает хотеться есть, очень. Уже много времени и пора обедать. Становимся на достаточно удобной такой площадке, ребята находят воду и варят суп. Тут происходит то, чего никак нельзя допускать: я расслабляюсь, начинает казаться, что уже всё прошли. Дальше собраться я так и не смогу. Скоро приходим к трещине, через которую нет мостов, а нам на ту сторону! Да и подход к трещине тоже неординарный: я не верю, что могу перешагнуть пропасть, поэтому применяю «жопное лазание» и становлюсь на самострах. Дима и Костя наводят НАВЕСНУЮ переправу! Никогда не думала, что она может мне пригодиться в реальных условиях! И тем не менее, это навеска! Как Костя перелетал на противоположную сторону, я не видела, но говорят, что как Бетмен, и я в это верю! Дима кричит: «Кто готов переправляться? Маня, не мешай!» А что не мешай??? «Я готова!» - отвечаю я, а сама думаю, что стрёмно очень, но лучше сразу, чем сидеть и ждать! «Ааа, ты готова? Ну, тогда сначала рюкзак, а потом сама». Встёгиваю рюкзак, у меня на нём карабин без муфты. и Дима, козёл такой, говорит: «Т.е. ты понимаешь, что он сейчас улетит в пропасть, и тебе без разницы?» А мне не без разницы, я начинаю волноваться за рюкзак, и это всё кроме того, что я в предвкушении того, как сейчас буду лезть сама. Костя возвращает бегунок, я вщёлкиваюсь в перила, Дима спрашивает, может, мне натянуть дублирующую верёвку, отвечаю, что не надо, у меня же есть страховка. А дальше – самое интересное: надо свеситься в пропасть. Никогда до этого, с какого бы высокого дерева или опоры я ни свешивалась, мне не было так страшно! Подо мной самая настоящая бездна, из которой веет холодом и которая страшно так воет! Ну, была – не была! Невероятно страшно, свешиваюсь, ругаюсь, очень некрасиво ругаюсь (мне стыдно, но это теперь, не тогда), еду. Позже Костя говорил, что они все ругались буднично, а я – празднично, от всей души. Его это очень порадовало! Через трещину он перетянул меня быстро, я даже не успела закинуть на навеску ноги. Отщелкнулась и стала помогать относить рюкзаки. Для переправы последнего (руковода) нам с Артёмом пришлось применить все свои ТПМные знания и навести сдёрг. Достаточно долго соображали и тупили. Дима уже нервничал, а мы не хотели ошибиться. Все на целевом берегу, идём. Идём, периодически жумарим и дюльферяем, а конца и края всё не видно. Выхожу на здоровенный такой кусок льда, стоять на нём хорошо, идти по нему тоже хорошо, но есть одно «но»: он соединён со вторым таким же куском тоненьким мостиком, шириной в две стопы и длиной ну максимум метр, и мостик этот густо усыпан камешками, а по краям пропасть, да такая, что дно даже пробовать искать бессмысленно. И пройти, конечно же, мне надо именно по нему. Начинается сильный ветер, меня чуть не сдувает. Я смотрю, как этот чудо-мост проходит Артём. Смотрю и понимаю, что я на него не ступлю, вот не ступлю и всё, хоть убей! Стою и говорю в воздух, что хочу перила. Это слышит Дима, говорит: «Конечно, Манечка, сейчас сделаем!» Они с Костей делают перила, я прохожу, иду дальше. Позже Дима будет говорить, что там перила действительно были необходимы, но мне всё равно будет стыдно за эту слабость. Немного прохожу вперёд, дальше надо лезть. Стою, решаюсь. Мне спрашивают: «Пролезешь или перила?» Отвечаю, что нужны перила. А вот не спросили бы, а пнули, сказали бы, чтобы не тормозила, и пошла бы, сама, безо всяких верёвок! Но нет. Из-за этого шансов собраться у меня больше нет, я начинаю истерить, применять «жопное лазание» и ужасно тормозить. Благо, ледопада осталось немного, скоро выходим на лёд, который идётся просто ногами. Иду, пыхчу, понимаю, что устала очень. Спрашиваю ребят, как им. Отвечают, что страшно задолбались. Как говорит широко известный в узких кругах Шагун: «Если ты не задолбался, то поход не удался!» Так вот, смело заявляю, что поход уже удался! Понимаем, что за сегодня мы ледник не дойдём, надо становиться на ночь. Выходим вбок, на начало морены. Надо ставить палатки, а для этого – снять кошки. Я затянула свои так, что вот уже минуты три ковыряю – не могу их развязать, совсем никак! Начинаю ныть, чтобы помогли. Алесь приходит на выручку, и вот, мои ноги свободны! Ставим палатки, едим пюре и пьём спирт, начинаем кормить Артёма антибиотиками. Все ложатся спать, а я – нет, мне надо зашить бахилы, там работы на полночи! А вы же помнете: я ненавижу шить! Но Дима великодушно вызывается мне помочь: он шьёт одну бахилу, я – вторую, и достаточно скоро даже полуночники уходят к Морфею. Ах да, работали мы ледопад часов десять.

На следующий день нас особо никакие подвиги не ждали: надо было подойти под перевал (или зайти на него) Энтузиаст (2Б). Шли по льду, сначала без связок, постепенно набирая высоту, но это не мешало мне уже трудно дышать. Солнце стало горячо припекать – я разделась и шла в майке. Резко стало холодно, и я чуть дождалась привала, чтобы снова утеплиться. Потом связались и пошли очень рваный и закрытый ледник. Я, Артём, Костя и Дима Бирюк шли во второй связке, т.е. нам всего-то и надо было, что идти по следам «первопроходцев». Мы шли, наблюдали, как они там проваливаются периодически, Костя фоткал мосты, покрытые сосульками, я истерила – не верила, что могу перешагнуть некоторые трещины (я знаю, что могу, но не верю в это! Совсем не верю!), от этого наша связка шла ещё медленнее. Догнали ребят на привале, стали на обед. Поставили палатку и забурились в неё ждать. Поели супа, заели шоколадом, надо выходить. А мне лень, всё! Хорошо, когда таких как я в группе мало, иначе всё, никакой дисциплины – разброд и шатание! Связываемся и начинаем подъём на перевал. А подниматься нам до него ещё будь здоров! И вот, наша скоростная (мы будем называть её паралимпийской) связка ползёт вверх. По следам, грустно и медленно. Но темп меня полностью устраивает: я могу и дышать, и говорить, и даже наслаждаться видами! И вот ползём мы – ползём, ребята уже скрылись за бугром, мы отстали от них очень, вылезаем на этот самый бугор и видим их: они ставят лагерь! Не поход, а сплошной отдых какой-то! Но это я сейчас так думаю, тогда, в режиме он-лайн я так не считала. Ставим палатки, Серёга роет себе для ночёвки пещеру, но у погоды другие планы на его постройку: скоро начинается снегопад и её засыплет почти полностью. Ужинаем и спим. Ну и, конечно же, не забываем, что почти все кушают таблетки от головы.

Сегодня однозначно надо зайти на перевал Энтузиаст! Связываемся и выходим. Зайти – это значит постоянно ползти вверх (в случае нашей связки – по ступеням) под палящим солнцем. Первый у нас Костя и да, его темп потрясающий! Иду, дышу, успеваю. Но солнце явно против нас! В глазах уже бегают зайчики, голова варится в каске, не самые лучшие ощущения. Отстаём от наших «передовиков» на один переход, делаем привалы там же, где делали они. Когда вылезаем в бергшрунд, обнаруживаем там ребят, которые, как это ни удивительно, ставят лагерь! Сегодня ночуем здесь, завтра по самочувствию и погоде или идём на радиально на пик Сурхангоу, или сваливаем вниз. За ужином выяснится, что Саша чувствует (да и выглядит) себя не самым лучшим образом, что и повлияет на завтрашнее решение идти вниз. Спали много и хорошо.

Утром собираемся, проходим такой эмоциональненький траверс и поворачиваем на спуск с перевала. Спуск начинается в «трубе», в которой дует так, что я чуть дождусь своей очереди, не окоченев. Иду, стараюсь не сбрасывать камни на ребят внизу. Прохожу положенные мне две верёвки, дальше – ножками. Как ребята бегают по таким склонам, я не знаю, но они действительно бегают! Я же иду аккуратно, постоянно боясь повыворачивать ноги. Тем не менее, вниз я прихожу не самая последняя, потому что вверху Артём и Костя, которые были ответственные за сдёрг верёвок, что-то накосячили, тем самым задержав себя. Сидя на леднике успеваем поесть и густо намазаться антипригарным кремом. Связываемся, надеваем (первый и последний раз) снегоступы и идём. Я умудряюсь даже в снегоступе провалиться правой ногой в ручей, чуть её оттуда выколупываю, торможу нашу связку. Идём дальше, сворачиваем на морену и выходим на чистенькие, без снега, камешки. Развязываемся, раскидываем себя и вещи, готовим обед. Дежурим мы с Димой. Он отправляет меня за водой на суп, потом я режу сухпай и больше не делаю ничего. Как хорошо вот так лежать на сухих камешках, под солнцем и просто быть! После обеда лениво собираемся и выходим. Проходим морену, выходим на лёд, густо посыпанный камнями, как грильяж. Кошки не надевали, не связывались, идём так. Этот злополучный склончик станет для меня чуть ли не самым трудным препятствием в походе! Я иду, скольжу, оступаюсь, пару раз больно падаю задницей об лёд. Потом он становится совсем крутым, и я не верю, что смогу устоять на ногах, помогают идти Костя и Тёма. «Ну что, маленькая, натерпелась?» - спрашивает Костя, когда уже вышли к ребятам. Конечно натерпелась – я только что в шпагат не растянулась. Связываемся, идём. Мы снова вторые, поэтому всё просто. Первым у нас идёт Дима Бирюк. Дальше происходит совершенно классическая вещь: я иду шестая по счёту и сразу на выходе проваливаюсь в трещину! При этом я шла по следам ребят! Это всё потому, что кто-то слишком много ел! Ну, или ещё почему-то. Вылезаю, идём дальше. Мы подходим сегодня под перевал УГТЭ (2Б), подходим по леднику, практически без набора высоты. Но что-то идётся мне не очень. Хочется стать и подышать, но Дима летит, а мы летим за ним. Когда дошли до ребят, я отвязалась и просто упала на рюкзак: «Бобик сдох!» Начинают ставить палатку. Снимаю кошки и топчу площадку, потом ставимся, раскладываемся, ужинаем и спим.

Утром в связках идём на перевал, идётся достаточно хорошо. Заходим, фоткаемся, Дима осматривает спуск. Мне вот осматривать его совсем не хочется, уж очень круто он обрывается! Но идти-то всё равно надо. Сняли записку, написали свою и пошли. Сначала немного по сыпухе, потом по снегу ножками. Потом, когда уклон становится всё более крутым, разворачиваемся и идём «на три такта». Я до этого так никогда не ходила, я знала только теорию, а в теории всё просто: идти себе и иди. Но на практике оказалось, что при этом устаёшь. Достаточно быстро мои ноги забились, икры стали каменными, руки не хотели держаться за ледоруб. Я шла и думала, что ничего же не будет, если я сейчас себя отпущу и на животе поеду вниз, тут же везде снег! Но мозг говорил, что этого делать не стоит. Делать-то может и не стоит, но ещё немного, и я просто не удержу себя, сил просто не хватит и всё. А ребята уже левее меня, на скале, вешают верёвки, а мне до них ещё пилить и пилить! Когда я всё-таки доползаю до камней, Дима спрашивает, очень ли мне страшно? Я отвечаю, что совсем не страшно (и это правда, страшно было сначала, теперь мне без разницы, я просто устала), но по-моему, он мне не поверил. Становлюсь на верёвку, дюльферяю все восемьдесят метров (связали две верёвки), а дальше – ножками. Иду, спотыкаюсь, торможу, но иду. Внизу не связываемся, идём по снежнику на морену. По пути оборачиваюсь посмотреть на наш перевал. Ууух, хорошо, что я не поехала с него! Там практически отвесная стена! Выходим на морену, становимся на обед. Быстро заполняем собой и вещами всё возможное и невозможное пространство, и валяемся в ожидании горячего супа. После обеда снова поднимаемся на ледник, идём по нему под перевал Купол (2А). Высоту вроде бы не набираем, но мне не идётся совсем! Иду, чуть дышу, пыхчу как паровоз, ем снег и очень торможу. Когда дохожу до ребят, Артём меня встречает фразой: «Здравствуйте, товарищ напарник!» Оказывается, что мы, как самые медленные, будем работать с ним в одной связке: сейчас связками поднимаемся на перевал. Долго решаем, кто из нас будет первым, а кто вторым. Тёма спрашивает, хочу ли я идти и собирать на себя все буры и железо по дороге, чтобы наверх вылезти «like a boss»? Я отвечаю, что не знаю, а Артём говорит, что я пойду первой. На том и порешили. Пока дождались своей очереди на выход, попили и отдохнули. Выхожу, стараюсь не тормозить, иду сразу за Алесем (они с Костей идут связкой перед нами). Прощёлкиваю нашу верёвку, а Тёма сзади выщёлкивается и выкручивает буры изо льда. Дима сказал, что этот склон вполне идётся ногами, мы сейчас всё это творим исключительно в тренировочных целях. Ну, может и так, но «старт» выглядел не очень приветливо. Я стараюсь держать скорость изо всех сил, у меня получается, я радуюсь. Вылезаю наверх, а там не просто седло, там плато! Хоть в футбол играй! Долезает Артём, фотографируется, как он и хотел «like a boss». Долго сидим, отдыхаем, фоткаемся, ловим связь. Потом руковод поднимается, мы идём за ним, начинаем понемногу спускаться. Я говорю, что главное – чтобы потом опять подниматься не пришлось. И, о, чудо! Пришлось! Дима глянул путь спуска и сказал, что ночуем тут. И мы дружным строем ползём обратно вверх. Ставимся, варим ужин, спим.

Утром решается, как мы пойдём дальше: через ледопад - и тогда идём жуткую сыпуху или обходим ледопад и, соответственно, сыпуху (это так понимаю я, на деле же наоборот: если есть ледопад, то нет сыпухи). Руковод говорит, что раз рвения мы не проявляем, то ледопад не пойдём! Идём спускаться, налетает туман, начинает идти снег. Наша связка остаётся сидеть на месте, «передовики» уходят на разведку. Их долго нет, мы даже начинаем волноваться. Едим карманку, мне перепадает много кешью. Тут ребята выходят из тумана и меняют состав связки для новой разведки. Достаточно быстро они возвращаются, и мы идём по их следам вниз. Сначала траверсом склона, с которого если улетишь, то всё - до свидания. Потом выходим на основной спуск, и начинается моё любимое. Сначала сыпуха ножками, потом «три такта», потом снова ножками. Тут уже мысли «отпустить себя» не возникает, потому что везде торчат камни и остатки скал, а внизу ещё и берг. Спускаюсь последняя, связываемся и идём. Смотрится путь нашего спуска с перевала, как обычно, очень впечатляюще! Теперь наша связка идёт первой! А самым первым – Артём! Позже он будет рассказывать, что ходить первым интересно – думать надо, но это позже. Пока просто идём в лабиринте трещин. На спуске у меня пару раз снег уходит из-под пятки, колено резко разгибается, и знакомая боль спицей колет прямо в мозг, от неожиданности я вскрикиваю, ругаюсь, но продолжаю идти. Тут мы заходим в тупик: трещина, и она не обходится. Руковод говорит что-то вроде «лошары» и уводит свою связку вниз. Мы снова вторые – идём по следам. Ледник выполаживается, становится открытым, мы развязываемся и идём дальше. Тут до меня доходят слухи о том, что нам надо идти сыпушный перевал. Я смотрю, какой они перевал имеют в виду (перевал Дальний 2А), и решаю, что пока не буду верить, пусть это будут всё-таки слухи. Но нет, вот мы сворачиваем на морену и подходим под эту самую прелесть. Становимся на обед. Раскладываю на просушку вещи, снимаю ботинки и сажусь отдыхать – жду. Начинает медленно и красиво идти снег. Совершенно волшебно! Потом всё сильнее, вот он покрывает всё ровным слоем. Спасаю ботинки от влаги, а сама ложусь в камни и смотрю. Так тихо. Совсем. Абсолютно! А снег идёт, его много, и кажется невероятным, что он не издаёт звуков. Вокруг горы и снег. Приходит мысль, что совершенно непонятно, как люди могут ни разу за свою жизнь этого не увидеть? Их заботят какие-то мелкие проблемы, даже не дела, а делишки, которые через несколько мгновений не будут значить ничего, а вот здесь, сейчас вокруг меня вечность, самая настоящая, бесконечная и незыблемая: горы, снег, лёд и тишина. Вспоминается чья-то фраза: «Спешка, давка, нервы, пробки, борьба за успех, ипотека, а в далёких Андах тихо падает снег…» Просто смотреть и быть. Тут дежурные требуют сдать им миски, волшебство обрывается, и я ем свой кусок вкуснющего сала. Собираемся и выходим на этот замечательный каменный «эскалатор». Я ещё не говорила, но вот как-то на Алтае мы на перевале сняли записку, там говорилось, что состояние группы удовлетворительное, у некоторых членов – истерика, близкая к панике. Мы сначала не сообразили, почему, ведь перевал был достаточно простым, а потом поняли, что они поднимались там, где мы спускались – по длинной и живой сыпухе. Так вот, я шла в ожидании этой «истерики, близкой к панике». Долго. Бесконечно долго я ползла вверх, повторяя за Артёмом его шаги. Спотыкалась, оступалась, ехала. Когда хотелось просто остаться на месте навсегда, я увидела сидящих ребят. Собралась и дошла до них. Упала, много пила холодной воды из так кстати появившегося ручейка. Потом посмотрела вверх и с ужасом осознала, что ещё столько же, сколько уже прошли. А я без сил, я больше не хочу этой сыпухи! Дима командует, что надо идти. Идём, начинаются разрушенные скалы. Те, кто ушли наверх, скидывают на нас камни, я только и успеваю нырять лицом в склон, чтобы спасаться от них. Дима кричит, чтобы там остановились и подождали всех. Доползаю до скал и понимаю, что всё: ноги – столбы, я совсем не могу их переставлять, я всё. Руковод говорит, чтобы не стояла, а шла, а я отвечаю, что не могу. Он спрашивает, так что, я тут жить что ли останусь? Я отвечаю: «Ага». Идея кажется мне гениальной! Я просто буду всегда здесь и всё! Всё просто. «Давай иди!» - говорит Дима, и я иду. Теперь я сильно помогаю себе руками – подтягиваюсь за скалы. Ещё чуть-чуть и я не смогу больше двигаться вообще. Остаётся треверснуть эту сыпуху, и я буду на перевале. Тяжело дышу, даже не могу думать, как идти дальше. Костя говорит, чтобы сняла рюкзак и оставила его тут – за ним кто-нибудь придёт. Я сопротивляюсь, говорю, что не буду, я смогу донести, а сама чуть дышу. Он говорит, чтобы не тупила, здоровому пацану сбегать за рюкзаком – раз плюнуть. Мне стыдно, что кому-то придётся из-за меня ходить туда-сюда два раза, я знаю, что все устали. Но всё-таки оставляю рюкзак, Костя помогает мне его снять и уложить в камни, а я бегом бегу траверс, и да! Я сделала это! Я на этом гадском перевале! Я ложусь как есть на камни и просто лежу. Меня не волнует ничего. Приходит Костя, даёт мне ковёр и пуховку, лежу и не шевелюсь. Дима приносит мой рюкзак. Начинают ставить палатку. Ужасно лень вставать, но надо. Помогаю ставиться. До ужина заваливаемся внутрь, сплю. Как правильно сказал Костя, это была «е**н - гора».

Утром связываемся и идём вниз. Наша связка – первая. Костя ведёт хорошо, оперативно. На кошках дичайший подлип, через шаг оббиваю их ледорубом. Доходим до склона, окружённого трещинами, где Костя предлагает вешать перила. Долго тупим, потом Дима говорит опять что-то вроде «лошары», спускается «на три такта» и уводит за собой свою связку. Мы делаем то же самое, спускаемся на уже пологий ледник. Ногам как-то непривычно идти по ровному, еле привыкаем к этому. Доходим до морены. Где у ребят привал. Костя решает поэстетствовать: делаем маленькие бутербродики из сухарей, сливочного масла и колбасы. Запиваем их чаем, раздеваемся и в пусть – в зелёнку! Достаточно быстро спускаемся по траве. Вот мы видим реку, которую будем бродить. И тут у меня сводит мышцы в заднице. То ли от резкого спуска, то ли ещё, хрен знает от чего. Но идти мне не очень: ноги подкашиваются, не держат совсем. Прилагаю неимоверные усилия, чтобы всё-таки сохранять вертикальное положение. Спустились, перебродили парами реку и всё – дальше идём по дорожке. Коровки, травка, солнышко – красота! Идём мы так и идём, к обеду приходим в юрты. Ставим вариться чай, местные женщины угощают нас вкусностями: каймак, айран, лепёшки, варенье и мёд. Алесь изрекает: «О, ну здравствуй, дрищ!» Все смеются, но есть как-то боязно, никто не хочет страдать животом. Несмело пробуем, а потом плюём на всё и в считанные минуты уничтожаем угощение – ну очень вкусно! Детей угощаем шоколадом, которого у нас осталось ещё ого, сколько! Спрашиваем у женщины: «Сколько у Вас детей?» Она отвечает: «Двое и девочка». Вот так вот! Девочку здесь даже за человека не считают! Фотографируемся и выходим. Теперь нам постоянно верх, на перевал Шивее (н/к). Сразу перестаю дышать и ползу в самом хвосте. Пробует начинаться дождь, но так и не начинается. А я ползу и совсем не дышу. Потом становится ещё интереснее: мне защемляет седалищный нерв! Сразу думаю, что показалось. Иду, пыхчу, страдаю. Начинается перевальный взлёт, ну как взлёт, подъём по дорожке на перевал. А я иду, ногу простреливает и отдаёт в мозг резкая острая боль. Сначала смешно, потом ещё и больно, а потом уже не смешно. Иду три шага нормально, четвёртый – никак. И всё заново. Я такими темпами никогда не зайду на этот чёртов перевал! Но всё-таки вот он, достаточно быстро. А там ребята сидят на ветру и ждут, когда я всё-таки поднимусь. Спрашивают, чего так медленно, отвечаю, что нерв. Говорят, что скорее всего из-за тугого пояса в рюкзаке, лучше идти без него. Лежу, отдыхаю, часть ребят уже убегает вниз, им хочется побыстрее дойти. Выходим и мы. Думала, что вниз будет проще, но не тут-то было. Боль такая же, если не сильнее. Останавливаюсь, достаю «кеторол», выпиваю таблетку и иду. Ждать, пока подействует, некогда, поэтому иду и терплю. Иду медленно. Оказывается, я вообще разваливаюсь вся в этом походе! Ребята ждут меня на дороге, забирают кошки и спальник. Не скажу, что стало сильно легче, но всё-таки. Спускаемся вниз, подходим к реке, там нас ждут наши «бегуны». Они хотят сегодня добежать до Ашира. Дима говорит, что не побежим, это бессмысленно. «Да и вы видели бегуна?» - спрашивает он, показывая на меня. Мне стыдно, я думаю про себя, что если бы сказали, то побежала бы и добежала, я так уже бегала с подвёрнутым голеностопом за пивом, уж очень ребятам хотелось, но вслух ничего не говорю. Пью вторую таблетку обезболивающего. Идём. Доходим до ровной поляны, недалеко от юрты, и становимся на ночь. Пока раскладывались, готовили еду, прошло порядочно времени, мы не торопились никуда. Сегодня пили спирт. К нам в гости приходили местные, угощали нас своими вкусностями, теперь к традиционным добавилось ещё и парное молоко. Пить было страшно, но какое оно было вкусное!!! Пофотографировались, угостили детей шоколадом и пошли спать.

Сегодня весь наш путь до самого кишлака был по дороге и я, отрываясь за вчерашний день, бежала на всех парах. Мне было легко, комфортно и ничего не болело. А главное – основной свой спорт мы сделали, что будет с Ленина пока неясно, поэтому можно совсем расслабляться. Пришли к Аширу, а его не оказалось дома. Просто мы вернулись раньше, чем ему обещали. А у него наша заброска. И вот какими-то хитрыми схемами Дима вызвонил его и с помощью соседей попал в дом и забрал наши вещи. Надо было как-то уехать из села. Из транспорта оказалась только муковозка. А что нам! Поедем! Ребята сели в кузов, а я и два Димы (Рыжанков и Бирюк) – в кабину. Пока ехали, наслаждались такими видами, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Рерих нервно курит просто! Горы были таких немыслимых цветов, что у них просто нет названий! А наш водитель – колоритный такой киргиз – постоянно переживал, что ребята в кузове задохнуться, и часто останавливался их проветрить. Приехали в город - не город (честно, не знаю, как называется), пошли кушать в кафе, потом долго закупались на рынке. Ребята набросились на продукты как в первый и последний раз! Один Костя грустил. А когда все напокупались, сказал: «Ну, а теперь, когда эта вакханалия закончилась, купим раскладку». Дальше нас завезли к киргизу, у которого договорились ночевать в юрте. Сам он живёт в доме, но у него на участке есть юрта, в ней мы сегодня и живём. Быстро разбросали свои вещи, устроили очередь на помывку и заказали у хозяев картошку. Дима с Костей поехали за нашей заброской, которую мы оставили ещё до начала похода. Хорошо так, плотненько поужинали и чистые легли спать. Было холодно.

После завтрака загрузились в заказанные машины и поехали в МАЛ под Ленина. Ехать оказалось долго. По дороге встречались суслики (на самом деле они – сурки, но «суслики» как-то прижилось), они такие симпатяги: жирненькие, рыжие, с очень наглыми мордами! Один был настолько толстый, что чуть добежал до норы, чтобы спрятаться! Приехали на поляну, поставили палатки, стали готовить обед. Сверху приходили люди. Они были все очень замученные, какие-то серенькие. Оказалось, это коммерсы. Вообще, огромное там количество коммерсов. Не знаю, что привлекает людей за большие деньги в таком сомнительном отдыхе! Я бы не пошла! И вот сейчас они, пришедшие сверху, мне кажутся едва ли не супер-героями! Они же были ТАМ! А я для себя ещё не решила, пойду ли я. По правде говоря, я даже не ставила перед собой такого вопроса, я просто не думала об этом и шла. Людей кормили – они оживали и веселели. Потом они стали мне казаться не героями, а самыми настоящими свиньями, потому что они, оказывается, потеряли человека из группы где-то на пяти тысячах, и их это мало беспокоило! Мне они стали просто противны! Потом этого товарища всё-таки нашли и спустили вниз, им оказался пожилой армянин, который, скорее всего, поморизл себе ноги. Коммерсы собирались, суетились, а у нас была полноценная днёвка – полный отгнив! Я лежала и не делала ничего! А нет, я ещё ела! Так в безделии прошёл день, и мы легли спать.

После завтрака мы собрались и перед самым выходом встретили Диминого знакомого – Рому. Он работает здесь, в одной из фирм, гидом, и сегодня тоже идёт наверх, значит пойдём вместе. Земля круглая, воистину! Идём по дороже, она проходит через «луковую поляну», на которой растёт какой-то ценный лук, потом она начинает лезть вверх – на перевал Путешественников. Идётся совсем тяжело, не дышится. Пыхчу как паровоз, навстречу сверху спускается какой-то дядька и говорит, что мне ещё много идти. Вот подбодрил, так подбодрил! Чуть вылезаю на перевал, смотрю, а ребята уже пикник устроили: их Рома потчует всякими ништяками. Здесь знакомимся с хохлами, которые ходили пятёрку, а теперь у них тоже восхождение. Повалялись и пошли дальше. Дорожка идёт длинным траверсом склона, местами она – сыпуха, местами надо разминуться с людьми, а местами – с конными. Постепенно набираем высоту, но мне от этого не легче: я чуть дышу. Иду за Костей, но мне не заходит его темп, обычно идеальный! Отстать от Кости не могу – тогда отстану совсем, разленюсь и буду идти бесконечно. Стараюсь изо всех сил! По камням переходим речку, резкий подъём, и вот мы уже видим нашу сегодняшнюю цель – «первый лагерь», в котором и будем ночевать. Пришли, разложились. Собрали лишние вещи в заброску. Вернулся Рома, сказал, что завтра с нами не пойдёт – ему надо послезавтра подниматься. Он дежурит на вершине во время забега на гору, поэтому ещё точно встретимся. Дима говорит, что Саше лучше вверх не идти, его самочувствие не внушает доверия, ещё чего доброго, придётся его спускать. Саша достаточно просто соглашается с тем, что завтра идёт вниз, а встретимся мы тогда уже перед самолётом. Спим.

Наше утро начинается ещё ночью: часов в пять утра (ещё совершенно темно). Сергей отказывается от восхождения, он пойдёт вниз вместе с Сашей, мы же выходим. Такая спешка нужна, чтобы по морозу ещё успеть пройти «сковородку». Вчера Дима ходил гулять – разведывал путь на ледник, выход к ледопаду. Сегодня мы вышли, но, как руковод и обещал, заблудились. Ходили в свете фонариков вверх-вниз, даже нет, не ходили – бегали! Потом остановились надеть кошки и побежали дальше. А я бегала и понимала, что в живое у меня что-то не так. Бежим, находим нужную дорогу, выбегаем на ледник. На ледопаде уже есть фонарики – кто-то вышел раньше нас. Подбегаем под ледопад и бежим в него. Совсем мороз – даже нос склеивается. Все мостики через трещины очень прочные ещё, кошки держат хорошо. Казалось бы: иди да радуйся, но нет! У меня в животе уже просто марш, иду, кусаю губы и думаю, что зря не докупили антибиотики. На привале я просто падаю на рюкзак и прошу Диму выдать мне таблетки, иначе не дойду (он говорил, что у него оставались). Он говорит, что у него только доксициклин, решаю всё-таки посмотреть свою аптечку и (о, чудо!) обнаруживаю то, что мне нужно – «ципрофлоксацин»! Открываю игру «белорусы, пока поднимались, засрали весь склон», пью таблетку, жду команды на выход. Дима спрашивает, дойду ли я. Отвечаю, что конечно дойду. Выходим, доходим до жумаринга. Контрю жумар(!) и иду по перилам. Как это тяжело! Мало того, что дыхания нет и так, мне ещё надо толкать эту ручку вперёд, что с рюкзаком делать становится просто невыносимым! Да я просто сдохну сейчас прямо здесь! Дошла! Дальше опять просто ножками. Уже совсем рассвело. Начинают встречаться люди. Ребята медленно и уверенно продолжают начатое мной дело – загаживают склон. Иду, чуть дышу. Останавливаться нельзя – не соберусь идти дальше. Смотрю, что наши лидеры сели на привал. Вот дойду туда же и тоже привалю. Сзади меня кочегарит Артём, ему тоже непросто. Привал. Смотрим, что Костя отстал очень сильно, нам его даже не видно, а ребята наоборот – вышли на пологий траверс и скрылись за ним, сейчас они, наверное, на спуске. Тут к нам подходит какой-то мужик и поёт песню «Песняров». Спрашивает, белорусы ли мы, отвечаем, что да. Он спрашивает, знаем ли мы, почему он эту песню пел. Отвечаем, что конечно же не в курсе. Он говорит, что там внизу наш товарищ, у него проблемы с желудком, и уходит. Мы смотрим вниз, видим Костю, спрашиваем, подождать ли его, он отвечает, что не надо. Решаем сворачивать наш привал и идти дальше. Тут нас обходит Костя! Как стоячих делает! Да он просто проносится мимо! Мы спрашиваем, в чём секрет его успеха: «Я просто проперделся!» - отвечает «шумахер» и скрывается за траверсом. А мы с Тёмой продолжаем грустно так ползти. Я не дышу, он не идёт – идеальный тандем! Ну, когда-то же мы выйдем на этот траверс! Вышли, прошли, спускаемся. Прошу Артёма остановиться – подышать. Дышим. Остаётся совсем чуть-чуть: вот они, палатки. Начинается пурга, делаем последние усилия – заходим на взлётик и всё, мы пришли! Помогаем доставляться, заваливаемся внутрь - отдых! Оказывается, что ещё только одиннадцать часов утра! А я подвигов насовершалась уже столько, что иногда за неделю столько не сделаешь! Обедаем и дальше целый день валяемся, а что – альпинизм – тяжёлый вид спорта! Разговариваем о том, что здесь достаточно размытые границы приличий. Вот взять хотя бы сортир: он представляет из себя остатки снежной стенки высотой сантиметров семьдесят и шириной в метр, наполовину разваленной, наполовину выдутой ветром, за которой находится загаженное за сезон поле снега, всё, никакого тебе уединения, вот он ты – наедине с природой и со всеми. Надо сказать, что привыкаешь быстро, и не волнует уже ничего. Весь день валялись, ели, спали, читали и играли в карты, одним словом, готовились к завтрашнему штурму вершины Раздельная.

В этот раз нам не пришлось так рано вставать – не надо было ловить мороз. Оставили очередную заброску и вышли вверх. Сегодня такой день, что мы постоянно будем набирать высоту, кроме одного короткого пологого участка. Надо сказать, что шлось заметно легче, чем вчера. Дышать было не очень просто, но умирать уже не хотелось. Как-то достаточно ровно и быстро я дошла до финального взлёта, резкого и протяжённого. Тут меня очень мотивировал какой-то буржуй в голубых штанах и жёлтых кошках, который лез передо мной. Я понимала, что он идёт из последних сил, а я то ещё достаточно бодра и весела, могу поднапрячься, и раз – я на вершине! Ветер – просто трындец, внизу такого не было! Алесь с Димой уже копают место под палатку. Дима случайно откапывает пачку оливок (какие они были вкуснее, ммммм). Я помогаю им ставиться, потом строим снежные стенки. В работе проводим достаточно долгое время, пора и обедать. За едой происходит разговор о том, каким будет наше восхождение. Есть два варианта: завтра сразу вверх, а там как получится, либо завтра спуск во «второй лагерь», послезавтра – подъём обратно – в третий, на Раздельную, а уже послепослезавтра – вершина. Я в обсуждении не участвую, просто слушаю, но про себя думаю, что туда-обратно я ходить не буду, нафиг такое удовольствие! Если я и пойду на вершину, то сразу отсюда! Я это думаю, но вслух не говорю. Оказывается, что Алесь думает также, я радуюсь, что не одинока в своих взглядах на происходящее. Дима говорит, что раз все чувствуют себя хорошо, то идём завтра, сегодня надо подготовить вещи, поужинать и пораньше лечь спать, потому что выходить будем совсем рано. Ночь была беспокойная и холодная.

Утро началось рано, ещё глубокой ночью. Выход на вершину надо начинать в промежутке с 2 до 4 часов ночи, чтобы успеть взойти, потому что в 14:00 при любом раскладе необходимо поворачивать вниз. Дима разбудил нас около двух часов ночи, у него уже был готов завтрак. Быстро поели и в свете фонариков стали собираться. Ещё с вечера ребята занесли в палатку вещи, которые им необходимы, я же подумала, что у нас и так тесновато, и этого не сделала. И вот, теперь мне надо выйти наружу за одеждой, которая лежит в рюкзаке, а там ночь, мороз и дует сильный ветер. Ну, дальновидностью я никогда не отличалась, поэтому собралась с силами и мыслями и пошла в «открытый космос». Сразу же получила заряд ветра в лицо, задохнулась, отвернулась и присела, чтобы хоть немного подышать, откопала из-под снега рюкзак и стала извлекать из него вещи. Вроде бы всё, возвращаюсь в палатку. Одна пара флисовых перчаток уже мокрая. Начинаю одеваться: тонкая терма, толстая терма. Стоп! Где кофта? Блииин, я забыла её в рюкзаке! Дима говорит, что можно и без неё. Нет уж! Было сказано надеть всё – надену всё! Снова собираюсь и выхожу наружу. Нахожу кофту и понимаю, что мне нужен и клапан от рюкзака. Пальцы в мокрых перчатках одубели сразу и перестали двигаться. Надеваю сухие перчатки, эти засовываю между кирпичей снежной стенки. Всё это время дует ветер, я задыхаюсь. Отковыриваю клапан, а там такие идиотские маленькие липучки, которые мешают его снять! Кто их только придумал?! Мои пальцы сейчас не способны на такое! Я психую, срываю их, бросаю в снег, мне совершенно без разницы, что рюкзак не мой и мне надо его возвращать, как-нибудь разберусь с этим! Основательно продутая ветром, со второй парой мокрых перчаток залажу внутрь. Продолжаю одеваться: тёплая терма, лосины, флисовая кофта и флисовые штаны, две шапки, синтепоновые штаны, баф-ошейник, маска на лицо, три пары носков, тёплые стельки, подбахильники, бахилы, пуховка, тёплые варежки. Всё, я готова хоть куда теперь! Только вот перчатки флисовые мокрые – это плохо. Спрашиваю, может, есть у кого-то из ребят запасные? Костя даёт мне подаренные ему Максом перчатки. Собираю штурмовой рюкзак: крем от солнца, очки, аптечка личная, еда. Надеваю пендель. Теперь точно всё. Осталась система и кошки. Выхожу на улицу (в такой одежде мне ничего уже не страшно), надеваю систему, начинаю разматывать кошки. Тут кто-то подходит сзади и кладёт руку на плечо, оборачиваюсь – Дима. Он говорит, что в такой ветер мы никуда не пойдём. Возвращаюсь в палатку. Руковод говорит, что пока спим, а там будет видно. Как были: во всей одежде, обуви, системах мы плотненько прижимаемся друг к другу как шпротики и засыпаем. Перед тем как заснуть я подумала, что вряд ли мы сегодня куда-нибудь выйдем вообще, будет как с Эльбрусом, ну и хорошо, можно расслабиться и спать. Спалось замечательно!

Но рано я расслабилась: Дима нас разбудил. Всё ещё было темно, ребята сказали, что хохлы и какие-то коммерсы пошли наверх, значит, и нам надо выходить. Ну вот, а я уже лениться начала. На улице всё ещё дует сильный ветер, мне кажется, что он не намного слабее того, которого мы испугались, ну и чёрт с ним. Выхожу, начинаю надевать кошки. Дома я их мерила на бахилы и подбахильники, всё было прекрасно, а тут! Я ковыряю их, ковыряю, а они всё никак не попадают в рант! Я психую, все ребята готовы выходить, а я торможу! Пальцы начинают замерзать. Мои мучения замечает Дима, пробует сам, после нескольких неудачных попыток говорит, что, скорее всего, придётся снять подбахильники. А мне, честно говоря, стрёмно без них. Сразу после этой своей фразы он всё-таки застёгивает на мне кошки и так затягивает их ремнями, что я чувствую их через двойные ботинки и три носка. Выходим самыми последними из сегодняшних восходителей. Сначала спуск. Пробегаем его быстро, а дальше – бесконечный подъём. В пока полной темноте, в свете фонариков ползём по следам вверх. От флажка к флажку (через два дня на вершину состоится забег(!), поэтому дорога отмечена флажками. Люди будут бежать до самого пика, а потом обратно!). Ползём медленно-медленно. Понимаю, что темп Алеся для меня идеальный: я прекрасно дышу и практически не напрягаюсь. Поворачивается Дима и говорит: «Если мы пойдём в таком темпе, то на вершину мы не успеем, нет смысла даже пробовать – надо идти спать!» Я говорю - давай идти быстрее! Он спрашивает меня: «А ты сможешь???» Отвечаю, что конечно смогу! Помогаю Алесю поправить его систему и ухожу вперёд. Становлюсь вторая – сразу за Димой. Дальше мы долго и очень долго шли вверх. Где-то на высоте 6800 у меня стала болеть голова (в походе ещё ни разу не болела), она начинала болеть всё больше. Постепенно становясь «шире плеч». Надо было отвлечься от боли, я стала следить за дыханием. Постепенно светало, вокруг была нереальная красота: алая полоска пока несмелого рассвета среди белого, чёрного и всевозможных оттенков серого! Но было абсолютно наплевать! Идти – единственная задача. Дышится трудно, мне кажется, что, как я дышу, слышат даже те группы, которые ушли раньше нас. Шаг, ещё один. Дима, ну пожалуйста, ну сядь отдохнуть! О, садится, отлично, надо только до него доползти. Падаю и дышу, много и глубоко, но воздух какой-то пустой, совсем не наполняет тебя. Встаём и идём, опять сбивается дыхание. Иду. Шаг, ещё, пою про себя «гоп-стоп», не знаю, почему это, оно само. Да, это не самый приятный отдых. Голова вообще свинцовая уже. Дима, давай отдыхать, пора: смотрю ему в спину, «гипнотизирую» его, он как будто слышит и останавливается, садится. Дохожу рывком до него, дышу как астматик, самый запущенный астматик. Он что-то спрашивает, киваю, ничего сказать не могу – дышу. Ждём ребят. Достаю крем от солнца: уже пора мазаться, солнце сияет. А крем взял и замёрз! Что-то я не подумала об этом. Ладно, складываю его под куртку – пусть тает. Подходят ребята, а мы встаём и идём дальше. Меня догоняет Дима Бирюк, спрашивает, как мне идётся. Отвечаю, что совсем не очень, он делится своей схемой дыхания, когда на каждый шаг и вдох и выдох. Пробую – хорошо! Иду и так дышу. Шаги медленные, как в замедленной съёмке, быстрее нет смысла, да и не могу быстрее – надо же ещё и дышать. Так и иду: думаю только о том, что надо дышать и как же сильно болит голова! Приходит мысль о том, что люди будут совершать ЗАБЕГ на вершину! Забег! Это наверно очень грустно – бежать всё время вверх. Вот бежишь ты бежишь, всё вверх и вверх, воздуха не хватает, голова болит, а ты всё равно бежишь. Это каким же надо быть идиотом, чтобы страдать такой фигнёй! Просто придурки какие-то! Вспоминаю, что ВКонтакте состою в группе горного марафона «TransUral», и решаю, что обязательно удалюсь из неё! Это становится для меня очень важным, надо удалиться обязательно, потому что как можно быть таким идиотом – бегать по горам! Всё. Мысль пришла к логическому завершению – иду дальше. Доходим до «ножа» - единственное место, где висят и где они вообще нужны 80 метров перил. Вщёлкиваюсь жумаром, контрю его и начинаю ползти вверх. Как это было тяжело! Это просто невозможно передать! Ноги не стоят, рука жумар не толкает вверх, не дышится, любое лишнее движение даётся с невероятным усилием! А посередине ещё перестёжка. Чуть не умираю на этом подъёме, выползаю наверх, а там Дима уже на привале. Дохожу, падаю. Дышу. Достаю крем от солнца, пробую намазаться. Вообще, мозгом понимаешь, что мазать и лицо и губы необходимо: солнце палит нещадно, но мысль о том, что это же нужно совершить лишнее движение невыносима. Кое-как мажу нос. Дима достаёт бутылку с водой, которую пытается отогреть. Пью, ну, как пью, смачиваю губы, потому что надо, чтобы хватило на всех. Достаю сникерс, ем и не понимаю: то ли я голодная, то ли меня тошнит от этого сникерса. Доедаю и думаю, что лучше бы не ела, но поздно. Приходят ребята. Встаём и ползём дальше: «плато парашютистов». Ровный пологий участок, а слева – обрыв, внизу которого «второй лагерь», так близко и так недоступно! После плато начинается подъём, усеянный камнями. Дима выходит на него, я подгребаю сзади и начинаю подниматься. Навстречу уже спускаются люди, они бегут! Совсем бессовестные, хоть бы сделали вид, что им тяжело! Доползаю до Диминого привала, спрашиваю, сколько нам ещё. Он отвечает, что метров 130 набрать осталось. Да ну его нахрен! В обычных условиях: что такое 130 метров? Да ничего! А тут я чуть не вою от осознания того, сколько ещё идти! Выпиваю «цитрамон», потому что голову терпеть уже больше нет никаких сил. Начинаю рассуждать о том. Почему я не люблю играть на пианино (у меня же красный диплом!) и вышивать крестиком??? Сейчас сидела бы как человек, так нет же, я тут, страдаю какой-то немыслимой фигнёй! Да ну вас нафиг с вашим высотным альпинизмом! Порассказывала и пошла за Димой дальше. Понимаю, что в целом осталось немного, мне становится очень важным зайти наверх второй. Я уже почти умерла, я порвусь, но буду там вторая! Только на этой мысли я и иду дальше. И вот оно – чудо! Я вижу финишный флажок! Он стоит на треугольничке горы и упирается в небо! Я сейчас дойду до него, и будет мне счастье! Дохожу. Бля! Твою мать! Не тот флажок! Ещё идти и идти! Я должна быть вторая, надо не останавливаться. Вот оно, финальный флажок, это точно он! ААААА, опять не он! Ну, дойду же я когда-то, в конце-то концов! И тут я вижу то, к чему шла всё это время: на солнце сверкает Ленин, маленький такой бюст. Последний рывок – зайти и всё! Раз, два, три, четыре, пять – не останавливаться. Да! Я сделала это! Вот он, пик! Никакого ощущения радости, эйфории или ещё чего подобного. Просто как данность: я тут. Даже не осознаешь, насколько это высоко, только то, что ты шёл и пришёл. Как ни странно, на всём подъёме ни одной мысли «повернуть обратно». Я стою и не понимаю, а нужно ли мне было это, зачем я сюда пришла. Оказалось, что мы шли ВОСЕМЬ часов, а по моим ощущениям – часа два, не больше. Приходят Дима Бирюк с Алесем. Прошу Диму сфотографировать меня. Подхожу к Ленину, сажусь на корточки, а он взял и пошатнулся, предательски так пошатнулся, я чуть не упала. Еле вымучиваю улыбку: у меня просто не хватает на неё сил, прошу Диму фоткать быстрее, иду и ложусь на снег. Просто лежу. Становится так хорошо, голова не болит, если ей не шевелить, так бы и лежать вечно. Ясное небо, горы, снег, солнце. А мне страшно. Страшно от того, что внутри пусто. Совсем пусто, ноль, чёрная дыра. И состояние такое, что «а жить так хочется ребята, а вылезать уж мочи нет». Я закончилась вся, я выжата как лимон, на сто процентов. А впереди ещё долгий, бесконечный спуск. Хочется плакать от этой внутренней пустоты. Лежу и думаю, что буду идти вниз и плакать, обязательно, должно полегчать тогда. Дима с Алесем просят их пофоткать – снимаю перчатки и долго фотографирую, пальцы окоченевают. Я хочу лежать, а ребята всё мучают меня – меняются местами и флагами. Ложусь. Руковод говорит, что сейчас уже два часа дня, пойдём вниз. А я говорю, что надо подождать Артёма и Костю: им будет обидно, что мы их не дождались. Дима соглашается, и мы лежим дальше. Доползают ребята, мы фотографируемся, без энтузиазма, просто, как необходимость, и начинаем спуск. Краем уха слышу, что руковод даёт Диме Бирюку какое-то задание, в нём говорится что-то и про меня, но я не хочу останавливаться и слушать – не смогу начать идти опять. Догонят и расскажут. Иду, хочу плакать, а не могу. Меня даже на слёзы уже не хватает. Я просто овощ. Шаг. Ещё шаг, ещё. На «плато парашютистов» решаю привалить. Сижу и боюсь подумать даже о том, как снова встать и идти. Дальше идём с Димой Бирюком. Разговариваем, но медленно и мало. По пути забираем нашу верёвку, которую оставили в камнях. Доходим до «ножа», Дима говорит, что задание наше – повесить перила, чтобы спуститься на спусковухах (стационарные перила 11 мм, они просто не будут работать). Дима начинает половинить перила, я спрашиваю, зачем, если мы их располовиним, то останется только 25 метров, а спуска метров 80. Он говорит, что Рыжанков так сказал, и мы начинаем искать середину. Долго перебираем верёвку, делаем ставки, запутается она в узел или нет, вяжем её в станцию. Тут приходит руковод. Приходит и спрашивает, зачем мы споловинили перила? Они спорят между собой, кто там и что говорил, ругаются. У меня на это нет сил, да и бесполезное занятие. Я вытягиваю конец верёвки, очень чётко и технично (сама про себя удивилась!) вяжу булинь, развязываю то, что мы навязали раньше. «Я спускаюсь?» Мне отвечают «да». Иду вниз. Отщелкнулась. Из последних сил кричу команду «свободно!». Никакой реакции, кричу ещё, задыхаюсь при этом, хриплю. Понимаю, что затея бессмысленная – дёргаю верёвку, её дёргают в ответ, и я продолжаю спускаться. Иду, замечаю, что кошки выехали из рантов и держатся только на туго затянутых ремнях. Думаю, что поправлять буду только, если свалятся совсем. А если они свалятся на склоне, я же упаду. А вдруг не свалятся. Ну, если свалятся, то я точно сниму подбахильники. Да. Пусть бы не сваливались. В таких мыслях я ухожу достаточно далеко от ребят, а они как-то тупят там на склоне. Думаю, что я же не спрашивала, можно ли идти вперёд одной. Вот мне попадёт от руковода. Сто процентов будет воспитательная беседа, мне будет стыдно и очень обидно, даже, наверное, буду плакать. Но я просто не могу сейчас остановиться, если остановлюсь, то просто не смогу пойти! Иду и придумываю извинительную речь о том, как я нехорошо поступила, что пошла одна вперёд. Поворачиваюсь, думаю подождать, но они уж очень сильно отстали. Иду. А вот если свалятся кошки… Хоть бы не сейчас, сейчас какой-то крутой склон. Боже, когда я уже дойду. Ах, да, речь же ещё не придумала. Начать надо с чего-нибудь про то, как я сильно виновата. Блин, хоть бы кошки не свалились. Замечаю, что голова перестала болеть, выпитая таблетка так и не подействовала, помог только сброс высоты. Начинает очень хотеться пить. Прямо очень! А у меня нет воды. Дохожу до нижней точки спуска, дальше только подъём на Раздельную и всё! Ух, как я боялась этого подъёма! Вверх сейчас, когда нет ничего живого внутри! Это невозможно! Налетает туман. Стою и думаю: идти или нет. Замечаю в нём флажок и иду до флажка. Нет, всё, надо сидеть. Отдых. Падаю под этот флажок и жменями ем снег, больше не могу терпеть! Боже, это же я сейчас первая приду - и мне надо будет натопить для ребят воды! Даже думать об этом тяжело, но не обсуждаетс