Л. М. Каганович — И. В. Сталину

(14 сентября [1936 г.])

14/IX

Здравствуйте, Дорогой т. Сталин!

1) На основании шифровки Сурица Литвинов предложил послать ноту протеста Германии в связи с оскорбительными и резкими выступлениями на Нюренберг[ском] съезде фашистов. Мы думаем, что этого делать не следует.

Опыт последнего месяца показывает, что применение нами указанной ва­ми тактики недопущения истерики и соблюдения спокойствия и выдержки, целиком себя оправдало.

Просим сообщить нам ваше мнение. Записку Литвинова посылаю вам. Посылаю также его две записки в связи с его поездкой в Женеву.

В этих записках он ставит след[ующие] вопросы:

1) О предоставлении в распоряжение Лиги Наций международной авиа­ционной силы в 1000 самолетов.

2) О противодействии капитулянтским настроениям в Чехословакии.

3) Об оформлении наших отношений с Тур[цией].

4) О постановке вопроса об едином крупном оборонительном антигерман­ском блоке.

Все эти вопросы непосредственно острого значения сейчас не имеют. Мы ему все же обещали сообщить. Если найдете эти вопросы существенными для нынешнего момента, прошу сообщить ваше мнение.

2) Иранское правительство сообщило нашему торгпреду о желании вести переговоры о поставке и монтаже нами Ирану оборудования для разных предприятий: шести хлопчатобумажных фабрик, мясокомбината, шести са­харных заводов и еще некоторых, общая стоимость оборудования и монтажа его выразится примерно в 60 млн долларов. Поставка в течении 6—7 лет.

Оплата за правительственные поставки будет производиться сырьем. Нем­цы сейчас стараются втереться в это дело. Наркомвнешторг запрашивает наше мнение. Мы не остановились на каком-либо проекте решения, но мне казалось, что отказываться от разговоров вряд ли следует.

Просим сообщить ваше мнение.

3) Обсуждали мы на днях вопрос о лимитах расходования муки. Комзаг и Наркомвнуторг, внесли предложения пойти на ограничение выдачи хлеба печеного и муки в одни руки. Мы полагаем, что этого не следует делать. Может быть это еще можно допустить в сельских районах недородных облас­тей, и то в ограниченном количестве, но в целом этого допускать нельзя. Мы при этом исходили из вашего указания не давать поводов для измышлений и клеветы врагов.

Я просил бы вас сообщить, правильна ли наша позиция в этом вопросе, тем более, что этот вопрос, вероятно, еще раз встанет.

4) Несколько слов об очной ставке Сокольникова-Рыкова-Бухарина. Со­кольников производит впечатление озлобленного уголовного бандита, выкла­дывающего без малейшего смущения план убийства и их работу в этом на­правлении.

Рыков держал себя довольно выдержанно и все допытывался у Сокольни­кова, знает ли он об участии Рыкова только со слов Томского или еще кого-то. Видимо, после того как он узнал, что Сокольников знает о связи Рыкова с Зиновьевым и Каменевым только от Томского, Каменева, он, Рыков, со­всем успокоился и перешел в наступление. Но и Рыков, и Бухарин главный упор делали на последних годах, что касается 31—32—33 годов, они оба явно обходили. Хотя Рыков должен был признать, что уже в 1934 г. Томский его спрашивал, идти ли ему к Зиновьеву на дачу, т.е. в год убийства Кирова. Рыков ограничился только тем, что отсоветовал Томскому, но никому об этом не сказал.

Бухарин, тот больше спорил с Сокольниковым, хотя должен был при­знать, что в ответ на просьбу Сокольникова о напечатании его статьи в «Известиях» Бухарин ему ответил: «Пишите с подписью полной своей фами­лии, вам надо бороться за свою легальность, я Рыкову это тоже говорю». В основном он, Бухарин, это подтвердил. Бухарин после ухода Сокольникова пустил слезу и все просил ему верить. У меня осталось впечатление, что мо­жет быть они и не поддерживали прямой организационной связи с троцкистско-зиновьевским блоком, но в 32—33, а может быть и в последующих годах, они были осведомлены о троцкистских делах. Видимо, они, правые, имели свою собственную организацию, допуская единство действий снизу. Вот на днях мне транспортные органы ГПУ дали список арестованной троцкистской группы железнодорожников в Москве, но когда я посмотрел список, там оказалось порядочно крупных углановских бывших московских работников и я думаю, что это — троцкистско-правая организация железнодорожников. Во всяком случае, правую подпольную организацию надо искать, она есть. Я думаю, что роль Рыкова, Бухарина и Томского еще выявится.

Пятаков пока показаний не дает. Очная ставка будет устроена и ему, и Радеку. Хорошо, что громим всех этих троцкистско-зиновьевских подлецов до конца.

5) Об испанских делах я вас информировал по телефону.

Сердечный вам привет и наилучшие пожелания.

Ваш Л.Каганович.

Ф. 558. On. 11. Д. 743. Л. 56—63. Автограф.