Понятие лица и его правоспособности

Понятие физического лица в римском праве

«Все право, которым мы пользуемся, относится или к лицам (personas), или к вещам (res), или к судебным действиям (actiones). Сперва поговорим о лицах. Недостаточно ведь знать право, если игнорируются лица, ради которых они установлены» (Юстиниан. Институции. 1.2.12).

Термином «лицо» (persona — букв. «маска») обозначается субъект права. Лицами в римском обществе были отдельные люди — физические лица, сообщества физических лиц (например, родовая организация) и независимые от физических лиц учреждения — юридические лица. Людям, сообществам и учреждениям качество лица придает правоспособность (caput) — социально-юридическая категория, исходящая от государственной власти и состоящая в возмож­ности иметь права и обязанности (caput habere). Не случайно возникла сентенция: «Рабы не имеют «лица», т.е. правоспособности.

Правоспособность возникает с рождением человека и пре­кращается с его смертью. В исключение из этого правила субъектом права признается зачатый, но еще не родившийся ребенок (postum): «Зачатый ребенок охраняется наравне с уже существующими во всех случаях, когда вопрос идет о выгодах зачатого» (D. 1.5.7).

Правоспособность человека в сфере частноправовых от­ношений складывается из двух элементов:

1) jus conubi — пра­во вступать в римский брак;

2) jus commercii— право быть субъектом имущественных правоотношений (вещных и обяза­тельственных).

Указанные возможности, а также возможность быть субъ­ектом права в политической сфере, осуществимы при наличии условий (предпосылок) приобретения правоспособности:

» состояние свободы (status libertatis),

» состояние гражданства (status civitatis),

» семейное состояние (status familiae).

Только при наличии всех трех статусов возникала полная правоспособность. Утрата одного из них влекла за собою прекращение правоспособности либо изменение ее со­держания.

Для понятия лица существенна только правоспособность, но она значительно утратила бы свой смысл, если бы не выражалась вовне. Это выражение она находит в дееспособнос­ти — возможности лица своими действиями приобретать права и создавать для себя обязанности; Существовали категории лиц, не способных, с точки зрения римлян, со знанием дела самостоятельно совершать юридические акты (в связи с воз­растом, полом, состоянием здоровья). Соответствующие дей­ствия за них выполняли опекуны. Но, разумеется, сами ограниченные в дееспособности оставались лицами, т. е. субъек­тами права.

Содержание правоспособности

Определяющее условие правоспособности человека — состояние свободы. Примени­тельно к нему римское общество делилось на две категории — свободных (liberi) и рабов (servi). «Главное разделение в праве лиц состоит в том, что все люди или свободные, или рабы» (Гай. Инструкции, 1, 9). Правоспособными признавались толь­ко свободные. Рабы, не имевшие статуса свободы, были не субъектами, а объектами прав. «Servi res sunt», «рабы суть вещи», — резюмировал их положение Ульпиан. В период Поздней республики и империи в жесткий принцип неправоспособности рабов вносятся некоторые смягчающие элементы.

Вместе с тем не все свободные были одинаково пра­воспособными. Этим качеством в древнейшее время обладали лишь римляне носители статуса гражданства. Не римляне (чужеземцы), хотя и были свободными, но правоспособности ни в одной из сфер деятельности человека не имели и даже считались врагами (hostis), в связи с чем имущество их могло быть захвачено, а сами они обращены в рабство.

Потребности торгового оборота издавна вызвали к жизни институт клиентеллы, в соответствии с которым чужеземец в результате специального соглашения становился клиентом римлянина (патрона). Последний от собственного имени (т.е. не как представитель) совершал в интересах клиента раз­нообразные правовые действия: заключал сделки, выступал в римском суде и т.п. Исполнение обязанностей патроном обеспечивалось средствами сакрального права (религии): не­добросовестный патрон, как вызвавший гнев богов, ставился вне охраны закона.

Предпосылкой правоспособности в сфере частного права является определенное положение человека в семье, что выте­кает из разделения членов римской семьи (familiae) на две категории:

= «лиц своего права» (persona sui juris) и

= «лиц чужого права» (persona alieni juris).

К первой категории относились главным образом отцы фамилии (pater familias), ко второй — все остальные ее члены. Причем не требовалось, чтобы патерфамилиас реально был отцом семьи. Необходимо лишь, что­бы он не подчинялся кому-либо в семейном порядке. Это разделение не имеет значения в области публичного права.

Члены семьи, если они обладали двумя другими статусами, могли голосовать в комициях и занимать любые должности.

Только патерфамилиас был носителем полной пра­воспособности и единственным субъектом всех имуще­ственных прав. Члены семьи, будучи лицами, т.е. субъектами прав, могли совершать различные юридические действия, например, заключать договоры по приобретению имущества. Но все их приобретения становились соб­ственностью патерфамилиаса. В древнейшую эпоху его власть (manus) была абсолютной — над членами семьи, рабами, вещами.

В дальнейшем в связи с развитием товарного производ­ства власть патерфамилиас дифференцируется, и термин «manus», отражая происходившие социальные процессы, обозначает власть над женой. Для обозначения власти над детьми и рабами появляются другие термины — patria patestas и dominica patestas соответственно. Терминонологические новеллы проистекали из наметившейся тенденции признания правовой самостоятельности членов семьи. Про­цесс этот был постепенным, и к концу существования римского государства «лица чужого права» получили значи­тельные имущественные права, а власть патерфамилиас стала весьма скромной. Тем не менее, римляне не смогли оконча­тельно отказаться от его фигуры, и в Кодификации Юстини­ана вполне правоспособными признаются только «лица своего права».

Ограничение правового состояния физических лиц

Наступление опреде­ленных обстоятельств имело своим следствием либо утрату правоспособности, либо изменение ее содержания (capitis deminutio). Взависимости от той или иной ситуации различа­ются: максимальная (maxima), средняя (media) и минимальная (minima) утрата правоспособности.

Maxima наступала при утрате статуса свободы, которая влекла за собой также потерю статусов гражданства и семьи, и, следовательно, потерю правоспособности полностью, во всем ее объеме. Такое возможно в двух случаях:

1) пленения римлянина врагами (potestas hostium — власть врагов), в результате которого он более не существовал как субъект права, а над его имуществом устанавливалась опека. При возвращении на родину плененный вновь обретал качество субъекта права — как будто бы он вовсе не был в плену (Гай, Институции. I. 12.5). Если же он не возвращался и умирал в плену, то ipso jure его имущество не могло быть наследуемо. Корнелиевым законом была введена фикция, в соответствии с которой предполагалось, что плененный умер в момент своего пленения, что открывало возможность действию норм о наследовании — как по закону, так и по завещанию;

2) продажи римского гражданина в рабство trans Tiberim, например, захваченного на месте преступления вора. В подобных случаях реанимация элементов его правоспособности исключалась.

В классический период были другие основания утраты ста­туса свободы.

Результатом capitis deminutio maxima является полная ут­рата как личных, так и имущественных прав. Имущество лишившегося правоспособности переходило к определенным лицам (например, хозяину раба, с которым свободная женщи­на вступила в интимную связь). Со временем показалось не­справедливым по отношению к кредиторам погашение обяза­тельств подвергшегося capitis deminutio. Поэтому претор по­средством actio utilis обязывал преемников имущества испол­нять обязательства в пользу кредиторов лишившегося правоспособности.

При утрате статуса гражданства одновременно ут­рачивался семейный статус (ибо только римский гражданин мог основать римскую семью), но сохранялся статус свободы. Это — с реднее умаление правоспособности. Такая ситуация могла наступить, например, при переходе римского гражданина в латинскую общину, в классический период — при ссылке. Имущество ссыльного переходило к казне. Подвергнувшийся capitis deminutio media выводился из-под действия цивильного права и попадал в сферу действия права народов, поэтому, хотя обязательства его погашались, интересы кредиторов защищались преторским actio utilis.

Минимальное умаление правоспособности связано с ут­ратой семейного статуса, ибо два других статуса сохра­нялись. Это могло быть, например, в случае вступления женщины, свободной от patria potestas, а брак cum manu marite. Аналогично рассматривались случаи перехода под властного из одной семьи в другую (при усыновлении, при замужестве (в браке cum manu) женщины persona ttliena juris). В подобных ситуациях статус не изменялся, но сохранялась процедура их оформления, напоминающая Продажу в рабство. Отсюда и аналогия. По этой же причине capitis deminutio minima считалась эманипация подвластного сына, хотя в действительности статус его расширялся.

Имущественные права подвергшегося минимальному jграничению правоспособности переходили к новому домовладыке. Погашались и его цивильные обязательства, но претор предоставлял кредиторам иск с фикцией (как если бы ограничения правоспособности вовсе не было) против самого подвластного, в результате которого домовладыка вынуж­дался исполнить обязательство под угрозой выдачи имущест­ва, вошедшего в его хозяйство, для удовлетворения кредито­ров.

Кроме capitis deminutio, правоспособность ограничивалась вследствие умаления гражданской чести. Еще XII таблиц со­держали норму, в соответствии с которой лицо, отказавшееся и своем свидетельстве при заключении сделки, впредь не могло быть свидетелем и лишалось права приглашать к себе в свиде­тели других. Поскольку все важнейшие юридические акты в тот период совершались с участием свидетелей, такое запре­щение (из бесчестья — intestabiletas) являлось значительным ограничением правоспособности.

Римские магистраты, в частности цензоры, были компетен­тны не допускать лиц с сомнительной репутацией к исполне­нию должностных функций, преторы — к участию в суде. Постепенно выработался и укрепился институт преторской infamia. Она наступала в силу определенных обстоятельств (удаление из легионов за безнравственное поведение, двойное обручение и т. п.).

В результате infamia лицо лишалось права быть в суде представителем, быть опекуном, избираться на общественные должности. Помимо того, преторским эдиктом ограничива­лась правоспособность носителей некоторых профессий и без­нравственных промыслов: актеров, сводников, проституток. Это — лица, «покрытые позором» — turpitudo, они, в частности, ущемлялись в наследственных правах.

В римском праве были обозначены категории лиц, не способных со знанием дела самостоятельно совершать юридические акты, т. е. не способных своими дей­ствиями приобретать права и создавать для себя обязанности. Эти лица были ограничены в дееспособности. К ним относи­лись:

≈ несовершеннолетние;

≈ лица, страдавшие психическими за­болеваниями;

≈ расточители;

≈ женщины.

Несовершеннолетние — это лица, не достигшие 25 лет. Они, состояли из двух групп: малолетних (impuberes) и юношей (puberes minores). Малолетние также дифференцировались на две группы — infantes, т.е. дети до 7 лет, и infantidej majores, т. е. мальчики от 7 до 14 лет и девочки от 7 до 12 лет.

Признаки, разграничивающие возрастные категории, появились не сразу. В древности таким признаком считалось достижение половой зрелости; которое определялось индивидуально в семье и выражалось во внешних формах'| — смене детской одежды на одежду взрослых и т. п. Развивающиеся экономические деловые отношения требовали установления определенных критериев совершеннолетия. Для женщин 12-летний возраст довольно рано был зафиксирован обычаем и воспринят к началу периода империи. Понятие infantes (дети до 7 лет) вошло в практику во время Поздней империи. Относительно критерия 14 лет для мужчин долгое время существовали разногласия между прокульянцами и сабиньянцами. Последние придерживались приведенной древней традиции. Только в Кодификации Юстиниана был закреплен 14-летний критерий, хотя в жизни он утвердился значительно раньше.

Со временем обнаружилось, что традиционно установив­шиеся границы совершеннолетия не адекватны реальностям усложнившихся деловых отношений. В связи с этим в 184 г. появился lex Plactoria, установивший уголовную ответствен­ность за причиненный вследствие обмана ущерб юноше, не достигшему 25 лет (minores). Впоследствии границы действия указанного закона были расширены: претор предоставлял ми­нору экцепцию или реституцию в любом случае невыгодности для него сделки. Миноры были вполне дееспособными: они вступали в брак, обладали завещательной правоспособностью, свободно распоряжались своим имуществом. В конце IIIв. Диоклетиан ограничил их в последнем отношении обусловив возможность отчуждения ими имущества согласием попечи­теля. Таким образом, граница совершеннолетия была отодвинута до 25 лет, которая могла быть в силу император­ской привилегии снижена до 20 лет — юноше, до 18— девушке.

Дети до 7 лет были недееспособными. Мальчики от 7 до 14 девочки от 7 до 12 могли заключать сделки, направленные к приобретению прав (например, приобретение имущества), т. е. они обладали частичной дееспособностью.

Лица с психическими заболеваниями были лишены недееспособности (как и дети до 7 лет), но в "светлые промежутки" (lucida intervalla), когда к ним возвращается сознание, они дееспособны.

Расточители, т. е. лица, неразумно расходовавшие имуще­ство в ущерб себе и своей семье, ограничивались в дееспособ­ности, отстраняясь от распоряжения имуществом.

Женщины (независимо от того; подчинены они чьей-либо власти или нет) не обладали дееспособностью с древнейших времен, и не только в римском праве. Объясняется это ис­торическими обстоятельствами, в частности тем, что в эпоху самопомощи для осуществления права требовалась физичес­кая сила. Но уже в период республики римская женщина самостоятельно совершает юридические акты, и лишь некото­рые из них (акты цивильного права) недоступны для нее (участие в легисакционном процессе, отчуждение res mancipi и т. п.). Последние в ее интересах совершал опекун. Причем отказ опекуна санкционировать сделку женщина могла об­жаловать в магистрат. В середине I в. эдикт императора Клавдия опеку над женщинами отменил.

Тем не менее, дееспособность женщин по сравнению с дее­способностью мужчин были ограничена. В частности, женщи­ны не могли быть представителями в суде, опекунами (кроме матери и бабки по отношению к своим детям и внукам), не могли завещать, принимать на себя ответственность за чужой долг, предоставлять вещи в залог. По свидетельству Гая, некоторые подобные ограничения выводились из якобы прису­щего женщине от природы легкомыслия (levitas animi), облег­чающего возможность ее заблуждения (Гай. Институции. I, 190). Сам Гай эту мысль не разделял. С другой стороны, женщины, так же, как миноры, легионеры и крестьяне, при известных условиях освобождались от ответственности в связи незнанием закона (D.22.6.9 рг).

 

Юридические лица

Понятие юридического лица

В современной правовой теории юридическими лицами признаются организации и учреждения, являющиеся субъектами гражданских прав и обязанностей, обладающие обособленным имуществом, и от своего имени участвующие в гражданском обороте, суде и арбитраже.

Наиболее распространенная форма юридического лица — акционерное общество — мощный катализатор цивилизован­ной экономики. Французский экономист Рипер считает акци­онерное общество «величайшим открытием нового времени, более драгоценным, чем открытие пара и электричества». Можно спорить относительно такой оценки значения юриди­ческого лица, но несомненно, что в европейские правовые системы оно пришло из римского права, и это — одна из его крупнейших заслуг.

Уже в законах XII таблиц содержалось положение, разрешающее образование частных корпораций при условии, что они не нарушали норм публичного права. По свидетельст­ву Гая, существовали со своими уставами различные союзы, товарищества — с религиозными целями, профессиональные (ремесленники, пекари, солевары). В период республики число их увеличивается, появляются корпорации низших чинов­ников магистратов, похоронные товарищества. В бытии этих корпораций и отдаленно не содержалось идеи юридического лица: имущество корпораций не было обособлено от состав­ляющих их членов, единого целого они не составляли, деловые потребности осуществляли отдельные члены кор­пораций от своего имени. Вместе с тем; по-видимому, можно констатировать (или предполагать), что уже в то время у древних римлян начинает формироваться абстрактное представление о лице, субъекте права. Примечательна в этом отношении эволюция употребления; слова «res», которое, первоначально обозначая конкретные материальные объекты, постепенно приобретало все более и более абстрактный характер и выражение «res publica» стало обозначать в самом общем смысле принадлежность к сооб­ществу людей (Р. Орестано).

Во всяком случае, следующий шаг римлян в интересующем нас направлении определенно обозначил зародыш идеи юри­дического лица. Он заключался в восприятии представления о римском народе (Populus roman us) как едином собственнике казны (aerarium). Магистрат, совершая юридические акты с частными лицами, выступал от имени народа, и эти акты обязывали, не магистрат, а римский народ в целом. Однако отношения эти регулировались не частным правом, а публич­ным. Римское государство как единое целое отстаивало свои интересы силой постановлений собственных органов и высту­пало в качестве носителя верховных прав.

С переходом к империи наряду с казной, впоследствии ликвидированной Диоклетианом, возникает фиск (fiscus), формировавшийся из государственных доходов и предназ­наченных для государственных целей. Со временем в фиск вошло все государственное имущество. С самого начала фиск рассматривался как имущество принцепса (императора) и потому подчинялся действию норм частного права. По­скольку принцепс олицетворял римское государство, то оно и было юридическим лицом, тем более, что государство фиск в повседневной экономической и правовой жизни проявляло себя как юридическое лицо, действуя через своих представителей — прокураторов. Эта реальность нашла отражение в акте императора Пертинакса: фискальное; иму­щество не есть императорское, но римского государства (193 г.). Однако данное положение теоретически не было раз­работано в римской юриспруденции. По мнению Р. Орестано, фиск как объект частного права принадлежит принцепсу не как таковому и не как государственному органу. Принцепс уполномочен распоряжаться имущественным комплексом, составляющим фиск, и приводящим его в действие админист­ративным аппаратом в силу господства в общественной организации. Власть принцепса, над фиском не носит ис­ключительного индивидуального характера, как считал Т. Моммзен. Самостоятельность фиска и его определенная независимость от принцепса обеспечивалась постоянным аппаратом, который в своей деятельности обладал широкими полномочиями. Принцепсы менялись, а фиск оставался. Поэтому постепенно фиск как таковой приобрел обширные имущественные права. Фиск выступал как крупнейший собственник и активнейший предприниматель.

Вместе с тем государство как юридическое лицо присвоило себе ряд фискальных привилегий:

• имущество фиска не подлежит давности;

• требования фиска имеют право на предпочтительное перед другими кредиторами удовлетворение;

• при продаже фиском имущества к нему нельзя предъявлять исков об уменьшении или изменении покупной цены;

• фиск имеет право наследовать (по римскому праву наследование было возможно не для всякого юридического лица) и др.

Именно эти, привилегии, ставящие фиск в более, выгодное положение по сравнению с рядовыми партнерами в частном праве, выделяют его и подчеркивают в нем фигуру юридического лица.

Аналогичные изменения происходят и в представлениях о сущности частных корпораций. Они еще не рассматриваются как единое целое, их имущество все еще на началах товарищества принадлежит всем членам, но в их уставах закрепляется принцип его нераздельности, невозможность выдела части имущества, устанавливается, что численные изменения в составе корпорации не влияют на его существование. Зреющая фигура юридического лица весьма кстати пришлась городским общинам (муниципиям), которым во второй половине республиканского периода была предоставлена хозяйственная самостоятельность. Эдиктом претора они были подчинены действию норм частного права и могли заключать сделки и защищать свои интересы в обычных судах через своих постоянных представителей — магистратов, а также временных — actores, назначаемых декретом муниципального сената. Таким образом, за муниципиями была признана правоспособность наравне с частными лицами.

Об отдельных элементах правоспособности муниципий римские юристы еще долгое время будут спорить, но сомнений не вызывал статус муниципий как особых субъектов права. Этот статус, в основных элементах равнозначный статусу современных юридических лиц, вскоре приобрели и частные корпорации. Вслед за ними — учреждения, вначале церковные, затем разнообразные благотворительные — приюты, больницы, воспитательные дома.

Сущность юридического лица

Итак, мы обязаны римлянам не только идеей юридичес­кого лица, но и практическим ее воплощением. Римляне же теоретически обосновали сущность юридического лица:

1) корпорация как единое целое и нераздельное в сфере частного права рассматривается как частное лицо. — «Об­щины рассматриваются как частные лица» (D.50.16.16);

2) юридическое существование корпорации не прекращает­ся и не нарушается выходом отдельных членов из ее сос­тава. — «Для местных сенатов и других объединений безраз­лично, остаются ли прежними все члены, либо часть членов, либо всех заменили другие» (D.3.4.7.2);

3) имущество корпорации обособлено от имущества ее членов, притом это не совместно всем членам корпорации принадлежащее имущество, а имущество корпорации как це­лого, как особого субъекта прав. — «Если мы что-нибудь должны корпорации; то мы не должны ее отдельным членам; того, что должна корпорация, не должны ее отдельные члены» (D.3.4.7.1);

4) корпорация как юридическое лицо вступает в правовые отношения с другими лицами при посредстве физических лиц, уполномоченных на то в установленном порядке.