Случай с Татьяной Николаевной

Татьяна Николаевна закончила урок, и теперь, уставшая, она сидит за столом, почти автоматически прощается с детьми, группками и по одному покидающими класс. Сегодня было пять уроков. Конец этой проклятой третьей четверти, которая, казалось, будет длиться вечно...

А впереди еще родительское собрание, неприятные объяснения с отцом Наташи и мамой Володи, педсовет, педагогические чтения... Домой идти не хотелось. Затягивающийся ремонт превратил их небольшую квартирку в хроническую свалку, то нет одного, то нет другого, батарея течет, новой нельзя ни купить, ни достать... Дочка уже вторую неделю кашляет, у мужа опять командировка...

Татьяна Николаевна подошла к окну. По грязной мартовской улице, так и не узнавшей в эту зиму снега, ветер нес обрывки бумаг, вздымал то здесь, то там вихри желтой, с песком, пыли. Мальчишки, кажется, все тот же Володя Колесов и другие из параллельного класса устроили соревнование: кто дальше бросит ранец и первым добежит до него. Они бегали туда-сюда, орали, кривлялись...

Она чувствовала, как всю ее захлестнуло раздражение. Покурить, что ли? Усмехнулась про себя: “А еще национальный учитель!” Достала зеркальце, подышала на него: из маленького, в серебристой оправе овала на нее смотрели какие-то чужие усталые глаза. Веки полуопущены, лицо блес­тело...

“Господи, да я же загнанная лошадь!” — промелькнуло в сознании. К горлу подступил комок, голову будто сжало обручем. “Нет, не буду распускаться”, — решила Татьяна Николаевна, но опять к сердцу подкатила, нахлынула жалость. “Боже мой, а мне ведь только двадцать семь! Чехов писал: лучший возраст женщины...” Она вспомнила, как три года назад пришла в школу, приняла свой первый в жизни класс. Милые, беспомощные дети, доверчивые глаза, чувство огромной ответственности за них... И чувство гордости — от того, что сама — мать, что ей доверили самое дорогое, что есть в жизни, — детей... Что же произошло с ней? Кто виноват? Что делать? Эти роковые русские вопросы сами собой всплыли в душе.

Татьяна Николаевна рассказывала потом, что с головной болью добралась домой, не раздеваясь легла на кровать и проспала почти до того времени, когда нужно было забирать дочку из детского сада. Уложив ребенка спать, совершенно случайно включила телевизор на кухне и... после передачи
о психологическом консультировании решилась: “Ладно, пойду еще к психологу. Хорошо, что у них беседа анонимная. Может, посоветует что-
нибудь...”

Дверь приоткрылась.

— Можно к вам? — в проеме показалось миловидное, слегка встревоженное женское лицо в обрамлении густых гладко зачесанных волос.

— Пожалуйста, проходите!

— С вами можно посоветоваться? — Молодая женщина подняла вопросительно брови и смущенно улыбнулась.

— Да, я психолог-консультант, хотя меня учили ни в коем случае не давать советов.

— А что же вы делаете тогда?

— Консультирую.

— Но ведь консультировать — разве не советовать?

— Меня учили, что консультировать — значит помогать, оказывать психологическую помощь.

— И чем же вы можете мне помочь? Может, денег дадите или радиатор отопления достанете? — в глазах посетительницы блеснули слезы.

Видно, дался ей этот радиатор и все, что с ним связано.

— Прошу вас, садитесь, пожалуйста.

Я представился, и повисла внезапная давящая пауза — будто что-то оборвалось. Посетительница не отрываясь и не мигая смотрела в окно. Вечереющее небо ранних мартовских сумерек было окрашено высокими розоватыми облаками. Приглушенно доносился привычный шум улицы, из-под крыши деловито чирикали воробьи...

— Так чем же вы можете помочь? — вдруг повторила свой вопрос женщина и посмотрела мне прямо в глаза не то что бы с вызовом, а скорее в раздумьи. Посмотрела оценивающе и в то же время с недоверием. Пожалуй, все-таки во взгляде было больше сомнения, чем надежды, но надежда все же была. Даже не надежда, а решимость довести начатое дело до конца.

— Чем могу помочь? — я задумался.

И в самом деле, чем может помочь психолог-консультант? Разве может он возвратить утраченных близких? Вернуть оторванную на войне руку? Или любовь? А исправить непоправимую ошибку? Да что там! Радиатор парового отопления, и тот я не смогу достать. Самому, кстати, нужен. Так что же я могу? Все это промелькнуло в голове за какую-то долю секунды, и я ответил:

— Я могу помочь жить.

— Жить? — женщина усмехнулась. — А если жить не хочется?

— Вам не хочется жить той жизнью, какой вы живете? — попытался уточнить я.

— Пожалуй, — и женщина взглянула на меня как бы со стороны.

— Пожалуй, — повторила она и снова задумалась.

— Послушайте, — через несколько минут заговорила она снова, — я ведь забираю у вас время.

Я молча взглянул на нее.

— Почему же вы молчите? Ведь так?

— Я молчу, потому что не знаю, что вам ответить.

— Вы боитесь меня обидеть?

— Я отметил про себя вашу нерешительность, когда вы вошли и, честно говоря, сейчас растерялся...

— Растерялись от чего?

— от таких резких перепадов в вашем настроении: от нерешительности
к агрессии, от агрессии — опять к нерешительности, а затем — к демон­страции.

— Что же я демонстрировала?

— Деликатность.

— А вы вредный! — вдруг каким-то другим голосом проговорила женщина и едва заметная улыбка тронула ее губы.

— А вы? — спросил я.

— Вообще-то я тоже, — как-то по-домашнему произнесла она. — А вы знаете, мне уже немного легче стало. — она снова посмотрела в окно, и выражение ее лица тут же изменилось.

— Вы что-то вспомнили. И не очень приятное, да? — в моем голосе прозвучал полувопрос-полуутверждение.

— Да, а откуда вы знаете?

— Из психологии.

— Вы телепат?

— Нет. Просто ваши глаза двигались по-особому. Так бывает, когда че­ловек что-то вспоминает. И выражение лица изменилось. Неприятное
что-то?

— Да, — и она снова замолчала.

В комнате опять наступила тишина, в которую то громче, то глуше проникали шум улицы, крики воробьев, звуки далекой музыки.

— А знаете, — заговорила собеседница, — я детей не люблю.

И посмотрела на меня с какой-то ожесточенной решимостью. Она явно ждала моей реакции.

— Вы не любите детей, — как эхо отозвался мой голос.

— Да, не люблю! — повторила она громко и настойчиво.

— Мне кажется, то, что вы говорите, очень важно для вас, — заметил я.

— В каком смысле? — не поняла она.

— Вы так решительно утверждаете, что не любите детей, как будто хотите этим что-то доказать или отстоять. Для вас то, что вы говорите, что не любите детей, — ценность?

— В каком смысле? — опять удивилась она.

— В прямом. Что-то очень важное, дорогое, что вы готовы отстаивать, за что готовы платить дорогой ценой...

— Да, дорогой ценой... здоровьем... — как-то с надрывом сказала она.

Мы снова молчали. Задумались каждый о своем. Она, возможно, о себе. Я — о ней. О моей новой клиентке, о которой я почти ничего не знаю, кроме того, что она — человек. И ей — плохо. Ей тяжело. И я должен ей
помочь.

— Ну ладно, — проговорила женщина, — пойду я.

— Если можно, скажите мне, пожалуйста...

— Что вам сказать?

— На кого вы сейчас разозлились?

— Ни на кого.

— Значит, на себя?

— Слушайте, идите вы к черту! Психолог!

— Вы снова разозлились?

— А как вы думаете?

— Вам действительно интересно, как я думаю?

— А по-вашему, я что, играю?

— Вы злитесь, и это мешает нашему контакту.

— Да, я злюсь, злюсь, злюсь! Так что прикажете мне делать? Что?

— А как вы знаете, что вы злитесь? — вдруг спросил я.

— Как это, как знаю? Злюсь, и все.

— Простите, как ваше имя-отчество?

— Татьяна Николаевна.

— Спасибо, Татьяна Николаевна. Во-первых, я очень рад, что вы уже совершенно легко говорите о своих чувствах и открыто их выражаете. И, во-вторых, сегодня наше время истекло...

— Как истекло?

— Да, это так. Как правило, беседа с клиентом длится не больше часа. Мы беседуем ровно 55 минут. Как вы себя чувствуете сейчас?

— Необычно.

— То есть?

— Я успокоилась.

— Я очень, очень рад этому. Если хотите, давайте условимся о следующей встрече.

Так началась наша совместная работа с личностными проблемами и переживаниями этой молодой женщины, учительницы начальных классов одной из киевских школ.

Задание 4. Перефразируйте высказывания клиентов.

1. Я так ждал сегодняшнюю встречу, потому что должен многое рассказать.

2. Я не знаю что думать. Он не последователен в своих действиях, то рядом, то вдруг отдаляется от меня.

3. У меня черная полоса в жизни, все навалилось как-то сразу. И работа, и семья, да еще и соседи затопили – теперь и ремонт. Света не видно.

4. Меня преследует депрессия и я одинока, однако вообще все не так уж плохо.

5. Мне кажется, что у меня лишний вес, но другие говорят, что я выгляжу совсем неплохо.

6. Он ничего не делает дома, а все время ходит пьянствовать с друзьями. Я обречена заботиться о детях и делать все по дому.

Задание 6. Определите какую технику использовал консультант, предложите свой вариант.

Конфронтация

Клиент: Я так ждал сегодняшнюю встречу, потому что должен многое рассказать.

Консультант: Да, но Вы опоздали на пятнадцать минут, и теперь уже некоторое время сидите со скрещенными руками.

"Меня преследует депрессия и я одинока, однако вообще все не так уж плохо".

"Я думаю, что люди должны сами принимать решения, но своих детей я постоянно осыпаю советами, как им жить".

"Мне кажется, что у меня лишний вес, но другие говорят, что я выгляжу совсем неплохо".

"Я хотела бы слушать других, но почему-то всегда говорю больше всех".

 

Интерпретация

Клиентка: Он ничего не делает дома, а все время ходит пьянствовать с друзьями. Я обречена заботиться о детях и делать все по дому.

Консультант: Похоже, что он этим своеобразно спасает Вас от принятия решения о своей нынешней и будущей жизни.

 

Отражение чувств

Клиентка: Об этом трудно не только говорить, но даже думать. Уже давно я не имею никаких отношений с мужчинами, а теперь не знаю, как отнестись к появившейся возможности.

Консультант: Грустно смотреть, как Вы боитесь и избегаете того, чего, по Вашим словам, хотелось бы.

Клиентка: Без сомнений. Я не знаю, подходит ли он мне. Он кажется очень милым и имеет все, чего мне хотелось бы. Я не знаю...

Консультант: Ваши чувства теперь в смятении. Вы не можете решить, действительно ли хотите этого мужчину.

Клиентка: Да. И так бывает всегда, когда я думаю об этом. Если кто-то заботится обо мне и всем хорош, я бегу от него, когда некто не хочет меня, я хочу его. Что за каша! Смогу ли я когда-нибудь изменить положение?

Консультант: Вы чувствуете себя растерявшейся, думая, всегда ли должны стараться убежать, когда кто-либо заботится о Вас.

Клиентка: Мы с мужем дружим с детства и после окончания университета поженились. Я думала — какой замечательной будет супружеская жизнь! Но все оказалось совсем не так...

Консультант: Сколько лет Вы в браке?

 

Парафраз

Клиент: Я не знаю, как жить дальше. Иногда думаю, что надо все бросить и идти работать, а порой кажется, что следует дальше учиться, но я не знаю, что выбрать.

Консультант: У Вас происходит внутренняя борьба за дальнейшее самоопределение в жизни, и Вам трудно решить, какой из двух путей сегодня более правильный.

Клиент: В этом году несчастья следуют одно за другим. Болела жена, а потом та авария, которая переполнила чашу, ну а теперь эта операция сына... Мне кажется, что неприятности никогда не кончатся.

Консультант: Кажется, что проблемы никогда не закончатся, и Вы спрашиваете себя, всегда ли так будет.