Образованность - это грамотность, доведенная до общественно и личностно необходимого максимума. 5 страница

То, что ментальность отнюдь не идентична идеологии, безусловно, верно. Но лишь в той мере, в какой идеология отождествляется с искусственно навязываемой обществу и личности системой взглядов на мир. Этой, внешне заданной идеологии, ментальность действительно не идентична и во многих случаях противостоит ей. Но идеология, хотим мы этого или не хотим, особенно идеология, понимаемая достаточно широко и пронизывающая все культурно-просветительские, воспитательно-образовательные и агитационно-пропагандистские институции общества, его духовную сферу, формирует (и формирует активно) мироощущение и мировоззрение, систему взглядов на мир. Сплошь и рядом именно идеология (как система идей) активизирует или, напротив, подавляет общественное и индивидуальное сознание, основанное лишь на самопроизвольно, пассивно передаваемой из поколения в поколение социальной памяти.

Дело вовсе не в том, чтобы противопоставлять менталитет идеологии вообще. Весь вопрос в том, какой именно идеологии. Взаимосвязь менталитета и идеологии не так проста, как представляется на первый взгляд. Но в любом случае - это именно взаимосвязь и взаимовлияние. Ментальность, объективно не соответствующая критериально аргументированному и исторически понимаемому общественному прогрессу, не только может, но и должна быть исправлена. В этом, в конечном итоге, - залог предотвращения и гуманистически оправданного подавления искусственно созданных, противоестественных, надуманных и корыстных, бесчеловечных идеологий, которые всегда были, есть и, надо полагать, будут. Что же касается борьбы идеологий, то это, в конечном счете, борьба за достойный человека и человеческого сообщества менталитет.

Продолжая анализ существующих дефиниций категории "менталитет" в историческом аспекте, следует иметь в виду серьезные и доказательные исследования в области социальной истории, проведенные в последние годы во многих странах⁵⁷.

Интерес к проблемам социальной истории существенно повысился, главным образом, в связи с обращением многочисленных исследований социальных историков к ментальным представлениям, ценностям, обычаям, моделям поведения, то есть к антропологически сориентированной, социально-культурной истории, или исторической антропологии. ⁵⁸ Серьезным достижением этого периода является разработка методов реконструкции стереотипов сознания, глубинных оснований человеческого поведения, заложенных в культурных традициях и находящих отражение как в письменных источниках, так и в предметах материальной культуры, произведениях искусства и т.п.⁵⁹

Наибольшее внимание историков в этот период привлекали проблемы массового сознания и народной культуры. В научный оборот были введены новые факты, характеризующие особенности духовной жизни простых людей, уровень их образованности, язык, знание

окружающей природы, многообразные направления социальной активности. При этом понятие "народная культура" трактуется очень широко: как "система разделяемых абсолютным большинством общества понятий, представлений, ценностей, верований, символов, ритуалов, имеющих в то же время множество региональных вариантов и различий в соответствии с социальным статусом, профессиональным занятием, общим образовательным уровнем ее носителей. Неотъемлемой частью истории "народной культуры" стали исследования по истории "народной религии" и "народной реформации"⁶⁰.

Американский социолог и историк Ч.Тилли главную задачу социальной истории видел в реконструкции человеческого опыта переживания крупных структурных изменений. Решение этой задачи укладывалось им в трехступенчатую программу:

• - исследование крупных структурных изменений в обществе;
• - описание жизни простых людей в ходе этих изменений;
• - нахождение связи между первым и вторым.

При этом категории "исторического опыта" и "исторического переживания" образуют основу внутренней связи субъекта истории и объективных (материальных и духовных) условий его деятельности⁶¹.

В наше время среди социальных историков все больше растет осознание того, что историческая антропология, обращающаяся лишь к констатации, своеобразной "фотографии" ментальных характеристик общества, не может сама по себе обеспечить целостное рассмотрение исторической действительности, что для исторического объяснения и, тем более, для реализации прогностической функции исторической науки недостаточно выявить те представления и ценности, которыми люди руководствовались в своей деятельности. Нужно также выявить, чем определялось содержание и изменение этих представлений, ценностей и, в конечном счете, поведение людей, то есть внести историчность в изучение самой ментальности, определить те основания, образно говоря, те "корни", из которых та или иная ментальность "вырастает".

Этот вывод представляется исключительно важным не только с точки зрения теории и методологии изучения ментальности, но и с точки зрения самого подхода к такому изучению. Недостаточно, по-видимому, использовать лишь социологические методы изучения ментальных характеристик индивидов и человеческих сообществ. Социологические срезы - это и есть констатация, "фотография" уже сложившегося менталитета, но они не дают возможности определить закономерности (пусть и вероятностные) его становления.

Можно, конечно, изучать природу того или иного дерева по его листьям и плодам, тем более, если распространить изучение на всю листву... Но насколько полным и доказательным будет такое изучение, связанное лишь с поверхностным (в буквальном и переносном смысле) ознакомлением с состоявшимся "продуктом" жизнедеятельности

растения? Куда более доказательным является изучение корневой системы, из которой закономерно, обязательно (при нормальных условиях) разовьются те или иные побеги, растения, плоды...

Изучение ментальности, таким образом, представляется куда более сложной задачей, чем может показаться на первый взгляд, когда исследование глубинных исторических, религиозных, философских, культурологических (в широком смысле), психологических и образовательных "корней" менталитета подменяется пусть даже весьма репрезентативными статистически, но сугубо формальными процедурами социологического тестирования тех или иных стратифицированных (т.е. разделенных по определенным признакам - возрасту, профессии и т.п.) групп.

в) с точки зрения философии, культурологии, политологии

В многочисленных публикациях, посвященных философским, культурологическим, политологическим и социологическим аспектам проблемы менталитета, наиболее часто используются следующие - категории: "индивидуальное, общественное и массовое сознание", "самосознание и самопознание", "мировоззрение", "мировоззренческая культура", "мировидение", "космопсихологос", "национальный логос", "национальный мир", "космология духа"⁶², "универсалии культуры", "образ мира", "знаковые системы" (в связи с дефинициями культуры)⁶³, "социальная память", "социальная идентификация", "общественное мнение", "социальная информация", "всеобщий интеллект", "умственный инструментарий", "доминанты мышления"⁶⁴, "политическое сознание", "политическая культура", "массовые настроения", "политико-психологический тезаурус", "психологическая оснастка" (применительно к принятию политических решений)⁶⁵ и т.п.

Конечно, понятие "менталитет" используется, чаще всего, для характеристики своеобразия, специфики отношения к внешнему миру со стороны индивидов и человеческих общностей, различающихся в национально-этническом и (или) социальном отношениях. При изучении менталитета, как уже отмечалось, важно вскрыть причины тех или иных особенностей сознания, мировосприятия или поведения людей применительно к данной общности, а не только изучить уже состоявшееся интегральное массовое сознание или мировоззрение само по себе. Тем не менее, обращение к философским, культурологическим и политологическим категориям, близким к категории "менталитет", представляется вполне оправданным, прежде всего, с точки зрения наведения "междисциплинарных мостов" между родственными, но все же существенно различными научными дефинициями.

Сознание и менталитет

Особое место в истории культуры и философии занимает проблема сознания.

Как отмечает М.К.Мамардашвили, "сознание - предельное понятие философии как таковой, о чем бы она ни была. Будь то философия природы, общества, права, науки, морали и т.п. Основным орудием и предпосылкой анализа в любом случае здесь будет являться и выступать так или иначе понимаемое сознание"⁶⁶.

В принципиальном плане всякое сознание является индивидуальным, поскольку существует только в виде "живого" сознания реальных индивидов, воспринимающих, осмысливающих и оценивающих те или иные процессы материального и духовного мира. Вне личности индивидуального сознания не существует. Индивидуальное сознание развивается вместе с развитием личности, оно индивидуально отражает принципиально неповторимые черты именно данной личности и в этом смысле всегда специфично и оригинально.

Вместе с тем, индивидуальное сознание избирательно фиксирует и трансформирует, переводит на свой уровень инвариантные компоненты сознания того общества, той социальной сферы, в которых живет и функционирует индивид. Его сознание, несомненно, детерминировано тем трансперсональным сознанием, которое реально существует в обществе. Такое общественное сознание обладает надличностным статусом. Его содержание может косвенно, опосредованно существовать и в опредмеченном виде - в наличных формах культуры, в правовых документах, в функционировании социальных институтов. Но оно же воплощается во множестве индивидуальных сознаний, хотя и не сводимо к их сумме.

Таким образом, между общественным и индивидуальным сознанием существует неразрывное единство, а все новообразования в общественном сознании имеют свой источник в индивидуальном сознании, ибо новое содержание общественного сознания, в конечном итоге, создается только конкретными людьми.

Признавая принципиальную истинность указанных выше положений, которые с теми или иными незначительными нюансами воспроизводятся разными авторами, мы, вместе с тем, считаем необходимым акцентировать внимание на некоторых весьма существенных обстоятельствах.

Во-первых, по самой своей сути сознание относится к когнитивной, психофизиологической сфере человеческого существования. Но если применительно к сознанию отдельного индивида это положение может считаться аксиоматичным, то по отношению к коллективному, общественному сознанию собственно психофизиологический аспект находит свое отражение лишь через весьма сложную процедуру некой интеграции индивидуальных сознаний. Технологически такая

процедура вряд ли реальна, особенно на достаточно массовидном уровне. Поэтому вместо своеобразного сложения разнонаправленных векторов индивидуальных сознаний и поиска их "равнодействующей" предпочитают ограничиваться характеристикой так называемого общественного мнения, определяемого относительно несложным, сугубо социологическим путем на основе анкетирования, интервьюирования, тестирования и тому подобных эмпирических методов.

Такие "срезы", несомненно, полезны, но их достоверность определяется лишь статистическими выкладками, то есть количественными способами. О каких бы то ни было глубинных основаниях, причинах, объясняющих полученные, весьма относительные по своей достоверности данные, говорить, как правило, не приходится.

Ввиду и теоретической, и практической сложности выявления реально существующего общественного сознания, гносеологическая ценность этой категории оказывается весьма незначительной. А фактическая подмена этой категории категорией "общественное мнение", выражающей еще более поверхностное и далеко не полное суждение о мировоззренческих приоритетах и поведенческих потенциях общества, значительно сужает возможности сколько-нибудь серьезной апелляции к общественному сознанию как доказательной характеристике духовных ценностей и предпочтений того или иного человеческого сообщества.

Во-вторых, возникают весьма серьезные и терминологические, и сущностные трудности с определением меры "общественного" по отношению к характеризуемому сознанию. Общественное - значит, прежде всего, коллективное. Но о каком, собственно, коллективе идет речь? Небольшой группе? Сообществе людей, объединенных по национально-этническим, возрастным, профессиональным признакам? Об обществе в целом, в котором, очевидно, живут и взаимодействуют указанные выше группы, коллективы и сообщества, входящие на правах своеобразных подобществ в соответствующий социум?

Эти трудности заставляют ввести еще одну категорию, характеризующую общественное сознание, - "сознание социума".

Однако и эта категория не представляет собой особой ценности и может быть использована лишь условно - для разграничения общественных сознаний по масштабности их носителей. Реальных процедур для определения сознания всего народа, образующего данный социум (даже если отвлечься от достаточно явной неприложимости психофизиологической категории "сознание" к общественно-политическим категориям "социум", "народ") не существует, и, скорее всего, существовать не может, а репрезентативность искусственно подобранной статистической выборки на уровне "среза" всегда будет недостаточно надежной для принятия сколько-нибудь серьезных управленческих решений.

В-третьих, следует обратить внимание на вполне очевидную синхронность существования общественного и индивидуального сознаний в данном временном интервале. Общественное сознание, характерное для данного общества, будучи по своей природе надличностным (может быть, точнее, внеличностным), трансперсональным по своему содержанию, не может, тем не менее, "оторваться" от конкретных, физических носителей индивидуальных сознаний, от людей, ныне живущих в рассматриваемом обществе.

Конечно, как объект изучения, общественное сознание допускает исторически-ретроспективный анализ своего содержания, но лишь в том случае, если оно нашло отражение в некоторых предметных носителях - книгах, живописи, музыке, архитектуре, кино, аудио- и видеозаписях, компьютерных программах, результатах анкетирования, интервьюирования, тестирования и т.п. То есть в тех случаях, когда субъективная реальность сознания трансформировалась во вполне объективную реальность опредмеченных форм его существования. Совершенно очевидно, однако, что при этом изучается уже не само сознание, а лишь объективизированные результаты его проявления в тех или иных аспектах. Эти результаты ни по своей природе, ни по своему содержанию никогда не могут с абсолютной полнотой и адекватностью отразить все богатство общественного сознания конкретной эпохи и, тем более, всю палитру индивидуальных сознаний, определяющих сознание общества.

Каковы же взаимоотношения и различия между сознанием (индивидуальным, общественным, социумным) и соответствующими видами менталитета?

С достаточной полнотой ответить на этот вопрос удастся лишь в том случае, если будет создана теория менталитета, описывающая с разных сторон сущностные характеристики этой исключительно наукоемкой, междисциплинарной духовной субстанции. Для построения такой теории вполне пригоден метод категориального синтеза, достаточно хорошо известный в современном науковедении⁶⁷. Сущность этого метода состоит в том, что вначале вычленяются наиболее существенные категории, характеризующие с разных сторон то или иное явление, строится как бы "категориальный каркас" теории, а затем производится синтез содержательных трактовок и интерпретаций соответствующих категорий, создающих как бы "здание" такой теории. По мере обогащения содержания тех или иных категорий (или появления новых) содержание теории углубляется и наполняется все более адекватным описанием и объяснением соответствующего объекта или явления.

Можно предположить, что обозначенные выше психологические, исторические, философские, культурологические, социологические и политологические категории, описывающие с разных сторон сущностную природу менталитета, создают определенные предпосылки для категориального синтеза теории ментальности. Вполне возможно, что

именно таким путем удастся решить эту весьма сложную, междисциплинарную, но крайне важную задачу, которая имеет вполне самостоятельное научное значение и, по-видимому, уже в ближайшее время найдет своих исследователей⁶⁸. Что же касается "менталитета социума", то особая актуальность проблем, связанных с познанием, формированием и (в необходимых случаях) преобразованием ментальных характеристик человеческих сообществ, заставляет обратиться к анализу этой исключительно емкой, все еще недостаточно исследованной, но крайне важной для понимания аксиологических оснований философии образования категории. Ведь, в конечном итоге, весь смысл образовательной деятельности сводится к влиянию на духовный, нравственный потенциал общества, на то ментальное пространство, в котором это общество пребывает.

^* Ввиду малосущественных лингвистических и смысловых различий между данными категориями они могут считаться синонимами.

^** Категория "социум" трактуется нами как интегрально понимаемое общество - исторически сложившееся и социально-генетически обусловленное объединение людей, групп и сообществ, которые могут различаться по тем или иным признакам (национально-этническим, сословным, профессиональным и т.н.), по входят в единую систему социальных институтов и связей, отражающих общественно-правовой, культурный, духовно-нравственный, экономический и государственный уклад данной человеческой общности с учетом преемственности и специфики сменяющих друг друга поколений.

2.3. Менталитет социума: проблемы знания,
познания, преобразования

Строго говоря, полную характеристику любого социального явления (и вся совокупность коллизий, связанных с проблемой менталитета, не является в этом смысле исключением) можно получить лишь в триединстве его рассмотрения:

• - на уровне знания сущности и отличительных особенностей этого явления;
• - на уровне познания этой сущности в ее динамике и непрерывном углублении, то есть на уровне методологии и методики получения нового знания о том или ином явлении;
• - на уровне формирования и преобразования соответствующих характеристик рассматриваемого явления, активного (в случае необходимости, разумеется) вмешательства в требующие такого преобразования и (что не менее важно) поддающиеся им параметры объекта или явления.

Именно в этой логике, в этой методологической триаде целесообразно рассмотреть и интересующие нас особенности категории "менталитет социума", взаимоотношения этой категории с другими понятиями и категориями, так или иначе характеризующими ментальные основания жизни человека и общества.

О сущности категории "менталитет социума"

Подчеркивая необходимость расширения и углубления исследований по всей совокупности проблем менталитета, отметим некоторые исходные положения, которые могут быть положены в основу таких

исследований. Уже сейчас можно указать на ряд сущностных особенностей менталитета, позволяющих отличить его от ряда близких, но все же не тождественных ему категорий.

Менталитетне идентичен категориям "сознание", "поведенческие установки" и т.п. Он характеризует глубинные, критериальные основанияличностных и общественных отношенийк различным сторонам жизни, поведения и поступков. Можно утверждать, что менталитет представляет собой критериальную основу личностного и общественного сознания.

В связи с этим следует различать:

• - индивидуальный менталитет - на уровне конкретного человека, конкретной личности;
• - общественный менталитет - на уровне групп, коллективов, сообществ, отличающихся по национально-этническим, классовым, профессиональным, возрастным и иным признакам;
• - менталитет социума - на уровне интегрально понимаемого общества, объединяющего все входящие в него сообщества, коллективы и группы, всех индивидов, то есть на уровне всего народа, проживающего и жизнетворящего в данной стране, в данной исторически сложившейся социокультурной среде и непрерывно воспроизводимого в сменяющих друг друга поколениях.

В отличие от индивидуального и общественного сознания, менталитет не ограничен лишь когнитивной, психофизиологической сферой человеческого существования. Менталитет - категория, прежде всего, социальная, а в более широком плане, и это надо подчеркнуть особо, категория - моральная, нравственная. Только при этих условиях менталитет может выполнять функции критериальных оснований по отношению к индивидуальному и общественному сознанию, мировоззрению и поведению.

Именно в социальной сфере, а отнюдь не только на уровне сознания, самосознания или подсознания личности, формируются те критериальные основания и ценности, с которыми человек сознательно или подсознательно сверяет свое отношение к жизни, свое поведение и поступки. Именно глубинные, "корневые", относительно устойчивые, стабильные ментальные качества и характеристики, а отнюдь не подвижные и конформистски "гибкие" элементы индивидуального и общественного сознания, чувствительные ко всевозможным манипуляциям и деформациям и потому преходящие во времени, являются объектами социального наследования и сохраняются в долговременной социальной памяти, предопределяющей содержание и структуру социально-генетического кода и личности, и общества.

Менталитет - это не столько ставший, уже состоявшийся результат человеческих отношений и поведения, сколько ожидание этого результата, который должен состояться на основе предопределяющих

его религиозных, философских, исторических, культурологических, экономических, научно-технических, политических, этических и образовательно-воспитательных доктрин, а также того жизненного уклада, который, с одной стороны, детерминирует эти доктрины, а с другой, - сам меняется под влиянием этих изменяющихся во времени доктрин, испытывая их формирующее воздействие.

Если по отношению к личности менталитет все еще сохраняет примат своей социально-психологической, когнитивной сущности, и в этом смысле близок к категории "общественное сознание", отражая, прежде всего, критериальные, собственно социальные основания индивидуального сознания, то различия между общественным менталитетом и общественным сознанием оказываются уже весьма существенными. Это находит свое отражение, прежде всего, в асинхронности существования индивидуального и общественного менталитетов.

В общественном менталитете и менталитете социума, применительно к данному поколению, всегда существуют те элементы, которые продуцированы прошлыми поколениями людей. При этом индивидуальный менталитет ныне живущих людей далеко не всегда отражает приоритеты ментальности лишь синхронно существующего с этими конкретными людьми общества. Нередко предпочтение отдается приоритетам уже прошедших или даже (на уровне идеалов, надежд, верований) еще не наступивших эпох.

Отсюда следует весьма серьезный мировоззренческий вывод: взаимосвязь индивидуального и общественного менталитетов в данном временном интервале (во времени) весьма относительна, а процессы индукции и дедукции в формировании соответствующих элементов индивидуальной и общественной ментальностей могут быть существенно сдвинуты во времени.

Иными словами, взаимопроникновение элементов индивидуальных и общественных ментальностей - это не индуктивно-дедуктивные "потоки сознания" по принципу "сообщающихся сосудов". Общественная ментальность и, особенно, интегрально понимаемый менталитет социума, как уже отмечалось, может "оторваться" по своему содержанию от конкретных, физических носителей индивидуального менталитета и существовать в виде субъективной реальности, независимо от ныне живущих людей.

Конечно, общественный менталитет и менталитет социума как субъективная реальность, как духовная субстанция, имеют смысл лишь при наличии реальных или хотя бы потенциальных субъектов их восприятия - людей. Но совсем не обязательно именно тех людей, которые сами принимали участие в создании и обогащении общественного менталитета и менталитета социума буквально. ⁶⁹ В своем опредмеченном виде менталитет из субъективной реальности превращается во вполне объективную реальность, которая, в свою очередь, может быть востребована другими людьми, другими поколениями,

способствовать формированию или изменению их индивидуального и общественного менталитета и, таким образом, вновь стать реальностью субъективной...

Именно так, на основе передачи из поколения в поколение объективно-субъективных ценностей и проявлений менталитета осуществляется связь времен, спиралевидное восхождение ко все новым и новым вершинам человеческой духовности, наследование социально-генетического кода и социальной памяти народа.

Но, как и в случае общественно понимаемого сознания, общественный менталитет - это, прежде всего, менталитет групповой, коллективный, принадлежащий человеческому сообществу, общности людей, объединенных по каким-либо признакам - национально-этническим, классовым, возрастным, профессиональным и т.п. Естественно, что в зависимости от этих оснований и от масштабов сообщества, коллектива, группы в одно и то же время в том или ином интегрально понимаемом обществе, иными словами, в социуме может существовать множество не только индивидуальных, но и локально-общественных менталитетов. Речь, следовательно, может и должна идти об определенной матрице групповых, коллективных, но в любом случае, общественных менталитетов, различающихся по масштабности и по качественным признакам, условно фиксируемым как бы по вертикальной и горизонтальной осям матрицы.

Именно множественность общественных менталитетов в одном и том же социуме заставляет ввести и использовать, наряду с категорией "общественный менталитет", еще более масштабную категорию - "интегральный менталитет социума".

Являясь общественным по своей сути, менталитет социума отражает те инвариантные характеристики индивидуальных и общественных менталитетов, которые дают наиболее общее и достаточно стабильное во времени представление о духовном мире, ценностных приоритетах и мировоззренческих установках всего народа, образующего данный социум, его мотивационных устремлениях и потенциальной поведенческой активности.

Будучи наиболее существенной характеристикой социума, выражая критериальные основания индивидуальных и общественных сознаний и мировоззрений, менталитет социума предопределяет инвариантные компоненты сменяющих друг друга парадигм общественного развития, жизнедеятельности и жизнетворчества людей. В этом случае он выполняет неформальную нормативную функцию регулирования мировоззренческих и поведенческих механизмов общественной жизни народа.

Менталитет социума представляет собой наиболее стабильную во времени духовную субстанцию, присущую данному социуму. Это позволяет с оправданным оптимизмом апеллировать именно к данной категории при рассмотрении наиболее существенных проблем

развития, взаимодействия и духовной интеграции социумов. Что же касается ценностно-целевых приоритетов образования, то и в этом случае, помимо естественного обращения к индивидуальным параметрам менталитета, апелляция к интегрально понимаемому менталитету социума вполне оправдана, поскольку, в конечном итоге, высшей ценностью и иерархически высшей целью образования являются именно ментальные характеристики и личности, и социума в их естественной взаимосвязи и взаимозависимости.

Методологические предпосылки организации
процесса исследования менталитета

Трактовка менталитета не столько в плане уже состоявшихся фактов и результатов, сколько в плане ожидаемых, потенциально возможных проявлений соответствующих ментальных свойств, существенно влияет на методологию и методы изучения менталитета как на уровне социума в целом, так и на уровне стратифицированных по тем или иным признакам групп и отдельных индивидов. Преимущественно используемые в настоящее время социологические методы позволяют судить лишь о верхушечной части "айсберга" менталитета, о его сугубо внешних проявлениях на уровне общественного мнения. Но эти проявления связаны не столько с менталитетом, сколько с фиксируемым в момент социологического "среза" общественным или индивидуальным сознанием. Учитывая чувствительность этого поверхностного слоя к случайным или специально организованным (идеологическим, агитационно-пропагандистским, а то и репрессивным) возмущающим воздействиям, нельзя принимать результаты подобных социологических исследований за подлинные исследования ментальности. Только скрупулезный анализ фундаментальных оснований менталитета исследуемого социума (религиозных, философских, исторических, культурологических, экономических, политических, психологических, образовательно-педагогических) позволяет установить истинную природу ментальности не только интегрально понимаемого социума, но и глубинные основания многообразных общественных и индивидуальных менталитетов⁷⁰.