Этапы семейной политики России в 20 в.и ее влияние на состояние института брака и семьи.

В XIX — начале XX в. вопросами семейной политики интересовались ученые-правоведы, историки, философы, писатели, церковные, общественные и государственные деятели: К. П. Победоносцев, Л. Н. Толстой, Н. С. Суворов, и многие многие другие.

Большой исторический материал был накоплен Н. М. Карамзиным, В. О. Ключевским, С. М. Соловьевым, И. Е. Забелиным, М. М. Богословским.

В советское время интерес к брачно-семейному законодательству Российской империи, конечно же, упал, т. к. оно строилось на понятиях, принципиально отличных от утопических идей о семье и браке. Теоретики марксизма-ленинизма опирались на работы Платона, Т. Мора, Т. Кампанеллы, Р. Оуэна, Ш. Фурье, А. Бебеля, Д. Вераса, К.-А. де Сен-Симона, в которых вопросам семьи в будущем идеальном обществе уделялось большое внимание.

В этот период к исследованию семьи до революции 1917 г. ученые подходили в основном с этнографических либо с чисто исторических позиций, занимаясь типологией древнерусской семьи и проблемами определения статуса супругов.

Государство и Церковь

Под семейной политикой обычно подразумевается комплекс мер, направленных на поддержку и защиту семьи, создание условий для реализации её функций. Однако важно отметить, что при обращении к семейной политике дореволюционной России мы не можем использовать это понятие современной науки, не расширив его: семейная политика в то время также была нацелена на сохранение традиционных семейных ценностей, исторически сложившихся условий жизни семьи, её автономности (независимости семьи от государства).

В статье мы будем в первую очередь опираться на издание «Свода законов Российской империи» (далее «Свод») [3], куда в X том — «Свод законов гражданских» — вошло семейное право, а в добавленный позже XVI том [4] — гражданское судопроизводство.

Правовые понятия о браке и семье сложились в России главным образом на основе византийского светского и церковного права. В свете этого традиционные семейные ценности опирались на христианские понятия, брак рассматривался правом как «акт религиозный по преимуществу» [10].

Жизнь дореволюционной семьи подчинялась в большей степени установлениям Церкви. Именно Церковь регистрировала рождения и смерти, заключение (X, ст. 25–33) и расторжение (X, ст. 37–561) браков, вела статистику (X, ст. 28, 34, 35, 78).

Так на начало XX в. выглядело свидетельство о записи в метрическую книгу о рождении подданного Российской империи, выдаваемое духовной консисторией. Сами книги хранились в приходских церквях. Свидетельство заверялось несколькими уполномоченными лицами консистории, прикладывалась печать, уплачивался гербовый сбор. (Фото из архива авторов.)

В то же свидетельство при необходимости вносилась запись о дате и месте венчания первым и последующими браками (если они имели место), что заверялось уже печатью церкви, в которой совершалось бракосочетание. (Фото из архива авторов.)

Вопросами брака и развода занимались духовные суды (X, ст. 24, 33, 38, 73), кроме случаев, подлежащих ведению гражданских или уголовных судов (X, ст. 24, 33, 53). (Здесь надо пояснить, что суды гражданские занимались исключительно имущественной стороной брака.)

Законы о браке повторяли евангельские заповеди. Согласно «Своду» супруги обязаны были жить вместе.

Поддержка супругами друг друга в их совместной жизни была возложена на них самих, а не на государство, Церковь или какой-либо общественный институт

В основе закона лежали христианские идеи, ибо супруги-христиане не только «одна плоть», они близки друг другу и по духу, «близки Кровию Христовою» (Еф. 2, 13):

«Муж обязан любить жену свою как собственное тело, жить с нею в согласии, уважать, защищать, извинять её недостатки и облегчать её немощи».

«Жена обязана повиноваться мужу своему как главе семейства, пребывать к нему в любви, почтении».

Брачный союз, таким образом, выступал в глазах верующей части населения как этап к вечной жизни в ином мире, считался священным и нерушимым.

Однако важно подчеркнуть, что на практике многие гражданские законы не выполнялись или «обходились». К началу XX в. общество секуляризировалось, а суды часто выносили мягкие приговоры.

Когда государство пыталось совершенствовать семейное законодательство, чтобы, например, укрепить правовой статус наименее защищенных членов общества, оно сталкивалось с недовольством консервативно настроенного большинства. Подданные Российской империи, согласно свидетельству многих историков, были привержены сохранению традиционного уклада жизни и патриархальных ценностей, любые новации рассматривали как посягательство на автономность семьи.

В результате к началу XX в. брачное законодательство сохранило в нетронутом виде строгую нравственно-религиозную основу законов о личных отношениях супругов, а либеральные правоведы добились множества уступок в сфере имущественных отношений супругов.

С ростом имущественных прав увеличивались и права личности, однако процесс этот к началу XX в. только начинался [18].

Ещё при Петре I церковь превратилась в один из органов государства и с тех пор не воспринималась отдельно от него. Но, несмотря на то, что в начале ХХ в. она слабо справлялась с отведенной ей функцией защиты и регулирования семейной жизни, несмотря на отсутствие цельной позиции и политики внутри самой Церкви, она (возможно, неосознанно) выполняла ещё одну очень важную роль — сдерживала вмешательство государства в жизнь семьи. И нельзя сказать, что государство не стремилось занять место Церкви в жизни семьи (взять контроль на себя), такие попытки делались.

В наше время семья ослаблена, она деструктурирована (вместо полной семьи получила распространение неполная), потеряла автономию [20] и целиком зависит от государства..

Это не означает, что в императорской России все было гладко — далеко не так. Однако демографические последствия утери традиционных семейных ценностей и автономии семьи мы уже начали ощущать.

Семья и нравственность

Некоторые правоведы конца XIX — начала XX в. выделяют не только религиозную, но и нравственную основу как основополагающую в семейном праве. Например, А. И. Загоровский выделял пять «элементов брака»: естественный (физиологический), нравственный (этический), экономический, юридический и религиозный [21].

Законы в Российской империи, как мы увидим ниже, были достаточно жесткими и регулировали в том числе и внутренний распорядок жизни в семье. Однако важно подчеркнуть, что, при всей кажущейся жесткости, во многих случаях они оставляли возможность для нравственного выбора человека.

Супруги

Характер личных отношений между супругами находится в тесной зависимости от общего культурного состояния народа, его исторических и национальных особенностей. Не являлась исключением и Российская империя.

Согласно «Своду» (X, ст. 107), главой семьи был муж, поэтому для регулирования и защиты общих интересов он имел решающий голос и наделялся особыми правами: например, жена и дети не могли устроиться на работу без согласия мужа (X, ст. 2202). По смерти отца все права родительской власти принадлежали исключительно матери.

Муж передавал своей жене более низкого сословия все права и преимущества, сопряженные с его состоянием, чином или званием (X, ст. 100), был обязан любить её и жить в согласии со своей женой, уважать, защищать и содержать её в соответствии со своими возможностями (X, ст. 106).

Жена не теряла права именоваться по званию мужа, даже если он был лишен всех прав своего состояния (X, ст. 101). Жена была обязана повиноваться своему мужу, пребывать к нему в любви и почтении, быть хозяйкой дома (X, ст. 107).

Законодательство признавало наличие тесной нравственной связи между супругами, поэтому, согласно Уставу гражданского судопроизводства, во избежание внутренней борьбы между долгом и привязанностью к супругу у них было право не свидетельствовать друг на друга в суде (XVI, ст. 371, п. 4).

Взаимная поддержка супругов, указанная в законе, представляла собой разделение труда по полу: муж содержал семью, а жена вела домашнее хозяйство.

Русское дореволюционное законодательство ставило своей задачей любой ценой сохранить брак, поэтому оно было самым жестким в Европе в вопросе совместного проживания супругов. Раздельное проживание супругов при отсутствии для этого законных оснований запрещалось, равно как и написание договоров, предусматривающих раздельное проживание (X, т. 103, 1529, п. 1).

 

Имущественные отношения были построены на началах раздельности [22], поэтому заключение брака не влекло за собой установления общности супружеских имуществ (X, ст. 109) и каждый из супругов сам распоряжался своей собственностью (X, ст. 114).

Супруги могли брать кредит друг у друга (X, ст. 117), передавать свое имущество друг другу (X, ст. 116), однако, чтобы распоряжаться имуществом другого супруга, надо было иметь акт, удостоверяющий право делать это (X, ст. 115).

В имущественной сфере наблюдалось полное равноправие супругов, которое сложилось лишь к XVIII в., однако это не соблюдалось в деревне даже в начале XX в., к примеру, по отношению к приданому, которое было важным элементом семейной жизни. В реальной жизни имуществом распоряжался чаще муж и, зная, что приданое жены, которое, по сути, являлось вкладом в семейный бюджет, ему не принадлежит (X, ст. 110), мог тратить его по своему усмотрению.

Необходимо также отметить, что полное имущественное равноправие было невозможно, т. к. очень сложно разграничить расходы внутри семьи, особенно если супружеская пара имела детей.

Поскольку и Церковь, и государство во всех случаях старались сохранить семью, то развод не поощрялся и был крайне затруднен.

Согласно «Своду», развод допускался только в трех случаях:

· доказанное прелюбодеяние одного из супругов или его неспособность к брачному сожитию (X, ст. 45, 47–49);

· лишение одного из супругов всех прав состояния и его ссылка в Сибирь (X, ст. 45, 50, 52, 53);

· безвестное отсутствие одного из супругов дольше 5 лет (X, ст. 45, 54, 56).

В каждом из этих случаев к разводу не принуждали, он оставался на усмотрение второго супруга и зависел только от его желания. Перед супругом осужденного вставал выбор: последовать в Сибирь и поддержать пораженного в правах или остаться и получить развод (X, ст. 50), продолжить жить с супругом, виновным в заключении второго брака при существовании нерасторгнутого первого или подать прошение о разводе (X, ст. 40).

Родители и дети

По воззрениям той эпохи, дети находились в естественной зависимости от родителей [23]. Следствием этой зависимости являлись права родителей, с которыми были неразрывно связаны обязанности, т. к. родительская власть существовала не только ради интересов родителей. Она была направлена на защиту детей, а целью родителей было дорастить ребенка до времени, когда он сможет позаботиться о себе сам.

В дореволюционной России удовлетворение потребностей детей было возложено на родителей, однако и государство старалось поддержать детей. В «Своде» четко прописаны права и обязанности родителей по отношению к детям.

Отец передавал детям свою фамилию (X, ст. 125, 132) и, согласно «Своду законов о состояниях», — права состояния (т. IX, ст. 39, 502, 536, 541, 710, 1015), причем повышение состояния родителей, по общему правилу, было в пользу детей, а понижение не влияло на их положение: лишение прав состояния не распространялось на детей, рожденных или зачатых до осуждения и лишения прав состояния (IX, ст. 11).

Закон был настолько снисходителен к детям, что, согласно «Своду законов о состояниях», если отец получал чин или награждался орденом, дающим право на дворянство уже после смерти (по неведению о ней при награждении), то дети в обоих случаях становились дворянами (IX, ст. 42, 43).

В «Уставе о паспортах» отмечено, что до достижения совершеннолетия дети были обязаны жить с родителями (XIV, ст. 11). В этом отношении закон старался не разлучать детей с родителями, даже если те — преступники: согласно «Уставу о ссыльных», если супруг осужденного следовал в ссылку вместе с ним, то и дети отправлялись с ними, если в живых был только осужденный супруг и общество или родственники не брали детей на попечение, то они следовали за родителем (XIV, ст. 195–201).

Родители были обязаны содержать несовершеннолетних детей [24]: давать им пропитание, одежду и воспитание по своим возможностям (X, ст. 172).

Также родители должны были дать детям хорошее нравственное воспитание (семейное или общественное) (Х, ст. 173), после чего определить сыновей на службу или в промысел, а дочерей — выдать замуж (Х, ст. 174).

Согласно «Уставу гражданского судопроизводства», родители являлись представителями детей в суде (XVI, ст. 19) и могли подавать иски в случае обиды детей (X, ст. 175).

По закону родители не имели прав на жизнь детей и за их убийство подвергались уголовной ответственности (X, ст. 170), таким образом, законодательно аборты были запрещены.

Родительская власть распространялась на детей обоего пола и любого возраста (X, ст. 164) и ограничивалась лишь при поступлении детей в общественное училище или на службу и вступлением дочерей в замужество (X, ст. 179). Прекращалась она только после смерти родителей или при лишении их всех прав состояния, если дети не следовали за ними в место ссылки (X, ст. 179).

В статье 165 «Свода» сказано, что для исправления строптивых и неповинующихся детей родители имеют право применять «домашние исправительные меры». Если они оказались безрезультатными, родители вправе за неповиновение, развратный образ жизни и другие пороки детей, не состоящих на государственной службе, заключать их в тюрьму и приносить на них жалобы в судебные органы.

В этом случае перед родителями вставала нравственная дилемма, которую разрешали, исходя из собственных представлений о добре и зле. На практике, даже если родители и обращались в суд с просьбой о заключении кого-либо из своих детей в тюрьму, их просьбы практически никогда не удовлетворялись [25].

Дореволюционное законодательство не оставляло без внимания злоупотребления родительской властью и преступления по отношению к детям со стороны родителей, однако для государства защита целостности брака и интересов родителей была важнее. Предполагалось, что отец, движимый христианскими идеалами, не будет злоупотреблять своей властью.

Родители ни при каких обстоятельствах не лишались своей власти над детьми, что было не всегда разумным. Правительство осознавало необходимость реформ в этой сфере, однако намерение изменить законодательство не было реализовано.

Обязанностей детей по отношению к родителям было меньше. Поскольку воспитание невозможно без послушания детей родителям, дети должны были почитать родителей и быть им послушными (X, ст. 179).

Согласно «Уставу гражданского судопроизводства», им запрещалось свидетельствовать против родителей в суде (XVI, ст. 371, п. 3).

Дети были обязаны содержать престарелых родителей (X, ст. 194) в соответствии со своими возможностями. Согласно «Уставу о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» несоблюдение этой обязанности влекло за собой заключение в тюрьму на срок до трех месяцев. (XV, ст. 143).

В законе также прописывалась защита родителей от посягательств детей. За убийство отца или матери полагалось самое суровое наказание: бессрочная ссылка в Сибирь на каторгу и заключение в остроге без права ослабления условий содержания; срок каторги ограничивался только неспособностью осужденного к труду по старости (XV, ст. 1449). За причинение вреда здоровью и умственным способностям родителей дети приговаривались к наказаниям, увеличенным на две степени по сравнению с обычными наказаниями (XV, ст. 1492).