10 февраля 2007
Воскобойников В.М. Всё будет в порядке: Повесть / Ил. А.Вронской. — М.: ОГИ, 2006. — 104 с.: ил. — (Дети ОГИ: Книжки на вырост).
В чём задача воспитателя? Постоянно показывать ребёнку дурной пример со словами «так не делай» или показывать пример положительный, исподволь настраивая воспитанника на подражание хорошему?
Сформулируем тот же вопрос иначе. Следует ли показывать ребёнку самые мрачные стороны общественного существования, во всей их неприглядности, в гадких подробностях? Или лучше показать нечто хорошее и ценное, достойное удивления и подражания?
У некоторых ныне действующих прозаиков есть такая установка: «отразить действительность» как можно мрачнее, да ещё сгустить краски — исключительно ради благих целей! Ребёнок, мол, должен знать, что жизнь страшна, кругом враги, на каждом шагу подстерегают гнусные соблазны и прочие опасности. «Читателя надо информировать обо всём, читателю надо показывать правду…» А «правда» у таких писателей почему-то состоит в том, что человек человеку волк, всюду преступники, правосудие бессильно, бороться со злом невозможно, — а если вдруг описывается успешная борьба со злом, то получается до невозможности фальшиво.
И когда издаётся проза о сегодняшних детях и взрослых, написанная отечественным автором, адресованная школьнику-подростку, искренняя и честная, но при этом совершенно не «чернушная», — это радость и читательское удовольствие.
Конечно, «лакировка» действительности не всегда уместна. Но порядочный писатель и не пытается приукрасить реальность. Он просто показывает, что в жизни есть место всякому — и плохому, и хорошему, но хорошее нам больше нравится.
«Мне неинтересны злодеи, — говорит Валерий Воскобойников. — Мне и писать о них не хочется».
В его новой повести для школьников жизнь правдива, но отнюдь не беспросветна. Милиционер честно работает в отделении и трогательно влюбляется в нарушительницу общественного порядка. У девушки на уме отнюдь не мальчики, не поп-звёзды и даже не модные «прикиды», а экзамен по математике. Старшеклассник ставит перед собой задачу — подружиться с первоклассником и помогать ему взрослеть: «Человек должен расти в ощущении безопасности и знать, что он нужен всем».
При этом небольшая по объёму, но очень плотно написанная повесть затрагивает множество больных, актуальных проблем современного нашего общества: начинается с того, что мама у Володи попадает в милицию — за участие в митинге, а кончается тем, что школьник едва не погибает в драке, спровоцированной малолетними подонками.
Володя — самый обычный школьник, обычнее некуда. И мама у него — не гламурная «свободная женщина без предрассудков», а не слишком счастливая мать-одиночка, медсестра в детской поликлинике. С подругами она не коктейли пьёт и не шопингом развлекается, а ходит на митинги, требует закрытия завода, из-за которого дети болеют аллергиями. Володя растёт без отца — у того другая семья; и этот мужчина так и не узнает, что у него есть сын. Или вот Шурка Абуалиев, одноклассник, — математичка считает его дебилом и чуть было не спроваживает в спецшколу; потом, впрочем, выясняется, что Шурка не дебил, а наоборот — сверходарённый мальчик; но в школе его называют «чучмекским киндервудом» и «чёрным», а семиклассники собираются его бить, «чтоб не нарывался».
А Володя, между прочим, ужасно уважает Шурку Абуалиева, и не только за выдающиеся математические способности, но вот одну очень важную вещь понимает не сразу.
«— А его кое-кто евреем считает или чёрным.
— И что?
— Я им всем буду говорить, что он не чёрный, а копт.
— А что, если бы еврей или — как это — лицо кавказской национальности, так плохо?
— Конечно, плохо! Чего в этом хорошего.
— Балда ты, оказывается, Вовик! <…> Ты что, всерьёз так думаешь, что еврей и чеченец хуже египтянина и русского? <…> Сам подумай: если бы Шурка оказался не коптом, а грузином или евреем, он что — сразу бы стал хуже?»
К сожалению, современному читателю такие вещи далеко не всегда понятны «по умолчанию». Эти слова надо специально проговаривать, чтобы до всех дошло: не то плохо, что мальчик «не той» национальности, а то, что есть глупцы или подлецы, которые оценивают человека «по пятому пункту».
«В литературе может быть всё, что происходит в жизни; главное — чтоб не было пропаганды зла», — говорит Воскобойников. А пропагандой зла, увы, является почти всякая попытка живописать его яркими красками.
Тут мы вновь возвращается к вопросу, заданному выше: следует ли убеждать читателя в том, что жизнь страшна?
Многократное повторение сентенции обеспечивает в некотором роде привыкание к ней. Если постоянно твердить ребёнку: всё плохо, всё плохо, — он и вырастет с таким убеждением. И повсюду будет замечать только плохое, а на хорошее не обратит никакого внимания. И сам, живя в «плохом» мире, вынужден будет подстраиваться под него: с волками жить — сами понимаете…
А нам это надо? Вот скажите: обществу это надо? Ещё раз спрашиваю: станет ли мир от этого лучше?
Думаю, ответ очевиден.
Поэтому всяческих похвал заслуживает писатель, который видит свою задачу не в том, чтобы как можно эффектнее продемонстрировать подростку полный набор «свинцовых мерзостей дикой русской жизни», а в том, чтобы показать подрастающему человеку хороший пример.
Разве он не может оказаться заразительным?
