Стука не было. Дверь в офис открылась так, будто кто-то влетел в нее на C4[2]. Или Шеви[3]. Или…
Трэз «Латимер» поднял голову, отрываясь от бумаг на столе.
– Большой Роб?
… или грушей для сноса зданий.
Когда его заместитель начальника СБ[4] начал, заикаясь, размахивать руками, Трэз оглянулся через плечо на зеркало одностороннего видения, двадцать на десять футов, за его командной рубкой как у Капитана Кирка[5]. Внизу располагался его новый клуб, народ бродил по реконструированному помещению бывшего товарного склада, и каждый из этих больных ублюдков приносил пару сотен долларов прибыли, в зависимости от своих пороков и того, сколько им требуется для их удовлетворения.
Была ночь открытия «тЕнЕй», и он ожидал неприятностей.
Но не таких, чтобы прожженный вышибала превратился в двенадцатилетнюю девчонку перед ним.
– Мать твою, да что происходит? – требовательно спросил он, вставая с кресла и подходя к парню.
– Я… ты… я… чувак… он…
Связал бы ты уже два слова, подумал Трэз. Иначе мне придется дать тебе пару затрещин, чтобы развязать язык.
– Ты сам должен увидеть это, – наконец выдавил вышибала.
Трэз вышел вслед за Большим Робом и бегом спустился по лестнице. Дверь в его офис закрывалась сама, хотя не то, чтобы он хранил там какие-то секреты. Однако там стояла парочка добротных кожаных диванов и система видеонаблюдения, которые уйдут на «иБэй» с молотка… к тому же, он в принципе не любил видеть кого-то на своей территории.
– Молчаливый Том сдерживает проблему, – Большой Роб перекрикивал шум, когда они оказались на первом этаже.
– Словно речь об утечке химикатов?
– Я не знаю, что это.
Песня T.I. «Дело в деньгах» гремела настолько громко, что образовывала в воздухе барьер, через который Трэзу пришлось буквально продираться, проходя мимо охранника, сторожившего вход в коридор с приватными зонами.
Как и в его другом клубе, «Железной Маске», для его клиентов здесь тоже были уголки под названием «Никому не дозволено наблюдать». В Колдвелле, штат Нью-Йорк, весьма накладно заведовать притоном для шлюх, да так, чтобы голые задницы не мелькали на публике.
– В конце, – сказал Большой Роб.
Молчаливый Том представлял собой стену, закрывавшую вход в третью приватную комнату. Но Трэзу не требовались демонстрации, чтобы сложить два плюс два, с этим прекрасно справился его нос.
Тошнотворная сладкая вонь от лессера заполнила коридор, перекрывая сплошной запах пота и секса.
– Я посмотрю, – сказал он мрачно.
Молчаливый Том отошел в сторону.
– Все еще шевелится. Чем бы оно ни было.
Да, вполне вероятно, что шевелится. Тех ублюдков можно убить лишь определенным образом, иначе они будут жить вечно… даже нарезанные на кусочки.
– Нам нужно вызвать скорую, – сказал Большой Роб. – Это сделал я. Я не собирался, но…
Трэз поднял руку.
– С тобой все в порядке. Все нормально. И не торопись вызывать девять-один-один.
Открывая дверь, он поморщился от стоявшей вони, а потом зашел в комнату десять на десять футов. Стены и пол были выкрашены в черный, потолок – зеркальный, с одной утопленной лампой высоко наверху. Убийца свернулся в дальнем углу под встроенной скамьей для секса, он стонал, истекая масляной кровью, которая пахла как падаль вперемешку со свежеиспеченным овсяным печеньем и присыпкой от «Джонсон&Джонсон»[6].
Тошниловка. И, опять же, он с отвращением вспомнил о Миссис Филдс[7], чего совсем не оценил… и детях, на которых ему было плевать.
Он посмотрел на часы.
Полночь. Хекс, его глава службы безопасности, наслаждалась редким выходным со своим мужчиной, Джоном Мэтью… и Трэз вынудил женщину взять перерыв, потому что этот день был единственным на неделе, когда он не вышел на смену вместе с Братством Черного Кинжала.
Ему придется самому с этим разбираться.
Трэз вышел в коридор.
– Итак, что произошло?
Большой Роб осторожно показал ему пригоршню целлофановых пакетиков с порошком и пачку бумажных купюр.
– Мы обнаружили, как он толкает это. Он начал огрызаться. Я влепил ему разок, он кинулся в ответ… он дрался, как разъяренный медведь, а когда достал нож, я понял, что попал. Я сделал то, что был должен.
Трэз выругался, узнав символ, напечатанный на пакетиках с героином. Знак не имел отношения к людям… и он видел его во второй раз.
Это вампирский Древний язык… и снова с этим появился лессер. И в этот раз дилер?
Он взял наркотики и спрятал в карманах, оставляя вышибале наличку.
– Повезло, что тебя не прикончили.
– Я позвоню в полицию. Все есть на записи.
Трэз покачал головой.
– Мы не станем вмешивать ОПК[8].
– Мы не можем просто оставить его здесь. – Большой Роб оглянулся в сторону своего немого напарника. – Он умрет.
За долю секунды он подчинил себе мозги парней. Обоих. Будучи Тенью, Трэз, как и любой вампир, мог влезть в мозжечок и перетасовать мысли и воспоминания, словно мебель в гостиной.
Или вообще выкинуть из дома старье.
Тело Большого Роба мгновенно расслабилось, и он кивнул:
– Да, конечно. Мы будем здесь. Без проблем, босс… и не волнуйтесь, я понял, что вы не хотите, чтобы сюда входили.
Трэз хлопнул парня по спине.
– Я всегда могу на тебя положиться.
На обратном пути к офису Трэз не переставал ругаться. Он был у Братьев несколько месяцев назад, когда впервые обнаружил убийцу с этим символом. И он собирался докопаться до сути. Но на его пути встала жизнь, вещи вроде преследовавших его с’Хисбэ, Селена…
Одна мысль об Избранной заставила его закрыть глаза и споткнуться на ступенях.
Но потом он отмахнулся от острой боли. Либо так, либо потеряться в черной дыре. Были и хорошие новости: последние девять месяцев он пытался оторвать свои мозги, свои чувства и душу от всего, что было связано с Селеной.
Поэтому он давно привык к подобному пауэрлифтингу.
К несчастью, она постоянно занимала его мысли, он словно страдал от легкой лихорадки, которая отказывалась уходить, сколько бы он ни спал и не старался правильно питаться.
В некоторые ночи это переходило рамки простой озабоченности, поэтому он покинул особняк Братства, вернувшись в квартиру в Коммодоре.
В конце концов, связанный мужчина может быть опасен, и на это нисколько не влиял факт, что он не был со своей женщиной – и не мог быть с ней. Особенно когда она кормила воинов, которые по тем или иным причинам не имели возможности взять вену своих супруг.
Чистое безумие.
Она была целомудренной служительницей Девы-Летописецы, а он – исправившимся сексоголиком, приговоренным на жизнь в заключении… и все же, согласно мнению его члена и яиц, это было рецептом настоящей любви.
Ага. Справедливое сочетание.
Боже, он почти радовался тому, что в одной из его комнат для секса лессер истекал кровью. По крайней мере, сейчас у него была бомба, требующая разминирования… уж лучше созерцания анонимной толпы незнакомцев, которые утоляли свои собственные пагубные привычки, благодаря женщинам и алкоголю, которых он продавал.
Пока он сам ждал, когда с ним случится очередная неприятность.
Глава 2
Яма, Особняк Братства
Рейдж бросил взгляд поверх «Колдвелл Курьер Жорнал». Со своей наблюдательной точки – кожаного дивана Ви и Бутча – он созерцал зрелище похлеще голого и мастурбирующего Лэсситера.
Настольный футбол[9].
Падший ангел играл на столе Ви как истинный профи, мечась от одной стороны к другой… и осыпая самого себя оскорблениями.
– Один вопрос, – пробормотал Рейдж, устраивая раненую ногу удобнее. – Хоть одна из твоих личностей в курсе, что ты шизо-хренов-френик?
– Твоя мама такая тупая… – Лэсситер дематериализовался, появляясь по другую сторону стола, вращая прутья. – … она думает, что калифорнийская чика[10] – блюдо из курицы.
Зашел Ви и уселся на диван.
– Голливуд, это синдром расщепления личности[11]. Не шизофрения.
Брат положил на стопку «Спортс Иллюстрайтед» кожаный кисет с табаком и связку бумаги для самокруток… в этот момент Лэсситер издал победный вопль.
– Ты только глянь, – пробормотал Ви под нос, – Идиот, наконец, побеждает.
Рейдж с кряхтеньем попытался устроить ногу удобнее. Они с Ви оба должны быть на поле боя… но в одного лессера с ржавым ножом вселился Гордон Рамзи[12], а Ви прострелили левое плечо.
По крайней мере, они вернутся в строй через сутки, за что спасибо Селене. Не поделись она своей веной, им бы ни за что не исцелиться так скоро… особенно с учетом того, что их шеллан не могли утолить их потребности в питании.
Полный отстой – сидеть здесь подобно двум инвалидам.
А еще и Лэсситер.
Яма почти не изменилась: куча спортивных сумок, стерео, компьютеры, настольный футбол и ТВ размером с городской парк, на котором по «СпортсЦентр» вещали о футболе и НФЛ[13], повсюду были разбросаны пустые бутылки от «Гуся»[14], а шмотки из гардероба Бутча уже вываливались в коридор. О, и да, из колонок гремела «Адская ночь» Скулбоя Кью[15].
Но Яма перестала быть холостяцкой берлогой. В воздухе чувствовался запах любимого парфюма Мариссы – что-то из Шанель? – а на кофейном столике поселилась медицинская сумка Джейн. Пустые бутылки? Появились днем и вечером, и Ви все приберет перед отбоем. А еще стопки «Журнала Американской Врачебной Ассоциации» и «Пипл».
На кухне, кстати, чистота и порядок, в чаше всегда лежали свежие фрукты, а холодильник был полон, причем не только остатками из «Арби»[16] и упаковками с соевым соусом.
Рейдж засунул свой нос в «Фриджидайр» сразу, как зашел в Яму, и выудил полгаллона мятного мороженого с шоколадной крошкой. Это было полчаса назад, а живот опять урчал. Может, пора вернуться в особняк…
Когда включился «Святой призрак» Джиззи[17], Лэсситер начал читать.
Читать рэп.
– На хрена ты его пригласил? – спросил Рейдж… Ви как раз вытянул язык, чтобы облизать бумагу для самокрутки. – Господи, когда ты успел проколоть язык?!
– Я не приглашал. Он плелся за нами через весь двор. Месяц назад.
– И зачем оно тебе?
Ви лукаво улыбнулся с другого края дивана и опустил веки на свои бриллиантовые глаза.
– Джейн так нравится.
Рейдж вернулся к чтению газеты.
– Ты переборщил, мой брат.
– Будто ты бы не сделал этого, если бы захотела Мэри.
– Тебя Док Джейн попросила? Будто козлиной бородки на твоей морде недостаточно? Да брось.
В ответ он получил от Ви очередную порцию фирменных улыбок.
– Что дальше… – Он сосредоточился на гороскопе. – Ладно, Лэсситер, кто ты по знаку?
– Я – звезда… – падший ангел метнулся на другую сторону, – с восходящим солнцем в квадранте Поцелуй-меня-в-зад. И опережая твои вопросы: я был создан, а не рожден, поэтому никакого дня рождения.
– Я обеспечу тебе дату смерти, – встрял Ви.
– Давай начнем с футболки. – Рейдж перелистнул страницу. – Всего лишь футболка. Ангел, ты скорее удавишься, чем прикроешься? Это никому не нужно видеть.
Лэсситер выдержал паузу… а потом начал строить из себя Ченнига Татума[18] на столе, весь из себя «Супер Майк»[19] над клиенткой, издавая оргазменные стоны.
– Вот уж не думал, что буду молить о слепоте. – Ви прикрыл глаза рукой.
Рейдж свернул газету и бросил ее в Лэсситера.
– Упырь! Чтоб тебя, я же планировал однажды поиграть на этом столе…
Внезапно с мобильником случился припадок, он вибрировал у задницы Рейджа, пока тот не накренился вбок и не вытащил его из кармана кожаных штанов.
– Да? – ответил он в трубку, не посмотрев номер.
– У меня проблема, – голос Трэза был тихим.
– Что происходит?
– Полудохлый лессер в моем клубе. Я зачистил мозги своим вышибалам… особенно тому, что сражался с гадом… но долго это продолжаться не может.
Рейдж поднялся.
– Будем через пять минут.
– Спасибо, дружище.
Отключаясь, он кивнул Ви:
– Я в курсе, что у нас на двоих красная карточка, но это не боевая ситуация.
– Меня не нужно просить дважды. Куда выдвигаемся?
Лэсситер перестал тереться о стол.
– Выездное задание?
– Нет…
– Нет…
– Знаете, я могу быть полезен благодаря своим декоративным качествам.
Ви начал вооружаться. Морщась, надел кобуру с кинжалами и вложил в ножны пару острых и блестящих лезвий рукоятками вниз.
– Едва ли нам понадобиться стеновой таран.
– А вдруг повезет? – Рейдж направился к двери. – Но я бы не надеялся на это.
– Я не хочу оставаться здесь в одиночестве…
– И, ангел, не настолько уж ты и декоративный.
Ночь на улице была типично-осенней, и, пока Рейдж шел через дворик ко входу огромного каменного особняка, от холодного, бодрящего сентябрьского воздуха защипало синусовые пазухи, а под кожей зашевелился зверь.
Блин, он с нетерпением ждал, когда Мэри вернется со своей работы в «Убежище».
От всех разговоров о женщинах и языках в определенных местах… окей, там было всего три предложения, но и этого достаточно… он сильно напрягся.
Спустя десять минут, два сороковых, два кинжала и цепь в три фута длиной, он дематериализовался с Ви в мясоразделочный квартал Колдвелла, появляясь на другой стороне улицы от нового заведения Трэза. Клуб «тЕнИ» располагался в отремонтированном товарном складе, и, как и со всеми клубами Теней, перед этим на целый квартал тянулась узкая очередь, люди, словно коровы, стояли перед загоном. Гремела музыка, вспышки света и лазерных лучей пронзали стеклянные полотна, отчего место являло собой чистый психодел высотой в три этажа и с жестяной крышей.
Пока они шли к задней части, в их сторону сворачивали головы, и плевать. Человеческие женщины всегда замечали вампиров… может, дело в гормонах, может, в черных кожаных шмотках.
Бородка сто процентов не причем. Да ну.
И да, в прошлом были времена, когда он бы воспользовался этими сомнительными удовольствиями, но не сейчас. У него была его Мэри, ее более чем достаточно. У Ви была Джейн.
То есть так, Джейн и «здоровая» доза плеток с цепями.
Развратник.
Черный вход клуба представлял собой двухдверное полотно «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА» с тремя замками, и, очевидно, где-то была скрытая камера, потому что как только они подошли, вышибала открыл двери.
– Вы...?
– Ага. – Ви зашел внутрь. – Где Трэз?
– За мной.
Темные коридоры. Тупые, пьяные люди. Проститутки с большими буферами. А вот и Трэз, стоит перед черной дверью под черным светом.
Тень производил впечатление даже с расстояния в тридцать футов темного коридора. Высокий, с торсом в форме перевернутого треугольника, с массивными плечами и накачанным прессом, внушительные мышцы и длинные ноги держали его на полу. Кожа была цвета коричневато-красного дерева обеденного стола в особняке, глаза черные как полночь, стриженные под ноль волосы. Но все это – лишь внешний фасад.
Правда в том, что он был опаснее, чем все оружие на оружейное выставке вместе взятое.
Тени были смертоносны и способны на трюки, которые производили впечатление даже на Братство… к тому же, их раса всегда держалась особняком, не покидая пределов Территории, расположенной вне города. Трэз и его брат айЭм были исключением из правил.
Это как-то связано с Ривенджем. Рейдж не вдавался в подробности.
– Где оно? – спросил Ви, пожав Тени руку.
– Внутри.
Рейдж тоже поприветствовал Тень, стиснув в жестком объятии.
– Как жизнь?
– У нас появилось затруднение. – Трэз отошел в сторону и открыл дверь. – И не то, о чем вы подумали.
«Мертвый» убийца дергался на полу, его ноги и руки медленно извивались, переломанные в нескольких местах, одна ступня была направлена в неправильную сторону, локоть выгнут под углом, и он капитально залил пол, образовав лужу маслянисто-черной крови.
– Хорошая работа, – пробормотал Рейдж, достав из куртки «Тутси-Поп» и развернув упаковку. – Вышибала постарался?
– Большой Роб. – Трэз протянул руку. – А вот само затруднение.
В его ладони лежала кипа обычных пакетиков с наркотой…
Секунду.
Ви взял их рукой в перчатке.
– Как и те, что ты передал Бутчу?
– Они самые.
– Да, это торговля.
– Вы узнали что-то об этом?
– Бутч разговаривал с Эссейлом, и гаденыш упорно отрицает, что ведет дела с лессерами. И все. Больше ничего не произошло, и у нас были другие приоритеты, понимаешь, о чем я?
Рейдж, вгрызаясь в шоколадный центр, наклонился и лично убедился в ситуации что-за-хрень-такая. На пакете с наркотиками был красный штамп… с символом смерти на Древнем Языке.
Крих [20].
Эссейл окажется в полной заднице, если он распространяет свой товар с помощью лессеров.
Ви пропустил свободную руку через черные волосы.
– Сейчас я понимаю, почему ты просто одним ударом не послал ублюдка назад к Омеге.
– Мой вышибала сказал, что убийца зашел с толпой и ошивался в клубе, толкая свой товар. Его попросили покинуть помещение, он стал огрызаться, напал, а потом Большой Роб его вовремя вырубил. Конкретно этот лессер здесь впервые, но это не показатель, клуб только открылся. Ключевая мысль в том, что я не позволю торговать у себя в заведении, ни людям, ни кому бы то ни было. Не хочу светиться в ОПК больше положенного…
Они продолжили разговор, Рейдж облизал белую палочку под чистую и смерил Тень взглядом.
Вмешиваясь в разговор, он требовательно спросил:
– Почему ты больше не появляешься на Последних Трапезах?
Ви зыркнул в его сторону.
– Брат мой, сосредоточься на деле.
– Нет, я серьезно. – Он прислонился бедром к черной стене. – Трэз, в чем дело? В смысле, наша еда недостаточно хороша для тебя?
Тень прокашлялся.
– Нет, да, я просто… ну, ты понимаешь, занят. Открываю этот…
– А когда ты последний раз питался? Выглядишь дерьмово.
Вишес вскинул руки.
– Голливуд, давай делом займемся…
– Знаешь, я воспользовался сегодня Селеной, и ее кровь изумительна…
Все произошло так быстро. В одно мгновение Ви отчитывал Рейджа, пока тот пытался обосновать Тени, почему ему стоит взять вену.
В следующее – ракеткоподобная лапа Трэза вцепилась в его шею, перекрывая доступ воздуха.
Обнажив зубы и зарычав так, будто Рейдж враг.
В мгновение ока, и, несмотря на серьезную плечевую рану, Вишес контратаковал Тень, врезавшись в него всем телом, а Рейдж вцепился в широкое запястье, пытаясь оторвать хватку. Невероятно, но они ничего не добились. Даже с трехсот фунтовым весом Ви, который пытался сдвинуть Трэза, и, добавив к его усилиям всю мощь Рейджа, Тень был словно кирпичной стеной, отказывавшейся сдвигаться с места.
А потом у всех троих появилась проблема посерьезней.
Рейдж моргнул, и, когда он открыл глаза, ослепительно-яркий свет наполнил тесное, темное пространство.
– Дерьмо, – Ви стиснул зубы. – Трэз, отпусти его нахрен! У нас проблемы!
Под кожей Рейджа ожил зверь, разбуженный смертельной опасностью.
– Трэз! Отпусти!
Что-то дошло до Тени. Либо свет, либо тот факт, что черты лица Рейджа начали трансформироваться… но он немного ослабил хватку.
Ви поймал момент, отбросив Тень к блестящей двери, напрыгнув на него и прижав к яремной вене черный кинжал.
Обмякнув, Рейдж закашлялся и сделал пару глубоких вдохов. Дерьмо. Его зверь был едва управляем и в хорошую ночь, после плотной трапезы, хорошего секса и выматывающей тренировки. Но когда кто-то пытается его убить?
Даже если по чертовски обоснованной причине?
Очевидно, Тень был связан с Избранной. Потому что за подобной реакцией стояли именно мужские гормоны.
– Простите, – пробормотал Тень. – Не знаю, что на меня нашло. Клянусь жизнью брата.
– Почему ты… – Рейдж запнулся, – …не сказал, что связан с ней?
Повисла пауза. Потом Трэз пробормотал:
– Я… дерьмо.
Ви выругался витиевато.
– Тень, ни с места, иначе я вскоре тебе горло, понял?
– Я в норме. Клянусь.
Спустя мгновение Ви подошел к Рейджу.
– Рейдж..? Брат?
Рейдж накрыл лицо руками и, скользя по стене, приземлился на задницу. Сделал вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
У них уже есть лессер в клубе.
Зверь в качестве клиента – последнее, что им нужно.
Вдох.
Выдох…
– Что с ним происходит? – спросил Трэз.
– Никогда не беси этого ублюдка, – последнее, что услышал Рейдж, прежде чем весь мир рассеялся как дым на ветру.
Глава 3
В самом священном коридоре Королевского Дворца с’Хисбэ с’Экс стоял по другую сторону двери без ручки, не было видно даже швов, отделявших панель от стены, в которую она была вмонтирована.
За дверью он слышал плач младенца, и звук – жалобная мольба о помощи и спасении – проникал в его уши, достигая самой души. Он положил дрожащую руку на холодную панель. Его дочь. Его дитя. Вероятно, одно-единственное в жизни.
Младенец в церемониальной комнате был не один. Там находились верховный жрец, АнсЛи, Главный Астролог и Трэтари, должность, предназначенная для наблюдения и регистрации подобных событий.
Медсестра завернула малышку в кипенно-белую пеленку из чистой шерсти перед тем, как ее принесли сюда и оставили наедине с тремя мужчинами.
Оставили плакать, прося помощи у отца, который не спасет ее.
Сердце с’Экса билось так свирепо, что он глазами чувствовал ритмичное давление. Он не ожидал от себя такой реакции, но, скорее всего, именно из-за этого его не подпустили к ребенку… и не оставили с ней наедине. С того момента, как Королева родила малышку шесть часов назад, ему разрешили увидеть дочь дважды: после того как ее умыли, и сейчас, когда ее занесли в мраморную комнату без окон и всего с одной дверью… запиравшейся изнутри.
Мгновение, в которое она родилась, определило это, требовало этого. Так предписывала традиция. Звезды выстроились таким образом, что его дочери не суждено стать наследницей престола, и значит, она должна…
Войди туда! – кричало его сердце. Останови это, останови прежде, чем...
Тихо.
Внезапно стало тихо.
Рев раненного зверя поднялся по его горлу и вырвался изо рта, и с’Экс, сжав руку в кулак, ударил по двери с такой силой, что по панели пошли трещины в форме звезды, распространяясь от центра удара.
Обезумевший от горя и смертельно-опасный, он знал, что должен уйти прежде, чем сделает что-то настолько же немыслимое, как и только что произошедшее. Путаясь в собственной черной мантии, он развернулся и двинулся по коридору. Он смутно осознавал, как врезается в стены справа и слева от себя, плечами в гладкий белый мрамор.
По неясной причине он вспомнил событие, произошедшее много ночей назад, как минимум два десятилетия, когда он ждал у выхода, что ТрэзЛаф, Нареченный, попытается сбежать. Сейчас он делает то же, что делал тогда мужчина.
Убегал.
Нисколько не обретая свободу.
В отличие от Трэза, которому не позволялось покидать Дворец, с’Экс, будучи палачом Королевы, имел на то разрешение. Он также был ответственен за контроль всех входов и выходов.
Его никто не задержит.
И это спасет многие жизни этой ночью.
Тишина, ужасная, резонирующая тишина поедала его разум, пока он брел по лабиринту коридоров, приближаясь к выходу, который так искал Трэз. Тот мужчина тоже был проклят, расположение звезд в момент его рождения имело большее значение, нежели характер и воспитание.
Те созвездия, столь далекие и неведомые в момент рождения и непостижимые в зрелости, определяли все. Статус. Работу. Ценность.
И его дочь, как и Трэз, родилась под знамением, ставшим смертным приговором.
Девять месяцев они ждали ее рождения, общество замерло, когда Королева забеременела. Великое событие, потому что в правящей династии была всего одна беременность за последние двести лет… тогда родилась Принцесса. Разумеется, тот факт, что Королева забеременела от своего палача был не таким значимым и не объявлялся публично. Лучше, чтобы это был аристократ. Двоюродный брат с королевской кровью. Мужчина, чья ценность была отмечена звездами.
Или – что еще лучше – некое непорочное зачатие.
Увы, нет. Отцом стал тот, кто когда-то начинал как слуга, позднее заслужив доверие, доступ и, намного позже, священный акт секса. Но это было абсолютно несущественно в их матриархальном обществе; о мужчине всегда думали в последнюю очередь. Результат – ребенок и мать были важнее всего.
Была вероятность, что когда ребенок появится на свет, если это будет девочка, то она может превзойти нынешнюю наследницу трона, в зависимости от расположения звезд.
Хотя такой исход привел бы к другой смерти, ведь не может существовать две наследницы престола… нынешняя принцесса была бы ритуально умерщвлена.
Все ждали новостей. Время и дату зафиксировали с высочайшей точностью, и главный Астролог удалился в обсерваторию, чтобы завершить измерения ночного неба…
c'Экс узнал судьбу своего дитя раньше всего населения, но после придворных: о рождении не будет объявлено. Королева подтвердит статус своей взрослой дочери. Все будет так, как было.
Вот как вышло: его личная трагедия оказалась похоронена под правилами королевского двора, из уважения к монаршей власти и устоявшимся астрологическим традициям.
Он с самого начала знал о вероятности такого исхода. Но по своему высокомерию или невежеству недооценил жестокость реальности.
Эту жестокую реальность.
Выскочив, наконец, в ночь, он сделал несколько глубоких вдохов и резких выдохов. Он никогда не допускал, что его личная история может пересечься с системой звездоисчисления, которая правила всем.
Очень глупо с его стороны.
Упершись руками в колени, он согнулся пополам, и его вырвало на стриженную, окрашенную траву.
Казалось, очистка желудка немного прояснила его мозги, так, что ему захотелось сделать это снова. Ему нужно сделать что-то, что угодно… он не мог вернуться во дворец… он убьет первую попавшуюся на пути Тень, только бы стереть боль.
Но его спасение сопровождалось исполнением обязанностей. Учитывая произошедшее, нужно было заняться делом, и, будучи палачом, это был его долг.
Не скоро ему удалось успокоить свой разум и эмоции, чтобы суметь дематериализоваться, и когда он смог расщепиться на молекулы, то перенес себя за стены Территории, испытывая странное сочувствие.
Он был уверен, что Королева сейчас ничего не испытывала. Благодаря звездной карте невинная жизнь, только что оборванная, была обесценена, несмотря на то, что ребенок появился из королевского чрева.
Расположение звезд намного важнее цепочки ДНК.
Так было всегда. И будет.
Несмотря на сентябрь, он летел к Колдвеллу по самой холодной ночи из всех, что он видел.
Глава 4
Избранная Селена вошла в учебный центр через шкаф, и, оказавшись по другую сторону, подпрыгнула, увидев за столом огромную фигуру.
Тормент, сын Харма, отвел взгляд от компьютера.
– А, привет, Селена. Сюрприз.
Она положила руку на грудь, чувствуя, как сердце восстанавливает свой ритм.
– Я не ожидала здесь никого увидеть.
Брат снова обратился к голубому сиянию экрана.
– Да, я вернулся к работе. Мы снова собираемся открыться.
– Открыть что?
– Учебный центр. – Тор откинулся на спинку самого ужасного кожаного кресла зеленого цвета, какое она только видела в своей жизни. Продолжая говорить, он поглаживал подлокотник, словно кресло было произведением искусства. – Еще до набегов у нас здесь велась хорошая программа. Но потом во время нападений убили многих членов Глимеры, а выжившие покинули Колдвелл. Сейчас народ потихоньку возвращается, и, видит Бог, нам нужна помощь. Общество Лессенинг свирепствует, как крысы на продуктовом складе.
– А я гадала, для чего служат эти помещения.
– Ты все увидишь собственными глазами.
– Может быть, – ответила она. Только если они будут действовать быстро…
– Ты в порядке? – Брат вскочил с кресла.
Мир внезапно закрутился вокруг нее, проворачивая голову вокруг ее позвоночника… или крутилась сама комната? Так или иначе, но Тормент поймал ее прежде, чем она свалилась на пол, и сгреб на руки.
– Я в порядке, все нормально… я нормально, – ответила она.
Точнее, она думала, что произносила эти слова вслух, но не знала наверняка, потому что губы Тора шевелились, и его глаза не отрывались от нее, но она не слышала его голоса. Своего. Ничего не слышала.
Она очнулась уже в смотровой комнате. Шеллан Вишеса, Джейн, с короткими светлыми волосами взирала на нее сверху вниз своими темно-зелеными глазами и выглядела крайне обеспокоенной. Лампа над головой светила слишком ярко, и Селена подняла руку, накрывая лицо.
– Прошу… в этом нет нужды…
Она внезапно осознала, что может слышать себя, и что мир, недавно приглушенный и неясный, снова обрел свою резкость.
– Честно, со мной все нормально.
Док Джейн просто уперлась руками в бедра, не двигаясь с места, словно барометр, производящий какие-то вычисления.
На мгновение Селену охватил страх. Она не хотела, чтобы они узнали, что она…
– Ты только что кормила кого-то? – спросила врач Братства.
– Примерно час назад. И я не поела. Я забыла поесть.
И это не ложь.
– У тебя есть какие-либо медицинские показания, о которых мне неизвестно?
– Нет. – А вот это ложь. – Я в добром здравии.
– Держи, – сказал Тор, вкладывая ей в руку что-то холодное. – Выпей это.
Она подчинилась, обнаружив в руке красную банку «Колы» с надписью «Поделись с приятелем» на боку.
И напиток на самом деле взбодрил ее.
– Как хорошо.
– У тебя улучшается цвет лица. – Док Джейн скрестила руки на груди, прислоняясь к одному из шкафчиков из нержавеющей стали. – Пей все. И, может, нам стоит позвать кого-нибудь, чтобы тебя…
– Нет, – ответила она резко. – Я выполню свой долг.
Необходимость и важность ее службы здесь – давать вену Братьям и остальным, кто не мог питаться от своих женщин – единственное, что поддерживало ее. Связь с жизнью, основа важной работы, метроном дней и ночей, без нее она бы изъела себя из-за несчастной судьбы, неподконтрольной ей.
Реальность была такова, что ее время утекало сквозь пальцы… и она не знала, когда настанет ее последнее мгновение, когда она перестанет делать хоть что-то. Отчего ее служба становилась жизненно-необходимой.
Пока она пила газированную воду, наговорили много всего – терапевт спрашивала, она отвечала. Список слов не имел значения… она скажет что угодно, любую ложь, полуправду, уйдет от любого ответа, чтобы вырваться из покрытой кафелем комнаты и нанести последний визит этой ночью.
– Я должна выполнить свой долг. – Она заставила себя улыбнуться. – А потом я отдохну. Обещаю.
Спустя мгновение Док Джейн кивнула… и схватка была, наконец, выиграна.
Война же была совсем иным монстром.
– Со мной все в порядке, – сказала Селена, спрыгивая со стола. – Полностью, абсолютно.
– Ты придешь ко мне, если это повторится, хорошо?
– Безусловно. – Селена улыбнулась им обоим. – Обещаю.
Покинув смотровую комнату, она подумала, что ложь должна была тревожить ее. Но у нее больше не было роскоши обладания совестью.
Они со смертью бежали короткую дистанцию, и ничто, даже люди, которых она ценила… или любимый мужчина… не встанут на ее пути.
Для нее выживание – сольное выступление.
***
В это время в «тЕнЯх» Трэзу потребовалось мгновение, чтобы, прокашлявшись, вернуть гортань на место и сесть. Что можно с уверенностью сказать о Вишесе? С доминированием он справляется на «ура».
Кто бы сомневался.
Но к черту это, творившееся в углу принимало серьезный оборот.
В противоположной части комнаты для секса, Рейдж свернулся в клубок, закрыв глаза, дыхание вырывалось из открытого рта настолько ритмично, что он либо пытался загипнотизировать себя, либо впал в долбаную кому.
– Что происходит? – спросил Трэз.
– Он пытается не обратиться в монстра.
Трэз вздернул брови.
– Буквально.
– Годзилла. Только фиолетовая.
– Господи… я думал, это слухи.
– Не-а.
Ви обхватил черный кинжал и занес над плечом. Зловещим ударом Брат уничтожил лессера, вонзив лезвие в центр вражеской груди, раздалась вторая за вечер вспышка бело-голубого цвета, а потом исчезла, забрав с собой большую часть останков. Вспышке было плевать на жирное пятно на полу, но Трэз оборудовал эти комнаты водостоком в центре и шлангом, спрятанным под скамейкой.
Люди тоже ведут себя неопрятно.
– Значит, ты связан, да? – сказал Ви. Сев, он принялся наблюдать за Братом как стайный волк, охранявший раненого товарища.
– Прости, что?
– Селена. Ты связан с ней.
Трэз, выругавшись под нос, потер лицо.
– А, нет. Нет, на самом деле.
– Один очень мудрый человек сказал мне… что можно лгать кому-угодно, только не себе.
– Слушай, я не знаю…
– Поэтому ты скоропалительно исчез из дома?
Трэз подумывал придерживаться тактики запудривания мозгов, но какой в этом смысл? Он только что напал на уважаемого мужчину, мужчину, который, кстати, был безнадежно влюблен в свою женщину, просто потому, что парень взял вену – и ничего больше – Избранной, обученной для оказания подобных услуг.
Если это не ставит на его лоб штамп «связанный мужчина», то он не знал, что может.
– Я просто… – Трэз покачал головой. – Да чтоб меня. Ладно, я связан… и я не могу быть рядом, пока она кормит вас всех. В смысле, я знаю, это необходимо для дела, и речь только о вене, бла-бла. Но это слишком опасно. Я способен сделать это… – он кивнул на Рейджа – …в любую секунду.
– Она тебя не хочет? Я знаю, что Фьюри тут не причем. Он уважает тебя.
Да, у них с Праймейлом, ответственным за всех Избранных, не было проблем. Очень жаль, что дело не в этом.
– У нас ничего не получится.
– Почему?
– Мы можем вернуться к вопросу, почему у лэссера нашли наркотики Эссейла?
– Без обид, но я только что сделал тебе большое одолжение, не превратив твою вену в фонтан. Считаешь, я не заслуживаю знать правду?
Трэз опустил взгляд на свои ладони и разжал кулак, растопыривая пальцы.
– Даже если бы я не переспал с тысячей женщин, я не совсем свободный.
– Рив сказал, что вы сполна выплатили свой долг.
– Он не имеет отношения к моему хомуту.
– И кто же держит поводок?
– Моя Королева.
Послышался долгий, низкий свист.
– В каком смысле?
Забавно, он провел столько времени с Братством, но ни разу не рассказал им о наковальне, нависшей над его головой. С другой стороны, он очень долго пытался делать вид, что ее там нет.
– Я должен обслуживать наследницу престола.
– Когда это произошло?
– С рождения. Моего.
Ви нахмурился.
– Королева в курсе, где ты?
– Да.
– Ты должен был открыться нам прежде, чем переехать в особняк. Мы в любом случае приютили бы тебя, но твой народ бывает очень разборчив относительно того, с кем контактировать. У нас достаточно проблем и без дипломатических склок с с’Хисбэ.
– Ситуация может оправдать мой поступок. – Когда телефон завибрировал в нагрудном кармане, он протянул руку и выключил его не смотря на экран. – Я застрял на нейтрале. С возможностью либо лобового столкновения с полуприцепом, либо отклониться и спасти себе жизнь.
– Селена знает об этом?
– Кое-что ей известно.
Брат склонил голову.
– Что ж, рассказывать тебе… по крайней мере, с уважением к Избранной. Но раз это касается Рофа и нашего престола? И говорить не о чем.
– Со дня на день. Я узнаю, со дня на день… Королева может родить в любую секунду.
– Я ничего не скрываю от своего Короля.
Трэз снова почувствовал звонок телефона в своем кармане, и во второй раз отключил его.
– Просто скажи ему, что моя судьба еще решается. Пока ничего не известно. Может, звездная карта ребенка не совпадет с моей… тогда я буду свободен.
– Обсудим позже.
Ненадолго повисло молчание, а потом Трэз поморщился.
– Почему ты на меня так смотришь?
Не получив ответа, он поднялся на ноги и отряхнул задницу. А те бриллиантовые глаза все смотрели на него.
– Прием? Ви… что за хрень?!
– Твое время на исходе, – сказал Брат низким голосом. – По двум фронтам.
Телефон Трэза зазвонил снова, но он бы не ответил на гребаное устройство даже при всем желании.
– О чем ты?
– Две женщины. И в обоих случаях твое время на исходе.
– Я не знаю, что ты несе…
– Нет, знаешь. Ты точно знаешь, о чем я говорю.
Нет, потому что в его жизни сейчас всего одна тикающая бомба, слава Богу.
– Рейдж очнется сам, или ему нужна тележка для реанимации?
– Речь не о нем.
– Что ж, и не обо мне. Серьезно, ему нужна медицинская помощь?
– Нет. И мы сейчас не о нем говорим.
– Ошибся с местоимением дружище. Я не имею отношения к этому разговору.
К тому же, кто знает, если с с’Хисбэ все пойдет именно так, то, может, он подумает об их отношениях с Селеной. В конце концов, если бы он не был Нареченным, то был бы волен…
Дерьмо, он все еще будет сутенером, если только не бросит эту работу. Сутенером, завязавшим с беспорядочными сексуальными контактами. Которому потребуется терапия, чтобы пережить скверные последствия пост-травматического синдрома.
М-да. Вау. Да у нас тут Холостяк Года.
И, черт, Селена не особо скучала по нему… не ему винить ее. Его прошлое с женщинами, пусть он и перестал шляться, как только поцеловал ее, не вдохновляло на романтику. Было откровенно отвратительным.
Месяцы воздержания едва ли исправят его старания загрязнить свою физическую оболочку…
– Мое видение о тебе, – Ви потер глаза.
– Слушай, если я тебе понадоблюсь, я буду…
– Статуя будет танцевать для тебя.
Когда телефон Трэза зазвонил снова, он почувствовал, как все его тело покрылось мурашками.
– Со всем уважением, но я совсем не понимаю, о чем ты. Позаботься об этом Брате, сколько потребуется, здесь вас никто не побеспокоит.
– Будь. Даже когда покажется, что это убьет тебя.
– Ви, без обид, но я тебя не слушаю. Увидимся позже.
Глава 5
В палате учебного центра Лукас, сын Лостронга, лежал на спине на больничной койке, с подушками, подложенными под торс и голову.. Его сломанное тело простиралось перед ним, словно ландшафт, изрытый бомбами, шрамы и отсутствующие части тела, которые раньше прекрасно функционировали, сейчас превратились в рагу из сплошных болезненных, немощных дисфункций.
Левая нога была серьезнейшей из проблем.
С самого момента его спасения из масляного чана, в который его заточили лессеры, он проходил «реабилитацию».
Странное слово для того, что он в действительности терпел. Официальное определение, которое он посмотрел на планшете, это восстановление кого-либо или чего-либо до прежнего состояния нормального функционирования.
После стольких месяцев физио- и трудотерапии, он с уверенностью мог сказать, что еженощные умственные и физические нагрузки, легкие и тяжелые, настолько же приближали его к прежнему Я, насколько могли быть успешны попытки повернуть время вспять. Одно он знал точно: его мучили боли, он не мог ходить, и четыре стены больничной палаты – единственное, что он видел со времени пленения – сводили его с ума.
Не впервые он размышлял, как докатился до такой жизни.
И это было глупо. Ему прекрасно известны все подробности. В ночь набегов убийцы проникли в их фамильный особняк, как и во многие другие. Они убили его отца и мамэн, то же самое сделали с его сестрой. Когда настал его черед, они решили сохранить ему жизнь, чтобы использовать в качестве подопытного кролика, хотели узнать, можно ли обратить вампира в лессера. Изуродовав, они запихнули его тело в масляный чан где-то в неизвестном месте и залили кровью Омеги.
До экспериментов дело не дошло. Он перестал представлять для них интерес, они или забыли о нем, либо случилось что-то еще.
Неспособный освободиться, он страдал, казалось, целую вечность в ужасной черной массе, живой, но едва ли живущий, ожидая, когда придет его смертный час.
Гадая, а не превратили ли его в лессера.
Его разум, когда-то главный предмет его гордости за учебные достижения и способности, сейчас пришел в негодность, как и его тело, мысли переплетались, когда-то ясное мышление спуталось в ночной кошмар из паранойи и смертельного ужаса.
А потом его брат, тот, на которого у него никогда не было времени, на которого он взирал свысока, над которым всегда чувствовал свое превосходство… появился, чтобы стать его спасителем. Куин, девиант с одним голубым и одним зеленым глазом, позор семьи с непростительным дефектом, тот, кого выгнали из дома, и поэтому его не было в особняке в момент нападения, стал единственной причиной его спасения.
Этот мужчина также оказался самым сильным представителем кровной линии, он жил и работал с Братством Черного Кинжала, достойно сражаясь и защищая расу от врагов в войне за выживание.
Пока сам Лукас, бывший золотой мальчик, наследник рода, которого больше не существовало… стал тем самым носителем дефектов.
Карма?
Он поднял обезображенную руку, смотря на обрубки там, где раньше было четыре пальца из пяти.
Наверное.
Раздался тихий стук в дверь, и, сделав вдох, Лукас уловил запахи по другую сторону панели. Собравшись с духом, он натянул покрывала выше на тощую грудь.
Избранная Селена пришла не одна, как это было в прошлый вечер.
И он знал, к чему все это.
– Войдите, – сказал он голосом, который до сих пор не признал. После суровых испытаний тот стал более низким и хриплым.
Куин вошел первым, и Лукас отпрянул. Раньше, когда он видел брата, тот всегда был одет по-граждански. Но не этой ночью. Очевидно, он только что вернулся с поля брани, черная кожа укрывала его мощное тело, оружие было закреплено на бедрах, ногах… груди.
Лукас нахмурился, заметив два определенных боевых инструмента: на груди его брата была пара черных кинжалов, закрепленных рукоятками вниз.
Странно, подумал он. Он считал, что такие имели право носить только члены Братства Черного Кинжала.
Может, сейчас они разрешают своим солдатам пользоваться ими?
– Привет, – сказал Куин.
Избранная Селена, стоявшая позади него, напоминала призрака, ее белые одежды парили вокруг стройного тела, а темные волосы были собраны высоко на макушке в традиционном стиле ее священного ордена.
– Приветствую вас, господин, – сказала она, изящно поклонившись.
Лукас опустил взгляд на ногу, отчаянно желая встать с кровати, чтобы оказать ей должное уважение. Без вариантов. Конечность, как и всегда, была замотана в белую марлю с пальцев и до колена, а под стерильной тканью? Плоть, которая не заживет, очаг инфекции кипел, словно котелок с водой, грозившей вылиться через край.
– Мне сказали, что ты отказываешься от вены, – сказал Куин.
Лукас отвел взгляд, жалея, что здесь не было окна, в которое можно уставиться с притворным интересом.
– Так что? – добавил Куин. – Это правда?
– Избранная, – пробормотал Лукас. – Окажите любезность, оставьте нас наедине ненадолго?
– Разумеется. Я буду ждать вашего зова.
Дверь бесшумно захлопнулась. И Лукас обнаружил, что вслед за женщиной комнату покинул весь кислород.
Куин подтащил стул к койке и сел, упершись локтями в колени. Его плечи были настолько широкими, что кожаная куртка протестующе скрипнула.
– Лукас, что происходит? – спросил он.
– Это могло подождать. Тебе не следовало приходить с поля боя.
– Следовало, судя по твоим жизненным показателям.
– Значит, тебя позвала доктор, да?
– Да, она говорила со мной.
Лукас закрыл глаза.
– У меня было… – Он прокашлялся. – До всего этого, у меня было представление о том, чем я буду заниматься, о своем будущем. Я был…
– Ты собирался пойти по стопам отца.
– Да. Я хотел… все, чему меня учили, определяло жизнь как нечто ценное. – Он открыл глаза и окинул свое тело взглядом. – Этого там не было. Это… я словно дитя. Окружающие заботятся о моих нуждах, приносят мне пищу, моют меня. Я – мозг в сломанном сосуде. Я ничего не делаю сам…
– Лукас…
– Нет! – Он резко провел по воздуху искалеченной рукой. – Не успокаивай меня обещаниями и будущим здравием. Брат мой, прошло девять месяцев. После плена в Аду, который длился, казалось, столетие. Я сыт по горло этим заточением. Хватит с меня.
– Ты не можешь убить себя.
– Знаю. Тогда я не попаду в Забвение. Но если я не буду есть, не буду питаться, тогда… – Он ткнул пальцем в свою ногу… – завладеет мною и сведет в могилу. Смерть от гнойной инфекции… об этом беспокоится Док Джейн, разве нет?
Куин резким движением скинул с себя куртку, позволив ей приземлиться на пол.
– Я не хочу потерять тебя.
Лукас накрыл лицо руками.
– Как ты можешь так говорить… после той жестокости, творившейся в семье…
– Ты не причем. Это родители.
– Я участвовал.
– Ты извинился.
По крайней мере, что-то он сделал правильно.
– Куин, отпусти меня. Прошу. Просто дай мне… уйти.
Молчание длилось так долго, что Лукасу стало легче дышать – он решил, что его доводы приняли.
– Я знаю, каково это – лишиться надежды, – ответил Куин хрипло. – Но судьба умеет удивлять.
Лукас опустил руки и резко рассмеялся. – Боюсь, не всегда приятно. Не всегда…
– Ты ошибаешься…
– Прекрати…
– Лукас. Говорю тебе…
– Я гребаный калека!
– Я тоже им был. – Куин указал на свой глаз. – Всю свою жизнь.
Лукас отвернулся, уставившись на стену кремового цвета.
– Ты ничего не можешь сказать, Куин. Это конец. Я устал сражаться за жизнь, которую не хочу проживать.
Повисло еще одно молчание. Потом Куин выругался под нос.
– Тебе просто нужно питаться и набираться сил…
– Я отказываюсь брать ее вену. Тебе лучше принять мое решение и не тратить время на аргументы, которые я нахожу неубедительными. С меня хватит.
***
Селена ждала в коридоре, истощение обволакивало ее плотным слоем, не менее реальным из-за своей невидимости.
И все же, она чувствовала нервозность. Беспокойно теребила свою мантию, волосы, руки.
Она не любила время, не занятое выполнением своих обязанностей. Когда себя нечем занять, ее мысли и страхи становились слишком громкими для головы.
Тем не менее, она думала, что в этом одиночестве была польза. Если ей хватит терпения, чтобы воспользоваться его выгодами.
Что ей нужно делать сейчас, стоя в коридоре – репетировать свое прощание. Ей следует попытаться подобрать слова, которые она хотела произнести до того, как истечет ее время. Ей нужно набраться смелости, необходимой для того, чтобы высказать то, что было у нее на сердце.
Она поддастся порыву и попрощается с Трэзом.
Из всех тех, кого она оставит позади, Праймейла и своих сестер-Избранных, Братьев и их шеллан, сейчас она уже горевала из-за Трэза. Хотя и не видела его… много, очень много ночей.
Даже если не была с ним наедине… много, очень много ночей.
На самом деле, после того как они закончили свои… отношения, или что это было… он покинул особняк. Вне зависимости от того, в какое время Селена приходила и уходила, она не встречала его лично и лишь раз краем взгляда заметила его широкие плечи, когда он шел в противоположном от нее направлении.
То, что он избегал ее, поначалу было предательским облегчением. Сложнее всего будет покинуть его, еще хуже – если бы они продолжили тайные встречи. Но в последнее время, которого становилось все меньше, она пришла к решению, что должна сказать ему…
Милостивая Дева-Летописеца, что она ему скажет?
Селена подняла взгляд на протяженный коридор, будто ее маленький милый монолог мог услужливо и лениво пройти мимо нее, чтобы она успела запомнить.
Насколько она могла судить, Трэз забыл проведенное с ней время. По его собственному признанию, он без труда мог найти себе человеческую женщину для утех.
Нет сомнений, он начал с чистого листа.
А еще он предназначен другой.
Селена уронила голову на руки. Всю свою жизнь она находила покой и цель в своей священной обязанности… и, приближаясь ко времени своей кончины, она с большим удивлением осознала, что ее тянуло к мужчине, который ей не принадлежал. С которым ее объединял лишь очень короткий роман.
Столько ночей она провела в своей спальне на вилле, пытаясь убедить себя, что произошедшее с Трэзом было чистым безумием, но сейчас, на закате жизни? Странная ясность дарила ей сосредоточенность. «Почему» ничего не значили. Она просто должна сказать ему, что чувствует, перед своей смертью.
Но она не хотела обращаться к нему слишком рано… такой стыд – излить душу в потенциально безразличный сосуд, а потом маяться ночами, неделями, месяцами.
Если бы ее смерть пришла в определенный день, как срок годности на коробке молока…
Куин вышел из больничной палаты, и напряженное выражение на его мужественном лице прочистило ее спутанный разум.
– Мне так жаль, – прошептала она. – Он снова отказывается?
– Я не могу достучаться до него.
– Воля к жизни – вещь сложная. – Она положила руку ему на плечо. – Я всегда рядом, если понадоблюсь вам обоим. Если он изменит свое мнение, я приду.
– Ты очень достойная женщина, Селена. На самом деле.
Он быстро сжал ее в объятиях, а потом пошел вдоль по коридору, будто собирался покинуть помещения. Но потом он помедлил у закрытой двери в главную смотровую Дока Джейн, а, спустя мгновение, вошел в нее.
Она молилась, чтобы нашлось решение для двух братьев. Когда очередная волна истощения, больше той, что свалила ее с ног на глазах Тормента, прошлась по ее телу, ей пришлось выбросить руку и опереться о стену.
Паника охватила ее, сердце неистово забилось в груди, голову наполнили мысли «сделай это», «сделай то», «беги». Что, если это приступ? Что, если это ее последний…
– Эй, ты в порядке?
Обратив свой дикий взгляд на источник звука, Селена обнаружила Тормента, который выходил из смотровой.
– Я…
Внезапно водоворот отступил, будто к ней подкрался грабитель, который, при виде Брата, передумал нападать.
– Селена? – позвал он ее, направившись к ней.
Прислонившись к стене, она подняла руку, чтобы поправить шиньон, и обнаружила, что ее лоб стал влажным от выступившего пота.
– Кажется, я должна посетить Святилище. – Она шумно выдохнула. – Мне нужно освежиться. Необходимо.
– Хорошая мысль. Но ты уверена, что в состоянии…
Закрыв глаза, Селена сконцентрировалась и…
… мир вокруг завертелся, ее молекулы закружились по велению скорее ее мозгов, нежели чего-то иного в ее теле, и она переместилась в священные мирные угодья Девы-Летописецы.
Мгновенно, будто она взяла вену, ее тело расслабилось, наполнилось силой, но разуму не стало легче. Несмотря на приятную зелень листвы и травы, пастельные цвета тюльпанов, пребывавших в постоянном цвету, сверкающий белый мрамор спального корпуса, Сокровищницу, Храм Изолированных, Избранных, Зеркальные Воды, Селена чувствовала себя так, будто ее преследовали, несмотря на относительную безопасность.
С другой стороны, имея смертельную болезнь неопределенной продолжительности, сложно отличить «нормальные» симптомы от более серьезных предвестников.
Она оставалась на месте какое-то время, боясь, что своими движениями может спровоцировать болезнь. Но, в конечном итоге, она решила прогуляться. Температура воздуха была идеальной, не горячая, не холодная, небо над головой – цвета василькового сапфира, а купальни сияли под странным светом… но она чувствовала себя так, будто оказалась в темном переулке Колдвелла.
Сколько времени? – гадала она. Сколько еще прогулок у нее осталось?
Дрожа, она плотнее закуталась в мантию, когда знакомый запах печали и бессилия накрыл ее, сминая грудь, не давая дышать. Но она не уступила слезам. Очень давно она выплакала их все, «почему я?», «что если?» и «мне нужно больше времени» сейчас закончились… доказательство, что можно привыкнуть к кипящей воде, если постоять в ней достаточно долго.
Она смирилась с реальностью, что ее не просто обделили полноценной жизнью, ей вообще не дали пожить… и, таким образом, она должна попрощаться с Трэзом. Он был для нее ближе всех, чем-то личным, а не предписанным, достигнутым, пусть и на короткий миг, а не предназначенным.
Сказав ему «прощай», она признавала, что часть ее жизни принадлежала ей.
Завтра она встретится с ним.
К черту гордость…
Спустя какое-то время она обнаружила, что ноги привели ее к кладбищу, и, учитывая направление ее мыслей, Селена не сильно этому удивилась.
Избранные в сущности были бессмертными, созданные века тому назад как часть программы размножения Девы-Летописецы, согласно которой сильнейшие мужчины спаривались с самыми умными женщинами, обеспечивая тем самым выживание расы. Изначально Избранные, чьей задачей было размножение, были изолированы здесь, Праймейл единственный отвечал за осеменение. Прошло тысячелетие, роль избранных расширялась, они духовно служили Деве-Летописеце, записывали историю Расы, разворачивавшуюся на Земле, почитали Матерь Расы, предоставляли кровь неженатым членам Братства… ради которых некоторые из Избранных покидали ряды, принимая смертность в обмен на любовь, свободу, возможность выносить ребенка, которого не загонят в строгие рамки.
А потом пришел нынешний Праймейл и еще сильнее ослабил роли.
Селена посмотрела сквозь арку – вход на кладбище: мраморные статуи ее сестер нависали над ней, даже находясь на расстоянии и по другую сторону зеленеющей ограды.
Несмотря на все добро, что принесла с собой программа размножения, она привела к одному вероломному результату, тюрьме, из которой Праймейл-новатор не мог вытащить Селену и ее сестер.
Глубоко в клетках Избранных дремал смертоносный недостаток, дефект, возникший как раз из узких рамок генофонда, которые должны были сделать вампиров неуязвимыми.
Жертва ради стремления к силе. Доказательство того, что Мать-Природа может и превосходит Прародительницу Расы.
Стоявшие впереди статуи вселяли в нее ужас. Изящные фигуры за оградой были сделаны не из чистого камня… в том плане, что их не вырезали из каменных глыб. Они – застывшие тела тех, кто страдал от той же болезни, что и она.
Это мертвые тела ее сестер, что прошли той же тропой, по которой сейчас ступала она, они застыли в выбранных ими позах и были покрыты тончайшим слоем гипса, который в купе со странными свойствами атмосферы Святилища консервировал их на вечность.
Дрожание снова волной накрыло ее…
… и снова ощущения длились недолго.
Но в этот раз, с отступлением, она не вернулась к нормальному состоянию.
И словно вид замерших навечно в последней позе послужил неким вдохновением для тревожившего ее недуга, застыли крупные суставы нижней части ее тела, потом спина, локти, шея и запястья. Она была зафиксирована в одном положении, обездвиженная, но в полном сознании, сердце продолжало биться, зрение не пропало, запаниковавший разум осознавал все с невероятной четкостью.
Она с криком попыталась встряхнуть себя от этого состояния, поднять ноги, заставить двигаться ступни, руки, что угодно.
Левая сторона слегка поддалась, отчего она потеряла равновесие. Накренившись и перевернувшись, Селена лицом рухнула наземь, тонкая трава забилась в ее нос, рот, глаза.
Понимая, что ей грозит удушье, она собрала остатки сил, чтобы повернуть голову на бок, прочищая дыхательные пути.
И это стало последним движением, которое она сделала.
В своем положении она напоминала опрокинутую камеру, вид Святилища под странным углом словно отображался на экране: огромные, как деревья, стебли травы в непосредственной близи, храм Зеркальных Вод виднелся вдалеке, только его крыша.
– На помощь… – кричала она. – Помогите…
Напрягая свои мышцы, она пыталась вспомнить, когда в последний раз видела здесь своих сестер. Это было…
Слишком много ночей назад. И даже тогда никто не заходил вглубь территории, периферийную часть кладбища редко посещали, только для священных поминальных ритуалов… время которым придет лишь через несколько месяцев.
– Помогите!
С колоссальным усилием она сражалась со своим телом. Но добилась лишь содроганий руки да волочения пальцев по газону.
И все.
Глаза наполнились слезами, сердце гулко забилось в груди, и в голове мелькнуло глупое сожаление о том, что она вообще хотела знать дату смерти…
Из глубины эмоций, выходя на передовую мыслей, всплыло лицо Трэза – его черные миндалевидные глаза, коротко-стриженные черные волосы, темная кожа.
Ей следовало раньше попрощаться с ним.
– Трэз… – простонала она в траву.
Сознание покинуло ее, как закрывается дверь – тихо, но плотно, обрубая весь окружающий мир…
… и она не узнала, что маленькая безмолвная фигура приблизилась к ней со спины, паря над травой в черной мантии, из-под которой лился ослепительно-яркий свет.
Глава 6
