Который день в окопе по колено

Белая берёзонька

Николай Шустов

Паутинки-провода,
Сеточки, комарики.
Ни ветринки до утра,
А в траве - фонарики

Затаённых светлячков,
Огоньки зелёные.
На земле гирлянда. Ночь.
Липы прислонённые

К поредевшим тополям.
Шепчутся, качаются
И обнять тебя хотят,
Но не получается

Прислониться и к тебе,
Белая берёзонька.
Только ты одна к реке
Наклонилась с гроздьями

Из серёжек и из гнёзд
Птиц со всей округи.
На земле гирлянда звёзд.
Горизонта дуги

Чуть светлеют и луна
Солнцу уступает.
Тишина. В ней тополя
Липы обнимают.

 

 

Я читаю облако, как письмо от Бога...

Николай Шустов

Я читаю облако, как письмо от Бога...
Тикают мне ходики. Тихо. Ненадолго
В них кукушка выглянет, чтобы осмотреться.
Глянет: не забыли мы слушать своё сердце?

Чем-то эти ходики стук напоминают
Сердца и мелодия у часов простая,
Но такая важная для дальнейшей жизни.
Облако "бумажное", что же Бог мне пишет?

Пишет: " Хватит маяться, как часы на стенке!
Сколько собираешься распрощаться с ветром
В голове седеющей, хоть и поздновато.
Я, тебя жалеючи, дал десяток пятый

Для восстановления, что утратил раньше.
Больше не поверю я. Что же будет дальше?
Будешь неприкаянным век налево тратить?
Не следи за далями, а бери лопату

И копай на кладбище сам себе могилу.
Кладбище - не пастбище. Все овечки сгнили.
Не дождёшься от тебя толку и наследства.
Сколько мне тебя считать родом с того детства,

Что тебе я подарил, ну, а ты растратил?
Доброту мою забыл. Надоел же. Хватит!"...
Вот такое письмецо с облаком пониже.
Рядом в зеркале лицо. Не моё. Не вижу

Никакого сходства я, кроме как одежды.
Спал я или бодрствовал? Буду я как прежде?
Стоит призадуматься. Написать ответ ли?
Что-то стало грустно мне. Поднимался ветер.

 

 

Ответ Богу

Николай Шустов

Что-то стало грустно мне. Поднимался ветер.
Поле с незабудками, памятью о лете
Вспомнилось на краюшке рощицы берёзовой.
Солнца возрастающий диск поднялся розовый.

Лето, лето, летушко... Не всегда горячее.
Словно как нездешнее, быстро проходящее.
Не всегда успеется насладиться досыта,
А потом надеешься, что догреет осенью.

Думал я писать ответ. Что-то не срастается.
Начинать со слов: - Привет! Как дела? Раскаяться?
Ну, положим будет так: - Ты прости грешнущего!
И, конечно, я дурак. Поумнею в будущем.

Только дай ты мне его. Столько, сколько прожито.
Сберегу, что не сберёг. Будет как положено.
Осмотрителен и впредь без походов влево.
Я прошу тебя поверь, я приду на небо

Припаду слезой глубин из души чистейшим.
Боже, только не губи! Господи добрейший.
Я и жизнь-то не успел распознать. Прощаюсь...
Запечатал я конверт. Почтой отправляю

Голубиной до небес, дальше - с облаками.
На чердак потом залез свистнуть птичьей стае
Сизокрылых почтарей. Ветер поднимался.
Что-то грустно стало мне. Словно я прощался...

 

 

Больное дерево

Николай Шустов

Настоящий осенний ливень...
Я с утра - как больное дерево.
Корни сгнили, ствол расточили
Короеды, да не ко времени.

Только к небу пробился кроною
Среди зарослей себе подобного.
Вот сейчас бы на Малую Бронную,
Спиридоньевский, до Садового

Побродить без всего, что лишнее
Понастроилось и растратилось.
И спокойной и ранней тишью мне
Излечиться стволом, как кстати бы.

Короеды подохли в детстве бы,
Если мог вновь опять с сестрёнкою
На опушке, где вместе бегали
Закусить лимонад "Алёнкою".

Да на том трёхколёсном велике,
Где педали в накате не были,
Прокатиться, разбив колени все,
Не заметив в погоне выбоин.

Может корни тогда не гнили бы
В кислой почве, залив болотами.
Потому что себя срубили мы
За делами, в боях с заботами.

 

 

Который день в окопе по колено

Николай Шустов

Который день в окопе по колено
Дождём намыло глиняную жижу,
А в штабе, видно, числюсь в списках пленных.
Не сдался я. Живой ещё. Я выжил.

Они уже идти боятся в лоб мне.
Два пулемёта в спарке, мой и Лёхин.
А Лёха стал мне бруствером в двух метрах.
Ах, Лёха, Лёха... Чтоб вы, гады, сдохли!

Нога пробита, пропиталась жижей.
Глаза грызёт сдавившая усталость,
А всё вокруг как будто сплю и вижу.
До дня рожденья пару дней осталось.

Я знаю, что не выберусь отсюда,
Мне не дадут десятки трупов рваных.
А дождь всё льёт и не берёт простуда.
Патронов было много, стало мало.

Ах, Лёха, Лёха...Скоро будем вместе
Смотреть с небес на то, что сотворили.
Из одного же, русского мы теста.
Но вот удар и мрак... Ну всё... Убили...

 

Поэту деревни

Николай Шустов

Людям так нужны твои стихи!
Чтобы взгляд их устремлялся дальше.
Дальше этой праздной, нудной фальши
В эти нами скошенные дни.
Потому нужны всегда твои стихи,

Потому нужны твои поля,
В слове донесённый запах мяты
И травы коленями примятой,
И созревший пух на тополях.
Потому нужны твои поля,

Парень, из глухой своей деревни,
Только ты так чувствуешь деревья,
Чище всех сказать ты можешь:"Верь мне!"
Девочке, прижавшейся за дверью.
Гимн тебе, забытая деревня!

Боль от сердца, вспыхнувшей в стихах,
Оторвёт от детективной прозы,
Этой притаившейся занозы
С интересом на случайный страх.
Боль от сердца, вспыхнувшей в стихах,

Чтобы чаще распускались розы.
Аромат шиповника - как лето.
Назначенье каждого поэта
Пробудить в душе остывшей слёзы,
Чтобы чаще распускались розы.

Потому нужны всегда твои стихи...

 

 

Лебединый танец

Николай Шустов

Ты пришла под лебединый
Танец граций на пруду.
Шелестящие осины
Нашептали: "Ты - в плену

Глаз и всех движений тела,
От походки до бровей."
Но куда-то улетела
Пара белых лебедей.

Нас оставила у прУда
Разобраться в тайнах чувств.
Всё я помню, не забуду
Поцелуи твоих уст.

Ветерок дыханьем свежим
Гладил плечи нам, любя.
Как же жил я, просто нЕ жил
В перепутьях без тебя.

А луна в усмешку солнцу
Раздавала нам лучи.
Были годы, у оконца
На неё смотрел в ночи.

Ты пришла под лебединый
Танец граций на пруду.
Шелестящие осины
Нашептали: "Ты - в плену..."