Осколки призрачного счастья. Маленькая трагедия

Михал Саныч

На сцене зарешеченные окна, стоят двухъярусные нары, на нарах двое в пижамах.
Нижний не спит, сидит, покачивается, Верхний просыпается.

Верхний:
Скажи, что снилось мне во сне?
Не то чудак, не то мудрец
На бледно-розовом коне
Пронесся из конца в конец,
И снились облака в раю…
Достань мне клавиши души!
Легенду я тебе спою,
Где правда – сам себе реши,
Где кривда – сам себе решай!
Воображаемый орган,
Играй...

1.
Верхний:
Мой друг, писатель и поэт,
А также тонкий меломан,
Который любит диско стиль
И любит положить в карман
Листочек нотного письма;
Петь ноты любит он весьма,
Как будто оперный певец,
Он воспевает свой конец,
От чувства горького любви
Поёт: «Любовь, не уходи!».

И если вдруг к нему шпана
Пристанет среди бела дня,
Он моментально бросит петь
И молча сделает «кия».
Он обожает внешний стиль,
И задирает ногу вверх –
И мордой падает в утиль,
Кто приставал наглее всех.

Так жил мой друг, любил и пел,
И что он только не успел!
Он забирался на Кавказ,
Он сочинял стихи не раз,
Портвейн с водярою мешал,
Косяк в чинарик забивал,
Большие тыщи приносил
И неприятелей гасил,
Вливался в йоговский экстаз,
Но не об этом мой рассказ.

Нижний:
И я писал стихи не раз!
Скажи, о чем же твой рассказ?

2.
Верхний:
Пещера, где ситар поёт.
Сидит индийский раджа-йог
С большой наколкой на груди.
К нему не так легко прийти.
К нему, встречаясь там и тут,
С окрест паломники идут.

Но молчалив наш раджа-йог:
Не каждый слово вынуть смог
Из разрисованной груди.
Чего не спросишь – «погоди».
И ждёт паломник час и день,
Сменяет солнце свежесть, тень,
Сменяют годы, месяца –
Нет ожиданию конца.

И в тот благословенный час,
Когда раздастся йога глас,
Всё замирает в вышине.
Но не об этом мой рассказ.

Нижний:
Ну и картина, прям экстаз!
О чем же все-таки рассказ?

3.
Верхний:
Хапуга, злобный прохиндей,
Последний самый из людей,
Он куролесил круглый год
И злобно обижал детей.
Он проколол воздушный шар,
Рогатку у детей отнял
И стал стрелять по старикам,
Идущим с палками в руках.
Он подло спрятался за дверь,
Но понимаем мы теперь,
Что у несчастных стариков
Он получил бы тумаков.
И понимаем мы теперь,
Что женщин он не звал в постель,
Он подло лапал, но не звал,
В толпе, идущей на вокзал.

Своих он называл шпаной,
И не поставил не одной
Бутылки тем, кто без прикрас
Его не раз от зоны спас.
Так жил без совести бандит,
Но не об этом мой рассказ.

Нижний:
Ну, ты рассказываешь – класс!
Понять бы мне, о чем рассказ?

4.
Верхний:
Не затмевал он мир собой.
Над бритой розовой щекой
Копна хипующих волос,
На майке – надпись «Супербосс»,
В кроссовках модных,как спортсмен,
Он моложавый супермэн.

Он смыл с кроссовок пыль дорог,
Он шёл два года, он продрог
В пурге лютующей зимы,
В капели радостной весны.
Его расплавил лета жар,
Осенний воздух воздух припекал.

Он шёл два года, год и год,
В пещеру, где ситар поёт.
Он видел йога в первый раз,
Но не об этом мой рассказ.

Нижний:
Скажи, мой друг, хоть в этот раз,
Скажи, о чем же твой рассказ?

5.
Верхний:
В пещере, где ситар поёт,
Предстал пред йогом без забот
Джинсовый мэн с копной волос
И с яркой майкой «Супербосс».
Он долго подбирал слова,
Он поздоровался сперва,
Потом хвалу богам воспел,
Потом спросил, чего хотел.

Вопрос его был смел и прост.
Он распрямился в полный рост
И вопросил:«Доколе ждать?».
А йог – в молчании опять.
Тверда молчания стена,
И только музыка слышна.

Под переборы древних струн
Йог вдруг воскликнул:«Вот канун
Святого жизни волшебства,
Реинкарнация Христа
Передо мной явилась вдруг.
Приди ко мне мой светлый друг,
Приди и утоли печаль,
Что пробудилась невзначай
В натренированной груди.»
И долго умолял:«Приди!».

Сказал всё это – и упал,
И поразил его экстаз,
И йог от счастья зарыдал,
Но не об этом мой рассказ.

Нижний:
Я понял, понял в этот раз,
О чем же все-таки рассказ!
Он поразил меня до слез
Ответом на простой вопрос,
И я готов себя отдать,
Готов и прыгать, и плясать!

Нижний пускается в дикий пляс,
Верхний грустно на него смотрит и говорит

Верхний:
Ничего-то ты не понял.

6.
Верхний:
Весть разнеслась в журналах ста
Об инкарнации Христа.
Иная девочка в тиши,
В крестьянской сладостной глуши,
Не знала только весть о нём.
Все говорили целым днём,
О том, что радость к нам пришла,
Земля спасителя нашла.

И сотни величайших чуд
Он сотворял, и этот труд
Был для него совсем не в лом:
Он собирал металлолом
И делал тысячи авто,
И заводил их, а потом
Он делал из воды бензин,
И видел не один нахал,
Как он на тысячах машин
Детей по улицам катал.
Открыл он не один сарай,
Где отправлял за баксы в рай,
А баксы дал ученикам
На поддержанье старикам.
Он обеспечил на века
Бюджет любого старика.
И уж такая ерунда,
Что нету для него труда
Снимать заклятие и сглаз,
Но не об этом мой рассказ.

Нижний:
Я помолчу на этот раз,
А ты – продолжи свой рассказ!

7.
Верхний:
Хапуга, злобный прохиндей,
Услышав, что живёт Христос,
Решил и в это невзначай
Засунуть свой подлючий нос.

Он грабанул солидный банк,
Собрал всё то, что накопил:
Фашистский именной наган,
Что получил, когда служил,
Пол-ящика ручных гранат
И огнестрельный пулемёт,
Всё то, что у детей отнял,
Он погрузил на самолёт.

Он был один бандит из ста,
Решивших погубить Христа,
Но, как о том поёт народ,
Не смог угнать он самолёт.
Не любят лётчики зараз,
Но не об этом мой рассказ.

Нижний:
Но, может, жив Христос сейчас?
Закончи, наконец, рассказ!

Верхний:
Сейчас.

8.
Верхний:
Мой друг, писатель и поэт,
Поняв, что долго не живут,
Те, кто несут нам новый свет,
Вдруг оказался тут как тут.

Он вместе с джинсовым Христом
Молил Властителя о том,
Чтобы продлить спасенья миг.
И он услышал этот крик.
И стали брать менты хапуг,
Замкнулся подозрений круг,
Очистился от гадов мир,
Спокойно властвовал кумир.

И всё бы было хорошо,
Но в люди наш Христос пошёл.
И был опять – о, Боже мой –
Растерзан бешеной толпой.

Нижний:
(перевозбуждается и в экстазе
орет дикую песню)

Пусть жизнь скучна, и непреклонен рок,
Звучат стихи безвестного поэта,
Но нам не стоит сетовать на это,
Ведь нам даны и радость, и любовь.

И проблеск дней в ненастной маяте,
Простой мечты седьмое воплощенье
Как обреченный требует мученья,
Так мысль кристальная погаснет в суете.

И в дни тоски по призрачному счастью,
В минуты сна и звездной пустоты,
Собрав в кулак несчастья и напасти,
Я полечу опять без крыльев с высоты!

Нижний бьется головой о решетку окна, Верхний на втором ярусе делает пассы руками и сыплет проклятьями, Нижний падает, вбегают санитары, пробегают по Нижнему, стаскивают Верхнего сверху и начинают его вязать. Он кричит: «Не трогайте меня, я ученик Христа!»,- и бьется в судорогах. Его привязывают к кровати, санитары переводят дух и тут видят неподвижно лежащего Нижнего. Подходят, щупают пульс, качают головами, накрывают Нижнего простыней и уносят. И тишина.

Верхний развязывается, вынимает изо рта кляп и со скорбным видом шепчет, направляясь в зал.

Верхний:
Вот вся история о том,
Как осчастливлен был Христом
Пустой поганый мир людской.
И вспоминаем мы с тоской,
Что в этом мире там и тут
На плаху гении идут.

Обидно мне за всех за вас,
Так вот – об этом мой рассказ.

Музыка на финал.

 

 

Влюбленным посвящается

 

 

Звезда любви

Михал Саныч

Звезда любви
Звезда потерь
Над старой площадью сияла
Как нас теперь осталось мало
Люби надейся в нежность верь!!!