Подходы Фейрнберна, Балинта и Винникотта

 

Под влиянием Мелани Кляйн некоторые авторы, прежде всего Фейрнберн и Винникотт, сделали существенные дополнения к теории и клиническому при­ложению объектных отношений (см. Sutherland, 1980). Фейрнберн (Fairnbairn, 1944, 1946) осуществил критический анализ фрейдистской теории инстинк­тов, переформулировал ее и постулировал, что ребенок с самого рождения яв­ляется «ищущим объект». Он критиковал классическую теорию либидо и кон­цепцию эрогенных зон; по его мнению, Фрейд, говоря об оральном, анальном и других возбуждениях инстинктов, описал не настоящие потребности, а фор­мы или техники обхождения с объектами. Фейрнберн видит в эрогенных зонах только служителей настоящих потребностей, а истинные, то есть первичные либидозные потребности состоят в установлении удовлетворяющих объектных отношений.

Принятие этой основной человеческой потребности, потребности «уста­новить полные любви отношения с другими», было сформулировано и теоре­тически обосновано также и другими авторами; поводом к созданию такой кон­цепции послужил критический пересмотр теории инстинктов Фрейда и его концепции первичного нарциссизма.

Центральное понятие представляемой Балинтом концепции - это первич­ная объектная любовь (Balint, 1935). Для него развитие объектных отношений идентично развитию любви; их следует рассматривать отдельно от развития сексуальных целей и частичных желаний. Кроме того, Балинт постулирует (в отличие от классического аналитического понимания лишенной объекта нарциссической стадии), что объектные отношения с самого начала сопровожда­ют психическое развитие, решающим образом определяют и структурируют его. Отношения между матерью и ребенком понимаются как отношения, осно-

 

– 80 –

 

ванные на взаимности и «либидозно равноценные» (Balint, 1937, с. 104), иначе можно было бы назвать диаду «мать-ребенок» первично нарциссической (Balint, 1937, с, 110). Это положение преодолевает монадологический способ рассмот­рения поведения и генеза личности (Loch, 1966, с. 334), и в центр всех психо­аналитических усилий ставит исследование межличностной динамики.

Хронологически и феноменологически Балинт различает 3 примитивные формы объектных отношений:

 

«а) самая примитивная из них - это форма, которую я назвал пер­вичной формой любви или первичным объектным отношением; это вид гармоничного смешения и взаимного проникновения развиваю­щегося индивидуума и его первичных структур или его первичного объекта; далее идут б) окнофилия и в) филобатизм, в определенной степени противоположные друг другу состояния, которые являют­ся предпосылкой открытия достаточно стабильного частного объек­та или объекта в целом. Поэтому индивидуум, для которого харак­терна окнофилия, чувствует себя спокойно только в непосредствен­ной близости к объекту, а временные и пространственные расстоя­ния между объектами переживаются как угрожающие и опасные.... В противоположность этому человек с превалированием филобатизма рассматривает объекты как недостоверные и рискованные» (Balint, 1968, с. 200).

 

Для подтверждения своего понимания Балинт указывает на то, «что все три вида объектных отношений - гармоничное изначальное сплочение, окно­фильное судорожное цепляние за объект и филобативное предпочтение лишен­ных объекта отношений - следует искать при любой аналитической терапии, в которой с определенной точки допускается регрессия» (Balint, там же, с. 88).

Томе (Thomae, 1984) обратил внимание на то, что описания этих ранних объектных отношений обнаруживают большую схожесть с описанием аутис­тической и симбиотической фаз, выделяемых Малером (Mahler).

Особенное значение для патологического развития имеет концептуализи­рованное Балинтом «основное нарушение». При этом речь идет не о конфлик­те, но о «дефекте в психической структуре, разновидности дефицита, который должен быть устранен» (Balint, 1968, с. 32). Речь идет о фиксации на неблагоп­риятном исходе стадии развития первичной любви из-за «недостатка гармонии между ребенком и теми референтными личностями, которые представляют окружающий его мир» (Balint, там же, с. 337). В соответствии с пониманием раннего отказа в заботе со стороны окружающего мира» (1958, 1965b) имен­но недостаточная забота, а не психический конфликт, предопределяет развитие основного нарушения.

Балинт видит в этом понимании ряд терапевтических следствий: продви­жение вплоть до базальных объектных отношений, создание оптимального психического напряжения для «нового начала», наблюдение за невербальной

 

– 81 –

 

коммуникацией и в дальнейшем за либидозной природой терапевтической си­туации, разграничение двух форм терапевтической регрессии: доброкачествен­ной, которая заканчивается в новом начале, и злокачественной. Особенно он подчеркивает «целительную силу объектных отношению) и требует от анали­тика принятия на себя роли первичного объекта, поскольку это дает возмож­ность понять пациентов с «основным нарушением» и, тем самым, сделать воз­можным «новое начало».

Винникотт (Winnicott, 1956, 1958, 1960, 1965, 1971, 1986) также занимался самыми ранними фазами отношений мать-ребенок. Его интересовали феноме­ны «достаточно хорошего» материнства и их значение для развития ребенка. Кроме того, он уделял особое внимание потребности ребенка (пациента) в эм­патии и способности матери (аналитика) эту потребность обеспечить. Он ввел концепцию «объектной матери и матери окружающего мира» (1965), «мате­ринской озабоченности» и «сохраняющего окружения» (1954, 1965), которые впоследствии учитывались при лечении так называемых ранних или структу­ральных неврозов (Winnicott, 1965b). В своей работе «От игры к креативнос­ти» (1971) он положил начало интересным направлениям в ситуативном офор­млении лечения и взрослых пациентов. Клиническое значение приобрел и оп­ределенный им «переходный объект», и «объект фальшивой самости» как на­рушение, истоки которого он видел в ранней симбиотической ситуации (см. Winnicott, 1953, 1960, 1969).

 

Подход Хартманна

 

Именно Хартманн описал встречу новорожденного с «в общем ожидае­мым внешним миром» и ввел понятие психических репрезентаций (самореп­резентаций и объектных репрезентаций); с этого началась эра теории объект­ных отношений в эго-психологии (Hartmann, 1939, 1950, 1972).

Из основополагающих теоретических построений Хартманна и его соав­торов Криса и Ловенштейна (1946, 1949, 1952) мы упомянем только те, кото­рые приобрели особенное значение для психоаналитической теории объект­ных отношений.

1. Введение понятия «относительно ожидаемого мира», которым подчер­кивается значение вклада матери в развитие ребенка; это привело к более детальным исследованиям диады мать-ребенок и расширило понимание объектных отношений. Хартманн установил, что первые социальные отно­шения ребенка имеют решающее значение для поддержания биологического равновесия; поэтому, полагает он, первые объектные отношения младенца должны особенно сильно интересовать психоаналитиков. Исследуя взаимную зависимость младенца и матери, Хартманн уделяет особое внимание тому

 

– 82 –

 

аспекту взаимоотношений, для которого он разработал понятие соответствия друг другу. Анализируя это понятие, он показывает, как посредством различ­ных процессов регуляции заново устанавливается биопсихологическое рав­новесие. Он приходит к выводу о том, что существует ранговый порядок фун­кций Эго, служащих процессам приспособления. Этот способ рассмотрения биопсихологического регулирования побудил его выдвинуть тезис, что про­цессы приспособления должны рассматриваться в более узком и более широ­ком смысле. На основе этого он развивает идею о том, что младенец рождает­ся с собственным приспособительным аппаратом, соотносящимся с систе­мой меняющихся отношений в рамках «относительно ожидаемого внешнего мира». Развитие ребенка происходит в рамках этого вида внешнего мира, в то время как функции, связанные с аппаратом первичной автономии, проявля­ются вне этой области (см. ниже в этой книге).

2. Новое определение нарциссизма как либидозного замещения самореп­резентаций, а не репрезентаций Эго, как это сначала предложил Фрейд, или самости, как это было принято на этапе введения структурной теории. Хартманн пишет:

 

«Может оказаться полезным апеллировать к репрезентациям са­мости в противоположность объектным репрезентациям,... само­сти (собственной личности) в противоположность объекту... Эго (как психологической системы) в противоположность другим час­тным структурам личности» (Hartmann, 1972, с. 132).

 

3. Описание стадий развития объектных отношений (от первичного нар­циссизма через удовлетворение потребностей - к постоянству объектов). Объек­тные отношения возникают, по мнению Хартманна, после состояния отсутствия объекта первичного нарциссизма, проходят стадию, в которой объект воспри­нимается лишь постольку, поскольку он служит потребностям младенца, и до­стигают, наконец, уровня постоянства объекта; постоянство объекта определя­ется как продолжительное замещение психической репрезентации объекта, которая вследствие этого не зависит от удовлетворения соответствующих по­требностей. Идентичность индивидуума сохраняется благодаря длительному замещению не только объекта, но и самости.

4. Подчеркивание важной роли фрустрации и использования агрессивных влечений в процессе развития.

5. Введение понятия недифференцированной матрицы, из которой выделя­ются Ид и Эго.

6. Новое понимание идентификации как процесса, который изменяется соответственно уровню развития, на котором он осуществляется. Так, подра­жание является предшественником истинной идентификации; она же представ­ляет собой процесс интериоризации, который в значительной степени гаранти­рует независимость от объекта.

 

– 83 –

 

Эти позиции, которые были представлены Хартманном и его соавторами, составили основу для дальнейшего развития эго-психологии и, прежде всего, той психоаналитической теории объектных отношений, которую создавали Якобсон, Малер и Кернберг.

 

Концепция Якобсон

 

Мы хотим представить сформулированную Якобсон (Jacobson, 1954, 1964) психоаналитическую теорию объектных отношений более подробно, так как эта исследовательница эффектным образом связала дифференциацию аффекта, раз­витие объектных отношений и историю раннего развития влечений с психоана­литической структурной моделью. С клинической точки зрения, многочислен­ные исследования депрессивных реакций у здоровых, невротических, погранич­ных и психотических пациентов достаточно убедительно подтвердили теорети­ческие позиции Якобсон (особенно для круга тем, связанных с депрессией).

По мнению Якобсон (1964,1973, с. 25), психическая жизнь начинается с воз­никновения «самой ранней психофизиологической самости»; либидозные и агрес­сивные влечения находятся еще на стадии стремлений, Эго и Ид еще не разделе­ны. Первая психическая структура - это сплавленное образование самости/объек­та, которое постепенно развивается под влиянием отношений матери и ребенка.

Особенную роль в стимулирующих развитие интеракциях между матерью и ребенком, по мнению Якобсон, играет ранняя детская оральность: «комбини­рованное орально-визуальное переживание груди» - или также утробы (Spitz, 1955) - уравнивает не только мать и грудь, но и делает грудь первым образом удовлетворяющей матери. Вследствие этого следы воспоминаний, оставлен­ные определенного рода либидозным стимулированием и удовлетворением в прошлом, имеют тенденцию группироваться вокруг этого первого примитив­ного визуального образа матери (груди, утробы). То же самое справедливо для построения образа себя: образы орально удовлетворенной или фрустрирован­ной самости имеют тенденцию включать в себя энграммы физических и эмо­циональных раздражителей разного рода, которые переживаются в какой-либо области целостной самости.

Как мы знаем, рот и руки для ребенка являются важнейшим инструментом для освоения мира объектов и своего собственного тела (Hoffer, 1949). Но для своего общего эго-развития и для развития целенаправленной активности даже еще большее значение могут иметь «стимулирующие удовольствие моторные, проприоцептивные, кинестетические, акустические и визуальные пережива­ния, а также опыт прикосновений и температурные ощущения» (там же, с. 46).

Полные удовольствия аффекты выступают как первые способы выражения дифференцирующего себя либидозного влечения; его замещение в еще сплав­ленную представленность самости-объекта представляет собой первое психи-

 

– 84 –

 

ческое замещение либидо. «Эти самые ранние фантазии желаний слияния и соединения с матерью (грудью) являются, без сомнения, тем фундаментом, на котором строятся все объектные отношения, равно как и перспективы иденти­фикации... Таким образом, желание голодного младенца утолить голод, то есть либидозное удовлетворение от телесного единения с матерью, становится как предшественником будущих объектных отношений, так и источником первого примитивного типа идентификации, которая осуществляется в результате сли­яния образов самости и объекта... Этот тип идентификации царит в течение всей преэдиповой и ранней эдиповой фазы, а в определенной степени также и на более поздних стадиях» (там же, с. 50).

Здесь следует вспомнить сходные положения Балинта в связи с описанным им основным нарушением, «первичное замешательство» Сандлера, а также недифференцированную первичную стадию и стадию первичного недиффе­ренцированного представления самости-объекта, о которой говорит Кернберг.

Важным нам кажется и упоминание о значении взаимодействия при инте­ракции матери и ребенка, которое сохраняет ключевую роль в современной дискуссии в рамках психологии объектных отношений.

 

«Самые ранние отношения между матерью и ребенком на самом деле имеют симбиотическую природу, так как не только беспомощ­ному ребенку нужна мать для заботы о нем, но и матери нужен ребенок - в эмоциональном плане - для заботы о себе. Бенедер (Beneder, 1959) показал, как родители идентифицируют себя на каждой ступени развития с потребностями своего ребенка; за счет этого они могут заново прочувствовать собственные переживания соответствующей фазы» (там же, с. 67).

 

В дальнейшем развитии ребенка, как видит это Якобсон, следует стадия начинающейся структурной дифференциации. Формируются множественные, быстро изменяющиеся и еще нечетко отделенные друг от друга частные обра­зы объектов любви и частей тела; эти образы связываются со следами воспо­минаний прошлых переживаний удовольствия-неудовольствия. Наряду с этим проявляются соответствующие аффекты; аффекты сигнального характера на­чинают функционировать наряду с еще доминирующим аффективным языком органов.

Из усилий сымитировать объекты любви развиваются формы активной идентификации, которые, вероятно, основываются на примитивной аффектив­ной идентификации. Магическим образом иллюзорные фантазии демонстри­руют то, как ребенок пытается сохранить мать как часть самого себя, пренебрегая при этом реальностью.

Образы себя и объектов начинают образовываться тогда, когда либидозно стимулируемые переживания и переживания депривации приводят к концентрации следов памяти. «Либидо и агрессия обращаются постоянно от объекта

 

– 85 –

 

любви на самость и наоборот, или с одного объекта на другой; образы себя и объектов, а также образы различных объектов на какое-то время друг с другом соединяются, разделяются и снова соединяются. Одновременно возникает тен­денция окончательно определять такое собранное единство образов в либидо, в то время как общая агрессия направляется на оставшиеся образы, до тех пор пока такая амбивалентность переносима. Эти процессы замещения отражают­ся в проективных и интроективных процессах, которые базируются на бессоз­нательных фантазиях ребенка об инкорпорации и отталкивании объекта люб­ви» (там же, с. 54).

Мы здесь видим неразрешимое колебание между пассивно-беспомощной зависимостью от всесильной матери и активно-агрессивным стремлением к самоэкспансии и полновластному контролю за объектом любви.

Итак, речь идет о стадии, которая характеризуется многочисленными и дифференцированными, но еще не интегрированными «хорошими» и «плохи­ми» образами себя и объектов. Плохие образы себя и объектов преобразуются в садистских преследующих предшественников Суперэго (см. ниже). Процес­сы интроекции и проекции актуализируются, чтобы сохранить хорошее или идеальное отношение и уберечься от зла; они не принимают во внимание ре­альные различия между самостью и объектом.

Якобсон, в отличие от М. Кляйн, понимает интроекцию и проекцию как психические процессы, являющиеся результатом того, что образы себя пере­нимают черты образов объектов. Эти механизмы берут начало в ранних детс­ких фантазиях инкорпорации и отвержения и должны отличаться от них. Поз­же они могут быть включены в систему защиты, а у больных психозами они используются при попытках восстановления (там же, с. 57). На преэдиповой нарциссической стадии они составляют вместе с переживаниями удовольствия-неудовольствия и перцептивным опытом основу для формирования репрезен­таций самости и объектов, В основном эти механизмы выделяются с помощью улучшенной проверки реальности (восприятие и самовосприятие) и посред­ством селективной идентификации.

С прогрессивным развитием и дифференциацией телесных и психическим функций (моторная активность, начальный контроль за влечениями, улучше­ние восприятия и самовосприятия, организация следов воспоминаний, проверка реальности, образование символов) становятся возможными изменения в виде отношений ребенка к «миру объектов». Его нарциссические стремления при­нимают новое направление, изменяются их цели. Наряду с инстинктивными потребностями наблюдаются независимые от них устремления к реальным достижениям. Под влиянием конфликта влечений они «нагружаются» агрес­сивной энергией: появляются конкуренция, соперничество и зависть. Желание ребенка остаться частью объекта любви или сделать его частью своей самости смягчается желанием быть реально похожим него.

 

– 86 –

 

Эта цель достигается посредством селективной идентификации, которая базируется на механизме «парциальной интроекции». Важную роль при этом играет «идентификация с матерью как с агрессором» (A. Freud, 1949).

 

«Этот новый и высокоразвитый способ идентификации представля­ет собой компромисс между детской потребностью сохранить сим­биотическую ситуацию, остаться защищенным и зависимым от объектов любви, обеспечивающих ему защиту, примкнуть к ним, с одной стороны, и ослабить независимую деятельность функций Эго, с другой. Под влиянием эдипового соперничества этот конфликт имеет обыкновение к концу эдиповой фазы достигать своей первой высшей точки, чтобы затем, через образование Суперэго, получить разрешение. Но в течении юности он обычно снова интенсивно пе­реживает свое последнее обострение и находит окончательное раз­решение в прерывании эдиповых отношений юности и с установле­нием автономии Эго и Суперэго» (там же, с. 61).

 

На этой стадии возрастающее значение приобретают преэдиповы и позднее эдиповы треугольные констелляции. Таким же образом, как и интеграция реп­резентаций плохих и хороших объектов, осуществляется пошаговая интегра­ция хороших и плохих саморепрезентаций, приводя к возникновению объект­ного постоянства. Наряду с этим развиваются идеальные саморепрезентации гак отражения достигнутых изменений в себе самом, продолженные через иде­альные объектные репрезентации, для защиты хорошего отношения к матери создаются компенсирующие идентификации. Срыв этих процессов ведет к деп­рессивным психопатологиям (Jacobson, 1971).

Следует учесть значение, которое приобретает фрустрация возбуждений влечений и чувств. Возникающие вследствие этой фрустрации конфликты ам­бивалентности побуждают ребенка к конструктивному отделению, дифференци­ации и автономии.

 

«Поэтому фрустрация, требования и ограничения в рамках границ нормы в принципе поддерживают процесс открытия и различения самости и объекта. Они усиливают нарциссическое формирование Эго и способствуют образованию вторичной автономии Эго и Супер-эго» (там же, с. 67).

 

Стили воспитания, следуя которым мать чрезмерно опекает ребенка, вла­ствует над ним, вынуждает его вести себя пассивно или зависимо или обраща­ется с ним как с простым продолжением своей самости и при этом игнорирует его собственные потребности, могут привести к фиксации объектного отноше­ния на примитивном нарциссическом уровне; следствием будут соответствую­щие патологии.

Влияниями, способствующими развитию, являются манифестации зависти, стремления к обладанию и жадности, которые ведут к амбивалентным от­ношениям к соперникам (преэдиповы конфликты зависти и соперничества).

 

– 87 –

 

Открытие идентичности, которое обеспечили отграничение, противопос­тавление, соперничество и конкуренция, - это предпосылка шага вперед, на уровень соответствующих действительности объектных отношений, а также частичных селективных идентификаций. Развитие интегрированных самореп­резентаций и объектных репрезентаций представляет собой предпосылку про­должительных эмоциональных отношений с матерью; только когда они возни­кают, соперники могут быть признаны.

Возрастающее господство либидозного замещения является условием для достижения нормального чувства самоценности, для образования объединен­ного представления самости.

 

«Возникновение объектного постоянства и константности самости следует рассматривать как очень важное предварительное условие для здорового процесса идентификации и нормального образования Суперэго» (там же, с. 77).

 

«Только когда идентификации становятся длительными, селектив­ными и неизменными, они могут все больше и больше интегриро­ваться и становятся частями Эго, они могут основательно модифи­цировать структуру Эго и защищать его формирование и стабилиза­цию системы защиты. Это способствует развитию Эго, возникнове­нию вторичной эго-автономии и, одновременно, процессу формиро­вания идентичности вплоть до той точки, где ребенок понимает, что у него есть когерентная самость, которая обладает протяженностью и, несмотря на любые изменения, остается одинаковой» (там же, с. 79).

 

Это развитие, запущенное объектным постоянством, простирается на чет­вертый и пятый год жизни и завершается преодолением эдипова комплекса и началом латентной фазы. Во время этой фазы идеальные репрезентации само­сти и объектные репрезентации интегрируются в Эго-идеал, а Эго-идеал ста­новится частью Суперэго (см. ниже). Только теперь проявляется четкое разли­чение между Эго и Суперэго, которое заканчивается становлением тройствен­ной структуры.

В эдиповой фазе ведущую роль перенимают гетеросексуальные инстинк­тивные импульсы и цели. В связи с эдиповыми фантазиями желания идентифи­кации с эдиповыми соперниками становятся все сильнее и наконец преодоле­ваются; напротив, идентификации с объектом любви противоположного пола, по большей части, теряют свое значение, так как он становится окончательно предпочитаемым предметом любви. Таким образом реализуются эдиповы сек­суальные и сопернические стремления, и возникновение половой идентичнос­ти во время этого периода стимулирующим образом влияет на развитие детс­ких объектных отношений и идентификации в общем, в особенности, на их направление.

 

– 88 –

 

В дальнейшем проявляется возрастающая дифференциация и иерархичес­кая соподчиненность межличностных отношений ребенка; таким же образом формируются его эго-интересы и идентификации с объектами обоего пола и различного возраста; эти процессы завершаются только в течение юности.