Организационные аспекты клиентской работы в ТОП

Одной из главных организационных особенностей работы с телом являются довольно специфические требования к помещению, где она проводится. Очевидно, например, что такой вариант психотерапевтической работы требует намного большего помещения – даже для индивидуального приема, - нежели любое другое направление психотерапии, при котором вполне допустимо принимать клиента даже в очень небольшом кабинете, где нет ничего, кроме стола и пары стульев. Для телесно-ориентированной же работы площадь помещения должна быть такой, чтобы в нем свободно разместились два лежащих человека. Совсем хорошо, если есть возможность обеспечить клиенту место для переодевания – ведь достаточно часто прием осуществляется вечером после рабочего дня клиента, а офисная одежда мало пригодна для телесной работы. Кроме того, нам представляется важным, чтобы и традиционные стол и стулья (или, еще лучше, кресла) в таком кабинете тоже присутствовали. Дело в том, что для среднестатистического клиента сразу сесть на пол – пусть даже покрытый совершенно чистым и очень мягким ковром – может стать весьма и весьма фрустрирующей задачей. С одной стороны, в этом, бесспорно, есть свои плюсы – мгновенное разрушение имеющегося коммуникативного стереотипа, - но есть и серьезные минусы, состоящие в усилении имеющихся у клиента психологических защит, что автоматически усложняет работу терапевта. Проще говоря, терапевт должен еще добиться от клиента такого уровня доверия, который позволил бы перейти к непосредственному физическому контакту.

Не менее важно, чтобы в помещении была хорошая звукоизоляция, что оказывается весьма существенным, например, при работе с голосом. Рабочий кабинет телесно-ориентированного психотерапевта должен быть хорошо проветриваемым, в самом ближайшем доступе должны находиться туалет и водопровод, и уж совсем, наверно, лишним будет напоминать, что пол в кабинете всегда должен быть чистым.

Кроме того, нам кажется, что помещение для телесно-ориентированной работы не может быть чересчур строгим – этаким подобием офисного, с компьютером и прочими деловыми аксессуарами. Наличие телефона тоже абсолютно противопоказано – даже в большей степени, чем в любом другом психотерапевтическом кабинете. Но и налет избыточной интимности – сильно приглушенный свет, романтического стиля шторы и мебель – также не способствует установлению по-настоящему рабочего контакта с клиентом. Намного лучше, если обстановка кабинета будет теплой, уютной, возможно, даже немного экзотичной. Однако это не обозначает, что в рабочем помещении может присутствовать любого рода религиозная или мистическая символика – это, в принципе, не кажется нам этичным при любом варианте психотерапевтической работы, но особенно – работы с телом, отношение к которому во многих религиях весьма неоднозначно.

Сходные требования приложимы и к внешнему виду самого психотерапевта. Его одежда должна быть совершенно удобной для работы с телом без предварительной подготовки, мягкой, не производящей лишнего шума и не слишком пестрой. При определении допустимой степени открытости одежды – даже в самые жаркие дни – стоит руководствоваться наиболее общими деловыми стандартами, дабы излишняя «оголенность» не препятствовала соблюдению уже описанных этических профессиональных норм. Все тот же гипотетический среднестатистический клиент вполне способен, например, с известной напряженностью отнестись к тому, что терапевт работает с босыми ногами.

И особенно осторожным терапевту стоит быть со всевозможными запахами, которые могут исходить от его тела. При близком телесном взаимодействии запах изо рта, запах пота и даже (а может быть, особенно) запах духов могут надолго отбить у клиента готовность к подобным контактам. Кроме того, обоняние в наименьшей степени подвержено сознательному контролю, и, например, то, что терапевт и бросившая клиента жена пользуются одними и теми же духами может серьезно воспрепятствовать доверительному контакту и конструктивной работе.

3. Тактические аспекты клиентской работы в ТОП

Эмоциональное выгорание. Миф об эмоциональном выгорании, много и чрезвычайно активно муссирующийся в психотерапевтическом сообществе, в телесно-ориентированной психотерапии имеет две совершенно специфические формы – одну совершенно неконструктивную, другую вполне рациональную. Хотя сначала, наверное, надо пояснить наше отношение к эмоциональному выгоранию (просьба не путать с обыкновенной усталостью!) как к мифу. Помните, как в незабвенной книжке говорил Буратино: «Я же не дам Некту яблоко, хоть он дерись!»? Так вот, на наш взгляд, «эмоционально выгорать» психотерапевт может только в одном случае – если его личные границы находятся в полуразрушенном состоянии, и то, что происходит с его клиентом, в изрядной степени происходит и с ним самим (более подробно мы поговорим о границах в пятой части книги, посвященной опыту систематизации метафорической работы с телом).

В современной телесно-ориентированной психотерапии даже существует специальный термин для обозначения того же самого явления, которое называется эмоциональным выгоранием, а мы склонны считать элементарной собственной психологической непроработанностью терапевта. И термин этот – «соматический резонанс», предполагающий чисто телесный ответ терапевта на некие эмоциональные или телесные проявления клиента. Существуют довольно обширные исследования на эту тему, отграничивающие соматический резонанс от обычного контртрансфера, расширяющие представления профессионалов о том, как с этим резонансом можно бороться и как его в себе распознавать. Мы тем не менее продолжаем считать, что появление соматического резонанса в клиентской работе свидетельствует о непрофессиональной степени включенности терапевта в переживания клиента и требует немедленной личной терапии самого психотерапевта.

По своей глубинной сути это явление основано на вполне безнравственном представлении об изначальном неравенстве клиента и терапевта, предполагающем, что, помогая клиенту, хороший терапевт не остановится и перед тем, чтобы потерять частицу собственной души. В отдельных случаях в этом видится даже некоторая профессиональная доблесть – дескать, чем ярче и сильнее соматический резонанс у терапевта с клиентом, тем глубже и тоньше контакт между ними. Между тем истинный эмпатический контакт отнюдь не означает слияния на эмоциональном уровне, а терапевтический альянс - не то же самое, что симбиоз сиамских близнецов с общими телесными ощущениями. Проще говоря, терапевт, будучи достаточно профессиональным, не имеет права жить переживаниями клиента – даже во время сессии. Эмпатия – это не одинаковые с клиентом чувства терапевта, это, скорее, живые и естественные чувства терапевта по поводу чувств клиента.

И если согласиться с идеей о том, что самочувствие терапевта в сессии ничуть не менее значимо, чем самочувствие клиента, то весьма важным становится сформулировать базовое тактическое правило телесно-ориентированной психотерапии: прежде чем вступать в любое взаимодействие с клиентом, терапевт обязан позаботиться о себе. Это предполагает, например, необходимость выбора терапевтом максимально удобной позы в каждом взаимодействии. В самом деле, много ли собственных переживаний сумеет испытать клиент, если все его внимание будет приковано к тому, как дрожат руки у терапевта, измученного собственной некомфортной позой? Ну, разве что чувство вины или тревогу – например, «почему он так волнуется, может быть, со мной что-то не в порядке?!».

Казалось бы, все сказанное выше касается не слишком значимого аспекта взаимодействия терапевта с клиентом, но тем не менее умение тонко чувствовать собственное тело, мгновенно реагировать на изменение собственных ощущений, ювелирно находить для любого упражнения необходимую дистанцию между своим телом и телом клиента и предельно функциональное положение своего тела – совершенно необходимое умение телесно-ориентированного психотерапевта, практически не имеющее аналогов в других направлениях психотерапии.

Соотношение силы терапевта и силы клиента. Второе чрезвычайно важное тактическое правило телесно-ориентированной психотерапии гласит, что физических взаимодействиях сила терапевта не должна превышать силу клиента. Действует это правило во всех взаимодействиях, в которых терапевт оказывает хоть какое-то сопротивление любым физическим действиям клиента. Не стоит забывать о том, что любое событие, происходящее на протяжении сессии, содержит в себе целый ряд смыслов или, иначе говоря, метафорических посланий, осознанно или неосознанно считываемых клиентом. И если в каком-то взаимодействии с терапевтом (который в ходе сессии является как бы «эмиссаром» окружающего мира) клиент сталкивается с непреодолимой для него силой, то он, по сути дела, в этот момент получает катастрофическое послание, что против мира он бессилен.

Сказанное, однако, отнюдь не обозначает, что терапевт должен вести себя с клиентом как со слабеньким, не слишком разумным ребенком и поддаваться ему на каждом шагу. Ведь вся телесно-ориентированная психотерапия основана на непреложной идее о том, что наше тело по своей природе категорически не способно врать и притворяться. И когда оно (в смысле – тело терапевта) врать все же пытается, то тело клиента это вранье немедленно распознает – пусть хотя бы на уровне ощущений. И как дети незамедлительно реагируют на фальшь в словах взрослого, так и тело клиента получит не менее патогенное послание – о том, что клиент по своей природе слаб и серьезного сопротивления и уважения со стороны окружающего мира не достоин.

Посему от грамотного терапевта, работающего с телом, требуется филигранное умение находить ту тонкую грань между принципиально возможным для клиента и тем, чего он, клиент, не способен сделать в принципе. Иначе говоря, терапевт должен уметь оказать клиенту достойное сопротивление, требующее активизации всех необходимых в данный момент ресурсов, но все же дать ему возможность через это сопротивление совершить необходимое действие.

Привычные паттерны клиента. Представления о степени активности терапевта в ходе сессии в профессиональной литературе варьируют от полного ее отсутствия (терапевт как «чистый экран») до идеи о том, что основным инструментом терапевтического воздействия является сама личность терапевта. Соответственно, различны и мнения об оптимальной терапевтической стратегии и тактике в ходе сессии – от того, что терапевт всегда следует за клиентом, до того, что терапевт исключительно самостоятельно определяет направление собственных действий и выбор средств.

Вообще-то, во многих направлениях современной телесно-ориентированной психотерапии базовым считается положение о том, что терапевт в любом случае обязан следовать за клиентом. С одной стороны, в таком предположении есть свой смысл – кто, кроме клиента, может знать, чего он хочет от собственной жизни? Но с другой стороны, в такой позиции терапевта таятся и очень большие опасности, особенно в телесно-ориентированной психотерапии. Образно эти опасности легко представить себе, исходя из вопроса «а что делать, если клиент идет в болото?».

Любое действие легче всего совершить привычным способом. То, что клиент приходит к психотерапевту с представлением о том, что жить так, как он живет, он больше не хочет, еще не обозначает, что он заранее готов сразу все начать делать по-новому. И в начале работы каждый клиент в любом своем действии предъявляет терапевту свои привычные личностные и поведенческие паттерны; его реакции на предлагаемые действия и сами способы участия в них в точности воспроизводят его же привычную жизненную позицию и стратегию. В результате он старается – осознанно или неосознанно – выстроить свое взаимодействие с терапевтом привычным для себя образом. Если в этой ситуации терапевт «последует за ним», то в итоге и получится наше знаменитое «хотели как лучше, а получилось как всегда». Чтобы этого избежать, рано или поздно терапевт будет вынужден пойти на ту или иную конфронтацию, отказавшись идти на поводу у клиента или любым другим способом предъявив тому смысл происходящего.

Если же этого не происходит, то действия терапевта становятся по сути своей патогенными, подтверждающими и даже «подкармливающими» неконструктивный привычный личностный или поведенческий паттерн.

Особенно велик такой риск в разного рода телесных взаимодействиях «терапевт-клиент», когда какие-то из них вдруг оказываются для клиента предпочтительными, и он начинает всеми средствами стараться навязать терапевту именно такой вариант взаимодействия или именно такой ход сессии. Это всегда можно считать настораживающим признаком с точки зрения вероятности того, что клиент попал в привычный для себя вариант реагирования.

Другим значимым признаком, позволяющим предположить эксплуатацию привычного паттерна клиентом, можно считать легкость выполнения клиентом предлагаемых ему терапевтом действий. Объяснить это можно на простейшем примере из физики: для того, чтобы тело, находящееся в движении, изменило направление этого движения, должна быть приложена определенная сила. Если же этого не происходит, то тело продолжает двигаться по инерции. То же самое происходит и в ходе терапевтической сессии – если клиент не прилагает никаких значимых усилий во взаимодействии или в осуществлении самостоятельных действий, предлагаемых ему терапевтом, это обозначает, что ни к каким изменениям в его личностном функционировании эти действия по определению привести не могут.

Можно возразить, что когда клиент в результате некоей внутренней работы приходит к какому-то важному для себя инсайту, это обычно происходит как раз легко и просто. С этим, конечно, грех спорить, но, во-первых, трудно поверить в то, что в ходе реальной сессии инсайты приходят к клиенту «стаями», а во-вторых, им всегда предшествует какое-то усилие. Речь-то идет о том, что постоянное следование за клиентом почти никогда не способно обеспечить эту необходимую внутреннюю работу. Из всего этого можно вывести третье тактическое правило телесно-ориентированной клиентской работы: постоянное следование за клиентом ведет к попаданию клиента в привычный неконструктивный паттерн.

Эмоциональное отреагирование. Еще одно чрезвычайно важное тактическое правило клиентской работы в ТОП связано с тем, что в телесно-ориентированной психотерапии следует избегать эмоционального и телесного отреагирования внутренних переживаний. Очень часто эта формулировка вызывает бурный протест – особенно у тех, кто слишком поверхностно воспринимает представление о необходимости обеспечить доступ к вытесненным, табуированным, «законсервированным» чувствам клиента. Для того, чтобы с этим положением согласиться, очень важно понимать смысл слова «отреагирование», отличающий его от «проявления», «выражения» и т.п. Речь идет о полном погружении клиента в переживание того или иного чувства, отсутствии какого бы то ни было осознания и тем более осмысления происходящего - и в конечном итоге о разрыве контакта с реальностью. В русском языке это легко увидеть в таких словосочетаниях, как «я в ярости» или «я в горе». Подразумевается, что, если я в ярости, внутри нее, то она больше меня и, следовательно, она мною владеет, а не я ее переживаю. С точки зрения эффективности сессии, такое состояние клиента никакого терапевтического смысла не имеет, – более того, оно разрушает баланс трех сфер его личности – когнитивной, телесной и эмоциональной.

Помимо этого, «отпускание» клиента в отреагирование в ходе сессии создает весьма порочную систему отношений «терапевт-клиент». После мощнейшего энергетического всплеска клиент испытывает своего рода ложный «катарсис», облегчение – и даже опустошение. Ситуация выглядит так, словно обнаружено нечто чрезвычайно важное – платков-то сколько намочили! В итоге у клиента возникает представление о необычайно результативно проведенной сессии – правда, нередко это представление сопровождается жесточайшим чувством вины, стыда, апатией или депрессией. В других случаях у клиента возникает иллюзия того, что он наконец-то позволил себе сделать то, что всегда хотел. Но ведь позволил он себе это в своего рода оранжерейных условиях, а не в той ситуации, в которой действительно хотел!

На самом деле проблема, приведшая к «консервации» или табуированию отреагируемого чувства вместо его проявления в нужное время и по нужному адресу, осталась неразрешенной, сам механизм табуирования сохранился в полной неприкосновенности, и клиент может снова накапливать запрещенные к прямому выражению чувства – до следующего визита к психотерапевту.

Разумеется, речь не идет о том, что необходимо безжалостно гасить в зародыше проявления каких бы то ни было чувств – конечно же, нет! Просто очень важно, внимательно наблюдая за клиентом, заранее предположить нежелательное развитие событий и постараться помочь клиенту пережить чувства, к которым был найден доступ, не теряя при этом контакта с собой, реальностью – и терапевтом как воплощением этой реальности.

В случае же, когда предотвратить развитие событий по типу отреагирования не удалось, терапевту очень важно сделать все возможное, чтобы, не мешая контакту клиента с его чувствами, вывести его на уровень осознания происходящего и переживания его всей своей личностной целостностью. Подробнее о способах такой «психологической реанимации» мы расскажем в разделе «Технические аспекты клиентской работы».